Текст книги "Битва за Коррин"

Автор книги: Кевин Джей Андерсон

Соавторы: Брайан Герберт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 53 страниц)

Мыслящие машины никогда не спят.

Поговорка Джихада

В забитом космическими кораблями пространстве на орбите вокруг Салусы Секундус продолжали скапливаться корабли с беженцами, отобранными в качестве носителей наследственности человечества. Сама планета получила название «спасательной планеты». Правда, ни одному из кораблей не разрешили приземлиться, они оставались на орбите для прохождения неизбежного карантина. Задержка с посадкой привела к невиданному скоплению судов, забивших все пути сообщения и коридоры – кораблей были тысячи, а потом десятки тысяч – самых разнообразных конструкций с более чем сотни планет Лиги.

Тем временем Дьявольский Бич поразил уже двадцать восемь планет Лиги. Сообщалось о миллиардах умерших.

После возвращения с Икса Абульурду пришлось ждать на орбите вместе с людьми и нетерпеливой Тицией Ценвой на борту, пока не истечет срок карантина. Каждый спасенный человек находился в строгой изоляции, попутно проводились тесты, брались анализы для выявления возможной скрыто текущей инфекции. Меры предосторожности соблюдались, несмотря на суматоху и неразбериху. Ни у одного из эвакуированных и ни у одного члена экипажа не было никаких признаков смертельного заболевания. Никто не заболел во время долгого пути к Салусе.

По пути домой Абульурд, не отступая от принятого решения, объявил удивленной до глубины души команде, что принял свое родовое имя Харконненов. Он рассказал людям свою версию биографии Ксавьера Харконнена и о событиях, сделавших его столь одиозной фигурой. Но то была такая древняя история, что многие засомневались в правдивости его слов. Большинству было вообще непонятно, зачем кварто копается в делах давно минувших дней.

Так как он был командиром штурмовика, никто из команды не осмелился открыто обсуждать такое решение, но лица их были достаточно красноречивы и без всяких слов. Напротив, Тиция Ценва, не связанная никакими формальностями, открыто дала понять, что считает молодого офицера человеком, утратившим всякий здравый смысл.

Наконец, когда срок карантина истек, Тиция с большой радостью покинула штурмовик и общество Абульурда и присоединилась к другим Колдуньям, которые были заняты обработкой и приведением в порядок огромного каталога генетических данных. Корабли с временными библиотеками сырых данных спешно отправлялись для окончательной обработки на Россак. Абульурд не знал, что собираются Колдуньи делать со всей этой селекционной информацией, но был просто счастлив, что избавился от этой едкой и эгоцентричной женщины.

Явившись в центральный армейский штаб в Зимии, Абульурд предстал перед отцом. Примеро Квентин Батлер был постоянно мрачен после того, как узнал от Вориана Атрейдеса о смерти Рикова. Печаль усиливалась от сознания того, что он видел, как в атмосферу Пармантье влетели неопознанные ракеты, начиненные смертоносной заразой. Если бы его корабли уничтожили эти торпеды до того, как они взорвались… Но примеро Батлер был закаленным и дисциплинированным солдатом, преданным делу уничтожения Омниуса. Примеро должен руководить войсками, перераспределять ресурсы и силы и продолжать доблестный Джихад.

Вместо того чтобы отправить Абульурда на другую планету спасать уцелевших от эпидемии жителей, Квентин приказал своему младшему сыну остаться на Салусе помогать с соблюдением карантина и устройством беженцев. Задача эта становилась все более трудной по мере того, как корабли с гражданами пораженных инфекцией планет Лиги продолжали один за другим прибывать на орбиту. Армии пришлось держать целый флот для того, чтобы препятствовать самовольной посадке и разгрузке этих судов до положенного срока и заключительного осмотра врачами.

Абульурд принял новое назначение с коротким кивком.

– Есть еще одна вещь, о которой я хочу тебе сказать, отец. После долгих раздумий и изучения всех исторических документов я пришел к очевидному выводу, что наше родовое имя было напрасно очернено. – Он сделал большое усилие, чтобы продолжить. Лучше, если он скажет об этом сам, не дожидаясь, когда до примеро дойдут слухи и сплетни. – Для того чтобы восстановить честь и справедливость, я решил принять имя Харконнен.

Квентин посмотрел на сына так, словно тот неожиданно ударил его по лицу.

– Ты решил назвать себя… Харконненом? Что за идиотизм? Почему именно теперь? Ксавьер умер много десятилетий назад. Зачем бередить старые раны?

– Это лишь первый шаг к устранению несправедливости, которая преследует наш род в течение этих десятилетий. Я уже начал оформлять свое дело документально. Надеюсь, что ты сможешь проявить уважение к моему выбору.

Было видно, что Квентин разгневан.

– Батлер – это самое уважаемое имя в Лиге. Это одно из самых могущественных семейств. Мы ведем свой род от Серены и вице-короля Маниона Батлера – но ты предпочитаешь связать свое имя с преступником, трусом и предателем.

– Я не считаю, что Ксавьер Харконнен был трусом и предателем, – расправив плечи, объявил Абульурд, не смутившись откровенным недовольством примеро Квентина Батлера. Как ему хотелось, чтобы рядом оказался Вориан Атреидес, который смог бы подтвердить его правоту. – История, которую мы изучали, искажена и неточна.

Старший Батлер излучал ледяной холод. Примеро встал из-за стола.

– Вы – взрослый человек, кварто. Вы можете и имеете законное право принимать самостоятельные решения, независимо от того, нравятся ли они мне или кому-то еще. Но вы должны понимать, какие могут быть последствия у вашего решения.

– Я знаю это, отец.

– В этом кабинете вы будете обращаться ко мне как к старшему по званию.

– Да, сэр.

– Вы свободны.

Абульурд, находясь на борту своего штурмовика, патрулировал прилегающие к Салусе космические коридоры и орбитальные стоянки, забитые до отказа многочисленными группами прибывших кораблей. Операторы, находившиеся на периферических орбитах, тщательно следили за всеми прибывающими судами и вели журналы их прохождения в околопланетном пространстве. Так как ни один из этих кораблей не был спейсфолдером, то каждое путешествие от инфицированных планет до Салусы Секундус тянулось неделями. Если на борту оказывались зараженные, то Бич проявлялся уже в пути.

На спасательных кораблях Лиги эвакуированных выдерживали в изоляции для того, чтобы предупредить возможную вспышку в случае, если среди спасенных все же окажутся инфицированные в инкубационном периоде болезни. После истечения срока карантина беженцев переводили в камеры для прохождения двух дополнительных процедур дезинфекции, после чего им разрешалось выходить на планету и ехать в лагеря беженцев. Затем предполагалось после некоторого времени либо вернуть их на родину, либо переселить на другие планеты Лиги.

Во время одного из патрульных полетов по периферии системы Абульурд неожиданно обнаружил группу приближавшихся кораблей, дорогих прогулочных яхт, явно построенных по заказу богатых аристократов. Абульурд приказал изменить курс, чтобы перехватить незваных гостей.

Установив связь с флагманским кораблем странной эскадры, Абульурд увидел на экране худощавое лицо человека с яркими живыми глазами. Рядом с ним стояла группа хорошо одетых людей.

– Я лорд Порее Бладд, бывший правитель Поритрина. Я доставил беженцев – все они здоровы – это я гарантирую…

Абульурд расправил плечи, жалея, что на нем нет сейчас парадной формы.

– Я кварто Абульурд… Харконнен. Вам надлежит пройти полную карантинную процедуру и медицинский осмотр, чтобы мы могли убедиться в истинности ваших слов.

– Мы к этому готовы, – внезапно Бладд прищурил глаза, поняв в чем дело. – Абульурд, говорите вы? Вы сын Квентина, не так ли? Почему вы называете себя Харконненом?

Ошеломленный этим узнаванием и не ожидавший такого прямого вопроса, Абульурд в волнении едва перевел дух.

– Да, я сын примеро Батлера. Откуда вы знаете моего отца?

– Очень давно мы вместе с вашим отцом работали на строительстве Новой Старды на берегу реки Иссаны. Он провел у нас год, работая инженером армии Джихада. Это было задолго до того, как он женился на вашей матушке.

– Появилась ли зараза на Поритрине? – спросил Абульурд. На Салусе до сих пор не получали никаких сведений об этой планете.

– Болезнь зарегистрирована в нескольких деревнях, но столица находится в относительной безопасности. После великого восстания рабов населенные пункты Поритрина рассеяны по планете довольно редко. Я немедленно издал распоряжение о строгой изоляции и наблюдении. У нас было много меланжи – уровень ее индивидуального потребления у нас очень высок – мы на втором месте после Салусы.

– Тогда зачем вы прибыли сюда? – Абульурд не сдвинул с места свой штурмовик. Караван Бладда был пока блокирован.

В глазах аристократа отразилась глубокая затаенная печаль.

– Представители этих семей решили пожертвовать всем своим состоянием, всей накопленной у них пряностью. Добавив к этим пожертвованиям мои собственные, я намерен внести свой вклад в гуманитарные усилия. Мне кажется, что у семейства Бладдов накопилось немало грехов. Бич Омниуса – это самое страшное испытание и бедствие, с каким пришлось человечеству столкнуться со времен титанов. И если есть время, когда я могу чем-то помочь, то это именно теперь.

Абульурд не мог не оценить храбрость и решимость, которые выказал лорд Поритрина. Молчание, однако, затянулось, и аристократ начал проявлять нетерпение.

– Так вы собираетесь пропустить нас, Абульурд? Я надеялся, что смогу перевести своих пассажиров в карантинные помещения, прежде чем отправиться на другие планеты оказывать помощь их населению.

– Разрешение дано. – Абульурд приказал пилотам освободить путь кораблям с Поритрина. – Пусть они следуют в карантинную зону.

– Скажите, Абульурд, ваш отец все еще на Салусе? – спросил Бладд. – Я бы хотел обсудить с ним мои расчеты. Он всегда умел правильно планировать любые операции.

– Думаю, что он пока находится в здании центрального штаба в Зимии, – ответил Абульурд, хотя Квентин и не посвятил его в свои планы, когда отправлял в патрульный полет.

– Ну я так или иначе его найду. А пока, молодой человек, не будете ли вы так любезны проводить меня до орбиты, где я мог бы сдать свой груз? Возможно, мне понадобится ваша помощь, чтобы преодолеть какие-то бюрократические рогатки.

– Принято, лорд Бладд. У вас будет масса времени обратиться с посланием к моему отцу, пока вы будете ждать.

Абульурд развернул штурмовик и повел караван к Салусе Секундус.

Трагедия давала о себе знать непрерывно и ежедневно. Среди пассажиров и экипажей кораблей, сгрудившихся на орбитах Салусы, слухи о ней распространялись со скоростью лесного пожара. Разведывательные корабли доставили весть о том, что еще четыре планеты Лиги оказались поражены Бичом Дьявола. Потери от эпидемии были невообразимо велики. Там, где наряду с эпидемией случались бури, пожары или иные стихийные бедствия, ослабленное население не могло ни бороться с ними, ни устранять последствия. В таких случаях смертность достигала девяноста процентов.

Еще более ужасным стало то, что произошло на одном из переполненных кораблей с эвакуированными. После прохождения карантина люди были выведены из стерильных камер и переведены на планету для окончательной дезинфекции и осмотра. Экипаж, наемники и солдаты смешались со счастливыми беженцами, собравшись отметить выпивкой это радостное событие. Прибывшие медики наскоро провели привычный осмотр и взяли рутинные анализы крови. Они были настолько уверены, что прошло достаточно времени для проявления заболевания, что расслабились, позволив себе общение с эвакуированными, поздравления и дружеские объятия.

Ко всеобщему ужасу, у одного из эвакуированных появились начальные признаки поражения РНК-содержащим ретровирусом. Потрясенные врачи начали повторно снова и снова брать анализы. До исхода дня первые симптомы болезни появились еще у трех человек.

К этому времени все карантинные мероприятия были отменены и началась подготовка к высадке эвакуированных, поэтому очень многие – эвакуированные, солдаты, наемники и даже некоторые медики – напрямую контактировали с больными. Возвращение в карантинные помещения потеряло всякий смысл. Спасательный корабль был окружен кордоном военных судов, в чью задачу входило расстреливать любой челнок, если он попытается покинуть борт зараженного корабля.

Абульурд находился на этой ужасающей вахте в течение четырех дней, слушая отчаянные мольбы и вопли людей, запертых на зараженном судне. Больные взывали о помощи. Через воздушные замки им доставляли большие порции меланжи, и пассажиры дрались между собой за пряность, изо всех сил пытаясь хоть как-то укрепить свой иммунитет.

Трагичность положения повергла в шок Абульурда Харконнена. Он был потрясен горем до глубины души. Все эти люди думали, что они чисты от инфекции; но теперь оказалось, что многие из них не выживут, чтобы ступить на твердую землю. Солдаты и медики – люди, которые прежде не подвергались реальной опасности, которые всего лишь делали свою работу, чтобы защитить других от Дьявольского Бича, – заплатят слишком дорогую цену за кратковременную потерю бдительности, и Абульурд, ни даже самые блистательные ученые Лиги ничего не могли сделать, и им оставалось только стеречь зараженный корабль и ждать.

Мучаясь от собственного бессилия, он сидел в командирской каюте и слушал отчаянные сообщения, которые слали беженцы перед тем, как заболеть. Они надеялись сообщить о себе своим родным и близким, чтобы те знали, где они находятся и что с ними произошло.

Экипаж Абульурда был встревожен и морально надломлен. Абальурд был близок к тому, чтобы выключить передатчик, но потом передумал. Он не имеет никакого права отключать от мира этих несчастных, лишить их последней возможности связаться с людьми. Он не может сделать вид, что они не существуют, и не может игнорировать их безнадежные мольбы о помощи.

Он считал это малым вкладом в доблесть, какую на его месте наверняка бы проявил Ксавьер Харконнен. Абульурду оставалось лишь надеяться, что со временем и экипаж, и его собственная семья правильно поймут и истолкуют его поступок.

Технология освободила людей от тягот жизни, но взамен поработила их.

Райна Батлер. Истинные видения

После более чем месячного неистовства смерти можно было наконец предположить, что эпидемия на Пармантье подошла к своему естественному завершению. Генетически модифицированный вирус был неустойчив во внешней среде и в течение нескольких недель окончательно терял свою эффективность, новые случаи заболевания могли быть обусловлены только контактами с зараженными людьми.

Бич Омниуса прошелся по планете, оставив на ней неизгладимый рубец. Все люди, подверженные инфекции, заболели и больше трети их умерло. Окончательный счет потерям, видимо, не будет произведен никогда.

Начав свою работу, Райна в течение нескольких дней убедилась, что она ей не по плечу.

В каждом строении, в каждом жилище, в каждом учреждении и на каждом предприятии она обнаруживала мыслящих машин – где на видных местах, а где и скрытых. Но она находила их. Руки ее болели от постоянного размахивания дубиной. Они были сплошь покрыты синяками и царапинами от разлетавшихся кусков металла и осколков стекла, кожа ступней была содрана и покрыта язвами и болячками, но девочка не останавливалась. Святая Серена вела ее и направляла ее действия.

Все больше и больше людей смотрели на то, чем занялась Райна. Большинство из них поначалу недоумевало, зачем она тратит так много сил на уничтожение привычных удобств и невинных механизмов. Но в конце концов и другие начали понимать и разделять ее одержимость и тоже стали в радостном возбуждении разбивать машины. Они столько лет были лишены возможности наносить удары по машинному миру, что теперь обратились против всех, пусть даже и незначительных воплощений своего смертельного могущественного врага. Сначала Райна просто продолжала методично делать свое дело, не заботясь о том, чтобы как-то управлять действиями своих неожиданных последователей.

К ней присоединились уцелевшие мартиристы, эти вечно ненасытные фанатики, стремившиеся пожертвовать своей жизнью, как это сделала святая Серена. После этого сброд, следовавший за Раиной, стал многочисленнее, и в его действиях появилась какая-то организованность. Новое движение, выплеснувшееся на улицы Пармантье, было неудержимым.

Мартиристы шли вслед за эфемерной девочкой, размахивая знаменами и хоругвями. Однажды Райна вдруг обернулась и растерянно воззрилась на это странное шествие. Взобравшись на брошенный грузовик, она обратилась к мартиристам:

– Зачем вы попусту тратите время и силы, всюду таская эти знамена? Что за представление вы устраиваете? Это крестовый поход, а не карнавальное шествие.

Она спрыгнула с грузовика и бросилась в толпу. Смущенные люди расступались, давая пройти этой странной, бледной и лысой девочке. Райна схватила одно из знамен, оторвала полотнище и вернула древко владельцу.

– Вот. А теперь пользуйся этим для того, чтобы уничтожать машины.

Ей не было никакого дела до того, кто были эти люди и по какой причине они решили ей помогать. В тонком голоске девочки неожиданно зазвучали стальные нотки, настолько глубока была ее вера и сильна решимость.

– Если вы пережили эпидемию, значит, Бог избрал вас мне в помощники.

Несколько мартиристов опустили знамена и оторвали полотнища от древков, которые теперь можно было использовать как дубины и ломы.

– Мы готовы! – раздался ответный клич.

Лысая девочка смотрела на них с той невероятной серьезностью, с какой могут смотреть только дети, от ее прозрачной белой кожи исходила какая-то первобытная сила. Слова окружали Раину аурой, и слушатели дрогнули. Райна никогда прежде не практиковалась в ораторском искусстве, но слышала много речей и проповедей матери, смотрела записи выступлений харизматического Великого Патриарха Иблиса Гинджо, слышала, как ее дед и отец командовали войсками.

– Посмотрите вокруг себя! Вы видите проклятие мыслящих машин. Смотрите внимательно на те гнусные и коварные следы, которые они здесь оставили, посмотрите, что они сделали с нашим народом.

Толпа зароптала. В опустевших зданиях были кое-где выбиты стекла. На улицах и в переулках валялись полусгнившие неубранные тела умерших.

– Еще до того как нас поразил Дьявольский Бич Омниуса, машины вползли в нашу жизнь под нашим носом, и мы позволили этому случиться. Сложные устройства, вычислительные приборы, механические помощники – да, мы притворились, что избавились от всех роботов и компьютеров, но их ближайшие родичи просочились к нам и пронизали всю нашу жизнь. Мы не можем дольше это терпеть.

Райна подняла ломик, и толпа разразилась неистовыми криками.

– Когда меня поразила новая чума, и я лежала в беспамятстве, сама святая Серена явилась мне и сказала, что мы должны делать. – Глаза девочки наполнились слезами, она помрачнела. – Я и сейчас вижу перед собой ее прекрасное лицо, излучающее белый неземной свет. Я слышу ее голос, каким она открыла мне заповедь Бога: «Ты не сотворишь машину по образу и подобию человеческого ума». – Она помолчала, потом повысила голос, не впадая при этом в истерику: – Мы должны уничтожить всякое проявление машинного духа.

Один из мартиристов поднял с земли обрывки яркого полотнища.

– Я тоже видел в своих видениях святую Серену! Она являлась и мне.

– И мне, – закричал другой человек. – Она до сих пор смотрит на нас, она ведет нас.

Новые последователи Раины принялись стучать древками и дубинами, готовые немедленно начать священное разрушение машин. Но Райна еще не закончила свою речь.

– И мы не можем, не имеем права разочаровать ее. Род человеческий не должен опускать руки до тех пор, пока не добьется окончательной победы. Вы слышите меня? Полной и окончательной победы!

Какой-то человек громко закричал:

– Бей машины!

Какая-то женщина с визгливым пронзительным голосом и лицом, исполосованным ногтями, словно она хотела выцарапать себе глаза, завопила:

– Мы сами навлекли на себя наши страдания. Мы сами открыли наши города Бичу Демона, потому что не желали делать то, что предписано.

– Так было до сих пор. – Райна уставила палец в толпу. – Мы должны уничтожить каждый компьютер, каждую машину, как бы невинно они ни выглядели! Мы должны осуществить полное и тотальное очищение. Только так сможем мы спастись!

Она повела своих последователей в глубь мертвого города. Размахивая дубинами и деревянными колотушками, толпа двинулась за Раиной, круша все на своем пути. Истерика и безумие нарастали по мере того, как толпа входила в промышленный район с предприятиями, торговыми центрами и библиотеками.

Райна понимала, что это только начало.

Вандалы и фанатики лишь множили вызванные страшной эпидемией бедствия, и без того не пощадившие Пармантье и вызвавшие надлом в обществе. Во всяком случае, так казалось Ракелле. Направив свою слепую ненависть не в то русло, обрушив свой гнев на всякое подобие мыслящих машин, разгоряченные экстремисты выбрали мишенями всякую технику, в том числе и полезную для людей. Они вывели из строя и без того неважно работавшую транспортную систему Ниуббе вместе с электрическим снабжением и сетью коммуникаций.

Стараясь помочь последним жертвам эпидемии, Ракелла ругала фанатиков, так как в больнице отключилось электричество. Она не могла понять их. Неужели эти безумные мартиристы всерьез думают, что своей вакханалией наносят какой-то ущерб Омниусу, пользуясь для этого ломами, камнями и дубинами, круша ни в чем не повинные механические приспособления и механизмы?

С каждым днем толпа этих безумных фанатиков становилась все больше и у стен переполненного больными госпиталя. Мартиристы смотрели на большое здание медицинского центра странными остекленевшими в слепой ярости и ненависти глазами. Многие потрясали кулаками и выкрикивали угрозы. Для того чтобы защитить госпиталь от возможного нападения, Мохандас усилил охрану, наняв больше наемников и поставив у каждого входа вооруженных стражей…

Слегка оглушенная от постоянного чередования напряженной работы и недостаточного отдыха Ракелла, пошатываясь, шла по коридору в дальний конец госпиталя к тяжелой двери. Она не сняла надетую налицо маску, закрывавшую рот и нос. Пока она не нарушала правил защиты от переносчиков инфекции, но ведь так легко сделать мелкую, но смертельную по своим последствиям ошибку. От лица, волос и одежды густо пахло дезинфекцией и противовирусными препаратами. Хотя они с Мохандасом принимали столько пряности, сколько позволяли запасы, они продолжали неумолимо таять.

Она надеялась, что скоро вернется Вориан Атрейдес. Запертые на Пармантье, его обитатели не имели ни малейшего представления о том, что происходит на других планетах Лиги Благородных.

Ракелла вошла в большой вестибюль – самое охраняемое помещение госпиталя. Дверь была приоткрыта, что несколько удивило Ракеллу. Госпитальные правила предписывали держать дверь запертой во все время дня и ночи. Все так расслабились, перестали подчиняться дисциплине. Все пошатнулось.

Она осторожно открыла тяжелую металлическую дверь, петли едва слышно скрипнули. Внутри оказался человек, который испуганно обернулся и поднял голову.

– Доктор Тирдж? Что вы здесь делаете?

Лицо доктора под плазовой маской вспыхнуло, когда он попытался прикрыть что-то, но Ракелла уже успела рассмотреть, что из карманов его халата торчат пакеты с меланжей. Это была пряность из последнего госпитального запаса.

Каждый сотрудник госпиталя имел доступ лишь к определенным местам хранения меланжи, предназначенной для их собственных нужд. Пряность защищала персонал от заражения страшной дьявольской инфекцией. Но в карманах доктора Тирджа меланжи было гораздо больше, чем может потребоваться одному человеку.

Маленький жилистый человечек попытался проскользнуть мимо Ракеллы к выходу.

– Я не понимаю, что вы хотите мне сказать. Дайте мне пройти. Меня ждут больные.

Она резко остановила его, ударив локтем в грудь.

– Вы торгуете пряностью, не так ли?

– Естественно, нет! – Левая рука врача скользнула в боковой карман медицинского халата, и Ракелла заметила, что в его кулаке что-то блеснуло.

Ловким ударом колена она сложила противника пополам. Из руки выскользнул скальпель, со звоном упавший на каменные плиты пола. Пока Тирдж, издавая стоны, лежал на полу, Ракелла позвала на помощь. Она услышала, как по коридору кто-то бежит, и в ту же секунду в проеме двери показался Мохандас. Прежде всего он встревожено посмотрел на Ракеллу, чтобы убедиться, что с ней ничего не произошло. Она же молча показала рукой на пакеты с меланжей, выпавшие из внутреннего кармана халата Тирджа.

– Я все могу объяснить. – Тирдж с трудом поднялся на ноги, стараясь сохранить самообладание и выказать деланное праведное возмущение.

Мохандас нажал кнопку тревоги, вызвав в помещение наемных охранников госпиталя, в то время как Тирдж продолжал бормотать оправдания, не испытывая при этом, впрочем, ни малейшего стыда. Сук тем временем грубо вытряхивал содержимое из карманов Тирджа, извлекая из них один за другим пакеты с драгоценной меланжей. Мохандас не верил своим глазам – этот человек пытался украсть просто невероятное количество пряности.

– Вы омерзительны, – заговорила Ракелла, когда явились два сотрудника охраны. – Это подлое предательство, а не обычное воровство. Вы предали людей, которых должны были лечить. Покиньте госпиталь.

– Вы не можете позволить себе такую роскошь – уволить меня, – запротестовал Тирдж.

– Мы не можем позволить себе роскошь держать вас на работе, – возразил Мохандас, беря Ракеллу под руку и становясь рядом с ней. – Я больше не считаю вас врачом. Вы нарушили клятву и превратились в спекулянта, наживающегося на бедствиях войны. – Он обернулся к охранникам. – Вышвырните этого человека из госпиталя, пусть он поищет счастья на улице. Может быть, там он вспомнит о своем призвании и принесет какую-нибудь пользу. В мире осталось еще очень много страдающих людей.

Ракелла и Мохандас поднялись на третий этаж. Из окна они видели, как охранники вытолкали Тирджа на ступени парадного подъезда, возле которого рассерженно гудела огромная толпа. Тирдж упал со ступенек, приподнялся и увидел вокруг себя лица разъяренных мартиристов. Его отчаянный крик потонул в неистовом реве толпы.

– Вспомните Маниона Невинного!

– Да здравствует Джихад!

Впереди беснующейся орды стояла бледная лысая девочка, указывая рукой на госпиталь. Ракелла не слышала слов девочки, но увидела, что толпа угрожающе повалила ко входу в госпиталь. Тирдж попытался уйти с их дороги, но не успел, толпа затоптала его. Охранники, выбросившие его из госпиталя, ретировались, опасаясь за свою жизнь.

Ракелла схватила Мохандаса за руку и потащила его за собой к ближайшей палате, где находилась тревожная сигнализация.

– Включай тревогу!

Мохандас нажал кнопку на панели. Пронзительный вой сирены нарушил тишину лечебного учреждения.

После этого они бросились ко входу, чтобы успеть запереть двери. Охранники, которые должны были нести здесь службу, исчезли, как только толпа дошла до точки кипения. Фанатики вынесли двери и вломились в здание. Несмотря на все усилия Ракеллы, она ни за что не смогла бы сдержать их напор. Безумцы разбивали окна, проникали в двери, заполняя коридоры и палаты.

Лысая девочка остановилась посреди бушующей толпы, словно око тайфуна разгулявшегося фанатизма. Она внимательно оглядела диагностические аппараты, экраны следящих мониторов и произнесла проникновенным голосом:

– Сложное медицинское оборудование – это злые козни машин, замаскированные под полезное оборудование. Они порабощают нас!

– Остановитесь! – закричал Мохандас, видя, как обезумевшие мужчины и женщины разбивают диагностический сканер высокого разрешения. – Нам нужны эти машины, чтобы лечить людей, жертв страшной чумы! Больные не могут обойтись без них!

Но толпа принялась крушить все вокруг с удвоенной яростью. Сложнейшую аппаратуру разбивали о стены и выбрасывали в окна. Хотя гнев сброда был направлен против машин, он мог легко перекинуться и на медицинский персонал.

Схватив Мохандаса за руку, Ракелла бросилась на крышу, где стоял эвакуационный вертолет. В нижних этажах госпиталя уже занялся пожар. Некоторые больные выползали из палат, стараясь спастись, но остальные остались на своих местах, как в ловушке. Врачи уже бежали из госпиталя.

– Госпиталь обречен, – простонал Мохандас, – со всеми больными!

– Мы пытались остановить их, – хрипло ответила Ракелла. – Неужели они не понимают, что мы спасаем людей? Куда нам теперь идти?

Мохандас поднял в воздух вертолет. От здания уже струились к небу клубы густого черного дыма.

– Здесь, в городе, мы проиграли, но я не собираюсь сдаваться, а ты?

Она натянуто улыбнулась в ответ и взяла его за руку.

– Нет, я не сдамся, особенно если мы будем вместе. Здесь, на планете, множество людей, которым нужны наши умения и опыт. Мне очень жаль, что приходится оставлять Ниуббе на произвол судьбы.