Текст книги "Друг детства"

Автор книги: Кэтти Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Несколькими часами позже, когда Элли уже собиралась уходить, она наконец смогла сформулировать вопрос, который уже давно вертелся у нее на языке.

– Ну и что мы будем теперь делать? – Она намеренно придала своему голосу некоторую небрежность.

Джеймс ведь неоднократно говорил ей, что после своей неудачной женитьбы он избегает серьезных отношений с женщинами. Да и она сама не была готова к каким бы то ни было отношениям с ним, за исключением того, что уже случилось. Генри, как она сейчас осознала, был большой ошибкой. И ей не хотелось вновь совершить ошибку, поддавшись первому импульсу чувств.

– Ты скажешь Генри, что помолвка расстроена?

– Это мы уже обсудили.

– Ну что ж. – Он засунул руки в карманы брюк, которые наспех натянул. – Пока ты здесь, мы могли бы регулярно встречаться, что скажешь?

Его тон был небрежным, как ей этого и хотелось, но все же она почувствовала легкую обиду.

– Я не хочу связывать себя, – произнесла Элли, решив, что ей лучше остаться свободной от каких-либо обязательств перед ним. – Я не собираюсь повторять ошибку, которую допустила с Генри.

– Ты это о чем?

– Ну, я не хочу завязывать отношения, которые не будут постоянными.

Она нахмурилась, потому что ей показалось, что ее слова звучат как приглашение к близости, которой он ей не предлагал. Ведь он не один раз заявлял, что Элли не его тип. Стало быть, он рассматривал ее как небольшое и временное приключение. Она просто слегка возбудила его любопытство, и все.

– Проще говоря – никаких обязательств.

– Можно сказать и так… – согласилась она, не глядя ему в глаза.

– А что, – спросил он, – ты делаешь завтра вечером?

Его голос опять звучал как обычно, и это помогло ей справиться с собой.

– У меня нет никаких планов.

– Я заеду за тобой в полвосьмого. Мы можем поужинать, а затем сходить в театр.

– Не могли бы мы вместо театра пойти в кино? – спросила она, и он с любопытством уставился на нее. – Я очень люблю кино. – Она чувствовала себя так, будто открывает ему свою заветную тайну. – Разумеется, театр – это более высокое искусство, но фильмы дают мне возможность расслабиться и отдохнуть.

– Тебе нравятся какие-то определенные фильмы или все равно какие?

– Да нет, просто любые фильмы. Хотя я предпочитаю веселые и, главное, со счастливым концом.

– Веселые, со счастливым концом. Я посмотрю, куда мы сможем пойти.

Джеймс не поцеловал Элли, а вместо этого улыбнулся теплой, обезоруживающей улыбкой, которая заставила ее почувствовать себя счастливой, как шестнадцатилетняя девочка. Она мысленно спросила саму себя: «Когда я была так счастлива последний раз в жизни?» Ответ был: «Никогда».

Ей не хотелось слишком копаться в своих чувствах, чтобы они вдруг не улетучились. Весь следующий день она провела, гуляя на свежем воздухе и размышляя. Что изменилось в ней? Да ничего – просто она почувствовала вкус свободы. Она всегда сопротивлялась своим внутренним импульсам, ну. и что, если она один раз им уступила?

Тем не менее она заставила себя позвонить Генри в начале вечера.

После обычных приветствий и его рассказа о том, как он провел последнее время, когда их разговор, казалось, уже был закончен Элли озабоченно произнесла, что должна сообщить ему нечто важное.

– Что случилось? – с тревогой в голосе спросил Генри. Она легко могла представить себе, как он хмурится.

– Я тут подумала… – начала Элли, – я думала о нас с тобой, Генри.

– И что?

– Генри, я не знаю, как это сказать…

– Я тоже думал о нас, – прервал ее Генри, – с помолвкой мы, пожалуй, поспешили. Или, точнее, это я поспешил сделать тебе предложение. – (Лицо Элли приняло совершенно дурацкое выражение.) – Я как раз собирался позвонить тебе, – услышала она, безуспешно пытаясь представить по его голосу, какое у него выражение лица. – Я думаю, Элли, что, вероятно, нам обоим нужно немного осмотреться. Возможно, нам следует прервать нашу помолвку, по крайней мере на какое-то время. Конечно, я уверен, что мы останемся друзьями, но…

Элли почувствовала облегчение… и нежность к Генри за то, что ей не пришлось говорить ему этого.

– Да, это верно, Генри. Мне очень жаль, однако и мне кажется, что мы…

– …слегка запутались.

После звонка Элли сообщила эту новость отцу. Она не могла представить себе его реакцию и ожидала самого худшего.

– Я совершила ошибку, папа… – храбро начала она.

– Все совершают когда-нибудь ошибки. – Он посмотрел на нее и сказал с чувством: – Ты поэтому спрашивала про меня и маму? О том, что мы чувствовали накануне свадьбы?

Элли взглянула на него с удивлением.

– Я… да… – Она помолчала и продолжала: – Я, наверное, кажусь тебе непостоянной.

– Скорее чувственной. – Он пристально посмотрел на нее. – Лучше поздно, чем никогда.

– Отец, обычно я не поступаю так непоследовательно.

– Со всеми это иногда случается.

Ей почудилось, что она сейчас упадет в обморок. Год назад она и мечтать не смела показать отцу свои истинные чувства. Все происходило постепенно – шажок там, шажок здесь, и теперь она увидела, какое огромное расстояние, отделявшее ее от отца, она преодолела за последнее время. Может быть, раньше у нее не было никаких чувств к нему? Да нет, конечно же, были. Джеймс оказался прав: она просто пряталась от всего. А теперь она может говорить со своим отцом даже о том, о чем ему не хочется говорить с ней. Ну что ж, он перестанет прятать свои чувства и прикидываться, что они ее не касаются.

– А ты был когда-нибудь непоследовательным, папа?

Она посмотрела на него и покраснела. Он долго хранил молчание. Наконец с горечью сказал:

– Я так мало сделал для тебя.

– Я знаю, ты хотел сына.

– Я рад, что у меня такая дочь. Внезапно она подумала, что Лондон теперь далеко от нее. Казалось, он был в ее прошлой жизни. Она стала совсем другим человеком – кем, она еще не знала, но ей предстояло это узнать.

Вечером, сидя в ресторане напротив Джеймса, она впервые не пыталась быть рациональной и просто отдалась своим чувствам.

– У тебя мечтательное выражение лица… – заметил он.

Элли улыбнулась и объяснила это количеством выпитого вина. Но на самом деле все было не так. Просто она впервые почувствовала себя свободной.

– Тебе хорошо? – спросил Джеймс, когда они выходили из ресторана и она взяла его под руку.

– Мне наконец-то удалось по-настоящему поговорить с отцом.

– И ты очень удивлена.

– Тебе будет приятно, если я скажу, что ты был прав, когда говорил, что мне пора перестать убегать от жизни?

– Пожалуй, да…

– Мне кажется, что, когда я была ребенком, мы с отцом не понимали друг друга. Ему было тяжело после смерти матери, и, несмотря на это, он старался все сделать для меня, чтобы заменить ее…

– И ты все это сказала ему?

– Не совсем. Я решила, что буду навещать его гораздо чаще, а потом заберу в Лондон.

– Думаю, что там ты не сможешь уделять ему много времени.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что ты опять думаешь только о Лондоне и о своих лондонских делах.

– О, Джеймс, перестань сердиться, – сказала она с мольбой, – тебе это не идет. У тебя от этого появляются морщины на лице.

Джеймс, к ее удивлению, слегка улыбнулся.

– У тебя здорово получается командовать, Элеонор Миллз.

– Спасибо за комплимент! – Она тоже улыбнулась ему.

Ее сознание отказывалось принимать реальность возвращения в Лондон, реальность того, что она не будет больше видеть Джеймса, что их отношения прекратятся. Может, у них и не было будущего, но она боялась и подумать, что все это окажется в прошлом.

Что же будет, когда ее пребывание в Ирландии закончится?

Только сейчас она осознала, что ей понравилось быть обычным практикующим врачом, что ей по душе такой спокойный, медлительный образ жизни.

Когда они подъехали к кинотеатру, Элли выкинула из головы эти невеселые мысли и улыбнулась. В темном кинозале она могла думать только о Джеймсе» тем более что фильм оказался довольно скучным и запутанным.

Когда Элли наклонилась к нему, чтобы спросить о чем-то, он не ответил, а вместо этого слегка обнял ее одной рукой и поинтересовался, нравится ли ей фильм.

– Я бы получила от него огромное удовольствие, если бы могла понять, в чем же там суть, – сказала ему Элли с намеком в голосе.

– Я великолепно понимаю, что там происходит, – заметил он, – но я бы предпочел то, что мне нравится гораздо больше.

– Что же это?

– Это ты. – И он нежно поцеловал ее. – Я ждал этого момента весь вечер, – прошептал он ей на ухо.

Его слова и тон, которым он их произнес, заставили ее содрогнуться. Она была уверена, что, если бы Джеймс сейчас попросил ее расстегнуть платье, она с удовольствием сделала бы это.

Он не попросил ее об этом. Они выскользнули из зала через боковую дверь, сели в машину и поехали к дому Джеймса.

Вскоре они свернули на проселочную дорогу, и машину поглотил черный бархат ночи. Джеймс положил ей руку на бедро, и эта рука стала продвигаться все дальше и дальше до тех пор, пока не миновала край ее тонкого чулка и не коснулась обнаженного тела.

Элли откинулась на спинку сиденья и соскользнула чуть ниже. Она тяжело дышала. Глаза ее были полузакрыты. Джеймс теперь ехал медленно, управляя одной рукой, в то время как другая его рука гладила ее бедро, затем проникла под кружевные трусики. Она услышала его хриплый голос:

– Так не пойдет – надо остановиться.

И они, сжигаемые страстью, остановились у обочины дороги.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Позже, когда автомобиль уже подъезжал к дому, Джеймс не переставал удивляться, как радостно поет его душа. Он искоса поглядывал на Элли, но в темноте салона не мог разглядеть выражение ее лица. Поразительно, он чувствовал себя полным сил и не мог припомнить, чтобы когда-нибудь испытывал что-либо подобное. Пресыщение, да, такое бывало. Удовлетворение, да, конечно. Но никогда после близости с женщиной он не чувствовал такого прилива энергии. Он усмехнулся про себя и крепче сжал руль.

– О чем ты думаешь? – спросил Джеймс у Элли, Ему хотелось знать все ее мысли, чувства.

– Да так… ни о чем… Просто трудно поверить, что мы только… только что…

Джеймсу никогда не казалось, что в отношениях мужчины и женщины есть что-то таинственное. Однако теперь он начал в этом сомневаться.

– Что может быть естественнее занятия сексом для двух взрослых людей, которые увлечены друг другом?

– Ты говоришь фразами из пособия по сексуальным отношениям.

Он рассмеялся и посмотрел на нее оценивающе. Ему очень нравился этот ее ненавязчивый и тонкий юмор. У большинства женщин, которых он знал, юмора хватало только на то, чтобы смеяться над клоуном, поскользнувшимся на банановой кожуре, а у некоторых – вроде его бывшей жены, Антонии, – чувство юмора и вовсе отсутствовало.

– Только не говори мне, что ты раньше никогда не занималась сексом на заднем сиденье автомобиля, – сказал он, все еще улыбаясь.

Когда она созналась, что с ней такого действительно не было, Джеймс очень удивился.

– Да неужели вы с Генри… Неужели вы и правда этого никогда не делали?

– Ты не забыл, ни у меня ни у него нет машины…

Он тут же пожалел о том, что случайно помянул Генри. Его радость мгновенно испарилась, и он заметил, что и ее настроение испортилось. Генри уже в прошлом, убеждал Джеймс сам себя. Это ошибка, которую они исправили как раз вовремя. Но даже если это была и ошибка, Элли все равно должна испытывать к нему какие-то чувства. Джеймс готов был побить самого себя за несдержанность.

– Что с тобой? – спросил он после непродолжительной паузы.

– Ничего.

– Обычно, когда женщина таким тоном говорит «ничего», это значит, что-то не так, но она не хочет распространяться на эту тему.

– О, Джеймс, тебе видней. Ведь у тебя такой богатый опыт общения с женщинами.

Когда они наконец приехали и вошли в дом, он сел напротив нее и сказал:

– Ну ладно, выкладывай, что у тебя на душе.

– Кажется, появился претендент на место здешнего врача.

– Да? – Джеймс не ожидал этого. Интересный ход событий. Что же теперь будет? Он придал своему лицу заинтересованное выражение и спросил: – Когда это случилось?

– Сегодня. – Она потупила взор и покраснела. – Я совершенно забыла об этом, иначе сказала бы тебе еще раньше.

– Ты забыла? – недоумевал он. Как она могла забыть о том, что может положить конец их отношениям! – Ну хорошо, расскажи мне о нем.

– Это молодой парень. Его зовут Дерек Клэйтон.

Похоже, она довольна тем, что ей нашлась замена, с горечью подумал Джеймс.

– Клэйтон здорово отличается от тех, кто рассматривает назначение практикующим врачом в сельскую местность как нечто второсортное. Он действительно от всей души хочет работать, и у него есть еще одно преимущество: он сам вырос в сельской местности и знает, что такое жить в провинции. Более того, ему нравится такая жизнь. У него молодая жена, и они ждут прибавления семейства.

– Правда? – едва смог выдавить Джеймс.

– Да, правда. – Она улыбнулась ему, и он тоже вымученно осклабился.

– А какого мнения о нем твой отец?

– По-моему, они поладили. Дерек заверил его, что отец сможет заниматься работой столько, сколько сам того пожелает. Но мне кажется, что теперь уже папа не так беспокоится на этот счет. Он посвящал своей работе почти все время и, кажется, только сейчас понял, что есть еще кое-что помимо нее. Теперь он играет в бридж, а недавно вступил в клуб пенсионеров – любителей оперы. И будет разъезжать по оперным театрам страны. Кроме того, он поговаривает о том, чтобы заняться живописью…

– Короче говоря, его эти проблемы уже не так сильно занимают. – Джеймс знал, что говорит как обиженный ребенок; он ненавидел себя за это, но ничего не мог поделать с собой.

– Нет, конечно, они его занимают, но Дерек Клэйтон кажется идеальным кандидатом. Он достаточно молод, чтобы проявить энтузиазм, и его не смущает перспектива жизни в деревне. Ну почему ты не хочешь порадоваться за меня?

– А какого черта мне радоваться?

Он посмотрел на нее, желая выяснить все раз и навсегда, но она, вместо того чтобы ответить на его вопрос, встала и сказала:

– Ты знаешь, мне нужно принять душ. Можно?

– Пожалуйста. – Хорошо, подумал Джеймс, я не буду устраивать сцен. Он встал и направился к лестнице, слыша позади себя ее легкое дыхание.

Все равно все это скоро кончится, сказал он сам себе. Может быть, она и привлекает меня, но я не должен забывать, что эта женщина всегда в состоянии поставить меня на место и расстаться со мной.

Он протянул ей полотенце и, прислонившись к косяку двери, стал наблюдать, как Элли раздевается. Ее нагота снова взволновала Джеймса. Открыв дверь душа, он спросил:

– Ты не против, чтобы я присоединился к тебе?

Она пробормотала в ответ что-то нечленораздельное, что он посчитал выражением согласия. Джеймс разделся и юркнул в душ, полностью позабыв свой гнев, который испытывал секунду назад.

– Для тебя это тоже новый опыт? – спросил он, и, когда она кивнула в ответ, его охватил восторг…

Джеймс выключил воду, намылил руки и стал нежно поглаживать шею Элли, медленно спускаясь к груди. Ее нежная, шелковистая кожа была влажной и скользкой от воды и мыла. Его дыхание стало хриплым, когда Джеймс почувствовал, как напряглись ее груди, когда он нежно сдавил ей соски. Яркий румянец появился на щеках Элли. Она прерывисто дышала, и Джеймс понял, что хотя Элли и пытается скрыть свои эмоции, но она хочет его так же сильно, как и он ее, От этой мысли Джеймсу стало совсем невтерпеж.

Он неотрывно смотрел на ее груди, такие маленькие и такие отзывчивые на его прикосновения. Элли всем телом прильнула к нему, ощущая горячую силу его желания. Она вся дрожала и тихо постанывала.

Погрузив пальцы в волосы Джеймса, Элли притянула его голову к своей и поцеловала, чувственно и уверенно. Он в ответ поцеловал ее в шею и даже застонал от удовольствия, когда она захотела большего и слегка подтолкнула его голову к своей груди. И когда его губы нашли ее соски, он с упоением стал целовать сначала один, потом другой. Элли выгнулась от удовольствия, целиком отдавшись его ласкам.

Джеймс был как в тумане. Беззащитность и открытость Элли привели его в крайнее возбуждение. Его руки, непрерывно скользившие по ее телу, везде встречали трепетный отклик. Она слегка раздвинула ноги… Искушение было слишком велико. Он крепко взял ее за талию двумя руками и, чуть приподняв, стал целовать ее живот. Затем жаркими, влажными губами опустился ниже, на секунду задержавшись у пупка. Нежные прикосновения языка к чувствительной плоти заставили ее содрогнуться и сдавленно застонать. Время остановилось…

– Ты так красива, – хрипло прошептал Джеймс, зная, что она не услышит его.

Когда Элли, опустошенная и обессиленная, тихо вздохнула, Джеймс взял ее руку и прижал к своей твердой плоти. Она начала ласкать ее – нежно, изысканно. Взрыв чувств неистовой силы потряс его. Джеймс открыл краны, и вода хлынула на них, освежая и ободряя.

Позже, когда они пили кофе, он спросил:

– Итак, ты собираешься принять на работу этого идеально подходящего молодого человека? – Он посмотрел на Элли поверх своей чашки кофе, Она не до конца вытерла волосы, и их мокрые пряди все еще свисали ей на лицо. Без косметики она казалась еще моложе. Он знал много женщин, которые выглядели более соблазнительно, но ни одна из них не вызывала у него такого сильного и постоянного желания.

– Да, – Элли отвернулась от Джеймса и задумчиво вертела в руках чашку.

– И ты абсолютно уверена, что он подходит для этой работы?

– Не думаю, что мы найдем кого-то лучше.

– Так.

– Хотя я и сама, пожалуй, не против быть сельским практикующим врачом, – добавила она негромко. – Правда, мне всегда нравился напряженный ритм работы в большой больнице. Такая работа – это постоянный вызов. В провинции все иначе, и это меня не совсем устраивает. Здесь жизнь куда спокойней, чем в Лондоне, слишком спокойная для меня.

Она посмотрела на него, ожидая, что Джеймс будет с ней спорить, но что он мог ей сказать? В горле у него пересохло, а земля ушла из-под ног. На что ему было жаловаться? Она выполнила свой долг, заменила на время отца и нашла подходящую кандидатуру на его место. Он проклял тот день, когда познакомился с ней. В груди у Джеймса разгоралась холодная ярость.

– Понятно, не можешь жить без стрессов, – сказал он холодно. – Трудно, наверное, отказаться от карьеры…

– Пожалуй, да, – согласилась Элли, разглядывая узоры на чашке. Он вдруг осознал, что она во время разговора ни разу не посмотрела ему в глаза. Она прятала свои чувства и мысли, и он не мог проникнуть в них, как ему этого ни хотелось.

– А что думает отец о твоем отъезде? – спросил он грубо. – Или тебя это уже не волнует, раз ты решила, что для тебя важней?

– Это некрасиво с твоей стороны! Мало ли что некрасиво, подумал Джеймс.

Полчаса назад ты была в моих объятиях, а теперь говоришь, что между нами все кончено.

Это разве красиво? Нет, ему нужно взять себя в руки.

– Когда именно ты хочешь уехать?

– Как можно скорее. – Она все еще не поднимала глаз, и он не мог видеть их выражение, но ее голос был тверд. Она что-то надумала, и это заставило ее опять спрятаться в свою раковину. – Скоро в Нью-Йорке будет медицинская конференция, – сказала Элли все так же тихо, – там собираются педиатры со всего мира. Я надеюсь, что тоже смогу туда поехать. – Она глубоко вздохнула. – Отец все понимает. Кроме того, Дерек Клэйтон ему понравился. А я рано или поздно все равно уеду отсюда. Я не принадлежу этому месту. И никогда не принадлежала.

– Ты принадлежишь Лондону?

– Лондон – это моя жизнь. Он захватывает. – Она посмотрела через стол на него. – Джеймс, почему ты развелся?

– Какое это имеет отношение к нашему разговору?

– Так. Мне просто любопытно. – Она направила на него умный и спокойный взгляд, в котором нельзя было заметить противоречивые чувства, владевшие ею. Ему было очень трудно выдержать этот взгляд; все мышцы его тела напряглись. Как нелепо! Абсурдно! Он, взрослый мужчина, в этой ситуации чувствовал себя ребенком, у которого отнимают любимую игрушку. Это было унизительно.

Теперь я должен удовлетворять ее праздное любопытство, злобно подумал Джеймс.

Так вот какие чувства она испытывает к нему – любопытство и желание. И что, это все? Мысль о том, что он хочет большего, была такой неожиданной, что он на какое-то время перестал злиться на Элли, но потом прогнал эту мысль. Чего еще ему ждать от Элеонор Миллз? Как, впрочем, и от любой другой женщины? У него в жизни было достаточно разочарований, и он не хотел испытывать их вновь.

– Я уже рассказывал тебе. Она посвятила всю свою жизнь работе. Казалось, что я подхожу ей, потому что тоже стремился к карьере. Сначала все было хорошо. Кто знает? Если бы мы остались жить в Лондоне, то, может быть, и не расстались бы.

Черта с два, подумал он про себя. Трещина в их с женой отношениях появилась еще в Лондоне, и не заметить эту трещину мог только слепой.

– Но потом я вернулся сюда, а Антония возненавидела это место, – продолжал он. – Она испытывала отвращение к деревенскому образу жизни. Хотя, конечно, ей бы и здесь нашлось чем заняться. Я, в общем-то, и сам начал подумывать, не оставить ли ферму на Фрэнка и не вернуться ли в Лондон… – Он бросил на Элли быстрый взгляд из-под нахмуренных бровей, чтобы проверить, какое впечатление произвело на нее это его откровение, но ее лицо абсолютно ничего не выражало.

– Странно! – удивилась Элли. – Я думала, тебе нравится здесь.

– Да, в деревне замечательно, – сухо ответил Джеймс, – но я здесь, пожалуй, уже зажился, хочется более напряженной жизни.

– А, понятно.

Она совсем не выглядит удивленной, сердито подумал Джеймс.

– Я, естественно, не буду жить в центре Лондона. Где-нибудь за городом. Может быть, в Ричмонде. Или даже в Гилфорде.

– Джеймс…

Что-то в ее тоне заставило Джеймса взглянуть ей в лицо. Элли не повысила голоса, но в нем звучала твердость, и от этого у него засосало под ложечкой.

– Мне кажется, что мы должны кое-что обсудить. – Она не смотрела на него, а вновь разглядывала свою чашечку с кофе. – Я не вижу смысла продолжать наши отношения… Мне необходимо жить в Лондоне…

Ее голос слегка подрагивал, но выражение лица было упрямым.

Джеймсу никогда не приходилось слышать что-либо подобное от женщин. Но дело было не в том. Просто от того, что она говорила, он почувствовал, как по его телу пробежал смертельный холод. Он помрачнел.

– Ты неизбежно должна возвратиться в Лондон, – сказал он, постаравшись придать своему голосу спокойную рассудительность. – Ты ведь никогда не собиралась оставаться здесь насовсем. – Он сделал паузу, раздумывая о том, как продолжить фразу, чтобы она не звучала безнадежно. Его жизнь никогда не казалась ему безнадежной, да и сейчас все было не так уж безнадежно, просто она застала его врасплох. – Но это еще не значит, что нам обязательно придется навсегда расстаться, – продолжал он. – Как уже говорил, я давно собирался предоставить управление фермой Фрэнку. Он будет рад вести хозяйство самостоятельно.

– Все равно у нас ничего не выйдет, – сказала она мягко, – даже если ты вернешься в Лондон.

Холод, сковывавший тело Джеймса, превратился в ледяной ветер, пронизывающий каждую его клеточку.

– Почему? – потребовал он ответа. Он злился на себя за то, что не может просто встать, повернуться и уйти. Она же оставалась абсолютно спокойной. Это было все равно что говорить со стенкой. – Почему, черт возьми, не выйдет?

– Может быть, нам лучше вернуться к этому разговору в другой раз?

– Нет, черт побери, мы покончим с этим здесь и сейчас! – заорал Джеймс. – Послушай, – продолжал он более спокойным голосом, – я просто хочу знать, почему ты передумала. – Он попытался изобразить улыбку. – Разве тебе не было хорошо со мной? Про себя я могу сказать, что был счастлив с тобой.

– А разве в этом дело? – сказала она негромко.

– А разве нет? – удивился Джеймс.

– Хотя мне не хочется льстить твоему мужскому самолюбию, но мне тоже было хорошо с тобой. Я долго думала о случившемся и хочу сказать, что не готова к отношениям, которые ни к чему не ведут. – Ее голос, поначалу довольно твердый и самоуверенный, постепенно понизился почти до шепота.

– Другими словами, ты хочешь сказать, что, с твоей точки зрения, это пустая трата времени.

– Я не говорила так…

– Нет? Ну что ж, очень тактично с твоей

стороны.

– Мне просто хочется чего-то большего, – произнесла она тихо. Она по-прежнему избегала глядеть на него, что, как подумал Джеймс, было в общем-то неплохо. Хотя он теперь и контролировал свой голос, но глаза наверняка выдавали его эмоции. – Я хочу, чтобы были какие-то обязательства, хочу, чтобы мои отношения с мужчиной привели к чему-то большему…

– Я думал, что у тебя уже был опыт подобных отношений и ты отказалась от них. Осмелюсь напомнить, что ты сама хотела отношений без обязательств и привязанностей… – сказал он с горьким сарказмом.

– Но я передумала. Я не отказываюсь от своих слов, – проговорила она уже громче, и на ее щеках заиграл румянец. – Мы были вместе, пока это нас обоих устраивало, но я не твой тип женщины, а ты не мой тип мужчины.

Джеймс почувствовал себя, как будто его ударили под дых. Неужели она права?! Он и не предполагал, что уязвленное самолюбие – это так мучительно. Но с другой стороны, откуда ему про это знать? Ведь он до сих пор никогда не был в подобной ситуации.

– В таком случае ты совершенно права. Почему бы тебе не поспешить в Лондон на поиски идеально подходящего для тебя партнера? Только сначала не забудь дать ему заполнить анкету. Ты же не хочешь, чтобы тебе достался кто-то с несоответствующим характером?

– Очень забавно! – сказала Элли зло, но глаза ее наполнились слезами.

Однако это не уменьшило его раздражения.

– Мне жаль тебя, Элли. Неужели ты думаешь, что можешь спрятаться от жизни в спокойном и уютном местечке и никогда не выглядывать оттуда?

– Я думаю, что вправе решать, хочу ли поддерживать те или иные отношения или нет!

Ну что ж, это все, подумал Джеймс с мрачной ясностью. Элеонор Миллз – рассудительный книжный червь, рассудительный студент-медик, рассудительный врач. Она настолько рассудительна, что никогда не высунется из своего рассудительного, маленького и уютного мирка. Ему и правда было ее жаль.

Бедная женщина. Приехала в Ирландию помимо своей воли и впервые в жизни испытала здесь настоящую страсть. Впервые выглянула из своей скорлупы. Разве можно ее осуждать за это? Разве можно ее осуждать за то, что она решила вернуться в свой маленький благополучный мирок?

Она использовала меня! Джеймс воткнул нож в свежую рану и повернул его, чтобы сделать себе еще больнее. Подобно потоку черной желчи, его заполнили эмоции, которых он раньше никогда не испытывал. Хорошо, что он так быстро разобрался, что это за женщина.

– Ну что ж, желаю удачи. – Он встал, и она последовала за ним, немного изумленная резкой переменой его настроения. – Очень рад, что я тебе пригодился. – Засунув руки в карманы, он направился к парадной двери, не оглядываясь на Элли.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она вслед.

Он, фыркнув, посмотрел на нее сверху вниз от двери.

– Ты сама знаешь. Чуть-чуть поразвлеклась со мной, а потом образумилась и собралась вернуться в Лондон к своим делам…

– Это жестоко! – воскликнула Элли, и выражение лица ее стало жалким. – Ты говоришь так, будто я… использовала тебя…

Джеймс усмехнулся.

– Всегда рад услужить.

– Ты не можешь отрицать, что тоже использовал меня, – сказала она, поднимая на него глаза. – Ты сам говорил, что это будут отношения без привязанностей и обязательств. А теперь пошел на попятную лишь потому, что я…

Все, больше он никогда не будет целовать этот прекрасный рот! Никогда больше не испытает чувство полета, которое появлялось у него, когда его пальцы прикасались к ее лицу.

– Мы могли хотя бы попытаться… – В его голосе вновь прозвучала безнадежность.

– Джеймс…

Он услышал ее ответ в одном этом слове.

– Забудь, что я говорил. У тебя своя судьба, у меня своя. Удачи тебе.

Но ему все-таки еще нужно было отвезти ее домой. Он не мог пренебречь этой своей обязанностью. Они ехали в полном молчании. Она смотрела на ночные поля, быстро мелькавшие за окном машины. Когда они приехали, Элли, открыв дверцу, на секунду замешкалась, но Джеймс даже не посмотрел на нее.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Возвращение в Лондон к привычной жизни вызвало у Элли ощущение, как будто надеваешь старые туфли, сбросив привычные домашние тапочки, – не очень хорошо, но вполне удобно, когда чуть-чуть привыкнешь к ним. Элли с головой ушла в работу. Ей казалось, что эти последние несколько недель были не более чем сон. Квартира, показавшаяся ей холодной в сравнении с уютным домом отца, вновь стала ее домом. Точнее, местом, где можно прилечь и передохнуть, пока напряженный рабочий график не потребует ее возвращения к работе.

Но она старалась как можно меньше думать и о работе, и вообще о своей жизни здесь. А стоило задуматься об этом, как ее охватывало чувство, будто она попала в какую-то мясорубку. Она непроизвольно сравнивала лондонскую жизнь с тем, что было в Ирландии. Здесь воздух был не таким чистым. Люди были чересчур погружены в себя и недружелюбны. Ее тяжелая работа в больнице не оставляла ей ни на что времени. Ее квартира не имела индивидуальности. Даже ее друзья, казалось, были отделены от нее стенкой собственного благополучия. Раньше она и представить себе не могла, что способна отдать предпочтение жизни в провинции.

И главное, Джеймс. Больше всего Элли не хотелось думать о Джеймсе. Но воспоминания о нем липли к ней подобно паутине, и все ее усилия избавиться от них, до предела заняв себя работой, терпели неудачу.

Она вновь и вновь вспоминала последний вечер с Джеймсом, заново переживала чувства, которые испытывала тогда, и вдруг осознала, что полюбила его. Это вызвало у нее испуг. Как могло случиться, что она полюбила Джеймса Келлерна? Разве такое возможно? Это было все равно что оказаться в клетке, из которой нет выхода. До тех пор пока она убеждала себя, что ее толкнуло к нему просто плотское желание, все было нормально. Более или менее. Но любовь – это совсем другое дело.

С женщинами Джеймс Келлерн вел себя как самоуверенный циник, а Элли была слишком старой, слишком благополучной, может быть, даже слишком пугливой, чтобы бездумно отдаться страсти и в результате получить рану, от которой ей не оправиться до конца жизни. Надеяться на Джеймса Келлерна было так же глупо, как на постоянный на море штиль. А пускаться в плавание в шторм Элли была не готова.

Тем не менее, когда она разговаривала с отцом по телефону, ей все время приходилось сдерживать свое любопытство. Ей хотелось знать, что делает Джеймс, что он говорит, что чувствует, о чем думает. Когда отец несколько раз упомянул его имя, она прикинулась равнодушно-безразличной. Однако сердце ее забилось сильнее, стоило ей только услышать его имя.