355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кэтти Уильямс » Друг детства » Текст книги (страница 5)
Друг детства
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 00:09

Текст книги "Друг детства"


Автор книги: Кэтти Уильямс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Это горькое чувство преследовало всю неделю.

Он опять застонал от жалости к себе и бессилия. Ну зачем она ему? Он ведь мужчина с горячей кровью, и ему нужна настоящая женщина, а не синий чулок.

Да все это от скуки, подумал Джеймс. Надо передать ферму Фрэнку, переехать в Лондон и полностью отдаться делам. А Элли пусть катится ко всем чертям. Если она не хочет работать здесь, ей всегда найдется замена. И раз ей так приспичило замуж, то пусть выходит – посмотрим, что из этого получится. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Он попытался обдумать все это спокойно, но не смог. Ее образ вновь заполнил его мысли, и больше он уже не мог думать ни о чем другом.

Я хочу ее. Она притягивает меня. И мне наплевать, из-за чего это – то ли из-за того, что она кинула мне вызов, то ли потому, что в ней есть какая-то тайна, или просто из-за того, что меня снедает любопытство. Я просто не могу избавиться от этого – я хочу ее.

Но все это он уже проходил раньше – со своей женой. Зачем повторять одну и ту же ошибку дважды!

Джеймс прикрыл глаза рукой и начал постепенно погружаться в сон, как вдруг раздался стук в дверь.

– Ну что еще? – Ему совсем не хотелось, чтобы Фрэнк опять начал суетиться вокруг него как наседка, готовить для него какао и рассуждать о том, какой он плохой наездник.

Дверь отворилась, и в ее проеме показалась стройная фигура Элли.

– Ваш управляющий вызвал меня, – сказала она, входя в спальню.

– Я ведь просил его не обращаться к вам, – прорычал Джеймс и нажал на кнопку ночника.

Элли быстро прошла через комнату и включила верхний свет.

– Я ничего не увижу с этим маленьким светильничком.

Фрэнк еще мне заплатит за свою заботу, решил Джеймс про себя. Он наблюдал за тем, как Элли разбирает свою сумку.

– Совершенно незачем было приходить, – пробормотал он. – Думаю, что Фрэнк сказал вам, что случилось.

– Да, я в курсе: вас сбросила лошадь. – Она присела на край кровати и отогнула одеяло. – Вам придется снять брюки, чтобы я могла осмотреть ваши ноги и убедиться, что у вас нет переломов.

Он много раз представлял, как будет обнажаться при ней: это должна была быть медленная, возбуждающая сексуальная игра, заканчивающаяся близостью. Увы, сейчас все было не так. Он почувствовал себя идиотом.

Она быстро взглянула ему в лицо и опять занялась своей сумкой.

– У вас может быть очень низкий болевой порог, и в этом случае вы даже не догадаетесь, что у вас перелом.

Однако, судя по выражению ее лица, она так не думала.

Когда Джеймс стал снимать брюки, Элли деликатно отвернулась. При этом он не мог не обратить внимания на грациозный изгиб ее шеи, покрытой нежными завитками волос, и на ее хрупкие женственные плечи. Она сняла жакет и осталась в шерстяной кофте, соблазнительно облегавшей ее грудь.

Он вновь улегся на кровать и стал смотреть в потолок, в то время как она начала обследовать его тело своими умелыми пальцами. Когда он почувствовал, что Элли прикоснулась к его бедру, он горько усмехнулся, взглянул на ее грудь, выступавшую под кофтой, и снова уставился в потолок.

– Как это произошло? – спросила она.

– Земля была мокрой. Кроме того, было очень темно, – раздраженно ответил Джеймс. – И лошадь абсолютно не слушалась меня.

– О да. Фрэнк упомянул, что вы взяли самую горячую лошадь. Ну что ж, здесь все цело. – Она выпрямилась и прикрыла его одеялом. – Потерпите еще минутку: я быстренько проверю ваши ребра. Возможно, вы могли сломать одно из них и даже не заметить этого.

– Вы хотите сказать, что если бы я сломал ногу, то я бы сейчас валялся в обмороке? – Джеймс понимал, что в нем говорит обыкновенная обида, но, черт возьми, он чувствовал себя полным идиотом. Владелец табуна, сброшенный собственной лошадью. Слишком легкомысленный, чтобы не знать, какая из лошадей надежна, и осознавать, что, если ты неважный наездник, глупо скакать вечером, в плохую погоду на горячей лошади.

– Разве я такое говорила? – Она подняла брови от удивления.

Да, действительно, ее кофта мало что скрывала. Груди ее были небольшими, но прекрасной формы, а самое поразительное заключалось в том, что она абсолютно не догадывалась о своей привлекательности.

Джеймс снял рубашку и вытянулся на постели. Когда она наклонилась к нему, его дыхание участилось.

Он представил, как медленно расстегивает ее кофту, и его обожгла мысль, что Генри, возможно, делал это не раз: медленно раздевал ее, нежно прикасался к ней и смотрел, как она отдается страсти.

– Я удивлена, – заметила Элли, обследуя его грудную клетку, – что лошадь вас сбросила. Вы ведь, вероятно, опытный наездник. Лошадь понесла? Она сама-то не пострадала?

Она просто пытается поддержать разговор, сообразил Джеймс. Обычная уловка врача успокаивать пациента. Ему же хотелось, чтобы Элли при встрече с ним переставала быть врачом. Он хотел, чтобы она краснела и смущалась в его обществе, и разозлился на себя за эти мысли.

– Ну так что? – спросила она, не глядя на него.

– Вы это о чем?

– Как – о чем? О лошади. Она в порядке?

– О да, в полном порядке. Монти самостоятельно благополучно вернулась в конюшню. При этом она проскакала мимо двери Фрэнка. И он догадался, что случилось. В общем, с лошадью все хорошо. Вероятно, она закусывает на конюшне, пока мы тут с вами болтаем. – Он заметил, что Элли слегка улыбнулась, и продолжал: – Как вы уже догадались, я совсем никудышный наездник, несмотря на усилия моего отца выучить меня верховой езде.

Теперь Элли улыбалась во весь рот. Наверное, она смеется надо мной, подумал Джеймс.

– Вам повезло. Ничего не сломано. Только несколько синяков. Боль продержится еще пару дней, так что можете время от времени принимать обычные болеутоляющие средства.

– Честно сказать, синяки для меня вполне обычная вещь.

– Я не сомневаюсь в этом, Джеймс. – Элли встала и принялась собирать свою сумку.

У него появилось желание никуда не отпускать ее от себя. Крайне нелепое желание, однако его подсознание не согласилось с ним. Он вдруг как бы со стороны услышал свой голос, просивший ее присесть.

– Ну, мне вообще-то нужно идти…

– Пожалуйста. – Джеймс широко улыбнулся, подыскивая подходящие слова. Я должен заставить ее остаться, упрямо думал он.

– Хорошо. Только ненадолго. Мне правда надо идти…

– Ну почему вы всегда избегаете моего общества? Почему вы всегда ведете себя так, будто вам приятнее провести время с заразным больным, чем со мной?

Элли взглянула на него со смесью смущения и удивления, и это еще сильнее разозлило его.

– С вами все в порядке. – Она говорила, стараясь не смотреть ему в глаза. – У вас просто небольшой шок, что вполне естественно после такого падения…

– Я знаю, что я в порядке. И у меня нет никакого шока. Так что прекращайте сюсюкать со мной, как с больным. И перестаньте так нервничать.

– Разве я нервничаю?

– Конечно. Вы сидите с таким видом, как будто готовы в любую минуту вспорхнуть и убежать. Чего вы боитесь? Я же не кусаюсь.

– Судя по вашему поведению, этого сказать нельзя, – Она нервно рассмеялась. Однако он заметил, что она немного расслабилась и обеспокоенное выражение исчезло с ее лица.

– Может быть, вы и правы, может быть, у меня действительно шок. Но сейчас я чувствую, что мне трудно быть в одиночестве…

– Я могу позвонить Фрэнку и попросить его прийти сюда? – предложила она с вопросительной интонацией.

– Нет, не стоит. У Фрэнка сегодня и так было много впечатлений. – Джеймс закрыл глаза. Он, должно быть, выглядит жалким в своем стремлении задержать здесь эту женщину еще хотя бы на пять минут, тогда как ей не терпится поскорее уйти отсюда.

– По-моему, он здесь уже давно служит, не так ли? Я что-то даже не могу припомнить сколько…

– Он здесь с тех пор, когда мне было еще четыре года. Он моя правая рука. Я только чеки подписываю.

– Что ж, на обратном пути я загляну к нему, скажу, что с вами все в порядке. Он очень беспокоился о вас.

– Ну вот, опять! – воскликнул Джеймс, открыв глаза. – Опять вы пытаетесь сбежать. – Он понизил голос почти до шепота и продолжал: – Неужели я прошу так много – просто чуть-чуть побыть со мной, поговорить. Расскажите мне про отца. Как он себя чувствует? Как продвигаются дела с поиском замены? – В будущем, решил он, он будет общаться только с глупышками. Может быть, отсутствие интеллекта и утомительно, но по крайней мере глупые женщины не заставляют его чувствовать себя круглым дураком, не умеющим сдерживать свои эмоции.

– Замену мы еще не нашли. А папа чувствует себя превосходно.

– Он все еще помогает вам на работе? – спросил Джеймс, глядя на нее. Вдруг до него дошло, что на ней нет лифчика – он догадался об этом по тому, что нежные соски ее грудей рельефно выступали под тонкой тканью кофты. Должно быть, она очень спешила. Впрочем, тут, наверное, сказалась профессиональная привычка мгновенно откликаться на срочный вызов, а отнюдь не личная заинтересованность.

– Изредка. Вообще-то у него появился интерес к кулинарии. Он считает, что готовка помогает ему восстановить координацию правой руки. И кроме того, он присоединился к компании игроков в бридж. Это пенсионеры, которые собираются поиграть дважды в неделю. Пока что он играл с ними только пару раз, но, по-моему, ему понравилось.

– А дома наслаждается вашим обществом, не так ли?

– Пожалуй, не совсем так. Наверное, можно сказать, что мы наслаждаемся обществом друг друга.

– Так что болезнь отца в каком-то смысле помогла вам сойтись с ним.

Ему ужасно хотелось схватить ее руку и крепко прижать к груди. Это заставило бы ее сбросить маску вежливого отчуждения. Но одна только мысль о чем-то подобном вызывала у него мелкую дрожь.

– Да, у нас оказалось много общего. Ну что, вам стало получше? Я вижу, вы слегка раскраснелись.

– Вы остались лишь для того, чтобы убедиться в этом? – спросил Джеймс, хотя и знал, что этот вопрос как раз таки и может заставить ее уйти. – Вы могли бы хоть сделать вид, что вам хочется поболтать со мной.

Раскраснелся? Слава Богу, ей неведомо, что творится у него в голове.

– Конечно же, я не против поболтать с вами, – ответила она смущенно.

Она не против? Да сразу видно, что он ей совсем неинтересен.

– А как Генри? – резко переменил тему разговора Джеймс.

– Прекрасно.

На ее лице вновь появилось тревожное выражение, и Джеймс не мог упрекнуть ее в этом.

Все разговоры о Генри у них всегда заканчивались яростной перепалкой. Он сам только недавно понял, что это следствие ревности, снедавшей его, но Элли, конечно же, ни о чем таком не догадывалась.

– Что вы думаете о том, о чем мы с вами недавно говорили? – Она непонимающе посмотрела на него, и он безжалостно пояснил: – Я имею в виду, что вам следует остаться здесь до тех пор, пока все дела не будут улажены. Может быть, это и помешает вашим отношениям с Генри, но лично мне кажется, что вы обязаны остаться здесь до тех пор, пока не найдете надежную замену. И кроме того… – он знал, что не следует этого говорить, но все же не смог сдержаться и продолжал: —…вы до сих пор пренебрегали своими обязанностями по отношению к отцу, не пора ли это восполнить?

– Я надеюсь, вы не пытаетесь играть на моих чувствах, – сердито сказала Элли и протестующе подалась вперед.

– Я пытаюсь помочь вам понять, каковы истинные ценности вашей жизни.

– А какое вам до этого, собственно, дело?

– Так уж получилось, что вы всегда сбегали отсюда. И если сейчас вы уедете в Лондон, оставив своего отца в тяжелом положении, то это будет новое бегство.

– Я никогда и ниоткуда не сбегала!

Но по тому, как задрожал ее голос и как изменился цвет ее лица, он догадался, что задел за живое. Ну что ж, он заставит ее говорить откровенно!

– Ваша жизнь дома была далеко не идеальной, и вы сбежали от нее. Вы спрятались сначала в книжках и молчании, потом в вашей карьере. Когда вы были молоды, у вас не клеились отношения с мужчинами. И что же? Вы убежали от этого и спрятались за добрым, надежным Генри. Элли, когда вы перестанете бежать от жизни? Когда вы посмотрите в лицо вашим проблемам и постараетесь разобраться в них?

– Вы вообще ничего не знаете про меня! – Ее голос дрожал, но теперь она пристально смотрела на него и внимательно ловила каждое его слово.

– А кто-нибудь вообще-то знает? Вы хоть кому-то доверялись когда-нибудь?

– А вам какое дело, Джеймс Келлерн? Вы думаете, я не догадываюсь, чего вы добиваетесь? Вы думаете только о том, как бы заставить меня остаться здесь. Вы считаете меня эгоистичной, я знаю. Эгоистичной потому, что я не могу проведывать отца каждый месяц, эгоистичной потому, что я предпочла делать карьеру, а не сидеть дома и ухаживать за детьми и мужем.

Джеймс смотрел на нее и, честно говоря, не знал, что и думать. Она была как мягкий бриз, дующий сквозь деревья, как ночное море, как дикая сила природы, с которой невозможно справиться.

– Когда вы собираетесь возвращаться в Лондон? – спросил он резко.

– Не знаю еще. Как-нибудь на следующей неделе… У меня здесь есть три пациента, которых я хотела бы еще понаблюдать. Затем я вернусь. Можете не беспокоиться, моя помолвка не заставит меня уехать в Лондон прежде, чем я найду подходящую замену.

– Рад слышать это.

Когда она упомянула эту чертову помолвку, ему захотелось стянуть с ее пальца это проклятое кольцо и вышвырнуть его в бак с мусором. Всю жизнь она убегает и прячется. Если ему это очевидно, то почему не ясно ей самой?

– Но теперь мне действительно пора.

Элли встала, однако Джеймс инстинктивно подался вперед и силой усадил ее обратно на кровать. При этом он не отпускал ее руку – отчасти для того, чтобы удержать Элли, а отчасти потому, что прикосновение к ее коже доставляло ему удовольствие.

– Что вы делаете?! – возмутилась она и попыталась высвободиться. Что это, черт возьми, на него нашло? Чего он может добиться, удерживая ее силой? Разве что того, что они вконец с ней рассорятся? – Пустите меня!

– Нет.

– Что?

– Я сказал – нет. Я не отпущу вас, потому что есть еще одна вещь, о которой я должен поговорить с вами. – Джеймс попытался успокоить ее ободряющей улыбкой.

Он просто не мог позволить ей уйти. Что это была за игра, которую он затеял, он не знал, но, похоже, в ней не было никаких правил. Никогда раньше ему не приходилось применять силу для того, чтобы заставить женщину просто поговорить с ним. И никогда ему еще так сильно не хотелось разговаривать с женщиной. Джеймс не узнавал себя, не понимал, что он делает. Что же тут удивляться, что она смотрела на него как на сумасшедшего?

– О чем еще говорить?

Он почувствовал, что под его пальцами кожа ее руки стала влажной.

– В прошлую субботу… – это было первое, что пришло ему на ум.

– Что случилось в прошлую субботу?

– Надо сказать, что я устроил поход для вас и Генри в ночной клуб с определенной целью.

– Как, это вы устроили?

– Ваш отец позвонил мне, просто чтобы поболтать, и упомянул, что к вам на уик-энд приезжает Генри. Ну я и предложил, что, может быть, Генри захочет немного поразвлечься в городе, а не сидеть все время в четырех стенах.

– А как конкретно вы все это устроили? – изумленно спросила Элли.

– Ну, я сказал, что Генри, вероятно, в Лондоне проводит свободное время намного интереснее, чем это ему придется делать здесь…

Тогда ему казалось, что это великолепная идея, и он гордился собственным альтруизмом. Только в последнее время он вдруг осознал, что, возможно, его поступки не были уж столь альтруистичными, как он хотел их представить.

Элли оторопело уставилась на него.

– Вы сами прочли мне длиннющую лекцию о том, какой Генри скучный тип. Он в душе домосед. На что же вы тогда рассчитывали?

Джеймс пожалел, что затеял этот разговор. Лучше бы он держал свой рот на замке. На ум ему пришла старая притча о том, как гонца казнили за то, что он принес плохое известие.

Однако, раз уж он начал рассказывать, пути назад не было.

– Генри домосед, вероятно, потому, что никогда не пробовал ничего другого.

– Так что вы решили показать ему другую сторону жизни, я вас правильно поняла? Этакий акт милосердия! Полагаю, встречу с этой высокой брюнеткой вы тоже специально подстроили?

– Не говорите ерунды…

– Ну и что из всего этого? – Ее глаза гневно вспыхнули. – Не лезьте в мою жизнь!

– А вы когда-нибудь раньше видели Генри таким?.. – Вопрос был задан наугад, но в ее растерянных глазах он прочел ответ на него. – Видели, скажите…

Элли ожидала этого вопроса, ноее шеки покраснели.

– Разве я учу вас, как вам надо жить? Я не читаю вам длинных лекций о том, что вам не подходит та женщина, на которую вы смотрите только как на сексуального партнера, и готова побиться об заклад, что никто этого не делает! Никто бы и не посмел! Вы полагаете, мне недостает ума, чтобы разобраться, как мне жить?

– Вы чрезвычайно умны, и я нисколько не сомневаюсь, что вы прекрасно разбираетесь во всем, что касается вашей работы, однако в остальном вы ужасно наивны.

Боже, неужели она не догадывается, как она красива, когда злится и ее щеки полыхают огнем, а глаза сверкают, будто изумруды!

– Да откуда вы это все знаете? Если вы так здорово разбираетесь в психологии, то почему не смогли сохранить даже свой собственный брак?

Ее слова его не смутили. Если бы это сказал кто-то другой, он не стал бы распространяться о своих личных переживаниях, но с Элли было все иначе.

– Вы абсолютно правы. На первый взгляд я и Антония очень подходили друг другу: оба умные, образованные, с высокими требованиями к работе и карьере. Фактически мы как бы жили на двух параллельных линиях, но в браке параллельные линии не годятся. Если копнуть поглубже, то мы совсем не подходили друг другу, и поэтому в конце концов наш брак распался.

Он посмотрел в лицо Элли, размышляя о том, не пора ли перевести разговор на Генри. Почему-то – он сам не знал почему – тема брака была для него притягательной. Теперь он чувствовал, что ему необходимо предотвратить то, что, как ему казалось, будет ужасной ошибкой.

– Посмотрите повнимательней на вашего избранника, Элли. На первый взгляд вы и Генри как будто созданы друг для друга. Я не сомневаюсь, что с ним вам будет легко и уютно жить. Но подумайте, какую цену вы заплатите за этот уют и спокойствие.

Он слегка ослабил хватку своей руки, все еще сжимавшей ее запястье, но все-таки продолжал удерживать ее, хотя и знал, что теперь она уже никуда не денется. Может быть, ей не очень хотелось сидеть рядом с ним на постели и слушать то, что он говорил, но он затронул слишком серьезную тему, чтобы она могла вот так просто уйти.

– Что плохого в том, что мне хочется спокойствия? – прошептала Элли. – Я выросла, почти не видя своего отца. Я была всегда независимой и самостоятельной. Разве это преступление – получить теперь капельку спокойствия и уюта?

Джеймсу захотелось взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть, однако вместо этого он перевел дыхание и настойчиво, но уже не так Громко Продолжал:

– Уют и спокойствие могут обернуться прутьями клетки. Это может привести к тому, что вы задушите в себе естественное стремление каждого человека к счастью.

– Не желаю слышать этого! – Она вырвала свою руку из его и закрыла уши обеими руками. Этот детский жест очень тронул его.

– Я только хочу сказать, что Генри, похоже, действительно совсем не знает жизни. В ночном клубе он выглядел как ребенок, которого первый раз отпустили погулять одного.

Руки Элли бессильно упали.

– Я не буду мешать Генри развлекаться. Это не моя вина, что в моей жизни работа занимает больше места, чем в его. Мы оба врачи, но так уж получилось, что мне приходится проводить в больнице очень много времени.

– А как насчет вас, Элли? Вы-то когда-нибудь жили полнокровной жизнью? Или вы считаете, что вся ваша жизнь сводится к работе?

Ну почему она не видит очевидных вещей? Это все равно что говорить с кирпичной стеной, подумал он. Она хочет, чтобы все в ее жизни было разложено по полочкам и распланировано, но в настоящей жизни так не бывает, и именно в атом заключается ее главная прелесть.

– Это нечестно! – воскликнула Элли.

И он, оторвавшись от своих мыслей, попытался вспомнить, что же говорил перед этим.

– Может быть, и нет, но поймите, я просто хочу, чтобы вы трезво посмотрели на свою жизнь. Если вы руководствуетесь здравым смыслом, когда принимаете решения, – это хорошо, но если при этом ваше сердце не согласно с вашим рассудком, то ни к чему хорошему это не приведет. Можете ли вы, положа руку на сердце, сказать, что ваш предстоящий брак – это правильное решение?

Джеймс понял, что его слова звучат ханжески. Он никогда не был ханжой. И он никогда раньше не старался повлиять на чьи-то решения. Он всегда считал, что взрослые люди должны учиться на своих собственных ошибках и давать им советы бесполезно, так как они все равно им не последуют.

– Мне кажется, вы настолько были увлечены своей медицинской карьерой, что целый огромный пласт жизни прошел мимо вас. – Джеймс тяжело вздохнул, высказав эту доморощенную мудрость. Он чувствовал, что теряет нить разговора, и не мог оторвать глаз от ее лица.

– Иными словами, вы хотите сказать, что со мной скучно.

Джеймс слышал ее голос, но смысл сказанных слов почти не доходил до него.

– Вы считаете, что я деловая женщина, с ограниченными интересами, не способная заниматься ничем, кроме своей работы. Почему вам это не сказать мне напрямик?

Что она говорит? Джеймс просто не воспринимал смысла ее слов. Он следил за движением губ Элли, как немой, читающий по губам.

– У вас очень красивый рот, – пробормотал он сипло.

– Что?! – Элли посмотрела на него, и в ее глазах он увидел сильное смущение.

– Ваш рот. У вас очень приятный рот. – Он подался вперед и с удивлением почувствовал, что нервничает как пятнадцатилетний мальчишка. Он взял ее голову в свои ладони и повернул к себе.

Элли попыталась высвободиться. В ее глазах была паника. Но в них было также и кое-что другое. Какое-то сильное чувство, которое билось внутри ее и не находило выхода. И тогда он догадался, что и ее снедает такое же сильное и опасное желание, которое испытывал и он. Да, она боялась. Но боялась не его, а самое себя.

– Здесь нет ничего страшного, – услышал он свой голос, как бы доносившийся откуда-то издалека. Ее ответ, если она и ответила, он не услышал, потому что его переполнило желание. Он притянул ее голову к себе и приник губами к ее губам.

Джеймс был почти уверен, что Элли оттолкнет его, но она не сделала этого. Эта ее неожиданная уступчивость заставила его делать то, что он до сих пор считал невозможным.

Элли закрыла глаза и откинулась назад, а он целовал ее шею, нежно прикасался к ней губами, чувствовал чарующий вкус ее кожи. Ее дыхание все учащалось.

– Вы не должны этого делать, – пробормотала она со стоном. – Вы не понимаете, что делаете. Мы оба не понимаем!

– Я понимаю. – Голос у него слегка дрожал. И Джеймс не мог заставить себя перестать целовать ее. Никогда в жизни он не испытывал столь сильного желания!

Он провел языком вдоль ее уха, и она тихо застонала от наслаждения.

– Джеймс… Мы не должны делать это…

Он опять слышал страх в ее голосе, но сильнее этого страха в нем слышалось желание. И Джеймс продолжал с большей страстностью целовать ее, чтобы не дать логике взять верх над чувствами.

Он пробормотал что-то успокаивающее, притянул ее к себе и застонал от счастья, когда Элли прижалась к нему всем телом, как кошка, которая трется о ногу хозяина.

– Только скажи – и перестану. Ты хочешь, чтобы я перестал?

Интересно, неужели он смог бы справиться с собой? Джеймс прикоснулся к ее бедру и едва не задохнулся от прилива желания.

– Нет, не останавливайся, – она вся дрожала от возбуждения, – я хочу тебя.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Итак, это случилось. Та правда, которую Элли безуспешно пыталась скрыть от самой себя, выплыла наконец наружу. Это признание заставило ее почувствовать себя обнаженной и беззащитной – чего она боялась больше всего на свете. Этот мужчина появился как темная грозовая туча и перевернул всю ее жизнь.

Элли посмотрела на Джеймса, а затем отвернулась. Ей казалось, что в груди у нее порхали тысячи птиц и бились крыльями о грудную клетку.

– Я выключу свет, – хрипло сказал Джеймс.

– Нет. Я сама выключу.

Ей не терпелось поскорей оказаться в темноте, которая, как она надеялась, успокоит ее. Элли чувствовала, что утратила всякий контроль над собой, но был ли смысл пытаться восстановить его? Был ли смысл пытаться сопротивляться той власти, которую Джеймс имел над ней?

Элли знала, что он никогда не смог бы принудить ее переспать с ним. Но бегство никуда не вело. Она продолжала чувствовать в себе горячие импульсы страсти и знала, что, рано или поздно, все равно окажется с ним. Он был прав, говоря, что всю жизнь она от чего-то бежала. Когда-нибудь ее ноги откажут, и она уже не сможет убежать от себя.

Элли села на постели рядом с Джеймсом; в ней боролись мука и предвкушение.

– Скажи, Что ты не передумала! – В его глазах светилось желание.

– Джеймс… так нельзя… я ведь помолвлена…

Правда, сейчас помолвка не казалась ей правильным поступком: на самом деле это просто была безнадежная попытка привести свою жизнь в порядок. Она попыталась подумать о Генри, но не смогла удержать его образ даже на несколько секунд. Человек, находящийся рядом с ней, имел слишком большое влияние на нее – она не могла думать ни о чем и ни о ком, кроме него.

– Помолвка была ошибкой, ну почему ты не хочешь признать это?

– Может быть, и вы – ошибка?

– Почему?

– Потому, что то, что мы делаем, – это сумасшествие, – прошептала она.

Да, это было сумасшествие. Она сгорала от желания дотронуться до него, но боялась, что, если она сделает это, ей обожжет руки.

– Почему? Почему это сумасшествие? Потому, что ничего подобного раньше с тобой не случалось? Потому, что это не так просто и ясно, как твоя медицина?

– Потому… – Ее дыхание стало учащаться. Она попыталась собраться с мыслями, но не могла этого сделать. Она просто знала, что это сумасшествие, и все.

Он обнял ее за шею, притянул к себе и поцеловал в угол рта.

– Раздень меня, – пробормотал Джеймс Элли на ухо. Его голос был низким, густым, властным.

Слава Богу, свет был погашен. Ее пальцы коснулись его обнаженной кожи, и от этого прикосновения ей вдруг стало невыносимо жарко.

– Не отворачивайся, – прошептал он, когда она стала стягивать с него спортивные трусы, – посмотри, что ты делаешь со мной.

При взгляде на возбужденную плоть Джеймса Элли охватила дрожь ликования. Теперь она уже не смогла отвести глаз от его тела, будто бы впервые в жизни увидела обнаженного мужчину. Он был очень красив – худощавый и мускулистый – и так естественно выглядел обнаженным!

Она начала расстегивать свою кофту, но Джеймс остановил ее:

– Не спеши. Встань. Я хочу видеть тебя всю. Его голос был грубым, и на секунду Элли замерла. Тогда он сказал:

– Ну давай, продолжай. Я хочу лежать и наслаждаться тобой. Мы два безумца в безумном мире.

Элли было за тридцать, и она пока еще не стеснялась своего тела, хотя, конечно, понимала, что уже не так свежа, как молодая девушка. Кроме того, она осознавала, что Джеймс повидал немало женщин.

Элли с тревогой посмотрела на него, боясь увидеть его разочарование. Но нет. Джеймс, улыбаясь, смотрел на нее, его глаза страстно пожирали ее, и она сама почувствовала от этого прилив страсти. Когда она сняла кофту и обнажила грудь, он чуть не задохнулся от нахлынувшего желания.

Обнаженная, она подошла к постели.

– Я совсем не такая уж дурнушка…

– Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел в своей жизни!

Джеймс обнял ее, и она прижалась к нему. Он поцеловал ее в ухо, нежно прикусив при этом мочку. Затем он стал целовать ее шею, и она выгнулась назад всем телом.

– Я так хочу… Я еще никогда так не хотел ни одной женщины на свете. – Говоря это, он медленно, но уверенно положил свою руку на ее бедро.

Она была загипнотизирована его сияющими глазами, и ее тело отдалось его ласкам с каким-то бешеным неистовством. Джеймс принялся целовать твердые соски ее грудей – сначала один, затем другой, – слегка прикасаясь к ним языком. А когда он втянул напряженный сосок целиком в рот и начал нежно посасывать его, ей показалось, что все ее тело как бы пронзило электрическим током.

Разве раньше ей приходилось заниматься любовью? Сейчас ей казалось, что нет. По крайней мере не так, как это было теперь. Ее тело трепетало, пульсировало, отвечая на прикосновения его пальцев и губ.

Когда он начал постепенно перемещаться все ниже и ниже, она сама стала ласкать свои груди руками. Она играла своими сосками, трогала их пальцами. Она уже не была Элеонор Миллз. Она была кем-то другим, каким-то диким и страстным существом, которое ей самой не было знакомо. Он раздвинул ее ноги, и между ними на месте его пальцев оказались его язык и губы. Она была переполнена желанием, в то время как его язык нашел бугорок наслаждений, и Джеймс стал нежно посасывать его. Это вызвало у Элли головокружение и острую потребность ощутить Джеймса внутри себя.

Когда он наконец проник в нее, она уже была почти на вершине счастья, и их тела стали быстро и ритмично двигаться навстречу друг другу. Их охватила горячая волна страсти и наслаждения.

Только когда все было кончено, Элли осознала реальность того, что они сделали.

– Ну и что теперь… – пробормотала она.

– Что теперь… – повторил он за ней, и его пальцы дотронулись до ее щеки, что вызвало у нее легкую дрожь.

Она положила голову ему на грудь и сказала:

– Мне хотелось бы знать, что будет со мной дальше. Я имею в виду… – Она и сама не знала, что имеет в виду. Она чувствовала себя смущенной.

– Я думаю, что ты должна разорвать помолвку с Генри. – Джеймс напрягся в ожидании ее ответа. – Не правда ли?

– Да, наверное…

– Наверное? И это все, что ты можешь сказать?.. – Он засмеялся, но в голосе его слышалась досада.

– Я чувствую себя очень виноватой… Я сделала это, не подумав… Подобное не в моих правилах… Обычно я всегда сначала все обдумываю.

– Всегда?

– Такова моя натура.

– Натура может меняться.

– Разве?

– Ну да. Жизнь полна неожиданностей. Я думаю, что ты и не предполагала, что может случиться нечто, что перевернет твою распланированную жизнь.

– Да, все было так спокойно…

– Еще бы! Генри очень удобный партнер, – Джеймс немного помолчал, – чересчур удобный для тебя.

– Я больше не хочу говорить об этом, – сказала Элли, гладя его по волосам.

– Потому что я задаю вопросы, на которые ты не можешь ответить?

Элли рассмеялась.

Он обнял ее и нежно поцеловал в шею. Этот легкий поцелуй вновь пробудил в ней желание.

Джеймс прижал руку к ее груди и большим пальцем принялся ласкать твердый сосок. На какой-то миг у Элли мелькнула мысль, что надо бы позвонить отцу, сказать ему, где она. Но эта мысль тут же улетучилась из ее головы. Разве можно было думать о таких обычных вещах, как телефонный звонок, когда все ее тело сгорало от страсти…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю