Текст книги "Прирожденный грешник (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Уилтчер

Соавторы: Кора Кенборн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава Десятая

Лола

К тому времени, как я подхожу к бару, в очереди уже три пьяницы. Алкоголь – последнее, что мне сейчас следует употреблять, но моя печень беспокоит меня меньше всего. Мне нужно что-нибудь крепкое, чтобы пережить ночь.

После нескольких непродуктивных минут ожидания своей очереди я беру дело в свои руки. Я почти не обращаю внимания на неприязненные взгляды, бросаемые в мою сторону, когда проталкиваюсь сквозь толпу и протискиваюсь в маленькое скопление спереди.

Бармен, который выглядит так, словно только что сошел со страниц рекламы нижнего белья, останавливается передо мной. – Что я могу для вас сделать?

Я не колеблюсь. – Порцию Аньехо текилы.

Если я собираюсь играть по-королевски, то могу и выпить, как одна из них.

Он приподнимает бровь. – У тебя где-нибудь в платье спрятано удостоверение личности?

Моя улыбка совсем не сладкая. Залезая в лифчик, я достаю поддельные удостоверения личности, которые мы с Эйвери купили в нашу первую неделю в кампусе, и протягиваю ему.

Я бы хотела сказать ему, куда он может это засунуть, но я и так достаточно попала в поле зрения Санти.

Он едва взглянул на него, прежде чем швырнуть обратно и повернуться лицом к стене из бутылок со спиртным у себя за спиной. Пока я жду, я осматриваю периметр в поисках Эйвери и остальных моих друзей в море лиц, засунутых в каждый свободный уголок.

Ничего.

Черт возьми.

Я понятия не имею, почему нам было так необходимо прийти сюда сегодня вечером. В Лисьей норе нет ничего особенного. Это обычный ночной клуб – тридцать пять сотен квадратных футов хрома, служащего отражателями для пурпурных огней сцены.

А на случай, если хоть на дюйм не хватило места для памятки цвета сахарной ваты, диско-шар, висящий в центре танцпола, поможет довести дело до конца.

Господи, куда делся этот парень, чтобы налить мне выпить – в Мексику? Я перегибаюсь через стойку, пытаясь разглядеть, куда он мог подеваться, когда чувствую, как чья-то рука хватает меня сзади за задницу.

– Что за черт? Я разворачиваюсь, едва не натягивая еще одну претенциозную рубашку поло, натянутую на широкой груди. Ay Dios mío… Неужели Рутгерс раздал по одному каждому чертову идиоту с письмом о приеме и членом? Хватаясь за перекладину, я удерживаю равновесие, глядя в пару налитых кровью зеленых глаз.

– Извини, детка, – невнятно произносит он. – Если ты собираешься продемонстрировать товар, не удивляйся, когда кто-нибудь попробует образец.

Я изо всех сил стараюсь обуздать свой гнев. Если бы он только знал… Вместо того чтобы ухмыляться, ему следовало бы радоваться тому, что мы в Нью-Джерси. В двух с половиной тысячах миль к югу все его идеальные белые зубы были бы разбросаны по полу.

Вместе с этой рукой.

И другие любимые придатки.

К счастью, наши ночи спасены, когда бармен прочищает горло позади меня. – Франческа?

Я оборачиваюсь. – Что? спрашиваю я.

Он крутит мое удостоверение между пальцами и держит его между нами. – Франческа Романо… Взглянув на него, он приподнимает бровь. – Из Луисвилля, штат Кентукки?

Я съеживаюсь. Парень, который продал нам поддельные удостоверения личности, обещал эффективность, а не точность.

Я держу рот на замке и расплачиваюсь за выпивку, решив на всякий случай сунуть парню лишнюю двадцатку. К тому времени, как я оборачиваюсь, идиота, который схватил меня за задницу, нигде не видно. Инстинктивно я бросаю обвиняющий взгляд направо, только чтобы обнаружить, что ЭрДжей листает свой телефон, все еще сидя за тем же самым столом с высокой столешницей, над которым он размышлял с тех пор, как последовал за мной в дверь.

Я облегченно вздохнул. Несмотря на мои мысли об обратном, у меня нет желания быть причиной смерти другого человека.

Поднимая глаза, он ловит мой взгляд, и его скучающее выражение лица превращается в гранит. Несмотря на то, что он облачен в дизайнерский костюм, его крупноватая фигура выглядит неуместно посреди модного танцевального клуба. Не похоже, что он здесь для того, чтобы хорошо провести время. Он выглядит так, словно пришел сюда, чтобы устроить стрельбу.

Что, честно говоря, не исключено.

Фамилия ЭрДжея, может, и Харкорт, но он Каррера до мозга костей. И точно так же, как Санти, он опаснее всего, когда молчит.

Не дразни медведя, Лола…

Но я ничего не могу с собой поделать. Я запрограммирована раздвигать границы.

Приветственно машу ему рукой, выгибаю бровь, глядя на телефон, зажатый в его руке, и натягиваю ехидную улыбку, которую сдерживала с тех пор, как вышла из своей квартиры.

Он хмурится в ответ, бросая телефон на стол, как будто он обжегся. Я так и думала. Попался, здоровяк. Моя улыбка становится шире, что заставляет его крепко скрестить руки на груди и уставиться на рюмку в моей руке, как на стакан аккумуляторной кислоты.

Вздохнув, я оставляю его и его усыпленное чувство юмора позади и бреду своим путем через переполненный клуб. Я скучаю по своему кузену. По тому, кто играл со мной в прятки по всему поместью. По тому, кто пронес мне мою первую порцию текилы за стойкой хьюстонской кантины его отца.

Тот, кто привык смеяться.

ЭрДжей больше не смеется. С тех пор, как два года назад отказался от своих техасских корней и последовал за Санти в Нью-Джерси, чтобы стать его заместителем и первым щитом.

Брат и кузен, которых я когда-то знала, ушли. Они оба стали копиями своих отцов.

Оставив эти мысли позади, я останавливаюсь в нескольких футах от танцпола, мой взгляд скользит вверх по частной лестнице, ведущей к огороженной канатом зоне на втором этаже VIP-зоны. Второй раз за сегодняшний вечер одна и та же мысль проносится у меня в голове.

Если бы они только знали…

Если бы только мне не нужно было прятаться. Если бы только я могла сверкать своей фамилией, как пропуском ко всем входам, вот где бы я была, вместо того чтобы драться за выпивку в переполненном баре.

– Мария! Сюда!

Я оглядываюсь через плечо и вижу Эйвери, отчаянно машущую рукой с края танцпола. Судя по всему, она приняла близко к сердцу свой собственный совет по гардеробу. Этот огненно-красный номер на ней – почти платье.

Если бы это прикрывало ее задницу.

– Ладно, Мария Диас, – бормочу я себе под нос. – Шоу начинается.

Я не трачу время на то, чтобы потягивать шот – я вдыхаю его. Тепло разливается по моим венам, глаза на мгновение закрываются, когда мысли о моем преследователе вторгаются в мою голову. Поскольку ощущение его присутствия все еще остается на моей коже. Он не только заразил мой разум, он заклеймил меня…дважды.

Один раз без моего согласия.

И однажды вопреки этому.

Снова открывая глаза, я смотрю на танцпол и на улыбающиеся лица Эйвери и моих друзей. С каждой секундой мой гнев нарастает. Я завидую их блаженному невежеству.

Это не мыши.

Они не пойманы в ловушку садистом Сантьяго, который только и ждет, чтобы нанести удар.

Вот и все.

Я со стуком ставлю свой пустой бокал на переполненный столик рядом со мной, игнорируя волну раздраженных протестов, и направляюсь к танцполу.

Как Сэм посмел вторгнуться в мою квартиру, а затем игнорировать меня. Я дочь наркобарона. Я не попадаю в чьи-то лобовые столкновения.

Я сама виновата.

База тяжелая, а ритм громкий – идеально подходит для того, чтобы заглушить мысли, отравляющие мою голову. Никаких разговоров. Никакой чуши. Здесь слишком шумно, чтобы что-то делать, кроме как позволить текиле взять верх.

Вскоре все уходит на задний план. Я просто танцую, притворяясь нормальной на несколько незащищенных мгновений, пока не чувствую, как твердая грудь прижимается ко мне сзади. Я напрягаюсь, когда две грубые руки хватают меня за бедра, прижимая к чему-то еще более твердому.

Черт. Если ЭрДжей это увидит, нам обоим крышка.

Я осматриваю клуб, лихорадочно выискивая пару убийственных глаз. К счастью, толпа слишком плотная, что позволяет мне вывернуться из объятий парня, прежде чем мексиканский sicario в нем вырвется наружу, спровоцировав бунт.

Разворачиваясь, я протягиваю руку, чтобы между нами оставалось безопасное расстояние. – Нет, спасибо, – кричу я, перекрикивая музыку.

– Почему? кричит он в ответ, эти чертовы руки снова хватают меня за бедра. – У тебя есть парень или что-то в этом роде?

Не имеет значения, есть ли у меня парень, девушка или горилла. Если он прикоснется ко мне еще раз, от него останется окровавленный обрубок.

– Нет, я– в ту минуту, когда я поднимаю взгляд, слова замирают у меня на языке. На втором этаже – прямо в центре VIP – зоны, по которой я только что тосковала, – стоит мужчина, которого я так долго ждала.

Он перевешивается через перила с раздражающе знакомым пресыщенным выражением лица, словно бросая вызов им упасть.

Расплывчатое воспоминание прорывается сквозь пелену. Я помню, что думала то же самое прошлой ночью, когда смотрела, как он прислонился к стене. Даже его поза казалась вызовом.

– Какого черта он здесь делает? спросила я.

Пара сухих губ касается моего уха. – Кто?

Я не утруждаю себя ответом. Кто – неправильный вопрос. Это почему.

Чем дольше я смотрю, тем пристальнее смотрит Сэм. Pinche cabrón⁸. Он был здесь все это время? Просто наблюдал за мной, как сталкер, которым он и является?

Он хочет шоу?

Впервые за все время я одариваю его искренней улыбкой.

Я дам ему одно.

– Никто, – кричу я в ответ. – Давай потанцуем. Прежде чем он успевает схватить меня снова, я оборачиваюсь к нему сзади, заставляя его сделать сто восемьдесят.

Однако мое внимание приковано не к нему. Это этажом выше.

Я тоже хочу место в первом ряду, сукин ты сын.

Не обращая внимания, парень следует моему примеру и поворачивается лицом к VIP-зоне, снова обнимая меня за талию и прижимаясь грудью к моей спине так сильно, что рубашка прилипает к моей обнаженной коже. Я играю в игру с кошачьим изяществом, мурлыкая рядом с ним, удерживая изменчивый взгляд Сэма.

Пустое выражение лица исчезло. Его руки больше не лежат лениво на перилах. Теперь он вытягивает из них жизнь.

Вместо того, чтобы отпугивать меня, это подстегивает.

Я не знаю, то ли это потому, что я дразню его, то ли потому, что он ревнует – но к черту это. Я увеличиваю температуру и нажимаю на иглу, чтобы выяснить это раз и навсегда.

Поднимая одну руку, я обвиваю ею шею парня и опускаюсь ниже, мое блестящее серебряное платье задирается до бедер. Медленно и методично я поднимаюсь на звук натужного стона позади меня.

Я играю в очередную опасную игру, но я уже подлила бензина в горящее пламя. Все, что осталось, это смотреть, как оно горит.

К сожалению, я вынуждена отвести взгляд от своего огненного творения, когда блуждающая рука скользит вверх по внутренней стороне моего бедра.

– Эй! Кричу я, разворачиваясь и тыча кулаком ему в грудь. – Если ты дорожишь своими яичками, ты больше так не поступишь.

У засранца хватает наглости выглядеть шокированным, он бормочет: – Дразнишься…, прежде чем уйти с танцпола в сторону бара.

– Что ж, это привело к неприятным последствиям. Я прикладываю ладонь к затылку как раз в тот момент, когда Эйвери показывает мне два поднятых больших пальца с расстояния в несколько футов – как она делала с Троем прошлой ночью.

Я всерьез начинаю сомневаться в людях, которыми я себя окружаю. Их суждение о людях оставляет желать лучшего.

Я скриплю зубами. Я и сама не являюсь ярким образцом чувствительности. Я понятия не имею, что это такое между мной и Сэмом. А этот дикий взгляд в его глазах? Я не знаю, потому ли это, что он хочет возненавидеть меня, или потому, что ненавидит то, что я ему нужна.

Я говорю себе не делать этого – но это бесполезно. Мой взгляд возвращается к VIP-зоне, только чтобы обнаружить, что перила пусты. Его нигде нельзя найти.

У меня замирает сердце.

Это ни то, ни другое. Он просто ненавидит меня.

Я машу рукой, чтобы привлечь внимание ЭрДжея. За исключением того, что я указываю в сторону дамской комнаты, а затем жестом приказываю ему оставаться на месте, я не утруждаю себя тем, чтобы сказать кому-либо, куда я иду, направляясь в заднюю часть клуба.

Может быть, несколько мгновений одиночества за кабинкой в туалете прояснят мою голову.

Как только я занимаю свое место в конце длинной очереди, открывается задняя дверь, и в клуб возвращаются две девушки с пачками сигарет и зажигалками в руках.

Наружу.

Вот куда мне нужно пойти.

Торопясь, я покидаю свое место и догоняю их в нескольких шагах от двери. – Привет, – говорю я, смягчая акцент и указывая на их руки. – Могу я поджечь одну из них?

Я не собираюсь это курить. Мне просто нужен предлог, чтобы оказаться по ту сторону этой двери.

Тот, что повыше, пожимает плечами и открывает картонную крышку. – Выруби себе сама.

Я благодарно улыбаюсь и вытаскиваю одну сигарету из пачки. Прежде чем я успеваю сделать шаг, та же девушка кладет тяжелую руку мне на плечо.

– Ты планируешь поджечь это от чьей-нибудь выхлопной трубы, милая? Усмехнувшись, она щелкает большим пальцем по зажигалке, одаривая меня танцующим пламенем.

Думаю, сейчас я это курю…

Я заставляю себя еще раз улыбнуться. – О, точно… Спасибо. Зажав ее между губами, я наклоняюсь и посасываю фильтр, вдыхая отвратительную жидкость, пока кончик не становится ярко-оранжевым.

Боже мой, мне нужен воздух.

Наваливаясь всем весом на дверь, я вываливаюсь в темный переулок, и меня чуть не тошнит. Воздух – да, свежий воздух, но не так уж много. Все, что я чувствую, – это запах протухшего мусора и этой дурацкой сигареты.

Но, по крайней мере, я наконец-то могу дышать.

В основном.

Прислоняясь к кирпичам, я делаю длинную затяжку и вздыхаю. – Что, черт возьми, со мной происходит?

Глава одиннадцатая

Сэм

Я не могу оторвать глаз от ее платья. Это чертовски гипнотизирует. То, как серебристый материал облегает ее грудь и бедра, делает его для меня даже более ценным, чем золото.

Это сопровождается предупреждением – предвестником насилия.

Пока что в этом клубе есть две жертвы, которые не прочитали мелкий шрифт… Мужчина, который ущипнул ее за задницу, когда она стояла у бара? Он на пути в отделение неотложной помощи с двумя сломанными запястьями. Мужчина, который только что осмелился танцевать с ней? Скоро он будет лежать без сознания в кабинке туалета.

Без колебаний.

Никаких сожалений.

После того, как Сантьяго попросил меня держаться поближе к Лоле, мы стали ходить все меньшими кругами вокруг друг друга.

Никогда не говорю.

Всегда наблюдаю.

Меняю место проведения с кампуса колледжа на этот клуб с моей мексиканской dulzura, сияющей ярче солнца, поскольку я держусь в тени.

Сегодня вечером именно она набирает обороты. Она встречается со мной взглядом, отвечает на мой голод, намеренно флиртует с другими мужчинами, чтобы привлечь мое внимание…

Все, что мы здесь делаем, – это создаем предвкушение финальной сцены.

Наш крах неизбежен.

– Хочешь еще выпить, приятель?

– Бурбон, – говорю я бармену, бросая двадцатку на стойку. В эти дни я в союзе с дьяволом. С таким же успехом я могу начать пить, как он.

Сделав глоток, я смотрю, как Лола покидает танцпол, ее серебряное платье мелькает на дискотеках клуба – отражение того греха, в котором я хочу утонуть.

Она направляется к кабинкам туалета, бросая своих друзей-идиотов на танцполе и бормоча "останься, парень" своему незаметному телохранителю.

Допивая свой напиток, я следую в десяти шагах позади, улыбаясь про себя, когда она выскальзывает из очереди у женского туалета и направляется к пожарному выходу в конце коридора.

Она исчезает в ночи.

Я иду следом, когда начинает звонить мой телефон. Вытаскивая устройство из заднего кармана, я проверяю идентификатор и немедленно принимаю вызов.

– Опять устраиваешь скандалы, Сандерс? – раздается знакомый отрывистый голос, растягивающий слова.

У меня вырывается грубый смешок. Есть немного людей, от которых я бы подчинялся приказам, не говоря уже о насмешках, но я чертовски уважаю Эдьерра Грейсона. Я бы даже зашел так далеко, что назвал бы его другом.

Он на пять лет старше меня, но он не из тех мужчин, которые оценивают возраст по умению стрелять из пистолета.

Его отец – второй сын Данте Сантьяго. Таким образом, мы выросли вместе. Вместе угоняли машины и курили травку. Осмелились поделиться нашими мечтами о другой совместной жизни.

Я перестал убегать от судьбы задолго до того, как это сделал он.

В восемнадцать лет он был настроен изучать изобразительное искусство в лондонской ювелирной школе. Затем за одну ночь он превратился из подростка в убийцу. Обменивая карандаши на пули, он провел последние пару лет в Южной Америке, убивая последних врагов Сантьяго и укрепляя каналы распространения из Картахены, пока недавний переезд на Восточное побережье не привел его таланты в США.

Он чертовски крут…

С жалом, как у скорпиона.

И если судить по тону его голоса? Он чертовски зол.

– Где ты? – спросил я.

– Нью-Брансуик.

Он выдыхает. – Я хочу, чтобы ты вернулся в Нью-Йорк в течение часа. Мне нужно закончить, а затем привести себя в порядок. Ты справишься с этим?

Это еще один тест. Тот, который требует пистолета, двух кулаков и отсутствия морали.

Проверять, проверять и перепроверять. Чем больше я интегрируюсь в организацию, тем больше буду влиять на судьбу Лолы Карреры.

– Я буду там через пятьдесят минут, – говорю я ему, когда серебро сменяется багровым. – Сообщи мне адрес.

Вешая трубку, я выхожу в переулок. Она стоит в паре футов от меня в лунном свете, повернувшись спиной. Приготовившись. Идеальный силуэт, который я могу себе позволить.

Пока я смотрю, она запрокидывает голову и выдыхает, ее длинные темные волосы ниспадают до талии, а струйки дыма обвиваются вокруг нее грязным ореолом. Она курит, чтобы оправдать то, почему она здесь, но время притворства прошло.

Мы оба знаем, чего она ждет.

Меня.

Это.

Когда она слышит тихий щелчок закрывающейся за мной двери, ее плечи напрягаются. Зажженная сигарета выпадает из ее пальцев, вспыхивая оранжевым, когда падает на асфальт рядом с ее каблуками.

Я двигаюсь быстро. Прежде чем она успевает что-либо сказать, моя рука зажимает ей рот, и я разворачиваю ее лицом к стене.

– Ты пришла сюда поиграть, мышка? – бормочу я, когда сладкий аромат из ее квартиры усиливается в тысячу раз.

Это повсюду вокруг меня.

Поглощает меня.

Вызывающий самые грязные мысли.

Я думаю о том, как моя сперма размазалась по ее зеркалу и раковине.

Я думаю о своей сперме, стекающей с ее губ.

Она стонет в ответ в мою руку. Она пытается отбиться от меня, покачивая бедрами и извиваясь. Не то чтобы я ожидал чего-то меньшего…

Я еще сильнее прижимаю ее тело к стене, раздробив при этом костяшки пальцев и пустив кровь. Ее прерывистое дыхание – музыка для моих ушей. Мне нужно вернуться в Нью-Йорк, но сначала я оставлю свою мексиканскую dulzura с грязным рассказом, который можно будет воспроизвести в мое отсутствие.

Прижимая одну руку к ее рту, я провожу пальцами вверх по влажной горячей внутренней поверхности ее бедер. Она вздрагивает и перестает сопротивляться в ту минуту, когда я добираюсь до ее трусиков.

Мокрые.

Промокшие.

Я не смог бы держаться от нее подальше, даже если бы попытался.

– Это для меня, Лола? – Спрашиваю я хрипло, сопротивляясь желанию сдвинуть ее трусики в сторону и погрузить в нее свой средний палец. – Такой подарок от моего ангела в черном, с серебром. Потому что это то, кто ты есть… Моя гребаная смерть.

Она снова стонет, беспомощно извиваясь от моих прикосновений.

– Я тоже тебя ненавижу, – говорю я с тихим смешком. – Знаешь, я бы трахнул тебя прямо здесь, в этом переулке, если бы думал, что это ослабит эти оковы между нами. Я наклоняюсь ближе. Цитрус… Мой рай и мой ад. – Оказывается, они нерушимы, но я думаю, ты это уже знаешь.

Взглянув вниз, я сдерживаю стон, когда вижу, как безупречно мы подходим друг другу.

Ее задница.

Мой член.

Ее киска.

Мои пальцы.

Я не буду удовлетворен, пока каждая частичка ее тела не подчинится мне. Требуя меня.

Может быть, пришло время оставить на ее теле память иного рода – напоминание о том, насколько жестока и прекрасна наша связь.

Убирая руку с ее киски, я тянусь к пистолету, заткнутому сзади за пояс моих джинсов Levis, и начинаю новый путь вверх по внутренней стороне ее бедер, меняя теплую кожу на холодную сталь.

Стоны переходят в приглушенные крики.

– Ты держишь меня в тюремной камере ради себя, Лола, – обвиняю я, раздвигая ее ноги. – С ржавыми решетками на окнах и сломанным замком. В наказание я собираюсь стереть границы между страхом и похотью. Первый раз, когда ты кончишь для меня, будет от сладчайшего акта насилия.

Приглушенные крики переходят во всхлипы, когда я провожу дулом по ее клитору.

Я делаю это снова и снова, отбивая ритм, от которого она хнычет, а я пульсирую под молнией своих джинсов, истекая предварительной спермой.

Мои губы кривятся, когда она ударяет ладонями по стене и еще больше раздвигает ноги для меня. Это полномасштабная улыбка, когда она начинает водить вверх-вниз по стволу моего пистолета, ища облегчения от чего-то такого же грязного, как и я.

Я нажимаю сильнее.

Я тру быстрее.

Мои мысли ненадолго возвращаются на несколько часов назад в ее ванную, когда я был так же неумолим к самому себе.

Я нажимаю на спусковой крючок, чтобы наполнить момент еще большей опасностью. Она вздрагивает, но не останавливается. Она не может остановиться. Мы больше не просто пересекаем границы. Мы, блядь, стираем их. Нормальности для нас не существует. Когда ты рождаешься в обстановке угрозы насилия, это искажает все.

Убирая руку с ее рта, я зажимаю пальцы между ее зубами, желая ощутить силу ее оргазма, когда пряди черного шелка хлещут меня по лицу, и сам почти кончаю, когда она с очередным криком сильно кусает меня, пронзая кожу.

После этого мы падаем вперед, оба тяжело дыша.

– Скоро, – выдыхаю я, убирая пистолет у нее между бедер. Презирая это. Завидуя этому. – Скоро каждая частичка тебя будет моей, Лола.

– Скоро, – шепчет она в знак согласия, плотно прижимаясь щекой к кирпичной кладке, – так же взвинчена этим, как и я.

В любом случае, я не оставляю ей выбора.

Она остается неподвижной там, где стоит, когда я отступаю в тень, думая о том, как потрясающе она выглядит вот так, вся разрушенная.

Она ждет, пока не решит, что я ушел, но я никогда не оставлю ее одну, пока она уязвима. Вместо этого я невидимо наблюдаю, как она отрывается от стены. Ее шаги нетверды, когда она направляется к двери.

Миссия выполнена.

Теперь она не будет думать ни о чем другом до нашей следующей встречи.

И с ней всегда будет следующий раз.