Текст книги "Прирожденный грешник (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Уилтчер

Соавторы: Кора Кенборн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава Четвертая

Лола

Я просыпаюсь в своей квартире от стука собственных зубов, каждый осколок эмали отдается в моем мозгу. Приоткрывая глаза, я морщусь от резкого запаха, пробивающегося сквозь ресницы.

Черт, как ярко.

Я поднимаю руку, чтобы заслониться от солнечного света, но эта чертова штуковина на ощупь похожа на мешок с кирпичами. Поскольку гравитация ведет войну против меня, я сдаюсь, позволяя ей опуститься обратно. Большая ошибка. В тот момент, когда он касается моей переносицы, я издаю хриплый крик, когда десятки острых ножей вонзаются в мой череп.

– Что за черт? Мой голос едва слышен. Грубый. Хрупкий. Так звучал мой Тио Матео после того, как пару лет назад получил пулю в грудь.

Но в меня не стреляли. Это Нью-Джерси, а не Мехико.

С трудом выдыхая, я упираюсь локтем в матрас и сажусь, мое тело сопровождает стучащие зубы симфонией дрожи. Когда накатывает внезапная волна тошноты, я с трудом сглатываю, не уверенная, что потеряю сознание или меня вырвет прямо на кровать.

Дыши, Лола.

Боже мой, должно быть, я выпила больше, чем думала.

Когда моя кружащаяся голова успокаивается, я вспоминаю единственный Бакарди с колой, который я лелеяла всю ночь. Я была безрассудной, но не глупой. Я позволила себе выпить только один раз, но помню, как, спотыкаясь, поднимался по лестнице, а затем шла по длинному коридору.

Кто-то был со мной…

Бип! Бип! Бип!

– Ах, черт! Схватившись за голову, чтобы звук будильника не раздирал барабанные перепонки, я переворачиваюсь на другой бок, острая боль разливается по животу, пока я ищу свой телефон. – Заткнись! Я рычу. Стащив его с тумбочки, я нажимаю на все кнопки сразу, молясь, чтобы хоть одна из них остановила непрекращающийся шум.

Наконец наступила тишина.

Бросив его на матрас, я плюхаюсь обратно на подушку, когда он касается меня.

– Черт! Санти… Я должна встретиться со своим братом за ланчем. Адреналин бурлит в моих венах, когда я набрасываю одеяло на кровать. Только когда мои ноги касаются пола, я понимаю, что я голая.

Страх наполняет мою грудь, а я силу части ночью из-за искаженной матовое стекло туманит мой разум. Как я добралась домой?

Постепенно все более обрывочные воспоминания пробиваются из тумана на свет.

Нет. Я бы не смогла.

Трой Дэвис.

Его руки.

Кровать.

– Поверь мне, детка. Я буду хорошо обращаться с этой киской.

Поверь мне…

– Нет… Я снова дышу, ища между ног признаки моего худшего страха. Но на моих бедрах нет крови, и я не чувствую себя изнасилованной.

Именно тогда мое внимание привлекает темно-малиновое пятно. То, что размазано по внутренней стороне моего белого одеяла. Он насмехается надо мной, провоцируя подойти ближе.

Так и есть.

Но когда я поворачиваюсь к испачканному одеялу, я резко выдыхаю, когда еще одна жгучая боль пронзает мое бедро. Я медленно опускаю взгляд, чтобы посмотреть, что могло вызвать такую боль.

То, что я вижу, превращает мою кровь в лед.

У меня действительно идет кровь, но не из-за члена. На полпути между пупком и левой тазовой костью кто-то вырезал на моей коже букву.

Нет, не кто-то. Трой Дэвис.

Гребанная Ш.

Я кричу от гнева и разочарования. Мне не нужно гадать, что означает эта буква. Это говорит само за себя.

Шлюха.

Этот ублюдок понятия не имеет, что он натворил. Одно мое слово – один шепот – и я не могу сосчитать, сколько раз он будет страдать, или какие его части окажутся разбросанными по всем пяти районам.

А потом я снова окажусь в Мексике за железной решеткой, из которой только что сбежала.

Вот почему я оставлю нападение на Трою и ее осквернение при себе, как и каждый из моих друзей, если они знают, что для них хорошо.

Насколько им известно, я Мария Диас, дочь кубинских иммигрантов. Они улыбаются своими пластиковыми улыбками, поправляют свои светлые волосы и берутся за руки со мной, притворяясь, что не знают точно, на что я способна.

Они это делают. Они просто предпочитают запирать это за своими закрытыми загородными домами.

Страх – обманчивый духовный проводник.

Заворачиваясь в простыню, я откладываю все подальше, чтобы разобраться с этим позже. Всегда позже. Я не могу позволить великому Санти Каррере, моему старшему брату и очевидному наследнику империи моего отца, увидеть слабость.

Потому что не дай Бог мне иметь хоть какое-то право голоса.

Санти оставил меня одну в Мехико два года назад, чтобы приехать в Америку и взять под контроль распространение кокаина в нашей семье в Нью-Джерси. Никто не спрашивал меня, чего я хочу.

Оставайся в Мексике и выходи замуж за хорошего парня, Лола.

Ну и к черту это.

С тех пор, как ушел мой брат, я перевернула небо и землю, чтобы последовать за ним, что включает в себя то, что я каким – то образом убедила своих чрезмерно заботливых родителей разрешить мне учиться в колледже в самом сердце зоны боевых действий.

Направляясь в ванную, я включаю душ на полную мощность. Вода еще не успела нагреться, как я захожу внутрь, позволяя ей смыть мои грехи. Даже те, о которых я не жалею.

По крайней мере, их делала я.

Контроль и свобода – вот два слова, которых я жаждала, но мне отказывали в течение многих лет. Равные возможности, может, и являются правом в Штатах, но там, откуда я родом, все не так однозначно.

Не то чтобы женщины не имели власти в моем мире. Я просто не являюсь частью этого эксклюзивного клуба.

Я дочь Валентина Карреры. Невинный сьелито короля – его маленькое небо. Я слишком хрупкая, чтобы быть запятнанной кровью, пачкающей руки каждого члена моей семьи. Боже мой, я даже не могла пересечь границу и поступить в колледж без двух огромных телохранителей и моего брата, прячущегося за каждым чертовым деревом.

Может быть, именно поэтому я это и сделала.

После того, как я выхожу из душа, мои мысли кружатся вихрем, когда я спешу натянуть пару свободных шорт и наименее мятую рубашку, которую могу найти.

Я прикусываю губу, пока вытираю полотенцем волосы. Мой бунт прошлой ночью был глупым, но волнующим. Я старалась не высовываться с тех пор, как приехала в кампус, поэтому, когда моя подруга Эйвери предложила выпустить пар, я была полностью согласна.

Вечеринка? Черт возьми, да. Выпивка? Принеси это. Богатые мальчики? Еще лучше.

Затем она произнесла его имя.

Сэм Колтон.

Надеваю сандалии, хватаю телефон и ключи от машины и выбегаю за дверь, мое похмелье и покалывающая кожа уже забыты. Вместо этого моя голова заполняется парой настороженных темных глаз.

Глаза такие черные, что я не уверена, есть ли у этого начало или конец. Просто бесконечная ночь.

Перепрыгивая через две ступеньки за раз, я слежу за временем, пока мчусь через парковку к своему белому BMW. Я уже на полпути к цели, когда прохладный ветерок касается моего затылка, заставляя меня сбиваться с шага.

Слова моего отца звенят в моих ушах, как церковный колокол. Всегда доверяй своим инстинктам, сьелито.

– Там кто-нибудь есть? Спросила я

Конечно, никто не отвечает. Большая часть кампуса все еще отсыпается с похмелья. И все же мои ноги отказываются двигаться, прикованные к земле фатальным любопытством.

Я знаю все о статистике нападений на кампусах. Я – главная мишень.

Одинокая молодая девушка…

Вокруг никого, кто мог бы услышать ее крики о помощи…

Эта мысль должна пугать меня, но это не так. Она меня возбуждает. В воздухе витает что-то знакомое. Что-то запретное и опасное, но в то же время дразнящее и манящее.

Крепче сжимая брелок, я навожу большой палец на тревожную кнопку. – Вот и все, – бормочу я, качая головой. – Больше никакого алкоголя.

Сев за руль, я запираю дверь и прерывисто вздыхаю. Я не могу избавиться от ощущения, что за мной наблюдают.

Преследуемая.

Преследуемая.

Как будто каждое мое движение – это хореографический па в чьем-то другом танце.

– Ты теряешь самообладание, Каррера. Заводя зажигание, я поворачиваюсь, чтобы выехать с парковки, когда рана на животе начинает болеть под грубой повязкой, которую я наложила ранее. Уголки моего рта опускаются, моя минутная эйфория угасает от этого мрачного напоминания.

Мне следовало предложить пойти на другую вечеринку, но я этого не сделала. Хотя я знала лучше. Хотя меня предупредили.

– Держись подальше от Сэма Колтона, chaparrita¹. Он опасен.

Я закатила глаза, когда мой брат сделал свое предупреждение. Как мог самый горячий и популярный парень в кампусе быть самым опасным для моего здоровья? Что, черт возьми, он знал о нем такого, чего не знала я?

Искушение – это ловушка с наживкой. Прошлой ночью я подкралась ближе, зная, что в ту секунду, когда я прикоснусь к запретному лакомству, малейший нажим на спусковой крючок свернул бы мне шею.

Но в нем есть что-то такое… Что-то настолько завораживающее, что стоит рискнуть.

Опасность – самый вызывающий привыкание наркотик, и Сэм меня зацепил.

Глава Пятая

Лола

– Не голодна? Мой брат приподнимает бровь, глядя на меня через маленький столик.

Я опускаю взгляд на свою нетронутую тарелку. – Я не люблю пиццу.

Тьфу, почему он выбрал итальянский ресторан? Благодаря нашему отцу у него больше денег, чем у всего Нью-Джерси вместе взятого, и все же мы сидим здесь, в какой-то ужасной пиццерии в торговом центре.

– Чушь собачья. Твои любимые блюда с ветчиной и ананасами.

У меня сводит живот. – Санти, пожалуйста. Я кладу салфетку на тарелку, и, спасибо за то, что она скрывает слой жира. – Может, ты уже прекратишь?

– Нет. Он одаривает меня убийственной ухмылкой.

Я морщу нос от отвращения. Если бы мы не были в общественном месте, я бы врезала ему прямо по физиономии. Вместо этого я пристально смотрю на него. – Я заболела, ясно? Скрестив руки на груди, я плюхаюсь в кресло. – Думаю, у меня грипп.

– Ты пахнешь, как последний звонок. Мой старший брат наклоняется вперед, золотые искорки в его глазах обвиняюще мерцают. – Единственное, что у тебя есть, – это похмелье. Я подпрыгиваю, когда он хлопает ладонью по столу. – Что я тебе говорил о последствиях употребления алкоголя в присутствии незнакомых людей?

– Что я могла бы повеселиться?

Рука Санти сжимается, вена на виске пульсирует с каждым скрежетом зубов.

Господи, он вылитый папа.

– Ты испытываешь меня, chaparrita, – мрачно предупреждает он.

Я съеживаюсь от его детского прозвища для меня. Коротышка.

– Тебе может быть больно, – продолжает он, делая паузу для медленного вдоха. – Куда ты ходила прошлой ночью? Фелипе из-за тебя отрубят яйца.

У меня отвисает челюсть. – Что? Почему?

В его глазах вспыхивает неумолимая правда, которую не могут скрыть никакие пограничные стены. – Он один из твоих личных охранников, Лола. Папа связан с тобой напрямую, не считая меня. Что, по-твоему, могло произойти, когда ты бросила его прошлой ночью?

О черт.

В том-то и дело, что я не подумала. Наш отец достаточно безжалостен, но когда дело касается меня, он бесчеловечен. По какой-то причине я включаю в нем переключатель, который даже мама не может контролировать.

Фелипе – заноза в моей заднице, но он не заслуживает папиного гнева.

– Я позвоню папе. Я тянусь за телефоном, мои руки так сильно дрожат, что я чуть не опрокидываю стакан с водой. – Я скажу ему, что это была моя… – Я резко выдыхаю, чувствуя, как горит нежная плоть рядом с моим бедром. – Моя вина, – заканчиваю я слабо. Опустив взгляд, я пытаюсь найти кодированный контакт моего отца в своем телефоне.

Почему моя рука не перестает дрожать?

У меня нет возможности предпринять еще одну попытку. Бронзовая рука Санти перебегает через стол и накрывает мою. – Так это не работает, и ты это знаешь. Действия имеют последствия. К сожалению, Фелипе заплатит за твою.

Я киваю. От этого у меня сводит живот, но он прав. Так устроен наш мир, и никакие мольбы этого не изменят.

Когда давление на мою руку ослабевает, я прижимаю телефон к груди. Плохой ход. Белая, горячая боль пронзает мое тело, как смазанные бобслейные дорожки.

– Что-то не так.

Это не вопрос.

– Да. Я морщусь, ерзая на стуле. – Наш отец собирается кастрировать мужчину, а меня вот-вот вырвет от хандры. Неподходящий день для жизненно важных органов.

Круто, Лола. Пошути. Это всегда полезно.

Он игнорирует мою дерзость. – Каждый раз, когда ты двигаешься, ты морщишься и сжимаешь кулаки. Тебе больно, поэтому я спрашиваю снова. Где ты была прошлой ночью? Он тычет в меня пальцем через стол. – И не лги мне.

– У меня вроде как было свидание. Технически это не столько ложь, сколько искаженная правда. – Все прошло не так уж хорошо.

– Что это значит?

– Он дал мне выпить, а потом все стало как в тумане.

Сдерживаемый гнев Санти взрывается, он снова ударяет ладонями по столу, когда его ноги касаются пола. Бокалы звенят и опрокидываются, разлетаясь на зазубренные осколки. – Ты намеренно ставишь себя в уязвимое положение, открывая дверь какому-то мудаку, чтобы он надул тебя? Из всех глупых…

Весь ресторан замолкает, когда взгляды устремляются на нас. Это последнее, что нужно кому-либо из нас. – Санти, – умоляю я тихим голосом. Пожалуйста, не надо. Не здесь.

Его взгляд перемещается влево, прежде чем он медленно опускается обратно на свое место. Но я не отвожу от него глаз. Просто потому, что дракон не рычит, это не значит, что он все еще не дышит огнем.

– Имя, – говорит он ровным голосом.

– Санти…

– Назови, chaparrita. Не заставляй меня искать его самого. Он произносит угрозу спокойно, его ноздри раздуваются, как у обузданного разъяренного быка. – Тебе не понравится то, что произойдет.

Я верю ему.

– Трой Дэвис.

Санти достает свой телефон, и через несколько секунд ему кто-то говорит. – Это Каррера. Найдите студента по имени Трой Дэвис. Доставьте его в доки и ждите меня там. Не говоря больше ни слова, он отключает звонок и кладет телефон в карман.

– Что ты собираешься делать?

Он выдерживает мой пристальный взгляд слишком долго, прежде чем заговорить снова, его тон опасно спокоен. – Ты Каррера, Лола. Тебе следует знать, что нельзя терять бдительность. Ты знаешь, сколько мужчин в этом городе нанесли бы тебе удар клинком, только чтобы добраться до меня? Чтобы добраться до папы?

– Не беспокойся. Трой уже позаботился об этом, – бормочу я.

Его глаза превращаются в смертоносные щелочки. – Покажи мне.

– Здесь? Нет!

– Я не буду просить дважды. Ты можешь показать мне, или я попрошу ЭрДжей показать мне. Он наклоняет голову влево, где сидит наш двоюродный брат, заместитель Санти, наблюдающий за каждым нашим движением.

Так вот на кого он смотрел.

– Ты не посмеешь, – шиплю я, разоблачая его блеф.

– Испытай меня.

– Подпустишь его ко мне, и папа засунет тебе пистолет так глубоко в задницу, что ты будешь изрыгать пули.

Его полные губы растягиваются в тревожной улыбке. – Ты думаешь, папа не одобрит мои приказы? Подумай еще раз, chaparrita. Я король в этом штате. Ты просто девчонка, которая пренебрегла своей охраной, отправилась на вечеринку, связанную с Сантьяго, и напилась до чертиков.

Я пристально смотрю на него, отказывая в его просьбе, когда его слова вспыхивают в моей голове, оставляя выжженный след обмана. – Подожди, на какую вечеринку?

– Вот именно, – ворчит он, складывая руки на груди, его бицепсы напрягаются под белой рубашкой на пуговицах. – Ты понятия не имеешь, какой опасности подвергаешь себя и эту семью.

Его обвинение подобно удару в грудь. – Я не понимаю. Как?

Конечно, он не отвечает на мой вопрос. Он никогда не отвечает. Это мир Санти Карреры; мы просто живем в нем.

– Покажи мне, – повторяет он, стиснув зубы.

Чертыхаясь себе под нос, я нажимаю на значок камеры на своем телефоне с большей силой, чем необходимо.

– Что ты делаешь? Спросил он.

– Даю тебе то, о чем ты просил. – Как можно незаметнее я приподнимаю подол рубашки и приспускаю эластичный пояс шорт, быстро делая снимок. Стиснув зубы, я протягиваю руку через стол. – Говорят, картинка стоит тысячи слов.… Ну, а как насчет письма? Я фыркаю над собственной шуткой, когда он забирает мой телефон. – Этот ублюдок подарил мне алый. Он вырезал букву «Ш», означающую «Шлюха», рядом с моим бедром.

Мое сердце замирает, когда огонь пробегает по шее моего брата, зажигая слишком знакомую жажду крови в его глазах.

– Все не так плохо, – шепчу я, съеживаясь на своем сиденье. – Как только заживет, я сделаю татуировку поверх этого. Этого даже не будет видно-.

– Буквв «Ш» не означает «Шлюха», – говорит он отрывистым тоном.

Проходит несколько драгоценных ударов…

И тогда начинается настоящий ад.

Санти встает, его дорогие туфли Santoni стучат по плитке за секунду до того, как из его груди вырывается рев. Переворачивая стол, он отправляет его в полет через весь ресторан, а затем вылетает за дверь.

Что, черт возьми, только что произошло?

Я бросаю взгляд на ЭрДжей, которая просто пожимает плечами и достает пачку банкнот из кармана.

О, черт возьми…

Это неумно и нерационально, но я следую примеру своего брата. Требуется всего пара шагов, чтобы заметить его, прислонившегося к стене здания, с только что зажженной сигаретой во рту.

К тому времени, как я добираюсь до него, я и сам более чем немного зол. – Что, черт возьми, с тобой не так? И с каких это пор ты куришь?

Немного лицемерно, но неважно.

– Примерно тридцать секунд назад – примерно в то время, когда я понял, что моя сестра начала следующую фазу этой войны.

– Что ты хочешь этим сказать?

Оставив горящие угольки зажатыми между губ, он достает из кармана телефон и листает его, пока не находит то, что ищет. Глубоко затягиваясь, он вытаскивает сигарету изо рта и показывает фотографию. – Выглядит знакомо?

У меня чуть не подгибаются колени. Нет. Этого не может быть.

– Кто это? Спросила я.

– Нора, мой портовый рабочий, которой я очень хорошо заплатил за оформление всех моих отправлений. Она была у меня на зарплате. Он постукивает средним пальцем по прямоугольному предмету, лежащему под ней. – Сейчас она лежит на металлической плите в кабинете судмедэксперта. Коллега Карреры собирался провести ее вскрытие, когда прислал мне эту фотографию. Он тычет тем же пальцем в центр экрана: – И это, дорогая сестра, та же самая алая буква, вырезанная на ее.

Я не могу дышать.

– «Ш» не «Шлюха» Лола. Это Сантьяго².

Дыши. Просто дыши.

Бросив едва выкуренную сигарету на тротуар, Санти затушил ее каблуком ботинка, одновременно засовывая телефон обратно в карман. – Я же говорил тебе держаться подальше от Колтона.

– Так и было! В любом случае, какое он имеет к этому отношение?

– Мама.

Это слово – как еще один глубокий порез на моей коже. Наш отец оградил меня от большинства внутренних процессов семейного бизнеса, за исключением одного. Роль мамы в восемнадцатилетней вражде Карреры и Сантьяго – это то, чего никогда не смог бы скрыть даже великий Валентин Каррера.

Не тогда, когда волновой эффект сохранялся до самого нашего детства.

Временный союз между Данте Сантьяго и моим отцом обернулся резней третьей стороны на моей свадьбе Тии Адрианы и Тио Броуди. Моя мать, в то время беременная мной, попала на линию огня, и это чуть не убило нас обоих.

Папа возложил вину на Данте Сантьяго, поклявшись отомстить его картелю и его родословной.

Я качаю головой. – Но это имеет отношение к картелю Сантьяго, и Сэм…

– Колтон – это Картель Сантьяго, – холодно говорит он. – Он действует под вымышленным именем, Мария. Я вздрагиваю от его насмешливого произношения моего псевдонима. – Его настоящая фамилия Сандерс, иначе известный как пасынок сенатора Рика Сандерса. Вы знаете, что бывший нью-йоркский вор в законе стал политиком? Сантьяго владеет Нью-Йорком, – подчеркивает он, запуская руку в свои густые темные волосы. – Dios mío³, Лола!

То, как он выплевывает мое имя, с таким же успехом может быть еще одним ругательством.

– Откуда я могла это знать? Я настаиваю, мой голос дрожит, когда я защищаюсь. – Ни ты, ни папа мне ничего не говорите!

– Прошлой ночью ты не была на свидании, – обвиняет он, делая два шага ко мне. – Ты была с ним. No me mientas!⁴ Его горькое выражение лица становится смертельным, когда он прижимает меня спиной к зданию. – Прямо сейчас Троя Дэвиса поднимают с больничной койки, и скоро он будет прикован к металлической балке. Я уже собираюсь разорвать его на неузнаваемые куски плоти. Тебе решать, будет ли его смерть быстрой или затянутой.

Мы смотрим друг на друга, мой голос застревает в горле.

– Было бы обидно, если бы он подвергся ненужным пыткам, расплачиваясь за чужие грехи, – злобно добавляет он.

У меня сводит желудок. – Отлично! Я была у Сэма Колтона… Глядя на опущенный подбородок Санти, я стискиваю зубы. – Я имею в виду вечеринку у Сэма Сандерса, но я клянусь, что Трой подмешал что-то в мой напиток. Последнее, что я помню, – это как он повел меня наверх.

Я заставляю себя не съеживаться, когда мрачный шепот Троя прошлой ночью проскальзывает сквозь туманную трещину в моей памяти. Поверь мне…

Глаза моего брата полны безумной ненависти, когда он отводит руку назад и ударяет кулаком в стену. Я съеживаюсь от этого тошнотворного звука.

– Сэм не прикасался ко мне, Санти! Я кричу, глядя на него умоляющими глазами. – Мы даже никогда не разговаривали друг с другом. Слова столь же болезненные, сколь и точные.

Мне никогда не приходилось бороться за внимание мужчины, но на той вечеринке я встретилась с ним взглядом. Я прикусила нижнюю губу, позволяя ей медленно скользнуть сквозь зубы.

Дразню его…

Соблазняю его…

А потом ничего.

Для мужчины, который не мог оторвать от меня глаз, он чертовски уверен, что не понял намека.

Я даже никогда не хотела Троя Дэвиса.

Похоже, надо мной подшутили.

– Ты думаешь, он не прикасался к тебе? Уголки рта Санти хмурятся. – Ты уверена в этом, chaparrita? Взяв меня за подбородок, он наклоняется ближе. – Вот почему папа не хотел, чтобы ты был в Америке. Ты слишком невинна. Слишком, блядь, доверчива. В его глазах мелькает намек на грусть, когда он отталкивается от стены и уходит.

– Куда ты идешь? Кричу я ему вслед.

– Чтобы навести порядок в твоем доме.

– Санти!

Он останавливается, но не оборачивается. – Ты моя младшая сестра, Лола Каррера. Прикоснувшись к тебе, Сандерс сделал первый выстрел.

Я вздрагиваю от безжалостности в его голосе. – Что ты собираешься делать?

– Стрелять последний.