Текст книги "Прирожденный грешник (ЛП)"
Автор книги: Кэтрин Уилтчер
Соавторы: Кора Кенборн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
У каждого святого есть прошлое, и у каждого грешника есть будущее.
– Оскар Уайльд
Прирожденный Грешник
* – Прирожденный грешник – является самостоятельным приквелом к
Дуэт Развращенные боги.
Плейлист
В произвольном порядке…
Bad Girl – Avril Lavigne, Marilyn Manson
Bad Boys Like Me – Hell Boulevard
I Get Off – Halestorm
Bite Your Kiss – DIAMANTE
Dirty Little Thing – Adelitas Way
Hit Me Like a Man – The Pretty Reckless
Headspin – Butcher Babies
Diamond In The Rough – The Nearly Deeds
Глава Первая
Сэм
Одержимость – это заряженное ружье.
Пули начали стрелять в тот момент, когда она пришла на мою вечеринку без приглашения в платье с открытой спиной и на каблуках, излучая уверенность, а ее улыбка была насмешкой. Теперь она толпится на моей кухне, отделанной мрамором Арабескато, со своими подружками и бросает в мою сторону заинтересованные взгляды.
Она не была бы такой безрассудной, если бы знала, кто я такой.
У опасности есть запах, Лола Каррера, и я, черт возьми, пользуюсь им.
Она пытается прикусить нижнюю губу и сверкнуть на меня своими детскими голубыми глазами, как и любая другая цыпочка в этом здании. Когда я никак не реагирую, ее улыбка исчезает, и она поворачивается обратно к своим друзьям.
Только не я.
Я никогда не отворачиваюсь.
Следующие полчаса или около того я наблюдаю, как поднимается и опускается ее сигарета, пока дерьмовый разговор и плохая музыка затягивают все остальное вокруг нас в водоворот посредственности. Я вижу все это – даже с середины переполненной комнаты квартиры площадью пять тысяч квадратных футов, которую трастовый фонд выделил для какого-то сверхпривилегированного отпрыска.
Именно я.
Когда она закуривает свой пятый Мальборо – Куришь одну за одной сигарету, Лола? – Я снова провожу серебристыми дорожками к ее рту, отмечая неглубокий вдох и едва заметную морщинку в носу. Ей не нравится вкус, но в этом колледже она играет роль, требующую привыкания. Жаль, что это не та, которую продает ее папа.
Я отмечаю каждый наклон головы, каждое движение ее волос, каждый изгиб этих сочных рубиновых губ. Я делаю все это с тем же болезненным увлечением, с которым боролся с того дня, как она приехала в кампус Ратгерса в Нью-Джерси в начале семестра. Мы никогда не разговаривали, мы даже не прикасались друг к другу, но можно сказать, что она регулярно трахает мой разум.
Я ненавижу ее.
Я хочу ее.
Делая еще один глоток пива, я сосредотачиваюсь на том, кто она на самом деле, чтобы остудить мою одержимость. Она двуличная невинность – имя, которое меня всю жизнь учили ненавидеть. Имя, которое я твердо намеревался обнародовать, когда она и ее братец-пиздюк Санти Каррера меньше всего этого ожидали.
Это было до того, как я положил на нее глаз.
– Ты хочешь поучаствовать в этом, Сэм?
Лукас протягивает мне зажженный окурок, и я принимаю его без благодарности, заявляя миру о своем опасном настроении парой яростных затяжек. В отличие от Лолы, я предпочитаю смаковать запах травки и никотина, вместо того чтобы быстро выдыхать их, как будто это ругательство на языке священника. Мне нравится, как он заполняет каждое пространство в моих легких, потому что ничто другое в моей жизни никогда не будет ощущаться таким целостным.
– Мария! Эй, Мария!
Громкий голос перекрывает музыку, делая Дуа Липа немного более терпимой. Мы оборачиваемся и видим какого-то придурка по имени Трой Дэвис, проталкивающегося сквозь вечеринку с четким направлением.
Она.
Да, она. Потому что "Лола" – это не то имя, под которым она торгует на американской земле. "Лола" остается позади в ту минуту, когда она пересекает границу, чтобы скрыть тот факт, что ее отец возглавляет один из крупнейших наркокартелей Мексики. Держу пари, ее клика девственниц-самоубийц чертовски быстро поцеловала бы новую задницу, если бы они знали, что она настоящая принцесса картеля.
Но я знаю…
Давайте просто скажем, что у меня есть связи, как бы ни старался мой отчим-сенатор скрыть их от меня.
– Оу, она такая ебанутая. Лукас прослеживает за моим взглядом, когда моя ладонь сжимается в кулак. – Ходят слухи, что ее V-card так же хороша, как и ее кредитный рейтинг. Тебе точно стоит попробовать, братан. Ты раздавил в этом кампусе больше вишен, чем в соковом баре.
– Ты все еще здесь? Я тыкаю догорающим окурком ему в грудь, и он с визгом отскакивает назад, стряхивая воображаемый пепел со своей дизайнерской рубашки.
– Что за черт?
– Расслабься, – лениво бормочу я. – Уверен, папочка купит тебе новую, если ты вежливо попросишь.
Отчим Лукаса тоже крупный политик в Вашингтоне. У нас обоих есть банковские счета, которые отражают нашу потребность держаться подальше от заголовков газет.
Теперь Трой весь вытянулся перед лицом Лолы. Его рука продолжает скользить по ее талии.
Мне никогда так сильно не хотелось пролить кровь.
– Кто заказывал первые блюда? Я слышу, как Лукас говорит с отвращением. – Хочешь, я вызову охрану?
– Охрана– это мягко сказано для двух тяжеловесов, которых мой отчим настаивает, чтобы я держал при себе. История наживания врагов сенатором Сандерсом привела к возникновению клаустрофобии у всех его детей.
– Пока нет. Я откупориваю еще одну бутылку – Бада– уже четвертую. Моя голова начинает гудеть, но она нихрена не делает для того, чтобы притупить то, чего я хочу больше всего.
– Как хочешь. Он пожимает плечами и начинает болтать с какой-то проходящей мимо блондинкой. Он знает, что спорить со мной бесполезно. Кроме того, ваш покорный слуга собирается надрать звездному квотербеку – Рутгерс– задницу, тем более что я только что видел, как он подсыпал что-то особенное в Бакарди и кока-колу Лолы.
Я замечаю ухмылки на губах его товарищей по команде. Я ощущаю кислоту в намерениях Троя. Драгоценная визитная карточка Лолы Карреры вот-вот будет разорвана в клочья по всей моей квартире, и она ничего об этом не узнает.
Если только…
Медленный огонь в моей груди разгорается, разгораясь тусклым красным пламенем.
Одержимость – это заряженное ружье, и сегодня мое терпение на исходе.
Никто, я повторяю, никто не сможет сосать или трахать это тело, кроме меня.
Глава Вторая
Лола
Никому не доверяй. Подозревай всех.
Последние слова, сказанные мне отцом перед отъездом из Мексики, звучат в одном ухе, в то время как пьяные крики Троя Дэвиса наполняют другое.
– Мария! Эй, Мария!
Зажав сигарету между пальцами, я подношу ее к губам и затягиваюсь, делая вид, что ничего не замечаю. По правде говоря, я все еще начинаю привыкать к этому имени.
Мария.
Я ненавижу это, но это была небольшая цена за то, чтобы обменять свое уединенное существование на американскую мечту. Американская свобода.
Моя хватка усиливается, оставляя вмятину на фильтре. Прямо сейчас я не чувствую себя такой свободной. На самом деле, я чувствую себя более задыхающейся, стоя в этой роскошной квартире в Нью-Джерси, чем запертой в своей позолоченной клетке.
Сливайся с толпой, Лола…
Едва я успеваю произнести эти слова, как меня охватывает волна жара, обжигающая кожу на моих обнаженных плечах. Краем глаза я отслеживаю его движение.
Или его отсутствие…
Сэм Колтон не двигался уже пятнадцать минут. Я знаю; я считала каждое из них. Он все еще прислонился к дальней стене, лениво упираясь в нее пяткой, словно ожидая, что она обрушится.
Осмеливаясь отрицать его вес.
Его твердый, мускулистый, греховно очерченный вес.
Выдыхая облако дыма, я опускаю взгляд на свои ноги, игнорируя пронзительную болтовню, распространяющуюся вокруг меня подобно инфекционной болезни. Это была плохая идея.
Я собираюсь выдать неубедительное оправдание и убраться отсюда ко всем чертям, когда позади меня появляется фигура, и горячее дыхание обдает мою шею. – Черт возьми, детка, посмотри на себя…
Заметка для себя: американские мужчины не понимают намеков.
Вздыхая, я делаю еще одну длинную затяжку. Боже мой, эти вещи отвратительны.
Уже планируя стратегию ухода, я оглядываюсь через плечо и вижу, что Трой прижался слишком близко, его пристальный взгляд медленно скользит по моему телу.
Дополнительное примечание для себя: американские мужчины тоже чертовски прозрачны.
Когда ему, наконец, удается взглянуть мне в глаза, он широко улыбается. Я выставлю ему полную оценку за усилия, но это совсем не искренне. С таким же успехом эти идеальные белые зубы могли бы заканчиваться двумя острыми концами.
– К этому платью должен быть прикреплен предупреждающий знак, – отмечает он, проводя костяшками пальцев по моей руке до запястья.
Подняв подбородок, я выпускаю ровную струйку дыма прямо ему в лицо. – Так и есть: запрещено.
Эти светлые брови поднимаются к идеально уложенной линии светлых волос. Очевидно, он сбит с толку тем, почему я еще не стою на коленях и не отсасываю ему член, как этого хочет каждая другая женщина на этой вечеринке.
Кипящая ненависть, исходящая из всех четырех углов комнаты, достаточно горяча, чтобы разжечь пожар. Здесь по меньшей мере с полдюжины девушек, готовых продать свои души, чтобы быть мной прямо сейчас.
Все потому, что Трой Дэвис – трофейный мудак.
Несмотря на то, что я мало времени провожу в кампусе, я знаю все аспекты неписаного правила: если тебе предоставляется возможность раздвинуть ноги перед звездным квотербеком, ты не задаешь вопросов. Ты делаешь это, а потом носишь как знак почета.
Может быть, если бы я была любой другой девушкой.
Я выпиваю половину своего рома с колой, мой взгляд блуждает по плечу Троя. Словно магнит, она притягивается к этой стене… и к нему.
Сэм Колтон.
Мой мозг прокручивает сотню различных причин, почему я должна отвести взгляд, но я этого не делаю. Вместо этого я запоминаю каждую прядь его растрепанных темных волос и каждый дюйм племенных татуировок, покрывающих его шею.
И если бы он был любым другим мальчиком…
Тот, от которого меня не предупредили держаться подальше, без объяснения причин…
Я отрываюсь от холодного взгляда Сэма, когда Трой обнимает меня за талию и притягивает к своей груди. – Ну же, не будь такой, Мария. Я просто веду себя по-дружески.
Pinche sangrón. Я сжимаю челюсти, пряча оскорбление за губами.
Ты здесь не королевской крови, Лола.
Ты – студентка колледжа с широко раскрытыми глазами.
Совсем как стадо полупьяных студенток, стоящих передо мной. Те, что подмигивают Трою под руку и машут мне – поднятыми вверх большими пальцами-.
Забывчивые девчонки заливают своей наивностью всю квартиру Сэма Колтона.
Сэм…
Бросив взгляд через плечо Троя, я ловлю, как он бросает на нас опасный взгляд, прежде чем скривить губы. Моя рука дрожит, когда я снова поднимаю красный пластиковый стаканчик. Я бы хотела, чтобы он перестал так на меня смотреть.
Как будто я пятно на его драгоценном мраморном полу.
– Верно, – бормочу я.
Посмеиваясь, Трой касается губами моего уха. – Доверься мне, – шепчет он, проводя указательным пальцем по тыльной стороне моей ладони.
Никому не доверяй.
Никто тебе не друг, милая. Они всего лишь выжидающие враги.
Подозревай всех.
Каждый человек – змея. Просто некоторые лучше сбрасывают кожу.
Я проглатываю предупреждения отца, жидкость выплескивается через край моей красной чашки, когда я отдергиваю руку. Если я не займу свой рот, мое истинное лицо раскроется… Глаза Троя следят за каждым движением, пока я поднимаю свой бокал, допивая то, что осталось. Как только уголки его рта приподнимаются, я делаю шаг вперед.
Правила созданы для того, чтобы их нарушать, особенно неписаные.
– Доверие нужно заслужить, Трой. Одарив его сладкой улыбкой, я опускаю свою недокуренную сигарету в его пиво, сопровождаемая хором испуганных вздохов.
Мое имя состоит из множества вариаций слова – шлюха-, но к тому времени, как они догоняют меня, я уже нахожусь на полпути через комнату.
Идеально, Лола. Это было полной противоположностью – сливаться с толпой… —
Предполагается, что я должна упасть в обморок и хлопать глазами. Вместо этого я надела диадему на голову и разрядила пистолет в стену.
Благополучно погрузившись в недра импровизированной танцплощадки, я украдкой оглядываюсь на своих друзей. Их рты все еще разинуты от шока. Я тяжело вздыхаю, притворяясь, что танцую под раздражающую музыку, от которой дребезжат стекла.
Завтра меня будет ждать множество вопросов. Придется принести извинения. Бомбы нужно будет обезвредить. Диверсии должны быть продуманы…
Но сегодня ночью инстинкт слишком сильно пульсирует в моих венах, чтобы его игнорировать.
Нельзя вырасти дочерью вора в законе, не научившись разбираться в дерьме, чтобы добыть правду. Правдивость Троя Дэвиса – вот что делает его таким опасным. Он – гадюка, прячущаяся за рубашками поло и ботинками-лодочками.
К счастью для меня, я умею читать мудаков из братства.
Когда моя походка замедляется, я смотрю направо, где пара полуночных глаз все еще наблюдает за мной.
Но не он.
Мне бы больше повезло читать в темноте, чем читать Сэма Колтона.
Я должна быть дома.
Я должна лежать на диване в своей любимой пижаме и смотреть Netflix, забыв, что вообще соглашалась прийти сегодня вечером.
Но это не так.
Через двадцать минут после того, как я всех бросила, я все еще стою, прислонившись к стене, на этой вечеринке. На кусок дерьма Сэма – стиснув зубы, я оглядываю все из мрамора и хрусталя – и вздыхаю на его невыносимо красивую квартиру.
– Какого черта я все еще здесь? – Я ворчу вслух, только то, что срывается с моих губ, совсем не похоже на то, что было у меня в голове. Вместо этого это звучит как одно длинное слово, обмакнутое в карамель.
От этой мысли у меня сводит живот.
– Вот почему Санти сказал тебе не пить, Йола. Я моргаю. – Лоя. Я снова моргаю, тяжесть на моей шее заставляет мой подбородок упасть вперед. – Йоя…-
Какой, черт возьми, сорт рома подает Сэм?
Моя голова откидывается назад, с глухим стуком ударяясь о стену. – Ой… Завтра будет больно. Я пытаюсь поднять руку, чтобы потереть ее, но тяжесть с моей шеи теперь обхватывает запястье. И вот я стою там, запрокинув голову, согнув колени и отяжелевшими руками, покачиваясь в пляшущем оранжевом свете.
Вверх.
Лежу.
Слева.
Справа.
Я снова моргаю, тучи в моих глазах рассеиваются достаточно, чтобы я поняла, что свет не танцует – он движется.
И это не просто свет.
Это гребаный косяк.
Зажмурив глаза, я считаю до пяти, прежде чем открыть их, только для того, чтобы столкнуться со знакомой татуированной рукой, поднимающей косяк к знакомому рту, когда знакомые губы обхватывают кончик.
Сэм.
Как будто я произнесла его имя вслух, он поворачивается ко мне. На этот раз он не смотрит сквозь меня. Его ледяной взгляд подобен землетрясению, и я дрожу под его тяжестью. Он меньше чем в двадцати футах от меня, но с таким же успехом он мог бы прижать меня к стене, обхватив обеими руками за шею.
Мой пульс учащается…
Я не могу дышать…
Только когда он снова пронзает меня своим смертоносным взглядом, я понимаю это…
Темнота.
Он не просто богатый плохой парень с чипом на плече – он зазубренный риф, лежащий под спокойным морем. И это место не просто квартира – это инкрустированная бриллиантами змеиная нора.
Осознание – это слишком тяжело. Вес слишком велик. Оба сплетаются в узловатую дымку, таща меня вниз по стене. Как раз перед тем, как я падаю на пол, чья-то рука обвивается вокруг моей талии, поднимая меня на ноги. Мой мозг едва перестает вращаться, когда пара губ прижимается к моему уху.
– Что ты скажешь, если мы пойдем в более уединенное место?
Я медленно киваю, слова звучат невнятно и путаются в моей голове. Затем я плыву. Пальцы впиваются в мою руку, направляя меня вверх, вверх, вверх…
Так высоко, что я задаюсь вопросом, доберемся ли мы когда-нибудь до вершины.
Интересно, что произойдет, если он отпустит меня. Интересно, сколько времени потребуется, чтобы удариться о воду. Погрузиться под поверхность и наткнуться на риф… Окрашивать прозрачную голубую воду в мутно-красный цвет…
Моя голова откидывается назад. – Сэм?
Рядом со мной раздается мрачный смех. – Я буду тем, кем ты захочешь, детка.
– Я что-то неважно себя чувствую, Сэм.
– Не волнуйся… – уверяет он меня. – Теперь, когда я унял это отношение, я помогу тебе почувствовать себя лучше. Поверь мне.
Глава Третья
Сэм
Я чувствую брюнетку, пока она еще кружит, но я недостаточно быстр, чтобы увернуться от удара.
– Привет, – щебечет она, щуря на меня глаза. – Классная вечеринка, да? Нравится квартира. Твои родители, должно быть, при деньгах.
Да, с кучей грязных денег.
– Спасибо, – говорю я сухо, глядя сквозь нее. Руфи, которого Трой подсунул Лоле, должно быть, феноменален не от мира сего. Она уже покачивается на каблуках.
– Хочешь устроить мне экскурсию с гидом?
О, Господи… Она милая, но здесь только одна женщина, от которой мой член становится твердым.
– Может быть, позже, – лгу я.
Трой берет Лолу за руку и ведет ее к открытой стеклянной лестнице. К тому времени, как они поднимаются на второй этаж, она уже повсюду – ее длинные темные волосы падают ей на лицо, когда ее голова перекидывается набок на его плечо; ее платье задирается, обнажая еще больше загорелой кожи.
– Ладно, тогда обязательно найди меня… – Брюнетка замолкает, когда я протискиваюсь мимо нее, словно сам дьявол наступает на пятки моих клетчатых кроссовок Amiri. ТТем временем друзья Лолы провожают ее взглядами снизу, выглядя так же, как и Трой Дэвис.
– Веселись, Мария!
– Не делай ничего такого, чего бы не сделала я!
Подавитесь этими ухмылками, тупые сучки. Она гребаная Каррера. Разве они не знают, что она умнее этого?
Ей даже не следовало быть на моей вечеринке. Ее брат никогда бы этого не позволил, если бы знал, что моя настоящая фамилия Сандерс, а не Колтон. Я взял девичью фамилию своей матери в тот день, когда поступил в Ратгерс. Мы с Лолой оба здесь под ложным предлогом, чтобы защитить себя от войны, которая бушует по всему Восточному побережью.
В этом кампусе проведена невидимая черта. Это та же самая черта, которая разделяет Нью-Джерси и Нью-Йорк, ее семью и мою, правду и ложь… Меня от нее. Мы, блядь, держимся подальше друг от друга, или люди умрут.
Санти Каррера рад обеспечить соблюдение правил для своей младшей сестры, но его сейчас нет рядом, и у меня такое чувство, что она имеет к этому какое-то отношение. Она борется за свою свободу так же сильно, как и я, и это делает ее чертовски неотразимой.
Я направляюсь к лестнице, огонь и лед разливаются по моим венам.
Защити ее.
Отвергни ее.
От этого противоречия у меня разболелась голова.
– Отличная вечеринка, Колтон.
Команда Троя пытается заблокировать мне доступ. Достаточно одного моего взгляда, и они распахиваются, как раздвижные двери в торговом центре.
Киски.
– Было бы еще лучше, если бы не показывался парад придурков.
– О, ты серьезно? – Они обиженно хватаются за грудь, как будто я только что трахнул их мамочек.
Гребаные идиоты.
– Убирайся к черту из моей квартиры, – холодно говорю я.
– Или что? – спрашивает один самоуверенный мудак.
– Или ты не будешь играть в футбол до конца сезона. Я встречаю шокированные выражения на лицах каждого из них по очереди. – Трудно найти свой собственный член, не говоря уже о том, чтобы пробежать десять шагов, с двумя сломанными лодыжками.
Они морщатся.
– Ты больной человек, Колтон.
Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.
Я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки за раз, и направляюсь прямиком в свою спальню. Я знаю интеллектуальные игры, в которые любят играть провокационные придурки вроде Троя Дэвиса. Между нами нет утраченной любви, и он кончит вдвойне сильнее, зная, что оскверняет еще и мою постель.
Если он уже прикасался к ней…
За дверью – сцена из худшего кошмара каждой студентки колледжа. Лола лежит без сознания на кровати, ее черное мини-платье и туфли на каблуках уже сброшены на пол. Трой стоит над ней со спущенными джинсами на лодыжках.
Он поднимает взгляд и ухмыляется. – Присоединишься к вечеринке, Колтон?
– Согласие – трудное слово для получения от подсознания, парень из братства. Я бросаю взгляд на грудь Лолы в черном нижнем белье и чувствую, как мой собственный член предательски шевелится. – Ты уверен, что она продается?
– А тебе-то что? Злишься, что я покупаю первым?
– Неправильный ответ, придурок. Твое либидо пошло наперекосяк, и остальные из вас вот-вот заплатят. Залезая в задний карман, я достаю серебряный перочинный нож, который сенатор подарил мне на мой восьмой день рождения. Я научился требовать уважения задолго до того, как научился водить машину. Я научился этому на острове, очень далеко от человека, на которого я твердо намерен поработать хотя бы один день, что бы ни говорил по этому поводу мой отчим. Нельзя держать плохое подальше от плохого. Мы притягиваемся друг к другу, как магниты.
Трой опускает взгляд на мою руку, и кровь отливает от его лица. Он одергивает джинсы и пятится от меня, как будто я чертов антихрист.
– Что за черт, Колтон? Если ты так сильно хочешь эту сучку, то можешь взять ее.
– Ты прикасался к ней? Я постукиваю обнаженным лезвием по нижней губе, проходя вглубь комнаты.
Я нахожу ответ в молчании Троя.
Я прижимаю лезвие к губе, пока не чувствую, как что-то горячее и влажное стекает по моему подбородку. – Ты попробовал ее на вкус?
Трой выглядит так, будто вот-вот обделается. – Просто поцелуй, чувак. Клянусь. Я… я не знал, что она твоя девушка.
Чертовски верно. – Разве твоя мама никогда не учила тебя, что воровать нехорошо?
– Лучший друг моей мамы – бутылка водки. Она ни чему…!
– Бедные маленькие богатые мальчики всего мира, объединяйтесь. Я провожу рукой по подбородку, и он становится красным. – Встань на колени.
На его щеке оживает тик. – Ч-что?
Моя нога соприкасается с его бедром, и мрачное удовлетворение наполняет мою душу, когда он с грохотом падает на пол. Склонившись над ним, я беру его челюсть между пальцами, пока он съеживается. – Ты облажался, Трой Дэвис. Другой рукой я прижимаю лезвие к нервному изгибу его горла. – Ты только что посягнул на мою собственность, и это дерьмо имеет последствия … Подними рубашку.
Он замирает. – Ни за что.
– Я сказал, подними свою гребаную рубашку.
Дрожащая рука протягивается и задирает его белое поло "Монклер". – Что за черт, Колтон? – Снова говорит он слабым голосом. – Ты теперь педик?-
– Нет, Трой. Я – твоя конечная цель. Передумав в последнюю секунду, я убираю нож от его горла и глубоко вонзаю его в паутину мышц над коленной чашечкой, выкручиваясь на ходу, перерезая пару сухожилий и все его надежды и мечты. Не обращайте внимания на сезон на скамейке запасных; я просто взял и загубил многообещающую футбольную карьеру в возрасте двадцати лет.
Однако я ничего не чувствую по этому поводу. Никакой вины. Никакого сожаления.
Мило. Черт. Все.
Я говорил вам, что готов к высшей лиге, сенатор.
Трой кричит, и я закрываю ему рот рукой. – Вдохни боль, – приказываю я, приближая свое лицо к его. – Вдыхай это до тех пор, пока не почувствуешь, что твои легкие вот-вот взорвутся, потому что это лишь малая часть того, что почувствовала бы "Мария" завтра утром, если бы я не появился вовремя. Одарив его ухмылкой, я вытаскиваю нож, вызвав еще один приглушенный крик. – На твоем месте, Трой Дэвис, я бы добрался до больницы в ближайшие двадцать минут. Ты попал в серьезную аварию… Может, в следующий раз тебе не стоит так много пить. Ты понял меня?
Он кивает, его глаза остекленели от боли. Послушный, как ребенок.
Может быть, он знает правду обо мне. Может быть, он слышал о репутации сенатора.
Убрав руку, я вытираю его слюну о его рубашку поло.
– Иди.… Убирайся отсюда.
– Я… я не могу пошевелиться. Он начинает плакать, сопли текут по его лицу, как хорошо оттраханная киска.
Это слезы облегчения или боли? Возможно, это осознание того, что он больше никогда не забьет тачдаун. В любом случае, я сомневаюсь, что он подсыплет руфи в напиток другой цыпочки по эту сторону никогда.
– Тогда ползи, придурок. Я досчитаю до десяти, а потом приставлю свой нож к твоему другому колену.
– Черт! Черт! Ладно! Он начинает тащить свое истекающее кровью тело к двери, но мое внимание уже переключилось на нее.
Это все связано с ней.
Я не могу перестать пялиться.
Оказывается, мне не хватало настоящего шедевра под ее одеждой.
Я хочу ее.
Я чертовски хочу ее.
Мой взгляд опускается на мягкий холмик, едва скрытый под черным кружевом. Держу пари, на вкус она как персики со сливками…
Внезапно она стонет, ее голова склоняется набок – волосы рассыпаются, как темные водоросли, по безупречному берегу ее щеки.
Сосредоточься, Сэм. Сосредоточься.
Она дочь врага. Это Мексика против Колумбии. Это прошлое против нашего настоящего. Дело в том, что ее отец, Валентин Каррера, много лет назад дал клятву принести смерть и разрушение картелю Сантьяго, организации, в которой мой отчим настолько окопался, что даже его дерьмо воняет Южной Америкой.
Есть вражда, а еще есть это – война, настолько опасная, что убивает людей на семь степеней разделения.
Она должна была стать моим путем в организацию Сантьяго. Немного запутать ее. Поиметь ее сердце. Заставить всех обратить внимание… Правда в том, что я устал играть с деревянными пистолетами в безопасных деревянных домах и быть вынужденным пребывать в состоянии мира и умиротворения, когда моя черная душа вопиет об анархии. Мой отчим утверждает, что эта война – борьба родителей. Что их грехи должны освободить следующее поколение от кровопролития.
К черту это.
Не так давно он руководил нью-йоркским андеграундом от имени Сантьяго. Теперь мне нужен фрагмент его прежнего поступка, и Сантьяго, мой крестный отец, именно тот человек, который даст мне это.
Проводя острием ножа по безупречным равнинам живота Лолы, я провожу по изгибу ее тазовой кости вплоть до черной каймы трусиков. Она снова стонет и невнятно произносит какое-то слово, но ее глаза так и не открываются.
Мои губы подергиваются, когда у меня зарождается идея. Кончик лезвия оставляет шокирующе белую вмятину, прежде чем распускается первый малиновый бутон.
После этого я быстро работаю – мастер своего порочного искусства – помечая безупречную кожу слева от ее тазовой кости одной буквой шириной в пару дюймов и достаточно глубокой, чтобы остался шрам.
Это мой инициал.
Это для Сантьяго.
Вставая с кровати, я восхищаюсь делом своих рук. То, что я с ней сделал, намного хуже того, что когда-либо мог сделать Трой Дэвис. Я трахался с ее телом, а завтра это письмо будет трахать ее разум.
Я наконец-то объявил о своем намерении участвовать в этой войне, но что лучше всего?
Я сделал Лолу Карреру своей.
