Текст книги "Ночная Охотница (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 6

Иван умер. Сергей был ранен, но не смертельно. Всего одна смерть для такого нападения, не так уж и плохо, но Марика не могла найти в себе сил, порадоваться этому.

Этим людям была нужна она. На нее никогда не охотились прежде, от этой мысли каждый мускул ее был в напряжении и озноб пробирал до самых костей. Если бы не Бишоп, эти люди точно схватили бы ее.

Так же как и она пленила Бишопа. У него не было никаких причин, чтобы защищать ее, но все-таки он сделал это.

Никто не ушел от его гнева. Все, кто приехал в деревню, схватить ее, были мертвы. Кого-то убила она, кого-то убили ее люди, но как минимум семь из них одолел Бишоп. Они стреляли в него, но он все равно с ними расправился.

Марика никогда не встречала никого похожего на него в своей жизни. Было пугающе прекрасным наблюдать, как он сражается. Он являлся проявлением целеустремленного изящества. Настолько быстрым, настолько смертоносным. Он спас их всех. Спас ее.

И как она могла отблагодарить его? Она вытаскивала пули пинцетом, который обычно для этого использовала. Обычно ее пациенты находились без сознания – или были очень близки к этому. Бишоп, был в сознании, и это беспокоило ее.

– Тебе больно? – Спросила она, ковыряясь в его из раненой плоти, в попытке извлечь пулю.

Задачу усложняло то, что его тело начало восстанавливаться со сверхьестественной скоростью.

Он лежал на ее кровати, освещенный несколькими лампами. Потрепанный и побитый, он все же чертовски хорошо выглядел, как многие обычные мужчины никогда не выглядели даже в наилучшем своем состоянии. Это было как-то неправильно.

Он встретился с ней взглядом. В его глазах отражалась боль, вперемешку с нежеланием быть высмеянным.

– Они использовали серебряные пули, и ты орудуешь во мне, словно ковыряешь ножом масло. Как ты думаешь?

Серебро объясняло, почему ее рана так ужасно болела, и она все еще ощущала жжение, не смотря на то, что она начала подживать. Бишоп восстанавливался быстрее, чем она. Если она не поторопится раны затянуться, и серебро будет разъедать его изнутри, пока окончательно не уничтожит.

Она сконцентрировалась на поставленной задаче.

– Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты спас мне жизнь.

– Я не заметил.

Его едкость вернулась к нему, и ей даже не нужно было смотреть на него, чтобы понять это.

– Я вполне заслужила подобное.

Наконец, она обнаружила серебряную пулу и подцепила ее пинцетом.

– Но я хочу, чтобы ты знал, что я признательна тебе за то, что ты помог, справится с этими людьми.

– Не стоит благодарности.

На этот раз сарказм отсутствовал. Она тащила пулю из его груди. Он заворчал, все его тело напряглось, но больше ничего не говорило о том, какую ужасную боль она ему причиняла.

Кровь струилась из раны теплая и насыщенная. Она наблюдала, как она струиться из его плоти, красная и привлекательная. Она хотела ощутить ее на вкус.

Ее десны зудели и болели, словно у нее резались зубы. Это ее клыки жаждали ощутить его на вкус.

Сглотнув, она прижала ткань к ране и выбросила пулю в чашку на ночном столике.

– Ты побледнела, – заметил он. – Тебя беспокоит вид крови?

Кому-нибудь другому она могла бы солгать, что она всего лишь слабая женщина, но не ему.

Она понимала о чем он спрашивал.

– Да, – созналась она.

– Ты когда-нибудь пробовала ее?

От одной только мысли ее живот скрутило.

– Нет. И не собираюсь.

Больше он не пытался заговорить с ней, пока она вытаскивала серебро из его тела, и Марика была благодарна ему за это. Она работала так быстро как могла, но с последней раной пришлось изрядно повозиться, так как она почти закрылась.

Она вытерла руки о полотенце, и, наконец, снова встретилась с ним взглядом.

– Никогда не видела, чтобы кто-нибудь заживал так быстро.

Он выглядел усталым и взволнованным.

– Это слишком даже для меня.

Он чего-то не договаривал, ожидая, что она догадается сама.

– Моя кровь.

Бишоп кивнул.

– Полагаю, что так.

Если ее кровь оказывала такое мощное воздействие на него, как повлияла бы его кровь на нее? Она добавила бы ей сил, или полностью обратила?

– Если бы ты выпил больше моей крови, у тебя было бы больше сил?

Он нахмурился.

– Наверное, да.

Она могла бы дать ему собственную кровь, позволить укусить снова – она вздрогнула от удовольствия при одной только мысли. Тогда он будет достаточно силен, чтобы уехать от сюда. Она скажет своим людям, что он сбежал – скажет Армитэджу, что он скрылся во время нападения.

Она больше не увидит его и позабудет обо всем, что с ним связано. Она могла воспользоваться тем опытом, когда ей удалось пленить его.

Вернуться к охоте за убийцей ее матери, кстати, интересно расскажет ли Бишоп ему о ней. Вернуться к пониманию, что все вампиры бесчувственные и злые, и забыть что он спас ей жизнь.

– О чем ты думаешь? – В его тоне звучала осторожность. – Мне знакомо это выражение.

Обычно оно означает, что ты собираешься убить меня.

– Тебе нельзя здесь оставаться, – ответила она. – Ты должен уйти.

Он поднялся, чтобы сесть.

– Ты передумала отдавать меня своим друзьям?

– Они вовсе не мои друзья, и да, я передумала.

Он изучал ее какое-то время, затем его губы приняли необычное смиренное положение.

– Почему ты изменила свое намерение?

– Ты спас мне жизнь.

Она развела руками, словно этот жест должен был что-то объяснить.

– Самое малое, что я могу сделать, это отпустить тебя.

Его хищные глаза сузились.

– И ты позволишь мне уйти?

– Да, если ты пообещаешь покинуть эту область сегодня вечером.

Он отрицательно качнул головой.

– Я не могу этого сделать.

– Что ты имеешь в виду?

Он же это не серьезно? После ее щедрого предложения он отказывается уехать? Он повредился в рассудке!

– Я обещал разыскать своего друга, и я выполню обещание.

– Я считала, что ты уверен, что те люди связаны с его похищением.

Он поделился своим предположением перед тем, как она собиралась удалить из его груди пули. Она вздрогнула, поняв, что могла стать частью чудовищной коллекции теневых существ.

Кто-нибудь любил ее настолько, чтобы отправится на ее поиски, как это сделал Бишоп ради его друга?

– Я говорил.

Она старалась не смотреть, как играют мышцы на его животе. Пыталась проигнорировать гладкое совершенство его золотистой кожи. Почему он не был бледным и грязным, как и подобало выглядеть настоящему мертвецу.

– Они уже мертвы.

– Могут быть другие.

Другие, это уже касалось ее непосредственно. Если бы ее схватили и поместили в одном месте с другими теневыми существами, она бы была мертва, как только бы они узнали, кем она являлась и скольких представителей их вида она уничтожила.

Странно, но до сих пор ее не беспокоило, как сильно ее могут ненавидеть. И даже теперь ее это беспокоило потому, что это могло стоить ей жизни. Нет, это было не совсем правдой. И если бы она была честна с собой – а в данном случае у нее выбора не было – то ей следовало признаться, что она ощущает определенную вину за свои поступки.

Ей не нравилось чувствовать себя виноватой. Это заставило ее пересмотреть свое отношение, и это ей нравилось еще меньше.

– Это из-за меня погиб Иван. Мои люди ранены из-за меня.

– Они добровольно последовали за тобой.

– Скажи это вдове Ивана.

– Я не сомневаюсь. Она знала. И они понимали, следуя за тобой, что это их выбор. И какому риску они себя подвергали.

Она наблюдала за ним, пытаясь уловить хотя бы тень насмешки, но не обнаружила ни чего.

– И теперь они поймут, что я натворила – что не все вампиры есть зло. Задумаются ли они о всех неверно загубленных жизнях.

Он тоже наблюдал за ней, даже слишком близко.

– Прошлого не вернешь. Лучше подумать о будущем.

Он был прав. Она по жалеет об этом позже, если доживет.

– Ты уверен, что их гораздо больше?

Боже, она так сожалела, что у нее не было под рукой другой рубашке, чтобы он мог одеть ее. Вид его обнаженной плоти отвлекал ее. Все ее сожаления, все ее мысли испарялись, когда она смотрела на него.

– Один из них сказал, что все эти похищения служат "высшим целям".

Он встал на ноги довольно неуверенно, но все же с изяществом, не соответствующим его состоянию.

– И это сильно беспокоит меня. Только Богу известно, как много их еще осталось. Так как напавшие не вернуться, они наверняка пошлют еще...

– Тебе нельзя здесь оставаться.

Когда она это произнесла, она поняла, как глупо это прозвучало. Он уже догадался насколько это для него опасно. Это было опасно для них обоих. Она могла предупредить своих людей, чтобы те попрятались и затаились на время. Она была в состоянии позаботиться о себе – найти укромное место, где они ее не так скоро отыщут.

– У меня есть дом, – признался он. – В Фагаросе.

– Отправляйся туда. Я приеду, как только смогу.

Он выглядел удивленным.

– Для чего?

– Ты хочешь отыскать своего друга.

Она отправилась в гардеробную, чтобы взять новую одежду .

– Я хочу понять, для чего этим людям понадобилось прекрываться моим именем. И чем быстрее это произойдет, тем скорее ты покинешь Румынию.

Он уставился на нее, она физически ощущала, как его взгляд буравил ей спину. Она замерла, разглядывая темноту, пахнувшей гвоздикой гардеробной.

– Я хочу помочь тебе отыскать твоего друга и этих людей.

Он ответил не сразу, но его ответ не был тем, что она ожидала услышать.

– Я буду первым, кого ты отпустишь?

Она кивнула, глядя на него через плечо.

– Мне нравится это не меньше твоего, но поскольку у нас есть общий враг, я готова отложить свои предубеждения и доверять тебе, если ты способен на это.

Улыбка изогнула губы Бишопа, заставив екнуть сердце Марики.

– Это аттракцион неслыханной толерантности для тебя, маленькая полукровка.

– Толерантность не имеет никакого к этому отношения.

Она пыталась казаться саркастичной, но ей это не удалось.

– Я в долгу перед тобой, и я не намерена провести оставшуюся часть жизни в страхе, что они явятся и схватят меня. Я скорее умру, чем стану частью этой отвратительной коллекции.

– Ты действительно так считаешь?

Она сняла рубашку с вешалки.

– А как же еще? Это же мой страх. Сколько еще могло случиться неприятностей. И я не желаю в них участвовать.

Он опустил руки на узкие бедра, туда, где располагался пояс его брюк.

– А как относительно твоих друзей? Разве они не явятся, когда ты не предоставишь им меня?

– Они вовсе не мои друзья, и что я им скажу не твоя забота.

Она сняла, то, что осталось от ее рубашки, которую он порвал, чтобы добраться до ее раны.

– Я придумаю что-нибудь.

Он ничего не ответил. Он притих, скорее всего, потому, что наблюдал, как она переодевается. Она вовсе не была обнаженной. Полу-корсет, надетый на ней, скрывал то, что ему не следовало видеть. Но она ощущала себя словно раздетой под его пристальным взглядом. Все ее тело напряглось. Она быстро накинула чистую рубашку, какую только позволило ее раненное плечо.

– Почему? – Наконец спросила она, нарушая напряженную тишину.

Если они и дальше будут молчать, она боялась, что это добром не кончиться. Он посмотрел ей в глаза. Ей не хотелось знать, на что он смотрел до этого.

– Что почему?

– Почему ты меня спас? Она заправила рубашку в брюки.

– Ты предпочла бы, чтобы они схватили тебя?

– Я предпочла бы, спастись самостоятельно.

– О.

Его губы тронула легкая улыбка.

– Прошу прощения, что уязвил твою гордость.

– Эта... ситуация была куда проще, когда я относилась к тебе как к врагу.

– Аналогично.

Какое-то время они смотрели друг на друга, взвешивая все за и против, в создавшейся ситуации.

Она скрестила руки на груди, обхватив себя ими.

– Ты мог бы просто сбежать.

– Я не монстр, Марика, – произнес он таким томно, словно она должна была об этом и без него догадаться.

– Я никого бы не бросил в подобной ситуации.

Ответ должен был удовлетворить ее, но он почему-то встревожил ее, ведь она, была так несправедлива по отношению к нему, да и к тому же еще тот факт, что он бы сделал это для каждого.

И если бы она все-таки погибла, он сделал бы для нее надгробие? И стал бы он ухаживать за ее могилой по прошествии трех сотен лет?

Она, наверное, серьезно повредила мозг, когда ударилась головою о пол. Безусловно, это являлось единственной причиной побудившей ее желать, чтобы вампир рассматривал ее, как нечто особенное.

***

Она появилась на пороге его дома после полуночи. Его домоправительница, Флореа была встревожена, обнаружив возле дверей молодую женщину – особенно, когда поняла, что Марика, является, внучкой Ирины Коменесцу.

Ирина жила где-то неподалеку. Куда было пойти Марике, после того, как она со своими людьми избавились от тел погибших? Бишопу не позволили участвовать в этом. Даже если восход не остановил бы его, Марике это удалось.

Она предложила ему уехать. Он не хотел оставлять ее без защиты – но днем от него было мало проку.

– Нужно, чтобы казалось, что ты сбежал.

Его могли обнаружить, даже если бы он попытался спрятаться в подвале. Она не хотела риска, чтобы ее люди нашли его и обвинили во всем.

И так как Бишоп согласился, что подобный риск присутствует, он послушал ее и отправился домой, поскольку там он был бесполезен.

Он собирался расспросить Флорею о Марике и ее семье. Не ради удовлетворения собственного любопытства, он был не настолько глуп, чтобы отказаться от информации, которая может ему пригодиться.

Когда Марика вошла, у него был только один вопрос, на который он хотел получить ответ:

– Почему ты пришла сюда с вещами?

Марика потупила глаза и выразила искреннее удивление, когда он поднялся.

– Ты хочешь, чтобы я расхаживала по твоему дому голышом?

Флореа была потрясена, услышав это, и обратила к нему озадаченное лицо. Смущенный их присутствием, Бишоп понимал, что ему не стоит отвечать на этот вопрос столь честно, как ему подсказывал его инстинкт.

– Я вообще не желаю, чтобы ты расхаживала по моему дому.

Теперь она нахмурилась. Бедная Флореа, похоже, этот ответ ей тоже не понравился. Подобная грубость была не стоящим внимания пустяком, но его домоправительница не была в курсе, кем эта женщина являлась. Кем она являлась, по сути. Работодателя Флореи тоже не особо радовала перспектива, чтобы Охотница осталась под эти кровом.

Бишопа подобная перспектива тоже мало радовала. Сколько он себя помнил, он делил кров только с женщинами, с которыми его связывали романтические отношения, и их было не так уж и много. Он предпочитал жить отдельно.

Он хотел быть спокоен, засыпая, и не опасаться, что кто-нибудь убьет его во сне.

Когда она не ответила, он попробовал изменить тактику.

– Ты же не собираешься на самом деле здесь оставаться?

Марика стала в защитную позу.

– Ты говорил, что я могу.

– Я говорил, что тебе следует отыскать безопасное место.

Марика была последним человеком, которого он был рад видеть собственным гостем. Ее кровь взывала к нему. Он не волновался что кто-нибудь из них "случайно" забредет в спальню другого. Возможно она попытается потом его убить, но если он пришел к ней , она не стала бы особо сопротивляться.

Ощутить ее вкус снова было бесспорной ошибкой, каким бы заманчивым и неподражаемым он бы ему не казался.

– Да, но, – возразила она, – прежде чем ты покинул деревню, я сказала, что я приду сюда – и ты согласился.

Их беседа грозила перейти в ссору, он чувствовал это. И Флореа смотрела с нескрываемым любопытством. Бишоп улыбнулся миниатюрной женщине.

– Вы можете нас оставить. Если что-то понадобится, я позвоню.

Она указала на багаж Марики.

– Мне отнести это наверх.

– Да. Отнесите это наверх.

Марика довольно улыбнулась. Ее лицо было настолько счастливым, что у него перехватило дыхание, так бы смотрел на нее и смотрел.

Во что, черт возьми, он превратился?

– Ты не пожалеешь об этом, – сказала она, как только домоправительница с вещами покинула их.

– Я уже жалею.

Он резко опустился на близстоящий стул.

– Это временно, пока мы не разработаем совместный план действий.

Ее лицо вытянулось, и он расстроился, что улыбка исчезла с него

– Ты мне не доверяешь.

Она словно обвиняла его в предательстве. Он пристально смотрел на нее.

– Нет.

– Ты держала меня в подвале, мучила, так что мне простительны некоторые сомнения по поводу твоей лояльности.

– Я считала тебя врагом.

Она была просто восхитительна. Абсолютно ничего угрожающего.

– Я не убежден, что ты им не осталась.

– Как насчет того, чтобы отложить на время наш конфликт и обьединить силы против общего врага.

– Я и не утверждал, что не доверяю тебе в ходе совместной борьбы. Я не уверен, смогу ли я расслабиться в собственном доме в твоем присутствии и спокойно заснуть.

Хитрая улыбка заиграла на ее губах.

– Крупный, сильный вампир боится слабой женщины

– Боится, нет. Проявляет осторожность, да. Я был бы полным идиотом, если бы не делал этого.

Она провела рукой по лбу, и на нем осталось пятно. Наверху у него была ванна. Она могла бы принять ее – Бог свидетель, ванна была ей просто необходима. Она была покрыта грязью, оставшейся с прошлой ночи.

Он мог предложить ей потереть спинку.

– Следуя твоему рассуждению, мне тоже придется не смыкать глаз, размышляя, не запланировал ли ты отомстить мне, за все, что я тебе сделала?

От размышлений о ней голой и влажной Бишопа отвлек ее возмущенный тон.

– Было бы глупо с твоей стороны не задуматься об этом.

– И, тем не менее, я здесь.

– Значит, ты все-таки глупа.

К его изумлению она рассмеялась.

– Возможно и так. Но я доверяю тебе, как бы там ни было. Если ты готов довериться мне.

Она опустилась на диван напротив него. Ее плечи ссутулились, и в глазах отразилась усталость.

– Почему?

Она спокойно смотрела ему в глаза.

– Поскольку я привыкла отвечать по собственным обязательствам.

– И какое это имеет отношение ко мне?

Право он не был самым приятным соседом, и она решила добавить жертвенности своему тону.

Она вздохнула.

– Эти люди прикрываются моим именем. Ты говорил, что твой друг винит меня в исчезновении брата.

Он заметил, что она так и не ответила на его вопрос.

– Да, все признаки указывали на тебя.

– Ты говорил, что твой друг был безобидным – миролюбивым.

– Он – добродушный– ответил сухо Бишоп.

– Ты когда-нибудь слыхала об опасных добродушных?

Конечно, были и другие, но Бишоп не хотел сейчас вдаваться в подробности.

Она сглотнула. Его внимательный взгляд остановился на ее шее. Он помнил, какой шелковистый солоновато-сладкой была там ее кожа.

– Я не хочу, чтобы меня обвиняли в смерти невинных.

Он попытался сдержать свое стремление поглумиться над ней.

– Так теперь ты обеспокоена судьбами невинных?

– Да, – просто ответила она.

Он не знал, что и сказать.

– Я не могу объяснить, – добавила она, – но доверять тебе мне кажется верным. Я давно не ощущала себя настолько спокойной, как рядом с тобой. Я могла бы укрыться у своей бабушки, но мне не хочется подвергать ее опасности. Я попросила бы пристанище у одного из своих людей.

– Но ты не хочешь, чтобы они знали, что я все еще рядом.

Она смотрела на него своими темными бездонными глазами.

– Мне рядом с тобой спокойнее.

Она произнесла это? Отчасти это являлось правдой – в той части, которая касалась людей охотящихся на нее.

– Не взирая на то, что я пил твою кровь? – Ему нужно было уточнить.

Он помнил, что он чувствовал, когда прижимал ее к полу, ощущая на языке ее вкус.

Она сглотнула, снова привлекая его внимание к ее горлу. Его рот наполнился слюной.

– Ты мог убить меня, но не сделал этого.

– Мне помешали твои люди.

– Мы оба знаем, что если бы ты действительно хотел меня убить, я бы была уже мертва.

Он склонил голову, откинувшись на спинку стула.

– Предположим, что так и есть.

– Тут и предполагать нечего. Я пленила тебя, издевалась над тобой, и ты мог бы меня убить. У тебя на это было полное право. И это говорит о том, что тебе можно доверять.

Он выгнул бровь, и вопрос повис в воздухе: мог ли он доверять ей?

– Я в долгу перед тобой, – она произносила это так, словно каждое слово причиняло ей боль. – Я не оставляю долги неоплаченными.

Бишоп покачал головой. Это наиболее близкое к извинению утверждение, все, что она на данный момент могла из себя выжать. Как не странно это успокоило ту его часть, которая нуждалась в этом. Она предлагала ему свое доверие в обмен на его.

И черт побери, он был готов согласиться.

Как такое могло случиться? Все, что ему было нужно, это отыскать Найсена. Эта женщина похитила его, мучила и угрожала ему. Она собиралась отдать его людям, которые хотели его убить. И теперь она утверждала, что соблюдает собственный кодекс чести.

И как не странно он ей верил.

Она была права насчет общего врага, и того, что им лучше объединится в борьбе с ним, чем сражаться друг против друга. Но мог ли он доверять ей настолько, чтобы быть уверенным, что она не предаст его в самом конце? Как только они одолеют этого врага, она не попытается убить его снова? Если он будет доверять ей настолько, он станет, уязвим для нее.

Он уже и так был достаточно уязвим влечением к ней. Ее кровь бежавшая в его венах влекла его к ней. Ее сила привлекала его, ее стойкость с которой она противостояла собственным страхам, заинтриговала его. Его все больше и больше влекло к ней, и он желал ее, как только мужчина в состоянии желать женщину, и это не являлось просто сексуальной прихотью.

Учитывая тот факт, что всего несколько дней назад она хотела убить его, это несколько настораживало.

Даже если она теперь и не собиралась его убивать, оставалась еще проблема – она ненавидела ту часть себя, которая являлось вампирской, она ненавидела вампиров, а он им был. Если бы они признали это влечение – у них бы появился повод для серьезного беспокойства.

Она выглядела взволнованной.

– Долго ты еще намерен заставлять меня ждать? Скажи что-нибудь.

Он ответил первое, что пришло ему на ум:

– Ты самая странная женщина, которую я когда-либо встречал.

Она слегка улыбнулась в ответ. Улыбка делала ее моложе и мягче, он почти разбила ему сердце, настолько она казалась прекрасной.

– И это означает, что ты разрешаешь мне остаться?

Он кивнул. Без сомнения ему еще придется пожалеть об этом.

– Ты можешь остаться.