Текст книги "Ночная Охотница (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 15

Бишоп схватил девушку за горло и оттащил ее в сторону. Миниатюрные ноги пытались отпихнуть его, в то время как тонкие пальцы пытались отцепить его пальцы. Он пока не душил ее, но держал достаточно плотно, чтобы она не могла закричать.

– Марика.

Он ощутил запах ее крови.

– Насколько ты серьезно ранена?

Ночь разрезал звук рвущейся ткани.

– Рана не серьезная, но довольно глубокая.

В ее голосе отчетливо было слышна, скрываемая боль, пока она затягивала на животе оторванный лоскут ткани.

– Она скоро затянется, нужно просто остановить кровь.

Он преисполнился благодарности. Он посмотрел на девушку, брыкающуюся в его руках.

– Ты хочешь, чтобы я убил ее?

Глаза девушке в ужасе распахнулись, и она начала еще отчаяние вырываться.

Тихий стон вырвался из губ Марики, когда она поднялась.

– Перестань ее пугать.

Бишоп, нахмурившись, повернул к ней голову.

– Пугать ее? – Он был искренне возмущен. – Она пыталась убить тебя.

Марика кивнула, прижимая руку к боку. Она выглядела немного неустойчиво, но по крайней мере, она могла стоять.

– Отпусти ее.

Она что шутит?

– Нет.

– Бишоп, отпусти ее. Пожалуйста.

Как он мог возразить ей? Если бы она попросила, чтобы он позволил девчонке и его ранить, то он наверно согласился и на это, лишь бы угодить ей.

Он медленно опустил девушку на траву. Она пыталась сбежать, как только он выпустил ее горло, но он перехватил ее за руку.

– Прекрати вырываться, или я вырву ее с корнем.

Девушка пыталась вывернуться. Он перехватил ее другую взметнувшуюся руку – как только Марика выкрикнула предупреждение. В ее ладони было зажато небольшое, но острое лезвие, оно убило бы его, если бы угодило ему в сердце.

– Ты хоть представляешь, сколько силы необходимо, чтобы ввести лезвие в тело? Куда больше, чем у тебя худосочный цыпленок.

Он выхватил его из ее ладони, и убрал в карман пиджака.

Почти как в те времена, когда он с друзьями направлялись в театр или клуб, и по дороге попадали в потасовку. В вечерней одежде чертовски не удобно сражаться. К счастью этот подросток, больше раздражал его, чем являлся действительной угрозой.

Девушка скороговоркой сыпала проклятья на румынском языке. Ругательства, которые она извергала, удивили и менее сведущего человека. Одно из них даже вызвало смешок у Бишопа.

Марика вопросительно на него глянула.

– Тебе кажется это забавным?

– Тот факт, что она именно так обозвала меня, мне кажется вполне забавным, да. Если помнишь, меня не удивила ее попытка убить тебя. Ты попросила не обижать ее.

– Да попросила. Роксана, зачем ты сделала это?

– Ты такой же монстр, как и он. Ты заслужила смерть.

Боль, перекосившая лицо Марики была настолько ощутимой, что Бишоп чувствовал ее каждой клеточкой.

– Я похожа на монстра?

– Ты не изменилась, но ты сама говорила мне, что все монстры по определению есть зло.

– Это не так. Разве я сделала чего-нибудь, ужасное?

Девушка впилась в нее взглядом.

– Ты солгала нам. Я верила тебе. Я не могу поверить, что хотела когда-то хотела походить на тебя. Да, ты и есть зло.

Бишоп не мог молчать больше, когда при нем так обижали Марику.

– Ты пыталась убить ее. По мне, так ты и есть зло.

Девчонка плюнула ему под ноги.

– Ты – даже не человек.

– Глядя на тебя, это не кажется, так уж и плохо.

– Как ты узнала, где найти нас? – Потребовала ответа Марика.

Она была бледна, но стойко держалась. Роксана усмехнулась ей.

– Я знала, что рано или поздно ты появишься у своей бабушки. Не смотря ни на что, она помогает тебе.

Марика ринулась так быстро, что это поразило даже Бишопа. Она схватила девушку за подбородок, так, что у Роксаны не было возможности отвести взгляд.

– Я всегда относилась к тебе, как к младшей сестре, – произнесла она, и ее голос прозвучал так тихо и угрожающе, что мурашки побежали по позвоночнику Бишопа.

– Но если ты хоть пальцем тронешь мою бабушку, ты горько пожалеешь об этом.

Бишов оценил это. Его Охотница возвратилась.

– Ты не способна причинить мне боль.

Бахвалилась девчонка.

– Я не боюсь смерти.

– Я и не говорила, что собираюсь причинить тебе боль.

Это была самая страшная угроза, которую он когда-либо слышал от Марики. Девушка это тоже поняла. В ее глазах отобразился реальный страх. Марика отпустила ее и отстранилась.

– Уходи и больше не возвращайся.

Она кивнула Бишопу, чтобы он пропустил Роксану. Он не полагал, что это хорошая идея, но она приняла решение.

Освободившись, девушка не особо раздумывала. Она молча рванула к воротам сада. Бишоп убедился, что она точно ушла, прежде чем взять Марику на руки.

– Ты сможешь лететь со мной? – Спросила она, обнимая его за плечи.

– Да.

У нее из раны сочилась кровь. Им следовало немедленно покинуть это место, чтобы не оставить след по которому другие вампиры могли бы их вычислить. Он снял себя пальто и накинул ей на плечи. Это отчасти помогло бы. Он был согласен лететь даже вслепую, только бы доставить ее домой, где он смог бы позаботиться о ней.

Они возвращались немного дольше, но он контролировал ситуацию. Он внес ее в дом, через дверь на крыше. Как только они оказались в спальне, он снял с нее платье, избавил ее от корсета, и уложил ее на кровать, подложив полотенце. Он обработал рану, глубокую рваную рану, уходившую ей под ребра у нее под грудью. Она оказалась не такой уж и глубокой, но все еще кровоточила. Удар лезвия был отклонен прослойкой в корсете Марики, и оно ушло в сторону туда, где закончился корсет

Смотрелось это ужасно. Девчонка по всей видимости метила прямо в сердце Марики.

– Тебе стоило позволить мне убить ее, – заметил он, усаживаясь на постели возле нее, держа в руках медикаменты.

– Я не могу, и ты не сделаешь этого.

Он пожал плечами. В какой-то мере она была права. Этика запрещала ему обижать юных дев, но его чувства к Марике были настолько сильны, что не стали бы считаться с его моральным кодексом.

– Будет немного больно, но мне нужно, чтобы ты лежала спокойно.

Она кивнула с мрачным выражением лица.

Бишоп промыл рану, Марика подрагивала и шипела от его прикосновений. Он работал быстро и четко, не желая причинять ей лишней боли.

Закончив, он соединил края и зашил рану. Затем он покрыл все специальной мазью на основе трав и его собственной слюны – о чем он естественно не сказал Марике – обладающей заживляющим свойством.

Только закончив перевязку, он смог взглянуть на нее. Ее лицо было белым, как и подушка, на которой она лежала, ее лоб, и губы были напряжены и покрыты капельками пота.

– Я закончил, – произнес он тихо.

Она приоткрыла один глаз и веко устало опустилось снова.

– Хорошо. Твое врачевание причинило больше беспокойства, чем сама рана.

– Но зато ты не подхватишь инфекцию, и царапины не останется.

Это казалось довольно важным, пока до того, пока он не произнес это в слух. Ее глаза оставались закрытыми, но брови изумленно взметнулись.

– Что за чудо лечение ты использовал на мне?

– Поверь мне, тебе лучше не знать.

Слабая улыбка коснулась ее губ.

– Поверю тебе на слово.

Ее лоб нахмурился.

– Бедное мое красивое платье.

– Я куплю тебе новое, любимая.

Марика улыбнулась его новому обращению к ней.

– Из шелка?

– Конечно. Любого цвета, какой пожелаешь.

Она притихла после того, как Бишоп прикрыл ее одеялом, чтобы ей не было холодно. Она вздрогнула, когда Бишоп поправил одеяло, прикрывая ей плечи, и откинул прядь волос с ее лица. Если бы девчонка ловчее обращалась с ножом... если бы Марика была стопроцентным человеком... скорее всего она сейчас была бы при смерти.

Идея оказаться без своей отчаянной полукровки наполнила его душу страхом, чего раньше он считал невозможным. Он не хотел больше думать об этом.

Он поднялся. Он собирался спуститься вниз и осушить одну из приготовленных Флорией бутылок с кровью, а потом он сядет и подумает о том, как им быть дальше.

– Бишоп? – Позвал сонный голос, когда он убирал медикаменты. – Куда ты?

– Вниз. Тебе стоит отдохнуть.

– Ты не покинешь меня?

Слава Богу, что у нее были закрыты глаза, и она не могла видеть, как он пытался сглотнуть, застрявший в горле комок.

– Нет, я не покину тебя.

Но ему действительно было страшно, что когда-нибудь он может потерять ее.

Значит, Константин отправился к бабушке. Не смотря на то, что новость заинтересовала Максвела, его беспокоили причины этого визита. Константин пытался выведать местоположение Дампирв или он намеривался предать своих товарище, из-за внезапно возникшей отеческой заботы?

Хотя какое это имело значение. Максвелу было нужно, чтобы Бишоп узнал, что орден пленил Тэмпла. Если Константин ничего не расскажет, тоже не страшно. Ни Бишоп, так кто-нибудь еще отправится на розыски Тэмпла. У них это в крови. Даже такой грязный вор, как Санти и то готов был бы прийти на помощь себе подобным.

Имело значение только то, чтобы все пятеро в конечном итоге оказались там, где и предполагалось – в руках ордена. И чтобы именно так и произошло, у Максвела имелся план. У него всегда наготове имелся план. Единственный способ избежать разочарования, если предыдущий план не удастся. Его предыдущий план был связан с захватом Дэмпур.

К сожалению, в нынешнем плане Дампиром придется пожертвовать, чтобы Бишоп точно направился к ним.

Месть, Максвел знал это из личного опыта, является сильнейшей мотивацией.

Открыв дверь, Максвел спускался вниз по узкой лестнице, туда, куда он столкнул Армитэджа несколько дней назад. Он приложил к носу льняной платок, пропитанный лавандовой водой, чтобы не вдыхать зловония, словно тяжелый туман висевшего в воздухе. Ему стоит сменить одежду по возвращении, запах въесться в нее. И ванна бы не помешала.

У дальней стены подвала находились несколько клеток. Максвел проигнорировал жалобные крики, доносящиеся из них, и направился прямо к лаборатории в центре.

Трое мужчин стояли под тусклым электрическим светильником, лондонским достоянием Максвела. Одним из них был Михаил – российский ученый, доктор. Двое других вампирами, молодыми, сильными и преданными, как собаки. Они были готовы совершить все что угодно в обмен на кровь, деньки и проституток. И не одному из них не приходило в голову, что они самостоятельно могут достать, то за что они служат. Благодаря Михаилу никогда и не придет.

На столе лежал бледный мускулистый полуголый человек. Или скорее бывший человек. Он захрипел, когда увидел Максвела

Максвел улыбнулся и перевел свое внимание на коренастого русского.

– Михаил, ты превзошел самого себя.

– Спасибо, сэр.

– Кто бы мог подумать, что из такого жалкого дурака, как Армитэдж можно сотворить такое экстравагантное существо.

– Ублюдок.

Голос, лежащего на столе, был низким и твердым, но все еще сохранил свой британский акцент. Эта забавная особенность заставила Максвела улыбнуться.

– Разве так следует разговаривать с человеком, наградившим тебя бессмертием? – Спросил он, переходя, чтобы тот мог его видеть. Он был достаточно умен, чтобы не подходить ближе. Серебро оберегало его, но он не относился к той категории людей, что любят риск.

Он улыбнулся созданию Михаила, как незнакомцу, к которому у него было дело.

– Скажи мне, дружище, ты все еще помнишь Дампира?

Армитэдж зашипел.

– Стерва.

Максвел расценил это в качестве подтверждения.

– У меня для тебя подарок, Виктор. Я намерен отдать тебе Дампира. Ты можешь вцепиться ей в глотку, искупать ее в собственной крови, все, что только пожелаешь. Все что мне нужно, это, чтобы ты ее убил, когда тебе наскучит с ней развлекаться. Что ты об этом думаешь?

Армитэдж усмехнулся, и его зубы блеснули. Что испугало даже Максвела.

***

– Я никуда не поеду, – сообщила Марика Бишопу через два дня после нападения. – Ты не сможешь меня заставить.

Он вышел вслед за ней из ванной. Она была еще влажной и одета только в рубашку. Он специально дождался того момента, когда она выздоровеет, но будет безоружна, чтобы сообщить ей, что он хочет, чтобы она покинула город, прежде чем орден организует следующее нападение на них.

Ее бабушка уже уехала – Марика сама посадила ее на поезд. Это сняло бремя с ее души – знать, что Буника теперь в безопасности. Теперь Бишоп хотел, чтобы уехала и она.

– Марика, я хочу, чтобы ты была в безопасности.

Она обернулась к нему, ее волосы влажными жгутами щелкнули по ее плечам.

– Не относись ко мне, как к беспомощному человеку. Я не такая.

– Я знаю, просто не хочу понапрасну беспокоиться за тебя.

– Но тогда мне придется беспокоиться за тебя, не так ли?

Он нахмурился.

– Это совсем другое.

Она уперлась руками в бока.

– Неужели?

– Ты не бессмертна.

– Как и ты!

Он положил на груди руки, от чего рубашка обтянула мускулы на его груди.

– Я менее подвержен смерти, в отличии от тебя.

Она рассмеялась его жалкому аргументу.

– Нет. Я не уеду.

– Пожалуйста.

– Нет! Сделав отрицательный жест рукой, она направилась к нему.

– Мы сразимся с ними вместе, Бишоп. Я не оставлю тебя одного. Если мне суждено умереть, то пусть это будет рядом с тобой.

Он удивленно смотрел на нее.

– Ничего себе декларация.

Господи, он был прав, ну она и сказанула. Она могла быть искренней с ним, или ей следовало подождать, пока она не убедиться в его чувствах? Вдруг он воспользуется этим, чтобы отослать ее? Ее люди постоянно играли на чувствах своих жен, чтобы добиться желаемого.

– Ты сказала то, что хотела. Правду.

– И ожидаю от тебя того же.

Он взъерошил волосы.

– Ну, что мне с тобой делать?

Ее руки обвились вокруг его шеи, когда она обняла его. Он ощущал себя таким сильным, и это казалось настолько правильно.

– Сказать, что ты не собираешься избавиться от меня и хорошенько мне вставить.

Брови Бишопа взметнулись, когда он рассмеялся.

– Вставить?

– Это то, чем я по-твоему занимаюсь с тобой?

Марика улыбнулась застенчиво, понимая, что он вернул ей ее собственные слова.

– Ты предпочел бы, чтобы я называла это занятием любовью?

Его теплые руки соскользнули по ее спине, остановившись в том, месте, где заканчивалась ее рубашка.

– Это зависит... От того заплатишь ли ты мне после.

– Вставить.

Он двинулся к кровати.

– И того, что я получу, занимаясь любовью?

Ее улыбка растворилась, когда он положил ее спиной на кровать, и его прекрасное лицо нависло над ней, а глаза излучали столько теплоты.

– Меня, – ответила она хрипло. – Получишь меня.

Радость в его взгляде сменилась нежностью, что заставило екнуть ее сердце.

Это было удивление? Печаль? Любовь? Она не могла определить, и Бог свидетель очень боялась спросить. Даже она не являлась настолько смелой, чувство самосохранения взяло верх.

– Занятие любовью, в таком случае.

Его голос был низок.

– Это бесценно для меня по сравнению со всем остальным.

И затем его губы коснулись ее, и она растворилась в поцелуе. Он пробовал ее на вкус, поглаживал языком. Он покусывал ее губы и впивался в них, пока ее дыхание не перехватило, и она не отдалась ему без остатка.

Она ощутила, что он оставил ее, но его теплые губы коснулись ее щеки, затем перекинулись на мочку ее уха и, оставляя пылающий след, переместились вниз по шее к ее груди.

Он стал слегка прикусывать ее грудь через тонкую ткань рубашки, пока ее соски не превратились в тугие пики и потемнели под прозрачной тканью. Каждое прикосновение его губ и языка отражалось пульсацией у нее внизу живота, разгораясь неистовым пламенем.

Ее бедра выгнулись ему навстречу в предвкушение сладкого ощущения, которое обещало его тело. Он казался настолько упругим и твердым, что об него наверное можно было ударится, в то время как его пальцы поглаживали внутреннюю часть ее бедер. Она откинула их шире.

– Внутри, – то ли попросила, то ли потребовала она. – Опусти пальцы внутрь.

Бишоп застонал, и прикусил ее грудь, заставив ее выгнуться от удовольствия. Но не собирался сразу подчиниться ее приказу. Его горячие пальцы продолжали исследовать складки ее плоти, игнорируя то место, что жаждало его больше всего. Марика согнулась, чтобы перехватить его руку и направить самой.

Он оторвал голову от ее груди.

– Расстегни рубашку.

Она попыталась, пальцы ее не слушались, но ей все-таки удалось, распахнуть полы, обнажая тело пожирающему ее взгляду.

Наконец, обольстительно усмехнувшись, он сделал то, чего она так хотела. Его губы вернулись к ее груди, перекатывая сосок во рту, пока она не застонала. Утомившись поддразнивать ее, он погрузил в нее палец. Она была настолько влажной, что ему легко удалось проникнуть внутрь, вызывая у нее вздох восхищения. Он осторожно двигался, пока не отыскал то место, которое вызвало прилив удовольствия у нее. Она открылась еще больше, и он встал на колени между ее раскинутых ног Поджав колени, она подтянула их к груди, упрощая ему задачу. Пульсация нарастала в безумном темпе.

И в тот момент, когда Марика подумала, что это предел удовольствия, Бишоп покинул ее глубины, чтобы отыскать тот крошечный кусочек, что пульсировал, жаждая его прикосновения. Марика буквально задохнулась, выгнув бедра, когда он погладил ее от и до. Удовольствие казалось почти нестерпимым.

Желая ощутить его, Марика потянулась к застежке на его брюках. Какое-то время она возилась и, наконец, высвободила его упругую плоть. Он был плотным, тяжелым, абсолютно готовым к действию в ее руке. Она осторожно провела большим пальцем вокруг крошечной расселины и вниз, вдоль упругой поверхности, жаждая ощутить его в себе.

Он на мгновение приподнял голову, и она ощутила всю полноту бушующей страсти в его взгляде. Его губы были влажными, щеки пылали.

– Сожми, – прохрипел он, толкаясь в бархатное объятие ее кулака.

Марика выполнила его просьбу. Переживая, сумеет ли она угодить, что ему нравиться, и иступлено, желая, заставить его возжелать ее так же, как он сумел сделать с ней. Поначалу ее движения казались неуклюжими, пока инстинкт не взял верх, и она сумела приспособиться к ритму его бедер и пальцев поглаживающих ее. Когда он увеличил темп, она последовала его примеру, полагая, что желанная разрядка настанет прямо у них в руках.

И вдруг он оставил ее. Оставил ее грудь, покинул ее бедра. На какой-то миг, Марика даже испугалась, но вдруг ощутила, как что-то щекочет внутреннюю часть ее бедер, и догадалась, что это его волосы. У нее была только секунда, чтобы понять, что он задумал, прежде чем прикосновение его влажного упругого языка, заставило выгнуться ее бедра. Он целовал ее, его язык скользил между складками ее плоти, чтобы прикоснуться к заветному кусочку плоти. Ее пальцы зарылись в его волосах, ее бедра поднимались, реагируя на прикосновения его языка. Ей всегда казалось, что она в какой-то степени больше животное, чем человек. Именно по этому ей было так трудно ужиться в том мире, который ее отец отвел для нее. Бишоп, заставил эту ее часть заявить свои права на существования.

Он был ее идеальной парой. Она часто спрашивала себя, как он мог простить ей все, что она ему сделала, но теперь это казалось очевидным. Понимал он это или нет, но его душа признала ее своей истиной парой. Он простил ее потому, что принимал ее такой, какая она есть. С его появлением ее мир изменился, потому что до него ее мир не был правильным.

Это и есть любовь, и она ни за что не откажется от нее. И затем, ее тело вздрогнуло рассыпаясь бесконечным множеством мелких импульсов нескончаемого удовольствие, от которого она задохнулась. Она все еще содрогалась от удовольствия, когда он буквально одним рывком овладел ей.

Марика задохнулась, настолько она оказалась восприимчивой к его вторжению. Но ощущения были приятными, ее тело с благодарностью приняло его, она подтянула колени, чтобы у него была возможность погрузиться еще глубже. Он двигался в внутри ее туго обхватившей его плоти резкими толчками, так что электрические импульсы рассыпались по ее коже. Он поднимался и опускался, выходил и неистово возвращался снова, стремительно приближая ее ко второму оргазму.

И он не заставил себя ждать. Волны от первого еще не успели до конца разойтись, как ее захлестнуло новым потоком экстаза, крик удовольствия сорвался с ее губ.

Бедра Бишопа продолжали двигаться в неистовом танце, пока он вдруг не напрягся всем телом. Его тело колотило, его спина была выгнута, голова запрокинута назад – он издал протяжный стон, чем-то напоминающий утробный рык, отозвавшийся дрожью у нее внутри. Ей удалось это. Она заставила его кончить от удовольствия, переживаемого ее телом. Эта мысль пробудила что-то невероятно приятное, и Марика обернула ноги вокруг его бедер.

– Мой, – произнесла она, когда он опустился на нее сверху. – Ты мой.

– А ты моя, – пробормотал он ей в шею, прежде, чем погрузить в нее клыки.

Ей казалось, что достигнуть еще большего удовольствия не возможно, но его укус и его тело, все еще сплетенное с ее, доказали обратное, вызвав новую волну экстаза. Когда он провел языком по ее шее, закрывая ранку, Марике казалось, что она просто не в состоянии пошевелиться.

Но они не получили возможности отдохнуть в объятиях друг друга. Внезапные крики с улицы привлекли их внимание. Кричали женщины и дети. Вперемешку со смехом. Леденящим душу смехом.

Бишоп с Марикой переглянулись и бросились к окну. Там на улице люди сражались, с другими людьми и среди них был вампир.

– Дерьмо! Бишоп вернулся к кровати и схватил брюки.

Марика схватила свои, не забыв нижнее белье. Бишоп был уже одет, пока Марика возилась с корсетом. Он подошел, чтобы помочь ей. Она поняла, что он рассчитывает на нее, как на партнера.

– Дампир! – Выкрикнул знакомый, но не явный голос снизу. – Выходи и сразись со мной.

Марика подошла к окну, на ходу застегивая рубашку. В свете фонаря она различила человека стоящего посреди улицы. Он поднял лицо и увидел ее. Она задохнулась.

– О, Господи.

– Что такое? – Спросил Бишоп, пихая ей в руки ее ботинки, становясь рядом с ней.

Он посмотрел в окно.

– Христос.

– Этот человек нанимал меня, чтобы поймать тебя, – ответила она, одевая ботинки, не чувствуя пальцев.

– Но он изменился.

– Он превратился...

Бишоп закончил вместо нее:

– В Носферату.

Выражение его лица было мрачным.

– И дьявольски смертоносного.