Текст книги "Игра теней"
Автор книги: Кэтрин Сатклифф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
Глава седьмая
Яркий свет ударил сквозь веки, и пелена неясного тумана спала с ее сознания, будто развеянная ярким солнцем. Ей снились нечеткие тени, кипящие воды, а потом из глубины вынырнул дельфин, а вслед за ним – мужчина. Невероятно красивый, в сногсшибательном белом костюме, он шел по воде, приблизился к ней на расстояние вытянутой руки и шепнул «милая», прежде чем постепенно раствориться.
Сара лежала очень тихо, боясь шелохнуться, и не могла понять, жива она или нет. Была только пульсирующая боль в лице, остального тела она не чувствовала, будто серое ничто поглотило его и отняло реальность.
Девушка попробовала открыть глаза и сосредоточилась на знакомом потолке каюты. Сначала слабо и неясно, но она различила снаружи гул голосов. В поле ее зрения произошло движение, и возник американец. Морган подошел к постели. Он был одет в рубашку из мягкой ткани с расстегнутым воротом, и выглядел очень высоким и молодым. Небритое лицо его было уставшим и осунувшимся. Сара не разразилась плачем, хотя осознание того, что она жива, вызвало в ней бурю облегчения. Наоборот, девушка стала дрожать и задыхаться, когда память представила ей образ нацелившейся на нее обнаженными ядовитыми зубами змеи.
Она нетвердыми пальцами схватила американца за рубашку и со всей доступной ей твердостью сказала:
– Я умираю, мистер Кейн? Умираю. Господи, да! Я вижу по вашим глазам. Эта злобная гадина унесла мою жизнь. Возьмите ручку и бумагу, сэр, чтобы я успела попрощаться с моим суженым. Быстро! Возьмите же дневник. Передайте ему… что он милый и добрый, он слишком хорош для меня. Передайте ему, пусть он, как только сможет, найдет себе другую невесту и женится, пусть живет своей жизнью. Передайте ему, что я очень за него переживала и… О, мистер Кейн, какая слабость. Похоже, час мой пробил. Голова кружится…
Сара закрыла глаза и уронила руку. Она стала дожидаться прихода смерти, но дождалась только учащения сердцебиения при мысли о том, как она испустит дух на руках американца.
Но на руки он ее почему-то не брал.
И смерть не приходила.
Сара осторожно приоткрыла глаза и обнаружила, что Морган чистит ножом плод папайи. Отрезав длинный ломоть сочной мякоти, он на кончике ножа переправил его себе в рот.
– Что вы делаете? – спросила девушка.
– Ем.
– Когда я умираю?
– Вы не умираете. – Он мягко засмеялся, и от этого смеха сердце Сары сжалось.
– Вы уверены?
– Совершенно.
– А змея?
– Она вас не укусила.
– О, – только и выдавила Сара, нетвердыми пальцами ощупывая вздувшуюся щеку. – Но ведь…
– Я вас пнул.
– Вы…
– Я вас пнул, – повторил он. Серые глаза его светились юмором. Он улыбнулся и пожал плечами. – Извините, но это был единственный способ охранить вас от змеи. В результате она ужалила мой ботинок.
«Надо бы его поблагодарить», – подумала Сара. Он спас ей жизнь. Но чувство, охватившее ее в эту минуту, напоминало скорее ярость, чем благодарность. Ее всю трясло. И с каждой капелькой боли, пульсирующей в висках, гнев крепчал. Она снова была на волосок от смерти, И самодовольство этого хама ее бесило.
Морган отрезал еще дольку и на кончике ножа поднес ее к губам Сары, предлагая отведать сочной мякоти. Она отказалась, отвернув голову, и сок с лезвия потек ей на щеку, а оттуда к подбородку. Морган поймал струйку большим пальцем, но, вместо того чтобы утереть след, палец его задержался и погладил ободранную, ноющую щеку движением столь неуловимым, что Сара и глазом моргнуть не успела. Прикосновение было таким нежным, что девушка застыла от неожиданности. Ей и в голову не приходило, что Морган способен на нежность. И в то же время, в прикосновении его было что-то трогательное и доброе, глаза его туманились, как облачка в серебристом окоеме, и Сара почувствовала, что это он извиняется за причиненную ей боль единственным доступным ему способом.
Как раз в этот момент дверь распахнулась. Вошел Генри и впустил в каюту липкий, приторный запах застоявшейся крови. В ту же секунду Сара заметила, что в проходе рядком развешены освежеванные тушки обезьян. Ей стало дурно, и она откинулась обратно на постель.
– Боже милостивый, – шепнула она. – Что дальше-то будет?
Морган отстранился и с невинным видом встал у иллюминатора. Добрые искорки, которые только что поблескивали в уголках его глаз, уступили место привычному жесткому, задумчивому выражению лица; сам же он продолжал чистить и поглощать плод, не подавая вида, что раскаивается в причиненных ей страданиях.
Генри всего на несколько дюймов возвышался над краем подвесной койки Сары, и девушка легко могла заглянуть ему в глаза. Он взял ее за руку.
– Дорогая, вы понятия не имеете, как мы переволновались. Правда, Морган?
Плечи Кейна дернулись, выражая безразличие; он, не отрываясь, смотрел в иллюминатор.
– Видимо, – ответил он, и раздражение ее тут же снова усилилось.
Генри сдавил ей руку.
– Конечно же волновались. Господи, клянусь, Морган последние двенадцать часов не отходил от вас! Он ужасно из-за всей этой истории переживает. Правда, Морган?
Вопрос остался без ответа.
Сара устроилась поудобнее и позволила себе расслабиться. В уголках ее губ мелькнула улыбка, и она обратилась к Генри.
– А что все-таки случилось? Рулевой сказал, что мы сели на мель. Мы что, на остров наскочили, или еще что?
– Остров на нас наскочил, – ответил Генри. Видя ее непонимание, он пояснил: – Река все время меняется, течением смывает деревья и даже большие куски земли. Стволы деревьев несет вниз, они друг за друга цепляются, накапливаются, пока, наконец, не получается что-то вроде плавучего острова. Звери, которые были на деревьях, когда их смыло, оказываются пленниками острова до тех пор, пока он где-нибудь не уткнется в берег. И конечно же деревья являются отличным убежищем для водяных змей. Нам, понятно, очень не повезло, что мы столкнулись с островом ночью, но это лишь крошечный пример, какие опасности могут поджидать нас на Амазонке. Вы вполне уверены, что хотите продолжить путешествие, Сара? Мы с Морганом вполне справимся с намеченной целью и сами.
– Это, конечно, в высшей степени мило с вашей стороны, – с нажимом произнесла она, глядя, однако, на Моргана, который продолжал ее игнорировать и налегал на папайю. – Но, я полагаю, судно у нас достаточно крепкое и доставит своих пассажиров до конечного пункта?
– Определенно, – согласился Генри. – Мы уже несколько часов, как в пути. Опасность миновала – на какое-то время. Однако… – Он прочистил горло. – Со змеями проблема. Мы, конечно, все сделали, чтобы их расшугать, но нет никакой гарантии, что несколько штук не спят себе преспокойно где-нибудь в трюме. Так что в любой момент можно ожидать пренеприятной встречи. Я призываю к крайней осторожности, дорогая. Перетрясайте всю одежду, прежде чем ее наденете. И будьте внимательны, когда ходите по палубе. Если какая-нибудь заберется вам в юбки, у нас будут большие трудности, и едва ли удастся ее отловить, прежде чем она успеет нанести вам определенный урон. Может быть, зам стоит вспоминать о бриджах, которые вы приобрели в Белеме. По меньшей мере…
– Я их надену, когда мы будем пробираться сквозь буйную растительность, – устало оборвала Сара. – Тогда это будет на самом деле необходимо.
От ее внимания не ускользнул взгляд, который Генри метнул на американца. Если бы не так раскалывалась голова, она и дальше бы за ними понаблюдала, повыспрашивала. А сейчас девушка вынуждена была лечь, закрыть глаза и дождаться, когда мир перед глазами перестанет кружиться. Сара, должно быть, задремала, потому что, открыв глаза, обнаружила, что она одна.
В Сантарем они прибыли утром пятого дня путешествия вверх по Амазонке. Поселение Сара унюхала раньше, чем увидела. Ее разбудил столь плотный запах рыбы, что дышать, казалось, невозможно. Как это ни странно, перемена эта казалась приятной по сравнению с запахом гниющих обезьяньих трупов, которые пассажиры и экипаж развесили на каждом мыслимом и немыслимом углу судна. Что не удалось изжарить, потушить, запечь, вскоре по прибытии будет продано за гроши на местном рынке.
Генри и американцу не долго пришлось уламывать Кана и нескольких индейцев, нанятых ими для дальнейшего путешествия. И уже через полчаса они сошли на берег и стояли на сходнях, немного удивленные обилием народа и бурной деятельностью на пристани.
Поскольку дальше Сантарема «Сантос» не ходил, Морган приказал всем быть в полном сборе и исчез в толпе местных, чтобы договориться о путешествии в Манаос, расположенный еще на двести миль выше по течению. Прошел час, второй, а Сара и прочие так и сидели, все с большим нетерпением ожидая его возвращения. Солнце взбиралось все выше по небосклону, озаряя его бледно-желтым светом и наполняя воздух душным маревом.
Генри исчез и вернулся с большой пальмовой ветвью, которую водрузил над головою Сары вместо зонтика. Вскоре девушке пришлось снять шляпу, и отмахиваться ею от назойливых насекомых. Кан стоял, как водится, поблизости – молчаливый, настороженный. Но была в нем заметна и перемена. Исчез накрахмаленный форменный костюм, который он носил, когда был в услужении у ее отца. Черные прямые волосы, которые раньше Кан схватывал в пучок или косицу на затылке, свободно размотались по плечам. В отличие от Генри, который продолжал ходить в одной набедренной повязке, он был одет в бриджи цвета хаки, но без рубашки. На шее у него висело несколько нитей с яркими бусами и одна – с зубами пираньи, а серьги при ходьбе позвякивали, как бубенчики.
Наконец, Морган вернулся. Сара заприметила его на идущей от доков тропинке. Американец на голову возвышался над местными, шляпа его пропотела насквозь и была надвинута на самые глаза. Рубаха тоже была мокрая и темными пятнами прилипала к телу на животе, на спине, под мышками. К чувственным губам приклеилась неизменная сигара. Поступь у него была широкая, изящная и уверенная. И вместо законной злости, что ее на несколько часов оставили жариться на безбожном солнцепеке, Сара вдруг почувствовала, как при виде Моргана радостно запрыгало сердце в ее груди. Тут девушка заметила, что он не один. С Морганом шел еще один белый.
Сара забыла всякое раздражение, когда обнаружила, что его спутник – англичанин. Звали его сэр Генри Уикэм, и фамилию Сары он моментально узнал.
Сэр Генри Уикэм построил себе дом бок о бок с руинами иезуитской семинарии возле Сантаремы. Ее полуразрушенные стены были еле видны, так облепила их исполинская ползучая зелень за сто с лишним лет, прошедших с той поры, когда сюда последний раз ступала нога священника.
Ближе к вечеру Сара сидела у окна глинобитного жилища Уикэма, наслаждалась бризом и чашечкой «кафезиньо» – крепчайшего кофе с тростниковым сахаром – и пыталась подавить в себе панику. Встретив ее в этой, по его словам, «амазонской адской дыре» и узнав о трагической смерти ее отца, Уикэм немедленно заподозрил, зачем она здесь. Сара была потрясена, когда узнала, что Уикэм был посвящен в планы ее отца, и боялась, как бы он не присоединился к американцу и не принялся отговаривать ее от участии путешествии в Жапуру.
– Дорогая моя, – сказал англичанин, – люди и раньше пытались вывезти семена из Жапуры. Кстати, именно я убедил друга вашего отца, сэра Клементса Маркхэма в необходимости разведения гевеи на востоке. В семьдесят третьем году одному джентльмену удалось выбраться из Бразилии с парой тысяч саженцев. И еще предпринималась пара попыток. Одна из них – вашим отцом. Как вы прекрасно знаете, они – увы! – закончились трагично.
– Но ведь понять причины, побуждающие меня хотя бы попытаться, вы можете? – спросила Сара. – Я же разорюсь, если мне не удастся возместить затраты инвесторов. Кроме того, я в достаточной безопасности. Мистер Кейн не только работал на Родольфо Кинга, он ведь смог ускользнуть из Жапуры по суше. Я не могу оказаться в более надежных руках.
Уикэм, похоже, был шокирован.
– Надо же, – обратился он к Моргану. – Это правда? Растянувшись в кресле, скрестив ноги на лодыжках, американец взглянул на англичанина из-под нависающих полей шляпы и ответил:
– Да-а.
– Боже милостивый, вы! Как же вам такое удалось? Ведь Кинг просто сумасшедший.
Взгляд Моргана переключился на Генри, с удовольствием потягивающего крепкий китайский чай. Наконец он сказал:
– Повезло, я полагаю.
– Повезло? Ну, это вы явно преуменьшаете. Рассказы о варварстве Кинга так и стекают вниз по Амазонке. Вот, скажем, недавно прошел слух, будто бы он уничтожил целую деревню просто из-за того, что кто-то там заразил его прислугу венерической болезнью. Нельзя же подвергать девушку опасности попасть в лапы такого монстра! А этот нонсенс, что вы выбрались лесами?..
– Это правда, – перебила Сара. Она нервно шагала по комнате, опасаясь взглянуть на Уикэма или Моргана, даже на Генри, не желая признаваться даже самой себе в гнетущем страхе, который она испытывала всю дорогу, и воздействии, которое американец оказывает на ее чувства. – Кроме того, в Джорджтауне мистер Кейн прославился своим героизмом. Индейцы поклоняются ему, как Богу. Да что там, мои слуги считают, что он всемогущ. И еще… – Она повернулась к хозяину и понизила тон. – Какое у меня может быть оправдание, сэр? Это предприятие должно быть успешно завершено. У моего отца репутация человека…
– Ваш отец мертв, дорогая.
– А я – нет, сэр Генри! Остаток жизни я вынуждена буду провести в позоре, презираемая и отвергаемая всеми, если только мне не удастся довести это дело до удовлетворительного исхода.
– Но ведь даже если вам удастся выйти живой из столкновения с Кингом, вы же должны понимать, что такой юной девушке, как вы, не удастся пройти через эту адскую экспедицию без ущерба для себя. Дорогая моя, неужели мистер Кейн со своим другом не описали вам в деталях, какого рода кошмарные опасности подстерегают вас в лесу?
Морган, держа сигару в одной руке, другой нашарил серную спичку, зажег ее и не сводил глаз с Сары даже прикуривая; пламя плясало в сложенной чашечкой ладони его руки… Саре почудилось, что перед ее мысленным взором промелькнули сотни образов: вот любовник в белоснежном костюме воспламеняет ее поцелуем; вот сумасшедшая гонка через мрачный жуткий мир «Маленького Китая»; вот свернувшиеся в кольца черные змеи с ядовитыми жалами… Не задумываясь, она притронулась к щеке, все еще саднящей после пинка американца, потом к боку, который до сих пор болел от того, что Морган, когда вспрыгивал в рубку, взвалил ее на плечо, как куль. Так просто было поверить во все эти геройские рассказы… потому что ей хотелось этого? Или просто, потому что она должна?
Заставляя себя оторваться от его возбуждающего гипнотического взгляда, Сара сказала:
– Может быть, я и девушка, сэр, но я сильнее, чем кажусь, и прекрасно осведомлена обо всех опасностях. И конечно же я приму все необходимые меры предосторожности. Даже сейчас я уже принимаю хинин, чтобы предупредить лихорадку.
– Лихорадку? – Уикэм, похоже, развеселился. – Дорогая моя, лихорадка – это самая мелочь. Хинин не спасет вас от флоресты. Это же единый, цельный организм, единственная задача которого – уничтожить всякого, кто вторгается в его пределы. Посмотрите же вокруг! – Он подошел к открытому окну и указал на семинарию. – Смотрите, как она поглотила все следы предыдущего обитания.
– Но я же не буду подолгу стоять на месте, меня она не проглотит, – ответила Сара со смехом, который не был подхвачен ни Уикэмом, ни Морганом, ни Генри, последний наливал себе еще чашечку чая и разбавлял его оставленным хозяином бренди. Морган же пил спиртное неразбавленным и всматривался в Сару с такой неотрывной пристальностью, что у девушки волосы на затылке вставали дыбом. Глаза эти, казалось, смеются над ней, затем раздевают ее и – наконец – пронизывают насквозь подобно ледяным иглам.
Уикэм стоял, опершись на подоконник, и тоже смотрел на нее не моргая.
– Я лично видел, как муравьи размером с мой палец обглодали до костей взрослого мужчину всего за несколько ми нут. Еще там есть пауки, питающиеся птицами. Укус маленькой змейки fer-de-tance убивает в считанные минуты. – Уикэм поднял и показал одну руку; на ней не хватало пальца. – Я ловил рыбу и острогой проткнул пиранью. Я думал, что убил ее. А когда хотел взять рыбину, она одним махом оттяпала мне целый палец. А теперь представьте, на что способен целый косяк таких рыбок.
– Я прекрасно обо всем этом осведомлена, – ответила Сара, испытывая только большую решимость при виде иска леченной руки Уикэма и подавляя в себе отвращение. – Еще в Джорджтауне я прочла «Путешествие вверх по Амазонке» Уильяма Эдвардса и «Личные впечатления» Гумбольдта. А еще я читала отчет мадам Изабель Годен, единственной оставшейся в живых участницы экспедиции, отправившейся на поиски ее пропавшего в Амазонии мужа. Она несколько недель бродила без одежды, без еды, больная по этим самым лесам, пока ее не спас священник-иезуит, а потом нашелся и муж, и они воссоединились. Уж если она, дама средних лет, выжила на Амазонке, то я, сэр, смогу и подавно.
– А потом она, наверняка, промучилась до конца жизни от всяких напастей, – ответил Уикэм. – Кроме того, по пытки привить гевею за пределами Бразилии тщетны. Из двух с лишним тысяч семян, вывезенных нами несколько лет назад, прижилось не больше дюжины. Едва ли можно составить серьезную промышленную конкуренцию, имея такое количество деревьев. Кроме того, я вообще сильно подозреваю, что эти треклятые деревья не поддаются культивации. Я, пока здесь жил, сделал все возможное, чтобы развести гевею…
– И не говорите. – Это, наконец, вставил слово Генри.
– Да, – откликнулся Уикэм. – Я в качестве эксперимента посадил саженцы на плато Тапажос недалеко отсюда. И вынужден признаться, большинство погибло. А недавно один приезжий сказал: «Если Богу было угодно, чтобы каучуковые деревья не росли в рядок, то ничего тут не сделаешь». И, клянусь Иеговой, я и сам почти уже в это верю.
Американец встал, прихватил бутылку бренди и вышел за порог на пекло. Через пару мгновений его со всех сторон окружили голые, смуглые ребятишки и стали предлагать ему резьбу и плетеные корзинки в обмен на что угодно, что есть у него при себе.
– Странный малый, – сказал англичанин; затем, приметив на лице Сары озабоченность и усталость, он встал. – Вам нужно отдохнуть. Я уверен, что условия на пароходе были отнюдь не комфортабельные.
Мысль о возможности поспать в нормальной постели озарила лицо Сары мимолетной благодарной улыбкой. Извинившись перед Генри и кинув прощальный взгляд в окно, девушка вслед за хозяином вышла из комнаты.
Уснула она не сразу. Ей было слишком жарко и слишком тревожно от мысли, что Уикэм может уговорить ее товарищей отправить ее обратно в Белем. Сара сняла одежду и, оставшись в нижней сорочке и панталонах, беспокойно заходила по скромно обставленной комнате, пока, наконец, не устроилась в кресле у окна, подставив лицо теплому, но тем не менее освежающему бризу. Полосы тьмы и света чередовались в развевающихся занавесях, воздух заунывно гудел от бесчисленных насекомых и зовущих кого-то птиц. Положив локоть на подоконник, Сара оперлась подбородком на руку и стала смотреть, как дюжина детей гоняют в пыли кокосовый орех; звонкий смех их действовал странно успокаивающе. Вскоре девушка поймала себя на том, что тоже посмеивается, представляя, что вот и она бегает вместе с ними, как могла бы бегать несколько лет назад, пока женская природа не обворовала ее, не лишила права на такую вот свободу, дозволительную только детям. И почему-то веселье это представилось ей несправедливым. Когда-нибудь и они тоже вырастут и окажутся повязаны мучительными цепями ответственности, которыми обвешивает жизнь взрослых. От этой отрезвляющей мысли Сара вздохнула, положила голову на руки, закрыла глаза, позволяя мелодичному детскому смеху погрузить ее – но не до конца – в сон.
Потом бриз утих, воздух стал теплым и застоявшимся. Детский смех замер где-то вдали, и остался только шелестящий шепот живого леса.
Насильно открыв отяжелевшие веки, Сара сонно подняла голову и обнаружила, что, прислонившись к ближайшему капоковому дереву, стоит Морган. Рубаха у него была расстегнута до пояса, волосы густой волной ниспадали на лоб, и черная эта волна шевелилась при малейшем дуновении ветерка. Язык отнялся, шевельнуться она не могла; даже способность дышать, похоже, покинула ее. Как и той ночью в Белеме, Сара хорошо поняла, что там, где он стоит, прекрасно видно, что она полураздета, и в точности так же сознавала, что ей все равно, хотя не должно – совершенно определенно не должно быть все равно. Такое поведение дома, в Англии, привело бы к скандалу. Но здесь ведь Бразилия, и до строгих моральных устоев лондонского общества здесь далеко – шесть тысяч миль.
К тому же жарко, так жарко. Испарина выступила у нее на лице, и на шее, и на плечах, и тонкий хлопок ее рубашки влажно прилип к грудям, которые казались чувствительными и полными. Ею овладел шокирующий порыв – распустить волосы, тряхнуть головой, чтобы золотые волны разметались вокруг ее груди и лица. Но каким-то образом Сара почувствовала, что действие это доставит больше хлопот ей, чем Моргану. Он ведь привык, что женщины кидаются к его ногам, но ни одна порядочная женщина не задержится с ним в одной комнате дольше пяти минут, если, конечно, ей не безразлична ее невинность, И тем не менее девушка в свое время позволила ему поцеловать себя, прикоснуться к себе…
И вот она, Сара, вот он, Морган, и в то время, как она вся дрожит при одном воспоминании об их страстной встрече на «Сантосе», он даже и глазом не поведет. О чем он думает? Без сомнения, о том, какой жалкой неудачей завершится ее миссия. И лучше бы Саре поменьше волноваться о том, что думает Морган Кейн о ней и о ее теле. Но ее это волнует. Господи помилуй, волнует! И вдруг девушке захотелось доказать ему, что она – не просто милое личико со взбалмошными идеями. Ей захотелось показать, что она сильная. Тогда, возможно, он ее зауважает и тогда… Что тогда?
Какое, собственно, имеет значение, есть ему дело до нее или нет?
Сара прикрыла глаза и подумала, отчего же это воздух вдруг так неожиданно превратился в раскаленный пар. Кожа невыносимо горела. Даже капельки пота на шее вызывали неудобство и раздражение.
Наконец, собравшись-таки с силами, девушка подняла взгляд на капоковое дерево с намерением поставить Моргана на место, показать ему, что его присутствие значит для нее не больше, чем жужжание назойливого насекомого; что женщину ее закалки ни капельки не проймешь таким, как у него, неясно возбуждающим взглядом, не купишь чувственным поцелуем многоопытных губ – губ, которые ни днем, ни ночью не давали Саре покоя ни на мгновение с тех самых пор, как на отцовской террасе они коснулись ее в поцелуе…
Моргана не было.
В этом месте река сужалась. Морган сидел на краю причала и вполне мог различить очертания деревьев на противоположном берегу. Омытые закатом ветви, казалось, пылали на фоне фиолетового неба. Остывающий воздух был наполнен гудением, и каждый звук как бы многократно усиливался окутывающей землю ночью. В сумерках джунгли превращались в симфонию далеких шорохов, тресков, призывов, посвистов. Прислушавшись, он мог бы разобрать похрустывание отслаивающейся коры, потрескивание ветвей под порывами редкого дыхания ветра. И, подобно лесу, не ведающему сна, текла и текла вода, ровная поверхность ее напоминала жидкое стекло, но темны были ее глубины и таинственны, как глубины океана, только вдвойне опаснее.
Морган глядел на внешне спокойную Гладь реки, иногда вода местами вскипала, потревоженная стайкой рыб, змей, а может и чудовищной пираибой – трехсотфунтовой амазонской рыбиной, прочесывающей мелководье в поисках пищи, которой, если верить слухам, нередко становились даже дети, слишком далеко отошедшие от родителей во время купания. Когда вода вдруг забурлила у самых его ног, Морган вздрогнул и чуть отодвинулся в глубь причала. Только тут он понял, что к нему присоединился Уикэм.
– Приятный вечер, – сказал англичанин. Морган продолжал курить и не отозвался.
– Очень нам не хватало вас за обедом. Молчание.
– Ну, хорошо, – сказал Уикэм. – Я так понял, что вы не желаете поддержать беседу. Тогда перейду сразу к делу. Поверить не могу, что вы, мистер Кейн, беретесь за такую невыполнимую и бессмысленную затею – пробраться по суше в Жапуру, – и тем более с женщиной, с девушкой, тем более с такой леди, как Сара Сент-Джеймс. Да ведь одно только путешествие на «Сантосе» поставило ее на грань истощения. О, да, я признаю, что она пытается скрывать свою усталость, но ведь это же совершенно очевидно, стоит только приглядеться к ней повнимательней хотя бы на минуту. Она ведь там погибнет, и вы об этом знаете. Вы все погибнете. Умоляю вас, одумайтесь, пока не поздно, ведь это безумие!
Морган изучал горящий кончик своей сигары и размышлял, не утихомирить ли тревогу этого человека, сказав правду. Весь последний час он сидел на причале, вглядываясь в эти сатанинские кущи – зеленую дверь в преисподнюю – и думал о том же. Перед прибытием в Сантарем у него было совершенно твердое намерение бросить Сару если не здесь, то в Манаосе. Но Генри прав. Манаос слишком удален; редкий белый осмеливается забраться в такую глухомань. За исключением тех, кто выращивает каучуковые деревья, а это в основном потомки португальцев, индейцы почти не встречают там пришельцев. И трудно сказать, как долго вынуждена Сара будет жить среди аборигенов, прежде чем ей удастся найти способ вернуться обратно, вниз по Амазонке. И к тому же, сама судьба, похоже, играет им на руку. Тут в Сантареме оказался англичанин, который позаботится о ее благополучии, случись им с Генри кануть в безвестность.
Уикэм подошел к краю причала и присел рядом с Морганом, поджав под себя нога и уставившись вдаль. Не глядя на американца, он сказал:
– Мы с Генри обсудили альтернативный план. Хотите вы слушать? – Морган коротко кивнул, и Уикэм продолжил: – Оставьте девочку здесь. Я о ней позабочусь, будьте уверены. Вы же, с другой стороны, можете спокойно продолжить путь. Я дам вам людей, способных справиться с опасностями флоресты, и устрою для вас необходимое количество лодок, которые проводят вас до места назначения. Вам ведь понадобятся запасы – пища, медикаменты… оружие. С тем, что вы привезли, вы и недели в аду не протянете. Если вы и в самом деле пешком вырвались живьем из Жапуры, вам это должно быть известно. – Глядя Моргану прямо в глаза, он добавил: – Лично мне эта история представляется весьма неправдоподобной. О последней экспедиции, пустившейся в Жапуру, никто больше не слышал. Это были в основном какие-то ботаники, отправившиеся за редкими орхидеями или другой какой-то чушью. И не в этом дело. Совершенно очевидно, что вам удалось убедить Сару и этих индейцев, что вы способны на такой подвиг. Я не убежден, что она вам до конца верит, но от отчаяния девушка способна на что угодно. Так мне по крайней мере кажется.
Морган медленно выпустил дым изо рта и сказал:
– И что вы с этого будете иметь? Я имею в виду, помимо Сары, если мы решим оставить ее здесь?
– Уверяю вас, мистер Кейн, что мои намерения в отношении девушки исключительно порядочные. И забочусь я только о ее благополучии. Понимаете ли, я ни секунды не сомневаюсь, что живыми вы не вернетесь. И я не вполне верю в искренность причин, вами руководящих. Она мне рассказала, сколько вам заплатила – точнее, как мало она вам заплатила за то, чтобы вы доставили ее на место. Несколько сотен фунтов кажутся мне слегка слабым вознаграждением за такую адскую задачу. Следовательно, я подозреваю, что у вас имеются иные побуждения нарушить границы владений Кинга. Я не буду настаивать на деталях. Это совершенно не мое дело, пока касается вашей шеи, но не жизни Сары, которой вы собирались рисковать… – Уикэм пожал плечами. – Что же касается того, что я с этого буду иметь… Только то, к чему я стремился, оставаясь здесь. Хочу собрать побольше гевеи и вывезти из страны, чтобы мировой резиновый рынок не контролировали люди типа Кинга.
– За одну ночь такое не случается, – ответил Морган.
– Совершенно справедливо. После того, как семена будут посажены, пройдет лет двадцать-тридцать, прежде чем деревья созреют и будут давать полезный сок. А к тому времени Амазонии, какой мы ее знаем, существовать уже не будет. Мирные поселения, наподобие Сантарема, Манаоса и Коари, будут смыты вырождением такого размаха, какого земля не видывала. Все будут контролировать люди типа Кинга. Они изнасилуют эту страну так, что ничего стоящего не останется. Варварское порабощение негров в Америке померкнет в сравнении с тем, что учинят эти садисты с уроженцами Амазонии. Я вам говорю, это будет кровавая баня.
Уикэм встал и потянулся, чтобы размять затекшую от долгого сидения скрючившуюся спину. Морган остался сидеть, вытянув ноги на обшарпанном настиле. Сигара почти догорела, и дым попадал в ноздри. От этого у него поплыло в голове. А может быть, причиной неприятного ощущения явилось слишком много виски и солнца. А может быть, дело в том, что Морган просто понял, что пришло время расстаться с Сарой Сент-Джеймс и не оглядываясь двигаться в путь.
Сняв шляпу, он вытер лоб рукавом рубахи и поднял глаза на англичанина.
– И чего вы хотите?
– Хочу быть уверенным, что мисс Сент-Джеймс получит свои семена гевеи. Тысяч сто, по меньшей мере. Позаботившись о мисс Сент-Джеймс, я буду дожидаться вас в Коари, поскольку там больше шансов зафрахтовать достаточно вместительное для нашего груза судно. Я со своей стороны сделаю все возможное, чтобы обеспечить сплав груза вниз по Амазонке, провезти его через таможню и доставить в Англию. Ну как, мистер Кейн, по рукам?
Морган снова надел шляпу, скосил ее так, что она прикрывала правый глаз, потом выкинул дымящийся окурок в реку. Он долго размышлял, разглядывая протянутую руку Уикэма, и, наконец, пожал.
– Да-а, – сказал он, – по рукам.
Уикэм свое слово сдержал. Пока Морган расслаблялся в Сантареме, а Генри сопровождал Сару на экскурсию по отлову бабочек, англичанин организовал их путешествие в Жапуру. Ко дню третьему все было готово: люди, лодки, припасы, оружие, амуниция. Винтовок модели Винчестер-66, стреляющих пятнадцать раз без перезарядки, хватило бы на небольшую армию. Только тут Морган осознал, что им предстоит война… против природы, против дьявола. «Интересно, – подумал он, – какой из двух врагов опаснее».
Выйти им предстояло за час до рассвета – и без Сары. К тому времени, когда девушка проснется и увидит, что их нет, они уже будут в нескольких часах пути вверх по реке. Решение оставить ее далось не просто. Моргана подмывало изменить планы и взять Сару с собой хотя бы просто ради поднятия духа. Ведь до сих пор девушка вела себя достойно. Но одно дело храбриться перед лицом зноя и неудобств, и совсем другое – встретиться с опасностями Амазонии, где смерть может прийти откуда угодно и слизнуть твою жизнь в один момент. Сара не вынесет лишений в пути. Да, она упорная и выносливая, но все равно женщина. Красивое, нежное создание, и место ей в усадьбе, а не на Амазонке.
