Текст книги "Летние грозы"
Автор книги: Кэтрин Мэлори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Малина! Она, наверное, сто лет ее не пробовала. Николь решила остановиться при первой же возможности. И такая возможность представилась меньше чем через минуту. Прямо перед крутым поворотом на противоположной стороне дороги она увидела огромный куст, усыпанный красными ягодами. Она остановилась, соскочила с велосипеда и в нетерпении бросилась через дорогу.
В следующий момент она услышала гудок автомобиля, мчавшегося на полной скорости. Машина была уже совсем близко. Николь успела заметить отсвет солнечных лучей на ветровом стекле. Повернуть назад? Нет, слишком поздно. Повинуясь инстинкту, Николь рванулась вперед. Раздался громкий рев сирены. Она упала на землю.
Душераздирающий визг тормозов прорезал воздух. Потом раздался громкий треск, Автомобиль едва-едва не сшиб ее…
Сердце готово было разорваться у нее в груди. Она с трудом ловила открытым ртом воздух, ощущая головокружение и тошноту. Потом упала лицом вниз и закрыла глаза, чувствуя, что сейчас потеряет сознание.
Николь не знала, сколько прошло времени – несколько часов или несколько минут. Хлопнула дверца машины, кто-то вполголоса выругался.
Она попыталась приподняться, но чья-то сильная рука легла ей на плечо.
– Лежите тихо. Не двигайтесь.
Властность, прозвучавшая в голосе, подействовала на нее даже сильнее, чем рука, сжимавшая плечо.
Она попыталась собраться с силами.
– Спасибо. Кажется, со мной все в порядке.
Голос у нее дрожал так, что ей самой стало страшно.
– Не двигайтесь, пока не убедитесь, что все действительно в порядке. Скажите, вы ничего не повредили?
У него был низкий, очень мужественный голос, в котором, однако, слышалось сдерживаемое раздражение.
– Нет, только ушиблась.
Тиски, сжимавшие ее плечо, разжались, и она смогла приподняться. Все вокруг кружилось и плыло, а в центре этого кружения двоилось мужское лицо. Невероятно, неправдоподобно красивое. Николь успела заметить резкие черты, загорелую кожу, буйные черные волосы. Но главное – его глаза. Яркого серо-голубого цвета, они напоминали океан в штормовую погоду зимой. Она не могла отвести взгляд от этих глаз. В них таился какой-то магнетизм.
Некоторое время, показавшееся ей невыносимо долгим, его глаза изучающе смотрели на нее. Грубоватое лицо оставалось неподвижным, однако Николь почти физически ощущала острый интеллект и напряженную работу мысли за этими неподвижными чертами. Чего искал он в ее глазах?… Она вспыхнула, но так и не смогла отвести взгляд. Попыталась произнести хоть что-нибудь – губы не слушались.
Постепенно рука его совсем разжалась, и черты лица как бы расслабились. Он чуть-чуть вскинул вверх подбородок, и движение это выглядело так, как если бы он магическим образом освободил ее от заклятья. Встал. Оказалось что он очень высокого роста.
– Теперь можете подняться.
Властность, прозвучавшая в этих словах, вызвала в Николь чувство протеста, однако она, тем не менее, медленно поднялась на ноги. Отряхнула пыль. Ярко-желтая майка покрыта грязными разводами, голые руки все в царапинах. Как бы по контрасту высокий молодой человек, стоявший рядом, выглядел на удивление свежим и аккуратным. На него это происшествие, казалось, никак не подействовало. На нем был безукоризненно скроенный костюм с жилетом, темный шелковый галстук и рубашка в полоску, с золотой булавкой у ворота. Неужели это он несколько минут назад мчался по дороге, точно расшалившийся подросток? И его дикая яркая красота никак не вязалась с этим костюмом. Совершенно неожиданно возникла мысль, что лучше всего он, наверное, смотрелся бы вообще без одежды. Николь постаралась побыстрее прогнать эту мысль. Взглянула на дорогу. Примерно в десяти ярдах от нее стоял сверкающий серый «Мерседес». Темные следы шин тянулись по асфальту к тому месту, где сейчас находилась она, Николь.
Сомнений не оставалось – перед ней был водитель машины, которая едва ее не сбила. Николь огляделась в поисках своего велосипеда, однако его нигде не было. Ощущая на себе неотступный взгляд незнакомца, она нетвердыми шагами пошла вниз по дороге. И резко остановилась, увидев покореженный, разбитый велосипед. По-видимому, «Мерседес» занесло на повороте, и он сбил велосипед с той же легкостью, с какой теннисист посылает мяч ракеткой. На самом автомобиле при этом не осталось ни царапины.
Николь, остолбенев, смотрела на груду покореженного, бесполезного теперь железа. А ведь еще секунда – и она сама могла бы лежать у дороги с переломанными костями, истекая кровью. При одной мысли об этом она покачнулась. И тут же сильные руки обхватили ее сзади, и глубокий голос произнес почти над самым ухом:
– Ну, тихо-тихо, все уже позади.
Внезапно ее охватил гнев. Она вырвалась из его рук, резко обернулась.
– Не беспокойтесь, со мной все в полном порядке.
Но в тот же момент поняла, что это не так. В глазах потемнело, она снова покачнулась и почувствовала, что падает. Сильные руки удержали ее, она безвольно припала к широкой груди, с радостью ощущая его поддержку.
Казалось, весь мир сосредоточился в этих руках, державших ее так надежно. Николь чувствовала себя так, будто всю жизнь опиралась на них. Откуда-то изнутри поднялась теплая волна. Она услышала тяжелое биение его сердца.
Через некоторое время она подняла голову, изумленно взглянула на него. Увидела нежность в его глазах и удивилась еще больше. Как странно, еще минуту назад эти глаза смотрели со злостью… А может быть, это было не минуту, а час назад?
Прежде чем она успела что-либо сообразить, он наклонился к ее губам.
Николь будто молнией пронзило – да ведь это тот самый человек, который чуть не лишил ее жизни! Вскрикнув, она вырвалась из его объятий, отступила назад. Выражение нежности на его лице сменилось кривой усмешкой.
Подумать только, этот человек собирался воспользоваться ее состоянием… ее беспомощностью!
Она смотрела на него и ждала, что он скажет. Но он молчал. Лишь не сводил с нее горящих глаз, как будто ожидал, что это она будет извиняться. И к своему ужасу, Николь услышала собственный дрожащий голос:
– Я… простите… я не хотела…
Ей надо было прервать это невыносимое молчание. Она совеем не то собиралась сказать. Слова вырвались сами собой.
Он немедленно воспользовался ее оплошностью.
– Ничего. Вы ведь едва сознание не потеряли. Да оно и понятно…
Николь показалось, что слова эти прозвучали как-то двусмысленно, однако она не была в этом уверена.
– Возможно. Хотя вообще-то я не так легко теряю равновесие.
– Неужели это я вывел вас из равновесия?
Глаза его при этом сверкнули. Его все это, по-видимому, забавляло. Что вообще он имеет в виду? Переиначивает каждое ее слово… Да он просто насмехается над ней! Надо поставить его на место.
– Нет, конечно. Просто я как-то не привыкла к тому, что меня сбивают машиной на тихой, спокойной дороге.
Он бросил на нее испепеляющий взгляд. Николь захотелось съежиться, скрыться куда-нибудь. Властность, исходившая от этого человека, была почти осязаемой;
– Но я ведь вас и не сбивал на самом-то деле, – проговорил он ледяным тоном.
Николь вспыхнула. Он собирается отрицать, что едва не убил ее?! Ну, это уж слишком! Да он мчался как ненормальный…
– Вы меня почти сшибли. Если бы я не увернулась, лежала бы сейчас на дороге с переломанными костями.
– Увернулись?! По-моему, вы просто прыгнули мне под колеса.
Николь даже рот открыла. Он что, хочет сказать, что она нарочно вышла на дорогу перед самой его машиной? Да ведь это же самоубийство! Ее снова охватил гаев.
– Вообще-то я не из этих мест, но в большинстве штатов пешеходы пользуются привилегиями на дорогах.
Странно… ему, похоже, нравилась эта словесная перепалка. Сунув руки в карманы, он заговорил неожиданно легким, небрежным тоном:
– Согласен. Но у большинства пешеходов к тому же хватает соображения посмотреть по сторонам, прежде чем переходить дорогу.
От этого иронического тона кровь в ней так и закипела. Ну ничего, сейчас она его проучит. Причем его же собственными методами.
– Конечно. Я тоже смотрю по сторонам. Я ведь часто перехожу дорогу. Некоторые машины, знаете ли, даже замедляют ход.
– Могу себе представить, – ответил он с сокрушительным сарказмом в голосе. – На этот раз мне тоже удалось вас не сбить. Но вы попробуйте еще разок. Может быть, в следующий раз больше повезет – попадете прямо под машину, и конец.
– Следующего раза не будет, можете не беспокоиться.
– Да ну? – Судя по тону, он не собирался оставлять последнее слово за ней. Хотел было сказать что-то еще, однако потом, как видно, передумал. – Ладно, посмотрим. А теперь садитесь в машину.
– Что?!
– Садитесь в машину, я сказал. Или вы намерены идти пешком до самого… куда вы там направлялись?
Он что, совсем с ума сошел? Сначала чуть не сшиб ее, а теперь ждет, что она сядет к нему в эту самую машину? Да ни за что на свете!
– Благодарю вас, я вполне способна позаботиться о себе сама.
– О да, только что вы это прекрасно продемонстрировали. Но до центра города еще больше мили, а обратно до пляжа около полумили… если вы именно туда держите путь. Не думаю, что вы сейчас способны выдержать такую дорогу, да еще по жаре. Так что садитесь в машину, и хватит разговоров.
Господи, какая самоуверенность! Это просто невыносимо. Не сядет она в его машину. Ни одного метра вместе с ним не проедет.
– Спасибо, я позабочусь о себе сама.
– Не валяйте дурака! – В голосе его прозвучала угроза. – Хватит пустых разговоров, я сказал.
Он прошел к «Мерседесу», открыл дверцу. Спорить дальше не имело смысла. Разгневанная Николь тоже подошла к машине, взобралась на переднее сиденье, с громким стуком захлопнула дверцу. Сидела, вся сжавшись, крепко сцепив руки, глядя прямо перед собой. Она слышала, как он открыл багажник и положил туда остатки ее велосипеда. Крышка багажника захлопнулась. Хоть бы он еще чем-нибудь занялся… Однако в следующую секунду он открыл дверцу и сел за руль. Николь буквально вжалась в сиденье.
Без единого слова он нажал на стартер, ловко и аккуратно развернул машину и покатил по дороге. Теперь он ехал на удивление осторожно. У Николь внутри все кипело. Разговаривать с этим человеком она ни за что не станет. Через минуту он обернулся к ней.
– Может быть, все-таки скажете, куда ехать?
Все так же глядя прямо перед собой, она монотонно назвала адрес Петерсонов. Он отвернулся, не сказав больше ни слова.
Всю дорогу они молчали. Тишина прерывалась лишь легким гулом машины и шелестом ветра. Шок, вызванный происшествием, постепенно прошел, однако Николь все еще была как в столбняке. За короткое время этот человек заставил ее пережить столько самых разнообразных эмоций, сколько она не испытала за всю свою жизнь.
Ей захотелось повернуться, взглянуть на него, но она удержалась. Он наверняка заметит ее взгляд и обязательно отпустит какое-нибудь язвительное замечание.
В молчании они проехали по аллее вязов. Их густые кроны, смыкавшиеся в вышине, образовали над дорогой прохладный зеленый туннель. Листья, освещенные ярким солнцем, показались Николь намного ярче, чем утром, когда она проезжала здесь в первый раз.
Вообще все вокруг воспринималось сейчас гораздо острее, чем раньше. Как будто впервые за двадцать три года с ее глаз упала туманная пелена. Все краски казались ярче, все звуки – громче и отчетливее.
Николь даже зажмурилась. Что вызвало эту внезапную остроту восприятия? Или этот человек ее чем-нибудь одурманил? Она как будто лишь сейчас по-настоящему увидела окружающий ее мир и всю его красоту. Возможно, через несколько дней все это станет привычным, а человек, сидящий рядом, за рулем, станет для нее обычным лихачом.
Однако где-то глубоко внутри Николь совсем не была в этом уверена. Он вызывал в ней острое любопытство, которое она так и не смогла подавить. Надо взять и расспросить его, решила она. Но поздно… они уже подъезжали к дому Петерсонов.
Автомобиль остановился. Все так же молча он вышел, открыл багажник. Николь выбралась из машины в тот момент, когда он доставал из багажника ее покореженный велосипед. И тут ей в первый раз пришло в голову, что теперь она лишилась своего единственного средства передвижения. Она даже вскрикнула от отчаяния при этой мысли.
Он прислонил остатки велосипеда к стене, обернулся.
– Вы что, хотите сказать, что только сейчас почувствовали действие шока? Не надо. С вами все в порядке. Немного отдохнете и совсем придете в норму.
Николь вздрогнула от его горящего взгляда.
– Нет, я не об этом. Велосипед… Он теперь никуда не годится, и мне не на чем ездить.
С минуту он молча смотрел на нее. Как будто мерку снимал. Может быть, пытался сообразить, не подаст ли она в суд? Николь очень надеялась, что он предложит оплатить стоимость велосипеда.
Глаза его скользили по ее телу с такой откровенностью, что у нее дыхание перехватило. Под этим взглядом она чувствовала себя обнаженной. Несмотря на то, что стало уже довольно жарко, ее охватила дрожь. Подумать только, какое бесстыдство! Ей захотелось произнести что-нибудь уничтожающее, но слова не шли. Этот взгляд буквально парализовал ее.
Николь была уверена, что прекрасно поняла, о чем он думает. Однако заговорил он совсем не о том:
– Похоже, вам нужен новый велосипед.
Не сказав больше ни слова, он быстрыми шагами пошел к машине, сел за руль, подал назад, развернулся и умчался с громким ревом, оставив за собой лишь легкое синеватое облачко дыма.
Глава 2
Николь пылала от гнева. Так пренебрежительно отнестись к ее словам! Уехал и даже не предложил возместить стоимость разбитого велосипеда! Впрочем, этого и следовало ожидать. А ведь если судить по его машине, по костюму, он спокойно мог бы купить ей двадцать новых велосипедов.
Крепко сжав кулаки, Николь постаралась успокоиться. В конце концов, она может просто позвонить ему и попросить денег на велосипед. Может быть, хоть тогда он осознает свою вину.
Да, но как она ему позвонит? Имени его она не знает и даже на номер машины не догадалась взглянуть. Ах, как все это глупо!..
Из дверей кухни вышла Эмили Петерсон, кругленькая, седовласая, с лицом доброй бабушки. До знакомства с ней Николь и не знала, что такие лица существуют на самом деле.
– Кто это был?
Услышав этот дружелюбный голос, Николь, как всегда, ощутила теплое чувство.
– Не знаю. Но кто бы он ни был, мне он не нравится.
И она рассказала Эмили о происшествии в подробностях, опустив лишь те несколько минут, когда незнакомец держал ее в объятиях. Эмили слушала сочувственно. А взглянув на покореженный велосипед, всплеснула руками.
– Да, это ни в какие ворота не лезет. Просто неслыханная грубость.
– Хуже всего то, что мне теперь не на чем ездить. А мне столько дел нужно сделать.
Эмили задумалась.
– Знаешь, мы, наверное, сможем тебе помочь. Кажется, в гараже остался старый велосипед нашей дочери, Памеллы. Она уехала в Калифорнию. Вышла там замуж.
Они вместе пошли к гаражу, стоявшему у самых ворот. Эмили распахнула скрипучие двери, покопалась там в темноте и выкатила заезженный велосипед. С ручки его свисала старая плетеная корзинка.
– Его, конечно, надо хорошенько почистить. Я попрошу мужа. Он у нас здесь считается лучшим механиком.
Не желая показаться неблагодарной, Николь слабо улыбнулась.
– Спасибо, я с удовольствием им воспользуюсь на некоторое время.
На самом деле выбора у нее не было.
– Да ради Бога, он твой. Памелле он больше не нужен. Только ржавеет в гараже. А теперь пойдем в дом. По-моему, тебе не мешает поесть.
Николь послушно пошла за Эмили. Да, загадочный владелец «Мерседеса» в считанные минуты сильно усложнил ей жизнь. О покупке нового велосипеда и думать нечего. Зарплата, которую ей предложили в яхт-клубе, совсем невелика, и надо еще отложить деньги на переезд в Нью-Йорк.
Нет, подумать только, какой скряга! Как он мог хоть на минуту показаться ей привлекательным! Интересно, чем он зарабатывает на жизнь, думала она, жуя сандвич и запивая его лимонадом. Наверняка каким-нибудь нечестным способом.
Покончив с едой, она почувствовала, что ее клонит ко сну. И гнев как-то незаметно прошел. Она помыла тарелку и чашку, пошла наверх в свою комнату, бросилась на мягкую кровать, накрытую стеганым одеялом.
В окна дул прохладный ветерок, пахнущий сосной. Николь закрыла глаза. Ни напряженности, ни гнева как не бывало. Мысли вернулись к тому моменту, когда незнакомец держал ее в объятиях. Вспомнилось ощущение тепла, которое она испытала в ту минуту, а потом она внезапно почувствовала холод одиночества. Резко встряхнула головой. Она его никогда больше не увидит. И тем лучше. Он ничтожество, невзирая на всю его красоту. Кроме того, у нее полно других забот.
Она мысленно начала перебирать свои новые обязанности, однако через несколько минут усталость взяла верх, и она заснула.
– Николь!
Николь открыла глаза. С трудом приподняла голову с подушки. Никак не могла проснуться. Желтый сноп солнечного света из заднего окна ложился на пол длинным пыльным прямоугольником. Дело шло к вечеру. Она, наверное, проспала несколько часов.
– Николь! – снова раздался снизу взволнованный голос Эмили.
– Иду.
Николь соскочила с кровати, схватила с туалетного столика расческу, быстро привела волосы в порядок и побежала вниз.
Эмили стояла у входной двери с растерянным видом.
– Николь, дорогая, извини, что потревожила. Там какой-то молодой человек с пакетом для тебя. Ты мне ничего об этом не говорила, вот я и решила тебя позвать.
– С пакетом? – удивилась Николь.
Какой еще пакет? Она ведь уже перевезла все необходимые вещи…
На крыльце, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стоял молодой человек в рабочем комбинезоне. Рядом с ним Николь увидела большую картонную коробку.
– Распишитесь, пожалуйста. – Он протянул ей квитанцию и ручку.
– Постойте-постойте… за что расписаться?
– За «Пежо». – Он произнес это как нечто само собой разумеющееся.
– «Пежо»?! Автомобиль?! В такой маленькой коробке? Да нет, не может быть. Внезапно ее осенило.
– Вы, наверное, имеете в виду велосипед? Но я его не заказывала.
Теперь-то она прекрасно поняла, кто заказал велосипед.
– Знаю, – ответил молодой человек. – Какой-то парень пришел к нам в магазин и велел доставить велосипед для девушки по этому адресу. Я так понимаю, что это вы и есть. Если хотите, я вам его соберу.
Пораженная Николь не знала, что сказать. Молодой человек расценил ее молчание как знак согласия, быстро открыл коробку и принялся доставать детали велосипеда.
Николь беспомощно оглянулась на Эмили.
– Кажется, мы ошиблись насчет твоего молодого человека, – улыбнулась та.
Николь прикусила губу. Она не могла с этим согласиться, но спорить не хотела.
Посыльный сбегал к своему грузовичку за инструментами и за несколько минут собрал велосипед. Спрыснул сцепления и цепь силиконовым маслом, выпрямился, вытер руки о комбинезон.
– Ну вот. Можете проверить.
Николь осмотрела велосипед. Легкий алюминиевый корпус, коробка передач на десять скоростей, ручки загнуты книзу. Все как надо. В любом случае стоит его испробовать, если уж представилась такая возможность. Она вывела велосипед на дорогу, взобралась на сиденье. Не сразу нашла нужное сцепление, но через полминуты уже катила по улице.
По сравнению с дребезжащим старым велосипедом «Пежо» двигался почти бесшумно. Без всяких усилий, нажимая на педали, Николь слышала лишь тихое шуршание. Да цепочка, переходя с одного сцепления на другое, издавала легкие щелчки.
Ах, как ей хотелось оставить велосипед у себя! Однако, повернув обратно, она решила, что это ее унизит. Ей нужны извинения, а не подачка.
– Придется вам вернуть его в магазин, – сказала она посыльному. – Я не могу его принять.
– А я не могу его вернуть, Тот человек заплатил наличными, так что я могу только обменять велосипед. Если он вам не нужен, скажите об этом своему другу.
– Но я его даже не знаю. Он вам назвал свое имя?
Молодой человек совсем растерялся.
– К сожалению, нет. Видите ли, мы не можем взять назад велосипед, потому что не знаем, кому вернуть деньги.
Да, похоже, он ее перехитрил. Хорошенькие шуточки! Интересно, он со всеми так обращается? Забавляется за чужой счет! Как бы ей хотелось все ему высказать!: И вдруг, наблюдая за удалявшимся грузовичком, она осознала, что такой случай, возможно, никогда уже не представится.
Через полчаса Николь все еще кипела от гнева. Они сидели за обедом в столовой Петерсонов. Вообще-то Николь платила только за комнату, без пансиона, однако у Эмили Петерсон, кажется, уже выработалась привычка ее кормить.
– Да будет тебе. Забудь об этом, – проговорила Эмили. – Мне так приятно, что в нашем доме снова появилось молодое лицо.
Из кухни доносились дразнящие запахи. Николь почувствовала зверский аппетит, который постепенно вытеснил злость. Вошел Фрэнк Петерсон и занял свое место за столом. Его дородная фигура служила наилучшим свидетельством кулинарного искусства жены. Николь познакомилась с ним накануне вечером. Он встречал ее на станции. Николь так устала за день, проведенный в поезде, что всю дорогу до Минниэссета продремала. Тем не менее, Фрэнк Петерсон показался ей вполне доброжелательным человеком.
– …Привет, Ники! – Он говорил с приятным акцентом. – Смотри, не позволяй Эмили тебя закармливать. Она меня уже закормила. Ни за что не успокоится, пока все вокруг не разжиреют, как поросята.
– Какая чепуха! – Эмили вошла в комнату с дымящейся супницей. – Что-то я не замечала, чтобы тебя приходилось очень уговаривать, Фрэнк.
Он издал довольный смешок.
– Я просто не вынесу, если ты своей стряпней испортишь хорошенькую фигурку Ники.
Эмили поставила тарелки с португальскими тушеными моллюсками. Аппетитные запахи колбасы, жира нежных моллюсков в чесночно-томатном соусе вызвали у Николь зверский приступ голода. Через пятнадцать минут она со вздохом удовлетворения вынула из раковины последнего моллюска и отправила на вилке в рот. Все неприятные события этого дня отошли на задний план. Просто поразительно, как хорошая еда улучшает настроение.
– Ну и как тебе наш захудалый городишко? – спросил Фрэнк.
– Совсем он не захудалый. Очень милый городок, прямо как с картинки. Боюсь, что мне не захочется отсюда уезжать.
– Может, и не придется уезжать, – с загадочным видом произнесла Эмили. – Вообще-то у нас не соскучишься, правда?
Фрэнк поднял брови, предвкушая интересную историю. Николь рассказала ему о происшествии с «Мерседесом» и о новом велосипеде.
– А ты, я вижу, времени зря не теряешь, – поддел ее Фрэнк. – Уже испробовала свои чары на наших бедных, ничего не подозревающих молодых людях. Теперь жди шампанского, драгоценностей…
– Да нет… тут совсем не то…
Ну как ему объяснить, что щедрый даритель на самом деле просто грубиян?
– Ну хватит-хватит тебе, Фрэнк, – проговорила Эмили, заметив смущение Николь.
Он переменил тему:
– Расскажи о своей работе.
Николь с готовностью переключилась на другое. Рассказала об экскурсии по яхт-клубу, о разговоре со Стивом Фултоном и о своих опасениях по поводу Джеймса Бентона.
– Да нет, вообще-то он ничего. Требовательный слишком – это правда…
– Как, вы его знаете?!
– Ну-да. Я ведь у него работаю. Я думал, ты об этом знаешь. Я конструктор в авиакомпании «Бентон Эйркрафт».
Ну конечно! Она же читала в одном из последних выпусков журнала «Тайм» о возрождении авиапромышленности на северо-востоке страны. Автор статьи восторженно отзывался о компании «Бентон Эйркрафт», о ее стремлении ко всему новому. Как же она сразу не уловила связи!
– Десять лет назад, после смерти старого Бентона, компания находилась в плачевном состоянии, – продолжал Фрэнк. – Военных контрактов почти не было: война с Вьетнамом только закончилась к тому времени. Джеймс Бентон взял дело в свои руки. Переоборудовал завод под выпуск небольших частных самолетов. Я в жизни не видел, чтобы человек столько работал. Он повсюду успевал. За два года компания полностью перестроилась. Мы создали совершенно новый рынок. Да, можно сказать, Джеймс Бентон спас этот город.
Николь слушала скептически. Ей почему-то никак не хотелось видеть Джеймса Бентона в роли героя.
– Чем-то он смахивает на погонщика рабов, ваш Джеймс Бентон.
– Временами, пожалуй, – согласился Фрэнк. – И слава Богу. Он знает, когда применить кнут, а когда пряник.
И все же Николь никак не могла заставить себя изменить мнение о Бентоне. Прежде чем она успела еще о чем-нибудь спросить, вошла Эмили с восхитительным лимонным суфле. После острых тушеных моллюсков ничего лучше и придумать было нельзя. Николь так быстро справилась со своей порцией, что ей самой стало неловко. Не заметили ли хозяева, какие у нее плохие манеры?
Но Эмили и Фрэнк не смотрели на нее. Они обменивались новостями.
– Он снова заставил меня проверить, как работает эта его проклятущая лодка, – пожаловался Фрэнк.
– Кто? Ваш босс? – спросила Николь.
– Ну да. Ты, конечно, слышала о его яхте «Уор-лорд»? Последнее время я, можно сказать, только тем и занимаюсь, что изобретаю для нее новые паруса.
Против воли Николь заинтересовалась. Задав Фрэнку несколько наводящих вопросов, она узнала о том, что яхту оборудовали компьютером. В него вносились данные о скорости, направлении и силе ветра, скорости движения лодки. Затем эти данные использовались для модификации парусов и корпуса яхты.
– А вы разве и это умеете делать? Я никогда не думала, что лодка и самолет хоть сколько-нибудь похожи по конструкции.
– В принципе они довольно близки. Паруса двигают яхту вперед по воде примерно так же, как крылья поднимают самолет в воздух.
– Странно, что Бентон не занимается парусным флотом всерьез. Почему бы ему не организовать лодочное производство?
– Наверное, не видит в этом большой выгоды. Его хобби съедает кучу денег, так что для того, чтобы иметь возможность в полной мере наслаждаться этим, ему необходимо очень прибыльное дело вроде «Бентон Эйр-крафт».
Николь задумалась над его словами. Ничего не скажешь, очень удобно иметь в своем распоряжении целый штат инженеров, которых можно использовать и для дела, и для развлечений. Этот Бентон неплохо устроил свою жизнь, с неприязнью констатировала она. Все у него по высшему классу. Но как это скучно, наверное, всегда и во всем быть на высоте.
Позже, сидя на крыльце, обдуваемая прохладным ночным ветерком, она снова возвращалась мыслями к тому, о чем рассказал Фрэнк. Он, похоже, относится к Джеймсу Бентону как к высшему существу, вроде Бога.
И Стив говорил о Бентоне хотя и не так почтительно, не в таких розовых красках, но тоже с уважением.
Неужели он и ее покорит так же, как всех остальных? Вряд ли. Она всегда терпеть не могла удачливых и самодовольных людей. Хотя… если судить объективно, в этом сказывается скорее ее собственное стремление к первенству, ее независимая натура.
Николь была единственным ребенком в семье. Мать умерла совсем молодой. У Николь остались лишь смутные воспоминания о темноволосой улыбающейся женщине, обнимавшей ее. Отец так больше и не женился. Он неплохо обеспечивал Николь, однако работа в университетской администрации практически не оставляла времени для дочери. Когда он умер – это случилось в начале года, – Николь ощутила какую-то странную отстраненность, как будто речь шла о незнакомце.
Самые приятные воспоминания из детства сохранились у нее о летнем лагере для девочек, в заливе Чиспик. Все свободное время она проводила на воде, на одной из маленьких лагерных яхт, и достигла совершенства в парусном спорте. Однажды даже решила переплыть залив и ушла так далеко, что берег совсем скрылся из вида. Ее за это строго наказали. В то время – у нее тогда совсем не было друзей – одиночество в открытом море воплощало ее представление о счастье, полном и безбрежном.
Позже она научилась находить друзей, но и тогда, и в отроческом возрасте многие принимали ее отчужденность за высокомерие. Ее живой ум и стремление во всем быть первой отпугивали мальчиков, что ее в то время нисколько не огорчало.
В колледже, однако, некоторые наиболее решительные молодые люди, привлеченные ее хорошеньким личиком и стройной фигуркой, осмеливались назначать ей свидания. Но дальше поцелуев дело так и не шло. В то время как многие ее сверстницы безудержно предавались сексуальным утехам, Николь оставалась к этому абсолютно равнодушной. До сих пор никому еще не удалось пробить ее защитную броню и пробудить в ней страсть, запрятанную глубоко внутри.
До сих пор…
Эта мысль пришла в голову совершенно неожиданно, и она сразу постаралась ее прогнать. Не желала она вспоминать о теплой волне, поднявшейся изнутри в тот момент, когда темноволосый незнакомец держал ее в объятиях.
Николь взглянула на небо. Солнце почти село. От горизонта протянулись розоватые полосы облаков. Они тянулись прямо к ней, готовые схватить ее своими розово-красными щупальцами. Что-то уж слишком мрачно, усмехнулась она про себя.
Вокруг сгущались сумерки, небо стало темно-синим. Николь почувствовала, как наваливается усталость. С трудом поднялась с мягкого кресла и пошла в дом.
На следующий день предаваться размышлениям времени не было. Все утро она провела в магазине Бенсена, с удовольствием выбирая краски и прочее. Остальную часть дня, согнувшись над пескоструйной машиной, отчищала лодки от грязи и старой краски. Работа не из легких. Зато день пролетел быстро. К концу дня три лодки лежали очищенные.
Обратно к Петерсонам она вернулась на своем новом «Пежо» как раз к обеду, такому же обильному и аппетитному, как вчера. После долгого неторопливого душа утомление и боль в мышцах почти совсем прошли. Завернувшись в банную простыню, она сидела перед зеркалом, пытаясь сообразить, как бы получше использовать свою небогатую косметику.
Она недовольно рассматривала в зеркале свое лицо. Если бы только оно не выглядело таким смуглым и несчастным! Правда, Андреа, девушка, с которой они жили в одной комнате в студенческом общежитии, несколько раз говорила, что пухлые губы, такие, как у Николь, сейчас в моде. И в доказательство показывала фотографии самых модных фотомоделей из журнала «Вог». Андреа вообще очень следила за модой. Чтобы окончательно убедить недоверчивую Николь, Андреа принялась за нее с помощью устрашающего набора косметики. После чего Николь стала в точности похожа на фотомодель, хотя самой ей казалось, что стоит улыбнуться, как лицо растрескается от обилия грима. Андреа потом часто предлагала ей поэкспериментировать с ее косметикой, но Николь почти никогда этого не делала.
И вот теперь, глядя на свои небогатые косметические принадлежности, она тяжело вздохнула. Ну что ж, придется обойтись тем, что есть. Обыгрывай свои естественные краски, часто говорила ей Андреа. Николь снова взглянула на себя в зеркало, пытаясь на этот раз быть объективной. Кожа так и светится, окрашенная здоровым летним загаром. Может быть, лучше всего оставить ее как есть? Так… теперь глаза. Серые, с поволокой. Когда-то один молодой человек сказал, что они придают ей страстный вид. Николь тогда приняла это за оскорбление.
