Текст книги "Ночной обман"

Автор книги: Кэтрин Мэлори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Ну так как же? – поддразнил Марк, наслаждаясь ее замешательством.

– Не знаю. Когда вы только вошли, мне на миг почудилось, что вы настоящий Марк Антоний. А сейчас… не знаю, что и думать.

Он усмехнулся, сверкнув безупречными зубами, ослепительная белизна которых резко контрастировала с загорелой кожей.

– Когда я впервые увидел вас, тоже попал во власть иллюзии. В какой-то момент я был почти уверен, что передо мной – настоящая Клеопатра, ради которой Марк Антоний отказался от империи. «Над ней не властны годы», и живое, великолепное доказательство тому я увидел собственными глазами. – Он лениво протянул руку и коснулся пальцем тоненькой косички, которую Наташа заплела за правым ухом. – У вас есть даже косичка в честь Гора 1?[2]2
  Гор – бог света и покровитель власти фараона в Древнем Египте.


[Закрыть]

Его неожиданная близость подействовала на Наташу, как наркотик; борясь с головокружением, она попыталась сосредоточиться. Интересно, что он оказался таким тонким знатоком древних преданий.

– Откуда вы знаете, что эта косичка называется «локон Гора»?

– Да так, случайно услышал где-то, – не очень вежливо объяснил Марк, милостиво убирая руку. Наташа покачала головой.

– Нет, такое вы не могли услышать случайно. Рассказывайте, откуда вам известно?

Марк загадочно изогнул бровь.

– Это всего лишь один из разрозненных фактов, которые задержались в моей голове в процессе поверхностного и бессистемного образования.

– И как же вы с вашим «поверхностным» образованием ухитряетесь походя цитировать Шекспира? Это выдает классическое образование, приходят на ум частные школы, старые университеты и тому подобное.

– О, значит вы узнали Шекспира?

– «Над ней не властны годы, не прискучит ее разнообразие вовек», процитировала Наташа в ответ. – Это из «Антония и Клеопатры», мы изучали в колледже.

– Прекрасная история любви, – согласился Марк. – Похоже, на вас она произвела глубокое впечатление.

– Вы уклоняетесь от ответа!

– Наверное, да. Но не потому, что мне есть что скрывать. Просто гораздо интереснее услышать о вас. Вы случайно не актриса?

– Я?.. Что вы! – Наташа оторопела. – Если мне предстоит выступить перед слушателями, мне отказывают мозги, а язык начинает заплетаться.

Интересно, может быть, он сам актер? Это бы объяснило ту легкость, с которой с его языка слетают ошеломляющие комплименты. Но Наташа тут же отбросила эту мысль. Мужской голод, горевший в глазах Марка, когда его взгляд скользил по изгибам ее тела, мягко обрисованным туникой, был явно искренним, а не отрепетированным, так же, как и чисто женская, пугающая своей остротой, реакция, которую он будил в ней. Наташа сделала еще один глоток из стакана. Наконец к ней вернулось самообладание.

– Почему вы решили, что я актриса?

– Во-первых, вы, без сомнения, достаточно красивы, чтобы ею быть. А кроме того, у вас очень выразительное лицо. О да! За то короткое время, что мы с вами разговариваем, я успел заметить, как часто меняется выражение вашего лица.

Наташа неуютно поежилась. Она чувствовала какую-то странную уязвимость с того самого момента, как Марк сел рядом. Обычно с мужчинами ей всегда удавалось сохранить надежный самоконтроль – Марк же, казалось, разрушил эту защитную стену.

– Возможно, я не обнаружила вовремя свое призвание, – натянуто пошутила она. – И какое же выражение вы видите на моем лице сейчас? – При этом она изо всех сил постаралась изобразить неодобрение.

Марк наклонился к Наташе ближе, заставляя бешено забиться ее пульс.

– Я вижу лицо женщины, которой очень хочется, чтобы ее поцеловали.

– Нет! Вы…

Недосказанный протест замер у нее на устах. Не обращая внимания на шумную толпу гостей, Марк погрузил свободную руку в пышную массу волос цвета красного дерева и притянул к себе голову девушки. Ее губы встретились с его – мягкими, соблазняющими. Нежно уговаривая, они приглашали Наташу окунуться вместе с ним в жаркий, чувственный мир, где он был – как дома.

К собственному удивлению, Наташа не отпрянула – так ей стало хорошо. Все ее чувства вдруг накалились, и охватившие ощущения были слишком восхитительными, чтобы их прерывать. Нежное давление его рта, пьянящий мужской аромат и ее собственная ответная реакция – все слилось воедино, увлекая Наташу в головокружительный водоворот наслаждения. Удивительно, как же она ухитрилась прожить без этого так долго?

Наташа протянула руку, чтобы прикоснуться к его волосам, и в этот миг их вспугнула ослепительно яркая вспышка. Отпрянув друг от друга, они одновременно обернулись. Огненная вспышка ослепила их снова.

– Потрясающий кадр! Великолепно!

Когда ее взгляд прояснился, Наташа обнаружила, что это был фотограф, которого Трейси обычно приглашала на вечеринки. Одетый в костюм араба, он насмешливо улыбался под темным гримом.

– Фотографии, если захотите, можно будет получить потом у Трейси, сообщил он с довольным видом, и, быстро повернувшись, скрылся в толпе гостей в поисках очередных невольных мишеней для своего объектива.

Наташа в смятении повернулась к Марку. Его лицо было неожиданно сердитым, но он быстро сменил выражение на насмешливо-равнодушное и пожал плечами:

– Обычно такие «детские» шалости действуют на нервы, но сегодня я буду считать это счастливым предзнаменованием.

Подтекст его замечания включил в Наташином мозгу сигнал тревоги.

– Предзнаменованием чего?

По красивому лицу Марка медленно расплылась неотразимая улыбка.

– Моей удачи. Дело в том, Наташа, что я собираюсь провести с вами ночь.

Глава 2

Наступила тишина. Наташа несколько мгновений пыталась осмыслить сказанное. Пауза была заполнена обычными для вечеринки звуками: обрывками разговоров, позвякиванием бокалов, музыкой… но Наташе вдруг показалось, что все это – где-то далеко-далеко.

– Я правильно расслышала? – спросила она, когда, вновь обрела дар речи.

– Если вы услышали, как я сказал, что собираюсь провести с вами ночь, то – да, вы поняли меня точно, – буднично, как о давно решенном, проговорил Марк. Он неторопливо поднес к своему чувственному рту стакан и сделал глоток.

Наташа в изумлении пожала плечами.

– Я просто не могу поверить своим ушам! Мы знакомы едва ли дольше десяти минут, а вы уже заявляете, что собираетесь лечь со мной в постель?

Голубые глаза Марка округлились в притворном ужасе.

– Mon Dieu![3]3
  Мой Бог (фр.).


[Закрыть] Вы говорите так, словно это будет какой-то пыткой! Уверяю вас, ничего подобного – совсем наоборот!

Некоторое время Наташа просто остолбенело смотрела на Марка, пытаясь сообразить, кто же из них сошел с ума. Видимо, это был не Марк. На его уверенном лице блуждала легкая усмешка, а в глазах читалось предвкушение приятного исхода сегодняшнего вечера. Должно быть, она совсем потеряла разум, решила Наташа, потому что вместо того, чтобы обидеться, она самым постыдным образом мечтала воплотить в жизнь его возмутительную фантазию.

Разумеется, это абсолютно невозможно!

– Жаль вас разочаровывать, Марк, но должна предупредить, что я не сплю с незнакомыми мужчинами.

В ответ он довольно усмехнулся.

– Если вы помните, в мои намерения не входит, чтобы мы долго оставались незнакомцами. Уверяю вас, к утру мы будем уже очень хорошо знакомы!

– К… утру? – Наташа поперхнулась от неожиданности. Похоже, дело обстоит сложнее, чем она себе представляла. Марк явно не собирается легко сдаваться. Уже более спокойно, рассудительным тоном, она продолжила:

– Послушайте, я признаю, что меня э-э… влечет к вам, но я вовсе не собираюсь прыгать с вами в постель! Такие поступки не в моем стиле. Скажем так это вопрос принципа.

– Но у меня тоже есть свои принципы, – возразил Марк.

– Например, после каждой вечеринки, на которой вы побываете, укладывать в постель очередную женщину? – ядовито предположила Наташа.

Марк резко выпрямился и бросил на нее уничтожающий взгляд. Девушка снова остро ощутила скрытую ауру властности, витавшую вокруг этого мужчины. Он произносил слова легко, почти небрежно, но под внешней непринужденностью все равно чувствовался стальной стержень непреклонной уверенности. Почему-то у Наташи не вызывало сомнений, что он всегда получает в жизни то, что хочет. Мысль эта одновременно пугала и казалась странно приятной.

– Ma mie,[4]4
  Милая, голубушка (франц. разг.).


[Закрыть] не оскорбляйте француза такими заявлениями! Я не из тех, кто ведет счет таким победам и отмечает их галочками!

– О, понимаю! – Какой-то чертик внутри ее заставил Наташу еще немного подыграть сопернику. – Вы весьма разборчивы в своем выборе, не так ли? По вашему мнению, я должна чувствовать себя польщенной?!

– Разумеется!

В глазах Марка вдруг снова сверкнул озорной огонек. Теперь у Наташи появилось ощущение, будто над ней смеются. Она решилась бросить противнику вызов.

– Что ж, замечательно, но вы можете забыть об этом! Думаю, именно мне, как женщине, предоставлено право решать, проведем мы вместе ночь или нет.

– Безусловно, – кивнул Марк. – И вы уже вполне ясно выразили свое решение.

Его настойчивость просто невыносима!

– Мое решение? – эхом повторила Наташа. – Я даже не припоминаю, чтобы мне предоставлялся выбор! Только что мы вели приятную светскую беседу о профессиях, а через минуту вы вдруг заявляете, что уже сегодня ночью мы станем любовниками!

– Cherie[5]5
  Дорогая (фр.).


[Закрыть] Наташа! Вопрос о том, станем ли мы любовниками – как это у вас говорится? – витал в воздухе с того самого момента, как только мы обнаружили друг друга в этом зале.

– Может быть, так оно и есть, но это не значит, что идея мне нравится.

Насмешливый излом его губ стал еще заметнее.

– Ваше кокетство просто восхитительно, – сказал он, посмеиваясь. Конечно же, идея вам нравится. Вы сообщили мне об этом множеством разных способов.

– Неужели?..

Марк склонил голову набок.

– Например, вас выдает то, что эти прекрасные зеленые глаза ни разу меня не отпустили, или то, как вы неосознанно облизываете свои мягкие зовущие губы… Я чувствую легкое подрагивание стакана в вашей руке… Продолжать?

Наташа поспешно поставила свой коктейль на подоконник.

– Вы придаете совершенно иной смысл симптомам банальной нервозности!

– Вовсе нет! А доказательство – в восхитительном поцелуе, который только что я получил. Уже сами по себе поцелуи представляют собой своеобразный язык, а вы говорите на нем как на родном. Ваше «решение» нельзя было бы выразить более ясно. – И Марк с удовлетворенным видом откинулся на спинку.

Наташа порозовела и сердито воскликнула:

– Откуда вы знаете, что я не замужем или не встречаюсь с кем-нибудь?

– Я расспросил нашу милую хозяйку. Она заверила меня, что вы не только одна-одинешенька, но, более того, именно сегодня вечером очень нуждаетесь в компании.

Насупившись, Наташа мысленно поклялась разобраться с Трейси раз и навсегда.

– Что бы она ни говорила, это еще не значит, что я автоматически превращаюсь в объект ваших забав.

– Полно, Наташа, не стоит бороться с тем, что уже предопределено! Обещаю, что вы получите удовольствие!

Марк склонился ближе, чтобы поцеловать ее, и снова погрузил пальцы в темную гриву ее волос.

Внезапная близость обрушилась на ее чувства, делая невозможным какое бы то ни было сопротивление. Наташу, казалось, ошеломила собственная реакция. Марк явно не пользовался лосьоном после бритья, но его собственный чистый аромат подействовал на нее головокружительно. Губы Марка дразнили, возбуждали ее собственные, и Наташа почувствовала, как где-то в глубине разливается предательское тепло.

Уверенная, что это серьезно не повредит ее принципам, более безрассудно, чем ей этого бы хотелось, она ответила на его поцелуй. Девушку пронзила такая сила естественного, примитивного желания, ощущение которого она уже давно забыла. В это мгновение она даже была готова принять его дерзкое предложение и провести с ним ночь. Все в нем – то, как нежно он поглаживал нежную кожу ее щеки, то, как смело, но в то же время и ласково проследил линию ее губ своим языком, – все это свидетельствовало о том, что этот мужчина действительно способен доставить Девушке непередаваемое наслаждение, которое он и обещал.

Но голос разума настойчиво требовал не давать воли фантазии. Наташа прекрасно сознавала, что очарование ночи любви неминуемо сменится утром отчаянной депрессией. Вокруг было слишком много женщин, у которых взаимоотношения с мужчинами только и ограничивались физической близостью. Да и что общего, кроме физической тяги к друг другу, могло возникнуть у нее с Марком за эти несколько минут общения.

Невероятным усилием воли Наташа оттолкнула Марка.

– Прекратите, я не собираюсь разыгрывать спектакль на публике.

– Так давайте отправимся куда-нибудь в более укромное местечко, предложил он ставшим вдруг непривычно глухим голосом.

– Об этом не может быть и речи. – Она резко встала.

Забыв часы дома, Наташа могла только догадываться, который теперь час. Вероятно, было около полуночи – по нью-йоркским меркам, еще слишком рано, чтобы покидать вечеринку… если только тебе не угрожает опасность выставить себя дурочкой. А единственный способ избежать этого – убраться подальше от искушения.

Решение принято. Наташа повернулась лицом к французу:

– Приятно было с вами познакомиться, Марк. Возможно, мы когда-нибудь еще встретимся, а сейчас я уезжаю. – Она решительно поднялась, но ноги почему-то не сразу понесли ее к выходу.

Марк со вздохом смял в пепельнице сигарету и равнодушно пожал плечами.

– Что ж, как хотите. Но позвольте по крайней мере принести вам пальто, – предложил он, поднимаясь. – Которое из них ваше?

Наташа описала, как найти ее шерстяной плащ. Честно говоря, девушку озадачило, что Марк вдруг безропотно согласился с ее решением. Пока он ловко пробирался сквозь толпу гостей, Наташа смотрела ему вслед, не в силах отвести глаз, завороженная атлетической грацией его движений.

Чары развеялись только тогда, когда Марк исчез за перегородкой, скрывавшей кровать необъятных размеров, на которой были сложены все пальто и плащи. Наташа оглянулась по сторонам, пытаясь отыскать в толпе Трейси, но потом решила, что, пожалуй, не стоит извещать подругу о своем уходе. Трейси, конечно же, станет уговаривать ее остаться, а к чему это приведет – известно заранее.

Марк вернулся, держа в руках ее плащ, и помог девушке одеться. Только обернувшись, чтобы поблагодарить его, Наташа заметила, что он тоже надевает на себя тренчкот цвета хаки.

– А вы-то куда собрались? – поинтересовалась она нарочито неприятным тоном.

– Позволить даме отбыть без сопровождения было бы дурным тоном. Я провожу вас до такси. – И он затянул пояс.

Наташе показалось, что его галантность несколько выходит за необходимые границы, но все же она согласно кивнула. Нужно дать Марку потешить мужское самолюбие этим последним жестом вежливости.

После шума вечеринки коридор казался успокаивающе тихим. Их шаги, пока они шли к лифту, гулко отдавались в пустоте. Чувствуя себя виноватой, что ранила Марка своим неприкрытым пренебрежение м, Наташа избегала его взгляда. Но в конце концов он и сам хорош, напомнила она себе. Неуклюжая игра, которую он с ней затеял, освободила девушку от необходимости отказать ему более тактичным способом.

Лишь только они вышли из дома на пустынную улицу, вокруг них закружился пронизывающий холодный ветер. Квартира Трейси находилась в районе Сохо. Соседние здания, где в прошлом веке размещался чугунолитейный завод, были недавно перестроены и превращены в галереи современного искусства, живописные ресторанчики, салоны дорогой авангардной одежды и альтернативное жилье. Днем улицы переполняли туристы и модно одетые Нью-Йоркцы, но ночью район казался заброшенным.

Ветер проносил мимо обрывки газет и мелкий мусор. Наташа оглянулась по сторонам в поисках такси. Машин было мало, но, к счастью, не прошло и полминуты, как показался желанный желтый автомобиль. Марк поднял руку, и такси затормозило перед ним.

Он услужливо придержал перед ней дверь. Усаживаясь в машину, Наташа почувствовала мгновенный укол сожаления. Она обернулась, чтобы поблагодарить спутника, но так и не произнесла ни слова: к ее изумлению, Марк сел в машину и захлопнул за собой дверь.

– Куда ехать? Я должен назвать водителю адрес.

– Что вы делаете?! С вами я никуда не поеду!

– Наташа, – рассердился он, – не воображайте, что я смогу оставить вас, не убедившись, что вы в целости и сохранности добрались до собственной двери! Это было бы просто немыслимо.

– Спасибо, я прекрасно могу управиться сама. Я привыкла обходиться без посторонних, – возмутилась Наташа.

Казалось, Марк был шокирован.

– Меня это удивляет. Город небезопасен для одиноких женщин. А сейчас скажите-ка мне свой адрес, водитель ждет.

Девушка воззрилась на него, совершенно ошеломленная. Двигатель работал, а видавший виды водитель терпеливо ожидал указаний. Бывалому нью-йоркскому таксисту, должно быть, приходилось слышать и более странные споры.

Слово было за Наташей, но она не знала, как поступить. Безусловно, нельзя позволить Марку сопровождать ее до самой двери. Интуиция подсказывала, если он зайдет так далеко, то дело и вправду кончится тем, что он проводит ее в постель. А этого допустить нельзя! Прошла минута мучительных колебаний. Затем в На-ташиной голове медленно прояснился план блестящий дьявольский замысел… Она усмехнулась. Нужно обратить ситуацию в свою пользу и преподать этому Дерзкому французу давно необходимый урок.

– Марк, – прошептала она, легонько касаясь его руки. – Вы говорили, что хотите провести со мной ночь? Хочу поймать вас на слове…

– Bon![6]6
  Хорошо! (франц.).


[Закрыть]

– …но с одним условием. Вы предоставляете мне решать, где именно мы ее проведем! – Голос ее прозвучал многообещающе сладко, но глаза опасно блеснули.

На мгновение в салоне машины повисло молчание. Интересно, удастся ли одурачить его этой явной уловкой? Наташа затаила дыхание в ожидании. Водитель с любопытством поглядывал в зеркало заднего вида.

Неожиданно француз рассмеялся.

– Вот это да! Однако вы весьма непредсказуемы! Принимаю ваши условия. Мы отправимся туда, куда вы скажете… при условии, что не расстанемся до рассвета!

Лицо ее на миг помрачнело, но потом приняло решительное выражение. Уже давненько Наташе не приходилось бодрствовать ночь напролет, но ради удовольствия переиграть Марка можно пойти даже на такое неудобство. Судя по всему, она моложе его лет на десять, и этим преимуществом нужно воспользоваться на все сто! Мысленно Наташа уже перебирала всевозможные способы, как расправиться с этим типом. Как будет здорово, когда этот упрямец наконец останется без сил и, потерпев поражение, отчалит ни с чем в свой отель или где он там еще обитает. Но прежде всего они прогуляются… там, где похолоднее, чтобы остудить его горячую кровь!

Наташа порывисто наклонилась к водителю.

– В Рокфеллеровский центр, пожалуйста.

Такси рванулось с места, отбросив их на спинку сиденья.

Десять минут спустя они вышли из машины на Пятой авеню, и на них тут же налетел ледяной ветер. Боже, какой холод! Поворачиваясь спиной к ветру, пока Марк расплачивался с водителем, Наташа злорадно улыбнулась.

Однако ее мстительное удовлетворение быстро увяло, как только они двинулись по Променаду мимо цветочных бордюров, которые выглядели в эту ветреную ночь чересчур сиротливо. Наташа чувствовала себя все более неуютно и пыталась поплотнее закутаться в плащ. Оставалось только надеяться, что Марку холодно – она-то уж точно замерзла! Ветер трепал ее немилосердно. Только золотой ободок не давал волосам разметаться во все стороны. По собственному опыту Наташа уже знала, что на узких, похожих на ущелья улицах Манхэттена всегда ветрено, но сегодняшний ураган просто ни в какие ворота не лезет! Можно подумать, что на дворе не октябрь, а январь. Хуже всего, что они не прошли еще и пятидесяти ярдов, а ее новый плащ, последний писк моды, позорно провалил первый экзамен. Как бы плотно ни запахивала она его вокруг своей хрупкой фигурки, ветер все равно пробирался внутрь.

Главная площадь была ярко освещена, но почти пустынна. Знаменитый каток не работал, разноцветные флаги спущены. Золотая статуя поверженного Прометея в набедренной повязке выглядела совершенно не соответствующей погоде. Наташа, дрожа, опустилась на каменную скамью и съежилась от холода.

К ее изумлению, Марк вышагивал как ни в чем не бывало и, казалось, совсем не замечал стужи. Он медленно обошел площадь по периметру, остановился у информационной таблички, не спеша прочитал текст, словно дело было жарким летним днем, хотя Наташе было видно, как ветер треплет концы его тоги, выглядывающей из-под тренчкота. Голова у него, так же как у Наташи, была непокрыта, а на ногах были вообще лишь легкие сандалии, ремешки которых оплетали мускулистые икры.

Пока Марк обходил площадь, прошла, казалось, целая вечность. К тому моменту, когда он присоединился к Наташе на скамейке, она уже начала стучать зубами.

– Великолепно! Я рад, что вы предложили осмотреть достопримечательности. Куда мы двинемся дальше? Может, совершим пешую прогулку по Пятой авеню?

Наташа передернула плечами. Она способна была мечтать только о том, чтобы сбежать домой и спрятаться под грудой одеял.

– Мерзавец! Вы нарочно тянули время, прогуливаясь по площади и зная, что я умираю от холода!

Лицо Марка стоило того, чтобы на него посмотреть: он изо всех сил старался сдержать улыбку.

– Неужели вы замерзли? – спросил он, стараясь быть серьезным. Идите-ка сюда.

Он обхватил ее сильными руками, чтобы заслонить от ветра, и Наташа с благодарностью спряталась в их теплом, спасительном кольце. Она вдруг почувствовала себя удивительно уютно, угнездившись в его объятиях: казалось таким правильным прислониться к твердой, надежной опоре его крепкой груди. Мысленно девушка ругала себя за слабость. Все шло совсем не так, как она рассчитывала.

Словно прочитав ее мысли, Марк понимающе усмехнулся.

– Ваш план не удался?

– Обернулся против меня, – поправила Наташа.

– Да, верно. Так как, готовы вы теперь отказаться от своей глупой игры? Я знаю одно замечательно теплое местечко…

– Ваш номер в отеле? – подсказала Наташа, поднимая голову. – Нет, благодарю покорно. Уж лучше я останусь замерзать здесь. Можете считать меня Снежной королевой, – попыталась пошутить она, слишком застывшая, чтобы сохранить чувство юмора.

– Вот уж кем вы никогда не будете, радость моя, так это ледышкой, рассмеялся Марк, согревая ее висок легким поцелуем. – Может быть, вы и пытаетесь это скрыть, но под изысканной оболочкой прячется необыкновенно страстная женщина. Как приятно будет выискивать то, что доставит вам наибольшее Удовольствие!

– Однако вы на редкость самоуверенны, – сухо заметила Наташа.

Марк расхохотался – так искренне и непринужденно, что от его смеха Наташин гнев вдруг улетучился.

– Вы бы удивились, если бы знали, насколько я взволнован.

– Вы? Взволнованны?

– Конечно. – Он поднял воротник тренчкота, тем самым наконец-то признавая, что ему тоже холодно. – Не каждый день доводится встретить такую необыкновенную женщину, как вы. Достаточно очаровательную, чтобы вселить в мужчину ложную самоуверенность, и достаточно горячую, чтобы заставить его пожалеть об ошибке.

– Выходит, вы все-таки признаете, что ошиблись? – с надеждой воскликнула Наташа.

– Только в одном: мне показалось, что вы не хотите продлевать игру в обольщение. О, я не против! Вы так искусно поддразниваете мужчину! От этого я хочу вас еще сильнее и с нетерпением предвкушаю восхитительный миг, когда вы в конце концов перестанете делать вид, что сопротивляетесь.

– Но я по-прежнему не собираюсь потворствовать вашим желаниям! настойчиво повторила Наташа, не рискуя, однако, покинуть его объятия.

Марк на минуту задумался.

– В таком случае мы могли бы пойти на компромисс. Я знаю здесь неподалеку один клуб, там мы, по крайней мере, сможем укрыться от ветра.

– А как же наши костюмы? – усомнилась Наташа, вспомнив, как они одеты.

– Думаю, что сегодня ночью это никого не удивит. Марк оказался прав. Когда через несколько минут они вышли из лифта в роскошный вестибюль клуба, Наташа с облегчением увидела, что среди тех, кто дожидался свободных мест в зале, было несколько пар в маскарадных костюмах. Но даже если бы они оказались единственной бросающейся в глаза парой, она бы не слишком переживала: сейчас она думала только о том, чтобы скорее очутиться в благодатном тепле.

Марк сдал в гардероб их плащи и поговорил с привратником, незаметно сунув ему в руку свернутую банкноту. Через минуту их проводили к столику на двоих, стоявшему возле широкого окна. Вид, открывающийся на северную часть Манхэттена, поражал воображение: в самом сердце сверкающего огнями города выделялся огромный темный прямоугольник Центрального парка. Зачарованно глядя в окно, Наташа постепенно оттаивала.

Подошедший к их столику официант предложил меню. Марк вопросительно взглянул в сторону Наташи, и она кивнула. Она пообедала чашкой йогурта и горстью орехов, но это было слишком давно. Если она намерена продержаться на ногах до рассвета, нужно подкрепиться.

Вскоре перед ней стояла внушительных размеров тарелка салата. Марк заказал себе блюдо из телятины с каким-то экзотическим названием и, просмотрев карту вин, остановился на «Шотэ дю Рон», теперь он неторопливо смаковал и то, и другое. Наташа, хотя и проголодалась, просто потягивала вино, время от времени ковыряясь вилкой в зелени на тарелке. Сидя перед этим мужчиной, она чувствовала себя слишком напряженной, чтобы спокойно заняться едой.

Марк покосился на ее все еще полную тарелку.

– Ma mie, если вы собираетесь заставить меня безуспешно гоняться за вами до рассвета, то вам нужно что-то посущественнее салата.

– Откуда вы знаете, что у меня на уме? – воскликнула Наташа с раздражением, которого на самом деле не чувствовала.

– Это нетрудно, – улыбнулся Марк. – Как я уже говорил, у вас очень выразительное лицо. Вам не слишком хорошо удается скрывать то, о чем вы думаете.

– Боюсь, из меня никогда не получится настоящего шпиона, – признала Наташа. Вдруг у нее промелькнула мысль, как мало она знает о своем спутнике. – Между прочим…

– Кстати говоря, – одновременно с ней произнес Марк, – я бы не прочь заглянуть за вашу ширму. Расскажите немного о себе! К примеру, о своей работе…

– Я как раз собиралась спросить вас о том же!

– Но ведь я спросил первый. Кроме того, вы все равно ничего не едите. Вы можете говорить, а я пока закончу трапезу.

Что ж, это кажется разумным. Свои вопросы она сможет задать и позже. К тому же Наташе хотелось поговорить, возможно, это немного снимет напряжение, которое она чувствовала, сидя рядом с ним в интимном полумраке, при свечах.

– Будь по-вашему. Я работаю в галерее, – осторожно начала она.

Марк оживился, явно заинтересованный.

– Да-да, ваша подруга Трейси так и говорила. Вы, кажется, имеете дело с искусством импрессионистов?

– В основном да. Хотя мы имеем дело и с живописью постимпрессионистов, и с отдельными работами старых мастеров…

Она заговорила о своей работе, об интересе к искусству, который пробудился в ней еще в школьные годы. Для Наташи это было легкой темой. Ее ужасал дух меркантилизма, царивший в среде торговцев живописью. Она могла говорить об этом часами, а еще – о том, каким вопиюще дурным вкусом отличаются порой люди, имеющие достаточно денег для приобретения предметов искусства. Случайных посетителей галереи чаще всего интересовали изображения собак и лошадей, тогда как сама она предпочитала совсем иные полотна.

Когда Марк попросил привести пример, Наташа упомянула позднего Моне его большие, необыкновенно красочные работы, выполненные маслом, но больше похожие на акварель. Как выяснилось, именно об этом Марк знал очень много. Его меткие вопросы застали Наташу врасплох – она снова задумалась о его «поверхностном» образовании. Интересно, кто же он на самом деле?

Наташа подозревала, что Марк, хотя бы частично, имеет аристократические корни, но ей так и не представилась возможность спросить, потому что их приятная беседа все время касалась других тем. Например, случилось так, что Наташа с интересом выслушала его довольно серьезные комментарии нескольких современных французских фильмов. Она с любопытством обнаружила, что его сознание работает одновременно на нескольких уровнях, и следить за его внутренней работой оказалось весьма занимательно.

Они говорили о книгах, о винах, о французских и американских обычаях, о помешанных на чем-нибудь знакомых и об эксцентричных родственниках. Наташа как-то незаметно для себя переключилась на увлеченный рассказ о собственной семье, которой она восхищалась, но которую редко обсуждала с нью-йоркскими друзьями. В космополитическом мире большого города как-то не принято вспоминать о своих провинциальных корнях, и ей было приятно придаваться ностальгическим воспоминаниям о детстве.

Марк слушал счастливый щебет так же внимательно, как все, что она говорила, тепло улыбаясь и поощряя ее заинтересованными вопросами. Когда официант наконец убрал пустую посуду, Наташа изумилась: Марк давно уже расправился с телятиной, да и количество вина в бутылке заметно поубавилось. Прошло около часа, а она и не заметила!

Не меньше поразило Наташу и то, как уютно она чувствовала себя в его присутствии. Разговор был достаточно интимным, но вместе с тем не требовал слишком многого. Ей нравились мужчины, способные создать такую атмосферу, но в Нью-Йорке такие встречаются слишком редко. Более обычным делом, но гораздо менее приятным были крайности – либо холодная сдержанность, либо наносная фамильярность. Марк же каким-то образом сумел установить между ними ту атмосферу теплоты, которая была ей так по душе. Казалось, они знакомы друг с другом многие годы, что особенно примечательно, если учесть его потрясающую внешность. Наташа уже убедилась на собственном опыте, что чем красивее мужчина, тем чаще он занят исключительно своей персоной.

Она пристально посмотрела на него, и у нее вдруг перехватило дыхание. Все-таки хорошо, что Марка не оттолкнул ее холодный отпор на вечеринке Трейси. Если бы это случилось, она лишилась бы удовольствия видеть картину, открывшуюся сейчас ее глазам – при свечах на лице Марка залегли таинственные тени, классические черты казались чеканными и… до боли соблазнительными. Не испытать бы ей тогда и той дрожи Удовольствия, что прошлась волной по спине, когда взгляд Марка намеренно задержался на ее мягких, полных губах, словно сожалея, что им не нашлось более приятного применения. Наташин пульс начал бешеную скачку, и она поспешно перевела взгляд на золотой портсигар Марка, лежавший на розовой скатерти. Взявшись за ножку фужера, она помедлила. Странное, но приятное покалывание побудило ее поднять глаза и встретиться с его обжигающим взглядом, устремленным прямо на нее. Казалось, глаза Марка пронизывают насквозь все ее защитные преграды, разбивают все сомнения и лучше, чем она сама, понимают, что ей нужно.