Текст книги "Топ-модель"
Автор книги: Кэтрин Коултер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)
Глава 21
Свадьба удалась на славу, несмотря на то, что невеста была прикована к постели и одета в больничный халат, из-под которого выглядывала батистовая ночная рубашка, разумеется, белого цвета. Ее голова была покрыта бинтами, а в правой руке торжественно сиял огромный букет роз.
Гэйл Верт и Шейла Сэккет соединили свои усилия и в течение двадцати четырех часов превратили больничную палату в цветущий сад из красных роз и таких же красных гвоздик. Правда, им немалую помощь оказали доктора, медсестры и другие члены медперсонала. Они даже окна и кровать украсили розовыми и белыми бумажными ленточками. Причем к одной из них, которая висела на стене у кровати, был пришпилен большой красивый белый бант.
Но сотрудникам больницы и этого показалось мало. Медсестры подарили Линдсей огромную коробку презервативов и украсили аппарат искусственного дыхания огромным красным бантом. На карточке, которая была прикреплена к коробке с презервативами, было написано: «Скоро будут ненужными», а на открытке у аппарата была выведена не менее оптимистическая надпись: «Скоро будет излишним».
Доктор Перри подарил ей по такому случаю антикварное зеркало с набором щеток и расчесок, торжественно объявив при этом, что скоро она будет в состоянии полюбоваться работой его рук. Она снова будет красивой, сказал он, и должна иметь под рукой зеркало, чтобы лично убедиться в этом. Демос и Глен тоже старались не отстать от них и заказали в ресторане «Ла Вианда» две дюжины вкуснейших блюд.
– Мне, конечно, хорошо известно, что Линдсей может справиться только с сандвичем с овощами, – прокомментировал Демос. – Она как-то сказала мне, что ты прекрасно готовишь, Тэйлор, но я не поверил этому. – С этими словами он повернулся к Линдсей и взял ее за руку. – Я всегда настаивал на том, чтобы мои модели страдали от голода и оставались изящными. Я говорил тебе, что каждый комплект еды состоит из семи блюд?
Что касается Тэйлора, то он долго смеялся над презервативами и был очень доволен доставленной из ресторана едой, так как заметно исхудал за последнее время и без особого труда мог пересчитать все свои ребра. А невеста в это время неподвижно лежала на кровати и молила Бога, чтобы тот послал доктору Перри как можно больше счастья за всю ту доброту, которую он проявил к своей пациентке.
И только Инок вспомнил, что жениху нужны черный шерстяной костюм и белоснежная рубашка. Он отыскал их в своем гардеробе, тщательно почистил и привез Тэйлору домой за час до свадьбы, которая должна была состояться в больнице.
– Запонки, – проворчал Тэйлор и метнулся к своему комоду.
– Вот, держи. – Инок протянул ему пару золотых запонок, выполненных в форме толстых единорогов. – Я знал, что ты будешь нервничать и не сможешь позаботиться обо всем. Они принадлежали моему отцу. Шейла всегда говорила, что он отличался незаурядной фантазией в подборе личных вещей. К тому же она знает, что о тебе некому сейчас позаботиться.
– Благодарю. – Тэйлор повернулся к другу и рассеянно улыбнулся. – А еще я давно уже собирался поблагодарить тебя и Шейлу за чудесные импровизации на саксофоне, которые нам довелось слышать в вашем доме. Вы нас многому научили. Да, кстати, как вы узнали, что Линдсей играет на пианино, а я всегда мечтал научиться этому делу?
Инок постучал пальцем по виску.
– Мать говорит, что наши мозги сформировались на этой земле еще до прибытия «Мэйфлауэр».
– Да, похоже, ты прав. Эй, Инок, не пора ли нам отчаливать?
В такси Инок внимательно присматривал за другом.
– Послушай, Тэйлор, – неожиданно сказал он, – попытайся изобразить улыбку на лице. Тебе просто необходимо отработать ее на мне, иначе все подумают, что ты приехал не на собственную свадьбу, а на похороны.
– Знаешь, я чертовски боюсь всего этого, – откровенно признался Тэйлор.
Инок добродушно похлопал его по руке и понимающе кивнул головой.
– Я знаю, дружище, ты не собирался снова жениться. Тем более после брака с Дайаной, а ведь Линдсей, вероятно, намного богаче Дайаны, но…
– Я боюсь не свадьбы, а того маньяка, который пытается убить Линдсей.
– Ах да, ну прости.
– Ничего, все нормально. – Тэйлор грустно вздохнул. – Самое интересное, что я действительно должен опасаться нового брака, но почему-то не испытываю ничего подобного. Я люблю ее и готов быть с ней до тех пор, пока мои мозги будут хоть немного соображать, а в моем теле останется хоть одна косточка. Это может показаться тебе странным, но в этом у меня нет абсолютно никаких сомнений. Что же касается ее денег, то мы как-нибудь решим эту проблему.
– Ты намерен по-прежнему заниматься бизнесом? Тэйлор резко повернулся и посмотрел на своего друга так, словно видит его впервые.
– А почему ты спрашиваешь об этом?
Инок заметно смутился и неловко пожал плечами:
– Ну, теперь ты весьма состоятельный человек и тебе нет никакой необходимости возиться с какими-то мелкими делишками.
– Нет, приятель, это Линдсей состоятельная, а я остался тем, кем был раньше. Пойми меня правильно. Я всегда считал и считаю, что если мужик насмехается над деньгами жены и настаивает, чтобы она продолжала жить на его скудную зарплату, то он самый настоящий засранец.
– Точно так же ты относился к Дайане и к ее состоянию.
– Да, совершенно верно. Я всегда стараюсь очень серьезно относиться к подобным вещам. Линдсей может делать со своими деньгами все, что ей только вздумается. Если она вдруг решит отдать их в наш общий котел, что ж, пусть так и будет. Кстати сказать, мы могли бы попробовать инвестировать их в переработку свинины или производство орешков. А что, если заняться вертолетным бизнесом? У тебя есть какие-нибудь оригинальные идеи на этот счет?
Инок весело рассмеялся:
– Она просто потрясающая женщина, Тэйлор. Должен заметить, что она сильно изменилась с ноября, когда я впервые увидел ее. Собственно говоря, ты тоже стал каким-то другим.
Тэйлор вспомнил в этот момент ту самую ночь, когда Линдсей вернулась в Нью-Йорк из Сан-Франциско. Причем настолько явственно, что даже почувствовал сладковатый привкус ее губ и то удивление, которое блеснуло в ее глазах, когда он поцеловал ее, прикоснулся к ней, ее страстное, неудержимое желание близости. Он вспомнил необыкновенную мягкость ее тела, нежность кожи и мелкую дрожь во всем теле, когда он овладел ею.
– Да, это действительно так, – согласился он и вспомнил свои собственные ощущения от той страстной ночи. – И я тоже.
– Барри уже удалось хоть что-нибудь выяснить?
– А ты помнишь, с какой поразительной точностью она описала того типа из группы по декорациям?
– Да, я все еще не могу поверить в это. Никогда еще не встречал столь подробного и точного описания. Настоящий словесный портрет, сделанный почти идеальной свидетельницей. Мне кажется, что если бы у него была родинка на заднице, то она непременно почувствовала бы это и с помощью интуиции определила по акценту.
– При этом она даже понятия не имела, что эти сведения могут нам пригодиться. Просто у нее потрясающая фотографическая память на лица. Знаешь, я уже сказал ей, что мы будем рады видеть ее в нашем бизнесе. Кстати, один из старых сотрудников отдела убийств уже видел набросок художника и почти сразу же узнал этого подонка. Его зовут Берт Освальд, заурядный наемный убийца, который чаще всего терпит неудачу, но подчас ему все же удается кого-нибудь убрать. Большую часть своей жизни он провел в тюрьме, а сейчас снова оказался не у дел. Именно поэтому он берет небольшую плату за свои услуги, и, как я уже сказал, не очень надежный тип.
– Слава Богу, что его и на этот раз постигла неудача. Такси взвизгнуло тормозами и остановилось перед входом в больницу.
– Я нормально выгляжу? – неожиданно спросил Тэйлор заметно дрогнувшим голосом.
– Ты местами не очень хорошо выбрит, глаза чересчур покраснели от недосыпания, да и вообще, как мне кажется, ты слишком истощал за последнее время, но во всем остальном все, кажется, нормально. Типичный Ромео.
Водитель такси медленно повернулся к ним и широко ухмыльнулся.
– Эй, парни, так кто же из вас собирается надеть на шею ярмо, что-то я никак не пойму? – При этом он еще больше растянул рот в ухмылке и уехал.
– Ну вот, теперь намного лучше, – торжественно объявил Инок, заметив щедрую улыбку на лице друга.
Гэйл и Шейла были уже там и заботливо суетились вокруг Линдсей. На ней уже был едва заметный слой пудры, а губы были аккуратно подкрашены не очень яркой помадой. И вообще говоря, она выглядела смешной в бинтах и пудре, но Тэйлор так рьяно целовал ее, что почти вся косметика осталась у него на губах. Обряд венчания было поручено провести преподобному отцу Батисте, старому другу семьи Тэйлора, который хорошо знал его мать и сестру. Он был учтив, приятен, добродушен и абсолютно не возражал против того, что венчание предстоит провести в больнице, а не в церкви. Он все свое время проводил в молитвах и никогда не задавал себе вопросов о странных перипетиях судьбы, жертвами которых порой становятся отдельные люди. Его жизненный опыт подсказывал ему, что если задавать себе подобные вопросы, то все кончится полнейшим абсурдом, не поддающимся никакому объяснению. Поэтому, увидев на пороге палаты Тэйлора, он мило улыбнулся, радостно поприветствовал жениха и сказал, что очень рад видеть его живым и здоровым после трехлетнего перерыва.
Преподобный отец сразу же заметил, что эта пара глубоко и преданно любит друг друга, и это доставило ему немалое удовлетворение. Он очень любил свадьбы, и в особенности те из них, где невеста еще не была столь очевидно беременной. В противном случае брак, как правило, не выдерживал проверку временем и достаточно быстро распадался. А эти двое… У них все в порядке. Это будет крепкий брак и замечательная семья. Он с умилением наблюдал за тем, как Тэйлор очень бережно надел обручальное кольцо на тонкий палец невесты. Их связывала… какая-то довольно нетипичная для нынешнего века привязанность друг к другу, какая-то необыкновенная слаженность, взаимопонимание.
Когда преподобный отец наконец-то провозгласил их мужем и женой, на глаза Тэйлора навернулись слезы. А когда он нежно поцеловал невесту, все присутствующие взорвались громкими аплодисментами. В дверях собралась огромная толпа врачей, медсестер, уборщиц и санитаров, которые подбадривали их громкими возгласами.
– Ты просто очаровательна для невесты, которую только пять дней назад вывезли на тележке из операционной, – шепнул Тэйлор в торчащее из-под бинтов ухо Линдсей. – Ты в состоянии выпить несколько капель шампанского?
– О да, конечно. Ведь это же моя свадьба. Доктор Шэнтел сказала, что я могу позволить себе полбокала.
Его глаза внезапно затуманились, и она прекрасно знала отчего: он вспомнил ту ночь, которую они провели вместе, впервые познав друг друга. Ей показалось, что с тех пор прошла уже целая вечность. И иногда возникало ощущение, что этого и вовсе не было, что это был просто приятный сон. Но ведь все-таки было, было, и она до сих пор помнила то щемящее чувство неземного блаженства, которое испытала впервые в жизни. Она и представить себе не могла, что существует такое наслаждение, и он, кроме всего прочего, торжественно пообещал, что все это будет продолжаться всегда, до самой смерти. И она охотно поверила ему.
На столе оказалось шесть бутылок прекрасного шампанского – вполне достаточное количество, чтобы угостить весь медперсонал больницы, а также офицера Фогела и Мисси Дубински. Вскоре к ним подошел Барри Кинсли и после соответствующих случаю поздравлений сообщил, что этот негодяй Освальд все еще в бегах, но скоро они защелкнут на его запястьях наручники.
Тэйлор спокойно выслушал его, а потом взглянул на жену, которая в этот момент о чем-то болтала с Гленом.
– Знаешь, Барри, мне кажется, что здесь она не будет в полной безопасности. Сегодня утром врачи отключили аппарат искусственного дыхания, а доктор Перри сказал, что при наличии надлежащих условий для отдыха она вполне может пройти весь курс дальнейшего лечения дома. Правда, я не знаю, удастся ли мне обеспечить там ее безопасность.
– Предлагаю оставить ее пока здесь, Тэйлор, – посоветовал Барри. – В больнице будет легче организовать охрану.
– Да, пожалуй.
– Только один бокал, не больше, – строго предупредила доктор Шэнтел с доброжелательной улыбкой, заметив, что Инок пытается вручить Линдсей еще один бокал шампанского. – У вас в организме еще очень много лекарств, которые в сочетании с алкоголем могут дать неожиданную реакцию. Поздравляю вас, миссис Тэйлор.
Линдсей уснула практически сразу же после первого бокала. Доктор Шэнтел понимающе улыбнулась и цыкнула на гостей, призывая их к тишине.
– Наша пациентка получила такую дозу счастья, что ей нужно немного поспать.
– Ну что ж, – подытожил Барри, глядя на новоиспеченную миссис Тэйлор, – похоже, что сегодня, в первую брачную ночь, твоя молоденькая жена не станет надоедать тебе.
– Ничего страшного, мы наверстаем свое в течение следующих пятидесяти лет.
– Молодец, так держать.
Шейле понравился этот ответ, и она пристально посмотрела на Барри:
– Вы любите джаз, сержант?
– Как вам сказать, мадам, – пролепетал он, бросив на нее восхищенный взгляд. Она действительно была обворожительна в длинном платье из изумрудного шелка. – Когда-то я довольно посредственно играл на трубе. Да, джаз – это прекрасная вещь. Кстати, в настоящее время я почти каждый вечер слушаю Гарри Деллиоса. Он просто…
– Атланта! Боже милостивый, какое чудесное совпадение, не правда ли, Инок?
Тот вымученно простонал:
– Это мой кузен, сержант. Но будь начеку: если ты проведешь с моей мамашей слишком много времени, то станешь таким же тощим, как и я.
– Возможно, это не так уж и плохо для меня, – возразил Барри, окинув взглядом свой изрядно вывалившийся из-под ремня живот. – Потом он повернулся к Тэйлору, который в это время с умилением смотрел на уснувшую жену: – Мне нужно еще кое о чем поговорить с тобой, когда закончится это веселье.
Оно закончилось через пятнадцать минут. Барри Кинсли попросил Гэйл Верт пройти с ним и с Тэйлором в приемный покой. Как только они закрыли за собой дверь, он тут же начал без всяких предисловий:
– Тэйлор рассказал мне об этом парне, докторе Граске, том самом профессоре, который так настырно преследовал Линдсей и домогался ее в течение долгого времени.
– Гэйл, как ты думаешь, – тут же вмешался в разговор Тэйлор, – он действительно настолько свихнулся, что может мстить Линдсей?
Та медленно прошлась по просторной комнате, размышляя над его вопросом. Затем она решительна кивнула:
– Да. Это полный кретин. По словам Линдсей, он просто помешан на проблеме подавленной и вытесненной в подсознание детской сексуальности и на всей остальной фрейдистской чепухе.
– Согласен, – подтвердил Тэйлор. – В любом случае к нему следует присмотреться. Я уже пробовал однажды выследить его, но потом оставил это дело. Мне сказали, что завтра он должен быть в университете. Я хочу еще раз поговорить с ним.
– Я пойду с тобой, – решительно заявил Барри. – И не надо смотреть на меня так, словно я хочу испортить тебе веселый денек. Я просто не хочу, чтобы ты схватил его за галстук и стал бить лбом об стенку, если окажется, что он действительно имеет к этому хоть малейшее отношение и начнет признаваться во всем.
– А какие-нибудь другие соображения у вас есть на этот счет, мисс Верт?
– Нет. Линдсей держит все свои мысли при себе, Тэйлор, в особенности после 1983 года. Ну, ты же знаешь, после Парижа.
– И никаких мужчин? – поинтересовался Барри. – У нее никого не было до Тэйлора?
– Нет. Она не подпускала их к себе ближе чем на десять футов. Тэйлор был первым мужчиной, которому она улыбнулась, не говоря уже обо всем остальном. Я до сих пор не могу поверить, что именно так все и было. – Она благодарно сжала руку Тэйлора. – Спасибо тебе. Линдсей – изумительная женщина и прекрасный человек. Я всегда очень переживала, что у нее не сложится жизнь.
– С этим парнем она будет счастлива как никогда, мисс Верт, – успокоил ее Инок.
– Да, я сама вижу это. У него доброе сердце и чуткая душа.
– Мы уже закончили проверку всех членов семьи, – поделился своими соображениями Барри, когда Гэйл вышла из комнаты приема посетителей. – Никаких больших сюрпризов мы там не обнаружили. Все именно так, как мы и предполагали. Ее отец столкнулся со значительными финансовыми проблемами. Судья он, конечно, первоклассный, но как предприниматель и бизнесмен – полное ничтожество. Его жена вышла за него замуж исключительно из-за денег и сейчас пребывает в жутком расстройстве из-за того, что все наследство досталось не ее мужу, а падчерице. Говорят также, что она уже давно балуется алкоголем. Что же касается старшей дочери, то она сделала сногсшибательную карьеру в качестве модели, но все же тратит больше денег, чем зарабатывает, и вообще живет не по средствам и не на свои собственные сбережения, так сказать. Ее муж, этот итальянский князь, мерзавец и подонок, с нетерпением дожидается, когда унаследует все семейное состояние, так как дела у него тоже оставляют желать лучшего. Сидни отсылает ему в Италию значительную часть своих доходов, чтобы хоть как-то поддержать на плаву их семейный бизнес. Несмотря на все свои ошибки и заблуждения, она не оставляет семью на произвол судьбы.
– У нее там есть еще дочь.
– Да, маленькая очаровательная княжна, весьма, кстати, испорченная и избалованная, если верить лейтенанту из Милана, который доложил мне об этом. Она постоянно закатывает им публичные скандалы и бьется в истерике по каждому поводу. Поэтому, Тэйлор, вполне возможно, что кто-то из этой семейки или даже несколько человек хотели бы убрать Линдсей с целью получения ее наследства. Господи Иисусе, почти всегда в подобных случаях все дело так или иначе сводится к деньгам! Слишком много совпадений для обычной случайности, мой друг, слишком много. Но чтобы убить ее? Не знаю. Голова кругом идет.
– Ну, поскольку мы теперь женаты, то этот вопрос становится чисто схоластическим. Даже если кто-либо из них стоит за этим покушением, то второй попытки быть уже не должно. В случае ее смерти они не получат ни цента.
– А кто сообщит им, что их птица удачи улетела в другое гнездо?
Все произошло так быстро, что у Линдсей не было времени осознать всю значимость происшедшего. Она была вялой от продолжительного сна, а на душе было так спокойно, что не хотелось ни о чем думать. Боль уже давно прошла, но в горле все еще ощущалась неприятная сухость. С момента операции прошло уже шесть дней, и ей хотелось каждый Божий день делать зарубки на кровати, чтобы точно знать, когда все это кончится.
И вот сейчас она уже замужем.
Она улыбнулась, но почти в то же мгновение ее улыбка исчезла. Где-то неподалеку послышался чей-то голос, мягкий, вкрадчивый и очень знакомый. Знакомый до ужаса, до боли в суставах. Ей даже показалось поначалу, что это слуховая галлюцинация, что этот голос донесся до нее из далекого и кошмарного прошлого, но стоит лишь открыть глаза – и все немедленно исчезнет. Нет, это не сон и не галлюцинация, к сожалению.
– Моя маленькая Линдсей. Бедняжка. Я не знаю, так ли ты прекрасна сейчас, как тогда. Конечно, ты заметно постарела, и твое лицо… Ах, какая жалость! Сидни сказала, что оно превратилось в лепешку. Только кровь и раздробленные кости. Но все это сейчас не так уж и важно, не правда ли?
Черт возьми, где же Мисси? И почему этот молоденький офицер, который сидит у двери и должен охранять ее, пропустил сюда этого ублюдка?
Она открыла глаза и увидела, что Мисси преспокойненько стоит на пороге и радостно улыбается из-за спины князя. А позади нее стоит офицер и все свое внимание сосредоточил не на ней, а на округлых бедрах Мисси.
– Твой зять просто хотел посмотреть на тебя одну минутку, – доброжелательно пролепетала Мисси и еще больше просияла, думая, что доставляет своей подопечной большое удовольствие. А когда князь повернулся на ее голос, она чуть не растаяла от радости и желания угодить.
А он почти не изменился за эти годы, подумала Линдсей. Нет, нет, сейчас он выглядит даже намного лучше. Сколько ему сейчас? Около сорока, вероятно. Сейчас он выглядит как самый настоящий сказочный принц: высокий, худощавый, подтянутый, с длинными аристократическими руками – словом, редкий образец мужского совершенства и красоты.
И он по-прежнему обожает малолетних девочек. Даже не верится, что этот красавец когда-то изнасиловал ее. Интересно, что бы сказала Мисси, если бы ей сейчас сообщили о том, что произошло в Париже много лет назад? Скорее всего она просто-напросто растянула бы рот в ухмылке, выпятила вперед свою огромную грудь и ответила, что этому бедному мужчине нужна была настоящая львица, которая показала бы ему, как нужно обходиться с женщинами.
– Ты не хочешь даже поздороваться со мной, Линдсей? – игриво спросил князь, снова поворачиваясь к ней. – А ведь я проделал очень далекий путь, чтобы повидаться с тобой.
В этот момент произошло нечто странное и в высшей степени неожиданное. Старый страх, который прежде уничтожал ее волю, мгновенно исчез. Что-то изменилось в ее душе, и она медленно повернула голову на подушке, чтобы получше разглядеть его. Внутри возникло какое-то странное и совершенно неизвестное чувство. Оно медленно нарастало, набирало силу, превращалось во что-то зловещее и неистребимо жестокое.
Линдсей вдруг почувствовала себя совершенно спокойной и недоступной для него.
– Привет, князь. Много лет прошло с тех пор, много воды утекло. Каким ветром занесло тебя сюда? Очень странно, что тебе разрешили въехать в нашу страну. Ах да, они, конечно, ничего не знают о тебе.
Какое-то время он ошарашено смотрел на нее, не зная, что ответить, а затем насупился и понуро опустил голову.
– У тебя сейчас совсем другой голос. Ах да, я забыл, что тебе трудно говорить из-за этих многочисленных бинтов.
– Нет-нет, все нормально, – успокоила его Линдсей, – Все эти повязки сейчас не такие тугие, как несколько дней назад. Так что дело совсем не в этом; Итак, что ты здесь делаешь? Ищешь в Нью-Йорке новое место для охоты?
Он говорил легко, спокойно, как будто имея дело с несмышленым ребенком, а не со взрослой женщиной:
– Нет, я приехал сюда исключительно для того, чтобы повидать тебя. Только для этого. И попутно уговорить тебя разорвать помолвку с этим глупым пролетарием. Линдсей, Сидни мне уже все рассказала о нем, и я не мог не согласиться с ней. Все его тайные намерения совершенно очевидны. Неужели ты сама не видишь, что он решил жениться на тебе только из-за денег? Это, по-моему, ясно как Божий день. Он же неотесанный мужлан, который, вероятно, даже понятия не имеет о чести. Он был полицейским, не так ли? Послушай, Линдсей, он доставит тебе массу неприятностей, так как уже давно привык к насилию. Не выходи за него замуж. Подумай о моих словах. Во всяком случае, не спеши, не совершай поспешных поступков.
Линдсей чуть было не рассмеялась ему в лицо, чувствуя, что злость и гнев постепенно накапливаются в душе и вот-вот прорвутся наружу. Ей было очень приятно от этого непривычного ощущения силы. Когда он протянул к ней руку, чтобы погладить, она даже глазом не моргнула и посмотрела на него с такой ненавистью, что он тотчас же отшатнулся, как от удара.
– Не надо, князь, – шепнула она спокойно, но вместе с тем с нескрываемой угрозой и при этом мило улыбнулась. – Если ты приблизишься хотя бы на один дюйм, я заставлю тебя пожалеть об этом. Я уже давно не та маленькая девочка, которую так легко можно было запугать.
Он испуганно отдернул руку. Его глаза мгновенно перестали излучать тепло и нежность, а губы сузились до зловещей щелочки. Странно, но от этого он стал еще более красивым – в нем появилась какая-то невыразимая харизма, источником которой, как ей показалось, была неприкрытая угроза. Линдсей невольно бросила взгляд на Мисси и Фогела. Они оба отошли на несколько шагов назад, но дверь палаты по-прежнему была открытой. По всей видимости, Тэйлор приказал им ни в коем случае не закрывать дверь.
Князь быстро опомнился и прошептал, наклонившись как можно ниже:
– Тебе нравится трахаться с грубым мужиком, Линдсей? Тебе нравится его грубый нрав? Ты высосала из него все, что только можно? Ты балдеешь от этой грубой силы, не так ли? Не в этом ли все дело? – Его глаза горели безумным огнем, а пальцы нервно подергивались.
Линдсей спокойно выдержала его безумный взгляд. В течение многих последних лет, когда она вспоминала о нем, ей очень хотелось понять, что у него на уме, как работает его мозг и чем можно объяснить это патологическое отклонение в его сознании. А еще она задумывалась над тем, когда это началось у него. Когда он стал мужчиной? Или еще раньше? Кто виноват в этом? Его отец? Мать? Генетическая наследственность? Да, раньше ее это очень интересовало, а сейчас ей просто-напросто наплевать на этого извращенца. Единственное, чего она желала в данный момент больше всего, – чтобы он побыстрее убрался отсюда ко всем чертям. И все-таки очень приятно, что она чувствует себя сильной. Сильной – следовательно, свободной. Свободной даже в этих многочисленных бинтах, сковывающих все ее движения.
Таким же примерно тоном и с таким же примерно блеском в глазах она прошептала:
– О да, Алессандро, этот мужик насилует меня каждый Божий день, причем в самой грубой и извращенной форме. Хочешь подробности? Пожалуйста. Он привязывает меня к кровати своим галстуком, ты знаешь, как это делается, а потом бьет меня по лицу до тех пор, пока я не начинаю истекать кровью. Мне это очень нравится. Я просто балдею от этого. Еще бы! Ведь это ты научил меня всем этим прелестям, разве не так? Да, он тоже делает мне больно, но делает медленно, чтобы мучилась как можно дольше. Надеюсь, я все правильно делаю? Я многим тебе обязана, князь. Очень многим.
Тот гневно выпрямился и сверкнул глазами.
– Я тоже так считаю. Ты сильно изменилась, Линдсей, и мне это не очень нравится. Да и кому могут понравиться подобные выходки? К тому же ты все врешь мне об этом человеке. Но он непременно станет таким, каким ты его описала, как только вы поженитесь, вот увидишь. Ведь у тебя есть деньги, а у него ничего нет. Не выходи за него, Линдсей. Если хочешь знать, я специально приехал сюда, чтобы просить тебя уехать вместе со мной в Милан. Я буду заботиться о тебе, Линдсей. Ты станешь полноправным членом моей семьи. Все эти годы ты была для Мелиссы самой дорогой тетей. Поехали со мной в Италию, Линдсей.
– А не кажется ли тебе, князь, что я слишком старовата для этого?
– Ты моя самая дорогая сестра, – приторно отреагировал он. – Ты для меня всего лишь сестра и больше ничего.
– Какое непостоянство, однако! Боюсь, что ты опоздал на один день.
– Что ты хочешь этим сказать? Я не понимаю тебя.
– Она хочет сказать, князь, – неожиданно прогремел с порога голос, – что вам придется вернуться в Италию в гордом одиночестве. А сейчас вам предстоит серьезно подумать над тем, каким именно образом вы отправитесь туда – либо на заднице, пересчитав при этом все ступеньки лестницы, либо в первом классе комфортабельного пассажирского лайнера.
Князь медленно повернулся к двери, и Линдсей с любопытством стала ждать, что же произойдет дальше. В какую-то минуту она даже пожалела, что Тэйлор прервал их задушевный разговор. Ей так хотелось сказать этому мерзавцу, что она уже полностью освободилась от его чар, а заодно и от того прошлого, которое преследовало ее в последние годы. Другими словами, ей просто хотелось проверить на прочность свое новое качество и удостовериться в том, что отныне это останется с ней навсегда. Кроме того, он должен был признать ее силу и каким-то образом отреагировать на нее.
– Привет, Тэйлор, – с веселой беззаботностью встретила она мужа. – Это мой зять, князь ди Контини. Не правда ли, он довольно любопытный тип? Впервые с тех пор, как я видела его в последний раз, я поняла, что он весьма смазлив. Знаешь, он вдруг почувствовал себя в долгу передо мной и предлагает свою заботу и внимание. Говорит, что я его самая дорогая сестра. Представляешь? Просто сестра, и не более того. Что ты думаешь по этому поводу? Правда, я уже старовата для него. Он всех женщин, которые перешагнули рубеж восемнадцати лет, считает безнадежно древними. Кажется, он утратил ко мне всякое уважение после того, как изнасиловал, но сейчас, когда я вдруг стала очень богатой, он решил, что может проглотить мой старческий возраст и все прочие недостатки. Как ты думаешь, может быть, мне действительно поехать с ним в Италию, чтобы я могла там тратить свои деньги на его сопливых девочек?
Тэйлор окинул князя придирчивым взглядом с ног до головы, задержал внимание на его великолепно сшитом костюме из чистой шерсти, а потом взглянул на начищенные до блеска фирменные башмаки.
– Думаю, ты права, дорогая. Это действительно нечто. Но мне кажется, что слово «смазлив» не очень подходит к нему. Оно не раскрывает всех его достоинств.
– Тогда, может быть, подойдет слово «развращен»? – игриво полюбопытствовала Линдсей, сделав это нарочито громко, чтоб слышали за дверью. Похоже, что ей это удалось, так как Мисси натужно охнула, а офицер Фогел ехидно захихикал.
Тэйлор повернулся к ним и показал рукой, чтобы они оставили их в покое.
– Представление окончено. – Затем он плотно прикрыл за ними дверь и вернулся к гостю. – Значит, дорогой князь, вы решили побеседовать с моей женой?
– Да, я хочу попросить ее, чтобы она послала вас ко всем чертям. Мне очень не хочется, чтобы вы издевались над ней, а это неизбежно произойдет, так как вы человек девственный в отношении морали и к тому же совершенно необразованный. А уж о приличном воспитании и говорить не приходится. Другими словами, вы грубый и неотесанный мужлан, и я хочу, чтобы она оставила вас и уехала со мной в… Простите, что вы сказали?
– Да-да, с моей женой. Вы не ослышались. Она является моей женой со вчерашнего дня. Теперь ее зовут Линдсей Фокс Тэйлор, к вашему сведению. Прошу любить и жаловать. Не хотите ли взглянуть на обручальное колечко? Оно очень милое. – Тэйлор обогнул оторопевшего князя и, остановившись рядом с женой, приподнял ее руку. На свету ярко блеснул небольшой бриллиант, убивший в душе князя всякую надежду на досадное недоразумение.
– О нет! Этого не может быть! Ты не можешь быть его женой, просто не можешь, и все! Боже всемилостивый, этого не может быть…
Князь неожиданно умолк, потрясенный этой новостью, раздавленный и уничтоженный. Какое-то время в его глазах все еще сверкал огонек надежды, но потом он угас. Больше всего на свете Линдсей сейчас хотелось узнать, о чем он думает. Неужели только о деньгах, которые с этой минуты навсегда выскользнули из его рук? Не мог ли он быть одним из тех, кто желал ей смерти?
