Текст книги "Камбер Кулдский"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА XIX
И посадили его под стражу, доколе не будет объявлена им воля Господня.[23]23
  Левит 24:12


[Закрыть]

Дни собирались в недели, а недели – в месяцы, и вот наступила весна, обещавшая начало новых событий. Укрытые в тайных убежищах, изгнанники не видели признаков наступившей весны – распустившихся деревьев, зеленых лугов.

Но жизнь пробуждалась не только в природе. Жизнь зарождалась и в чреве той, кто, возможно, скоро станет королевой Гвиннеда. Архиепископ Энском вернулся в убежище, чтобы отслужить мессу Благодарения.

Теперь все ожидали рождения королевского наследника и находились во временном бездействии. Нельзя же было рисковать жизнью Синхила во время переворота, пока не родится наследник, так что новая зима должна была наступить еще при правлении Имре.

Однако для Синхила эта весна не стала порой радости. Испуганный, замученный угрызениями совести, он погрузился в изучение богословия, избегая постели своей молодой жены и держась от нее подальше.

Хотя Райс сказал ему, что у него будет сын и что ему стоит только дождаться октября, чтобы получить живое доказательство этому, Синхил выкинул все это из головы и наглухо забаррикадировался защитными полями. Они могли заставить его стать принцем и даже королем, но самому Синхилу это было не по душе. Но он все же был близок к тому, чтобы снять свои защиты, в тот день, когда служил свою последнюю мессу, и в день перед свадьбой, когда он вдохновенно говорил о своем призвании священника. Но он сдержался и даже отказался принять в себя могущество Дерини, которое ему предложили.

Однако в нем все же что-то изменилось.

Хотя Синхил не общался с Камбером и с остальными больше, чем требовалось, он иногда разговаривал с Ивейн. Все началось после ее свадьбы на двенадцатую ночь после Рождества.

Джорем в присутствии Камбера и остальных благословил брачный союз. Хотя Синхил был приглашен вместе с Меган и пожелал счастья молодым, он сразу же после церемонии удалился в свои покои. Он был гораздо бледнее и спокойнее, чем обычно, и, как он впоследствии признался сам, он не ощущал праздничного настроения.

Свадьба Ивейн поразила Синхила, поразила так же, как его собственная, и позволила Ивейн установить с Синхилом новые отношения. Если до замужества Ивейн существовала возможность – во всяком случае, со стороны Синхила, – что между ними могут установиться достаточно тесные отношения, то теперь, когда Ивейн произнесла свадебную клятву Райсу, такая возможность исчезла навсегда. Но Синхил не понимал, что теперь открылась возможность других отношений, в некотором роде даже более интимных, чем просто физическая близость, – единение разумов и душ.

Теперь они встречались почти ежедневно. Иногда при этом присутствовали Райс или Джорем, но чаще они были вдвоем. Они уютно располагались у горящего камина, Синхил рассказывал о своем детстве, об отце и деде, а иногда – о своей жизни в монастыре, чего он никогда раньше не делал, особенно в разговорах с женщинами.

Ее реакция удивила его, он поражался тому пониманию, которое она проявляла, когда он описывал свое общение с Богом, и это удивляло его не потому, что она была женщиной – он знал, что женщины сыграли огромную роль в становлении религии, без них, возможно, религии бы и не существовало, – но его поражало, что светский человек может так приблизиться к религиозному экстазу, который он испытывал.

Он всегда был уверен, что такие глубокие чувства – прерогатива тех, кто полностью посвятил себя Богу и имеет к этому призвание.

И Ивейн после того, как вышла замуж, наверняка не имела такого призвания: она посвятила себя служению Райсу, а Райс никак не был Богом.

В конце концов он приписал это влиянию ее брата-священника, с которым она была близка. Но затем он обнаружил, что Ивейн духовно близка не только с братом, но и с мужем. Синхил долго размышлял – простое ли это совпадение или же это свойственно им потому, что они – Дерини, а Дерини существенно отличаются от людей.

Синхил внимательно рассмотрел свои чувства и решил, что эти отличия вовсе не делают Дерини чуждыми ему. Это тоже поразило его, но и это он решил выбросить из головы.

* * *

Поворотный пункт в их отношениях наступил в конце марта.

Синхил пришел в церковь, где молилась Ивейн, и почувствовал такое умиротворение вокруг нее, такое единение с Ним, с Господом, что чуть не опустился на колени в благоговейном трепете.

Вдруг она ощутила его присутствие, а может, она все время чувствовала его, открыла глаза и посмотрела на него. Вокруг нее вспыхнуло ощущение святости, и Синхил не осмелился заговорить с ней, пока они не вышли из церкви.

И даже в коридоре отвечал он только односложными словами, пока они не пришли в его кабинет и Синхил не закрыл за собой дверь.

Он чувствовал, что должен спросить ее о том, что видел, но не мог подобрать слов.

Когда Ивейн устроилась у камина, Синхил заметил в ее руке маленький желтый камень. Она бессознательно играла им, лаская пальцами гладкую поверхность. И тут Синхил понял, что должен спросить.

– Что это у вас, миледи?

– Это?

Ивейн удивленно посмотрела на камень.

– Это называется ширал. Его находят в горах Кирни. Отец подарил мне этот камень, когда я задала ему такой же вопрос, как вы сейчас.

Ивейн с улыбкой протянула ему камень. Синхил повертел его в руках, любуясь игрой света в зеркальных гранях.

– Это просто игрушка? – спросил он немного погодя. – Мне кажется, что вы его все время носите с собой, хотя я не обращал на это внимания. Должно быть, он что-то значит для вас?

Ивейн опустила глаза, соображая, много ли видел Синхил, и решила провести эксперимент.

– Конечно, Ваше Величество. Во-первых, потому, что мне подарил его отец, но есть и другие причины. Хотите, я покажу вам то, что показал мне отец, когда я спросила его о камне?

Его взгляд устремился на кристалл, лицо напряглось, пальцы судорожно сжали камень, но он справился со своими чувствами и поднял глаза на Ивейн.

– В ваших словах не содержится ничего особенного, миледи, но все же у меня возникло какое-то странное предчувствие. Можно ли мне видеть это?

Она ласково улыбнулась, стараясь успокоить принца. Ивейн знала, что, передавая ей камень, он что-то ощутил, хотя и не знала, что именно.

– Вам не нужно бояться, Ваше Величество. Как не нужно бояться любому, кто прикасается к грозному божеству, находящемуся в добром расположении духа, – тихо проговорила Ивейн.

Она старалась подбирать слова, которые он способен понять.

– В кристалле самом по себе не содержится ни добра, ни зла, хотя он и обладает могуществом. Но каждый должен приближаться к нему с почтением и четким пониманием того, что он хочет сделать. Тогда может возникнуть связь с чем-то высшим, может быть, с Богом.

Она передернула плечами, кристалл поблескивал в ее ладони. Синхил наклонился и пристально посмотрел в ее глаза.

– Связано ли это с тем, что я только что видел в церкви?

– Кристалл не был причиной, но он, возможно, сделал эффект сильнее, – мягко ответила она. – Это всего лишь одна из его милостей, которую можно использовать.

Синхил глубоко вздохнул, не отводя глаз.

– Покажите мне, – прошептал он.

Слегка наклонив голову, Ивейн села прямо, опершись о подлокотники кресла и держа камень кончиками пальцев, как делал ее отец.

Вглядываясь в его туманную глубину, она медленно вдохнула, выдохнула и окружила кристалл всеми своими чувствами. Сначала в глубине камня вспыхнул маленький огонек, будто в нем отражался огонь камина, но затем весь кристалл начал светиться.

Все еще находясь в легком трансе, Ивейн повернулась к Синхилу. Кристалл пульсировал холодным призрачным светом между ними.

– Это я нашла фокус, точку контакта, – прошептала она. У нее было абсолютно бесстрастное лицо.

– Но это только начало. Отсюда я могу пойти…

Она замолчала и провела рукой перед глазами. Свет в кристалле задрожал и умер. Синхил сидел выпрямившись, его охватила тревога, он не понимал, что происходит.

– Что случилось? – спросил он, легонько касаясь ее руки.

Ощутив прикосновение, но боясь ответить, Ивейн покачала головой и улыбнулась, глядя в кристалл. Затем она повернулась и посмотрела ему в глаза.

– Ничего, – успокоила она Синхила, – просто трудно говорить и в то же время концентрироваться, – солгала она. – Лучше я отвечу, когда вернусь в нормальное состояние.

– Значит, все это ненормально?

– Это нормально для Дерини или, лучше сказать, не ненормально.

Она засмеялась.

– Ширал помогает сосредоточиться. Многое можно использовать как фокус для концентрации, но ширал лучше всего. Ведь он показывает свечением, когда вы достигнете наивысшего уровня сосредоточения. Для фокусировки можно использовать что-нибудь яркое – перстень, стекло, луч солнца, но можно обойтись и без этого, хотя физические предметы помогают тем, кто недостаточно опытен.

– Значит, вы используете его для фокусировки? – повторил Синхил. – Это вы делали в церкви?

– Да, я работала с ним, но…

Она бросила на него хитрый взгляд, зная, что он уже готов задать вопрос, к которому она подводила его последние пять минут.

– Ваше Величество, вы хотите сами попробовать? Я думаю, что он не отзовется на человеческие излучения.

– Но я хочу попытаться, – взмолился Синхил.

Он попался на удочку, даже не заметив этого, Ивейн молча опустила кристалл в его ладонь, и Синхил сел в свое кресло с торжествующим огнем в глазах. Он взял кристалл, старательно подражая ей, и пристально уставился на него, всеми силами желая увидеть в нем свет. Но ничего не получилось.

Немного погодя он сжал в руке камень и взглянул на Ивейн.

Его тяжелое дыхание было слышно по всей комнате. Ивейн видела, что он страстно желает овладеть этим искусством.

– Покажите мне, как.

Его хриплый шепот прозвучал командой, и Ивейн кивнула. Она придвинула кресло поближе к Синхилу.

– Вы должны точно следовать моим указаниям, – предупредила она.

Ивейн коснулась его руки, привлекая внимание.

– Я не давала людям пользоваться кристаллом, но он не принесет вам вреда. Я говорила, что он обладает могуществом.

– Я буду делать то, что прикажете вы, – сказал Синхил. Глаза его блестели, взгляд был требовательным.

– Я хочу, чтобы вы смотрели в кристалл, – сказала Ивейн. Она заметила, что в камне вспыхивает и пропадает огонек.

– Смотрите в кристалл и полностью очистите свой разум. Пусть для вас все исчезнет на время, кроме моего голоса, который введет вас в мир камня и будет охранять. Сконцентрируйте в камне всю свою волю, и пусть мой голос будет вашим проводником. Представьте, что ваша внутренняя энергия струится с кончиков пальцев и заполняет всю кристаллическую решетку. Вы не должны видеть ничего, кроме огня в кристалле, не должны слышать ничего, кроме моего голоса, и вы сольетесь с ширалом в одно целое, войдете в него.

Она тихо говорила нараспев, и внимание Синхила полностью переключилось на кристалл, его дыхание стало глубоким и медленным, черты лица разгладились.

Ивейн очень осторожно, чтобы не нарушить хрупкий баланс, который только что сформировался, распространила свои чувства к нему и ощутила, что его сопротивление тает, сознание расправляется. Он входил в транс. Он уже вошел в транс. Ивейн закрыла глаза и медленно направилась к нему, осторожно обходя островки его сохранившегося сознания.

Она ощущала, как эти островки расступаются перед ней, как его защиты тают, растворяются.

Ивейн осторожно проникла в его разум и отключила некоторые блоки, оставила некоторые команды, ввела некоторые новые связи. Она стремилась сделать только то, что останется незамеченным Синхилом, когда он вернется в мир реальности.

Ивейн убедилась, что внешняя часть его разума находится в строгом порядке, впрочем, она об этом догадывалась и раньше: Синхил был на удивление цельной натурой. Но входить глубже Ивейн не решилась, так как транс был легким, и она не хотела лишиться доверия принца. Тем не менее семена были брошены, и они должны были дать плоды.

Ивейн знала, что в такое состояние его всегда можно вернуть, и тогда можно будет попытаться проникнуть поглубже.

Ивейн осторожно вышла, стирая все следы своего пребывания, и медленно открыла глаза.

Она увидела невидящие глаза Синхила, спокойное лицо, и вдруг взгляд ее упал на кристалл, зажатый между пальцами.

Он светился!

Слабо и прерывисто, но он светился!

Едва сдержавшись, чтобы тут же не вскочить и не вскрикнуть, она начала говорить тихо и нараспев, постепенно выводя его из транса, возвращая в сознание.

Ресницы Синхила затрепетали, руки слегка вздрогнули, когда он возвращался в реальность, свет в кристалле потускнел и умер, но все же Синхил успел заметить его и понять, что он сам сотворил его.

Синхил заморгал, вздохнул, затем осторожно положил кристалл на ручку кресла. Он не решился встретиться с ней глазами.

– Я действительно видел это, или мне показалось? – наконец спросил он.

Он не слышал ничего и не отрывал взгляда от камня.

– Да, Ваше Величество, вы действительно сделали это.

Тогда он с мольбой поднял на нее глаза.

– Я знаю, что не должен просить, но нельзя ли мне подержать камень у себя хоть недолго. Я должен повнимательнее познакомиться с ним.

– Что вы почувствовали? – спросила Ивейн. Она знала ответ на этот вопрос, но она знала, что он ждет этого вопроса.

– Я не знаю. Странную умиротворенность, как будто время остановилось.

Он повернул свои серые глаза к ней и продолжал:

– Можно, я возьму его? Пожалуйста!

– Хорошо. Но с одним условием. Вы не должны ничего делать с ним, если меня не будет рядом.

– Конечно.

– Дайте ваше королевское слово, – настаивала она. – Или лучше – слово монаха?

Он поднял кристалл, посмотрел на него с благоговением и, кивнув со вздохом облегчения, встал и положил камень в маленькую шкатулку. Синхил закутался в халат, потер глаза, зевнул и повернулся к ней.

– Я прошу прощения, но почему-то я чувствую себя очень уставшим. Мне кажется, что я должен отдохнуть.

– Да, работа с кристаллом требует много сил. – Она поднялась и взяла его под руку. – Позвольте, я помогу вам лечь.

* * *

Через полчаса Ивейн уже рассказывала Камберу, Райсу и Джорему о случившемся.

Лицо Камбера светилось гордостью за свою великолепную дочь. Когда она кончила свой рассказ, Джорем радостно хлопнул в ладоши, а Райс громко поцеловал ее. Камбер сел в кресло и налил всем вина.

– Мы выпьем за Ивейн, – сказал он, подавая всем бокалы. – Выпьем за то, что она сделала. Это еще никому из нас не удавалось. Она проникла сквозь защиты принца без всякой борьбы. Теперь нам все ясно. Мы можем войти в его разум и сделать то, что требуется, а он ничего знать не будет, пока не придет время. За Ивейн!

– За Ивейн! – повторили Райс и Джорем и выпили.

Они долго говорили в этот вечер, оценивая информацию, принесенную Ивейн, выдвигая различные предположения, строя планы.

На следующий день, когда Синхил закончил свои ежедневные занятия и пообедал, Ивейн опять пришла к нему. Он, видимо, ждал ее и, не теряя времени, сел с ней рядом, как только она заняла свое привычное место у камина.

– Я не трогал его со вчерашнего дня, – он взял камень в руку. – Когда я проснулся сегодня, сначала я рассердился на вас, что вы взяли с меня слово, но потом понял, что здесь замешаны какие-то могущественные силы, с которыми мне опасно иметь дело одному, и лучше идти к этому постепенно. Я вчера устал ужасно.

– Так всегда бывает, когда приобретаешь какие-то новые силы, даже среди нас, Дерини. – Она засмеялась. – Но утром-то вы встали отдохнувшим?

– Да, в своей постели. Я даже разделся. – Он смущенно опустил глаза. – Я даже не помню, как я там оказался.

– Когда я уходила, вы были очень утомлены, Ваше Величество. Я попросила отца Джорема прийти и помочь вам. Надеюсь, вы не очень гневаетесь на мое вмешательство?

– Конечно, нет.

Он опустил глаза и рассматривал свои руки в течение некоторого времени – очевидно, он получил некоторое облегчение после ее объяснения. Он снова взглянул на нее.

– Могу ли я попытаться еще раз? – спросил Синхил.

– Сядьте прямо и расслабьтесь. – Она улыбнулась, проведя кристаллом перед его глазами. – Когда я вложу кристалл в ваши руки, вы уснете.

Глаза его закрылись, дыхание стало глубоким, он погрузился в крепкий сон.

Вдохнув, она протянула руку и коснулась его лба, подчиняя его своему контролю. Затем Ивейн поднялась и впустила в комнату Камбера, который сел на ее место рядом со спящим принцем.

Она ощущала присутствие своего отца, и ей было очень спокойно от того, что он был рядом, когда она проникала в разум Синхила.

Она исследовала разум Синхила почти пятнадцать минут, Камбер был вместе с ней, он проник в разум Синхила, не вступая в прямой контакт. Наконец она вышла и покачала головой, чтобы избавиться от остаточных эффектов очень глубокого транса. Синхил спал, не подозревая о их присутствии.

Камбер улыбнулся, слегка коснулся губами лба своей дочери, и спокойно вышел из комнаты. Немного погодя Ивейн привела Синхила в то легкое состояние транса, которого Синхил достиг сам, без ее помощи, в первый раз.

Как и в первый раз, камень слабо светился. Она сделала несколько вдохов, чтобы успокоиться.

– Синхил, слушай меня, только мой голос, – сказала она тихо, – и слушай, что я скажу. Ты сейчас находишься далеко, но можешь слышать меня, и ты можешь делать, что я скажу. Ты можешь увидеть свечение кристалла? Ты можешь отвечать?

Губы Синхила дрогнули, и с них сорвалось едва слышное «да».

– Как только я коснусь твоей руки, открой глаза. Ты будешь оставаться далеко, ты будешь оставаться в контакте с кристаллом, но ты сможешь видеть и реагировать. Это реально, и ты можешь это сделать. Ты понял?

Он еле заметно кивнул.

– Хорошо.

Она коснулась его руки.

– Открой глаза и скажи, что ты видишь.

Он повиновался, его длинные ресницы медленно поднялись, глаза, похожие на озера расплавленного серебра, остановились на кристалле. Некоторое время не было никакой реакции на его спокойном лице, но затем на нем появилось подобие улыбки, и она поняла, что он видит.

– Он светится, – пробормотал он. Голос его был слабым и невыразительным, но все же в нем чувствовалось удивление.

– И это сделал я?!

– Да.

Она снова коснулась его руки.

– Пришло время возвращаться. Но помни, что ты видел. Приходи отдохнувшим и расслабленным. Ты все сделал хорошо.

Его ресницы затрепетали. Он выходил из транса. Свет в кристалле потускнел и погас. Но на этот раз, когда Синхил вернулся в реальный мир, на губах его играла улыбка. Он крепко сжал кристалл в руке, долго смотрел в огонь, как бы вновь переживая то, что видел, повернулся к Ивейн и улыбнулся.

Улыбка была счастливой, удовлетворенной. Ивейн впервые увидела такую улыбку на его лице.

– Вы все помните? – спросила она.

Он кивнул.

– Это было прекрасно. И это сделал я?

– Это сделали вы. – Она засмеялась. – Это, конечно, не означает, что вы уже можете входить в контакт с камнем без меня, но вы сделали большие успехи. Я думаю, вы теперь видите, что это не так уж сложно. О, Синхил, если вы будете помогать нам, то мы сделаем вас таким королем, какого еще не видел мир!

Он сразу отвернулся, и Ивейн поняла, почему он стал замкнутым, осторожным. Но тем не менее на сей раз его защиты были не так высоки и прочны, как раньше.

Она ушла, оставив его размышлять над тем, что он ощутил сегодня. Синхил долго сидел и смотрел на кристалл, но в контакт с ним он входить не собирался: ведь он же дал слово.

Теперь они работали с кристаллом почти ежедневно, пока Синхил не научился входить и выходить из транса без посторонней помощи. Затем она позволила ему использовать камень во время молитвы. Она не говорила ему, что он уже приобрел такой опыт, который позволит ему обходиться без камня. И теперь он уже не казался таким несчастным оттого, что ему пришлось отказаться от жизни монаха.

Но он все еще не хотел быть королем, и в интимные контакты с прелестной Меган он тоже старался не вступать, избегая их при любой возможности. Эта часть его династического долга была ему совсем не по душе.

Но его обучение проходило очень успешно, хотя он совсем не подозревал этого. Его работа с кристаллом была бесценна с точки зрения дисциплинирования его разума и раскрытия потенциалов энергии, свойственных ему от рождения.

* * *

Только к маю они были готовы. Прошли долгие недели споров, исследований и планирования. Они очень много спорили о том, сколько можно сказать Синхилу, когда сказать, какие силы пробудить у него, так как следовало выбирать менее опасные для него самого и для его непоколебимого мировоззрения.

Они выбрали день Рудемас для передачи могущества.

Ранним вечером, еще до ужина, в покои вошли Камбер, Ивейн и Райс.

Синхил сидел в кресле у камина, положив ноги на мягкую подушечку (видимо, он все же ценил некоторые стороны жизни королей), в руках он держал ширал. Он думал о нем, но в данный момент камень был только средством занять руки, а не сфокусировать сознание. Он был голоден и очень удивлен, что ему ничего не несут.

Стук в дверь, следовательно, не застал его врасплох, хотя он удивился, увидев на пороге трех человек, легким знаком он позволил им войти и указал на кресла перед камином.

– А я решил, что мне принесли ужин, – сказал Синхил, усаживаясь в свое кресло.

Наконец они все устроились. Ивейн села на свое обычное место слева от Синхила, Райс – на ручку его кресла, Камбер – слева от Ивейн.

Так как все молчали. Синхил смущенно склонил голову и заерзал в кресле.

– Что-нибудь случилось?

– Нет, все идет так, как и должно идти, Ваше Величество, – ответил Камбер. – Пришло время нам серьезно поговорить. Причем нужно, чтобы разговор был коротким.

– Почему коротким? Вечер только что начался, и у меня бездна времени.

– Нет, у вас будет работа, – спокойно ответил Камбер. – Именно об этом мы и пришли поговорить.

– Боюсь, я не понимаю, о чем вы говорите.

Синхил выпрямился и положил руки на подлокотники. Ему не понравилось вступление Камбера.

Он посмотрел на Ивейн, надеясь увидеть какой-нибудь намек на то, о чем идет речь.

Но рука протянулась к его лбу, и Синхил понял, что, если эта рука коснется его, он уснет. Синхил рванулся в сторону, пытаясь избежать этого, но было уже поздно.

– Спи.

Это было все, что он услышал.

Синхил почувствовал какую-то легкую вибрацию и головокружение. Эти ощущения были ему знакомы по работе с кристаллом. Он, словно сквозь туман, нащупал его в руке, но на этот раз не ощутил приятного чувства власти над кристаллом. Синхил закрыл глаза и обмяк в кресле. Он не мог бороться с тем, что обрушилось на него.

– Теперь слушай меня, – донесся издалека голос Ивейн. Это был единственный звук во всей Вселенной. – Ты не можешь сопротивляться нам физически. Можешь открыть глаза, но ты будешь повиноваться нам. Посмотри на меня, Синхил.

Он открыл глаза и посмотрел на нее, но очень вяло, замедленно. Повернув голову, он посмотрел на остальных и увидел, как Камбер поднялся, подошел к нему и, положив руки на подлокотники кресла, заглянул в его глаза. Синхил не мог уйти от этого взгляда.

– Откройся мне. Синхил, – сказал Камбер, мастер Дерини.

Синхил понял, чего они от него хотят, что намереваются сделать.

Он продолжал сопротивляться, напрягая все свои мысленные силы, но тщетно.

Они вели его в церковь по темным каменным коридорам, а он не мог ни бежать, ни кричать, ни вырваться из их рук.

Двери охранялись молчаливым рыцарем-михайлинцем. Келлен! Синхил узнал его сразу. Монах держал в руке обнаженный меч.

Когда они приблизились, Келлен нажал на странно сверкающую ручку двери, дверь распахнулась, и Келлен почтительно поклонился, когда они проходили мимо.

Дверь закрылась за ними, и Синхил долго оборачивался назад, чтобы бросить последний взгляд на эту дверь, отрезавшую ему путь к бегству.

Но он не мог бежать. Он шел туда, куда его направляли. И вот он уже стоял спокойно и не сопротивляясь в самом центре помещения, уже знакомого ему по венчанию. В свете лампад и двух высоких алтарных свечей он увидел Джорема, появившегося откуда-то из полутьмы и поднимающегося по алтарным ступенькам.

Священник встал на колени и долго стоял, погруженный в молитву. В полутьме видны были только его светлые волосы, сутана и шарф. Затем он встал, повернулся к Синхилу, и в руке у него вспыхнул факел. Священник передал факел сестре, а сам повернулся к алтарю и подсыпал ладана в дымившуюся кадильницу. Синхил не видел Камбера и Райса, но знал, что они где-то поблизости.

На расстоянии нескольких футов от Синхила, на полу, в медных подсвечниках стояли три новые свечи, Ивейн направилась с факелом к одной из них. Синхил вспомнил, что, когда шел сюда, прошел мимо четвертой свечи – значит, он сейчас стоит в центре квадрата, образованного этими свечами. Это повергло его в панику.

Он сказал себе, что причина для тревоги существует, и попытался вспомнить, почему это так пугает и тревожит его. Но разум отказывался помочь ему.

Ивейн зажгла свечу у алтаря и двинулась к следующей, прикрывая пламя факела рукой, чтобы его не задуло порывом ветра.

Вся атмосфера в церкви была пропитана присутствием Дерини, как будто здесь был кто-то шестой, невидимый и грозный, его холодный палец касался разума Синхила, и принц почувствовал, что он замерзает, что этот холод, давящий на него, испускают толстые каменные стены и пол.

Джорем поставил какой-то предмет, как показалось Синхилу, закрытую чашу, на пол у первой свечи и подал Камберу что-то завернутое в шелковый платок. Этот предмет был небольшой и хрупкий – Камбер осторожно держал его, и Синхил почувствовал, что не может отвести взгляда от этого предмета.

Ему показалось, что время остановилось, что он смотрит на мир чужими глазами.

Ивейн зажгла следующую свечу и пошла дальше мимо него.

– Опуститесь на колени, пожалуйста.

Это был голос Райса, и Синхил подчинился без всякого сопротивления.

Теперь он видел, что в руке Камбер держит большой рубин, размером с ноготь человека. Рубин был вделан в оправу из золотых когтей.

– Этот камень называется Глаз Цыгана, – послышался спокойный голос Райса, в то время как руки Целителя что-то делали с мочкой его правого уха. – Легенды говорят, что он упал со звезды в ночь рождения нашего Спасителя, и волхвы принесли его в дар младенцу. Правда это или нет, неизвестно, но семейство Мак-Рори владеет им уже двенадцать поколений. Мы придали этому камню некоторые свойства, которые будут полезны для вас сегодня вечером.

Райс передал Камберу что-то серебряное и взял у него из рук рубин. Алый огонь проплыл в сознании принца. Снова Синхил почувствовал руку Райса и понял, что тот проткнул ему мочку уха.

Синхил попытался представить, как будет выглядеть с серьгой.

– Ну вот, готово, – сказал Райс.

Он отстранился, с расстояния взглянув на свою работу, и коснулся плеча Синхила.

– Теперь можете подняться.

Синхил поднялся и отключился от всего на несколько секунд. Слабый музыкальный звук вернул его обратно, и он увидел, что Ивейн закончила круг, погасила факел, и теперь брат брызгает на нее святой водой и окуривает ладаном.

Когда он закончил, Ивейн поклонилась, и Синхил не мог понять, чему: Джорему, алтарю или свече у алтаря; девушка осталась впереди, спиной к нему, и склонила голову.

Джорем, раскачивая дымившуюся кадильницу, пошел по тому же кругу. Сладкий дым окутал все вокруг него, и Синхил услышал, что Джорем распевает двадцать третий псалом, Синхилу показалось, что он вдруг начал слабо светиться.

Затем Синхил, должно быть, потерял сознание на время. Очнувшись, он увидел Джорема, окуривавшего всех, кто стоял в круге: Камбера, стоявшего слева, Райса, стоявшего справа, и Ивейн, которая стояла на краю круга с непокрытой чашей в руках.

Синхил услышал звук – это Джорем поставил кадильницу на пол. Затем он прошел к Ивейн, взял из ее рук чашу, и Синхил весь напрягся, когда брат и сестра направились прямо к нему. Он боялся, сам не зная чего.

Чаша была наполовину наполнена вином. Странно, но он не мог припомнить эту чашу, хотя ему были хорошо известны все предметы для богослужения в этой церкви.

– Полагаю, вы заметили, что это не та чаша, которую мы обычно используем здесь во время службы, – сказал Джорем, очевидно, заметив его недоумение. – Для этого есть причины, которые вы поймете немного позже. Вино самое обыкновенное, церковное, но пока не освящено. Я говорю об этом, чтобы вы не подумали, что здесь вершится какое-то святотатство. Если бы мы этого хотели, то делали бы все это не здесь. Теперь можете задавать вопросы.

Немного подумав, он начал спрашивать, хотя уже понимал, что ответы на большинство своих вопросов он знает.

Слова Джорема разморозили язык Синхила. В его сознании теснились десятки вопросов.

– Что вы здесь только что делали?

– Это – охрана. Об этом вы узнаете в свое время. Это просто защита от вторжения извне, что могло бы помешать тому, что мы будем сегодня делать. Все, что находится внутри круга, защищено очень надежно.

– Есть опасность в том, что вы делаете?

– Опасность всегда есть, – тихо сказал Камбер. – Мы хотим уменьшить ее до минимума при помощи специально разработанной процедуры. Поверьте, если бы был хоть малейший риск для вас, ничего этого не было бы.

– Но что вы хотите сделать со мной? – спросил Синхил.

– Мы хотим дать тебе силы и средства, чтобы выстоять в борьбе с Имре.

– Но…

– Хватит, Синхил.

Камбер коснулся его руки, и Синхил снова онемел.

– Джорем, объясни принцу, чего мы ждем от него.

Джорем кивнул.

– В чаше находится вино, но оно скоро изменится. Конечно, не физически, хотя оно станет более горьким. Однако почему оно изменится, я не могу пока тебе объяснить. Это похоже на то, что происходит во время богослужения, хотя это вовсе не освящение вина, которое тебе известно. Оно…

Он замолчал и посмотрел на отца, который остановил его кивком головы.

– Это все не важно для вас, – спокойно заговорил Камбер. – Немного погодя Джорем попросит вас произнести несколько слов. Неважно, верите вы или нет этим словам, но вы должны их произнести, и все, что мы хотим сделать, будет сделано, так что ничего трудного нет.

– А после этих слов? – прошептал Синхил. Он знал, что должен повиноваться, независимо от того, какой получит ответ.

– После этого вы выпьете вино, – сказал Камбер. – Что должно случиться, то случится.

С этими словами Камбер подошел к Синхилу слева, а Джорем занял такую же позицию справа. Принц почувствовал, что Ивейн зашла сзади. Подол ее платья коснулся его ног. Райс с улыбкой, которая должна была подбодрить Синхила, повернулся к алтарю.

Несмотря на это, Синхил ужасно перепугался.

Он понял, что это начинается, а он не в силах уклониться, избежать этого. Глубоко вздохнув, он постарался успокоиться, попытался снять напряжение, которое сковывало его, и очень удивился, заметив, что у него получилось. Послышался какой-то шорох, затем голос Ивейн, прозвучавший в ледяном безмолвии, окружавшем их.