Текст книги "Камбер - еретик (Дерини - 3)"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

Голосование состоялось следующим утром, за каждого кандидата было подано не более трех голосов. Раздражения Хуберт не скрывал-он надеялся на большее. Однако ярость не поколебала отношения к нему. Повторная баллотировка лишь едва-едва приблизила к цели Хуберта: он получил пять голосов. У Дермота О'Бейрна-четыре, у Уллиэма-два, у Орисса, Эйлина МакГрегора, Юстаса и Кая-по одному. Чтобы стать примасом, требовалась поддержка десяти епископов.

Была сделана третья попытка, но положение не изменилось, а те, кто раньше отдал свои голоса за Эйлина, Юстаса и Кая, поддержали Орисса. Он этого, кажется, уже не хотел, но ничего не мог поделать. Результаты следующего голосования заставили Камбера покачать головой: за Хуберта снова пятеро, за Орисса и Дермота-по четыре, и два голоса за Уллиэма. Еще трижды баллотировка подтверждала эту расстановку сил.

Необходимо было что-то предпринять. Каждый день синода начинался с мессы, а каждое голосование вместе с речами и молитвами занимало почти полдня, а значит, в день могло состояться в лучшем случае два голосования. Рождественский пост близился к концу, а епископы с начала декабря так и не сдвинулись с места. Регенты нервничали. Хуберт все более раздражался. Ему стало ясно, что стать примасом будет нелегко.

На третьей неделе поста Уллиэма припугнули и заставили снять свою кандидатуру, но его голоса перешли к Дермоту и Ориссу. В течение шести длинных дней и двенадцати напрасных голосований за Хубертом, Дермотом и Ориссом оставалось по пять голосов.

В ночь накануне Рождества Камбер и Йорам молились в маленькой часовне в покоях, где Камбер жил еще канцлером. Энсель уже ушел спать в соседнюю комнату. В заключение ночных молитв отец и сын замкнулись в глубоком контакте. Легкий стук в наружную дверь прервал медитацию, и они удивленно посмотрели друг на друга.

– Мы кого-то ждем?-проворчал Камбер. Поднявшись и направляясь к двери, Йорам пожал плечами.

– Слишком поздно. Вечерняя месса давно окончилась. Камбер остался в часовне и вновь опустился на колени, но мысленно следовал за сыном. Йорам подошел к двери, проверил, кто за ней, и с удивлением обнаружил, что у двоих из пришедших есть защиты. Дверь распахнулась, и Йорам, а через него и Камбер, узнали четырех епископов-Найэллана, Кая, Дермота и Орисса. Уловив посланное ему удивление сына, Камбер распорядился впустить посетителей, затем на мгновение повернулся к маленькому алтарю, прочел короткую молитву, перекрестился и поднялся на ноги. Четверо вошли в гостиную и встали у камина.

– Добрый вечер, милорды,-тепло приветствовал их Камбер, подходя.-Йорам, принеси, пожалуйста, стулья для наших гостей. Господа, я боюсь, что удобства не ахти какие, но все наше гостеприимство в вашем распоряжении. Садитесь, пожалуйста.

Пока гости рассаживались по креслам и стульям, которые принес Йорам, Камбер попытался проникнуть в их сознания. От Найэллана и Кая он ничего не узнал, кроме легкой скрытой нерешительности Кая, во власти которой тот пребывал после своего удаления из Королевского совета. Орисс казался просто испуганным, но умело обуздывал свои страхи. Дермот выглядел покорным исполнителем чего-то. Камбер не мог понять, чего, и в присутствии Найэллана и Кая не решался читать глубже.

– Спасибо, Йорам,-сказал Камбер, усаживаясь на принесенный Йорамом сундук, так как остальные места были уже заняты.-итак. Чему обязан, милорды? Мне попросить Йорама уйти? Судя по позднему часу, у вас дело?

Орисс, который по возрасту и положению должен был быть предводителем, сцепил пальцы, собираясь с духом, но потом шумно вздохнул.

– Лучше вы, Найэллан. Я не могу. Вздохнув, епископ-дерини поднял бровь, посмотрел на Орисса, потом поджал губы и повернулся к Камберу.

– Думаю, отец Йорам может остаться,-он кивнул Йораму, стоявшему за спиной отца безмолвной серой тенью,– Скажите, Алистер, не можете ли вы выставить защиту этой комнаты без лишней суеты и не пугая наших коллег-людей?

Сердце Камбера оборвалось. Теперь он понял, зачем они пришли.

Не меняя выражения лица, Камбер глубоко вздохнул и закрыл глаза, мысленно касаясь всех рычагов, которые они с Йорамом и Энселем установили в день прибытия в этой комнате. Теперь, когда регенты используют дерини на службе, это было необходимо, хотя они все еще надеялись, что нужды в этом не будет. Защиты успокаивали и поддерживали его, невидимые снаружи (он не хотел, чтобы о них знали), но достаточно сильные, чтобы отметить любое вмешательство. Когда он открыл глаза, Найэллан одобрительно кивнул. Кай тоже оценил защиты. Двое других смотрели на него со смесью любопытства и страха от того, как стремительно Алистер проделал все, что требовалось.

– Это пойдет?-осведомился Камбер. Найэллан еще раз кивнул.

– Прекрасно сделано. Я боялся, что вы не приготовились заранее. О вас говорят, что вы не часто пользуетесь своими способностями.

– Много лет назад я убедился, что этого не стоит афишировать,-ответил Камбер.-Это не мой стиль. Существует свое место и время для тех даров, что мы получили.– Он перевел свой холодный взгляд Алистера с Кая на Орисса и Дермота.-Но, по-моему, в столь поздний час вы пришли сюда не затем, чтобы обсуждать меня, по крайней мере, не мои способности дерини.

– Вы верно подумали.

Сидевший в одном из кресел Найэллан сложил руки и постучал указательными пальцами по губам. Его серо-стальные глаза прекрасно сочетались с серо-стальными волосами, бородой и усами.

– Алистер, в обмен на некоторые обещания Дермот и Роберт согласны снять свои кандидатуры и на завтрашнем голосовании подать свои голоса за вас.

ГЛАВА 23

И будут они насмехаться над королем и презирать принцев.

Габаккук 1:16

Даже зная заранее, что скажет Найэллан, Камбер не мог справиться с мгновенным недомоганием, когда прозвучали эти слова. Он знал, как обескуражен Йорам, но не позволил себе показать собственное удивление.

– Domine, non sum dignus,-удалось пробормотать ему, опустив глаза.

– Вздор!-произнес Дермот.-Вы не менее достойны, чем каждый из нас.-Он показал на себя и Орисса.-И куда достойнее такой свиньи, как Хуберт МакИннис, которого регенты стараются протолкнуть.

– Он прав,-сказал Найэллан, а Орисс и Кай согласно кивнули.

Качая головой, Камбер полуобернулся к камину, уперевшись рукой в подбородок и одновременно стараясь успокоить сына.

Он этого не хотел еще сильнее, чем становиться Алистером или святым. Конечно, теоретически открывался доступ к очень сильной позиции. Участие в Регентском совете, причем теперь по неоспоримому праву позволит направлять действия юного короля и его братьев. Видит Бог, им это действительно нужно. С лихвой будет возмещено все, что они потеряли со смертью Дэвина и Джеффрэя.

Но разум подсказывал: регенты никогда в жизни не примут такого архиепископа и примаса. Они прекрасно знали его политику, его происхождение и родословную или по крайней мере родословную Алистера Каллена. Если его предпочтут Хуберту, то регенты обставят дело как очередной деринийский вызов, несмотря на то, что только три из десяти голосов, отданных Алистеру Каллену, будут голосами дерини.

– Думаю, вы понимаете, о чем просите,-вздохнув, наконец произнес он.-Регенты хотят избрания Хуберта. А вы, Кай, лучше других должны знать, как они относятся ко мне. Однажды они уже выкинули меня из Регентского совета.

– Потому что они могли,-ответил Кай раздраженно.– На этот раз им не удастся. Архиепископ Валоретский входит в состав Регентского и Королевского совета по праву, которого никто не может оспорить. Это преимущество сохранялось за архиепископами Валоретскими со времен короля Авгарина. А что касается выборов, то король (или Совет регентов, как в данном случае) может только давать рекомендации синоду. Мы не обязаны следовать рекомендациям. Кроме того, я буду рад увидеть, как они подавятся своей гордостью и примут еще одного примаса-дерини.

Остальные согласно закивали, и Камбер улыбнулся и покачал головой.

– Возмездие, Кай? Это не подобает вам. Кроме того, мне кажется, вы недооцениваете Хуберта. Он ни за что не станет подчиняться примасу-дерини, особенно такому дерини.

Дермот тихо и загадочно рассмеялся.

– В таком случае вы воспользуетесь своим правом и отстраните его. Я, например, достаточно насмотрелся на этого самодовольного лицемера.

– Я тоже,-согласился Орисс.-Кроме того,-добавил он более деловито,-вы единственный кандидат, на которого согласны мы все. Некоторые из тех, кто поддержал меня, не поддержат Дермота, а кто-то из тех, кто поддержал его, не поддержит меня. Раз за Хубертом стабильно пять голосов, ясно, что кто-то из нас должен изменить свое решение, и кто бы ни вознамерился одолеть Хуберта, он победит только при твердой поддержке всех остальных.

– Вот теперь все вырисовывается.-Камбер снова улыбнулся.-Я ваш единственный компромисс. Скажите, пожалуйста, почему вы решили, что остальные примут меня, если не приняли вас? Я дерини, а следовательно, по определению Хуберта, моя духовность находится под сомнением.

– Вы Алистер Каллен, которому выпало на долю быть дерини,-ответил Дермот,-Мы знаем вас, Алистер, знаем, что вы никогда не станете злоупотреблять своим влиянием.

Мы знаем, что вам можно доверить честь церкви и ее людей. То, что вы дерини, не имеет для нас никакого значения.

– Но с регентами потом забот не оберешься,-сомневался Камбер.-Нам известно, каково отношение Хуберта к окружающим, а его отношение к дерини и Вовсе не нуждается в комментариях. Герцог Эван вполне цивилизованный и даже достойный уважения человек, по-моему, поведение его не будет слишком буйным. Но с Мердоком совсем другое дело. Таммарона хватит апоплексический удар. А Рун... Господи, я даже не хочу думать, что может учинить Рун.

– Они ничего не смогут сделать,-ответил Кай.-И если они откажутся принять вас, то вы можете отстранить их от церкви!

– Отлучить от церкви? За их политические взгляды? Вот это да,-произнес Камбер.-А ведь Дермот только что уверял, что я никогда не буду злоупотреблять своим могуществом. Подозреваю, тогда он имел в виду мое могущество дерини, но отнес это и к власти архипастыря.

Кай пожал плечами.

– Ладно, вы не станете отлучать их от церкви. И все равно у них не будет выбора, принимать вас или нет. Точно так же, как это было с Джеффрэем.

– А что если его постигнет участь Джеффрэя?-спросил Йорам, впервые решивший вмешаться.-Прошу меня извинить, милорды, но не приходило ли вам в голову, что смерть архиепископа Джеффрэя была инсценирована регентами?

– Довольно, Йорам,-остановил его Камбер, стараясь успокоить сына движением руки.-И все-таки он прав, господа,-обратился он к остальным.-С ночи смерти короля Синила все мы знали, что пока Джеффрэй останется при дворе, он будет в постоянной опасности. Если вам хочется поскорее покончить с выборами, то, возможно, удастся найти более подходящую кандидатуру. Как насчет Уллиэма? У него есть твердые сторонники.

– Отдавшие за него только два голоса,-подхватил Найэллан.-Алистер, вам не удастся вывернуться. То же самое вы пытались проделать, когда вас выбирали в епископы. Боюсь, придется смириться с неизбежным. Что скажете на это?

Камбер сразу ничего не мог ответить. Положив голову на сцепленные руки, он, снова и снова взвешивал аргументы и искал логические Просчеты. Думать мешали защиты Найэллана и Кая, слишком близкие к его собственным, и сомнения Йорама.

Он резко поднялся на ноги и вернулся в часовню, где опустился на колени, спрятал лицо в ладонях и постарался сосредоточиться. Поднял взгляд на маленького вырезанного в стене Христа, призывая мир и покой в свою душу.

Стать архиепископом Валоретским и примасом всего Гвинедда, видит Бог, он никогда не хотел этого! Конечно, он никогда не хотел сделаться святым или Алистером Калленом.

До сих пор ему не удалось отыскать ни одного отсутствующего звена в их логической цепочке. Они, правда, не знали всех фактов, а он не решался рассказать. Но сомнений не оставалось: он единственный, кто может набрать необходимые десять из пятнадцати голосов. Но быть избранным и стать главой церкви было совсем не одним и тем же. Йорам затронул действительно важную проблему. Что если регенты обагрили руки в крови Джеффрэя?

Камбер снова прижал руки ко лбу, пытаясь разобраться в обстоятельствах убийства архиепископа. Смерть Джеффрэя могла иметь связь с действиями регентов, а могла и не иметь. Однако нынешним правителям это было очень удобно. Большую часть года Джеффрэй был для них колючкой в боку.

А теперь заменить его еще одним дерини, который к тому же был прежде канцлером...

По закону, если епископы проголосуют, регенты ничего не властны изменить. Но кто мог поручиться, что регенты последуют букве закона? Ведь законы нарушались и прежде.

Камбер тяжело вздохнул и покачал головой. Найэллан и остальные ждали его ответа. Спросив свой разум и душу, он понял, что для отказа у него не находилось веских причин. Факт оставался фактом, никто другой не сможет победить на выборах. Камбер станет претендентом, Алистер Каллен займет трон примаса Гвинедда, а Камберу придется вновь испытывать судьбу.

Поднявшись, он перекрестил себя отяжелевшей рукой, повернулся и шагнул к ним. Епископы встали, и, увидев утвердительный кивок, все четверо опустились на колени и поцеловали его руку.

После недолгого обсуждения деталей епископы ушли. Только тогда Камбер отважился взглянуть на Йорама. Глаза его сына выдавали страсти, бушевавшие внутри.

– Я знаю, ты не одобряешь моего решения,-произнес Камбер.

– Чем сегодняшняя ночь отличается от остальных?– спросил Йорам.-Ты сделал свой выбор. Очевидно, на то у тебя есть веские причины, даже если они сведут тебя в могилу.

Камбер вздохнул.

– Да, возможно, ты прав. Но что еще оставалось делать? Это продолжается, Йорам, не так ли? Сначала одна ложь, потом другая, и так до тех пор, пока мы уже не в силах избегнуть своей участи.-Он пожал плечами.-Что ж, новый день расскажет о многом. Может быть, кто-то решит, что не хочет голосовать за архиепископа-дерини. Это утешит, не так ли?

Йорам не мог удержать горделивой улыбки.

– Тебя, может, и так, но не Гвинедд. С совершенной объективностью...

– А ты, разумеется, объективен,-с улыбкой прервал Камбер.

– С совершенной объективностью,-повторил Йорам, отвечая улыбкой на улыбку Камбера,-ты действительно самый подходящий. Остается только надеяться, что у тебя достанет времени исполнить свой долг.

– Хотелось бы,-Камбер опустил глаза, потом посмотрел на Йорама более серьезно.-Я был бы рад, если бы Рис был здесь. Не хочу разлучать его с Эвайн на Рождество, особенно когда у них скоро должен родиться ребенок, но я уже не так молод, каким привык себя сознавать. Даже если все пройдет удачно (а мы знаем, как нечасто это бывает), следующие несколько дней обещают быть жаркими. Когда рядом Рис, мне как-то спокойнее.

Йорам кивнул.

– Думаю, они с Эвайн согласятся. Кверон останется в доме на случай, если понадобится помощь. Мне привезти Риса?

– Нет, разбуди Энселя и пошли его с поручением. Еще одна причина, почему я хочу видеть Риса здесь,-это то, что Энселю будет лучше там. Он может помогать Кверону приглядывать за Эвайн. Отведи его к Порталу в соборе. Если вас увидят, можно сказать, что вы идете, на молитву.

Йорам взял свой плащ михайлинца и накинул на плечи.

– Когда ты хочешь видеть Риса здесь?

– Пусть Энсель велит ему ехать на лошади,-ответил Камбер.-Не хочу афишировать наше деринийское происхождение использованием Порталов. Даже если ему еще несколько часов поспать, он будет здесь до полудня. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь здесь стал скучать по Энселю. Они слишком заняты наблюдением за мной.

– По-моему, ты прав,-сказал Йорам, взявшись за дверную ручку комнаты Энселя.

Камбер благодарно посмотрел на сына, и Йорам вышел. Еще несколько секунд Камбер стоял и смотрел на закрывшуюся дверь, потом опустился в кресло у камина. Он долго любовался игрой пламени, и ко времени возвращения Йорама успел отчасти примириться со сложившимся положением дел.

* * *

На следующее утро епископы собрались по третьему колоколу-в тот час, когда Святой Дух сошел к апостолам в Троицын день. После мессы и уже привычных молитв о согласии было проведено голосование, как делалось изо дня в день в течение почти месяца. В круглой комнате присутствовали только пятнадцать епископов. Через цветные стекла над их головами тускло светило декабрьское солнце. От выложенного плитками пола тянуло холодом, а мороз в сердце Камбера был еще сильнее.

В тишине каждый прелат подошел к серебряной чаше на алтаре и опустил свой сложенный бюллетень. После этого Зефрам Лордаский и Найэллан, которые считали голоса на этот раз, достали все листки. Когда имя Алистера Каллена было упомянуто в первый раз, реакция Хуберта была вполне ожидаемой.

– Один голос за Хуберта МакИнниса,– продолжил Зефрам, готовый к скучной процедуре.

Найэллан достал из чаши следующий бюллетень и ровным голосом огласил:

– Один голос за Хуберта МакИнниса.

– Один голос за... Алистера Каллена!-едва удалось выговорить Зефраму, уронившему из рук следующий бюллетень, оторопело оглянувшись на Хуберта.

Хуберт приподнялся и, открыв рот, смотрел, как Найэллан достает из чаши листок и разворачивает его уверенной рукой.

– Еще один голос за Алистера Каллена,-кивнув, произнес Найэллан с совершенно непроницаемым лицом.

– Это невозможно,-забормотал Хуберт, застывший в положении "полусидя-полустоя", когда Зефрам в третий раз прочел:

– Алистер Каллен.

Найэллан взглянул на бюллетень, который вынул и развернул Зефрам, и на имя, занесенное на лист.

– Хуберт МакИннис.

Когда он положил листок в первую кучку, Хуберт едва заметно кивнул и присел на краешек кресла.

– Хуберт МакИннис,-прочитал Зефрам.

– Хуберт МакИннис,-повторил Найэллан. А потом:

– Алистер Каллен... Алистер Каллен... Алистер Каллен,.. И так до тех пор, пока чаша не опустела. Все бюллетени лежали двумя стопками, причем у Хуберта было явно меньше.

– За Хуберта МакИнниса-пять голосов,-мягко произнес Найэллан, еще раз пересчитывая.-За Алистера Каллена...-Он перебрал бюллетени, потом еще раз, и все, находившиеся в комнате, считали вместе с ним.

– Десять голосов за Алистера Каллена, епископа Грекотского,-наконец произнес Найэллан, поднимая глаза и обводя взглядом присутствующих.-Святой Дух помог нам. Возблагодарим Бога, мы избрали нового примаса Гвинедда!

– Не может быть!

Возглас Хуберта потонул в голосах восьми других, приветствовавших заявление Найэллана. Когда архиепископ Орисс поднялся и сошел с помоста, чтобы первым преклонить колени перед Камбером и поцеловать его руку, остальные, отдавшие свои голоса за Камбера, тоже поднялись и присоединились к Ориссу, чтобы выразить свою преданность примасу.

Они закончили и встали по обе стороны нового архиепископа, а Хуберт не покинул своего места. Зефрам и трое новоизбранных епископов присоединились к нему и теперь нервно переминались с ноги на ногу. На их лицах менялись оттенки неуверенности, беспомощности, разочарования.

Камбер медленно опустил руки на то, что было отныне его троном примаса, направив свой ледяной взгляд на поверженного соперника.

– Епископ МакИннис, поверьте, я не стремился к этому сану,-примирительно сказал он.-Много недель прошло впустую. Прошлой ночью четверо наших братьев, включая и двух ваших бывших конкурентов, нанесли мне визит. Они сказали, что я единственный, кто может сплотить наше братство, и ради королевства и благосостояния нашей матери церкви просили меня принять их поддержку. Я не хотел соглашаться, зная ваше отношение ко мне и волю Его Величества, но в противном случае дело не сдвинулось бы с мертвой точки. В конце концов я согласился принять их предложение, если Господь не пошлет другого решения. Очевидно, он не счел это нужным, и теперь я ваш законно избранный архиепископ и примас. Если вы не можете смириться со мной как с личностью, не отрицайте по крайней мере мое положение.

– Ни за что!-закричал Хуберт, вскочив на ноги и глядя на Камбера и тех, кто поддержал его.-Вы не подчинились воле короля! Король и его регенты выбрали меня преемником Джеффрэя, и вы знали это. Вашей обязанностью, обязанностью вас всех было поддержать желание короля! Мы пятеро выполнили свой долг. А теперь мы удаляемся, чтобы сообщить о вашем выборе!

С этими словами Хуберт, злобно расталкивая своих сторонников, выбежал из комнаты, четверка неуверенно последовала за ним.

Найэллан повернулся к Камберу и почтительно поклонился.

– Итак, милорд архиепископ,-произнес епископ Дасский, в первый раз обращаясь к Камберу официально,-по-моему, наиболее мудрым решением в сложившихся обстоятельствах было бы не откладывать церемонии восшествия на престол, Вы согласны, братья?

Остальные закивали и согласно забормотали, хотя многих нервировали угрозы Хуберта. Найэллан обернулся к Камберу и вопросительно поднял бровь.

– Алистер?

– Согласен.

– В таком случае,-сказал Найэллан.-Сегодня канун Рождества. Я бы советовал провести церемонию завтра утром, собрав как можно больше свидетелей. Нельзя давать регентам время для размышлений. В собор набьется полно народу на рождественскую мессу, когда все услышат об избрании Алистера Каллена новым архиепископом, придет еще больше.

Камбер позволил себе слегка улыбнуться.

– Благодарю за уверенность в моей популярности. Однако следует отметить, что открытие собора повлечет ответные действия регентов, у которых все-таки будет время подумать и которые не обрадуются, узнав о моем избрании. Нелегко будет и удержать контроль над огромной толпой.

– Так же, как выступить против вас и остаться незамеченным,-произнес Дермот.-Даже регенты дважды подумают, прежде чем предпримут попытку воспрепятствовать вашему возведению на престол примаса при таком стечении народа.

Замечание Дермота было встречено одобрительным шепотом и кивками, и он продолжил.

– Нам следует принять меры предосторожности. Если бы я оказался на вашем месте, то вызвал бы графа Джебедия Алкарского и поручил ему охрану дома. По-моему, вы должны вызвать его в Валорет как можно скорее, если, конечно, знаете, где его найти. Мне кажется, никто другой не обеспечит вашу безопасность лучше и надежнее.

– Согласен с вами,-ответил Камбер. Он обвел взглядом остальных и обратился к Дескантору.-Кай, обычно я не прошу епископов быть моими посыльными, но не сообщите ли моему секретарю о случившемся и попросите его связаться с Джебедия? Он знает, как.

Он не собирался открывать секреты деринийской связи, все и так знали, что секретарем Алистера Каллена был сын Камбера Кулдского. Более того, он просил епископа-дерини передать послание. Его слова вызвали сначала улыбку, а потом тихий одобрительный смех Найэллана. Камбер обвел всех взглядом Алистера Каллена, но необычно мягким, и задержался на Найэллане.

– По-моему, я не должен был делать этого, не так ли? Что ж, господа, вы знали, что выбираете дерини.

– Знали, ваша милость,-ответил Дермот с действительно теплой улыбкой.-Если хотите, я пойду и передам Йораму, хотя он, возможно, уже знает.

– Спасибо,-Камбер вздохнул.-А теперь, Роберт как единственный среди нас, кто был рукоположен в архиепископы, расскажите, что будет. Нам лучше заранее распределить роли в завтрашней церемонии.

Роберт Орисс поклонился и сел на указанный Камбером стул, остальные придвинулись ближе.

* * *

Остальные регенты восприняли новость об избрании Алистера Каллена еще агрессивней, чем Хуберт. Рун, чьих ответных действий больше всего опасался Камбер, все еще был на учениях на Лендорском нагорье, испытать его ярость только предстояло. Однако Мердок и Таммарон с лихвой восполнили отсутствие Руна. Только Эван принял новость с известным достоинством и выдержкой, хотя и был недоволен.

Перед прибытием Хуберта три регента и юный король в большом зале принимали прошения. Разумеется, присутствие Элроя было более формальностью, чем необходимостью. Дела решали регенты, а Элрой лишь безусловно подтверждал. Но присутствие короля было важно для создания образа правителя. Он был Халдейном, потомком великих королей династии Халдейнов. Просители должны знать, что встретят короля в замке и будут выслушаны. Значит, королевство находится в надежных руках.

Истинные же правители страны были тут же. Мердок и Эван важно восседали за украшенным богатой резьбой столом справа от Элроя, нарочито многозначительные в своих коронах и отделанных мехом одеждах. Таммарон в оплечье канцлера из золотых букв "X" стоял слева от трона. Далее, по левую руку Элроя, уже не на возвышении, находился второй стол, за которым писцы с выстриженными тонзурами склонялись над кипами пергаментных свитков и бумаг. Трое герольдов, одетых в ливреи, поддерживали порядок среди толпящихся просителей, ожидавших своей очереди.

Петиция, разбиравшаяся в тот момент, была самой заурядной, той, с которыми было принято ходить к королю на рождество; за утро было выслушано уже около полудюжины подобных прошений. Голос герольда, зачитывавшего петицию, звучал нудно. Король и регенты слушали жалобу Гильберта, серебряных дел мастера, на своего соседа Дикона Томпсона, пекаря, чей сын, не послушав наказов родителей, отважился ухаживать за дочерью Джильберта. Положение девушки, сложившей руки на округлившемся животе, было очевидно. Дело было самое рядовое. И решением короля молодые люди были обязаны пожениться.

В дальнем углу залы, у окна, выходящего на запорошенный снегом замковый двор и старую башню за ним, сидел принц Джаван со своим Целителем, они внимательно слушали все, хотя с виду казались равнодушными к делам. Тавис будто дремал, сидя на скамье у стены. Внимание Джавана было поглощено красным кожаным недоуздком, который он мастерил.

Однако и он, и Тавис использовали эти занятия, чтобы скрыть истинные намерения,-регентам не нравилось присутствие Джавана и Риса Майкла на судах или заседаниях Совета, если это не диктовалось необходимостью. Они считали, что незнание лучше всего может держать вспыльчивых принцев поодаль до тех пор, пока они не понадобятся.

Чтобы разгадать такую тактику, Тавису и Джавану не понадобилось много времени, еще меньше времени ушло на то, чтобы научиться бороться с политикой регентов. Поняв их игру, они не стали высказывать протестов. Они стали искать внешне невинные причины, чтобы быть там, где происходило нечто важное, и обиняками давали понять окружающим и особенно тем, кто этого с нетерпением ожидал, как Джавана беспокоит его нога, и то, что принц недалек и простоват. Джавану это было не по вкусу, но в конце концов они с Тависом решили, что лучше способа не обращать на себя внимание регентов и продолжать набираться ума просто не придумать.

Поэтому они с Тависом по утрам, а порой на целый день уединялись в оконном алькове главного зала, наслаждались неярким светом зимнего солнца и выжидали, когда начнется что-нибудь интересное. Акустика в алькове была прекрасной, и тому, кто собирался просто слушать, а не смотреть, можно было не высовываться на обозрение всего двора.

Теперь Джаван и Тавис, как обычно, расположились у окна, нарочито безразличные к тому, что происходило в противоположном конце зала. Тавис оставался недвижим. Джаван как раз приладил последний из нескольких тонких серебряных дисков к недоуздку. В этот момент двери распахнулись, и в зал влетел Хуберт, сопровождаемый епископом Альфредом и тремя другими прелатами, чьи лица Джавану были знакомы, но по именам он их не знал. Джаван глазами показал Тавису на маленькую процессию, торопливо пересекавшую зал, не глядя по сторонам.

– Посмотри, здесь епископы,-шепнул Джаван, придвигаясь поближе к Тавису, чтобы иметь возможность подольше видеть их, прежде чем вошедшие скрылись за выступом стены.-Как по-твоему, они наконец выбрали архиепископа?

– Если так, то это явно не Хуберт,-ответил Тавис, непроизвольно углубляясь в сознание епископа, в надежде прочесть кое-что.-О, Боже, да он зол. Я не стану уходить еще глубже, вдруг шпионы регентов наблюдают, но не желал бы, чтобы его гнев был направлен против меня.

Когда Хуберт и его спутники скрылись из вида, Джаван пересел ближе к выходу из алькова и осторожно выглянул. По крайней мере несколько минут людям в зале будет не до них. Если подглядывать осторожно, его наверняка не заметят.

– Ваше Величество,-Хуберт махнул головой Элрою, его спутники тоже кивнули.-Прошу меня простить за вторжение, но я должен переговорить с остальными регентами.

Свита Хуберта осталась стоять на месте. Епископ знаком подозвал Таммарона, а сам перешел к Мердоку и Эвану.

Несмотря на хорошую акустику, ни Джаван, ни Тавис не могли разобрать слов Хуберта, но Джаван видел, как он тряс головой, лицо Таммарона багровело, а Мердок почти зарычал:

– Они что?

Последовало бессвязное бормотание, потом Таммарон вернулся к Элрою и зашептал на ухо. От слов Таммарона у Элроя открылся рот, но затем он кивнул и снова сжал свой скипетр, обращаясь к просителям, все это время ожидавшим очереди и заинтересовавшимся происходящим.

– Господа, мы просим извинить нас, только что возникло обстоятельство, требующее нашего немедленного совещания с регентами. Если вы, уходя, оставите свои имена герольду, мы постараемся рассмотреть ваши петиции на следующий день после Рождества в должном порядке.

С этими словами король встал, а герольды стали подталкивать людей к выходу. Джаван быстро спрятал голову обратно в альков и широко раскрытыми глазами посмотрел на Тависа. Мимо их тайника уходили просители.

– Ты знаешь, что...

– Tсc,-Тавис прижал палец к губам и на мгновение закрыл глаза.-Да, по-моему, именно это я и слышал, но я хотел убедиться.-Он открыл глаза и посмотрел на Джавана.-Остальные епископы избрали Алистера Каллена архиепископом Валоретским.

Джаван сложил губы так, словно собирался присвистнуть. Теперь посторонние ушли, и они услышали, как Мердок и Эван вылезли из-за стола, и ноющий голос Мердока заговорил что-то насчет того, чего он не потерпит.

– Так давайте что-нибудь сделаем,-отвечал Хуберт.– Давайте вызовем Ориэля и пошлем его за Руном...

– Не будем говорить об этом здесь,-раздался отрезвляющий голос Таммарона в гулкой тишине, пустого зала.-Охранник, сходи за лордом Ориэлем. Ваше Величество, думаю, вам лучше вернуться в свои апартаменты. Это дело для взрослых.

Они услышали, что Элрой соглашается (неохотно, судя по интонации), а потом звук легких шагов. После этого затихли и голоса регентов, также покинувших зал. Когда Джаван снова решился выглянуть из-за угла своей ниши, в комнате были только писцы и два герольда.

Заинтригованный, принц повернулся к Тавису и произнес, испугавшись звука собственного голоса:

– Как по-твоему, что они собираются делать?