Текст книги "Ложа рыси"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

Соавторы: Дебора Харрис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

– А, вот и вы, – сказала она, неодобрительно подняв бровь, но и слегка улыбаясь. – Кто вам сказал, что можно выписаться из больницы без санкции лечащего врача? Кто вы, по-вашему, врач или что?

Он улыбнулся и, сунув левую руку в карман халата, ответил ей таким же взглядом.

– Простите. Произошло кое-что срочное. Поскольку я все-таки врач и поскольку на праздники ко мне приехала мать, которая тоже врач, это не показалось неблагоразумным. И, как видите, я следую предписаниям врача. – Он приподнял правую руку на перевязи. – А еще я последние несколько дней сплю дольше обычного – вот почему я еще не брился. И когда вы подъехали к моему дому, я как раз собирался вздремнуть. Клянусь Богом! – Он поднял левую руку в подтверждение своей клятвы.

– Хм! – Она окинула его критическим взглядом, потом кивнула.

– Ну что ж, похоже, у вас все неплохо, – признала она. – хотя могли бы задержаться и подольше. Отличный способ увернуться от приглашения леди на обед.

– О, я не собираюсь отказываться от свидания. – Адам жестом пригласил ее сесть. – Можно попросить Хэмфри принести чай или кофе? Для выпивки еще рановато… если вы не намерены остаться на ленч.

Она улыбнулась и села, сняв пальто.

– Я бы с удовольствием, но, боюсь, должна вернуться в больницу. Мне надо было на несколько часов сбежать от предрождественских психов в травматологии, вот и решила прокатиться и посмотреть, как у вас дела. Чаю было бы отлично. В такую погоду в «моргане» не слишком уютно.

Улыбаясь, Адам подошел к стоящему на столе телефону и позвонил на кухню.

– Хэмфри, чай на двоих, пожалуйста, – сказал он, когда дворецкий взял трубку. Потом положил трубку и сел напротив нее.

– Вам нравится ваш «морган»? – спросил он. – Я сам всегда любил их. В университете я ездил на «Плюс Восемь».

– Вы?

– О да, боюсь, он был немного потрепан, как частенько бывает с машинами студентов, но то, чего ему не хватало в комфорте, он более чем компенсировал своеобразием.

Она усмехнулась.

– В «Дороге и проселке» сказано, что нужда – это «морган» под дождем. Они даже не говорят о «моргане» под снегом. В нем холодно, сквозит, он едет, как телега угольщика… но мне он нравится. Но я серьезно подумываю о том, чтобы купить для зимы что-то другое, отставив этого упрямца до весны. – Она искоса посмотрела на него. – На чем вы ездите, когда не разбиваете «рейнджроверы»?

– О, у меня в конюшне есть несколько старых драндулетов. – Он хитро улыбнулся. – Я бы показал вам, но обут не для прогулок. – Он поднял ногу в тапочке. – Загляните снова, когда я поправлюсь.

– Это вариант на тему «Пойдемте посмотрим гравюры»? – ответила она, устремляя на него прямой взгляд.

Он неожиданно для себя рассмеялся. У нее было хорошее, твердое лицо, скорее цветуще привлекательное, чем классически прекрасное, и такую прямоту он редко замечал у знакомых женщин. От ответа его избавил сдержанный стук в дверь, следом за которым появился Хэмфри с чаем на подносе.

Он не был уверен, входит ли обращение с серебряной чайной посудой в стандартное обучение калифорнийских врачей, хотел дать Хэмфри знак разлить чай, но Ксимена грациозно приблизилась к столу из розового дерева, всем своим видом показывая, что точно знает, что делает.

– Люблю, когда антикварными вещами по-настоящему пользуются, – сказала она, придвигая ближе севрские чашки и блюдца. – Молока и сахару?

– Пожалуйста. Два кусочка.

– Мужчина говорит два – и два для дамы. Вы, конечно, понимаете, что мы оба превращаемся в диабетиков. – Наливая чай, она смотрела на обводы чайника. – Да, прекрасная работа. Полагаю, Регентство или вскоре после него, возможно, самое начало викторианской эпохи. Хотя в нем есть что-то отдаленно шотландское.

Он благодарно кивнул, когда она подала ему чашку с блюдцем. У нее верный глаз, под стать юмору и явному уму… да и все прочее очень неплохо.

– Георг IV, 1817, – сказал он. – Его сделали для свадебного подарка прапрабабушке. Это ее герб выгравирован рядом с гербом Синклеров. – Он указал на щиты, когда она подняла сливочник, чтобы посмотреть поближе. – Где вы научились обращаться с серебряной чайной посудой?

– У бабушки-австрийки, – сказала она, поставив сливочник на поднос. – Не все янки варвары, знаете ли.

– Моей матушке ваши слова доставили бы удовольствие, – хмыкнул он. – Она американка и истинная янки – из хорошей семьи из Новой Англии. Тоже психиатр, кстати говоря.

– Да, вы говорили, что она врач. Она практикует здесь?

– Нет-нет, просто приехала на праздники. После смерти отца она вернулась в Штаты. У нее клиника в Нью-Гемпшире. Я немного учился в Штатах.

– Правда? Где?

За чаем разговор шел в основном о медицинском образовании, но Адама все больше интриговала прямодушная доктор Ксимена Локхарт. Когда через час она посмотрела на часы и объявила, что ей пора ехать, он был неподдельно огорчен, хотя боль в теле говорила ему, что пора отдохнуть.

– Это действительно было чудесно, доктор Синклер, приятная передышка от хаоса, в который превращается травматология в это время года.

– Тогда вам придется приехать снова, – сказал он, вставая. – И зовите меня Адам… пожалуйста.

Она насмешливо посмотрела на него, потом улыбнулась.

– С удовольствием – по обоим пунктам, – сказала она напрямик. – И хотя вы удрали от меня в самоволку, я с удовольствием останусь вашим лечащим врачом, по крайней мере до снятия швов. – Она указала на повязку у него на голове. – И кстати, я хотела заглянуть под повязку и посмотреть, как там заживает. Можно?

– Вы – доктор, – сказал он, садясь по ее знаку. Она осторожно приподняла бинт, чтобы заглянуть под повязку, и ему было приятно сознавать ее близость.

– Да, действительно, все хорошо заживает, – сказала она, снимая повязку. – Мама заботилась о вас?

Он усмехнулся, ибо хотя Филиппа осмотрела рану вскоре после его возвращения домой, ежедневная смена повязки была работой незаменимого Хэмфри.

– Удобно, когда в доме живет врач, – просто сказал он. Она сложила бинт и, улыбнувшись, бросила его на чайный поднос.

– Ну, между ее и моей работой, вам следовало быть готовым к тому, что швы отпадут еще через несколько дней. Теперь вы можете оставить это непокрытым. Почему бы мне не заскочить к вам за пару дней до Рождества и исполнить свои обязанности? Не можете же вы выглядеть на праздники, как доктор Франкенштейн.

– Я так плохо выгляжу? – поддразнил он.

– Ну, маленьких детей вы не напугаете, – лукаво сказала она, – но эстетически черный шелк больше подходит для нижнего белья, чем для швов. – Она снова мягко прикоснулась к ранам. – Но я неплохо поработала. Болит?

– Не очень, – смущенно сказал он. – Меня в основном тормозит плечо. Я все еще довольно неуклюжий.

– Что ж, продолжайте принимать мефенамовую кислоту. Вы еще принимаете ее, не так ли? Вы ведь не взяли рецепты, когда так быстро слиняли из больницы.

Он хмыкнул.

– Не беспокойтесь. Мамочка выписала мне новые, и я принимаю лекарства, как хороший мальчик.

– О-очень хороший. – Она словно удивилась, услышав это. – Мне надо встретиться с этой вашей матушкой, которая может заставить вас выполнять предписания врача. Но теперь мне действительно пора бежать. Спасибо за чай.

Когда она взяла пальто, он встал и помог ей одеться, хоть и одной рукой.

– Я был очень рад. И спасибо вам, что заглянули. Я признателен за визит.

– Очень приятно, – ответила она. – Врачи-травматологи не часто выезжают на дом – да еще в такие изумительные дома. И приеду на неделе, чтобы снять эти швы… если вы не решите сделать это сами.

– Нет, думаю, я предоставлю это моему лечащему врачу, – улыбнулся он, провожая ее к выходу. – Это даст ей еще один предлог для посещения.

– В следующий раз покажете, мне ваши «драндулеты»? – съязвила она.

– О да. И гравюры тоже, – ответил он.

Она радостно засмеялась и помахала рукой, спускаясь по лестнице к машине. Адам не провожал ее, потому что ступеньки обледенели, и в тапочках было скользко, но он стоял у открытой двери, пока желто-черный «морган» не исчез из виду.

* * *

После этого он наконец отправился спать и проснулся около четырех, снова проголодавшийся. Маклеод позвонил, когда он заканчивал есть, но с новостями было негусто.

– Похоже, наша птичка улетела из клетки, – сказал он, стараясь перекричать шум дорожного движения. – Мы поговорили с его мальчишкой-слугой, но Ребурн якобы уехал в город по делам – странным делам, по моему мнению. Во всяком случае, мы с Дональдом собираемся еще поработать, когда вернемся в управление: посмотрим, что еще можно узнать об этом типе.

– А что у вас уже есть? – спросил Адам.

– Наскребли кое-что из «Кто есть кто» и тому подобного. Он числится предпринимателем – очень растяжимое понятие. Все его нынешние знакомые высоко ценят его как истинного шотландца, родившегося и выросшего в Шотландии. Собираюсь еще покопаться. Завтра, наверное, у меня будет что-то посерьезнее.

Маклеод позвонил снова только после полудня следующего дня. Но, услышав голос инспектора, Адам сразу понял, что тот чем-то возбужден.

– Ну, вписывайте в счет еще одно наитие, – сказал инспектор. – Я знал, что есть в нем что-то странное, что это не просто неприятный тип. У меня есть знакомый в Доме святой Екатерины в Лондоне для поисков записей о рождениях и браках. Наш мистер Ребурн не родился в Шотландии, и только один из его родителей был шотландцем. Он родился в Лондоне и впоследствии воспитывался родителями матери у них дома под Стерлингом, где теперь и живет. И Ребурн на самом деле фамилия его матери.

– Значит, она не была замужем за его отцом? – спросил Адам.»

– О, она была замужем за ним, как положено. Рождение было законным.

– Ну, выкладывайте же, – сказал Адам. – Кто был его отец?

– Как насчет некоего валлийца по имени Дэвид Тюдор-Джонс?

Множество оставшихся кусочков головоломки внезапно с треском встали на места. Дэвид Тюдор-Джонс был Мастером Ложи Рыси во времена предшественника Адама; именно он был прямым виновником смерти сэра Майкла Броуди, мужа леди Джулиан.

– Господи Боже, – сказал Адам. – Вы понимаете, о ком мы сейчас говорим?

– Угу. Филиппа явно не единственная, кто передал отпрыску знания и профессию. Я думал, этот род прервался уже много лет назад.

– Я тоже, – сказал Адам.

Он растерянно уставился на стену перед собой, видя не лилии и снопы пшеницы на обоях, а Рэндалла Стюарта, лежащего в луже замерзшей крови в заснеженном лесу к северу от Блэргаури… и гораздо более давнее воспоминание, когда он сам, совсем новичок, вроде Перегрина, оплакивал вместе с собратьями по Охотничьей Ложе гибель Майкла Броуди.

– Так что дальше? – спросил Маклеод после полного смысла молчания, нарушаемого только звуками дорожного движения на заднем плане.

– Переходим в режим Охоты, – резко сказал Адам. – Я все время думаю о поиске Перегрина с маятником в воскресенье днем. Было бы полезно проверить тот район в Кэйрнгормских горах, к которому он все время возвращался. Теперь мы знаем, почему он указывал на Стерлинг. Как, по-вашему, вы могли бы отправиться завтра?

– Вряд ли, – ответил Маклеод. – Меня по-прежнему держит случай в Дунфермлине. Возможно, я смог бы выбраться во вторник.

– Сойдет, – сказал Адам. – Пожалуй, мне все равно следовало бы отметиться в больнице. Я не совершал обходов с прошлой среды. Но я определенно хочу, чтобы вы отправились с нами, даже если есть риск, что Рысь устроила там новое логово.

– Вы уверены, что сможете?

– Сумею – и лучше с вами, чем без вас, – сказал он. – И я возьму Перегрина. Это будет разминка перед посвящением. Кстати, мы планируем на ночь пятницы попытку восстановления Джиллиан Толбэт и, будем надеяться, официального ввода Перегрина в Ложу. Могу я рассчитывать на вас?

– Не хотел бы пропустить это, – ответил Маклеод. – Значит, набег на север планируем на четверг. Шел сильный снег. Что вы хотите сделать с машиной? Ваш «ровер» годится разве что для свалки, а нам понадобится машина с полным приводом.

– А если вы арендуете подходящую машину и приведете сюда в четверг утром? – предложил Адам. – Ваша кредитная карточка выдержит залог? Я все переведу на свою, когда верну ее. А в четверг вечером мы с Перегрином завезем вас домой.

– Осуществимо по всем пунктам, – согласился Маклеод. – В котором часу я вам нужен в четверг утром?

– Около шести, и я попрошу Хэмфри устроить перед отъездом обильный завтрак. Таким образом, мы можем проскочить Перт еще до часа пик. А пока держите меня в курсе, если что-то обнаружится завтра, ладно?

Когда Маклеод отключился, Адам попросил Хэмфри отнести записку в сторожку, ибо знал, что Перегрин уехал делать наброски для нового заказанного портрета и должен вернуться поздно. В тот вечер мисс Толбэт присоединилась за обедом к ним с Филиппой, но потом Адам отвел мать в сторонку и быстро сообщил ей последние новости и планы, после чего рано лег спать.

Он поправлялся с каждым днем. В среду утром он сумел завязать галстук без посторонней помощи впервые после аварии и чувствовал себя почти в норме, когда Хэмфри вез его в Джорданберн. Он сменил больничную перевязь из полотна и нейлоновой сетки на более сдержанный черный шелковый шарф, поддерживающий запястье, потому что ему все еще нельзя было нагружать поврежденное плечо. Однако это только добавило к его обычному элегантному виду неуловимый штрих, почти незаметный на фоне темно-синего костюма, когда он совершал обход пациентов и вел импровизированный семинар для студентов.

После ленча он вдруг попросил Хэмфри проехать мимо Королевской лечебницы. На стоянке для врачей его внимание привлек необычный желто-черный «морган», и он сказал Хэмфри остановиться в одном из отсеков «Скорой помощи» за пределами «Аварийки», пока он заглянет внутрь. Внутри кипела лихорадочная деятельность, как и бывает в таких местах, но хотя Ксимены не было, он узнал санитара, который везде возил его в прошлую пятницу.

– Здравствуйте, мистер Сайкс, – сказал он, когда щеголеватый ямаец заметил его и ухмыльнулся.

– А, доктор Синклер! Как поживаете? Доктор Локхарт по-настоящему обиделась, когда вы удрали от нас на той неделе. Приехали снять швы?

– Подожду еще несколько дней. – Адам позволил себе улыбнуться. – Не знаете, она свободна?

– Х-м-м-м, по-моему, у нее пациент, но я посмотрю, сколько она еще провозится.

Он заглянул в несколько процедурных кабинетов, но качал головой, когда вышел из последнего через несколько минут.

– Приятель, после этого ее ждут еще двое, – сказал Сайкс. – Хотя, если поторопитесь, вы сможете перекинуться с ней парой слов, пока она будет переходить из одного кабинета в другой. Вы приехали, чтобы пригласить ее на выигранный обед?

– Ну, джентльмен никогда не изменяет слову, данному леди, – ответил Адам, подавляя усмешку. – Хотя на сегодня, похоже, рассчитывать не приходится, верно?

– Н-да, похоже на то, док. Все стараются урвать на праздники побольше времени, а один из наших консультантов всю неделю не показывается. Бедная доктор Кси просиживает свою милую попку, подменяя всех… о, никакой непочтительности, сэр. Она отличный доктор.

– Да, я заметил оба качества, – сказал он с вежливым нейтралитетом, хотя что-то в замечании Сайкса об отсутствующем консультанте вызвало его интерес. – А что за консультант не показывается? Может, я его знаю.

– Доктор Вемисс. Вы, наверное, встречали его в тот день, когда оказались здесь. А, вот и она. Давайте быстрее, если хотите перехватить ее!

Сайкс растворился на заднем плане, когда Ксимена вышла из процедурной, осмотрелась и заметила Адама. Она устало улыбнулась и протянула руку, подойдя к нему, одобрительно поглядев на шелковую перевязь, когда пожимала ему левую руку.

– Привет, Адам. Какой приятный сюрприз в такой отвратительный день. Как вы поправляетесь?

– Я подумал, что мне лучше совершить обход, – сказал он легко. – Я не видел большинство моих пациентов целую неделю – даже хуже вашего пропавшего приятеля.

– О, вы о докторе Вемиссе, – сказала она. – Сайкс, наверное, рассказал вам. Довольно странный тип: хороший врач, но не очень привлекательный. Но мы начинаем беспокоиться. Никто не видел его с субботы. А как вы?

Он пожал плечами и улыбнулся.

– Определенно иду на поправку… и могу пообедать сегодня, если можете вы.

Она сморщила нос.

– О, вы жестоки. У меня еще не было ленча, и я ну никак не смогла бы удрать на обед. Может, как-нибудь позже на неделе, если Вемисс вернется или мы найдем временную замену.

– К несчастью, следующие два вечера у меня заняты, – сказал Адам, чувствуя себя странно разочарованным, – но, может быть, в выходные. Вы по-прежнему намерены заехать и посмотреть мои швы?

– Прошу прощения, доктор Локхарт, но у нас все готово, – позвала медсестра из другой процедурной.

Закатив глаза, Ксимена с раздраженным видом махнула ей рукой.

– Я, конечно, намерена, но здесь просто сумасшедший дом! Я попытаюсь сначала позвонить вам. Но это может быть нескоро.

– Разумно, – сказал Адам. – Если вы успеете поглядеть на стоянку для «скорых», прежде чем убежать, то получите предварительное представление об обещанной экскурсии по моему гаражу.

Когда он повел подбородком в том направлении, она сделала несколько шагов к дверям, чтобы посмотреть, куда он указывает.

– Старый «бентли». Чудесно, – пробормотала она, глядя на него с одобрением. – Сэр Адам Синклер, ваша взяла! Но сейчас надо идти. Я позвоню вам. Пока.

С этими словами она быстро поцеловала его в щеку, потом ушла, и он увидел только темные волосы, собранные в хвост, на фоне стройной спины в зеленом. Наверное, у него на лице была глупая улыбка, потому что санитар Сайкс весело, понимающе кивнул ему, когда он, встряхнувшись, пошел к дверям.

Он хотел думать о ней по дороге домой, но вместо этого задумался о пропавшем докторе Вемиссе, которого в последний раз видели в субботу. Он уже слышал это имя.

Понадобилось время и погружение в транс, чтобы вспомнить, но к тому времени, как Хэмфри вел большой «бентли» по последнему отрезку дороги к Стратмурн-хаусу, он вытащил из памяти разговор хорошенькой рыжеволосой медсестры, дежурившей в пятницу вечером, с фармацевтом, который принес лекарство, оказавшееся поддельным… что-то насчет задержки из-за того, что доктор Вемисс настоял на проверке каких-то фармацевтических записей.

Вот тогда-то, наверное, и произошла подмена… а исчезновение Вемисса в субботу говорило о том, что именно он мог стоять за астральным нападением Рыси предыдущей ночью и что теперь он затаился. Это была отрезвляющая мысль. Теперь, если бы они смогли установить связь между Вемиссом и Ребурном…

Вернувшись домой, он позвонил Маклеоду, чтобы тот навел Дональда Кохрейна на след, но инспектор и Кохрейн уже уехали, – скорее всего выбирать машину для завтрашней прогулки. Тогда он позвонил в Королевскую лечебницу, чтобы узнать имя Вемисса – Престон, – и записал информацию, чтобы рассказать Маклеоду завтра, по пути на север.

Глава 32

Он рассказал Маклеоду и Перегрину на следующее утро за завтраком, пока они уплетали втроем овсянку, яйца и тосты, почти дюжину ломтиков бекона и вездесущие лепешки мисс Гилкрист, запивая все чаем: топливо на целый день на холоде под открытым небом. Филиппа присоединилась к ним для краткого совещания, но ограничилась обычной диетой: грейпфрут, чай и тост. Потом они проверили карты, окончательно договорившись о маршруте, а Маклеод перед отъездом позвонил домой Дональду Кохрейну, чтобы направить его на след Престона Вемисса.

– Узнай, что сможешь, не вызвав ненужных подозрений, Дональд, – сказал Маклеод младшему офицеру. – Друзья и коллеги, похоже, готовы подать заявление об исчезновении, что, конечно, облегчило бы нам жизнь, но в данный момент мы не знаем, сделал ли он что-то неправильное. Исчезать не противозаконно. Но я хочу знать, сможешь ли ты установить какую-то связь с Ребурном.

– Сделаю, инспектор, – ответил Кохрейн. – И удачи вам, сэр.

– Спасибо, Дональд.

Они выехали после семи. Белая «тойота-лендкруизер», взятая Маклеодом напрокат, была не такой роскошной и удобной, как «рейнджровер», но она легко поглощала мили, выдерживая иногда отвратительные участки дороги, когда они миновали Перт. Надеясь избежать худших зимних условий, они после Перта двинулись больше на запад, а не через Блэргаури и Бреймар, за разумно короткий срок проскочив городки с такими историческими названиями, как Питлохри, Килликранки и Блэр-Атол, и проехав по краю вечнозеленого Атолского леса. Потом, перебравшись через Грампианские горы, когда шоссе А9 свернуло на север к Кингусси и Авимору, они снова повернули к востоку, проехав по краю темной твердыни леса Глен-Мор и все больше приближаясь к выделенному Перегрином району Кэйрнгормских гор.

Время приближалось к полудню, когда они свернули с того, что считалось в здешней части Северного нагорья главной дорогой, и осторожно пробирались по дороге еще мощеной, но ненадежной из-за льда и рытвин, высматривая еще более узкое боковое ответвление, обозначенное на их карте светло-коричневой линией. Оно оказалось в закрытом крутом повороте и Маклеоду пришлось резко тормозить и проехать несколько ярдов задним ходом, прежде чем осторожно завести «тойоту» в узкую щель между двумя камнями-указателями.

Узкая, ухабистая дорога была изрезана колеями и во многих местах почти занесена снегом, и полный привод «тойоты» стал не просто полезным, а необходимым. Они ползли, тревожно вглядываясь вперед. Несколько раз Маклеод оглядывался на Перегрина, словно спрашивая, ехать ли дальше, но Перегрин всегда кивал.

Через полчаса подъехали к гофрированным железным воротам с объявлением, гласившим «Частная собственность. Не нарушать». Запирались ворота на ржавый, но крепкий с виду замок, и по обеим сторонам нити колючей проволоки уходили в снежные валы и нарастающий сумрак. Позади них следы их шин казались на фоне снега темными, как лакричник, и уже покрывались льдом; начинали спускаться ранние сумерки. В час дня на севере Северного нагорья, всего за день до зимнего солнцестояния, у них было часа два, прежде чем начнет темнеть, даже если не испортится погода. Легкий снег уже начал засыпать ветровое стекло, и Адам, наклонившись вперед, включил дворники.

– О чем вы думаете? – тихо спросил он, когда шуршание дворников присоединилось к малым оборотам двигателя. Перегрин, вытянув шею, всматривался между спинок сидений.

– Думаю, – ответил Маклеод, – что если двигаться дальше, то пешком. А еще я думаю, что лучше сначала развернуть машину. Мне это место не нравится.

– Мне тоже, – тихо сказал Адам. – Но ничего другого мы и не ожидали.

Маклеоду пришлось ехать задом почти двадцать ярдов до более широкого места на дороге, чтобы совершить необходимый маневр, и даже потом понадобилось полдюжины раз подать машину вперед-назад, чтобы развернуть ее. Когда он выключил зажигание, тишина опустилась на них, как плотный и тяжелый плащ. Несколько секунд никто не смел ни говорить, ни даже дышать, пока наконец Адам не перегнулся через спинку сиденья, чтобы передать Перегрину сапоги, и все начали готовиться бросить вызов стихиям.

Перегрин опустил голову, зашнуровывая туристические сапоги, но заметил, как Маклеод засунул за пояс знакомый «Браунинг Хай-Пауэр» и положил пару запасных обойм в карманы черного анорака. Адам повесил на шею крохотный пентаксовский бинокль. Он поехал без перевязи, и когда они вылезли из машины, Маклеод помог ему надеть полушубок. Адам спрятал бинокль под полушубок, потом натянул белую вязаную шапочку и перчатки на меху. Перегрин подозревал, что у него с собой и кинжал. Конечно, и Адам, и Маклеод носили под перчатками кольца, а свое Перегрин спрятал в кармане брюк.

В остальном Перегрин был вооружен лишь разумом, блокнотом и карандашами. Он решил не брать весь этюдник – чтобы не тащить еще одну вещь, если придется поспешно отступать. Но на этот раз он догадался взять перчатки с подстежкой, чтобы можно было рисовать на холоде, а на голове была вязаная арранская шапка, чтобы не замерзли уши. Маклеод подобным же образом приготовился к холоду, а к прочему снаряжению добавил камеру «Полароид», которую вытащил из кармана на спинке переднего сиденья. На шее у него висел бинокль побольше, чем у Адама.

– Мне пришло в голову, что фотографии могли бы пригодиться, – сказал он, поглаживая камеру, когда закрыл – но не захлопнул и не запер – за собой дверь. – Боюсь, будет слишком темно для съемки, но попытка не пытка. Теперь посмотрим, как далеко мы можем зайти. И говорите тихо. Звук распространяется дальше, чем вы думаете.

Первым препятствием были ворота, но тут все было просто. Пройдя еще ярдов двадцать налево вдоль ограды, где некоторые столбы покосились, Маклеод осторожно поднял ключи от машины фута на два над верхним рядом колючей проволоки, потом перекинул их через проволоку… без видимого эффекта.

– Ну, по крайней мере не электрифицировано, – пробормотал он, убирая ключи, потом схватился за верхнюю проволоку обеими руками в перчатках, прижав остальные ногой к земле. – Конечно, я мог поднять тревогу… и могу просто быть параноиком. Ну-ка, проходите.

Неловко согнувшись, Адам проскользнул в щель, помог Перегрину, потом придержал проволоку для Маклеода. Впереди занесенная снегом дорога тянулась в белесую тусклость, понемногу уходя вверх и вправо.

– Я первым, – пробормотал Маклеод. – А вы оба держитесь наготове.

Он медленно шел вперед, держась одной стороны и все время озираясь. Адам и Перегрин двинулись следом. Они молча прошли около полумили до каменного мостика через узкий, полузамерзший ручей. Из долины донеслось журчание воды, текущей подо льдом. Они полезли вверх, и Перегрин начал сознавать странное, скрытое дрожание воздуха, похожее на инфразвуковой рокот далекого грома. Взгляд на Адама подтвердил, что тот тоже чувствует это… а может, это было напряжение от подъема.

– Вы в порядке? – прошептал Перегрин.

– Угу.

Сжав губы и сузив глаза, Адам смотрел вперед. Он дышал немного тяжелее обычного при нагрузке, все тело болело, карабкаться по крутому склону было трудно, Маклеод ждал их наверху, съежившись за остатками древней каменной стены и наводя бинокль на что-то неподвижное далеко слева, возвышающееся рядом с невысоким водопадом над ручьем. Сделав Перегрину знак пригнуть голову, Адам с трудом преодолел последние несколько футов и присел рядом с инспектором; Перегрин подобрался с другой стороны. Маклеод молча указал на нечто, похожее на искусственное сооружение, явно построенное из камня.

– Как вам это? – прошептал он. – Может, логово Рыси?

Не отвечая, Адам вытащил свой бинокль и попытался настроить его на далекое строение. По-прежнему шел небольшой снег, но все равно сооружение казалось странно нечетким. Он подул на линзы, чтобы счистить пыль, и настроил бинокль во второй раз, но Маклеод тихо фыркнул.

– Вы тоже, а? – прошептал он. – Бесполезно. Это место настолько сильно защищено, что я не могу разглядеть ничего, кроме общего контура. И сфотографировать нормально не получится. Поглядите-ка сюда.

Он вытащил из кармана несколько полароидных снимков, но, хотя все окружающее было довольно четко, само строение было слишком неясным, чтобы что-то разглядеть.

– Нельзя нам подобраться поближе? – спросил Перегрин.

– Нельзя, не рискуя попасться, – сказал Адам.

Темная мощь, обитающая в этих стенах, скребла по нервам, как железные цепи по натертой коже. Вблизи воздействие было бы опустошительным, а сил для противостояния ему маловато. Но даже так ему не хотелось отдавать приказ об отступлении, не попытавшись получить более четкое впечатление о том, что было там наверху.

– А что видите вы, Перегрин? – тихо спросил он, глядя на художника. – Посмотрите в бинокль, проверим, сможете ли вы сфокусировать его.

Он передал Перегрину свой «Пентакс», тот снял очки и поднес бинокль к глазам. Физический фокус настроить не удалось, но художник подумал, что без оптики, вероятно, сможет увидеть больше.

– Дайте-ка я попробую с карандашом, – сказал он с большей убежденностью, чем ощущал. – В конце концов разве не для этого я здесь?

Адам и Маклеод обменялись тревожными взглядами, а Перегрин с трудом вытащил из-под пальто блокнот, зубами сдернул верхние перчатки и засунул в карман. Он снова надел очки и вытаскивал карандаш из внутреннего кармана, когда Адам положил руку ему на плечо.

– Подождите секунду, Перегрин, – сказал он; Маклеод обошел их и пристроился слева от Перегрина. – Дайте нам возможность хоть немного защитить вас, прежде чем начнете. Это отличается от того, с чем вы имели дело раньше.

Озадаченный, но доверяющий их суждению, Перегрин замер с карандашом в руке и склонил голову, когда почувствовал, как наставники кладут ему руки на плечи. Он не понимал слов, которые бормотал Адам у него над правым ухом, но чувствовал, как постепенно его окружает нефизическое тепло. Через минуту рука Адама сжала его плечо, давая знать, что они с Маклеодом закончили.

– Ладно, действуйте… но будьте осторожны, – тихо сказал Адам.

Перегрин глубоко вздохнул и посмотрел на цель, сузив глаза. Вблизи все расплылось. Он сделал несколько более глубоких вздохов, как искатель жемчуга, готовящийся нырнуть, потом осторожно выпрямился, вглядываясь сквозь облако злонамерения, окутывающее твердыню врагов.

Словно вошел в грязную реку: ядовитая пленка психической порочности ощутимо липла к коже. Содрогнувшись от отвращения, он усилием воли прорвался в сердце тумана. Перед глазами появилась тошнотворная рябь. И неожиданно, всего на миг, он беспрепятственно увидел замок и его окрестности.

В то же самое мгновение сила, обитающая в замке, осознала вторжение и вслепую нанесла ответный энергетический удар. Перегрина словно хлестнули плетью по глазам. Он ахнул и отшатнулся, но сила удара разбилась о невидимую стену, возведенную Адамом и Маклеодом. Раздался резкий треск, похожий на невидимые искры, и внезапно воцарилась тишина.

– Вот оно! Отступаем! – приказал Маклеод, физически хватая художника за руку, и потащил вниз по склону; Адам с трудом поднялся и полез следом. – Постарайтесь держать разум пустым и не оглядывайтесь!

Они поспешно отступали в том направлении, откуда пришли, с трудом пробираясь по снегу, который, казалось, стал глубже. К тому времени, как они добрались до машины, все тяжело дышали и вспотели под тяжелой зимней одеждой, а Адам был белее шапки, которую сорвал, как только практически упал на переднее пассажирское место. Пока Маклеод вскарабкался на водительское место и включил зажигание, Перегрин поспешно нащупал ремень безопасности, предчувствуя еще одну дикую гонку, на которую, как он знал, был способен инспектор.

– Пристегнитесь, вы все, – сказал Маклеод, вдавливая педаль газа.

«Тойота» рванула вперед, рыская и проскальзывая, пока Маклеод не врубил полный привод. Сгущались сумерки, но он не смел включать фары из страха выдать их положение, если за ними гонятся. Адам стянул перчатки и левой рукой держался за ручку, закрыв глаза и склонив голову к правой руке. Сначала Перегрин решил, что он просто сосредоточенно переводит дыхание после дикого бега, но потом понял, что Адам так странно держит руку, чтобы прижимать камень кольца ко лбу.