Текст книги "Отвага и любовь"

Автор книги: Кэтрин Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Саймон глубоко вздохнул.

– Я… я полагаю, что все мы посчитали, что произошла просто путаница имен, и поэтому я не расспрашивал тебя ни о чем. – Он взглянул на Роланда. – Почему ты ничего не сказал? Почему ты всегда такой скрытный?

Роланд пожал плечами.

– А зачем мне было что-то говорить? Дело было сделано, я согласился взять ее в жены. Зачем было обсуждать это?

Саймон покачал головой.

– Это помогло бы нам понять, почему ты был недоволен ею.

Роланд нахмурился.

– Я не был недоволен ею.

Саймон настойчиво повторил:

– Ты был ею недоволен. Теперь, когда я думаю об этом, я понимаю, что ты точно так же был бы недоволен любой женщиной, которая угрожала бы перевернуть твое представление о мире. И я не сомневаюсь в том, что Мередит именно это и сделала. Она оказалась не такой, какой ты ожидал. Рассказанная тобой история не дает ответа на вопрос, что могла бы выиграть твоя жена, убив тебя. Если она могла обманом заставить тебя поверить, что она – это ее сестра, тому должна была быть причина.

Роланд старался избегать его взгляда.

– Да я хочу верить в нее. Я убедил себя, что она поступила так, чтобы защитить свою сестру, которая была влюблена в другого. Но, похоже, я ошибся, и за всем этим стоит нечто гораздо большее.

– Зачем ты так, Роланд? Зачем искать заговор теперь, когда ты увидел, что она хорошая и преданная тебе жена? Почему сначала не поискать другое объяснение, которое могло бы оправдать ее?

– Такой ли уж хорошей и верной женой была она мне? – Роланд взглянул другу прямо в глаза. – Мередит была с Орином прошлой ночью и ничего не сказала мне об этом, когда я расспрашивал ее.

Их видели, когда они, взявшись за руки, шли в башню.

– Я не знаю, почему она тебе об этом не сказала, но это еще не значит, что она была тебе неверна или что пыталась убить тебя.

Роланд ответил с горечью:

– Не секрет, что Орин ненавидит меня за свое увечье. Возможно, он и Мередит задумали все так с самого начала.

Саймон провел рукой по лицу.

– Мне кажется, это чересчур фантастично – выйти за тебя замуж, чтобы убить. Почему тогда она ждала до сих пор? Больше того, зачем она ждала здесь, в Керкланде, пока все откроется? Почему не уехала вместе со всеми с первыми лучами солнца в Пинакр?

Роланд не мог больше этого вынести. Он зло бросил:

– Я не знаю ответов на твои вопросы и устал, пытаясь, все понять. Оставь меня!

Саймон поднялся.

– Хорошо, я оставлю тебя, Роланд. Наедине с твоими дьявольскими мыслями. Но прежде чем я уйду, я скажу тебе кое-что такое, чего ты мне никогда не простишь. Мередит – это не твоя матушка и не Уинифред. То, что ты приводишь в доказательство ее вероломства, перевешивается на чаше весов всем тем хорошим, что ты о ней знаешь. Если бы те женщины не совершили предательства по отношению к твоей семье и не причинили столько горя, тебе бы и в голову не пришло считать ее виноватой, несмотря на то, что она принесла сюда этот поднос, или на то, что ее видели с Орином.

Твой отец поддался слабости, и это разрушило его жизнь. Не позволяй, чтобы подобное случилось и с тобой. Призови всю свою силу, которую я в тебе знаю, свой ум и честность, которые позволяли тебе управлять здесь всеми нами. Попытайся предать забвению прошлое и принимать решения исходя из настоящего.

Роланд, с трудом сдерживая новый приступ ярости, потребовал:

– Уходи! Только твоя прошлая преданность мешает мне обнажить меч.

– Черт побери, ну и глупец ты! – в сердцах воскликнул Саймон и удалился.

Как только Роланд остался один, плечи его поникли. Щемящее чувство одиночества охватило его. Предательство со всех сторон. Как мог Саймон не понимать, насколько ужасно для него слышать упреки в том, что он не верит в Мередит?

Он так сильно хотел верить в нее, молил Бога, чтобы она привела что-то в свою защиту, как-то объяснила случившееся, но она даже не попыталась сделать это.

То, что она разозлилась и была обижена, очевидно. Однако она могла расстроиться из-за того, что ее планы не осуществились. Мысль о том, что это могло быть правдой, разрывала его сердце.

Боже, помоги ему. Тот факт, что его жена сделала такое, не убил его чувства к ней. Он любил ее.

Осознание этого было разрушительным. Он любил ее, любил женщину, которая, возможно, действовала с полнейшим вероломством. Сердце Роланда сжималось от боли при каждом вдохе.

Пока Мередит не вошла в его жизнь, в душе его ничего не было, ничего, кроме кровоточащей раны на том месте, которое раньше занимала его семья. Это место заполнила Мередит с ее добротой, улыбкой, нежным голосом и даже отчаянной обороной против него. Появился кто-то, ради кого стоило жить. До этого он знал в жизни только долг.

Да, но, если Мередит виновна, все меняется…

Память вернула его к последним неделям, которые они провели вместе. Каждый раз, когда он готов был обвинить ее в каком-нибудь проступке, она оказывалась ни в чем не виноватой. Даже ее совсем уж очевидное вероломство, когда она вышла за него замуж притом, что он ничего не подозревал, было оправдано любовью к ее сестре. Ее преданность Селесте никогда не подвергалась сомнению. Мередит никогда не считала необходимым объяснять мотивы своих поступков, считая свои добрые намерения достаточным доказательством. Не было ничего удивительного в том, что она отказалась доказывать свою невиновность. Это было бы не в ее стиле. Она была очень гордой, его жена.

А почему она должна была объяснять? Он сам делал так? Ответ был ясный и недвусмысленный: нет. Саймон прав. Он ничего и никому никогда не объяснял.

Снова и снова Роланд возвращался к мысли, что только страх мешал ему всецело отдаться своим чувствам к Мередит. Он упрямо не сознавался в этом. Саймон был прав также, говоря, что он судил Мередит, исходя из опыта событий своего прошлого.

Действительно, зачем ей пытаться убивать его?

Что она выиграла бы от этого? Роланд не смог ничего придумать.

Но самое главное, что в глубине души он знал: Мередит просто не была способна на такое. Ему не нужны были доказательства. От одного только осознания этого немного стихла боль в сердце. Роланд встал и взъерошил дрожащей рукой волосы. Господи, он, кажется, совершил самую большую глупость в своей жизни.

Мередит, даже не обернувшись, сразу поняла, что вошел Роланд.

– Мередит.

Она была удивлена, услышав замешательство в его голосе, но дала себе клятву не показывать этого. Она медленно поднялась со стула, стоявшего у открытого окна, и повернулась к Роланду.

Она заставила себя холодно взглянуть ему в глаза, те самые, которые всегда обладали способностью видеть ее насквозь. Это оказалось гораздо легче, чем она предполагала. Возможно, потому, что что-то внутри ее умерло – умерло и было навсегда предано земле. Она подумала: это, наверное, было ее сердце.

Он пристально смотрел на нее. Его брови сошлись на переносице, когда он снова, теперь вопросительно, произнес ее имя:

– Мередит?

Она ответила, и ей показалось, что ее голос зазвучал откуда-то издалека:

– Да, милорд.

Он быстро пересек комнату.

– Все в порядке?

Она подняла на него глаза, смущенная этим вопросом и удивленная, что Роланд задал его. Он поверил в то, что она пыталась убить его. Как же, по его мнению, она должна была прореагировать? Она ответила автоматически:

– Настолько, насколько это возможно. – Мередит распрямила плечи. – Зачем вы пришли? Хотите обвинить меня еще в каком-то преступлении? Придумали новое наказание за старое?

Он крепко схватил ее за плечи. Взглянув на него, Мередит удивилась озабоченному выражению на его красивом лице.

–  Япришел, чтобы извиниться, сказать, что я понял, что был несправедлив к вам. Мы вместе можем докопаться до сути происшедшего.

Она свирепо посмотрела на него.

– И я должна просто принять ваше извинение, как делала это несчетное количество раз? Должна обрадоваться, милорд?

Он нахмурился.

– Я?

Покачав головой, Мередит перебила его:

– Слишком поздно. С вами так всегда будет: сначала обвинение и недоверие, а потом возвращение к действительности. Я не желаю играть в такие мучительные игры, милорд. – В следующее мгновение откуда-то из глубины ее души, прежде чем она успела помешать этому, вырвалась болезненная правда: – Яполюбила вас, Роланд. Не знаю, как это случилось или почему. Просто произошло, и все, с самого вашего первого прикосновения ко мне в часовне Пинакра. Я никогда не предполагала выходить замуж, жить своей собственной жизнью, и тут вдруг представилась такая возможность. Я обрадовалась этому больше, чем вы могли ожидать. – Она покачала головой. – Потом вы коснулись меня своей большой теплой рукой, и я поняла, что нет пути назад. Независимо от того, как бы плохо вы ни обращались со мной или как сильно я бы ни хотела ненавидеть вас. Он шагнул к ней.

– Но это же чудесно.

Выставив вперед руку, чтобы остановить его, она отступила на шаг.

– Для меня это не что иное, как мука. По крайней мере, так было, пока этот последний удар не уничтожил все. Может быть, теперь, когда моя любовь к вам умерла, я смогу выстоять.

Казалось, он смотрел на нее целую вечность. Глаза его были печальны, и Мередит на мгновение подумала… Но нет, он причинил ей слишком большую боль и снова сделает это. Она отвернулась.

Когда она снова повернулась, его уже не было. Дрожа, Мередит опустилась в свое кресло. Она знала, что солгала ему второй раз с момента их встречи.

Роланд остановился на темной лестнице и прислонился к стене. Он прижал сжатую в кулак руку к сердцу, разрывавшемуся от печали. Она любила его раньше, а теперь нет.

Потеря этого самого драгоценного дара была более разрушительной, чем он когда-нибудь мог себе представить.

Он влюбился, так глубоко и безнадежно, как когда-то его отец влюбился в его мать. Но это еще не трагедия. Трагедия заключалась в том, что по его собственной вине у этой любви не было будущего.

Оттого, что женщина, которую он любил, более чем стоила его любви, было еще тяжелее. Потому что Мередит воплощала в себе все то, чего не было в его матери. Она была самоотверженной, благородной и любящей. Он позволил себе сделать то, что клялся не делать никогда. Он сломал собственную жизнь, но не тем, что полюбил, а своей боязнью полюбить.

Что ему теперь делать, Роланд не знал. Всю свою жизнь он был одинок и не видел в этом ничего плохого. Теперь же, узнав Мередит и не имея возможности быть с ней, он понял, что значит настоящее одиночество. Будущее рисовалось ему в виде черной реки печали.

Как мог он так с ней поступить?

Эта мысль заставила его глубоко вздохнуть и расправить плечи. Он знал, что не сумеет ничего исправить, и не надеялся, что Мередит когда-нибудь снова полюбит его. Но с этого момента он может относиться к ней с почтением и уважением, которые она заслуживала с самого начала.

Глава четырнадцатая

Мередит не знала, зачем Роланд попросил ее прийти в маленькую комнатку, где он держал свои бумаги.

Ее больше не волновало то, что происходило в Керкланде. Извинение Роланда не могло ничего исправить. Теперь ей было разрешено покидать покои, однако у нее не появилось желания выходить куда-либо. Даже тот факт, что она призналась Роланду в своей любви, не имел для нее большого значения. То, что эта любовь умерла, было очевидно.

Остановившись около двери, Мередит глубоко вздохнула, потом расправила плечи, протянула руку и открыла дверь. Шагнув за порог, она остановилась в изумлении от увиденного. Вопреки ее ожиданиям, Роланд был не один. В комнате находился гость.

Это была торговка травами Ателгард.

Мередит тут же вспомнила, что видела ее разговаривающей с Селестой в Кингсбридже в тот, казавшийся теперь таким далеким, день. До сих пор Мередит не вспоминала об этом. Другие события вытеснили эти воспоминания из ее памяти.

Узнав гостью, она озабоченно спросила:

– Что-нибудь случилось с Селестой? Ателгард встала.

– Да, насколько я знаю. Она не смогла получить от меня то, за чем обращалась. Я боялась, что крошка уже слишком прижилась, чтобы уйти, не взяв с собой и мать.

Мередит ахнула.

– Вы хотите сказать, что Селеста обращалась к вам затем, чтобы избавиться от ребенка?

Старуха кивнула в ответ на ее вопрос. Она подняла голову и встретилась взглядом с Мередит.

– Но я не поэтому пришла сегодня, леди Мередит. А потому, что кое-что услышала от одного из деревенских жителей Керкланда. – Ателгард повернулась и показала сухонькой ручкой на Роланда. – Я не хотела ничего говорить лорду Керкланду до вашего прихода.

Мередит вспыхнула. Роланд направился к ней. Однако она все еще не смотрела на него.

Ателгард тем временем продолжала:

– Мне стало известно, что кто-то пытался отравить вас, милорд.

Роланд тихо ответил:

– Да, это правда.

Ателгард с сожалением покачала головой.

– Боюсь, что я немного виновата в этом, милорд.

Мередит шагнула вперед и взяла Ателгард за руку.

– Что вы хотите этим сказать? – сухо спросила она старуху. – Зачем вам было помогать кому-то убить лорда Керкланда?

В этот момент Роланд опустил свою ладонь на ее плечо, и Мередит оцепенела. Он немедленно убрал руку.

Ателгард переводила взгляд с Мередит на Роланда, который теперь стоял тихо и молчаливо позади нее. У Мередит появилось смутное чувство, что проницательные серые глаза старухи видели гораздо больше, чем ей хотелось.

Старуха успокаивающе погладила хозяйку замка по руке.

– Я не знала, что зелье, которое я продала, пойдет для такой цели. Меня обманули.

Роланд заговорил резко, заставив Мередит взглянуть на него. Его напряжение выдавали необычные складки, которые пролегли вокруг рта.

– Не могли бы вы нам сказать, кто купил у вас это снадобье?

Ателгард покачала головой.

– На этот вопрос я не отвечу, но могу сказать вам вот что. Тот человек очень старался, чтобы я не увидела его рук. Он снял перчатки только на короткий миг, чтобы достать деньги из кошелька.

Роланд нетерпеливо поднял руку.

– Вы ничего не можете сказать о нем еще? Ателгард пожала плечами.

– Он был одет в длинный плащ с капюшоном. В этом нет ничего необычного. Большинство тех, кто приходит ко мне, не хотят, чтобы их узнали, и стараются как-то прикрыться. Но никто никогда не прятал свои руки.

Роланд вздохнул.

– Прости меня, старая. Ты пришла, чтобы помочь. Я не собираюсь больше беспокоить тебя. – Он подошел к столу, открыл стоявшую на нем шкатулку и извлек оттуда золотую монету. – Благодарю тебя за то, что рассказала, сколько смогла. Может, мы и найдем человека, который пытался отравить меня.

Ателгард презрительно взглянула на монету.

– Я пришла сюда не за золотом, милорд, а потому, что не хотела участвовать в преступлении против другого человека. – Она с царственной гордостью вскинула голову. – Я знаю, что болтают обо мне люди. Они боятся, что я занимаюсь черной магией. Мое искусство древнее и сильное, но не более зловещее, чем всякое другое. Я не хочу ничего, кроме как помогать людям, живущим в этом мире в одно время со мной. Что касается вашей платы, позвольте уверить вас, что я могла бы быть богатой сверх головы, если бы только захотела. Но я не хочу.

Роланд положил монету обратно в шкатулку. Он снова повернулся к старухе.

– Тогда позволь предложить тебе две самые ценные для менявещи: мою благодарность и клятвенное заверение. Если я когда-нибудь понадоблюсь тебе, я, Роланд Себастиан, барон Керкланд, клянусь сделать для тебя все, что в моих силах.

Пока он говорил, Мередит не могла отвести от него глаз – от этого гордого человека, который не погнушался оказать честь простой старой женщине. Это был человек, более чем достойный женской любви.

В эту минуту ей захотелось… но нет. То, что было между ними, было, безусловно, уничтожено его недоверием.

Повернувшись к старухе, Мередит неожиданно встретила такое глубокое сочувствие в ее взгляде, что едва не потеряла над собой контроль. Глубоко дыша, она закрыла глаза, а в следующий миг почувствовала теплое дыхание на своей щеке и услышала шепот старухи:

– Мужайся, детка. Все будет хорошо, когда придет время.

Мередит открыла глаза и отстранилась от Ателгард, понимая, что ей нечего ответить на это. Сколь мудрой ни была бы эта женщина, она не понимала ни того, насколько глубока рана Роланда, ни того, как слеп он в своей боли.

Все было безнадежно, потому что он не хотел понимать, что должен был сам решить, любить или не любить, верить в нее или нет. Он все еще думал, что вера должна прийти откуда-то извне.

Находиться и дальше под сочувственным всевидящим взглядом Ателгард Мередит было невыносимо. Она поспешно сказала:

– Я тоже благодарю вас, Ателгард, – и, повернувшись, торопливо вышла из комнаты.

Она направилась в свои покои. Оказавшись внутри, захлопнула за собой дверь и в слезах прислонилась к стене. Лишь здесь, в этих комнатах, она была спасена не только от многих пытливых глаз, но и от сквозившей в них жалости.

Жалость не была тем чувством, которое ей хотелось бы пробуждать в ком-то. Наоборот, всю свою жизнь Мередит пыталась прятать боль одиночества от других. Это всегда помогало ей, и должно было помочь и сейчас.

Когда на следующий день Роланд пришел в ее покои, она смогла разговаривать с ним с вежливой учтивостью.

Он сел туда, куда она ему указала, и немедленно начал:

– Мередит, из Пинакра пришло приглашение. Нас приглашают на свадьбу вашей сестры, которая состоится через три дня.

– Через три дня? – удивленно повторила Мередит.

Роланд пожал плечами.

– Могу только предположить, что ваш отец поторопился с этой свадьбой из-за беременности Селесты.

– По-видимому, вы правы. – Мередит взглянула на серое небо. Дождь стих, но погода все еще была прохладной и унылой. Захочет ли Роланд уезжать сейчас из Керкланда, если вообще решит везти ее на свадьбу? Стараясь не показать, как хочет поехать, она спросила: – И что вы ответите на приглашение?

– Я хотел бы предоставить вам решить это, хотя сам думаю, что его следует принять. По многим причинам.

– Вы предоставляете право решать мне? – Она пристально посмотрела на него. – Я уверена, что вы, так же как и я, понимаете, что, скорее всего, это кто-то из Пинакра пытался отравить вас.

Он кивнул, глядя ей в глаза.

– Да, я уверен в этом. И полагаю, что это Орин. Мередит задумчиво склонила голову.

– Я тоже подумала, что это мог быть он. Он вышел пройтись в ту ночь, и к тому же был пьян. Мне пришлось помогать ему добраться до его комнаты.

Мягкий взгляд Роланда остановился на ней.

– Я знал, что должно быть объяснение тому, что вас видели с ним вместе.

– Он был очень зол на вас тогда, – продолжала Мередит, – бормотал что-то по поводу своего шрама и того, что Селеста никогда не сможет полюбить его из-за этого. Скорее всего, это Орин, Роланд.

Он кивнул.

– Да. Это очень похоже на него – действовать втихомолку.

– Что вы намерены предпринять?

Роланд держался строго, с достоинством, рассуждения его носили логический характер.

– Положение его отца, графа, и благосклонность короля Иоанна гарантируют Орину неприкосновенность, – с убеждением произнес он, – особенно если нам не удастся ничего доказать.

Мередит кивнула, зная, что король Иоанн безусловно поддержит человека, который доказал ему свою преданность.

– Да, хотя мы еще кое-чего не учли. Яговорю о приметах, которые дала торговка травами. Она мало что сказала, но, судя по ним, Джайлс тоже может быть виновным. Я заметила, что он никогда не снимает перчаток. – Мередит задумчиво покачала головой. – Но Джайлс был не один в ту ночь. Он вернулся перед рассветом в покои в башне с заплаканной Селестой, когда мы упаковывали ее вещи.

– Мысль о его возможной причастности приходила мне в голову, но я не могу представить причину, по которой он мог бы желать мне смерти, – сказал Роланд. – Орин не скрывает своей ненависти ко мне и, как вы говорите, в тот вечер был особенно зол. К тому же достоверно известно, что он бродил по замку. – Роланд встал и начал расхаживать по комнате. – В общем, я склонен подозревать скорее Орина. И это вынуждает меня еще раз задать тот же вопрос. Вы хотите поехать на свадьбу своей сестры?

Она пожала плечами, не поднимая на него глаз, испугавшись, что он увидит в них ее страстное желание.

– Безусловно, но как мы можем? Вы добровольно отдадите себя в его руки.

Роланд остановился в тягостном раздумье.

– Именно это я и хотел бы сделать. Там должны состояться турнир и рукопашный бой. Ядумаю, что если Орин хочет причинить мне вред, то он проявит себя там. Во время рукопашного боя, когда на поле множество людей, царит полная неразбериха. Не раз случается, что во время сражения кто-то становится жертвой так называемого несчастного случая. Судьи, располагающиеся в четырех углах поля, не в состоянии видеть все, особенно в начале боя, когда скопление людей еще огромное.

Мередит взглянула ему в глаза.

– Вы хотите специально подставиться ему? – Она старалась не показать, что это привело ее в ужас.

Роланд долго выдерживал ее взгляд.

– Я не стану прятаться от этого труса. Он нападает по ночам, как вор. А я буду рад возможности встретиться с ним лицом к лицу, как мужчина с мужчиной.

Закусив губу, она смотрела на свои скрещенные руки.

– Если бы только… Ячувствую себя как-то… Я не знала, чего он хотел той ночью, иначе я бы предупредила вас.

Его взгляд был непроницаемым.

– Я знаю это сейчас, но мое понимание пришло слишком поздно.

Мередит проглотила неожиданно подступивший к горлу болезненный ком.

– Да, – прошептала она. – Всегда будут возникать те или иные проблемы, Роланд. Невозможно отдать свое сердце, когда существует опасность недоверия. Это непереносимо.

Он выпрямился, подошел к двери, открыл ее и остановился.

– Благодарю вас за то, что согласились поехать вместе на эту свадьбу. Надеюсь, вы будете вскоре готовы к отъезду.

– Постараюсь сделать это немедленно, милорд.

Мередит выглянула в окно комнаты своей сестры. Ее взгляд скользнул по шатрам, возвышающимся вдоль холмов и поперек зеленого поля. Она впервые будет присутствовать на рыцарском турнире, и если бы все складывалось по-другому, если бы Роланду не грозило вероломство, она, возможно, дала бы волю переполнявшему ее возбуждению. Красочные шатры, знамена, колышущиеся на ветру, множество рыцарей и лошадей – все это напоминало иллюстрацию к какой-то старинной балладе. Но она не могла наслаждаться этим зрелищем, поскольку не могла забыть о той опасности, которая, возможно, угрожала Роланду.

С того места, где стояла Мередит, был виден красно-черный шатер ее мужа. Его поставили одним из последних, и находился он довольно близко от задней стены замка. Она не видела самого Роланда с тех пор, как они приехали. Она остановилась в комнате Селесты, он – в своем шатре.

Мередит была рада такому размещению. Им не придется поддерживать вынужденный разговор или, что того хуже, выдерживать напряженное молчание в дни своего пребывания здесь. Она окинула взглядом комнату и нашла, что, и подобное уединение не помогало ей отвлечься от тяжелых мыслей.

Отец встретил ее непродолжительным объятием. Он быстро отстранился, сказав:

– Я благодарю небеса за тебя, Мередит. Я всегда мог рассчитывать на то, что ты все сделаешь ради нашей Селесты. Ты спасла ее от катастрофы. Я понятия не имел о том, что происходило между ними. И не могу гневаться. Разве это возможно, когда видишь, какой счастливой сделала эта свадьба нашу девочку?

Еще несколько месяцев назад Мередит была бы опечалена тем, что отец даже не заметил, что прошли долгие месяцы с тех пор, как он в последний раз видел ее, Мередит. Как всегда, его заботой была одна только Селеста. К собственному удивлению, она уже не ощущала горечи.

– Отец, я не спасла Селесту, – пояснила Мередит. – Она сама, по настоянию моего мужа, обратилась к Джайлсу. И ей надо было это сделать с самого начала. Только от нее зависит, насколько хорошо будет относиться к ней Джайлс сейчас и после их свадьбы.

Отец посмотрел на нее удивленно и даже с легкой обидой.

– Но, Мередит, ты же знаешь, как ей все трудно.

Мередит выдержала его взгляд. Она чувствовала себя смирившейся, даже спокойной. Она должна была понять, что отца уже ничто не изменит. Он хотел, было что-то ей сказать, но за ним пришли – некий граф, гость свадьбы, требовал его к себе. Отец рассеянно потрепал ее по руке и сказал, что обязательно поговорит с ней за столом.

К счастью, грустные мысли Мередит прервала открывшаяся за ее спиной дверь. Обернувшись, она увидела свою сестру. Селеста – в платье из светло-голубого дамаста на чехле из тончайшего серебристого индийского шелка – была, как всегда, очаровательна. На ее изящной фигурке никак не отразилась беременность.

– Мередит, как я рада, что ты приехала! – воскликнула Селеста и простерла к ней руки.

Мередит подошла. От такого приема радость переполняла ее сердце.

– Ну, ты счастлива, моя дорогая Селеста? – Она крепко обняла сестру.

Та отстранилась и улыбнулась.

– Конечно. Теперь все будет намного лучше. Я очень благодарна вам с Роландом за это. – Не успела Мередит обрадоваться такому неожиданному признанию, как Селеста добавила: – Придет время, и Джайлс увидит, что все обернулось как нельзя лучше. – Конечно, увидит, – Мередит снова обняла сестру.

Селеста опять отстранилась и посмотрела на нее сверкающими глазами. На ее щеках играл румянец.

– Я так хочу начать все заново, оставить позади все печали!

На это, конечно же, потребуется время, подумала Мередит, но то, что Селеста и Джайлс были готовы начать все заново, было просто замечательно. Вот если бы они с Роландом…

– Мередит! – позвала сестру Селеста, прервав ее размышления. – Я кое-что вспомнила сейчас.

– Что именно?

– В общем… понимаешь, мы с Джайлсом очень заняты до завтрашнего вечера. – Она очаровательно улыбнулась. – На Джайлсе лежит ответственность за организацию рыцарского турнира, а я должна все время представляться гостям, которые прибыли сюда… Ну, там, графу и его жене… – Она пожала плечами. – Мерри, ты не могла бы сделать мне одолжение и привести в порядок наши с Джайлсом покои?

Мередит тяжело вздохнула. Надо было решать, соглашаться или нет. Согласиться она не могла. Глядя в прекрасные голубые глаза сестры, она покачала головой и ласково ответила:

– Я очень люблю тебя, Селеста. Ты – моя единственная сестра и занимаешь и всегда будешь занимать особое место в моем сердце, но я больше не буду твоей добровольной служанкой. Джайлс – твой будущий муж, и это твоя обязанность – проследить за тем, чтобы ему и тебе вместе было хорошо и уютно. Я здесь в гостях. Хозяйка этого замка ты. Завтра ты станешь еще и женой, а потом – матерью. Ты должна ответственно отнестись к обеим этим ролям.

На миг Мередит показалось, что сестра на нее обиделась. Но та залепетала:

– Я… ты права, Мередит. Это моя обязанность. Я благодарна тебе за то, что ты приехала, и ценю твою заботу и любовь, которые ты всегда проявляла ко мне. Я не хочу быть эгоисткой и стану вести себя так, как подобает жене и матери.

Слезы навернулись на глаза Мередит, ей с трудом удалось проглотить душивший ее ком. Часто заморгав, она заключила Селесту в объятия, ощутив в этот момент надежду. Она знала, что случившееся не означает, что ее сестра никогда больше не попытается снова использовать их дружбу. Однако это было начало. Отстранившись от Селесты, Мередит поняла, почему ее так взволновало происходящее.

Роланд.

Она ничего не могла сделать, чтобы улучшить их отношения. Они будут такими же, как сейчас, – ранящими и не имеющими решения. Но ей хотя бы удалось продвинуться в своих отношениях с Селестой и, возможно, с отцом.