Текст книги "У меня для тебя только клыки (ЛП)"
Автор книги: Кэти Лав
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Он повернулся к напиткам, а она изучала его спину. Его широкие плечи, и как мускулы перекатывались под его черной футболкой при каждом движении. Она не помнила, чтобы когда-либо смотрела на спину мужчины и хотела его. Даже когда…
Себастьян закончил наливать напитки и вернулся с ними к дивану. Он сел рядом с ней, оставив между ними небольшое пространство, и протянул ей бокал.
– Мина, нам все еще надо кое о чем поговорить.
– Например? – она посмотрела на свой бокал, притворяясь, что не понимает, о чем он. Но она понимала. Он хотел понять ее поведение в туалете аэропорта.
Себастьян потянулся, взял ее пальцем за подбородок нежно и заставил встретиться с ним взглядом.
– Я не знаю, – сказал он с изучающим выражением лица. – Это я и хочу, чтобы ты мне сказала.
– Я не уверена, что…
– Я хочу знать, почему наши поцелуи обычно заканчиваются твое попыткой нанести мне телесное повреждение?
Разве это не правда? Она знала, что паниковала, но она же не причинила ему вред, да?
Она открыла рот, чтобы отрицать это, но он продолжил:
– И почему ты не знаешь ничего о том, как быть вампиром. И почему ты так напугана.
Она посмотрела вниз на бокал и ухватилась за него обеими руками.
– Мина, пожалуйста. Скажи мне.
Она посмотрела на бледную жидкость в бокале, как в глубине ее мелькали искорки. Яркие и свежие. И она хотела вернуться к временам, когда была такой. Яркой, свежей, способной поверить в доброту других, смелой.
– Вино я пила лишь однажды, – сказала она неожиданно. Может, эти воспоминания принесло оно. Или может поход на встречу Сообщества, где она поняла, что не в них она верила. А может, это сам Себастьян, но неожиданно она захотела поговорить. Ей нужно рассказать кому-то, нет, не кому-то. Ей нужно рассказать ему.
– Правда? Лишь один раз? – сказал он. В его голосе звучал фальшивый интерес, который проявляют люди, когда они не уверены, куда пойдет беседа.
– Да. На мой двадцать второй день рождения. Думаю, не старше. Мой отец был очень строгим.
– Почему?
– Ну, конечно, все его дочери были наследницами. Мы должны были создавать хорошее впечатление, и мы не могли делать неправильный выбор. Мой отец твердо верил, что алкоголь ведет к неправильным решениям.
– Вот с этим я должен согласиться, – сказал Себастьян, хотя и отхлебнул своего напитка. Крепкий ликер, золотистый, как и его глаза.
Она отпила от своего тоже, удивленная, что все еще спустя декады помнит резкий вкус. Удивительно, что это было погребено на задворках памяти. Резкое, яркое и незабываемое.
– И ты, и мой отец правы, – сказала она. – Я выпила лишь однажды ночью и сделала худший выбор в своей жизни.
Глава 18
Себастьян наблюдал, как Мина сделала еще один глоток вина, немного сморщившись от вкуса.
Он ждал. Он хотел понять ее, узнать, как она стала вампиром. Он хотел узнать, как она прожила столько лет и все еще не знала, как использовать силы, которые ей даны. Но что самое важное, он хотел узнать, почему она боялась его.
– Это был вечер моего двадцать второго дня рождения. Я помню, как он вошел в бальную залу. И я помню, что подумала, что он не может быть реальным, этот мужчина – слишком красив, – она тихо и неискренне рассмеялась.
Себастьян потянулся к ней, желая убрать этот отстраненный затравленный взгляд из ее темных глаз, но он боялся, что прикосновение может ее испугать. Может остановить ее. А у него было чувство, что ей нужно рассказать все так же сильно, как он хотел это услышать.
– Он пришел на одну из домашних вечеринок в нашем поместье в Ньюпорте. Это было недельное событие. Присутствовали Рокфеллеры, Карнеги и другие богатые люди. Но в том момент, как Донателло неспешно вошел в дом моих родителей, я не видела больше никого.
Себастьян пошевелился, от ее слов его грудь сжало. От отвращения, – сказал он себе, потому что знал, кем был этот Донателло. А не от того, что у Мины были такие сильные чувства к другому.
– Он отличался от всех мужчин в комнате. Высокий, темноволосый, невероятно красивый. А еще загадочный.
Снова резко сжало. О да, он ненавидел этого парня.
Себастьян наблюдал, как Мина выпила вина.
– Моя старшая сестра Лорелей была очень милой. Высокой и элегантной и… – Мина вздохнула. – Ну, она всегда привлекала внимание. Она не могла это остановить, даже если бы хотела, но она и не хотела. Моя вторая сестра Эва, тоже была красивой, умной и смелой. Она сводила родителей с ума своими выходками, но они боготворили ее. А еще был мой младший братец. Сын, которого всегда хотел отец. Папочка безумно обожал Бертрама. А между второй дочерью и любимым сыном была я. Еще одна девочка. Обычная, книжный червь, в лучшем случае не подходящая к общению с обществом.
– Мина, – сказал Себастьян, не способный больше не прикасаться к ней. Он потянулся к руке, которая лежала на ее колене, но она убрала ее.
– Я не рассказываю тебе это, чтобы ты жалел меня, – она послала ему взгляд, который не позволял сочувствовать ей.
– Я знаю, – уверил он ее. – Я просто хочу поддержать тебя.
Он колебалась, уставившись на предложенную руку. Наконец она скользнула ручкой в его, ее пальцы были тонкими и холодными. Ее хрупкость вызвало в нем желание защищать.
Она сделала еще глоток вина, затем продолжила:
– Когда Донателло прибыл на домашнюю вечеринку, мои сестры немедленно заметили его. Но он, казалось, не обращал на них внимание. Он сосредоточил его на мне. Это в первую очередь должно было насторожить меня.
– Мина…
– Дай мне просто продолжить. Пожалуйста.
Себастьян кивнул.
– Но я выпила вина и чувствовала себя смелой. И я заговорила с ним. И потанцевала. Как я уже сказала, вечеринка длилась неделю, и каждую ночь Донателло был рядом со мной, внимательный и обаятельный. Он прислушивался к моим интересам. Говорил мне все, что я хотела услышать. О, я не была такой наивной, чтобы не подозревать, что он охотится за моим наследством. Конечно, он должен был, или я так думала.
Себастьян нахмурился из-за ее грубой уверенности. Разве она не видела, какой хорошенькой была? Какой милой, забавной и совершенной?
Он сжал ее пальцы, не лез со своим мнением, потому что знал, что она не хочет его услышать.
Она не заметила его прикосновение.
– Мои родители не одобряли его. Они тоже знали, что он должно быть охотится за моим приданным, и они не колеблясь сообщили ему об этом. Они сказали, что если мужчина заинтересован в счастье в любви, то ему следовало выбрать Лорелей или Эву. Но если он хочет денег, то я была очевидным выбором.
– Почему?
– Потому что я была тихой и покорной, и не создала бы проблем, если бы он решил свободно распоряжаться моими деньгами и искать удовольствие где-то еще.
Себастьян больше не мог сдерживать свое мнение.
– Прости, но твои родители говорят, как козлы.
Мина заморгала, и он ожидал, что она разозлиться. В конце концов они были ее родителями. И он знал, что никому не следует оскорблять чужую семью. Черт, да он даже пару раз защищал Кристиана, а тогда он был чистым злом.
Вместо этого она пожала плечами.
– Если бы мои родители не были практичными, то были бы ничем.
Себастьян сжал зубы. В их поведении не было ничего практичного. Оно было жестоким. Как могли родители так ранить своего ребенка? Как они могли так открыто показывать, что любят одних детей больше других? Их родители никогда не демонстрировали предпочтение не к одному из детей. Именно он и его братья относились к их сестре, Элизабет, как к домашнему любимцу. Но она была малышкой и единственной девочкой. Но их родители никогда не выделяли ее.
– Хотя я знала, что мои родители, возможно правы, я игнорировала их предупреждения. Я удирала, выискивая способы увидеться с Донателло, – она смотрела вперед, выражение лица отдаленной, словно она вызывала в памяти их тайные встречи.
Себастьян не хотел, чтобы она вспоминала те свидания, моменты, когда ее обнимал другой мужчина. Неожиданно он понял, что больше волновался о том, что она вспоминает приятное, чем неприятное. Эгоистично, но правда.
– Днем я никогда его не видела, – сказала она, будто впервые осознав этот факт. Он наигранно рассмеялась. – Но думаю, даже если бы я заметила тот факт, не было бы никакой разницы. Разве не предрассудки считать кого-то вампиром?
Себастьян покачал головой. Пока не станет поздно.
– Когда приближался конец недели, Донателло стал сильнее настаивать, что я должна встретиться с ним вне дома. Он сказал, что хочет побыть наедине, где никто не сможет нас найти.
– И ты пошла.
Она кивнула, все еще смотря на комнату.
– Куда он привел тебя?
– Мы решили встретиться в лесу поместья моих родителей. Он был в частных владениях, и я знала, что мои родители никогда туда не пойдут, но он был достаточно близок, и если я вдруг захочу уйти, то смогу сделать это, – она глубоко вдохнула, и цвет ее лица стал еще бледнее, если такое возможно. – Или я так думала.
Себастьян сжал ее пальцы. Они были ледяными и не гнулись, словно сосульки.
– В лесу Донателло стал вести себя странно. Не как мужчина, который неделю назад очаровал меня. Он был агрессивен и… – она вдохнула, и Себастьян видел, что она начала паниковать от воспоминаний.
– Мина, малышка, не надо. Если это слишком больно, то ты не обязана рассказывать это.
Она повернулась к нему, и, казалось, что впервые с момента, как она начала историю, она заметила, что он рядом. От непролитых слез ее глаза сверкали, как сапфиры. От ее боли Себастьян едва не заскрежетал зубами. Он хотел убить этого Донателло. Разорвать на лоскутки.
– Мне нужно рассказать это, – прошептала она.
Он кивнул.
– Начался дождь. Ливень, – она задрожала, будто чувствовала его сейчас. – Я сказала ему, что нам нужно возвращаться. Подождать другой ночи. Он засмеялся и сказал, что мелкий дождик не помешает его планам. Он столько ждал, чтобы остаться со мной. Он прижал меня к дереву и держал. Я кричала, хотя и знала, что никто не услышит. Я боролась, но он был сильнее. Конечно я не знала, на сколько он силен, и что у меня нет ни малейшего шанса убежать.
Она снова резко вдохнула и быстро заговорила, будто пыталась как можно быстрее закончить историю.
– Его прикосновения были грубыми и унизительными. Я думала, он хочет изнасиловать меня, но план был не таков. Это не то, что его интересовало.
Себастьян почувствовал, как его мышцы немного расслабились. Он знал, что то, что случилось с ней было жестоко и навсегда отняло ее человеческую жизнь. Но он не мог вынести мысль, что этот монстр и таким способом мучал ее.
– Мы принесли с нами лампу, и я помню, как он схватил ее и поднес к своему лицу. Его красивые черты исчезли, сменившись омерзительно, искаженной маской, с острыми зубами и светящимися глазами.
Себастьян замер от ее описания. Светящиеся глаза? У вампиров глаза не светятся. Когда вампир готовится укусить, их черты лица меняются и зрачки расширяются, пока глаза не становятся полностью черными. Они светятся только в кино. У нее, наверное, остались искаженные воспоминания, нападающий стал вымышленным существом.
– Я помню, что думала, что такое не могло случиться, и что я умру, – голос Мин сорвался. И Себастьян забыл о странном описании жестокого вампира.
– Мина, – Себастьян не мог себя остановить, он обхватил ее за талию и легко пересадил к себе на колени. Она застыла, но и не пыталась выбраться.
Если бы она сделала это – он бы ее отпустил. Он не хотел быть таким, как сволочь, которого она описывала. Он не хотел, чтобы она думала, что ее заставляют что-то делать против ее воли. Никогда.
– Он сказал, что собирается убить меня, – она снова вдохнула. – Но затем он притворился, что у него появилась идея. Он сказал, что все-таки я ему нравлюсь, и он меня отпустит. Все что мне нужно было сделать – согласиться, чтобы он обратил меня. И я понятия не имела, о чем он говорит, но я бы согласилась на все. На все, чтобы убраться от него, домой. Я просто хотела домой.
Себастьян, как ребенка прижал ее к своей груди, жалея, что его там не было. Он бы защитил ее.
– Я помню, что закричала, что он может обратить меня, после я почти ничего не помню. Лишь боль. Невероятную боль. Темноту. Когда я пришла в себя, то лежала в грязи, а он ушел. Было пасмурное раннее утро, шел ливень. Я помню, что меня так захлестнул запах океана, что меня почти стошнило. Конечно, я не понимала, что это потому, что я изменилась. Я стала бессмертной, и каждое чувство было невероятно сильным.
Вампир просто оставил ее. Неожиданно, ему стала понятным то, что она не понимала себя. Но все равно у него не было ни идеи, как она ничему не научилась за последние сто лет. И зачем вампиру обращать смертную и просто бросить ее? Чепуха. Почему вампир просто не убил ее?
– Каким-то образом, я смогла добраться домой, – продолжила она. – Я помню, как стучалась и кричала родителей. Но они ко мне не вышли. Они не могли оставить своих гостей. Они не могли раскрыть мировой элите, что случилось. Слуги быстро проводили меня в комнату. Мои родители не приходили ко мне до следующего дня, когда уехали гости.
Себастьян услышал, как ее голос сломался, и он крепче прижал ее к себе, поглаживал щекой ее макушку, отчаянно желая забрать ее боль, и негодовал от жестокости ее родителей. В своем роде они были такими же злобными, как и тот вампир.
Она затихла. А потом он почувствовал, что она легонько трясется, и понял, что она плачет.
– Мина, – пробормотал он ей в волосы. – Мне так жаль.
Она не ответила, просто пыталась устроиться на его коленях, словно хотела залезть ему под кожу. Он держал ее, шептал ей, сам не зная, что говорит, лишь зная, что хочет забрать ее боль. Он хотел защитить ее.
Он подозревал, что ее страх связан с сексом, ведь она паниковала, каждый раз, когда у них был близкий контакт, но дело было не в том. Он просто боялась его, потому что он был вампир? Его поцелуи и ласки напоминали ей момент, когда на нее напали? Он все еще не был уверен.
И он все еще не понимал, как она выжила. Не говоря уж о том, как или почему она изменилась. Он не думал, что ее родители с радостью приняли то, чем она стала. Они вообще знали? Они поверили?
– Мина, я знаю, что ты расстроена, но я должен тебя об это спросить.
Она кивнула, не поднимаю голову с его груди.
– Как ты выжила? Что произошло после той ночи?
Мгновение она молчала, затем вдохнула, задрожав всем телом.
– Я… я и понятия не имела, что происходило. Все что я знала – я не выносила света. Он причинял боль и давил на мою кожу. Я умирала от голода, но не могла принимать пищу. Я помню, что чувствовала, что схожу с ума, как животное в клетке.
Себастьян кивнул. Эти сумасшедшие чувства приходили без крови. Это почти сводило вампира с ума.
– Мои родители решили, что я сошла с ума, веря, что меня изнасиловали. Я снова и снова рассказывала им, что произошло, но они мне не верили. Они привели врачей, но и те не понимали, что со мной не так. Они понимали лишь то, что говорили их тесты: моя температура была гораздо ниже нормальной, и не было сердцебиения. И они не могли определить мой недуг. А я становилась все более и более безумной. Наконец, однажды…
Она остановилась, спрятав лицо в его рубашке, будто не могла вынести эти воспоминания, не то, что уж говорить о них.
Себастьян укачивал ее.
– Все хорошо.
– Я осталась наедине со одной из служанок, молодой девушкой примерно шестнадцати лет, – она снова задрожала, И Себастьян знал, к чему все идет. Мина убила девочку?
– Я не убила ее, – ответила она, будто услышав его безмолвный вопрос. – Но я напала и укусила ее.
Он снова вдохнула, словно задыхалась, от этих воспоминаний ей было плохо.
– В ту самую ночь родители поместили меня в лечебницу.
Себастьян закрыл глаза, почувствовав ужас от мысли о ней в дурдоме. Одной. Напуганной. Он не знал, как она выжила. Многие бы не смогли, учитывая факт, что она, вероятно, не могла понять, чем стала. Не совсем.
– Я пробыла там годы. Не знаю сколько. Наконец, меня перевели в другое учреждение. Там они прибегнули к…
Она задрожала.
– Я не знаю.
Он крепче обнял ее, вспомнив ее ужас, когда он закрыл дверь туалета в аэропорту. Она боялась ограничений, невозможности сбежать. Конечно, будучи вампиром, она могла сбежать, но она не знала своих возможностей. И она осталось в этих адских дырах. Господи да она сильнее, чем думала.
– Пока наконец доктор Фаулер не услышал доклады о сумасшедшей женщине, которая считает себя вампиром и не навестил меня. Он был первым посетителем за две или три декады.
Себастьян закрыл глаза, проклиная ее родителей. Они были таким же злом, как и вампиры. Оставили Мину там. Забыли.
– Доктор Фаулер поверил мне и помог мне выйти. Он нашел для меня место, думаю, ты бы назвал его сносным домом для сверхъестественных, и научил меня, как справляться с тем, что я есть, насколько смог. Но будучи оборотнем, он не мог сказать мне, как использовать мои силы. Да в то время я и не хотела. Я просто хотела быть нормальной. Насколько возможно.
Впервые, Себастьян почувствовал признательность к доктору Фаулер. Может он не такой уж безумец, каким он его считал.
– И с тех пор я просто жила.
– И больше не видела своей семьи.
Она покачала головой.
– Уайссы не дураки. Нет, мои родители сказали миру, что я умерла. Что я собственно и сделала.
Он схватил ее лицо, нежно обхватил залитые слезами щеки. Она была похожа на фарфоровую куклу, забытую под дождем, и он понял, что его аналогия был не так уж далека от истины.
Злость еще сильнее захлестнула его.
– Ты не умерла, – сказал он ей уверенно. – Ты не в ответе за то, что случилось с тобой. Ты чудесная, разве ты не понимаешь это?
Она уставилась на него, ее взгляд блуждал по его лицу. Затем прикоснулась к нему. Ее пальцы погладили его скулы, щеки, губы. Он оставался совершенно спокоен, позволяя трогать себя, как ей хочется.
Ее трясущиеся пальцы остались на его щеке, а она наклонилась вперед, прижимая губы к его, ее губы неуверенно и невероятно мило дрожали.
Он ответил, но не взял поцелуй под контроль, позволяя ей делать то, что ей хотелось. Она прижимала свои нежные губы к его, затем к его щеке. Когда она губами прикусила его скулу и вернулась к губам, его член наглым образом проигнорировал его приказы оставаться спокойным. Он завозился, не желая, чтобы она почувствовала его твердую эрекцию своей попкой.
– Малышка, – пробормотал он. – Может, нам действовать медленнее.
Она подняла голову, встретившись с ним этими невероятными темными глазами.
– Мне нравиться тебя целовать.
Он сглотнул, когда ее руки переместились к нему на грудь, лаская ее сквозь хлопок рубашки.
– Мина, мне тоже нравиться целовать тебя, но ты расстроена и не мыслишь трезво. Я не уверен, что ты решилась бы на это при нормальных обстоятельствах.
Она кивнула, прикусывая красноватую нижнюю губу.
Господи, даже это его заводило.
– Я собираюсь признаться кое в чем, – сказала она. – И это даже тяжелее, чем рассказывать о прошлом.
– Ладно, – он не мог представить ничего более тяжелого, чем эта история. Ему было тяжело слушать, и он мог лишь представить, как тяжело ей было об этом рассказывать. И пережить это.
– Я… я правда хочу тебя, – она скорчила забавную рожицу, будто правда об этом сожалела. – Правда. Больше, чем что-либо.
Зачем ей за это извиняться? Он ее тоже хотел, больше, чем на его памяти кого или что-либо еще. А затем он понял ее дилемму.
– Но ты не хочешь вампира?
Она уставилась на него.
– Себастьян…
Он кивнул, когда его озарило. Она собиралась сказать ему, что он последний вампир, которого она может захотеть. Сообщество убедило ее, что он чистое зло. Последний человек или бессмертный, который был бы для нее привлекателен. Вампир, вроде того, что уничтожил ее мир и оставил ее гнить.
Но, черт, ее к нему влекло. И он не был тем вампиром.
– Мина, ты не можешь позволить чертову чокнутому Сообществу диктовать тебе…
Она прижала пальцы к его губам, чтобы он замолчал. Но он не собирался молчать об этом. Не о такой важной вещи, как то, что они могут быть вместе.
– Мина, – он схватил ее пальцы, убирая с губ. – Я знаю, я упоминал это раньше, но ты веришь в организацию, названную в честь непрошенных писем.
– Шшш, – настаивала она, снова закрывая пальцами его рот, затем улыбнулась. Почему она улыбалась? – Себастьян, дай мне это сказать. Пожалуйста. Потому что я собираюсь сказать это лишь один раз.
Он кивнул, ее пальцы все еще прижимались к его губам.
– Не знаю, какое значение имеют непрошенные письма, но я правда думаю, что ты возможно прав насчет Сообщества, – она послала ему взгляд, предупреждающий, что ее лучше не прерывать. – И я не считаю, что ты третий самый опасный вампир в Нью-Йорке. Я вообще тебя не читаю опасным.
После этого он не мог не прикусить ее пальцы, затем сказал:
– Ну, ладно, я опасен. Но не так, как считает СПАМ.
Он ожидал, что она хотя бы улыбнется, но вместо этого она серьезно посмотрела на него, и мгновение, он заволновался, что это шутливое заявление напугало ее, хотя он и не чувствовал страха.
– Себастьян, я хочу тебя, – сказала она мягко. – И ты знаешь, что это так. Но…
Он не хотел никаких но. Он хотел ее, а она его. Все очень просто. И правильно. Он чувствовал это.
Он взял ее за лицо и притянул к себе, нежно и убеждающе целуя. Она застонала и склонила голову, чтобы он мог сделать поцелуй глубже. Ее руки прикасались к его лицу, волосам, плечам, отчаянно и с жаждой. Он едва не вспыхнул и быстро потерял контроль, как это всегда было, когда он прикасался к ней.
Не прерывая поцелуй, он встал, и легко поднял ее. От этого неожиданного движения она издала тихий звук и обхватила его шею руками.
– К… куда мы идем?
– Я не собираюсь любить тебя на полу. По крайней мере в первый раз.
Его слова ошеломили и его самого. Он будет ее первым? От этой идеи по венам пробежалось сильное собственническое чувство удовлетворения.
Она посмотрела на него огромными, встревоженными глазами.
– В первый раз, так? – спросил он.
Ее кивок был почти незаметен, но он был. Его снова накрыла волна удовлетворения, с небольшой примесью опасения. Он должен быть чертовски хорош, ради нее. Она ждала больше ста лет. Это давило.
Он посмотрел вниз на ее лицо. На ее бледные, прекрасные черты, синие глаза, в которых он хотел утонуть, рубиновые губы, которые хотел целовать всю ночь.
Он был готов принять вызов.
Он вошел в свою спальню, ногой открыв дверь. Вместо того, чтобы положить ее на матрас, он нежно опустил ее, пока ее ноги не коснулись густого серого ковра.
Себастьян приподнял ее лицо. Он потянулся и поцеловал ее, пробуя на вкус эти красные губы. Не торопливо, не настаивая, просто нежно лаская. Так возбуждающе. Так захватывающе.
Она издала тихий звук, и на секунду, он забеспокоился, что она нервничает. Вместо этого, она обхватила его шею руками, прижавшись к нему телом. Он улыбнулся и стал целовать ее настойчивее.
Она застонала, от этого звука по его коже побежали мурашки, резкий контраст с огнем, который так же бурлил в нем.
– Ты в порядке? – пробормотал он.
В этот раз он почувствовал, как она улыбнулась.
– Да.
– Продолжаем целоваться?
– Да, пожалуйста.
Он издал звук, нечто между смешком и стоном, а его рот захватил ее.
Медленнее, – говорил он себе, заставляя целовать нежно и ласково. Бархат на бархате. Он продолжал свой нежный натиск, пока желание внутри него не дошло до точки, когда ему захотелось потрогать ее.
Она застонала, будто читая его мысли, и придвинулась ближе к нему.
– Ты в порядке? – спросил Себастьян, почти не покидая ее губ, хотя и не чувствовал страха.
– Я хочу… большего.
– Я хочу дать тебе большее, – он снова поцеловал ее, в этот раз более настойчиво. Его губы давили на нее, желая поглотить. Он обхватил ее руками и прижал к себе. Она ахнула, когда их тела встретились. Он ненадолго замер, но не мог остановить руки, которые гладили ее прямую спину и нежные ягодицы. Он двигал ее назад, пока она не оказалась у двери в спальню, его член пульсировал у ее живота.
Его губы оставили ее, перед этим дразняще прикусив, и двинулись к уголку ее рта. Он прижал их к ее скуле, нежные поцелуи, чтобы подготовит себя.
Затем он перешел на шею. Она немного напряглась, и он нежно и успокаивающе поцеловал, лизнув кожу как раз под ее скулой. Сладкая, шелковая кожа. Самая нежная из всех, которые он трогал. Запах лилий окружил его.
Он поцеловал ее снова, затем прикусил кожу.
Неожиданно, с ее губ слетел странный вскрик, и ее руки толкнули его в грудь, отпихивая.
– Хватит! – закричала Мина. – Хватит.
