Текст книги "Возьми моё сердце"

Автор книги: Кэти Джейкобсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ВТОРАЯ

На фоне соседних домов с ярко светящимися окнами ее дом казался темным и одиноким. Единственный желтый квадрат – окно комнаты на первом этаже, но даже оно не меняло общей картины. Райли прошел по дорожке и позвонил в дверь.

Эриэл не отставала от него весь день, уговаривая посетить их соседку. Как назло, сегодня ему не удавалось найти никого, кто мог бы присмотреть за малышкой, так что она провела все это время в полицейском участке и занималась тем, что расхваливала свою новую приятельницу всем, кто соглашался слушать. Это было бесконечное повторение того, как «она» сказала то, как «она» сделала это, и под конец все сотрудники, словно сговорившись, стали поддерживать просьбу девочки. Он был чертовски рад, что потерянная кроссовка Эриэл послужит естественным оправданием его визита.

Слушая несмолкавшую болтовню Эриэл, Райли раз десять прокрутил в памяти сцену их встречи. Ему бы поблагодарить соседку за заботу об Эриэл, а он уподобился какому-то неандертальцу, защищающему свою территорию. Должно быть, вид у него был устрашающий, раз она так быстро отступила. А ему просто некогда было думать о чем-то другом – он спешил пожурить Эриэл.

Не услышав звонка, Райли снова нажал на кнопку. Опять ничего. Сквозь легкую занавеску за застекленной дверью он не улавливал никакого движения. Возможно, звонок не работает. Или ее нет дома. Он постучал в дверь, но никто не откликнулся. Она может быть где угодно. Пошла в магазин. Или прогуляться. Или в кино. Он нажал на кнопку еще раз, потом повернулся и пошел обратно.

Он уже дошел до середины дорожки, когда вдруг на крыльце загорелась лампа, бросившая голубоватый отсвет на лужайку перед домом. Он резко обернулся.

Она стояла за стеклянной дверью, но ее лицо оставалось в тени.

– Кто там?

На этот раз ее голос показался ему нерешительным, более низким, волнующим. Та же самая женщина, но в других обстоятельствах. И уже будто не совсем та. Днем она казалась агрессивной, суровой, далекой. Вечером – скорее беззащитной.

– Это отец Эриэл.

– А! – Она не пригласила его войти, даже не открыла дверь.

Ничуть не обескураженный таким приемом, виновником которого являлся отчасти он сам, Райли вернулся на крыльцо.

– Я, видимо, не вовремя?

– Что вам нужно?

Он попытался быть рассудительным. Ларами – это небольшой, приветливый городок, большинство жителей которого считали, подобно Кендре, что ничего дурного с ними никогда не может случиться; многие даже не запирали на ночь двери. В соседке не было и следа такой приветливости. Возможно, подумал он, в этом виновата его недавняя резкость.

Но ее настороженность может быть и инстинктивной, приобретенной в более крупном, полном опасностей городе. Именно такого рода сдержанность он хотел бы привить Эриэл. Однако подобная настороженность со стороны соседки его не обрадовала. Он привык к атмосфере доверия между людьми.

Широко улыбнувшись, он постарался разрядить обстановку.

– Извините за беспокойство, но Эриэл сегодня днем потеряла кроссовку, и я пытаюсь ее найти.

Ее сдержанность моментально сменилась озабоченностью.

– Боже мой, она, наверное, так и осталась висеть на заборе. Входите, пожалуйста. Я видела фонарик, когда утром распаковывала вещи. Постараюсь вспомнить, куда я его положила.

Она быстро нашла фонарик в одном из ящиков и повела Райли во двор, через лужайку, за калитку и на улицу. Там она стала водить тусклым лучом фонарика по своему шаткому решетчатому забору, и, когда луч поймал кроссовку Эриэл, у Райли все внутри похолодело.

Застрявшая кроссовка висела боком на почти метровой высоте. Если бы Эриэл упала при таком положении стопы, то нога могла бы переломиться, словно сухая веточка.

Райли вытащил кроссовку из забора, испуганный и злой одновременно, но даже не выругался – не зря он так долго служил в полиции.

– Девочка не успела упасть – я поймала ее.

Ни слова женщины, ни ее спокойный тон не возымели действия. Кроссовка могла остаться забытой на заборе лишь в одном случае – если женщина подхватила Эриэл, когда та уже падала. Она спасла его дочь от перелома ноги. Или от чего-нибудь похуже.

Благодаря ей Эриэл сейчас дома, живая и невредимая, готовая ко сну – читает книжку с самой любимой из своих юных приходящих нянь. Мысли о том, чем мог закончиться сегодняшний день, заставили его содрогнуться. Он теперь в неоплатном долгу перед этой женщиной, и она должна знать всю глубину его благодарности. Ему захотелось разрушить все барьеры и положить начало настоящей добрососедской дружбе. И уж по меньшей мере теперь он не был настроен уходить вот так сразу, едва перекинувшись несколькими словами.

– Не знаю, как вас и благодарить.

Она пожала плечами.

– Я рада, что оказалась поблизости и смогла помочь.

Райли улыбнулся, хотя в темноте она не могла этого увидеть.

– Послушайте, а что, если я зайду на минутку? Эриэл сегодня просто замучила меня – без конца просилась к вам, и может быть, нам с вами стоит хоть немного поговорить.

Женщина ответила не сразу, но из-за темноты он не мог догадаться о причине ее колебаний – может быть, она искала предлог отказать ему.

Он уже думал, что не дождется ответа, когда в ночной тишине раздался ее голос:

– Хорошо. На несколько минут.

Улыбаясь про себя, он пошел за ней в дом. Соседка провела его в гостиную. И то, что он увидела, неприятно поразило его. Комната могла служить воплощением одиночества.

Вдоль одной из стен теснились нераспакованные картонные коробки. Напротив стояли стопки книг, по восемь или десять в каждой, образуя на полу неровный бордюр. На истертом деревянном полу не было ковра, шторы выглядели так, словно висели на окнах лет пятьдесят, а светлые прямоугольники на голых стенах показывали, где у прежних жильцов висели картины. Два разнокалиберных кресла стояли по обе стороны камина, где потрескивал огонь – единственное свидетельство того, что комната обитаема.

У Райли защемило сердце. Когда погибла Кендра, он был таким же опустошенным, как эта комната.

– Хотите чего-нибудь выпить? Кофе? Апельсиновый сок? Белое вино?

Больше всего он хотел узнать ее поближе.

– Не стоит беспокоиться.

– Вода у меня в кране, сок в холодильнике, а кофе хотя и без кофеина, но довольно свежий. Вино придется открывать. – Она говорила без улыбки, но каким-то приятным тоном, и он подумал, что она, очевидно, не жалеет, что пригласила его зайти.

Кофе – это было бы слишком по-деловому. Вода – слишком приземленно. Вино – чересчур интимно.

– Апельсиновый сок, если можно.

На ней были джинсы, длинный светлый свитер в обтяжку и теннисные туфли на босу ногу. Он продолжал разглядывать ее – она выглядела такой же отчужденной, как и прежде, но скорее хрупкой, чем жесткой, а главное – он увидел беззащитность в ее глазах.

Она подала сок в тяжелых пузатых бокалах на коротких ножках, с тонким золотым ободком. Вроде хрустальные, подумал он, и это настолько не соответствовало бедственному состоянию квартиры, что он взглянул на хозяйку дома пристально, с тенью недоумения. Она выпрямилась.

– Садитесь, пожалуйста.

Чуть смутившись, он сел и попытался расположить ее к себе искренней, открытой улыбкой. Она устроилась с ногами в другом кресле, обхватив руками колени. Он не мог определить, какой у нее в этой позе вид – расслабленный или настороженный. Даже взгляд, каким она смотрела на него поверх бокала, можно было истолковать и как задумчивый, и как тревожный.

– Наверное, нам пора представиться друг другу. Меня зовут Райли Корбетт.

– Марго Хейнз. – Она пригубила свой сок, потом опустила бокал и едва заметно улыбнулась. Отсветы огня пробегали по ее лицу и волосам. Она казалась нежной и красивой – и гораздо моложе, чем днем.

Он заставил себя вернуться к теме разговора:

– Я хотел бы объяснить насчет сегодняшнего случая…

– В этом нет необходимости.

– А по-моему, есть. Пару недель назад я остался без экономки и пока не нашел замену. Я стараюсь забирать Эриэл из школы, но не всегда успеваю к звонку. Сто раз я объяснял ей, что она должна обязательно дождаться меня, но девочка все равно делает по-своему. Уже не первый раз мне приходится ее искать.

У него внезапно пересохло во рту, и он отпил большой глоток сока. Возникла пауза, во время которой ему показалось, что Марго Хейнз пристально смотрит куда-то мимо него, а скорее, на что-то находящееся в ней самой.

Молчание затянулось; потом она моргнула и будто очнулась.

– Могу лишь догадываться, как сильно вы, должно быть, беспокоитесь.

– Да. – Но ему показалось, что догадка здесь ни при чем. Что-то в ее тоне или выражении лица дало ему почувствовать, что ей знакомо такое беспокойство. – Я бы никогда себе не простил, если бы с ней что-то случилось.

– Как и все родители. – Она посмотрела ему в глаза.

Словно какая-то искра проскочила через разделяющее их пространство и согрела его кожу. Но Райли пришел сюда ради дочери, и это сейчас единственное, что их связывает.

– Эриэл в восторге оттого, что была сегодня у вас в гостях.

– Она мне тоже понравилась. Очень.

– Вы дали ей что-то, в чем она нуждалась. Мне такое не под силу.

Чуть поколебавшись, Марго ответила:

– Может быть, это был равноценный обмен.

– Ее мать умерла два года назад. Это было трудное время для нас обоих.

– Да.

В этом односложном, негромко произнесенном слове Райли уловил знакомую ему ноту тоски. Темные, пустынные дороги, на которых он оказывался после смерти Кендры, заводили его порой в такие места, куда он ни за что бы не согласился попасть еще раз. Сейчас ему напомнил об этом голос сидящей перед ним женщины, и он стал всматриваться в ее лицо. Она заговорила, прежде чем он нашелся что сказать.

– Я вначале собиралась сделать вам строгий выговор за то, что вы отпускаете ее одну.

Он это помнил.

– И уже довольно бойко начали. Что вас остановило?

В ее глазах мелькнула улыбка. Она подняла свой бокал и снова взглянула ему в глаза поверх края с золотым ободком.

– Всего лишь инстинкт самосохранения.

Смущенно засмеявшись, он откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.

– Мне очень жаль, если так.

– Но вообще-то ваша реакция как раз и успокоила меня. Мне жутко было думать, что девочка бродит по улицам вот так, без присмотра.

Неожиданно для себя Райли вдруг показалось, что Марго Хейнз проявляет необычайно искреннюю заботу о его малышке. Он улавливал в ней что-то, то ли интерес, то ли душевное тепло, чего не замечал даже у тех друзей, которые помогали ему не только после смерти Кендры, но и сравнительно недавно, после отъезда миссис Уиттакер.

Решив не задаваться вопросом о том, что это такое, он вытянул ноги перед собой и одним глотком допил сок.

– Так что же привело вас в Ларами? Работа?

Она перевела взгляд на огонь.

– Университетская библиотека.

Всю жизнь Райли встречался с людьми, проводил с ними очные ставки, допрашивал, спасал и утешал их, но никогда еще не испытывал ничего похожего на эту возникшую между ним и Марго странную пульсацию энергии, что непонятным образом сближало их.

– Вы библиотекарь?

Она отрицательно покачала головой.

– Писательница.

– Да, наверное, писателям трудно обойтись без хорошей библиотеки.

– Это помогает избежать многих ошибок.

Как человек, по роду своей деятельности привыкший находиться в вечном движении, он с трудом представлял себе такую работу, которую можно делать только сидя. Один вид письменного стола в участке, заваленного бумагами и папками, приводил его в ужас.

– А откуда вы переехали?

– Из Техаса. – Она не сводила глаз с языков пламени. Интересно, что она там видит и в какую даль пространства и времени заглядывает? – Я переехала сюда из Техаса.

– Как раз вовремя – в Вайоминге скоро зима.

Она пожала плечами.

– Мне надоела жара.

Ее глаза сверкнули, но он не мог сказать, был ли это отблеск пламени или же внутреннего огня. Как ни старался, он не мог понять эту женщину. А ведь умение разбираться в людях составляло немаловажную часть его работы, и у него это неплохо получалось. Он обладал неким шестым чувством, которое срабатывало в девяноста пяти процентах случаев. Обычно Райли мог определить, лжет человек или нет, собирается обвести его вокруг пальца или хочет подлизаться, боится или готов сотрудничать. А их соседка по-прежнему оставалась для него полной загадкой.

Она, казалось, ничего не замечала и просто смаковала сок.

– А вы отсюда?

– С севера. Мои родные живут в Пауэлле.

Она встала и подошла к камину. Одну сторону ее лица освещали оранжевые блики, другая была погружена в мягкую тень.

– Я слышала, что на севере Вайоминга очень красиво.

Почти так же красиво, как то, что он видел со своего места.

Он мысленно отругал себя. Марго Хейнз – чужой здесь человек. Двадцать минут назад он не знал даже, как ее зовут. А десять часов назад он и вовсе не подозревал о ее существовании. Ему надо помнить, зачем он пришел. Из-за Эриэл. Это не имеет никакого отношения ни к красоте Марго, ни к ее одиночеству, ни к ее ранимой душе, ни к ее магическим излучениям. Но, черт возьми, она на самом деле необыкновенно красива!

– Мы с Эриэл стараемся ездить туда как можно чаще. Вам бы понравилось там в начале лета, когда больше всего полевых цветов.

– Да, наверное.

Марго допила свой сок. Совершенно спокойно. Разве она не ощущала напряжения, витавшего в воздухе?

– Ваши родители живы? – спросила она.

– Да. Они содержат магазин и по-прежнему бодры и энергичны. А ваши?

– Своих я потеряла много лет назад. Ваши наверняка души не чают во внучке.

– Да уж, что верно, то верно.

– Повезло ей.

– У нее какая-то особая способность завоевывать сердца. У нас в отделе она очаровала всех сотрудников.

– Это нетрудно понять. Она очень славная девчушка.

Сам не зная почему, будто кто-то толкал его в спину, Райли оказался рядом с ней у камина.

– Она просится к вам в гости.

Лицо Марго осветилось радостным возбуждением, словно у ребенка на карнавале, ее глаза заблестели еще ярче.

– Я была бы очень рада. Если вы не против.

Колебания ритма наэлектризованного пространства между ними ускорились, его воздействие стало глубже, сильнее. Загадочная пульсация пронизывала все его тело до кончиков пальцев, которые начали слегка дрожать. Его охватило безумное желание прикоснуться к ней.

Райли вдруг понял, что дольше оставаться здесь ему нельзя. Ни минуты. Ни даже секунды. Иначе он стиснет ее в объятиях, вопьется ей в губы, поглотит ее всю, если это поможет уменьшить жар и напряженность пульсирующего между ними поля – независимо от того, существует оно для нее или нет.

– Мне пора. Кроссовка Эриэл нашлась, можно отправляться восвояси.

– Ну что ж.

Сопротивляясь силе, тянувшей его к ней, Райли, пятясь дошел до середины комнаты.

Со спокойствием лани, пасущейся на весеннем лугу, она провожала его глазами.

– Спасибо, что навестили меня, мистер Корбетт.

– Просто Райли, – поправил он настойчиво, не понимая, кто его дергал за язык. Чем официальнее будут их отношения, тем лучше.

Пульсировавший между ними ритм, возможно, и походил на бой барабана, отбивающего такт ритуального брачного танца, но Райли явственно услышал в нем ноту опасности.

* * *

Стоя у окна, Марго смотрела, как Райли Корбетт выходит у нее со двора второй раз за этот день. Господи, ну и испытание!

С тех пор как она впервые поняла, что всеми неудачными решениями в жизни обязана своему взрывоопасному характеру, Марго стала учиться сдержанности. И научилась. Она уже не вспыхивала по любому поводу. Перестала рыдать во время сентиментальных фильмов. Научилась выслушивать рассказы других людей о несчастьях, не пытаясь тут же вмешаться. Не обращала внимания на оскорбления, которые скатывались теперь с нее, словно вода с вощеной поверхности. Она больше не была, как прежде, рабыней неистовых чувств, и ей это очень нравилось.

По крайней мере так было до сегодняшнего дня. До тех пор, пока в ее жизнь не ворвались Эриэл Корбетт и ее отец.

Сколько он пробыл у нее в гостиной? Меньше часа. И все это время в ее душе бушевали различные чувства, властно требуя выхода. Беспокойство. Зависть. Возбуждение. Жалость. Желание.

Господи, только не желание!

Оно металось между ними, как электрический ток по незаземленному проводу. Горячее, смертельно опасное, бесцеремонно заявляющее о своих правах. Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы сохранять самообладание.

Надо было бы выпроводить его, как только она ощутила притяжение. Но долгое одиночество и тоска одержали верх над здравым смыслом.

У нее не было друзей больше двенадцати лет, с тех пор, как она стала встречаться с Ником. Почти с самого первого их свидания Ник исподволь заставил ее отдалиться от небольшого круга подруг. Она была так сильно влюблена в него, что не заметила этого. Тогда она верила, что любовь способна исцелить любые раны и заполнить собой все пустоты. И в ослеплении своей неистовой любовью не видела, что все обстоит иначе.

И вот вновь замаячил призрак любви. Желание сводило с ума. Эмоции втаптывали здравый смысл в землю. Как же эти демоны все-таки вырвались на волю? Удастся ли теперь загнать их обратно, а если удастся, то какой ценой?

Нужны ли ей сейчас друзья так, как когда-то была нужна любовь Ника?

Однако она уже приняла Райли Корбетта у себя дома. Потому что надеялась подружиться с его дочерью. Впервые за много лет в ней проснулась надежда, что она сможет унять ту неизбывную боль, которая не угасала после разлуки с Холли.

Ей от Райли нужно было только одно – чтобы его дочка время от времени приходила к ней в гости. Хотя кто знает, вдруг это к добру не приведет? Не лучше ли, наоборот, поменьше видеть эту девчушку?

Но разве это возможно? Побыв с Эриэл, она испытала радость – впервые с тех пор, как отдала Холли на воспитание чужим людям. Ее изболевшаяся душа вновь потянулась к теплу. Отвернуться от него было выше ее сил.

Как бы ни пугали ее те флюиды, что заструились между нею и Райли Корбеттом, она откроет сердце для его дочурки.

* * *

Так и не заснув, Райли натянул тренировочный костюм и надел легкие кроссовки. В пять часов утра на улицах никого не будет, и тишина поможет привести в порядок мысли. Когда он заглянул перед уходом к Эриэл, сердце его переполнилось нежностью. Он любит ее больше всего на свете и сделает все возможное и невозможное, чтобы ей было хорошо.

А вчера он встретил человека, готового встать с ним рядом, поддержать его! Он знал это совершенно точно, хотя никогда не смог бы никому объяснить, как такое могло прийти ему в голову.

Не выключая в холле свет, он бесшумно выскользнул из дома. Если ограничиться бегом вокруг квартала, то можно заглядывать к Эриэл каждые десять минут.

Пробегая мимо дома Марго, он немного сбавил скорость. Она наверняка спит так же мирно, как Эриэл, ведь ее, похоже, нисколько не взволновал его визит.

А он никак не мог забыть разговор, который без конца прокручивался у него в мозгу, словно замкнутая магнитофонная лента.

Он стал перебирать в памяти всю встречу. Каждое слово, каждое действие, каждый взгляд. И чем дольше он этим занимался, тем яснее ему становилось одно: он ничтожно мало узнал о ней.

Она писательница, приехала из Техаса, родителей уже нет в живых. Вот и все. Он задавал вопросы. Он рассказывал о себе. Их беседа не прерывалась вынужденным молчанием. А она каждый раз ускользала, словно песок из пальцев, ничего о себе не рассказав.

Почему?

Всего за час с небольшим, поделенный на две отдельные встречи, и он, и Эриэл оказались связанными с Марго Хейнз крепкими невидимыми узами. Эриэл она дала столько тепла и ласки, сколько та не видела с тех пор, как потеряла мать. Его она одарила заботой о дочурке и пробудила в нем желание.

Но этого ему было недостаточно. Он хотел гораздо большего.

На протяжении тех двух лет, что прошли после смерти Кендры, Эриэл стала средоточием его жизни, и у них все шло просто отлично с помощью миссис Уиттакер. Так когда же все изменилось? Три недели назад, когда они лишились жившей у них экономки? Или только сегодня днем, когда Эриэл познакомилась с Марго Хейнз?

Когда он снова пробегал мимо дома Марго, его вдруг охватило ощущение знака судьбы. Он не знал об этой женщине практически ничего, кроме того, что она проявила необычную заботу по отношению к его дочери. А ему хотелось узнать о ней все.

* * *

Из заднего окна Марго видела дом Райли Корбетта. Дом был желтый, с белой отделкой, белыми ставнями и темно-зеленой крышей. Покачав головой, она прижалась лбом к оконной раме. Райли Корбетт казался вполне дружелюбным и искренним. Но ведь он полицейский. Как бы он к ней отнесся, если бы узнал правду? Обязана ли она рассказать о себе все? Наверное, нет. Она искупила свою вину перед обществом тремя годами тюрьмы и еще семь лет прожила на условиях досрочного освобождения. Когда время наказания истекло, она отряхнула с себя прах прошлого, взяла новое имя и с закрытыми глазами ткнула пальцем в карту. Выбрала ближайший город, где был университет, и переехала в Ларами.

Никому, даже шерифу города, где она теперь живет, не нужно знать о ее прошлом. Они оказались соседями, но это не накладывает на нее никаких обязательств. Какой смысл начинать жизнь заново, если она будет исповедоваться перед каждым встречным?

После того черного дня в ее жизни ей постоянно приходилось расхлебывать последствия – и юридические, и логические – своих решений и поступков: она ни разу не попыталась уклониться от ответственности. Она понятия не имела тогда, что Ник собирался ограбить магазин. Не знала, что он убил продавца. Но когда он выскочил, наставил револьвер на Холли и приказал ехать, Марго нажала на газ изо всех сил. И с того момента до переезда из Техаса жизнь Марго превратилась в сущий ад.

Сначала она думала, что после отбывания наказания она порвет с прошлым и сможет начать жизнь заново. Однако после освобождения из тюрьмы Марго узнала, что независимо от наказания некоторые вещи никогда не забываются.

На протяжении всего условного срока, пока она жила в родном городе, ее сторонились, третировали, выставляли на публичное порицание, использовали как предостережение молоденьким девушкам. Прошлое преследовало ее всюду.

Сама того не желая, она оказалась соучастницей в преступлении Ника. Это обернулось для Марго трагедией: она потеряла дочь.

Теперь она собиралась начать новую жизнь, и эта новая жизнь была нужна ей больше, чем карьера, и больше, чем сиюминутное счастье. Она ни за что не согласится рисковать свободой только потому, что какой-то мужчина неожиданно пробудил в ней чувственность после одиннадцати лет воздержания.

Повернувшись к раковине, она налила стакан воды и жадно выпила. Больше десяти лет прошло с того ужасного дня, и она дорого заплатила за все ошибки. Строго соблюдая букву закона и добившись успеха как автор романов, она доказала себе, что окончательно преодолела прошлое. Когда ее последняя книга оказалась в списке бестселлеров, она приобрела долгожданную независимость.

Семь лет после выхода из тюрьмы она посвятила тому, чтобы создать себя заново. Изменила свое имя, став Марго вместо Мэгги, взяла девичью фамилию матери. Нет, она не может всем этим рисковать!