Текст книги "Воспоминания о будущем"
Автор книги: Кэт Патрик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Глава сорок первая
Я проснулась, но не спешу открывать глаза. Внезапно чувствую, что воздух слегка всколыхнулся, словно потревоженный чем-то.
– Лондон? – шепотом окликает мама. Мне хочется еще немного поспать, поэтому я не отзываюсь. Мама шепчет снова, но на этот раз обращается уже не ко мне. Ее голос звучит чуть глуше, словно она повернулась к кому-то, стоящему в коридоре: – Кажется, она еще спит.
– Понятно, – доносится до меня ответный шепот. Скорее бы они оба заткнулись! Я чувствую, что еще очень рано и я могу как следует поспать перед школой.
– Лондон, пора вставать, детка. Ты опоздаешь в школу, – напевно произносит мама.
На этот раз я сдаюсь и с долгим, громким и подчеркнуто раздраженным вздохом открываю глаза.
Моя комната ярко озарена утренним солнцем: очевидно, прошлой ночью я забыла закрыть жалюзи. Часы показывают 7:00. Ну ничего себе! Мама с довольно странным выражением лица стоит в дверях, загораживая собой невидимого гостя.
– В чем дело? – спрашиваю я, не считая нужным скрывать своего неудовольствия.
– С добрым утром, Лондон, – смущенно отвечает мама, пропуская мой вопрос мимо ушей. – Не хочешь прочитать свои записи?
Я грозно сдвигаю брови, на что мама отвечает широкой притворной улыбкой.
Нет, – ворчливо говорю я. – А кто это с тобой?
Загадочный гость переступает с ноги на ногу, пол скрипит под его тяжестью. Я сажусь и пытаюсь разглядеть, кто там прячется за спиной у мамы. Несколько секунд она стоит на месте, потом вздыхает.
– Ладно, я поясню тебе, что к чему, – говорит она, входя в комнату и опускаясь в кресло перед столом. Гость появляется в дверях, в руках у него стаканчик кофе и пакет, в котором, я надеюсь, лежат теплые булочки.
Он улыбается мне, но как-то нерешительно, словно боится, что я его укушу. У меня сладко замирает сердце при виде его практически белоснежной улыбки, блестящих васильковых глаз и восхитительно растрепанных волос.
– Привет, Люк, – игриво произношу я, надеясь, что мама не обратит внимания на мой тон.
И тут она вдруг громко ахает. Честно говоря, я не ожидала такой бурной реакции.
Самое удивительное, что Люк тоже выглядит потрясенным. Потом лицо его озаряется радостью. А в следующую секунду он вдруг настораживается.
– Ты его помнишь? – спрашивает мама.
– Конечно, – отвечаю я и смотрю на нее, как на сумасшедшую.
– Помнишь? – переспрашивает Люк. Я недовольно кошусь на него. Что это с ними сегодня?
– И ты сегодня еще не заглядывала в свои записи? – продолжает допрос мама. Мне не терпится, чтобы она поскорее оставила нас с Люком наедине, а уж мы с ним найдем чем занять время до выхода.
– Это для меня кофе? – спрашиваю я Люка, протягивая руку. Потом отвечаю маме: – Нет, еще не смотрела. А что? Почему ты так странно себя ведешь?
И тогда моя прекрасная мама окончательно подтверждает мои худшие подозрения, потому что вдруг заливается блаженным детским смехом. Сначала она тихонько постанывает от счастья; а потом ее смех превращается в дикий хохот.
Сомнений нет: моя мать определенно свихнулась, но безумие заразно, поэтому мы с Люком хохочем вместе с ней. Когда это наконец заканчивается, я спрашиваю, в чем, собственно, дело, и этот невинный вопрос вызывает у мамы новый приступ безумного веселья.
Люк проходит через комнату, вручает мне стаканчик кофе и присаживается на краешек кровати. Потом нежно целует меня в щеку и тихо говорит:
– Ты меня вспомнила.
– А разве я раньше этого не делала? – так же тихо отвечаю я. Тогда мама прекращает смеяться, извиняется и оставляет нас вдвоем.
– Нет, – качает головой Люк, и глаза его сияют. – Но сейчас ты меня вспомнила, и это самое главное!
– Люк, нам нужно поговорить.
– Насчет вчерашнего? – спрашивает он, и в глазах его я вижу страх.
– Да, – киваю я, с благодарностью вспоминая свои подробнейшие записки, о которых только что упоминала мама. – Это очень серьезно.
Люк вдруг напрягается и поворачивается ко мне.
– Ты ведь не собираешься меня бросить, правда?
– Нет, – со смехом отвечаю я и убираю прядку волос, упавшую ему на глаза.
– Тогда говори, – мрачно приказывает Люк.
Я делаю глубокий вдох и медленно, во всех деталях, пересказываю ему воспоминание, которое, если верить моим записям, вернулось ко мне вчера. Сегодня оно по-прежнему со мной, поэтому мне не нужно обращаться к запискам, чтобы пересказать Люку все обстоятельства. Я точно и со всеми подробностями излагаю ему суть дела, ни разу не прервавшись до самого конца истории.
– И я умер?
– Да, – киваю я, смаргивая слезы. У нас с Люком будет настоящая любовь. Мы будем готовиться к свадьбе. А потом он погибнет.
Кровь отливает от лица Люка, но он не плачет вместе со мной. Он остается спокоен и задумчив.
– Как ты? – спрашиваю я, вытирая слезы.
– Не знаю, – медленно отвечает Люк, не трогаясь с места. Он неуклюже придерживает рукой свой кофе, стоящий у него на левой коленке. Я беру стаканчик у него из руки и переставляю на стол.
– Мне очень жаль, что я рассказала тебе об этом.
– Не о чем жалеть, – отвечает Люк. – Я должен был узнать.
Честно говоря, я не уверена, что хотела бы услышать рассказ о собственной смерти, но понимаю, что об этом лучше не говорить вслух. Тем временем Люк продолжает:
– Знание – это сила, Лондон.
Мне кажется, он заставляет себя поверить в это.
– Наверное, – отвечаю я, глядя ему в глаза.
– Нет, правда. Да, конечно, это немного… чересчур. Я слегка… черт, не знаю, как сказать! Я пока не могу все это осмыслить. Но я уверен в одном: знание предполагаемого времени смерти дает мне шанс. Мне кажется, я смогу этого избежать. Мы вместе сможем это сделать.
– Но Люк, я…
– Нет, ты послушай. Тебе удалось что-то изменить с Пейдж. Значит, ты сможешь изменить и это. Этого не случится, – говорит он с нажимом, словно хочет убедить в этом самого себя. Наверное, это самое лучшее в его положении.
– Возможно, ты прав, – тихо говорю я.
– Я прав, – твердо и громко отвечает Люк. – Ты изменишь наше будущее. Ты спасешь меня.
– А если я не смогу?
– Тогда мы просто не пойдем в тот переулок. Поверь мне, этого не случится.
Люк крепко обнимает меня и целует с такой силой, что я уже готова поддаться его решимости. Но когда он отпускает меня, я ловлю мимолетную тень в его глазах.
Это страх.
Чтобы отвлечь его, я предлагаю ему почитать мои записки о событиях вчерашнего дня, пока я буду собираться в школу. Закрывшись в душе, я думаю о том, правильно ли поступила, рассказав ему.
Но может быть, Люк все-таки прав?
Может быть, знание будущего позволит нам избежать беды?
Протянув руку, чтобы снять с крючка пушистое белое полотенце, я вдруг замечаю, что держу средний и указательный пальцы крестиком.
Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет так!
Глава сорок вторая
Раздается звонок.
Я занята своими мыслями.
Мистер Хоффман замечает мой отсутствующий взгляд и делает мне замечание. Я нехотя открываю учебник по математике и принимаюсь за работу.
Через проход от меня Брэд Томас возмущенно качает головой. Сидящая впереди девушка с мелкими вьющимися волосами оборачивается ко мне и фыркает.
Можно подумать, они никогда не отвлекаются на уроках!
Мне кажется, что проходит несколько веков, прежде чем Брэд с Пуделихой, устав от созерцания моей персоны, возвращаются к собственным занятиям. По-моему, это самые длинные сорок пять минут в моей жизни, но и они все-таки заканчиваются, и со звонком я срываюсь с места, словно мне есть чем заняться.
Вообще-то есть.
Я собираюсь поговорить с Джейми, хочет она этого или нет.
К сожалению, когда я добираюсь до своего шкафчика, то обнаруживаю, что разговор со мной не входит в планы Джейми.
Ее нет возле шкафчика, нет в коридоре. Когда я прихожу на испанский, то застаю Джейми в классе – она болтает с Эмбер Валентайн, причем вид у нее такой, словно для нее на свете нет ничего интереснее этого разговора.
Нет, вы представляете?
С Эмбер Валентайн!
Начинается урок, и Джейми приходится перебраться на свое место. Теперь я, по крайней мере, могу любоваться ее профилем.
Учебный год заканчивается, учителя заметно ослабили контроль, и миссис Гарсия не стала исключением. Сегодня на уроке она показывает нам кино на испанском. Когда свет в классе гаснет, я шепчу сидящей сбоку Джейми:
– Привет!
– Привет, – бросает она, не поворачивая головы, словно ей неприятно со мной говорить.
– Знаешь, тот телефонный номер, который ты мне дала, оказался старым. У тебя есть какие-нибудь другие идеи?
– Я тебе что, Шерлок Холмс? Нет у меня никаких идей, – шипит в ответ Джейми.
Но я твердо решила привлечь ее внимание.
– А с чего бы ты начала, если хотела бы разыскать своего отца?
– Спасибо, я знаю, где искать своего отца.
– Но если бы…
– Мисс Коннор, мисс Лэйн, вы не могли бы проявить чуть больше внимания к последним урокам? – громко спрашивает миссис Гарсия в самом напряженном месте фильма. Весь класс оборачивается к нам. Я снова думаю о том, что Джейми, в отличие от меня, вовсе не прочь заработать штрафные часы.
– Простите, миссис Гарсия, бормочу я. Джейми, не проронив ни слова, отворачивается к экрану и до самого конца урока игнорирует мое существование и отчаянное положение.
Вечером этого дня, после того как законченное и распечатанное задание по английскому занимает свое место в папке с надписью «не забудь», после того как в телефонный календарь внесена дата новой контрольной по анатомии, каким-то чудом выпавшая из расписания, наступает время ложиться спать, но я чувствую себя слишком взвинченной, чтобы сделать это.
И это неудивительно.
Хотите, я перечислю все, что я знаю о своей жизни по памяти и по записям? Во-первых, в ближайшие несколько недель нам с мамой предстоит выяснить, умер мой брат на самом деле или нет; во-вторых, я должна каким-то образом спасти от смерти своего парня; в-третьих, моя лучшая подруга продолжает встречаться с женатым мужчиной и срывает на мне зло за всю эту некрасивую историю; и напоследок, я очень хочу встретиться со своим отцом. И дело не только в том, что он может помочь мне вспомнить недостающие детали того далекого страшного дня – я просто хочу его узнать.
Мне нужен отец.
Мой отец.
Я чувствую себя так, словно огромный слон уселся всей своей тяжестью мне на грудь. С трудом переставляя ноги в мягких домашних тапочках, я плетусь к столу и включаю ноутбук. Не успеваю я дотронуться до мышки, как оживает окно сообщений.
ЛДГ6678: Привет. Не спишь?
Я улыбаюсь, потому что это Люк. Он будет пользоваться этим ником столько, сколько я его помню.
НеЛоис: Нет, как раз собираюсь ложиться.
ЛДГ6678: Не буду тебе мешать. Просто хотел пожелать спокойной ночи.
НеЛоис: Ты мне не мешаешь.
Я стою перед столом, глядя на экран, и жду. Может быть, все дело в позднем времени, но мне кажется, что Люк хочет мне что-то сказать. Через несколько секунд он отвечает.
ЛДГ6678: Я рад, что ты рассказала мне.
НеЛоис: Правда? Я до сих пор не уверена, что правильно поступила.
ЛДГ6678: Это было правильно.
НеЛоис: Ладно, раз ты так считаешь.
Какое-то время маленький экранчик остается пустым. Я смотрю на часы, переступаю с ноги на ногу, а потом быстро печатаю.
НеЛоис: Мне пора спать.
ЛДГ6678: ОК.
ЛДГ6678: Постой, Лондон! Я хочу спросить тебя.
НеЛоис: Да?
ЛДГ6678: Я сегодня целый день думал об этом. О том, что ты вспомнила меня и всю историю наших отношений.
Я опускаюсь на стул, чтобы было проще читать и быстрее печатать.
НеЛоис: И?
Маленький мотылек начинает беспокойно биться у меня под ребрами, поэтому я поспешно нажимаю на «отправить» и жду ответа.
ЛДГ6678: И я все думаю, вдруг ты вспомнила все?
^Несколько секунд я обдумываю этот вопрос, потом пишу.
HeJIouc: Нет, я уверена, что не помню всего. Я помню будущее так, как ты помнишь прошлое. Ты ведь забываешь детали, твой разум зачастую помнит события так, как ему хочется. Ты запоминаешь очень хорошее и очень плохое, а среднее забываешь, правильно?
ЛДГ6678: Типа того.
НеЛоис: Так и я. А почему ты спрашиваешь?
ЛДГ6678: Ты помнишь, как мы занимались сексом?
Я машинально зажимаю рот рукой и воровато оглядываюсь по сторонам, хотя прекрасно знаю, что в комнате никого нет. Мой бедный желудок скачет и кувыркается, как безумный.
Люк сегодня узнал, что умрет совсем молодым, но единственный вопрос, который его волнует – это вопрос о сексе!
ЛДГ6678: Эй!
НеЛоис: Честно?
ЛДГ6678: ДА.
НеЛоис: Да.
ЛДГ6678: Это не честно.
НеЛоис: Я знаю, но попробуй понять. Ты ведь, наверное, тоже иногда предпочитаешь не думать о каких-то вещах, не хочешь даже помнить о них. У меня то же самое. Это помогает сохранить… неожиданность.
ЛДГ6678: Все равно не честно. Когда это произойдет?
НеЛоис: Не скажу.
ЛДГ6678: Ну правда, это нечестно!
Я снова бросаю взгляд на часы, потом откидываюсь на спинку стула и сладко потягиваюсь. Сегодня я страшно вымоталась. Пора ложиться.
НеЛоис: Люк, мне пора спать:
ЛДГ6678: Да знаю, знаю! Мне тоже.
НеЛоис: До завтра?
ЛДГ6678: За тобой заехать?
НеЛоис: Конечно.
ЛДГ6678: Я привезу завтрак, если ты назначишь мне свидание.
НеЛоис: Ты и так привезешь.
ЛДГ6678: Кажется, теперь мне придется попотеть, чтобы удивить тебя, Лондон Лэйн!
НеЛоис: Еще как придется!
ЛДГ6678: Спокойной ночи, красотка.
НеЛоис: Спокойной ночи, Люк.
Глава сорок третья
– Может, мне не ходить на этот бал? – спрашиваю я у мамы в надежде, что она ответит «нет». Сейчас вечер пятницы, и мы устраиваем моему платью последние смотрины перед главным торжеством завтрашнего дня.
Для мамы все это значит гораздо больше, чем для меня. Для нее это – важнейшее событие в моей жизни, для меня – не более чем воспоминание.
Ничего неожиданного.
Я знаю, как Люк будет выглядеть в смокинге (совершенно сногсшибательно), знаю, что буду чувствовать себя принцессой в простом черном коктейльном платье (до воскресенья, разумеется), что Кристофер Осборн и Карли Линч будут выбраны королем и королевой бала, что сегодняшний вечер закончится блинчиками в круглосуточном кафе на Стэйт-стрит.
Мои волосы небрежно заколоты на затылке. Я знаю, что завтра причешу их по-другому, поэтому сдаюсь и вынимаю заколки. Волосы мягко рассыпаются по моим плечам.
Так гораздо лучше.
Мама не слышит моего вопроса, она думает о чем-то своем, машинально поглаживая кромку платья, лежащего возле нее на моей кровати.
– Мам? – окликаю я, поворачиваясь на табурете перед зеркалом, чтобы посмотреть ей в лицо.
– Ох, прости, детка, ты что-то сказала?
– Я говорю, может быть, мне не ходить завтра? Хочешь, я останусь дома, с тобой?
– Что за глупый вопрос, я даже слышать такое не хочу! – говорит она, выпрямляясь и выпуская из рук платье. Я чувствую облегчение и одновременно жгучий стыд за это облегчение.
– Ничего не глупый. Ты беспокоишься, и я хочу побыть с тобой.
– Спасибо, Лондон, но завтра вечером со мной ничего страшного не случится. Ты же помнишь, Джим сказал, что на это уйдет несколько недель, не меньше.
Я слегка вздрагиваю при мысли о маленьком детском теле, которому предстоит эксгумация. Я всей душой надеюсь, что Джонас жив, но в этом случае на кладбище похоронен чей-то другой ребенок. А если Джонас все-таки жив, то где он сейчас? Счастлив ли он?
– Зато я помогу тебе отвлечься от разных мыслей. Посмотрим какое-нибудь кино, – предлагаю я.
– Лондон, прости, но ты ничего не понимаешь. С тех пор как все это случилось, я разучилась отвлекаться. Не было и дня, чтобы я не думала о твоем брате. Разумеется, это не вернуло его назад, но все эти годы он каждый день был здесь, со мной. Ты поймешь это, когда сама станешь матерью.
В ее глазах стоят слезы, но она не плачет.
– Мне так жаль, мамочка, – шепчу я, чувствуя себя абсолютно беспомощной и непоправимо виноватой еще и за то, что не помню Джонаса, за исключением того дня, когда его похитили.
– Ты ни в чем не виновата, – говорит мама. – И никто не виноват.
Мама встает и быстро прижимает меня к себе.
– Ты просто красавица, – говорит она, убирая волосы у меня с плеча.
– Спасибо, мам.
Я поворачиваюсь, чтобы полюбоваться своим отражением в зеркале. Мама стоит сзади и обнимает меня за талию, положив подбородок мне на плечо.
– Прелестное платье, – шепчет она.
– Это точно, – соглашаюсь я, вспоминая все, что будет дальше.
Глава сорок четвертая
Я просыпаюсь сама, без будильника. Наверное, сегодня выходной.
Окинув взглядом комнату, замечаю смятое черное платье, перекинутое через спинку рабочего кресла. Схватив со столика свои записи, узнаю, что вчера вечером был школьный бал.
Не буду врать – мне немного жаль, что я его пропустила.
Словно для того, чтобы отвлечь меня от невеселых мыслей, раздается звонок у входной двери. У меня слегка замирает сердце при мысли о том, кто это может быть.
Я слышу, как мама подходит к двери, слов не разобрать, но, судя по ее ласковой интонации, она узнала гостя. Когда две пары ног начинают быстро подниматься по лестнице, я пулей вылетаю из постели и натягиваю бюстгальтер.
На всякий случай.
Через несколько минут, когда мама оставит нас наедине, я пойму, что могла бы отлично обойтись без бюстгальтера.
– Зачем ты его надевала? – вопит Джейми с порога. Мне неловко за себя и стыдно за нее, и я очень надеюсь, что мама нас не слышит.
– Не стой в дверях, – тихо прошу я и нагибаюсь, чтобы взять с кресла платье, на которое она смотрит.
– Не заговаривай мне зубы, – шипит Джейми, делая каменное лицо. – Нет, скажи, ты нарочно меня бесишь?
– Красивое платье, – еще тише говорю я, вешая его на плечики. Платье нуждается в чистке, но я абсолютно не помню, чтобы носила его. – Хочешь, я отдам его в чистку?
– Нет, – грубо рявкает Джейми и, нехотя переступив порог, подходит ко мне и вырывает у меня из рук платье. Я ничего не понимаю, поэтому решаю подождать объяснений.
– Остальное можешь выслать по почте. У тебя остались мои джинсы, пара свитеров и что-то еще, – говорит она, озираясь по сторонам, словно ждет, что я буду отпираться. Это просто смешно, потому что я бы не узнала ее вещи, даже если бы они висели у меня под носом!
– Ладно, – кротко соглашаюсь я. Потом смотрю Джейми в глаза, и она почему-то смущается. Теперь я вижу, что она не слишком уверена в своей ненависти ко мне.
Джейми продолжает шарить глазами по моей комнате и вдруг упирается взглядом в огромную цветную картину.
– Это твой парень намалевал?
– Да, – гордо отвечаю я.
– Просто омерзительно, – кривится Джейми. Она переводит взгляд на противоположную стену – и глаза ее вдруг сощуриваются, превращаясь в два бритвенных лезвия.
– Почему ты до сих пор держишь это? – шипит она, кивая на фотоколлаж под названием «лучшие подруги на всю жизнь».
– Мне нравится, – отвечаю я.
– Идиотство какое-то! И выглядит так, будто это клеил ребенок, – рявкает Джейми и морщится так, словно только что съела лимон.
– Есть немножко, но, по-моему, в этом вся прелесть, – говорю я, пытаясь смягчить ее гнев.
– Лондон, в этом нет никакой прелести! Это просто глупо. Кроме того, мы с тобой больше не лучшие подруги. И вообще не подруги. Неужели ты до сих пор этого не поняла? Сними это немедленно!
– Не буду, – тихо отвечаю я.
– Тогда я сниму, – заявляет она ледяным тоном.
Джейми подходит к плакату и разрывает его пополам. Правая часть остается висеть на стене, а левая оказывается у нее в руках.
Она швыряет обрывок, словно он ядовитый.
После этого Джейми уходит, грохоча ботинками по лестнице и с треском захлопнув за собой входную дверь.
Я стою одна посреди комнаты и изо всех сил стараюсь не плакать.
Но потом я вспоминаю, что очень скоро все изменится, поэтому сдерживаю слезы.
Глава сорок пятая
Сегодня я в школе в роли новичка.
Завтра у нас не будет математики, поэтому некому напомнить мне, где садиться сегодня. На следующей неделе уже не будет походов к шкафчикам, поэтому я не знаю, где находится мой. Джейми и Люк не могут всюду ходить за мной, как собаки-поводыри.
Сегодня у меня последний день занятий в одиннадцатом классе, и лететь придется вслепую.
– Справишься? – спрашивает Люк, беря меня за руку. Судя по его виду, он нервничает не меньше меня. Мы идем через ученическую стоянку, сжимая в руках полупустые стаканчики из-под латте.
– Все будет в порядке. Мама мне все подробно расписала.
– Это замечательно! – говорит Люк. – У нее есть какие-нибудь новости?
– Нет пока, – отвечаю я, чувствуя привычную тяжесть в груди, которая, возможно, останется со мной навсегда.
– Я хотя бы провожу тебя к твоему шкафчику и отведу на первый урок, – говорит Люк, таща меня за собой в главный коридор. Мы шагаем в уютном молчании, и несколько раз, когда стаканчик с латте загораживает мне лицо, Люк ловко буксирует меня сквозь плотную толпу.
– Что она тут делает? – еле слышно спрашивает Люк, кивая в сторону Джейми, которая стоит, привалившись к дверце шкафчика. Судя по всему, моего шкафчика.
Я пожимаю плечами, но на самом деле мне все ясно.
Вырвав руку из руки Люка, я поворачиваюсь и целую его в губы.
– Позволь мне поговорить с ней наедине, – шепчу я.
– Ладно, как скажешь. – Люк ласково похлопывает меня по руке, поворачивается в ту сторону, откуда мы только что пришли, и уходит. Я иду к Джейми.
– Привет, – первая здороваюсь я.
– Привет, – с унылым видом отвечает она.
– Как дела?
Она фыркает так, словно я спросила какую-то несусветную глупость, но коротко отвечает:
– Отлично, а у тебя?
– Все хорошо, – говорю я и замолкаю, ожидая того, что, согласно моей записке, должно вот-вот произойти. При этом я поворачиваюсь, чтобы открыть свой шкафчик, но не могу вспомнить код.
– 30-22-5, – сухо сообщает Джейми. – У тебя всегда была ужасная память.
– Спасибо, – фыркаю я. Открываю шкафчик и вижу, что он практически пуст. Ничего удивительного, ведь сегодня последний школьный день. Я вешаю сумку на крючок, захлопываю дверцу и неловко топчусь перед шкафчиком, не зная, что делать с пустыми руками.
– Идем на урок? – спрашиваю я, чтобы не молчать.
– Лондон, давай закончим эти игры. Это ты рассказала про нас?
Я не помню, о чем она говорит, но утренняя записка дала мне все необходимые разъяснения. Джейми встречается с женатым учителем. Даже сейчас, когда я думаю об этом, меня передергивает. Но потом я вспоминаю будущие романы Джейми и успокаиваюсь: пусть моя лучшая подруга никогда не будет встречаться с теми мальчиками, которые могли бы понравиться мне, но, по крайней мере, она будет встречаться с мальчиками.
Значит, эта безобразная история подошла к концу.
Уже хорошо.
Но Джейми еще не закончила. Понизив голос, она шипит мне в лицо:
– Нас застукали, Тэда и меня…
Тэд? Какая гадость.
– Мы с ним обжимались в его машине в нескольких кварталах от школы. А вдруг, откуда ни возьмись, появляется его жена. – Джейми так кривится при слове «жена», словно в рот ей попал кусок лимонного пирога.
– Правда, что ли? – переспрашиваю я, имея в виду обжимания в машине с женатым учителем.
– Наверное, правда, если я говорю! Вопрос в том, откуда она могла узнать? – огрызается Джейми, приняв мой намек за выражение поддержки, хотя это абсолютно не так.
Я делаю глубокий вздох и напоминаю себе, что у Джейми будет очень тяжелая жизнь и что в будущем мне еще не раз придется подставлять ей плечо. А однажды, когда мне будет по-настоящему туго, она сделает для меня то же самое.
Сегодняшний разговор не разрушит нашу дружбу. И все, случившееся с Джейми, не оттолкнет меня от нее.
Пока я думаю обо всем этом, моя поглощенная собой подруга продолжает стрекотать.
– Так вот, короче, она велела Тэду выйти из машины и сказала, что разводится с ним. Слово за слово, они начали ругаться, и я слышала каждое слово. Ты не представляешь, как меня это бесило! Но, самое главное, Тэд спросил ее, откуда она узнала, где нас искать, а миссис Райе заявила, что это его не касается… А потом она сказала ему найти себе адвоката, потому что она сообщит обо всем в школу, а он стал умолять – черт возьми, да он готов был на коленях ползать! – чтобы она этого не делала, но она села в свою машину и уехала…
Если до этого я стояла с открытым ртом, то теперь у меня просто упала челюсть.
– Короче, мне нужна правда, – повысив голос, чеканит Джейми. – Это ты про нас разболтала?
– Нет! – поспешно восклицаю я, абсолютно уверенная в том, что говорю правду. Даже если я это сделала, но не записала, то это уже не вполне ложь, правда ведь?
– Ладно, я тебе верю, – чересчур легко соглашается Джейми. Я вопросительно смотрю на нее, и она нехотя добавляет: – Тэд сказал, что его жена дает частные уроки Карли Линч. Одна из подружек Карли, эта тупая овца Алекс Морган, однажды застукала нас, – правда, это было давно. Мы тогда остались в пустом классе, после уроков, – поясняет Джейми с отвратительным блеском в глазах.
Я теряю дар речи, но Джейми ничего не замечает и продолжает болтать.
– Я до сих пор не знаю, какого черта этой дуре Алекс понадобилось в кабинете вождения, но она туда заявилась. Я тогда хорошенько поговорила с ней и велела держать язык за зубами, но я точно знаю, что она все выложила Карли Линч. А остальное – это уже дело техники, – заканчивает Джейми и переводит дух.
– Наверное, – тупо лепечу я, и мы с Джейми идем на первый урок.
По дороге в физкультурный зал Джейми тараторит без умолку, словно мы с ней никогда в жизни не ссорились. На полпути я вспоминаю, что мистер Райе в будущем году будет по-прежнему преподавать в нашей школе. Значит, либо его жена взяла свою угрозу обратно, либо в школе закрыли глаза на его проделки, – честно говоря, меня возмущают оба варианта.
Я иду в полушаге позади Джейми и молча киплю от негодования, а потом вдруг вспоминаю.
Вскоре после начала следующего учебного года мистер Райе попадется снова. Его жертвой станет Рима – красивая иностранная школьница, приехавшая к нам по обмену. Однако в этот раз мистеру Райсу не удастся выйти сухим из воды. История с Римой закончится для него публичным позором.
Мне грустно думать о бедной Риме, к которой будут относиться как к прокаженной до самого ее отъезда на родину, однако меня утешает мысль о том, что мистер Райе наконец-то получит по заслугам и будет уволен.
И даже предстанет перед судом.
Потому что будущей осенью Риме, красивой иностранной школьнице, приехавшей к нам учиться по обмену, будет всего пятнадцать лет. А там вскроются и другие случаи. Жертвы мистера Райса повалят валом. И все они дадут показания против него.
Все, кроме Джейми.
Я понимаю, что у Джейми сегодня нет первого урока физкультуры, только в тот момент, когда она вдруг останавливается перед дверью раздевалки и порывисто обнимает меня.
– Я скучала без тебя, – тихо шепчет Джейми. Сейчас она выглядит совсем маленькой и ужасно потерянной. Даже не верится, что ей столько же лет, сколько мне.
– Я тоже по тебе скучала, – говорю я своей лучшей подруге. – Давай больше никогда не будем ссориться.
– Договорились, – кивает она и улыбается до ушей.
Я знаю (а Джейми не знает), что, если не считать мелких стычек по поводу свинарника в нашей с ней комнате студенческого общежития и тому подобных размолвок, мы в самом деле надолго перестанем ссориться, а когда все-таки повздорим, то все закончится хорошо.
Мы с Джейми прощаемся, машем друг другу, и она поворачивается ко мне спиной.
А я в последний раз в этом году иду на физкультуру, и в душе у меня все поет. Я знаю, что мы с Джейми будем дружить всю жизнь: я это вижу. Она ничего этого не видит и не знает, но все равно выбирает нашу дружбу.
Доверять без оглядки, ничего не зная наперед, – для меня это нечто немыслимое. Я всегда знаю о том, чем обернется каждый шаг в будущем.
Почти всегда, если быть совсем точной.
Я сажусь на скамейку, где мне предстоит провести ровно 43 минуты свободного времени, и думаю о Джейми. Меня воодушевляет ее слепая вера в меня. Я думаю о Люке. Думаю о маме.
И об отце.
Теперь я точно знаю, что хочу сделать.
