Текст книги "Бессердечный"

Автор книги: Кэт Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Гревилл-Холл показался Эриел еще более великолепным, чем она помнила. За годы, что прошли после того, как она уехала из этих краев, Эриел забыла огромный дом в лоне зеленой долины среди пологих холмов, лежащий, как жемчужина в раковине. Она забыла, как блестит желтый камень в нежном свете закатного солнца. Трехэтажный дом с великолепной черепичной крышей, со множеством каминных труб, с прекрасным позолоченным куполом, вырисовывавшимся на фоне синего ноябрьского неба. Дом казался ослепительно сверкавшим. Коляска остановилась возле веранды с белыми колоннами, под навесом, защищавшим прибывающих гостей. Лакей распахнул перед ними дверь. Широкие каменные ступени вели ко входу, и, поднимаясь на крыльцо, Эриел почувствовала руку Джастина на талии. Он ввел ее в холл сквозь массивные дубовые двери, гостеприимно распахнутые перед ними дворецким.

– Добро пожаловать в Гревилл-Холл, милорд.

– Благодарю вас, Перкинс. Я правильно вас назвал?

Стареющий дворецкий засиял, польщенный тем, что граф, бывавший в доме от случая к случаю, запомнил его имя.

– Да, милорд, Чарлз Перкинс.

Пока Джастин разговаривал с дворецким о хозяйственных делах, Эриел почтительно и восхищенно разглядывала роскошный холл. Над их головами сквозь огромные стекла куполообразной крыши струился свет, окрашенный витражами в разные цвета. Стекла были глубокого красного цвета, как цейлонские рубины, изумрудно-зеленого, сапфирово-синего, и эти разноцветные лучи омывали своим светом римские статуи и картины в золоченых рамах, развешенные в ряд на стенах.

– Невероятно, – прошептала она, когда Джастин предложил ей руку. – Красивее, чем я представляла.

Его холодные серые глаза потеплели.

– Если вам здесь так нравится, нам следует совершить экскурсию по дому. Хотя предупреждаю, что не знаю, где мы можем очутиться. Я и сам никогда не видел всего дома.

Как странно, подумала Эриел, владеть таким сокровищем и даже не изучить его. Если бы она была хозяйкой Гревилл-Холла, она бы знала здесь каждую щель, каждый закоулок. Она изучила бы каждую картину на стенах, каждый цветок в саду. Потом Эриел услышала резкий, пронзительный голос его сестры. Барбара Таунсенд появилась в холле, и Эриел тотчас же поняла причину, почему Джастин почти не жил здесь.

– Вижу, что ты прибыл точно в то время, которое упомянул в своем письме. Ты всегда точен и предсказуем до тошноты.

Лицо Джастина оставалось непроницаемым.

– Раз дело обстоит так, мы возьмем за правило как можно больше времени проводить в твоем обществе.

Барбара подняла смоляную бровь. Хотя уголки ее губ приподнялись в притворной улыбке, однако он не принял ее приветствие за чистую монету. Ее лицо не выразило ни дружелюбия, ни гостеприимства.

– Ты ведь не захочешь принимать гостей, пока будешь здесь? Я права? Особенно если с тобой будет твоя хорошенькая шлюшка, чтобы развлекать тебя. К чему думать о приличиях? Хотя твой невинный юный племянник и живет в этом доме, это не остановило тебя, и ты притащил сюда свою любовницу. Так?

Лицо Джастина окаменело. Он сжал зубы, и глаза его приобрели такой мрачный блеск, что теперь казались почти черными. Одна его рука сжалась в кулак, а на щеке задергался мускул. Его острый взгляд пронзал сестру, как нож.

– Ты ошибаешься, моя дорогая. Эриел мне не любовница. – Его взгляд на мгновение задержался на лице Эриел. Потом его губы сжались в тонкую линию, и он продолжал: – Скоро она станет моей женой.

Из груди Эриел вырвался вздох. Она посмотрела на Джастина, и их взгляды встретились. Он не отвел глаз, и она прочла в них мольбу, не высказанную словами. «Не говори «нет». Позволь мне сделать это для тебя». Если брак не входил в его намерения, до того как они вошли в дом, сейчас он говорил совершенно серьезно. Он женится на ней. Он будет защищать ее от таких жестоких и порочных людей, как его сестра. Он не любит ее, но даст ей имя и будущее. Его глаза не отрывались от ее лица, и еще несколько секунд в их темных дымчатых глубинах Эриел видела отблеск чувства, которое не ожидала увидеть, сильного и страстного, и от этого ее колени чуть не подогнулись, и она с трудом удержалась на ногах. Она не могла ошибиться и неправильно истолковать выражение этих сумрачных глаз. Она прочла в них потребность в ней и невиданную тоску, которых прежде не замечала. И не могла она не заметить этой молчаливой мольбы, побуждавшей ее ответить «да», и не могла от нее отмахнуться. На нее будто налетел неистовый порыв ледяного ветра, и в этот момент она осознала, что любовь, которую она питала к нему, так никогда и не умирала. Как и прежде, она жила в ее сердце. Он достучался до нее, и она поняла, что любит его. Эриел любила его и разглядела в его лице томление и тоску, тщательно скрываемые под холодным и суровым фасадом, и поняла, что у нее нет выбора, кроме как выйти за него замуж. И она была готова рискнуть, даже если риск был велик, даже если ей грозила опасность. У нее появилась надежда на то, что однажды он ответит на ее чувство.

Глаза ее обожгли слезы. Она не могла произнести ни слова, но если бы и смогла, то все равно не посмела бы ничего сказать. Вместо этого она подошла к нему, потянулась и нежно взяла его за руку. Их пальцы переплелись. Он до боли сжал ее руку, привлек ее к себе, а другой рукой обнял за талию.

Потом он посмотрел прямо в глаза сестре:

– Скоро она станет новой графиней Гревилл.

Лицо Барбары стало почти безумным, хотя губы растянулись в фальшивой и злой улыбке.

– И когда же произойдет это знаменательное событие?

– Мы поженимся по специальной лицензии, как только я смогу ее получить.

Джастин посмотрел на Эриел, и снова минуты будто растянулись, и она увидела в его глазах нечто такое, чего никогда не находила прежде. И внезапно осознала, что это была надежда, и открытие было для нее столь неожиданным и радостным, что перевернуло ей всю душу.

– А пока что, – сказал Джастин, обращаясь к сестре, – думаю, тебе пора приготовить комнаты для нас.

Она бросила взгляд на лестницу:

– Комната, примыкающая к твоей, готова. Я не знала, что тебе понадобится столько места.

Его губы снова сурово сжались, но он промолчал и повернулся к лакею, стоявшему у двери:

– Пожалуйста, позаботьтесь о наших вещах. Леди, несомненно, устала и нуждается в отдыхе. А я хотел бы увидеть своего племянника. А потом, думаю, и я немного отдохну до ужина.

– Да, милорд.

Молодой светловолосый лакей поспешил выполнить желание графа. Эриел последовала вверх по лестнице за дворецким. Дверь в комнату стояла открытой, и горничная торопилась привести спальню в порядок. Комната, такая же светлая и красивая, как и весь дом, выходила окнами на роскошные сады, располагавшиеся за домом. В спальне преобладал кремовый и розовый атлас. На окнах висели узорчатые занавески из плотного шелка, а резная кровать розового дерева стояла на помосте у стены.

Эриел подождала, пока принесут ее чемодан, в котором оставалась ее одежда с того дня, как она покинула дом Джастина, с того самого дня, когда Джастин выгнал ее. Через несколько минут внесли чемоданы. С ними прибыла и Сильви во втором экипаже в компании лакея. Она помогла Эриел снять дорожный костюм и переодеться в голубой стеганый пеньюар.

Пока Сильви распаковывала вещи, усталая Эриел сидела у огня. «Боже, что я наделала?» Хотя в комнате было тепло, Эриел зазнобило. Все произошло так быстро. Джастин сказал своей сестре, что они должны пожениться. И в каком-то приступе безумия Эриел не возразила ни слова. Должно быть, она совсем потеряла разум!

И вновь пришло на память его лицо, но она не увидела в нем никаких следов томления и отчаянной мольбы. Что, если все это ей только почудилось? Что, если после венчания она поймет, что он тот самый холодный и бессердечный человек, каким казался ей? Она должна была поговорить с ним и узнать его мысли. Она должна убедиться, что поступает правильно. Эриел прошла через комнату, села за письменный стол в углу и написала записку, в которой просила его встретиться с ней в семь часов вечера в саду. Она протянула записку Сильви и попросила передать ее графу. Присев в реверансе, Сильви ушла, чтобы выполнить ее поручение, а Эриел забралась в постель. Немного сна – и она снова сможет мыслить ясно. Но двумя часами позже она все еще бодрствовала, а мысли ее не прояснились. Они были такими же сумбурными, как и раньше.

Барбара шагала взад и вперед мимо мраморного камина в своих элегантно обставленных апартаментах. Это были хозяйские комнаты, спальня и гостиная. Барбара заняла эти комнаты, когда поселилась в доме после смерти мужа. Оформленные в синих с серебром тонах, они были самыми нарядными в доме.

Почему она не могла ими пользоваться? Джастин почти не приезжал в Гревилл-Холл, а в тех редких случаях, когда бывал здесь, довольствовался более скромными и меньшего размера покоями, которые занял и в этот раз.

Барбара подошла к окну, а затем снова принялась мерить шагами комнату. От резких движений ее рубиново-алое бархатное платье вздувалось, а плечи болели от напряжения. Эти комнаты должны были по праву принадлежать Томасу, потому что наследником должен был стать ее мальчик, а не этот черствый бастард ее отца. Эта мысль привела на память образ ее братца, этого дьявола во плоти, холодного человека с черной душой, и ее охватил новый приступ ярости. Как он смел так нагло и спокойно приехать в ее дом и объявить, что женится на своей последней пассии, на этой шлюхе?! Как он смел?! В течение долгих лет он клялся, что никогда не женится. Он говорил, что не создан для того, чтобы иметь жену и детей, что он не пригоден для семейной жизни. И какой же дурой она была, что верила ему! Она не сомневалась в том, что со временем ее сын унаследует все. Она воображала, что у нее масса времени и что можно не спешить. А теперь, когда она увидела, что ее брат смотрит на Эриел Саммерс как на бесконечно желанное сокровище, у нее не осталось сомнений в том, что он не отступится от этой бабенки, пока она не забеременеет, а при его мужественности он наверняка породит сына. И этот мальчишка унаследует Гревилл-Холл, титул Гревиллов и состояние – все то, что должно было принадлежать Томасу.

Барбара круто повернулась к камину и с размаху ударила кулаком по каминной полке. Она должна была снова увидеться с Филиппом, чтобы рассказать ему о последних событиях и обсудить совместные действия. Она пошлет ему весточку и назначит встречу в деревенской гостинице. Впервые после приезда брата она улыбнулась. Может быть, то, что Джастин и его шлюха оказались в этом доме, благословение Господне, а вовсе не проклятие. Она должна узнать его планы, где он собирается жить и как долго останется здесь. А здесь, в деревне, может случиться всякое. Может произойти несчастный случай на охоте, роковое падение с лошади, пищевое отравление со смертельным исходом. Возможности представлялись ей безграничными.

Несколько успокоившись, Барбара села за письменный стол и нацарапала послание. Она позаботится отправить его сегодня же. Она должна встретиться с Филиппом, и они вместе смогут пересмотреть их план и ускорить события. Впервые ей пришло в голову, что, возможно, шлюха Джастина уже ждет ребенка и в этом-то и состоит причина его поспешности. Скоро Барбара это выяснит. Она разделается с Джастином, а если его маленькая потаскушка ждет ребенка, то и с ней.

Джастин шел по саду. Даже в середине ноября здесь было прекрасно. Посыпанные гравием извилистые дорожки были залиты трепетным светом факелов. Красиво подстриженные фигурные живые изгороди обрамляли безупречные газоны. Вдали был виден старомодный лабиринт. Вход в него охраняли кусты, выстриженные в форме птиц. Дойдя до мраморного фонтана, журчавшего в центре сада, Джастин сел на одну из резных мраморных скамеек. На встречу с Эриел он пришел раньше времени. Он оправил манжеты рубашки и выровнял узел галстука. Джастин надеялся использовать время, оставшееся до встречи, чтобы обдумать, что сказать ей, когда она придет, но пока ничего не приходило ему в голову. Он не знал, почему она прислала ему эту записку. Он даже не был уверен в том, что она согласилась на брак с ним. Возможно, она просто хотела заставить его сестру прикусить свой ядовитый язычок хотя бы на время. Джастин сидел в темноте, и на ум ему пришло одно из ее писем:

«Сегодня в школе царит величайшее волнение. Синтия Уидмарк, одна из моих одноклассниц, собирается замуж! Хотя она знает своего жениха много лет, до недавнего времени ее родители считали, что она слишком молода для замужества. Но по-видимому, они смягчились и согласились на обручение молодых людей. Синтия несказанно счастлива. Я могу только воображать, как замечательно чувствовать себя влюбленной, выйти замуж по любви и иметь семью. Интересно, повезет ли и мне когда-нибудь так, как ей?»

Джастин думал об этом письме и гадал, сочтет ли Эриел себя счастливой, выйдя замуж за него. Как-то она сказала, что любит его. И теперь он думал, сказала ли она тогда правду. Или сделала это, только чтобы отвадить Филиппа Марлина. Он пытался вспомнить, какая женщина и впрямь любила его. Конечно, не Маргарет. И не его мать. По крайней мере если она и любила его, то недостаточно для того, чтобы эта любовь могла удержать ее возле него, заставить ее не бросать его или хотя бы вернуться. Возможно, его любила бабушка, но это было так давно, что он и вспомнить не мог, когда и как это было.

Джастин оглянулся на дом в поисках тропинки, по которой могла бы прийти Эриел. Но в саду было тихо, если не считать потрескивания горящих факелов и журчания фонтана. Наступили сумерки. Ночь обещала быть холодной и даже морозной. Звезды мерцали, как драгоценные камни, в черноте неба. Он надеялся, что Эриел не забудет накинуть шаль. Гравий зашуршал под легкими шагами, и он тотчас же вскочил на ноги, все больше нервничая и теряя уверенность. Господи! Что же ему сказать ей?

– Джастин?..

– Я здесь, у фонтана.

Она обернулась и направилась прямо к нему. Ее лицо выражало такую же неуверенность, какую чувствовал он. С минуту ни один из них не произносил ни слова. Потом оба попытались заговорить одновременно и снова умолкли, не в силах преодолеть волнение.

– Я не знаю, с чего начать, – сказала наконец Эриел, поднимая на него глаза. – Вы были серьезны, когда говорили сестре о намерении жениться на мне?

– Вам должно быть ясно, что я был как нельзя более серьезен.

– Почему вы захотели на мне жениться?

Он не знал, что ответить, не был уверен, что и сам знает ответ.

– Пришло время жениться. – Эта причина была ничуть не хуже любой другой. – Мне нужна жена, а вам – муж. И, как мне кажется, это решит наши проблемы.

– Но вы ведь говорили, что брак не для вас.

– В то время я так и думал. Но жизнь идет, и люди меняются. Однажды вы спросили меня, собираюсь ли я иметь детей. Я не собирался ими обзаводиться, но скорее всего я слишком поспешил с ответом. А теперь я очень хочу иметь детей. – «Конечно, если это будут и ваши дети», – подумал он.

– Понимаю.

Но похоже было, что его планы не очень ее обрадовали. Может быть, он не слишком хорошо ей все объяснил.

– Я видел вас с Томасом. Я знаю, что вы любите детей. Верю, что из вас получится очень хорошая мать. А в обмен на это я дам вам то, чего вы желали больше всего в жизни. Вы станете леди, Эриел. Вы станете леди Гревилл, у вас будут деньги и положение в обществе. И никто больше не посмеет вас обидеть.

Эриел отвернулась от него, сделала несколько шагов к фонтану, провела пальцем по холодной темной поверхности воды.

– Если мы должны завести детей, то вы, вероятно, намереваетесь спать в одной постели со мной. И если это так…

– Я хочу вас, Эриел. Всегда хотел. И не собираюсь вступать в фиктивный брак.

Секунды уплывали в вечность.

– Не стану вам лгать, Джастин. Я напуганна. Прежде я доверяла вам. И боюсь довериться снова.

Раскаяние обрушилось на него, опустилось, как влажный зимний туман. Он подошел к ней, повернул ее лицом к себе и приподнял ее подбородок:

– Я не могу изменить прошлого. Могу только пообещать, что подобное не повторится в будущем.

Ее глаза, такие невероятно синие в свете факелов, внимательно изучали его.

– Вы меня любите, Джастин? Любите хоть чуть-чуть?

Его грудь сдавило, будто обручем. Он произнес бы слова, которые она желала услышать. Ему до боли хотелось сделать так, чтобы ее девичьи мечты сбылись, но он не понимал, что значит любить, и твердо знал, что никогда не солжет ей.

– Вы мне дороги, Эриел. Больше, чем кто-либо другой. Я и не думал, что смогу к кому-нибудь так привязаться. Но любить… Любовь – нечто такое, о чем я не имею понятия. По правде говоря, я не считаю себя способным на такое чувство. Могу только сказать, что буду заботиться о вас и о наших детях и сделаю все возможное для вашего счастья.

Она нервно покусывала нижнюю губу.

– Я не знаю, как быть.

Эти слова вонзились в него, разрывая грудь. Ему вдруг стало трудно дышать.

– Позвольте мне заботиться о вас и дать вам все, чего вы заслуживаете. Пожалуйста, Эриел. Вы нужны, вы необходимы мне. Скажите, что будете моей женой.

Она смотрела ему в лицо, и он гадал, что она там видит, какие тайны открыли ей жесткие углы, линии и тени его лица. Но что бы это ни было, он увидел слезы у нее на глазах, заблестевшие в свете факелов.

– Я выйду за вас, Джастин.

Он не собирался целовать ее. Он просто смотрел в эти прекрасные, омытые слезами глаза и не мог наглядеться. И все же не удержался, заключил ее лицо в ладони и поцеловал эти дрожащие губы, и поцелуй его был полон томления и тоски, которые он испытывал постоянно с того момента, как выгнал ее из дома. Раскаяние в содеянном, сожаление о своем предательстве, смешанные с сознанием того, что она скоро будет принадлежать ему, захватили его целиком. В нем росла жажда обладания, бушевал огонь страсти. На мгновение Джастин выпустил эту страсть на свободу. Он поцеловал Эриел самозабвенно и почувствовал, как ее пальцы впились в его плечи. Он желал ее, желал оказаться внутри, и желание это было мучительным. Он снова поцеловал ее, потом усилием воли оторвался от нее, не позволяя себе сделать что-нибудь такое, в чем позже раскается.

Ему было трудно совладать с собой. По всему его телу прошла судорога. Грудь бурно вздымалась и опускалась, будто он пробежал с милю.

– Думаю, вам лучше вернуться в дом, – сказал он тихо. – Если вы этого не сделаете, боюсь, я нарушу обещание, которое дал вам перед отъездом.

Эриел подняла на него глаза. Лицо ее пылало, губы были еще влажными и хранили след его поцелуя. Он заметил нерешительность в ее взгляде и почувствовал, что ненавидит себя за это. Он поднял руку и погладил ее по щеке. Прикосновение его было легким, как перышко. Подарив ему последнюю робкую улыбку, она повернулась и поспешила к дому. Джастин смотрел ей вслед, стараясь подавить желание, все еще бушевавшее в крови. В последние несколько дней ему это удавалось. Теперь же, когда она согласилась стать его женой, оно впивалось в его тело, как когти хищного зверя. Похоть была ему знакома, но нежность, которую он испытывал, глядя, как она удаляется и исчезает в доме, удивила его. Мгновение он даже не мог понять, что это такое.

Он устало опустился на скамью, потирая затылок и пытаясь разобраться в своих чувствах. Еще раньше он известил своего поверенного о том, что собирается жениться, и поручил ему выхлопотать особую лицензию на брак. Он знал, что через несколько быстротечных дней будет женат. Теперь Джастин смотрел на свою руку, разминая, сгибая и разгибая пальцы, чувствуя, как напрягаются мышцы. Долгие годы он старался поддерживать свою физическую силу, как, впрочем, и дух, и разум. Он научился быть бесстрашным и умел использовать это бесстрашие, чтобы заработать состояние и вести себя независимо. Теперь же, мечтая о будущем, включавшем женитьбу и со временем, возможно, детей, он почувствовал, как в нем растет ужас, незнакомый прежде. По правде говоря, он никогда еще не был так напуган, как теперь, когда в одиночестве сидел в темном саду, думая о странном повороте своей судьбы.

Глава 20

Разразилась буря. Высокие кипарисы в саду гнулись до земли, покоряясь суровому северному ветру, завывавшему в долине. Дождь терзал землю, плевал в оконные стекла. Зигзаги молний заливали мрачным светом все вокруг, а за холмами громыхал гром.

Стало совсем темно. Викарий запоздал, но Джастин не желал откладывать церемонию до следующего дня. В маленькой, но элегантно обставленной гостиной вот-вот должно было начаться венчание. Приглашено было всего несколько человек: Барбара и Томас, Клэйтон Харкорт, приехавший по просьбе Джастина из Лондона нынче утром. Присутствовали также Сильви, маленькая горничная Эриел, экономка миссис Уилсон и дворецкий Гарольд Перкинс. Будучи слугами, они держались поодаль. Викарий Ричард Вудс ожидал, когда ему дадут знак начать церемонию, а его пухленькая жена Эмили стояла рядом с Клэем, и глаза у нее уже были на мокром месте.

Брачная церемония началась точно в назначенное время. Через несколько минут Эриел Саммерс, рожденная в семье неграмотного обнищавшего фермера-арендатора, должна была стать Эриел Росс, пятой графиней Гревилл. В платье бледно-голубого бархата с высокой талией, отделанном бежевыми кружевами, она стояла рядом с Джастином, и руки ее едва заметно дрожали, а лицо казалось застывшим и холодным. Викарий начал обряд венчания, и Джастин, смотревший прямо перед собой и стоявший с плотно сжатыми губами, старался не думать ни о чем. Эриел тоже пыталась удержать свои разбредающиеся мысли и сосредоточиться на словах викария.

– Христос сказал: «Как отец возлюбил меня, так и я возлюбил вас. Это мой завет с давних времен и по сей день, чтобы вы возлюбили друг друга».

Таков был завет Господа, и Эриел в сердце своем знала, что она верна этому завету. Она любила Джастина Росса. Ее рука дрожала.

– Вы, Джастин Росс, граф Гревилл, берете в жены эту женщину Эриел Саммерс, чтобы с этого дня и навеки любить и лелеять ее в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии?

– Да, – твердо ответил он.

Викарий повернулся к ней и повторил слова брачного обета, задав тот же вопрос.

– Да, – ответила она тихо.

– Дайте мне кольцо.

Джастин вынул из кармана своего парчового, шитого серебром жилета кольцо и отдал ему. В свете свечей прекрасные сапфиры сверкнули синим огнем, а алмазы – чистым белым льдистым пламенем. Изумленная Эриел смотрела на кольцо и думала, что никогда не видела ничего столь прекрасного.

– Это кольцо дается вам в знак того, что вы будете верны обетам. Вы обещаете, милорд?

И снова Джастин ответил:

– Да.

– Можете надеть кольцо на палец невесте.

Викарий вернул кольцо Джастину, и тот надел его на безымянный палец ее левой руки. Оно показалось ей прохладным и довольно тяжелым, но ощущение не было неприятным. Оно было простым и в то же время великолепным. На глаза ее навернулись слезы, а горло сдавила спазма. Откуда оно взялось? У Джастина не было времени на покупку. Должно быть, Клэй привез его из Лондона. Удивительно, что он сумел выбрать кольцо, столь безупречно подходящее ей.

В ее ушах звенел голос викария:

– Так как вы, Джастин Росс, и вы, Эриел Саммерс, по доброй воле вступаете в брак и берете на себя обязательства по отношению друг к другу перед лицом Господа и присутствующих свидетелей, во имя Отца и Сына и Святого Духа я объявляю вас мужем и женой. Тех, кого соединил Господь, не под силу разделить человеку. – Он улыбнулся. – Можете поцеловать невесту, милорд.

Но Джастин не стал дожидаться разрешения священника. Он уже склонился к Эриел и прижался губами к ее губам. Его поцелуй был волнующим, и все же в нем преобладала удивительная нежность, и тотчас же все ее тело охватил знакомый жар, и языки этого пламени уже лизали низ ее живота, и она ощутила сладкую боль и тяжесть. В течение многих недель она запрещала себе вспоминать о его чувственных поцелуях, о его поджаром мускулистом теле, о его изящных руках с длинными пальцами и о том, как они искусно ласкали ее нежную кожу. Теперь эти воспоминания нахлынули с невероятной силой. И тотчас же пришла неуверенность в будущем, ожидавшем ее. Эриел попыталась справиться со своими чувствами, посмотрела на часы на мраморной каминной полке, снова вспомнила о наслаждении, испытанном в его объятиях, и подумала о нескончаемых часах, отделявших ее от того момента, когда они удалятся наверх и он вновь будет ласкать ее.

– Примите мои поздравления, – сказал Клэйтон Харкорт, склоняясь к ней и целуя ее. – Желаю счастья вам обоим.

– Благодарю вас.

Клэй хлопнул Джастина по спине:

– В конце концов ты поступил очень мудро, женившись на этой леди. Я в восторге.

– Думаю, правильнее сказать: леди оказалась достаточно неразумной, согласившись на этот брак.

Клэй тихонько хмыкнул. Было очевидно, что он рад за друга и одобряет его выбор. Эриел было приятно, что ближайший друг ее мужа так безоговорочно принял ее. И тут к ним подбежал маленький Томас с широчайшей улыбкой, открывавшей щербинку между передними зубами, там, где недавно выпал молочный зуб и на его месте готовился появиться новый.

– Теперь ты женат, дядя Джастин?

Джастин улыбнулся и прижал мальчика к груди.

– Похоже, что так. Мы с Эриел поженились, а это означает, что теперь она леди Гревилл и, стало быть, твоя тетушка.

– Моя тетушка?

– Верно. С сегодняшнего дня можешь называть ее тетей Эриел.

Ребенок робко поднял на нее глаза и посмотрел из-под густых черных ресниц, точно таких, как у Джастина.

– Тетя Эриел!

Она улыбнулась, очарованная нежной прелестью ребенка.

– Прежде у меня не было племянника, и, думаю, мне очень понравится быть тетей.

Томас весело рассмеялся, продолжая обнимать Джастина за шею своей маленькой ручкой.

– Я тоже рад, тетя Эриел.

Чувствуя себя все более счастливой, Эриел смотрела, как бережно Джастин опустил мальчика на пол.

– Почему бы нам не пойти подкрепиться в соседнюю комнату? – предложил он. – Мы мельком углядели там соблазнительные яблочные пироги.

В открытую дверь можно было видеть стол, накрытый белой льняной скатертью, ломившийся под грузом бесконечных серебряных подносов с едой: там были ломти сочной гусятины, жареный ягненок, керри с омаром, паштет из фазана, горы дымящихся овощей и причудливые десерты – роскошный шоколадный крем, нежный миндальный пудинг, молочный заварной крем, фруктовые компоты и, конечно, яблочные пироги. Высокие свечи белого воска ровно горели в серебряных подсвечниках, и для проголодавшихся гостей были приготовлены фарфоровые тарелки. Мальчик убежал, и Эриел краем глаза уловила какое-то движение. Ее нежная улыбка тотчас же потускнела, а во рту у нее пересохло при виде надвигающейся на них Барбары Таунсенд. Держа в руке бокал шампанского, шурша шелковыми оборками своего модного платья, шумевшего при каждом ее шаге, как волна, поднятая приближающимся кораблем, Барбара остановилась прямо перед ними. Ее губы сложились в жеманную кошачью улыбку.

– Думаю, и мне следует поздравить счастливую пару. Должна признать, что я не рассчитывала дожить до этого дня. Интересно, что сказал бы отец, узнав, что его сын женился на…

– Хотел бы я слышать, что сказал бы сам, окажись на твоем месте, – перебил ее Джастин угрожающим тоном, стараясь положить конец жестоким играм сестры.

Эриел неосознанно сделала шаг вперед, и его рука покровительственно обвилась вокруг ее талии.

– Мне только любопытно, как бы отнесся отец к тому, что дочь одного из его арендаторов стала графиней Гревилл.

Откуда Барбаре стало известно о ее происхождении, Эриел могла только гадать, но каким-то образом ей это стало известно, и, похоже, она могла бы преподнести еще немало сюрпризов.

– Принимая во внимание то, как трепетно отец относился к вопросам наследования и как стремился сохранить преемственность титула и рода, думаю, его больше всего волновал бы вопрос о моей способности дать семье наследника, а вовсе не то, насколько происхождение леди, ставшей моей женой, соответствует требованиям света.

Барбара пригубила шампанское, не сводя мрачного взгляда с молодоженов.

– Возможно, ты прав. Отца всегда больше интересовали молодость и красота, чем хорошее происхождение.

Эриел побледнела. Джастин сделал вид, что пропустил шпильку мимо ушей, но мускул на его щеке задергался.

Появился слуга с серебряном подносом, на котором стояли хрустальные бокалы, и Барбара заскользила прочь в поисках других жертв, оставив молодых в покое.

– Не желаешь ли выпить бокал шампанского? – спросил Джастин. – Нам обоим не помешало бы расслабиться и успокоиться.

Эриел только кивнула в ответ. Ей и в самом деле не помешало бы снять напряжение.

– Благодарю.

Она приняла бокал, отпила глоток, тотчас же ощутила на языке покалывание шипучих пузырьков и заметила, что взгляд его серых глаз направлен на нее, но она не могла прочесть его мысли.

– Я вижу, что ты неспокойна, – сказал Джастин. – Если тебя волнует сегодняшний вечер, не тревожься.

Эриел не находила себе места.

– Сегодняшний вечер?

– Я сознаю, что в последние недели твои чувства ко мне претерпели серьезные изменения. Но теперь мы женаты, и как твой муж я намерен предъявить права на тебя… но я не стану на тебя давить, пока ты не будешь готова.

Бокал с шампанским дрогнул в ее руке, и немного вина выплеснулось через край.

– Но я думала… – Ей показалось, что сердце ее на мгновение перестало биться. – Я думала, ты хочешь меня, Джастин.

В мгновение ока настороженность исчезла из его взгляда. Глаза, серые, как небо за окном, выразили такую жажду обладания, что их огонь, казалось, прожег ее кожу.

– Я хочу тебя, Эриел, как умирающий хочет жить. Каждый раз, когда я вспоминаю, как прекрасна ты была, когда, обнаженная, лежала рядом со мной, и какой горячей и влажной ты была, когда я проникал в твое тело. Но я не стану настаивать на том, чтобы ты была со мной. Если ты не готова дать мне то, чего я хочу, я согласен ждать.

Эриел просто стояла, чувствуя, как искра, зажженная его словами, воспламенила воздух вокруг них, сгустила его и превратила в огненный вихрь, почти осязаемый.

– Ты мой муж, – услышала она свой голос. – Сегодня наша брачная ночь. Я готова выполнять обязанности жены.

Пламя в его глазах, как ей показалось, медленно угасло, и на смену ему пришла печаль, наполнившая его глаза до краев.

– Возможно, со временем ты почувствуешь нечто большее, чем покорность и готовность выполнять свой супружеский долг. Может быть, ты вспомнишь, что было между нами прежде. Может быть, наступит время, когда ты снова пожелаешь меня.

Он повернулся и пошел прочь, а Эриел внезапно ощутила пустоту. Она солгала ему, не прямо, а косвенно, умолчав о своих чувствах. Она уже все вспомнила. Она уже желала его. И какие бы чувства он ни питал к ней, что бы ни ждало их в будущем, ее желание оставалось прежним. Один вид его, стоящего в отдалении и беседующего с Клэйтоном Харкортом, заставлял ее сердце биться учащенно и посылать жаркую кровь по всему телу. На нем были серые панталоны цвета голубиного крыла, облегавшие его мускулистые ноги и бедра, и темно-синий фрак, ладно сидевший на широких плечах. В этой одежде он казался сильным, мужественным и невероятно привлекательным. Он был стройным, жилистым и поджарым. Он был ее мужем, и хотя не любил, но желал ее.