355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кэт Мартин » Бессердечный » Текст книги (страница 1)
Бессердечный
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 03:14

Текст книги "Бессердечный"


Автор книги: Кэт Мартин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Кэт Мартин
Бессердечный

Глава 1

Суррей, Англия, 1800 год

«О, если бы только я могла быть такой, как ты!» Скорчившись за живой изгородью, с двух сторон окаймлявшей узкую дорогу, ведущую к великолепному поместью Гревилл-Холл, Эриел Саммерс следила за роскошной черной каретой, катившейся по проселочной дороге с вершины холма к дому, на двери которого сверкал позолоченный шлем. На красных бархатных подушках расположились дочь лорда леди Барбара Росс и ее друзья, веселые и беззаботные.

Эриел смотрела вслед карете с тоской и томлением. Как это приятно – быть одетой в платье из тончайшего шелка самых нежных тонов и оттенков – розового, сиреневого и зеленого, переливающегося всеми цветами радуги! При этом к платью каждого цвета прилагался крошечный зонтик в тон ему. «Наступит и мой день», – говорила она себе упрямо. Закрыв глаза, она представляла себя в нарядной золотистой одежде, которую украшали ее бледно-золотые волосы, зачесанные наверх и уложенные крупными локонами, а также в шевровых башмачках под цвет платью, облегавших ее маленькие и стройные ножки.

«Наступит день, когда и у меня будет такая же карета, – говорила она себе, – и для каждого дня недели свое платье». Но она знала, что этот день наступит еще не скоро. Из груди ее вырвался подавленный вздох. Она подхватила свои заскорузлые темно-коричневые юбки, приподняв над столь же грубыми башмаками, чтобы не путаться в них, и помчалась к коттеджу. Ей следовало быть дома еще час назад. Отец придет в ярость, если узнает, где она была и чем занималась. Она молила Бога, чтобы к ее возвращению он еще не вернулся с поля.

Но когда она приподняла кожаный занавес, заменявший дверь хижины, Уитби Саммерс уже ожидал ее. Отец пребольно сжал ее руку и швырнул ее об стену. Усилием воли заставляя себя смотреть в его широкое красное лицо, Эриел попыталась уклониться от его ручищи, отвесившей ей добрую пощечину.

– Я ведь запретил тебе слоняться без дела. Я велел тебе выполнить поручение и немедленно возвращаться. Чем ты занималась? Небось глазела на леди в этой их фасонистой карете? Небось, как всегда, предавалась своим снам наяву? Мечтала о том, чего у тебя никогда не будет? Пора тебе понять, кто ты есть на самом деле. Ты дочь фермера и всегда ею останешься. Тебе никогда не стать такой, как они.

Эриел не стала спорить и попыталась уклониться от дальнейшей расправы. На раскрасневшемся лице отца она видела ярость. Выбежав из коттеджа на воздух, она с трудом перевела дух, остановилась, перекинула на спину бледно-золотую косу. Ее лицо все еще горело от пощечины, но она знала, что заслужила ее. И поспешила по пыльной земле к огороду.

Ветер раздувал ее передник. Однако губы Эриел были упрямо сжаты, а подбородок гордо поднят. Что бы ни говорил отец, но наступит день, когда она станет настоящей леди. Уит Саммерс не был одним из тех предсказателей судьбы, на которых Эриел насмотрелась прошлым летом на ярмарке. Он не мог угадать будущее, особенно ее будущее. Она сумеет построить для себя лучшую жизнь, избежать того унылого существования, той рутины, в которую была погружена сейчас. Ее судьба принадлежала ей одной, и она знала, что найдет свое счастье за пределами того жалкого и безрадостного клочка земли, на котором работал ее отец.

После смерти матери Эриел трудилась от рассвета до заката. Она подметала земляной пол в их коттедже из двух комнат и готовила скудную пищу из того, что родила не слишком щедрая земля, арендованная ее отцом. Она выкапывала картофель, выдергивала из земли турнепс, окучивала растения, выпалывала сорняки в их огороде и помогала отцу обрабатывать их пшеничное поле. Это было унылое, тяжелое, полное непосильного труда, безрадостное существование, и она мечтала избавиться от такой жизни. Эриел верила каждой клеточкой своего тела в возможность успеха. К тому же у нее был план.

Раз в месяц Эдмунд Росс, четвертый граф Гревилл, инспектировал свои владения, объезжая поля и проверяя работу арендаторов. В тот день было жарче обычного. Солнце, превратившееся в раскаленный добела шар, сжигало землю и высушивало ухабистые дороги, доводя их до твердости гранита. Обычно граф предпочитал объезжать свои владения на кровных жеребцах, но в столь необычную жару он предпочел легкий фаэтон, надеясь, что парусиновая крыша обеспечит ему хоть немного тени.

Он откинулся на кожаном стеганом сиденье, вдыхая легкую прохладу, принесенную бризом, дующим с севера. В свои сорок пять лет со смуглой оливковой кожей и чуть тронутыми серебром волнистыми черными волосами он был еще привлекательным мужчиной, пользовавшимся неизменным успехом у дам. В молодости, будучи богатым человеком, наследником графского титула, он мог позволить себе многое, он привередничал и проявлял разборчивость. Но по мере того как граф становился старше, вкусы его менялись. Теперь вместо искусных ласк опытных любовниц он предпочитал нежность и пылкость юности. Эдмунд думал о своей нынешней любовнице Дилайле Чик, молодой женщине, которую он поселил в Лондоне. Дилайлу, дочь актрисы, он однажды познал в библейском смысле слова. Он спал с Дилайлой уже больше года, и ее молодое нежное тело все еще возбуждало его. При одной мысли о ее маленьких крепких грудях и длинных медных волосах он испытывал прилив желания. Когда он впервые овладел ею – а ей в то время было шестнадцать, – она была девственницей. С тех пор он обучил ее искусству доставлять ему наслаждение.

Однако она становилась зрелой женщиной, ее тело теряло свою почти мальчишескую стройность, что так пленяло его прежде, и он сознавал, что скоро она надоест ему. Его влекли юность и прелесть невинности. Теперь его вкусы оставались неизменными, и это приносило ему некоторые затруднения и заботы.

Его мысли обратились к прошлому, к дням его юности, и с уст его сорвалось грязное слово. Он женился в девятнадцать лет. Это был брак по сговору, и этот союз оставил в нем только горькие воспоминания о робкой, забитой и бесчувственной жене, теперь уже давно почившей в Бозе, оставившей ему красивую, но совершенно никчемную дочь, а не сына-наследника, в котором он так нуждался. Конечно, у него был незаконнорожденный сын – бастард Джастин, это семя дьявола, которого он прижил от Изобел Бедфорд, дочери местного сквайра. Изобел была прекрасной и необузданной, такой же бесшабашной и склонной предаваться наслаждениям, как и он сам. Он мог бы и не поверить, что мальчишка – его сын, но физическое сходство и вражда, установившаяся между ними, стали неопровержимым доказательством его отцовства.

Фаэтон свернул на грязную проселочную дорогу, которая вела к коттеджу арендатора Уитби Саммерса, и Эдмунд снова стал думать о Дилайле и о том, какие еще наслаждения доставит ему ее молодое тело, когда он вернется в Лондон. Но при виде белокурой дочери Уита, которой только что исполнилось четырнадцать, его мысли приняли совсем иной оборот. Эриел была высокой для своего возраста, прямой и тонкой, как стебель тростника, но в ней уже можно было разглядеть признаки наступающего расцвета женственности. Пока это были только едва заметные признаки. С длинными льняными локонами, синими, как китайский фарфор, глазами, нежным ртом, изогнутым, как лук Купидона, и лицом в форме сердечка, девочка обещала стать настоящей красавицей. Каждый раз появляясь у них в коттедже, он был неизменно добр к ней. Пока она еще не созрела, чтобы стать его подругой, но Эдмунд всегда держал дверь открытой на случай, если вдруг повезет.

Эриел смотрела на блестящий черный фаэтон, подкативший к их дому. Она знала, что он приедет. Граф всегда являлся к ним в один и тот же день, раз в месяц.

Оглядев себя, она расправила простую синюю юбку и чистую белую блузку, выстиранные вчера ради такого случая. Бессознательно она потерла синяк на бедре, там, куда пришелся кулак отца. Она кокетничала с Джеком Доббсом, младшим сыном бондаря, сказал он. Это было неправдой. Джек Доббс был без ума от Бетси Силлз, дочери мясника и лучшей подруги Эриел, но, когда Уит Саммерс был под хмельком, как вчера вечером, для него никакие доводы не имели значения.

Но Эриел была даже рада, что так случилось. Это была последняя капля, переполнившая чашу ее терпения, последний толчок, который ей требовался, чтобы начать исполнять свой план.

Фаэтон подкатил, окутанный облаком пыли. Граф остановил экипаж и спрыгнул на землю. Она находила его красивым: густые черные волосы, чуть припорошенные серебром, и странные серые глаза. Во всяком случае, для своего возраста он был привлекателен.

– Доброе утро, милорд, – сказала она, низко приседая. Она практиковалась в этом целыми днями, что было нелегко и требовало большой сноровки.

– Действительно, утро прекрасное, мисс Саммерс. – Его глаза оглядели ее всю с головы до ног, и во взгляде его она читала восхищение. – Где ваш отец в такой прекрасный день?

– Ушел в деревню по какому-то делу. Должно быть, забыл, что вы приедете. – А Эриел, естественно, не сочла нужным напомнить ему. Она хотела поговорить с графом наедине и предпочла, чтобы отец не присутствовал при этом разговоре.

– Жаль, что я не застал его, но, думаю, это не столь уж важно. – Он бросил взгляд куда-то вдаль, на поля, и лицо его просияло. – Вижу, что всходы отличные. Если погода установится, то урожай будет славным.

– Уж мы постараемся вам угодить. – Граф отвернулся от нее и собирался уже сесть в фаэтон, но Эриел удержала его за руку. – Простите, милорд, но я хотела кое о чем поговорить с вами.

Он улыбнулся и снова повернулся к ней:

– Конечно, моя дорогая. О чем будет разговор?

– Как вы думаете… как вы считаете… я хорошенькая?

Она почти не сомневалась, что нравится ему, судя по тому, как он всегда смотрел на нее, – это был взгляд человека оценивающего, но сейчас она не была ни в чем уверена и стояла не дыша. Если он ответит «нет», это означает крах ее плана.

Медленная улыбка тронула губы графа, а взгляд стал еще пристальнее. Он разглядывал форму ее губ, подбородок, овал лица. Потом взгляд его заскользил ниже, к ее груди. Она бы хотела, чтобы ее груди были округлыми и полными, как у Бетси.

– Вы очень хорошенькая, Эриел.

– Вы полагаете, что такой человек, как вы, или кто-нибудь, похожий на вас, мог бы заинтересоваться девушкой вроде меня?

Лорд Гревилл нахмурился:

– Интерес может быть разного рода, Эриел. Мы с вами принадлежим к разным слоям общества, но это не значит, что я не нахожу вас привлекательной. Я уверен, что через несколько лет вы превратитесь в красивую молодую женщину.

Сердце ее радостно подпрыгнуло.

– Если это так, я хотела бы знать… Я слышала рассказы о леди, которых вы содержите в Лондоне.

Он снова нахмурился, и она не могла разгадать значения его все еще пристального взгляда.

– Какие же, собственно, истории вы слышали обо мне, моя дорогая?

– О, ничего дурного, милорд, – поспешила она заверить его. – Истории о девушках… о том, что вы хорошо обращаетесь с ними и покупаете им красивые платья и все остальное.

Он не стал ее спрашивать, где она слышала эти басни. Впрочем, в деревне всем было известно, что в течение многих лет граф сменил множество молодых женщин и что он содержал своих любовниц.

– О чем, собственно, вы хотите меня спросить, Эриел?

– Я надеялась заключить с вами определенного рода сделку.

– Какую сделку?

Все, о чем она так долго и неотступно думала, излилось мгновенно, будто внезапно прорвало плотину.

– Я хочу стать леди, милорд, я хочу этого больше всего на свете. Я хочу научиться читать и писать. Я хочу научиться правильно говорить, и носить красивую одежду, и красиво причесываться. – Она тряхнула головой, увенчанной тяжелой гривой волос, демонстрируя свою готовность. Когда она распускала волосы, они ниспадали ниже талии. – Если вы пошлете меня в школу, где я смогу научиться всему этому, если бы я смогла посещать одну из престижных школ, где учат, как стать леди, я была бы готова стать одной из ваших девушек.

Она увидела, как выражение изумления в его глазах сменяется задумчивостью. Потом в них появился недобрый блеск, и она ощутила трепет.

– Вы хотите, чтобы я оплатил ваше образование. Так?

– Да, милорд.

– А в знак благодарности готовы стать моей любовницей?

Она с трудом сглотнула.

– Да, милорд.

– Вы хоть понимаете значение этого слова?

Щеки ее залил свекольно-красный румянец, так как она знала, что означает делить постель с мужчиной. Она не была уверена, что вполне понимает смысл слова «любовница», но это не имело значения. Она была готова уплатить любую цену за то, чтобы избавиться от опеки отца и расстаться со своей унылой жизнью на ферме.

– В основном да, милорд.

Он снова принялся изучать ее лицо, потом его бледные глаза обшарили все ее тело с головы до пят. У нее возникло странное ощущение, будто он снимает с нее одежду – один предмет туалета за другим, словно она осталась обнаженной, и ей захотелось прикрыть свою наготу руками. Но она выдержала его пронзительный и бесстыдный взгляд стоически. Только вздернула подбородок.

– Это весьма любопытное предложение, – сказал он. – Надо еще подумать и о вашем отце, но, насколько я его знаю, удастся найти решение, которое удовлетворит и его.

Он наклонился, приподнял ее голову за подбородок, повернул в одну, затем в другую сторону, изучая впадинки под высокими скулами и ямочку на подбородке. Потом провел пальцем, обводя очертания губ, и одобрительно кивнул:

– Да… право же, интересное предложение. Скоро вы услышите обо мне, дорогая Эриел, а до тех пор прошу вас никому не рассказывать о нашей беседе.

– Да, милорд. Я так и сделаю.

Она смотрела, как он садится в экипаж, как щелкает вожжами по гладким крупам вороных лошадей. Сердце ее билось отчаянно, ладони стали влажными.

Возбуждение наполняло все ее существо. Теперь она знала, что ее план удастся. Но за возбуждением следовали сомнения и неуверенность. Эриел не могла не думать о том, что, возможно, продала свою душу за лучшую жизнь.

Глава 2

Лондон, Англия, 1802 год

– Он прибыл, милорд. Впустить его?

Сутулый седой дворецкий Харольд Перкинс остановился у двери огромной спальни графа Гревилла в его загородном доме Гревилл-Холле.

– Да, и, пожалуйста, поскорее.

Эдмунд попытался сесть в постели прямее и протянул дрожащую руку за стаканом воды на ночном столике. Вода расплескалась и обрызгала его ночную рубашку, когда граф попытался поднести стакан к губам. Стоявший рядом лакей поспешил помочь хозяину.

Он отхлебнул воды и сделал лакею знак рукой убрать стакан и удалиться, как только дверь распахнулась и Джастин Бедфорд Росс, ныне усыновленный графом и ставший законным наследником, переступил порог спальни, наклонив голову, чтобы не удариться о притолоку.

– Вы хотели меня видеть?

В низком проникновенном голосе графу почудились до ужаса знакомые нотки, собственные интонации. Джастин не подошел к постели, а остановился у изножья, высокий, темноволосый, неприступный. Не было ни малейших сомнений в том, что он сын графа. У него были такие же высокие скулы. Он был таким же поджарым и широкоплечим, как сам Эдмунд. У него были такие же глаза, обрамленные густыми и длинными черными ресницами, темно-серые, без малейшего намека на бледную голубизну глаз матери.

– Вся бумажная работа… позади, – сказал ему Эдмунд, – Теперь ты – мой законный сын и наследник. А в очень скором времени, как говорят врачи, ты станешь следующим графом Гревиллом.

От этой горькой мысли по всему его телу прошла болезненная спазма. Эдмунд подался вперед и сильно закашлялся, крепко прижимая платок к дрожащим губам. Он вытер с губ слюну, слегка окрашенную кровью. Господи! Никогда он не думал, что дойдет до этого, что он будет вынужден оставить все свое состояние человеку, ненавидевшему его. Не говоря уже о том, что он никак не рассчитывал умереть так рано. Он полагал, что проживет еще лет двенадцать. Джастин не ответил ничего, только смотрел на него не отрываясь, но лицо его оставалось холодной, непроницаемой, хоть и красивой маской.

Эдмунд с трудом втянул воздух.

– Я вызвал тебя сегодня… потому что есть одно незавершенное дело, которое мне надо обсудить с тобой. Это личное дело…

Тонко очерченные дугообразные брови взметнулись вверх.

– Личное? Это интересно… Я мог бы предположить, зная вашу слабость к прекрасному полу, что речь пойдет о женщине.

Эдмунд не мог отвести глаз и избежать его проницательного взгляда.

– Не совсем так, хотя скоро она достигнет такого возраста, что ее можно будет назвать женщиной. – Он снова закашлялся, все тело его содрогалось от яростных приступов кашля, на лбу обозначились вены. Он проклинал легочную болезнь, медленно, но неотвратимо убивавшую его. Когда пароксизм кашля прошел, он лег на подушки. Лицо его все еще оставалось мертвенно-бледным. – Она в некотором роде моя… подопечная.

Эдмунд сделал знак лакею приблизиться. Тот подошел и положил на столик стопку писем. Эдмунд потянулся к ним, взял нетвердой рукой верхнее из стопки и протянул Джастину.

Длинные смуглые пальцы извлекли листок из конверта, и Джастин пробежал письмо глазами. Эдмунд не призывал к себе молодого человека, пока не наступила крайняя необходимость. За все эти годы он едва ли вспоминал о юноше, но о своих финансовых обязательствах не забывал никогда, заботился и о ребенке, и о его матери. Граф дал своему сыну отличное и дорогое оксфордское образование.

Джастин поднял на него глаза:

– Вы позаботились об обучении девушки?

Эдмунд кивнул:

– И обо всем остальном, в чем она может нуждаться.

Джастин ответил насмешливой улыбкой:

– Никогда не знал, что у вас такая сострадательная душа.

Эдмунд не обратил внимания на его сарказм:

– Мы с ней заключили определенного рода сделку.

Он принялся объяснять Джастину, чт это была за сделка, заставляя себя выдерживать презрительный взгляд холодных серых глаз:

– Эриел было четырнадцать лет, когда я отправил ее в школу. Сейчас ей шестнадцать. Ее отец был моим арендатором. В прошлом году он окончательно спился и умер. – Эдмунд с трудом вобрал в грудь глоток воздуха, потом со свистом выдохнул его. – Предоставляю тебе решить, что с ней делать.

Джастин продолжал смотреть на письмо, должно быть, первое из многих, что написала девушка. Бумага была помечена просто: «Торнтонская школа для девушек».

Лорду Эдмунду Россу, графу Гревиллу

Дорогой лорд Гревилл!

Шлю вам самые добрые пожелания. Так как это моя первая попытка написать письмо, надеюсь, вы простите мои ошибки. Я бы написала вам раньше, но только сейчас научилась писать в такой степени, чтобы осмелиться сделать это. Отныне я буду писать вам по крайней мере раз в неделю. Каждый раз я буду брать в руки перо и сообщать вам о своих успехах.

Джастин дочитал письмо и возвратил его отцу. Эдмунд изучал его лицо, но так и не мог понять, о чем думает сын.

– Что ты предпримешь? – спросил он.

Джастин ответил небрежным пожатием плеч, и жест этот был повторением привычного жеста самого графа. Одет он был в черную куртку и темно-серые бриджи, и его ослепительно белая рубашка резко контрастировала со смуглой кожей.

– Вы дали слово. Если я действительно граф, то должен уважать ваши обязательства.

Эдмунд кивнул. Он устроился поудобнее на подушках. Бессознательно его рука потянулась к стопке писем. Он перечитывал каждое не менее полудюжины раз.

Он не видел девушку более двух лет и так никогда по-настоящему и не узнал ее. И все же чувствовал какую-то необъяснимую близость с ней. Как случилось, что Эриел Саммерс заняла столь важное место в его жизни? Неужели он привязался к ней? Он знал, что причина в ее письмах. Каждую неделю он с нетерпением ожидал письма от нее. Он ни разу не ответил ни на одно, потому что не имел ни малейшего понятия, о чем писать. А по мере того как болезнь его становилась все тяжелее и серьезнее, эти письма все больше освещали, как последний луч солнца, его тусклую и печальную жизнь.

Возможно, он поступил правильно, сделав Джастина своим наследником. По крайней мере Эриел будет под защитой. Его сын может презирать отца, которого никогда не знал, но Джастин – человек слова. Мальчик окончил Оксфорд с наилучшими отметками. С тех пор как он достиг совершеннолетия, он преуспел в делах и, хотя у него была репутация жесткого и безжалостного дельца, ни разу не нарушил взятого на себя обязательства.

– Это все? – Холодные темные глаза встретились с глазами отца. Хотя Эдмунд лежал на смертном одре, в бездонной глубине глаз сына не отразилось ни крупицы жалости.

– Да… Благодарю тебя… за то, что пришел.

Джастин отвесил легкий поклон, повернулся и шагнул к двери. Его длинные, элегантно обутые ноги несли его прочь без колебания. Новый приступ кашля потряс измученное тело графа. Возможно, он и сделал бы девочку своей любовницей, но никогда бы не обидел ее. Он изо всех сил напрягал слух, чтобы уловить эхо шагов Джастина в холле. И впервые подумал о том, что сделка, которую он заключил с Эриел Саммерс, может заинтересовать и его бессердечного сына.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю