Текст книги "Мамы-мафия: противоположности разъезжаются (ЛП)"

Автор книги: Керстин Гир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Ваша Сюзанна Д.

Дорогая фрау Д.,

Вашего ребёнка правда зовут Дастин? И если да, то почему?

На самом деле действительно важно обеспечить своему ребёнку так называемый «хороший круг общения». К сожалению, слишком рискованно предоставлять ребёнку самому выбирать себе друзей. Поэтому и придумали «Книгу друзей». Ребёнок раздаёт всем в классе свою книгу друзей, а вы дома спокойно оцениваете в ней все записи. Таким образом вы можете сравнить успеваемость других детей с успеваемостью вашего ребёнка. Кроме того, вы сможете как-то оценить семейные обстоятельства каждого ребёнка. Например: если в пункте для мамы ребёнка «Кем я хочу стать» значится «Воротарь», то это говорит о многом.

Далее вы найдёте список ответов, где стоит проявить осторожность (не отсортирован):

Мой рост:40,1 метр

Моя любимая книга:«Ператы Корипсого моря», 1, 2 и 3

Мой любимый фильм:«Горячая крошка Канди»

Чем я с удовольствием занимаюсь:Нинтендо ДС, Спанч-Боб

Что я больше всего ненавижу:Семейные трусы

Какие у тебя домашне животные?Питбуль, жук-птицеед, крокодил, змея

Моё самое большое желание:Лавовая лампа

Кем я хочу стать:Санитаром в больнице

Мой вес:65 кило

Что я люблю кушать:Броколи, кальраби, копусту

Моя любимая книга:Все проезвидения Шопенгауэра

Мой любимый фильм:Крававая пила, 1 и 2

Что я больше всего ненавижу:Мою мать, сестру, другую сестру, тётю и

другую тётю

Мой любимый предмет:Синий

Чем я с удовольствием занимаюсь:Злить хомяков

Кем я хочу стать:Учителем в школе

Моя любимая книга:Футболл

Кого я больше всего люблю:Футболл

Кем я хочу стать:Футболл

Мой рост:Досюда

Чем я с удовольствием занимаюсь:Водить точку с запятой

Что я не одобряю:Нинтендо капут

Что я люблю кушать:Рафаэлло

Кого я больше всего люблю:Партизан

Моё самое большое желание:Новы хамячок

Если вам нужно ещё больше информации, чтобы составить представление о ребёнке, разработайте свою «книгу друзей». Благодаря фотошопу и современной технике она может выглядеть как настоящая. И вы имеете возможность выяснить и другие вещи, например:

В котором часу ты ложишься спать?

Встречается ли твоя мать с другими мужчинами?

Часто ли ссорятся твои родители, и если да, то по какому поводу?

Как часто у вас меняют постельное бельё?

Вы будете на каникулах безвозмездно заботиться о чужих детях?

Настоящий ли рыжий цвет волос у твоей мамы?

Сколько зарабатывает твой отец?

И так далее, и тому подобное.

И раз вы уже этим занимаетесь: почему бы вам не разработать такую же книгу для вашего мужа, чтобы он пустил её по кругу на работе? К поиску друзей надо подходить основательно.

Мы надеемся, что мы вам помогли, и желаем вам успеха в поиске друзей.

Ваша Крёстная мать

*** СЕКРЕТ ВОСПИТАНИЯ ДЕТЕЙ – наконец расшифрован.

Детям нужна любовь – особенно когда они её

не заслужили (Генри Дэйвид Торо)

Позаботьтесь о том, чтобы ваш ребёнок никогда

не чувствовал себя пятой спицей в колеснице

Добро пожаловать на домашнюю страницу Общества матерей, сети женщин с детьми. Работающие женщины или «всего лишь» домохозяйки, здесь мы обмениваемся опытом по беременности и родам, воспитанию, браку, домашнему хозяйству и хобби и с любовью поддерживаем друг друга.

Доступ на форум – только для членов.

24 октября

Отчёт: проектный ребёнок ШАНТАЛЬ, 12 лет

Первое воскресенье с нашим проектным ребёнком было действительно успешным. Конечно, Шанталь очень впечатлила роскошь в нашем доме. Такие дети не знают цены картинам и ни разу не видели биде. У них совершенно другие представления о ценностях, чем у нас. Первое, что спросила Шатналь, увидев комнату Тима, было: «У него что, нет своего телевизора?». Кроме того, она удивилась, что у него нет и Плейстейшн 3 (её брату около трёх лет, но он уже на третьем уровне в «Ниндзя»). Во время еды она только поковырялась в тарелке – очевидно, что брокколи она видела впервые, и когда мы спросили, что она обычно ест дома на обед, она ответила «Драже «Смартиз»». Ещё она ни разу не видела личи и посчитала их на вкус «противными».

Мы были супер-задеты всем этим, хотя мы знали, о какой социально-культурной пропасти идёт речь. Но одно дело – прочитать об этом в газете, и другое – пережить непосредственно.

Однако Шанталь супер понравилось полировать губкой золотые краны в ванной, но всё же заметно, к сожалению, что она не очень умела в домашней работе. Нам, конечно, надо набраться терпения и всё ей показать и рассказать. Мой муж, однако, был супер-счастлив, что зубы у Шанталь ещё хуже, чем он думал. Очевидно, что она уже несколько лет не была у зубного. «Она не хочет, ничего тут не поделаешь», – сказала её мать, которая пришла вечером за Шанталь. И та тоже была под большим впечатлением от нашего дома. Она всё трогала, спрашивала, настоящие ли ковры, восхищалась сигнализацией и без возражений подписала разрешение на лечение. Мы не уверены, прочитала ли она пункт об общем наркозе, но что подписано, то подписано.

Мама Эллен

24 октября

Отчёт: проектный ребёнок ВАЛЕНТИНА, 6 лет

Валентина у нас почти каждый день после школы. София от этого не во восторге, но она поняла основную идею проекта и знает, что во благо других надо иногда уступать. Очень приятно видеть, как она помогает Валентине с домашними заданиями и делится с ней игрушками. Валентина со своей стороны должна научиться подавлять чувство зависти и уважать разницу между «моё» и «твоё». Но я над этим работаю.

В эту чудесную осеннюю погоду я много гуляла с детьми на свежем воздухе, поэтому Дашу не должны мучить угрызения совести, что ребёнок не бывает на улице, пока она гладит нам бельё. По сути Дашу тоже можно считать проектным ребёнком: под терпеливым руководством Юргиса она научилась обращаться со скипидаром и счищать лак с античного комода, который мы уже давно хотели переделать. Это умение пригодится Даше в дальнейшей жизни. Потом мы возьмёмся за старый шкаф матери Юргиса.

Соня

24 октября

Отчёт: проектный ребёнок МЕТА, 13 лет

Отчитаюсь позднее. В доме как раз стекольщик. Стекло, которое разбила Мета, является – естественно! – нестандартом. А у родителей Меты – естественно! – нет страховки.

Сибилла, когда вы вернётесь из больницы: Ульрике нужен отчёт врача для её актов.

Фрауке

24 октября

Отчёт: проектный ребёнок ЛАРИСА, 13 лет

Проблема с Ларисой состоит в том что она курит и живёт в доме, где все курят. К сожалению, моя мать сразу это унюхала и тут же потребовала, чтобы Лариса оставила наш дом и никогда не возвращалась. При этом Лариса вообще не курила в доме и не собиралась, но вы знаете мою мамочку. Она сказала, что весь проект – идиотская затея, и мы крупно поссорились. Но, как это часто бывает, из этой ссоры получилось кое-что хорошее: эта ссора разбила лёд между Ларисой и мной. Когда моя мать, оскорблённая в лучших чувствах, удалилась чтобы пообщаться с адвокатом, Лариса очень подобрела ко мне и Марии-Антуанетте.

Мы вместе испекли орехово-вишнёвый пирог (рецепт прилагается) и смастерили фигурки из каштанов. При этом мы разговаривали о матерях. Мать Ларисы никогда не готовит ей и её братьям, и иногда она лежит в постели, когда Лариса приходит из школы. Я рассказала, что моя мать всегда прекрасно для меня готовила и что наш дом всегда был безупречно убран, но Лариса сказала, что сейчас, когда она познакомилась с моей матерью, она поняла, что её мать не так уж плоха. Это, мне кажется, тоже моя заслуга.

Мама Гитти

P.S. Я тоже считаю, что личи противные, мама Эллен. У них вкус как у духов моей матери.

6

Я попыталась не думать об узелке в груди, но мне это не очень удавалось. Потому что всякий раз, когда я о нём забывала, герр фон Эрсверт пялился на мою грудь и снова напоминал мне об этом.

При этом новая подруга герра фон Эрсверта имела в этом смысле гораздо более выдающиеся достоинства, чем я. По крайней мере на два размера больше. У меня было неприятное чувство, что герр фон Эрсверт таращился на мою грудь только потому, что он хотел сравнить её с грудью своей подруги.

Та была действительно примерно моего возраста, но она постоянно хихикала, как тринадцатилетняя девчонка. Её звали Хайке, но мы должны были звать её Хайки, потому что Хайке звучало более строго. Я готова была поспорить, что Хайки относится к тем женщинам, которые дают имена своим грудям. Карл и Хайнц или Дик и Дуф. Труди окрестила свои Вильям и Гарри, но она их называла в основном «мои толстые принцы».

Герр фон Эрсверт и Хайки были в наилучшем расположении духа. Он всю дорогу отмачивал «шуточки», а она всякий раз хихикала.

Делая свой первый удар, он сказал: «Лучше синица в штанах, чем утка под кроватью». Вторую лунку он сопроводил фразой: «Лучше длинный в коротких штанах, чем короткий в длинных штанах».

Я была поражена, каким сильным и прямым получился мой удар – только потому, что я представила себе на месте мяча задницу герра фон Эрсверта.

– Фредди имеет ввиду, что ты как раз только что сдала теорию, – сказала мне Хейки. – Мы с моей подругой играем уже более шести лет.

И что тут смешного? – хотела спросить я, но она снова захихикала:

– А знаешь, почему? Потому что на поле для гольфа можно познакомиться с наилучшими мужчинами.

Теперь уже чуть не захихикала я. У остроумного герра фон Эрсверта была загорелая лысина с морщинами, а из ушей росли волосы.

– Мы с подругой подумали, что мы или пойдём в политику, или научимся играть в гольф, – продолжала хихикать Хайки, отбрасывая волосы за спину. – В конце концов мы остановились на гольфе, это лучше для здоровья и не так напрягает. – Она послала Антону томный взгляд. – Мужчины не считают женщин в политике сексуальными, верно, Антон?

– Смотря каких женщин, – ответил Антон. Он что, таращится на Хайкиных Карла и Хайнца или в глубокую ложбинку между ними? Я чувствовала, как во мне поднимается предменструальная агрессия. Я сразу поняла, что гольф не для меня.

– Кроме того, во время гольфа можно познакомиться и с политиками, верно, Фредди? – сказала Хайки.

– Абсолютно верно, пупсик, – ответил герр фон Эрсверт.

– Вы политик, герр фон Эрсверт? – спросила я.

– Пожалуйста, Конни, зовите меня Фредди! – сказал герр фон Эрсверт. – Я бы не стал называть себя политиком, я только немного занимаюсь партийной работой. Не на виду. Ваша очередь, Конни.

Я выполнила безупречный удар. Уже третий подряд.

– Великолепно! – сказал Антон. – У тебя природный талант.

Я и сама не могла в это поверить. Если так пойдёт дальше, Антон решит, что я действительно умею играть в гольф.

Антон ударил отлично, но на сей раз его мяч попал в кротовью норку. То есть это я решила, что это кротовья норка, другие считали, что это просто небольшой холмик. Антон собирался снова ударить по мячу, но я преградила ему путь.

– Не бей! Если крот в этот момент высунет голову из норки, ты его убьёшь.

– Но здесь нет никаких кротов, – ответил Антон.

– Как ты можешь это знать? – возразила я. – Это может быть отец семейства или кротовья мать-одиночка. Если ты её убьёшь, дети осиротеют. – Я почувствовала, что у меня на глаза наворачиваются слёзы. К предменструальной агрессивности добавилась предменструальная сентиментальность.

Антон пробубнил какое-то дурацкое правило гольфа.

– До завтра этот холмик в любом случае исчезнет, – сказал герр фон Эрсверт. – Смотритель об этом позаботится.

Но я настояла на том, чтобы переложить мяч подальше или взять другой мяч, иначе я не соглашалась продолжать игру.

Хайки и герр фон Эрсверт заверили, что они в виде исключения будут считать, что это нора подземного животного.

– Тут же все свои, – сказал герр фон Эрсверт. Антон нахмурился, но, бросив взгляд на мою грудь, уступил.

– Я тоже очень люблю животных, – сказала Хайки. – Я никогда не надену натуральную шубу или что. Разве что из горностая, они настоящий бич, как я читала.

Ты сама бич, – охотно ответила бы я. И я не была уверена, что она действительно умеет читать.

– Единственные, кому нужен горностаевый мех, – это сами горностаи, – сказала я.

– Ах, ну тогда не надо, – ответила Хайки.

– Ты ведь недавно надевала бикини с меховой опушкой, пупсик, – сказал герр фон Эрсверт. – Разве это был не мех кролика? Он был такой мягкий.

– Кролики – это настоящий бич, – сказала мне Хайки и взвизгнула, когда герр фон Эрсверт ущипнул её за попу.

– Ты противный! – захихикала она.

Я послала свой следующий мяч в небольшой кустарник и таким образом получила возможность побыть пару минут наедине с Антоном, пока мы искали мяч.

Антон под укрытием листвы решил меня поцеловать.

– Эй! – сказала я. – Я не затем послала сюда мяч, чтобы пообниматься, а чтобы меня без помех вырвало. Эта женщина и твой дорогой дядя Фред действительно подтверждают любое моё предубеждение.

– Да будет тебе, – ответил Антон. – Они просто влюблены.

– Ну он, возможно, да, – сказала я.

– Не будь такой несправедливой, – возразил Антон.

– Не будь глупым, – парировала я. – Она специально начала играть в гольф, чтобы закадрить мужика. И ей без разницы, что он в два раза старше неё и к тому же женат.

– Тсссс, – сказал Антон. – Это не твой мяч, тот должен быть левее.

– Ты не хочешь, чтобы я тоже надела купальник с опушкой из кроличьей шерсти? – громко спросила я и взвизгнула, как Хайки. – Ты противный!

– Ты бестия, – сказал Антон и попытался закрыть мне рот.

– А ты подхалим! – ответила я.

– Сейчас… – Антон перебил сам себя. – Почему мы, собственно, опять цапаемся? У нас достаточно других проблем. – При этом он снова посмотрел на мою грудь.

За это замечание я его на секунду возненавидела.

– Если ты или Фредди ещё раз посмотрите на Макса и Морица, то я ничего не гарантирую, – сказала я, отодвинула Антона, выбила в поле один из тридцати мячей, лежавших в листьях, и пошла назад к Хайки и герру фон Эрсверту.

При этом я наступила на что-то мягкое.

Это был мёртвый крот. Хотя он был явно мёртв задолго до того, как я на него наступила, я начала плакать.

– Гольф – это убийственный спорт, – всхлипывала я.

– Лучше сидеть на лавке, чем сыграть в ящик, – сказал герр фон Эрсверт.

Антон решил прервать игру и отвезти меня домой.

*

– Ой, как их тут много! – вскричал Юлиус, обеими руками собирая каштаны. Я присела рядом и тоже стала собирать.

– Мне больше нравятся те, которые надо очищать от кожуры, – сказал Юлиус.

– Мне тоже. Они так красиво блестят.

– Посмотри, какой милый маленький каштанчик!

– Ой, какой хорошенький! – И не только он. Я пожалела, что у меня нет с собой фотоаппарата. У Юлиуса от усердия раскраснелись щёки и заблестели глаза, а осеннее солнце подсвечивало его волосы нимбом. Секунду я боролась со слезами.

– Вероятно, ничего страшного, – сказал сегодня утром гинеколог о моём узелке в груди. Вероятно. Неуверенное слово, если как следует подумать. Но в любом случае лучше, чем возможно.

Раз уж я сюда попала, я хотела получить рецепт на противозачаточные таблетки, но врач сказал, что надо подождать, пока не выяснится вопрос с узелком.

Была вторая половина понедельника, Нелли была в школе до трёх часов. Вместо того чтобы после обеда помыть посуду, я посадила Юлиуса на велосипед и приехала сюда.

Это был осенний день, как в стихах. Как в стихотворении… кого? Николауса Ленау? Или Фридриха Геббеля? Я их всегда путала.

...Осенний воздух бездыханно тих. И лишь ложатся с шорохом глухим плоды на землю в зарослях густых.

Да, Геббель.

Юлиус счастливо вспахивал опавшую листву.

– Тут их ещё больше! – кричал он. – Мне кажется, тут их миллионы!

Боже, как я любила этого ребёнка. Я схватила его, подняла в воздух и прижала к себе. Вероятно было недостаточно. Я должна быть уверена, что я буду ещё долго с моим сыном. И с другими тоже.

– Я так люблю тебя, мой малыш.

– Я тебя тоже, мама.

– Ты самое лучшее, что у меня было, – сказала я. – Ты и Нелли.

– Ты тоже моя самая лучшая мама, – ответил Юлиус.

Мне хотелось броситься в листву и заплакать… – Только дождь помянет нас да поплачет над могилой… – это было точно из Ленау, у него такие меланхоличные стихи.

Мобильник в моём кармане зазвонил. То есть он не то чтобы звонил, он противно кашлял, как старичок с бронхитом.

– Ты была у врача? – спросил Антон.

Разумеется, я была у врача. Когда выяснилось, что там опять занято, я поехала прямо в праксис и прождала там полдня. Кроме меня, там ожидали приёма только беременные женщины, и никто из них не хотел читать брошюру про рак груди.

– Да. Всё в порядке, – сказала я, смаргивая слёзы. – Вероятно, безобидная вещь.

– Киста?

– Нет, скорее… это… ниппель.

– Ниппель? Констанца, что конкретно сказал врач?

– Он сделал УЗИ и сказал, что, по его мнению, это безобидный узелок. И ещё что-то о структуре клеток. В любом случае предположительно ничего страшного.

– Но уверен он не был?

– В принципе был. Но тем не менее он послал меня на маммографию.

– Ага. И когда?

– Пятнадцатого января.

– Что? Это же ещё месяцы ждать! А раньше ничего не было?

– Нет, – ответила я. По правде говоря, я этого точно не знала. По телефону спросили, срочно ли мне, и я ответила: «Нет, я просто так». К сожалению, оператор не поняла моей иронии, и поэтому у меня сейчас было назначение на пятнадцатое января.

– Ничего, всё равно она безобидная, – сказала я.

– Будем надеяться, – ответил Антон.

– А здесь ещё миллион! – крикнул Юлиус. – Если мы их все продадим, мы разбогатеем!

– Я не успокоюсь, пока не буду знать, что она действительно безобидная, – сказал Антон.

– Ах, – ответила я. – Я попробую перезаписаться.

Я уже пыталась. Когда мы снова оказались дома, я ещё раз позвонила в радиологию, чтобы записаться пораньше.

Было занято.

*

Юлиус со своим другом Яспером установили лоток с каштанами на дорожке к нашему дому, а Нелли в это время сидела за кухонным столом в дурном расположении духа и делала домашние задания.

– Так все мы падаем, из жизни выпадая, – читала она с листочка. – Кто это поймёт? Почему выпадаем из жизни? – И смотрим, как уходят остальные. – Как это понять, скажите, пожалуйста? О чём он говорит?

– Рильке, – восхищённо ответила я. – Наверное, сегодня мировой день осенней поэзии. – Всё падает и уходит. Потому что осень.

– Всё падает! Ты читаешь всякую ерунду, – сказала Нелли. – Мне надо написать об этом минимум триста слов. Ты знаешь, как это много? О стихотворении, в котором только шестьдесят два слова!!

– Я считаю, что это красивое стихотворение, – сказала я. – Можно по-всякому интерпретировать… как будто из Садов Небесных Рая… – как это прекрасно!

– Тогда сделай за меня домашнее задание, – ответила Нелли.

– Нет. Ты должна его сделать сама.

– Я ненавижу стихи! – вскричала Нелли. – И потом, я хочу есть.

– Ты только что съела три порции лазаньи, – сказала я. – Ты не можешь быть такой голодной.

Во входную дверь позвонили. Я сразу же испугалась, что это полиция, вызванная фрау Хемпель. Когда дети выставили на улицу лоток с каштанами, она притопала и сказала: «Для этого нужно разрешение. Это чисто жилой район».

Это была не полиция, это была Мими.

– У них действительно выгодные предложения, – сказала она, показывая на Юлиуса и Яспера. – Три каштана за пятьдесят центов, а десять каштанов за особую цену в десять евро.

– Да, и тем самым школа в проезде Жука-оленя полностью выпадает, к сожалению, – ответила я. – Ты сегодня войдёшь или опять будет разговаривать на пороге?

Мими зашла в дом.

– По-моему, тебе неинтересно, как прошло воскресенье с проектным ребёнком, – сказала она, целуя меня в обе щеки. Она была, по-видимому, в великолепном настроении.

– Я всё ещё перевариваю «недовольную козу», – ответила я.

– Это была шутка, – объяснила Мими. – Я знаю, что у тебя куча всевозможных недостатков, но ты не недовольная. Сделаешь мне кофе?

– Конечно!

Мими села рядом с Нелли за обеденный стол.

– Привет, дорогая! Как дела?

– Я голодная! – сказала Нелли. – И вынуждена интерпретировать это дурацкое стихотворение на голодный желудок.

– Я могу сделать тебе бутерброд, – с готовностью ответила я.

– Два, пожалуйста, – сказала Нелли. – С ветчиной и сыром.

– Это Рильке? – спросила Мими.

– Да. Стих про осень в лепрозории или что-то в этом роде, – ответила Нелли. – А мне придётся написать об этом три сотни слов, потому что у моей учительницы не все дома. Как твои дела?

– Всё прекрасно! В следующий понедельник мы с Труди летим в Милан к этому многообещающему дизайнеру обуви, о котором рассказала Пэрис. И ещё мы с Ронни участвуем в одном социальном проекте, нам это очень нравится. Тебе мама уже о нём рассказывала?

– Неа, – ответила Нелли.

– Дело такое: по воскресеньям люди берут к себе ребёнка из так называемых необразованных слоёв. Нашу девочку зовут Корали, ей одиннадцать лет. Вчера она была у нас в первый раз.

Зазвонил телефон.

– Это твоя мать, – сказала моя мать. – Ко дню рождения тебе подарить часы с кукушкой или вырезанную из дерева фигуру лесовика?

Ни то, ни другое.

– Лесовика, – ответила я.

– Я так и думала, – сказала мать. – Я была права, Олав. Она хочет лесовика.

– Ты всегда знаешь, что мне нравится, – ответила я.

– Значит, мы будем у тебя в субботу около трёх часов, – сказала мать. – Или что-то изменилось?

Хороший вопрос.

– Нет, ничего не изменилось. Мы пойдём вместе ужинать, – ответила я. – В очень хороший ресторан.

– Надеюсь, не китайский, – высказалась моя мать. – Они заверяют, что они этого не делают, но они это всё-таки делают.

– Что же?

– Жарят кошек и собак, – сказала мать.

Я заверила её, что мы пойдём в такой ресторан, где кошек и собак не готовят, и она, успокоенная, положила трубку.

Я незаметно ощупала узелок в груди. Мне показалось, что за последние две минуты он изрядно вырос.

– Представь себе, Корали никогда не была в зоопарке! – обратилась Мими к Нелли.

– Правда? Туда ведь постоянно водят с из школы. Или бабушка с дедушкой.

– У бедной Корали нет бабушек и дедушек, – сказала Мими похоронным голосом.

Я поставила перед ней чашку кофе, придвинула к Нелли тарелку с бутербродами и налила себе стакан комбучи. Хотя, наверное, мне уже поздно было бороться со свободными радикалами.

– И родителей у неё нет, – продолжала Мими.

– Ах ты Боже мой, – сказала я.

– Она живёт у дяди с тётей. И они не очень её любят. – Мими помешивала свой кофе. – При этом она такой милый ребёнок. Выглядит, как ангелочек. И у неё удивительно хорошие манеры, особенно если подумать, откуда она вышла. Её просто нельзя не любить. – Не дожидаясь наших комментариев, она продолжала: – У её тёти, похоже, каменное сердце. В доме все прыгают вокруг кузины Корали, эту кузину родители боготворят. Корали приходится прислуживать всей семье, а её кузина просто сильно избалована. Она толстая и может сколько угодно мучить Корали, и её за это не наказывают.

Мы с Нелли переглянулись.

– Что-то это кажется мне знакомым, – сказала Нелли.

– Мне тоже.

– У Корали даже нет своей комнаты, – продолжала Мими. – Она спит в маленьком чулане под лестницей. Там помещается только кровать. Разве это не ужасно? Мы с Ронни всю ночь размышляли, как мы можем помочь Корали и при этом ничего не испортить. Ронни считает, что мы должны обратиться в комиссию по делам несовершеннолетних, но Корали говорит, что её дядя и тётя умеют хорошо притворяться. Они будут делать вид, что хорошо о ней заботятся.

– У Корали есть сова?

– Что?

– Разве ты не знаешь Гарри Поттера? – спросила Нелли.

– Конечно, все его знают, – сказала Мими. – Ты думаешь, мне надо подарить Корали его книгу? Её тётя точно этого не сделает. Она все деньги тратит на свою дочь.

– Я уверена, что Корали уже читала Гарри Поттера, – сказала я. – Потому что не Корали живёт в чулане под лестницей, а как раз Гарри Поттер.

Мими смотрела на меня большими глазами.

– Это не очень утешительно! Гарри Поттер – вымышленный персонаж, а Корали настоящая. Это ужасно, правда? Тут надо что-то делать. Ронни думает, что можно предложить её тёте много денег, и тогда она отдаст ребёнка на удочерение. Но я думаю, что в нашем государстве это не пройдёт.

– Спроси Дамблдора, не может ли он тебе помочь, – сказала Нелли.

– Кто такой Дамблдор?

– Мими! Это не Корали живёт у тёти с дядей в чулане под лестницей, а Гарри Поттер, – сказала я. – Его родители умерли. Дядя с тётей ужасно с ним обращаются, а его толстого, гадкого кузена просто балуют.

– Почему ты всё время говоришь о Гарри Поттере? – спросила Мими.

– Мими, послушай! Похоже, эта Корали навешала вам лапшу на уши, – сказала я, а Нелли добавила:

– Не могу поверить, что ты спокойно скушала эту идиотскую историю. Обычно ты такая умная.

Юлиус и его друг Яспер ворвались на кухню и потребовали чего-нибудь попить.

– И мороженого! – крикнул Яспер. К сожалению, он всегда кричал, но не со зла, а просто у него была такая привычка. – Пожалуйста!

– И мне мороженого, – сказала Нелли. – Я сейчас умру с голоду.

– Ты можешь взять у нас каштаны! – крикнул Яспер. – Три штуки стоят пятьдесят центов.

– Не, я же не дикая свинья, знаешь ли! – Нелли проглотила последний кусок своего бутерброда с сыром.

– У меня только вафельное, ванильное и клубничное мороженое, – сказала я, открывая морозильник.

– Ванильное! – крикнули мальчики.

– Ванильное и клубничное! – крикнула Нелли.

– То есть вы действительно хотите мне сказать, что Корали всё это выдумала? – спросила Мими, которая, очевидно, всё это время переваривала наши слова.

– Да, тормоз ты наш, – ответила Нелли.

– Но вы же её не знаете. Вы не слышали и не видели, как она рассказывала нам историю своей жизни… Вы не смотрели в её большие голубые глаза… Она действительно всё украла у Гарри Поттера?

– Ну радуйся же! – сказала я. – Ты же хотела такого испорченного ребёнка, чтобы доказать Ронни, что усыновление – это идиотская идея.

– Всё-таки может быть, что между ней и Гарри есть определённые параллели… – пробормотала Мими. – Даже если бы она солгала…

– Она солгала. На вашем месте я бы вернула ребёнка назад.

– Или поменяла, – добавила Нелли.

Но Мими не хотела об этом слышать.

– Если она действительно солгала, то только потому, что она хотела привлечь наше внимание.

– Мими, у этого ребёнка есть родители. Её не отдали на усыновление.

– Знаю, знаю. Но она просто взывает к любви. И она, наверное, думает, что мы будем с ней более ласковыми, если она усугубит действительность тёмными красками. – Мими выпила глоток кофе. – Или её действительность ещё хуже, чем у Гарри Поттера.

– Ну, это вряд ли!

– Алкоголики в семье. Бьющий отец. Насилие. Мы же знаем, в каких условиях растут дети в подобных семьях.

– Кому ты это рассказываешь. – сказала Нелли, облизывая мороженое. – Тебе самой надо решить, хочешь ли ты, чтобы тебя обводили вокруг пальца. – Она склонилась над своим стихотворением. Но Некто кроткой дланью нас примет, поднимая.

– Аминь, – сказала я.

*

В первые двадцать минут большого совместного обеда Бауэр-Альслебен мои родители вели себя на удивление нормально, несмотря на то, что по пути в ресторан они высказывали предположения, что Альслебены – это «много себе воображающие, богатые пупы», которые наверняка не захотят, чтобы их сын путался с дочерью северо-фризских фермеров.

И у «этого дела», по их мнению, где-то должна была быть загвоздка. В наши дни много пишут об адвокатах и их участии в делах мафии, а также о мужчинах, которые ухаживают за женщинами только ради последующего извлечения органов, и так далее, и тому подобное. Да, у моих родителей хватало фантазии, этого было у них не отнять.

Но в ресторане они повели себя действительно дружелюбно. Очевидно поражённые сердечным приёмом Полли и Рудольфа, они пожали всем руки, обменялись несколькими словами и даже заулыбались.

То, что мой отец, увидев Эмили, сказал: «Вот где собака зарыта», никто, кроме меня, по счастью, не услышал. Антон был в костюме с галстуком и выглядел прекрасно, ему, очевидно, было важно, чтобы мои родители не запомнили его в спортивном костюме и кроссовках.

Когда мы все заняли места за столом – к сожалению, я не могла воспрепятствовать тому, что мои родители заняли место напротив родителей Антона, – Антон выступил с небольшой речью. Он сказал, что он очень рад отметить мой день рождения со всеми присутствующими и как это чудесно, что наши семьи наконец получили возможность познакомиться.

Я сглотнула.

Нелли сочувственно посмотрела на меня, все остальные подняли бокалы и чокнулись.

– За Констанцу, – торжественно произнёс Антон. – И за её родителей, которые тридцать шесть лет назад подарили ей жизнь.

– За Констанцу, которая делает очень счастливыми моего сына и внучку, – сказала Полли. – Хотя я сначала так не думала.

Нет, я тоже. И, собственно говоря, я и сейчас так не думала. Я украдкой поглядела на Эмили – не скорчила ли она гримасу. Но нет. Она выпила глоток яблочного сока за моё здоровье.

– За Констанцу, – сказали все хором. Я храбро улыбалась, подозревая, что моё лицо обрело цвет томатного супа, который как раз подавали за соседним столом.

Когда мы пережили поздравительную часть вечера, наконец началась неприятная его часть.

– Ах, слава Богу, меню на немецком, – сказала моя мать, обращаясь к Полли. – Я уже боялась, что нам придётся заказывать какое-нибудь французское чичи, которое обычно едят заносчивые богатые пупы.

Нелли попыталась пнуть меня ногой под столом и заговорщицки подмигнула мне. Я была рада, что она была здесь, чтобы мне не пришлось одной выслушивать все те ужасные вещи, которые ещё скажут мои родители.

– А вы, значит, делаете аспирин, – обратился мой отец к Рудольфу.

– Аспирин – это «Байер», – ответил Рудольф. – Мы же – «Альслебен Фарма».

– Ах да, – сказал отец. – И что вы такого известного производите?

– Ксилодон, – ответил Рудольф. – И метродоксин.

– Не слышал, – сказал отец. – Но я такого и не принимаю.

– Я рада, – заметила я. Метродоксин был средством для повышения потенции.

– Мы вообще не очень любим таблетки, – сказала моя мать. – Но это нормально, когда таким образом человек зарабатывает свой хлеб.

Когда это было выяснено, все заказали еду.

– Ну, как зовут твоего мишку? – спросила моя мать у Эмили, сидевшей наискосок от неё. Мать произнесла это очень громко и чётко, подчёркнуто выделяя каждое слово. Очевидно, она думала, что Эмили вследствие своего экзотического внешнего вида не говорит на нашем языке или плохо слышит.

Мишка? Я удивлённо посмотрела на Эмили. И действительно, у неё на коленях сидел плюшевый медвежонок.

– У него нет имени, – сказала она. – Но имя ему нужно. – Она повернулась к Юлиусу. – Как зовут твоего медведя, если он у тебя есть?

– Его зовут Медведь, – ответил Юлиус, заметно удивлённый тем, что Эмили вообще с ним заговорила и к тому же так дружелюбно.

– А твоего, Нелли?

– Осёл, – ответила Нелли. – Потому что у меня не медведь, а осёл. Но в твоём возрасте у меня тоже был медведь. Но я уже не помню, как его звали.

– «Я глупый медведь, и никто меня не любит», – сказала я. С именами животных в нашей семье было не очень.