Текст книги "Мамы-мафия: противоположности разъезжаются (ЛП)"

Автор книги: Керстин Гир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

они так или иначе подражают взрослым.

Добро пожаловать на домашнюю страницу Общества матерей, сети женщин с детьми. Работающие женщины или «всего лишь» домохозяйки, здесь мы обмениваемся опытом по беременности и родам, воспитанию, браку, домашнему хозяйству и хобби и с любовью поддерживаем друг друга.

Доступ на форум – только для членов.

28 сентября.

В качестве новой главной мамы Общества матерей я сегодня хочу вам сообщить, что на этой неделе у нас есть три заявки от желающих вступить в наше общество. Одну из них мы с Фрауке сразу отклонили. Речь идёт об Эльке Леманн, и я думаю, что мы здесь действовали в наших общих интересах, потому что никто не хочет новых членов, которые а) КУПИЛИ своей дочери школьную сумку; б) намазывают нутеллу на хлеб для школы и в) имеют ужасный грибок на ногах и тем не менее носят босоножки.

Обе другие заявки мы предоставляем на ваше обсуждение: первая заявка поступила от Сибиллы Хиттлер из маклерского бюро Хиттлер и Кампс, которая переехала в посёлок этим летом. На Фрауке и меня она произвела очень разумное впечатление. Вторая заявка – от Каролы Хайдкамп, мамы Денниса и Лукаса, которых некоторые из вас наверняка знают по группе герра Нильсона. Лукас – это тот, который так ужасно атаковал Софию с игрушечными ножницами, что, впрочем, не должно влиять на ваше решение.

Мы с Фрауке с интересом ожидаем ваших мнений.

Если кто-то пройдёт возле нашего дома и удивится, что у нас такие чистые стёкла в окнах: это работа Даши, нашей новой русской уборщицы. Её фамилию выговорить невозможно, но эта женщина моет и убирает так, как будто ей за это платят. Разумеется, платят, но её почасовая оплата по немецким меркам просто смешная. Я пытаюсь уговорить Юрги, чтобы она чаще приходила, потому что она чистит туалет в таких местах, в каких он никогда не чистился. И она такая благодарная. Вы бы видели её слёзы радости, когда я ей подарила пару вещей Софии, из которых она выросла, а также скороварку с дефектным вентилем.

Я в наилучшем настроении: Берил проспала сегодня ночью десять часов подряд, в результате чего я сегодня автоматически выгляжу на пять лет моложе.

Выспавшиеся приветы от

Сони

28 сентября

Я супер-рада, что вы отклонили Эльке Леманн. Она пациентка моего мужа и по-прежнему должна нам деньги за две коронки и отбеливание зубов. Мы даже подключили компанию по расчётам инкассо. Было бы ужасно, если бы я должна была с ней встречаться на заседаниях Общества матерей и она бы мне улыбалась своими неоплаченными коронками. Но, разумеется, всё это большой секрет, я не знаю, не значатся ли такие вещи среди того, о чём врачи обязаны хранить тайну. Её грибок я не заметила, это так отвратительно!

Насчёт приёма Каролы Хайдкамп: её Деннис укусил моего Тимми уже одиннадцать раз, причём два раза так, что шла кровь. Однажды этот монстр прокусил дыру в майке Тимми. Мать на это только сказала, что с Тофф-Тог-вещами такого бы не случилось. Её муж покупает их, очевидно, по закупочной цене, и она по этому поводу воображает себе невесть что. Я сказала ей, что мой муж дантист и что мы всё можем себе позволить по магазинным ценам, тогда она затихла. Сибиллу Хиттлер я, к сожалению, не знаю. Но я посмотрю в картотеке наших пациентов, потому что мой муж всегда говорит: характер человека лучше всего распознаётся по его зубам.

Соня, ты счастливица! Десять часов сна! Моего Джимми дважды в ночь надо кормить и потом минимум полчаса носить на руках, по какому поводу я, к сожалению, выгляжу точно так, как есть. Хотя мой муж всегда говорит, что я выгляжу, как цветущая жизнь, и что женщины, которые рожают детей в таком молодом возрасте, как я, полностью оправляются от этого к тридцати годам, но я себе больше нравлюсь без кругов под глазами.

Возможно, твоя Берил долго спит, Соня, потому что ты её прикармливаешь. Тогда ребёнок больше спит, чем если бы он питался только материнским молоком. Но за это тебе потом придётся расплачиваться. Недавно я читала, что дети, которых в первые шесть месяцев кормят не только грудью, чаще хуже читают и пишут.

Мама Эллен

P.S. Возможно, я захочу пригласить твою русскую уборщицу поработать дополнительно у нас, Соня. Пожалуйста, спроси её.

28 сентября

Я самым решительным образом выступаю за приём Эльке Леманн! Разве вы забыли, что в нашем уставе чётко прописано, что мы друг друга поддерживаем и и должны быть полезны для общества? Поэтому наша обязанность – помогать таким, как Эльке Леманн стать хорошей матерью, чтобы она по крайней мере со следующим ребёнком была в состоянии сама сделать школьную сумку! Наверняка есть средства от грибка, которые мы можем ей посоветовать. Я сейчас посмотрю у Марии Требен.

Мама Гитти

P.S. В хозяйственном магазине Мозера в проезде Жука-бронзовки распродажа по случаю закрытия магазина. У меня там на комиссии сделанные своими руками пепельницы и очень красивые губки для кастрюль. Сейчас это можно купить за половину стоимости. Хорошо подойдёт в качестве подарков к рождеству, это маленькая подсказка.

28 сентября

Если эти из страхового общества хотят, чтобы я расслабленно лежала на диване и берегла своего будущего ребёнка, то им не стоит посылать мне этих ленивых баб, которые слишком тупы, чтобы разгрузить посудомоечную машину, и срываются, когда озорной трёхлетка стукает их по ноге. Я, разумеется, не могу спокойно сидеть и смотреть, как чужой человек грязными руками готовит обед моим детям.

Страховое общество, к сожалению, не хочет вникать в мои проблемы, то есть они считают, что я их первая клиентка, которая в течение недели выгнала двух домработниц. Я сказала им, что пациенты, которые принимают подобных помощниц без единой жалобы, наверняка лежат в коме.

Мои нервы и без того напряжены до предела, потому что Лаура-Кристин ежедневно с плачем звонит из интерната и бомбардирует нас письмами с ностальгией по дому. Вроде бы она от беспокойства почти ничего не ест, и Ян уже готов забрать её домой. Но, во-первых, мы платим громадные деньги за этот учебный год, не важно, заберём мы её домой или нет, и, во-вторых, она в любом случае худеет. Я буду постоянно упрекать себя, если лишусь этого шанса.

Ну, я достаточно пожаловалась. Хотя я по названным причинам против приёма Эльке Леманн (Гитти, против грибка не помогает ничего, если уж он завёлся, то от него не избавишься никогда!), я согласна с Гитти в одном пункте: в последнее время мы, Общество матерей, мало фокусировались на проектах, имеющих общественное значение.

Но у меня есть идея. Как вы знаете, моя сестра Ульрика является заместителем директора школы, и она мне сделала интересное предложение. Все вы знаете, конечно, программу «Старшая сестра» из США, которая распространена и в школах у нас в Германии. Участвующие женщины заводят своего рода партнёрство для девочек из социально низких слоёв общества. Это было бы интересно и для нас, как вы думаете? Каждая из нас могла бы взять под своё крылышко девочку из обделённой семьи и дать тем самым жизни ребёнка совершенно новую перспективу. Нам не надо обращаться в организацию «Старшая сестра», мы можем организовать всё сами – моя сестра знает в своей школе достаточно детей, которые могли бы только выиграть от такой программы. Как вы думаете?

Приветствую вас с дивана,

Мама Фрауке

P.S. Эллен и Соне: Я считаю, что каждый должен решать сам, прикармливать ему ребёнка или нет. Хотя я скорее дам отрубить себе левую руку, чем слишком рано давать моему ребёнку еду с лактозой, но правильно кормить грудью тоже надо учиться.

29 сентября

Фрауке, я считаю твою идею с программой «Старшая сестра» Общества матерей действительно супер-хорошей. Хотя мой муж считает, что это всё полная чепуха и этим людям лучше бы оставаться на своём уровне, я думаю, что было бы просто прекрасно для детей из асоциальных семей прийти в соприкосновение с культурой и образованием и по меньшей мере раз в неделю присутствовать среди людей, которые не пьют, не ругаются и не грозят ножами. Я готова принять здоровую, любящую детей четырнадцати-пятнадцатилетнюю девочку.

Воодушевлённые приветы от

Мамы Эллен

P.S. Если это удастся, мне не понадобится твоя русская уборщица, Соня.

29 сентября

Была четыре дня на фармацевтическом конгрессе на Женевском озере и ужасно устала. Но очень приятно вернуться домой, когда муж и дети тебя так горячо ждут. Вибеке написала мне такое милое письмо, ни одной ошибки, и при этом ребёнок только шесть недель ходит в школу. На следующей неделе она записана на тест, чтобы её высокую одарённость наконец-то оценили и стали развивать. В детском саду я с такими намерениями постоянно натыкалась на ограниченность фрау Зибек. «Намного меньше высокоодарённых детей, чем болезненно честолюбивых матерей» – это высказывание до сих пор звучит в моих ушах. По счастью, Карсту я записала в детский сад Монтессори в проезде Журчалок, где есть заинтересованные педагоги.

Идею Фрауке об опекаемых девочках из обделённых семей я считаю очень хорошей. Я готова принять под свою опеку твою Марию-Антуанетту, Гитти. Мы охотно будем принимать её по воскресеньям в наши семейные занятия и познакомим её с обезжиренной пищей.

Кстати, я рада, что вы отклонили эту маму драчунов, даже если она задёшево покупает шмотки Тофф-Тог. Мне всё равно больше нравятся вещи для детей от Версаче.

Кстати, о Версаче, мне надо сейчас отдать в чистку мои брючные костюмы, на следующей неделе у меня опять конгресс, на сей раз в Мюнхене.

Сабина

29 сентября

Я сильно предполагаю, что ты опять позволила себе привычно пошутить, мама Сабина. Потому что никому не придёт в голову рассматривать меня и мою Марию-Антуанетту как обделённую семью! Только потому, что я мать-одиночка, не влажу в размер 42 и как человек свободной профессии не так шикарно зарабатываю, я не являюсь асоциальной, не так ли? Или тебе понравится, если обделённой семьёй назвать вас, только потому, что ты оставляешь своих детей на целую неделю на попечение мужа и няни? Мужа, который ещё недавно изменял тебе с другой женщиной, если я правильно помню. Не говоря уже об обезжиренной жрачке из микроволновки, которой вы ежедневно питаетесь. Или то, что ты ничего не мастеришь со своими детьми! Мы все знаем, что школьная сумка с русалкой, которую носит твоя Вибеке, на самом деле сделана няней. Но хорошо, когда у человека есть юмор. Ха-ха-ха!

Мама Гитти

2

Когда я проснулась, Антон лежал рядом со мной, тёплый и голый. Он дышал глубоко и равномерно, и я подвинулась поближе к нему. Лоренц, мой бывший муж, источал по утрам лёгкий кисловатый запах, как у компостной кучи, не такой уж и ужасный, но и не такой приятный, чтобы хотелось уютно прижаться к нему. Антон же пах очень вкусно, немного похоже на свежевыпеченный хлеб. У меня действительно возникло желание его укусить. Вместо этого я на цыпочках прокралась в ванную и почистила зубы, прежде чем снова прижаться к Антону. Пускай думает, что у меня мятно-свежее дыхание, даже по утрам.

На улице лил дождь, вода текла по окнам, барабанила по крыше и струилась по водосточным трубам.

Я подумала, а не разбудить ли мне Антона покусы… э-э-э… поцелуем. Через два часа нам надо отправляться за детьми. Было бы глупо тратить время на сон.

– Так дальше не пойдёт, – сказал Антон. Ой, он уже не спит.

– Что ты имеешь ввиду?

Антон сел в постели и посмотрел на меня. Я всегда удивлялась, как хорошо он выглядит после сна: никаких следов опухших век или взлохмаченных волос. У меня же по утрам на щеке были складка, которая проходила только через час. Я повернулась к Антону непомятой стороной своего лица.

– Мне не нравится, что я могу ночевать у тебя только тогда, когда Эмили у моей мамы, а твои дети у Вишневски, – сказал он. Вишневски – это фамилия Лоренца. Она когда-то была и моей фамилией, но сейчас я снова звалась Бауэр, как мои родители.

– Но если бы дети были не у Виш… у Лоренца, то Юлиус уже бы два часа как проснулся и хотел бы поиграть в зайчиков и оленей, – ответила я.

– Я кажусь себе таким болваном, когда мы по вечерам вместе ужинаем, а потом я с Эмили еду домой, – продолжал Антон. – Или наоборот. Как будто мы играем в семью.

– Детям надо сначала ко всему этому привыкнуть. – Я спросила себя, почему у меня такое неприятное чувство в животе. Кроме того, Антон однозначно пах зубной пастой. Неужели он встал раньше меня и прокрался в ванную??? – Скажи честно, ты уже почистил зубы?

– Это туда-сюда мне не нравится, – сказал Антон, очевидно не готовый говорить о загадке своего свежего дыхания. – И для детей это тоже нелегко.

– Антон, мы… дети… – Я откашлялась. Для детей, разумеется, было бы нелегко, если бы они увидели утром Антона голым в моей постели. Во всяком случае, в данный момент. – Постепенно мы к этому привыкнем.

– Пока мы ведём два хозяйства, мы к этому не привыкнем, – сказал Антон. – Как дети к этому привыкнут, если всё останется по-старому?

Ну, как я. Очень медленно. Когда я привыкну к Антону и он ко мне, со всеми моими причудами, которых он ещё не знает, тогда можно будет, наверное, подумать о следующем шаге. Как, например, не прокрадываться тайно в ванную, а честно и открыто чистить зубы. Или представить Антона моим родителям, рискуя познакомить его с неприятнейшими эпизодами моего детства. С фотографиями моей конфирмации. Или с замечаниями типа «С Констанцей мы потеряли всякую надежду. Разведённая мать-одиночка без работы – мы действительно не думали, что она найдёт себе ещё одного дурака». Но к этому надо подступаться осторожно, шажок за шажком.

Но Антон, видимо, делал намного более крупные шаги, чем я. Похоже, в этом отношении он носил своего рода семимильные сапоги.

– Нам не отвертеться от совместного ведения хозяйства, – сказал он.

Я не знала, что ответить. Поэтому я попыталась пошутить.

– Я тоже тебя люблю.

Антон усмехнулся, но не дал сбить себя с толку.

– Я серьёзно. Нам надо съехаться. Как можно скорее.

Что он имел ввиду? Как это будет? Его дом – это коробка из-под обуви, а мой – ненамного больше. Прежде всего недостаточно комнат. Вряд ли Эмили захочет делить комнату с Юлиусом. И Юлиус тоже не захочет. При одной мысли о том, что его придётся оставлять без присмотра в одной комнате с Эмили, мне стало не по себе. Не так давно она начинила шоколадные конфеты майонезом, зная, что после майонеза Юлиуса тошнит…

При этом воспоминании я сглотнула.

Если мы съедемся, то это значит, что во время работы Антона Эмили будет сидеть с нами. Наверное, Антон не понимает, что при одной мысли об этом меня начинает трясти.

В настоящее время за его дочерью после школы присматривали поочерёдно мать Антона Полли и няня, и я знала, что эта система приносит Антону сложности. Но в школе у Эмили не было продлёнки. Когда няня, студентка, вдруг отказывалась посидеть с ребёнком, а у матери Антона были другие планы, тогда Антону не оставалось ничего другого, как бросить всё в своей канцелярии и ехать домой смотреть за Эмили. В свою очередь, его партнёр по работе не очень приветствовал такие вещи, и клиентам это тоже не нравилось.

Эта проблема решилась бы легко, если бы мы съехались.

Я представила себе Эмили за моим кухонным столом, делающую домашние задания и зорко смотрящую на меня. «Если ты не знаешь, сколько будет 34 разделить на три, то я от тебя отделаюсь!».

– Здесь слишком мало места для нас всех, – с трудом выдавила я из себя.

Антон кивнул.

– И у тебя тоже, – добавила я.

– Именно, – сказал Антон. – Если мы хотим поставить наши отношения на прочную основу, нам нужен новый дом. Дом, в котором будет место для всех – для нас, детей и кошек.

Кошки – их было две – как раз показались в двери и, громко мяукая, потребовали завтрак. Поскольку Бергер, кот, имел склонность кусаться за ноги, если не выполнялись его требования, я встала и натянула халат. Зента и Бергер, мурлыча, начали тереться о мои ноги, в то время как я пыталась осмыслить слова Антона.

Новый дом? В этом доме я жила только восемь месяцев. Я его отремонтировала и обставила по своему вкусу. Мне нравился этот дом. Я не хотела менять его на какой-либо другой.

– Пять спален, – сказал Антон. – Никак не меньше, или ты считаешь, что нам надо больше?

Я покачала головой. У нас уже было пять спален. Если поделить на два дома, то этого вполне достаточно. И что означает «прочная основа»? Два дома были для меня прочной основой. Два дома и куча времени, чтобы получше узнать друг друга. Почему, чёрт возьми, Антон так торопится?

– Антон, ты многого обо мне ещё не знаешь, – сказала я. – Если мы съедемся, прежде чем ты как следует со мной познакомишься, то ты очень об этом пожалеешь.

Антон улыбнулся.

– Я так не думаю. Но ты можешь составить список того, что я о тебе ещё не знаю.

– Что? – ошеломлённо спросила я. «Дорогой Антон! Я боюсь твоей дочери. Я пока ничего не рассказала о тебе своим родителям. Я ненавижу гольф. Я плаваю, как чугунная чушка. Я…».

– Это была шутка, – сказал Антон. – Я знаю о тебе всё, что должен знать. Ты умна, красива, достойна любви, великодушна, остроумна, сексапильна. Изумительно хороша в постели.

Я немного расслабилась. Если бы он сказал: «Я люблю тебя только потому, что ты с удовольствием играешь в гольф, обожаешь мою дочь и была спасательницей на водах», – то мне, наверное, стоило бы начать беспокоиться. За то, что он считал меня умной, красивой и достойной любви, мои родители, Лоренц и ещё парочка знакомых покрутили бы ему пальцем у виска, но о вкусах, как известно, не спорят.

Что касается моих успехов в постели: многие годы я в этом отношении блуждала в потёмках, в прямом смысле этого слова. Мой опыт в отношении мужчин был очень скудным, если не сказать никаким. С Лоренцем вполне можно было заниматься сексом, но это было вовсе не обязательно. Только когда я познакомилась с Антоном, я поняла, что пресловутая «химия» между двумя людьми существует на самом деле. При каждом его прикосновении я буквально таяла. Всё, что я делала, происходило совершенно не по плану, а само по себе. Иногда я просто себе удивлялась. Если я когда-нибудь напишу мемуары, там определённо будет глава «Я как богиня любви».

В одном из эзотерических справочников, которые Труди постоянно мне подсовывала («Почему мужчины считают, что они говорят одно, а женщины понимают совершенно другое» или что-то в этом роде), я прочитала, что хороший секс лучше плохого разговора. Поэтому я откинула волосы со лба и бросила на Антона зазывный взгляд.

– У нас есть ещё два часа, – сказала я, выпихивая Зенту и Бергера в коридор и закрывая дверь. Кошкам придётся ещё немного подождать со своим завтраком, происходящее между нами важнее. Халат медленно сполз с моих плеч и упал на пол. – Мы ведь не должны съезжаться прямо сейчас, верно?

– Нет. Следующая неделя вполне подойдёт. – Антон приглашающе откинул одеяло. И он смотрел на меня так нежно и преданно, что у меня потеплело на душе.

Бедный, ослеплённый мой любимый.

– Когда мне было восемь лет, я зимой лизнула уличный фонарь и примёрзла к нему, – брякнула я на полпути к кровати. – Им пришлось дуть на мой язык феном, чтобы освободить меня. Как тебе такая история?

Антон вздёрнул бровь.

– Э-э-э… забавно?

– Нет, это не было забавно. Это было типично.

– Окей, – сказал Антон. – Когда мне было восемь лет, я засунул картофелину в выхлопную трубу БМВ моего дяди Курта. Как тебе эта история?

– Мне кажется, ты не понял, о чём речь. Я хотела показать тебе тёмные стороны моей личности. – Пока это не сделал кто-нибудь другой.

Взгляд Антона стал чувственным.

– Иди сюда и покажи мне свои тёмные стороны, – сказал он.

*

Обычно после своих «папиных» выходных Лоренц привозил детей на машине, но сегодня в виде исключения мне надо было забрать их до обеда, потому что они с Пэрис улетали на неделю в Венецию.

Итак, ровно в пол-одиннадцатого я стояла перед дверью в квартиру Лоренца. Было немного странно думать о том, что в прошлую зиму это была ещё и моя квартира. У меня больше не осталось ностальгических чувств к этому месту. Тем более что мои дети проводили здесь каждые вторые выходные – без меня. Каждый раз, когда Лоренц забирал их, я была готова зареветь. И каждый раз, когда они возвращались, у меня было чувство, что они отсутствовали многие годы.

Нелли открыла мне дверь. В свои четырнадцать лет она была всего на пять сантиметров ниже меня и выглядела так же, как я: высокая неуклюжая девочка с фризскими светлыми волосами и большими серыми глазами. Она унаследовала и мои белые ресницы, но с тех пор, как в одиннадцать лет она впервые закричала: «Я такая уродина, у меня ресницы, как у свиньи!», я раз в месяц брала её к косметологу, где нам обеим красили ресницы в чёрный цвет. С тех пор у Нелли не было претензий к своей внешности. Комплекс неполноценности, который был у меня в четырнадцать и иногда проявлялся и сейчас, был ей совершенно чужд.

– Ну наконец, – сказала она.

– Да, я тоже рада тебя видеть, – ответила я, чмокая её в щёку.

Юлиус бросился мне на шею.

– Мамочка, меня ни разу не вырвало!

– Ну здорово! – ответила я, с признательностью глядя на Лоренца. Обычно он забывал, что Юлиус не переносит некоторые продукты.

– Не смотри так удивлённо, – заметил Лоренц, пытаясь составить в кучу огромное количество чемоданов и сумок из бежевой кожи. – Мы не ходили в Мак-Дональдс. Я сам готовил.

Тут я действительно посмотрела на него с удивлением.

– Папа чистил огурцы, – пояснила Нелли. – Остальное сделали мы с Пэрис. Ну что, пойдём?

Куча багажа, которую с такой тщательностью сложил Лоренц, развалилась. Лоренц выругался.

– Можно подумать, что мы переезжаем. А мы едем всего на неделю.

– «Всего» – звучит хорошо. – Пэрис вышла в прихожую и расцеловала меня в обе щеки. Я всякий раз удивлялась, до чего непосредственно она себя со мной ведёт. Никаких страхов из-за угрызений совести или чего-то в этом роде. Она с самого начала дала мне понять, что хочет быть моей подругой, хотя она увела у меня мужа и, собственно, не могла рассчитывать на то, что я полюблю её как родную. Но из-за её упрямого дружелюбия я всё больше к ней привязывалась. Иногда я даже ловила себя на мысли, что милая Пэрис заслуживает кого-то более достойного, чем мой эгоцентричный бывший муж.

– Объясни ей, пожалуйста, что для беременных нет ничего лучше, чем слетать в Венецию, – обратился ко мне Лоренц.

– Особенно при такой погоде, – ответила я.

Пэрис озабоченно нахмурилась.

– Одна мамочка из моего форума близнецов знакома с женщиной, у знакомой которой был выкидыш после такого перелёта.

– Я тоже знаю одну женщину, которая знакома с женщиной, у кузины которой был выкидыш после просмотра фильма с Винсом Воном, – заметила я, и Лоренц засмеялся.

Но Пэрис смотрела на меня с ужасом.

– В самом деле? Какой кошмар! – Если бы я не знала, что она решает Неллины задачи по математике без калькулятора, я бы сочла её немного глуповатой. Но это были всего лишь гормоны, вызванные беременностью. Она выглядела, как всегда, великолепно со своими блестящими золотистыми волосами, струившимися по майке от Дольче и Габбана до самых бёдер. Её джинсы были наверняка не из одежды для беременных, просто на размер больше тех, что она всегда носила. Вероятно, и на девятом месяце она будет выглядеть как супермодель, но до этого ещё далеко. – Я лучше бы осталась дома.

– Врач сказал, что это совершенно безопасно, – возразил Лоренц. – Скажи ей, что это совершенно безопасно, Констанца.

– Это совершенно безопасно, – послушно повторила я.

– Кроме того, ты собиралась мне кое-что привезти, забыла? – заметила Нелли.

– Конечно, не забыла, – откликнулась Пэрис. Но её лицо оставалось скептичным.

– Ну что ж! – Лоренц посмотрел на часы. – Через двадцать минут придёт наше такси.

– Это будет наверняка великолепная неделя, – заметила я.

– Да, конечно, – откликнулась Пэрис. – Если бы мне не надо было каждые двадцать минут в туалет.

– Когда вы вернётесь, мне понадобится твой совет, – сказала я.

– Мой совет? Тебе? – Пэрис с любопытством посмотрела на меня. – По какому поводу?

– Речь о туфлях, – ответила я.

– О, в этом я разбираюсь!

Ну, это я знала. Пэрис при встрече с Маноло целовала его в обе щеки. И Донателлу она называла «Милочка». От Анны, Труди и Мими у меня был строжайший наказ использовать контакты Пэрис на полную катушку. «Для чего-то должно пригодиться то, что твой муж бросил тебя ради модели», как выразилась Анна.

– Ну что, поехали, наконец? – Нелли нетерпеливо помахала своим плюшевым осликом. – Я хочу ещё что-то успеть в это воскресенье! – Что наверняка означало, что она остаток дня собирается обниматься с Кевином.

– До свиданья, – сказал Юлиус, поцеловал Пэрис и погладил Лоренца по ноге. Потом он опять повис у меня на шее, как детёныш павиана.

– Мы попытались объяснить ему, что даже Деду Морозу не нравятся лавовые лампы, – сказала Пэрис. – Но он всё равно хочет такую лампу.

Юлиус тяжело вздохнул.

– Я не думаю, что Деду Морозу не нравятся лавовые лампы, – заметила я. – Он однажды подарил мне пресс для цитрусовых в форме снеговика.

– Потому что он думал, что тебе это понравится, – ответил Лоренц безо всякого смущения.

– Да, как и электрическая мельница для соли и перца, которая играла «Джингл Беллс». – Я ухмыльнулась. Новогодние подарки Лоренца тоже относились к тем вещам, о которых я не жалела в моей новой жизни. – Желаю вам приятного отдыха.

– Взаимно, – буркнул Лоренц, хотя я в отпуск не собиралась.

– Мы напишем вам открытку, – сказала Пэрис. – Каждому по отдельности.

– Ещё бы, ведь нам там будет нечего делать, – заметил Лоренц.

Нелли уже бежала вниз по лестнице, и мы с Юлиусом догнали её только у входной двери. Когда Нелли увидела на улице ягуар Антона, её обычно мрачная мина сменилась лучезарной улыбкой.

– О, здорово! Антон одолжил тебе свою тачку?

Нажимая кнопку на пульте машины, я постаралась придать своему лицу небрежное выражение.

– Он что, с ума сошёл? Разве он не знает, как ужасно ты водишь машину?

– Нет, – ответила я, забрасывая детские сумки в багажник. Нет, Антон этого не знал, и я не хотела ему об этом рассказывать – пускай он сначала переварит историю с примёрзшим языком. – Он не хотел, чтобы мы в такую погоду ехали на транспорте.

– Это очень мило с его стороны, – заметила Нелли.

У меня машины не было, да я в ней и не нуждалась. В посёлке «Насекомые» все основные магазины находились в пределах пешей досягаемости. Кроме того, там можно было ездить на велосипеде, а до центра города было всего шесть остановок на метро. Машина была бы совершенно лишним приобретением. У меня не хватало водительской практики, поэтому водила я действительно не очень хорошо, тут Нелли была права. Но если сесть за руль ягуара, это роли не играет. Машина едет практически сама.

Даже парковка была исключительно лёгким делом. Когда я сюда приехала, боковая полоса у дома чудесным образом оказалась почти пустой. Небрежный поворот руля, и – ура! – машина идеально припаркована. Правда, сейчас перед ягуаром и позади него уже стояло несколько автомобилей.

Я пристегнула Юлиуса в кресле Эмили. Нелли села на переднее сиденье и погладила деревянную обшивку приборной панели.

– Что Пэрис привезёт тебе из Венеции? – спросила я.

– Ах, всего лишь пару мокасин от Гуччи. – Нелли унаследовала мои крупные ступни и постоянно страдала из-за маленького выбора в обувных магазинах. – В Италии они намного дешевле, а у Пэрис такой хороший вкус. Она говорит, что мокасины от Гуччи являются одним из пяти предметов одежды, которые должны быть у каждой стильной женщины.

Как всегда, когда Нелли с таким восхищением говорила о Пэрис, я чувствовала лёгкий укол в сердце.

– Как бы тебе понравилось, если бы мы скоро открыли свой собственный обувной магазин? – спросила я. – Труди, Анна, Мими и я.

– Серьёзно? – вскинулась Нелли.

– Мими уже составила… – Какую-то калькуляцию? Чёрт, как это называется? – …план финансирования, и завтра мы идём за консультацией в отдел по индустрии и торговым делам. – Я постаралась говорить максимально ровным тоном. – Может быть, у нас уже даже есть помещение для магазина.

– Правда? Ну класс, – сказала Нелли. – Действительно класс.

Я довольно повернула ключ в замке зажигания. Да, класс. Я – классная мамочка. За такую классную мамочку я в четырнадцать лет отдала бы что угодно. И сейчас тоже. И мокасины от Гуччи у меня тоже есть.

Непонятно почему ягуар прыгнул вперёд и наткнулся на бампер красного мини-купера.

Я испуганно выключила мотор.

– Ах мама! – так же испуганно воскликнула Нелли. – Какая же ты глупая!

Быстро, однако. Только что была классной, а теперь просто глупая.

– Мама, я получу лавовую лампу? – спросил Юлиус.

*

Когда мы вернулись домой, на крыльце нас радостной улыбкой встретил Неллин друг Кевин. Я улыбнулась в ответ. При этом Кевин Клозе, сын мелкокриминального торговца подержанными автомобилями, признанного пролетария посёлка «Насекомые», был не тем типом парня, которого я бы выбрала для своей дочери, если бы у меня была возможность. Со своими неровно постриженными волосами, пирсингом и татуировками он не вызывал большого доверия, особенно когда его сопровождали семейные бойцовые собаки Ганнибал и Лектер. Кроме бойцовых собак, в доме у Клозе жили пауки-птицееды, гигантские змеи, русские угонщики автомобилей, а также многочисленные сестрёнки и братишки с именами типа Мелоди и Шакира, и даже самые младшие из них выглядели так, как будто они ловко управляются с кнопочными ножами.

Но к этому времени я уже знала, что Кевин абсолютно безобиден, он был отлично закамуфлированным образцовым учеником, который никогда не прогуливал школу и не забывал про домашние задания. И несмотря на некрасивую стрижку, татуировки и пирсинг он был очень симпатичным – раскосые зелёные глаза, гладкая кожа. Его жесты были полны небрежности и очарования, что очень отличало его от других ребят того же возраста.

Но больше всего меня в нём располагало к себе то, что он был необычайно мил с Юлиусом и очень трогательно заботился о своих младших братьях и сёстрах, а также о ребёнке своей старшей сестры, которую, по-моему, звали Ариэлла и которая училась на парикмахера.

На этот раз он тоже был с ребёнком, Самантой, и с коляской, прикрытой от дождя пластиком в розовый горошек.

Увидев Саманту, сидевшую на коленях у Кевина, Нелли застонала. Саманте только что исполнился годик, и она была очень миленькая. Только ленточка, которой были повязаны её локоны, каждый раз напоминала мне о йоркширском терьере.

– Антон не открыл вам дверь? – спросила я, роясь в карманах в поиске ключа.

– Мы не звонили, – ответил Кевин. – Саманте нужен свежий воздух, но под пластиком от дождя она его не получает!

– Но я, собственно говоря, не собиралась проводить день на этом крыльце, – сказала Нелли.