Текст книги "Лес Рук и Зубов"

Автор книги: Керри Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– А у нас был другой выбор?! – Я тяжело дышу, ладони стиснуты в кулаки. – И вообще, какое тебе дело, выйду я за ворота или нет?! – Мой вопрос явно сбивает его с толку. – Когда мама умерла, ты выгнал меня из дома!

Он делает шаг назад и ссутуливается. Долго смотрит в Лес. Секунду-другую мы молча слушаем грохот дождя.

– Просто у меня больше никого не осталось, – наконец выдавливает Джед.

XXXIV

– Мэри, пойдем к остальным! – Джед машет руками, с его пальцев летят брызги воды. – Ливень затушит пожар, мы вернемся к последней развилке и пойдем в другую сторону. Большинство Нечестивых наверняка сгорели в лесном пожаре. У нас есть оружие, мы прорвемся! – Его глаза горят искренней надеждой. – Мы найдем другую деревню, где люди живы и здоровы. Начнем новую жизнь. Я бы очень этого хотел… – Последние слова Джед произносит настолько тихо, что я с трудом их различаю в реве дождя. – Мэри, ну почему тебе так дороги эти детские мечты? Что даст тебе океан такого, чего не можем дать мы?

Я невольно задаюсь тем же вопросом. Да, вероятно, мои мечты об океане всего лишь глупая детская причуда. Разве может быть на свете место без Нечестивых? Разве может быть за пределами Леса настоящий живой мир?

Я уже всерьез подумываю развернуться и пойти обратно по извилистой тропе. Не зная даже, куда и зачем мы идем.

– Подожди хотя бы до утра, – ласково уговаривает меня Джед, почувствовав, что я засомневалась.

Он берет меня за руку и тянет обратно. Где-то в глубине души я хочу сдаться…

Но потом слышу стон и знакомый хруст ломающихся костей: Нечестивые суют пальцы сквозь звенья забора.

– Завтра будет слишком поздно, – говорю я Джеду, выдергивая руку. – Завтра нас окружат Нечестивые. Они не дадут мне выйти за ворота.

Джед показывает рукой на забор:

– Они и так нас окружили! Ты хочешь туда?

– Дождь отбил им нюх. Если идти, то только сейчас.

Мои ноги уже начинают трястись от ужаса, и я сжимаю одной рукой бедро, надеясь, что Джед не заметит, как дрожит топор в другой. Наверняка он думает, что мне не хватит духу выйти за ворота. Что в последний момент я сдамся, растеряю всю решимость и убегу обратно.

– Мэри, ничего не выйдет. Мы с Бет пытались, но дождь нам не помог.

– На вас напала Габриэль, – возражаю я. – А Габриэль больше нет.

Я вспоминаю ее иссохшее, обессиленное тело. Обрела ли она покой? Или до сих пор жива и смотрит в небо, не в силах пошевелиться?

Джед по-прежнему качает головой, но я расправляю плечи, вскидываю подбородок и кладу руку на щеколду, не позволяя себе закрыть глаза.

– Я пообещала Трэвису, что не потеряю надежды, – говорю я брату. – Не удовольствуюсь тихой, спокойной жизнью. Не поступлюсь ради нее своими мечтами.

– Чего будут стоить твои мечты, если ты умрешь? – тихо спрашивает Джед.

В ответ я отодвигаю щеколду и выскальзываю за ворота. Джед кричит, пытаясь меня остановить, но я уверенно иду вперед.

Итак, я в Лесу Рук и Зубов. Никаких заборов вокруг нет. Нечестивых тоже – по крайней мере, я их не слышу и не вижу.

Впервые в жизни я оказываюсь по другую сторону забора.

Я бегу, размахивая руками и крепко стискивая топор. Вокруг бушует гроза: трещат деревья, ветки мечутся туда-сюда на порывистом ветру. Даже если бы вокруг были Нечестивые, я бы их не услышала. Я бегу сквозь зияющий мрак – только бы не споткнуться, только бы не упасть. Это сделает меня слабой. Это сделает меня добычей.

Лишь некоторое время спустя я позволяю себе перевести дух и впускаю в сердце надежду. У меня все получится! Но тут треск и хруст веток вокруг становится еще громче, и я понимаю: Нечестивые чуют меня даже через воду и грязь. Из-за разбитого колена. Я с ужасом вспоминаю о падении и ощущаю острую боль в ноге.

Они идут на запах моей крови, который сочится в ночь сквозь струи дождя. Я слышу их стоны. Эхо их стонов. Внутренний голос приказывает мне бежать обратно, пока не поздно. Бежать к воротам. Выбрать жизнь с Гарри, вернуться на тропу.

Но я бросаюсь вперед. Влажный воздух обжигает легкие. Мышцы ног тоже горят, и я уже чувствую, что силы мои на исходе. Многодневный голод и упорное бегство от пожара дают о себе знать.

Я теряю бдительность, начинаю размахивать руками, едва не роняю топор. Чьи-то переломанные пальцы хватают меня за запястье, но я с криком выдираю руку. Куда ни взглянешь, со всех сторон на меня идут Нечестивые.

Я окружена.

Не паниковать, только не паниковать! Обеими руками я стискиваю топор и начинаю размахивать им из стороны в сторону, постепенно продвигаясь вперед. Вокруг падают куски разрубленной плоти, хруст гнилых костей мешается с ревом дождя и хлюпаньем грязи под моими ногами.

Но этого недостаточно.

Я спотыкаюсь. Чьи-то руки хватают меня за щиколотки. Я перекатываюсь на спину и замахиваюсь топором, мышцы рук вопят от боли и напряжения. Я пытаюсь упереться ногами в мокрую землю и оттолкнуться. Они всюду, всюду…

Меня засасывает в жижу из прелых листьев, мертвых рук и грязи. Я больше не могу сопротивляться. Я проиграла. Лес и неизбежность наконец-то победили.

Внезапно до меня доносятся крики – не испуганные, но яростные. Мужской голос приказывает мне бежать, и Нечестивые куда-то пропадают. Крепкая рука хватает меня за шиворот и рывком поднимает на ноги.

Это Джед, и в руках у него коса.

Вдруг откуда-то пробивается новый звук: бегущей воды.

– Сюда!

Я тяну Джеда за собой, и мы бросаемся в сторону нового звука. Земля резко уходит у нас из-под ног, и мы, вцепившись друг в друга, катимся вниз по крутому склону. Я роняю топор и пытаюсь обеими руками остановить падение, барахтаясь в жидкой грязи. Я впиваюсь в нее пальцами, коленями и локтями; ветки втыкаются мне в бока, камни сдирают кожу на ногах, ежевика царапает лицо. Но в конце концов я замираю на месте.

Я жадно глотаю воздух, давясь дождем. Боль острыми иглами пронзает тело.

Мне хочется просто полежать и прислушаться к себе, понять, насколько серьезны мои травмы. Но потом я слышу стоны Нечестивых, а где-то совсем рядом – рев бегущей воды, и с трудом встаю на колени.

Я поднимаю глаза и вижу на вершине холма орду Нечестивых: спотыкаясь и падая, они идут за нами. Скользят по грязи с распростертыми руками и разинутыми ртами.

В этом месиве невозможно найти Джеда. От ужаса я начинаю орать, звать его по имени.

Наконец я различаю его в толпе. Он встает и смотрит прямо на меня, но в этот самый миг громадный мертвец слетает с горки и сшибает его с ног.

Джед взлетает в воздух и тяжело падает на спину. Я бросаюсь к нему. Нечестивый медленно поднимается, а я скольжу и застреваю в грязи. Топора нигде не видно, поэтому я хватаю с земли толстый сук и начинаю отбиваться им от мертвецов.

– Джед! – ору я. – Джед, я иду, держись!

Глаза застилает пелена бесполезных слез; я пытаюсь вытереть их тыльной стороной ладони, но только измазываю ресницы грязью.

Джед не шевелится. Нечестивый подбирается все ближе. Вот он уже навис над Джедом, и я ору во всю глотку, пытаясь привлечь внимание этой твари и помешать укусить моего брата.

Когда мертвец уже опускает голову, я со всей силы швыряю в него толстый сук и попадаю ему прямо в лоб. Нечестивый наконец поднимает глаза. Получилось! Я его отвлекла!

Но в этот самый миг мерзкая тварь с животным рыком приникает к Джеду.

Я спотыкаюсь и падаю на колено – то самое, разбитое. Все тело пронзает резкая боль.

Чья-то рука пытается ухватить меня за шиворот, но я разворачиваюсь и со всей силы бью Нечестивую в лицо. Она отшатывается. Тут я понимаю, что споткнулась не на ровном месте, а о косу Джеда.

Я хватаю гладкую деревянную рукоять и вспоминаю, как этой самой косой убила Трэвиса. Замахиваюсь и сшибаю с ног Нечестивую, затем подлетаю к Джеду и разрубаю напавшего на него мертвеца.

Всюду кровь, и я не могу понять, укусил он моего брата или нет. После падения порезы и царапины почти сплошь покрывают кожу Джеда. Он все еще лежит без сознания, однако его грудь вздымается и опадает – брат жив!

Я дергаю его за плечо, пытаясь привести в чувство. В эту секунду к нам устремляются два Нечестивых ребенка. Я оставляю Джеда и иду им навстречу с поднятой косой. Живые мертвецы неуклюжи, неосмотрительны и совершенно не умеют драться. Их преимущество только численное. Поэтому, когда на меня набрасываются два ребенка, я легко разрубаю косой их маленькие головы; дети опадают на землю двумя грудами лохмотьев и иссохшей плоти.

– Вставай, Джед! – ору я, возвращаясь к брату и дергая его за руки. – Надо бежать!

Он открывает глаза, однако подняться не может. Двигается он медленно и неуклюже. Я тяну его за руки, но помочь толком не могу, потому что сама то и дело поскальзываюсь в грязи.

На нас вновь устремляются Нечестивые, и я вынуждена опять покинуть Джеда. Они идут нескончаемым потоком. Я поднимаю голову и вижу все новых мертвецов, летящих к нам с горки.

Сомнений быть не может: сейчас я умру. Я совершила роковую ошибку, выбрав этот путь. Ворота оказались просто воротами в Лес и больше ничем.

Нас обступают Нечестивые. Их слишком много, и мне никогда с ними не справиться.

XXXV

Меня хватают за талию, и я уже замахиваюсь косой, но успеваю вовремя остановиться: лезвие замирает у самого горла Джеда. Он стоит сгорбившись и показывает рукой в противоположную от холма сторону:

– Туда!

Я оглядываюсь: к нам приближается толпа Нечестивых. В темноте толком не разглядеть, сколько их, но с такой ордой нам точно не справиться.

– Там река, – выдавливает Джед, морщась от боли. – Можно укрыться.

Я киваю. Он устремляется в нужную сторону, хромая и кое-как переставляя ноги. Я бегу рядом, пытаясь его поддерживать, но сама постоянно скольжу и спотыкаюсь.

В ушах стоит рев воды. Джед в конце концов останавливается и начинает с опаской водить ногой перед собой.

– Быстрее, – говорю я. – Они близко.

Джед поднимает руку, и я замолкаю.

– Здесь.

Я уже хочу обойти брата и посмотреть, что там, но Джед вовремя дергает меня на себя: ровно в тот миг, когда моя правая нога соскальзывает в пропасть.

Он встает на колени, и я следую его примеру. Мы продвигаемся чуть вперед, и я уже сама нащупываю впереди пустоту. Под нами ущелье, прорезанное в земле рекой. Выше по течению я вижу огромный водопад. Ливень кормит и без того бурную реку, так что вокруг стоит жуткий грохот. Внизу блестят волны, вода жадно ревет, беснуется и пенится.

Даже смотреть на нее страшно. Я впиваюсь пальцами в размокшую землю. Джед свешивает одну ногу с обрыва.

Я хватаю его за руку:

– Ты что?! – Мой голос срывается от страха и напряжения.

– Прыгать отсюда нельзя, – объясняет Джед. – Внизу могут быть скалы, а в такой темноте их не разглядеть. Придется спускаться.

Я качаю головой:

– Склон слишком скользкий, ничего не выйдет!

Джед берет мою руку и подносит к чему-то твердому и мокрому.

– Корни, – говорит он. – Держись за них, как за канат. На камни ступай осторожно, дождь мог размыть землю.

Я все еще медлю. С косой спуститься я точно не смогу, но и расставаться с ней боязно…

А потом на нас набрасывается толпа Нечестивых, и Джед в последнюю секунду успевает стащить меня вниз. Пытаясь за что-нибудь ухватиться, я роняю косу в черную пропасть.

Сверху сыплются Нечестивые, едва не увлекая нас за собой в ревущую реку.

– Держись! – вопит Джед.

Поток живых мертвецов не прекращается: они катятся мимо, норовя схватить и утащить за собой. Я осторожно спускаюсь дальше, пока не оказываюсь под крошечным выступом, который укрывает меня от падающих тел.

Мне не слышно, как они падают в реку, но вниз смотреть я даже не думаю.

Джед тоже встает под выступ, и мы вжимаемся в земляную стену, хватаясь за корни и растения.

Дождь по-прежнему хлещет как из ведра, гром мешается с ревом реки и эхом отдается вокруг. Когда вспыхивает молния, я вижу барахтающихся в реке Нечестивых.

Только тут я замечаю, что Джед пытается мне что-то сказать.

– …меня, Мэри.

– Что?!

– Я сказал: «Прости меня»!

– Зачем ты вышел за ворота?!

– Я все-таки твой старший брат! – с улыбкой отвечает Джед и смеется. – И мне тоже хотелось поверить в лучшее.

Я невольно улыбаюсь. Ничего себе, лучшее! Ютимся на клочке земли, вокруг бушует гроза, а вместе с потоками дождя на нас летят Нечестивые.

Зато мы вдвоем, совсем как в детстве, когда еще не было ни Бет, ни Гарри, ни Трэвиса… Когда папа и мама были живы.

– Спасибо, – говорю я.

Он хочет ответить, но тут сверху на него падает Нечестивый и увлекает за собой в черное бурлящее ничто.

– Джед!!! – воплю я во всю глотку.

Без конца повторяя его имя, хватаясь за что попало и поскальзываясь, я начинаю спускаться дальше.

Вода уже совсем близко. Она кишит ветвями деревьев и телами Нечестивых. Всюду белая пена и брызги. Никакого порядка, сплошной хаос.

То и дело из-под воды выныривает чья-нибудь голова, однако лиц не разглядеть. Руки сучат в воздухе, но чьи это руки – Джеда или Нечестивых? Сверху в воду продолжают падать мертвецы.

Местами течение невероятно быстрое. Я осторожно пробираюсь вдоль берега, надеясь, что Джед смог за что-нибудь зацепиться и выбрался на сушу.

Ночь постепенно сходит на нет, и мои поиски становятся все отчаяннее. Увидев упавшее через реку дерево, я начинаю медленно ползти по нему, прижимаясь бедрами к шершавой коре. По спине хлещет дождь, со всех сторон то и дело налетают порывы ветра, заставляя меня цепляться за ствол руками и ногами.

Опустив голову под воду, я разглядываю лица плывущих по реке. Вдруг поперек узкой части ущелья встает огромное бревно, и меня начинает захлестывать волнами.

Я ползу обратно, сосредоточив все внимание на движении и оттого не замечая, как из-под воды вырывается рука. Хватает меня. Стаскивает в воду. Увлекает на дно.

Я барахтаюсь и кручусь под водой, как вдруг кто-то дергает меня за волосы. Я выныриваю на поверхность. Поначалу мне кажется, что мой спаситель Джед, что это он вытащил меня из-под воды.

Но потом я вижу лицо, вижу голод в глазах, вижу оскаленные зубы. Изо всех сил я отталкиваю Нечестивого. Стремительное течение несет меня дальше, точно щепку. В небе вспыхивает молния, ясно освещая все вокруг.

Я вижу реку, кишащую телами.

А потом мрак.

* * *

Во сне я попадаю на ту поляну посреди Леса, куда Сестра Табита отвела меня подземным коридором. В Лесу стоит тишина. Ни жужжания комаров, ни пения птиц, и я совершенно одна. Вдруг мир вокруг начинает рушиться, и сквозь грохот пробивается крик моей Возвратившейся матери. Из Леса на меня идут Нечестивые, все в красных жилетах, все быстрые и сильные. Среди них моя мать, Джед, Гарри и Джейкоб. Вновь и вновь я вижу вокруг знакомые лица, искаженные животным голодом.

В груди поднимается волна паники, но тут я вспоминаю про забор. За ним мне ничего не грозит. Я пытаюсь нащупать руками люк, но его нет. Земля подо мной совершенно гладкая, нет даже веток, которыми можно было бы отбиваться от мертвецов. Они падают на забор, тянут его на себя, раскачивают. В ушах стоят жуткие стоны.

Все они вторят мое имя: «Мэри… Мэри… Мэри…» – как напев, как молитву. По подбородкам струится кровь. И в каждом Нечестивом я узнаю мать, Гарри, Джеда, Кэсс или Джейкоба.

Они тянут ко мне руки с согнутыми пальцами. Их упреки сыплются, точно удары, точно порывы ураганного ветра. А потом забор исчезает. Между мной и Нечестивыми ничего нет. Они ползут ко мне. Ползут, как Габриэль, когда я видела ее в последний раз. Надежда лишь на то, что их силы иссякнут прежде, чем они до меня доберутся. Но вот они уже цепляются мне за ноги, тянут вниз… Я окружена… Не продохнуть.

Такое чувство, что все они хотят заползти внутрь меня.

Их не остановить, они все прибывают, прибывают, и я тону.

XXXVI

Я просыпаюсь от пения ветра в ветвях деревьев. Я лежу на спине, в ногах плещется вода. Земля подо мной какая-то странная… напитанная водой, мягкая, ровная.

Я пытаюсь открыть глаза, но их слепит яркое солнце; боль острыми иглами мгновенно пронзает голову. Все тело болит, из груди вырывается мучительный стон.

Несколько секунд я просто лежу. Дышу, вспоминаю сон, тону в чувстве вины за то, что потеряла Джеда. Мне хочется свернуться в комок и рвать на себе волосы, но мышцы так ноют, что какое-то время я позволяю воде щекотать мои ноги, солнцу греть щеки, а телу понемногу избавляться от боли. Шелест ветвей успокаивает, и меня снова начинает клонить в сон. Я бы с радостью забыла о Лесе, Джеде, Нечестивых и своей мечте.

Но тут сквозь шорох ветра до меня доносится звук лопаты, вонзающейся в мягкую землю и корни.

Знакомый, приятный звук. Я невольно улыбаюсь, вспоминая время уборки урожая. И весеннюю пору, когда все жители деревни радовались первому солнечному теплу. Звук постепенно приближается. Монотонный и размеренный, он сливается с пением ветра, превращаясь в нежную колыбельную.

На мое лицо падает тень. Я открываю глаза и вижу человека, который стоит надо мной с занесенной лопатой.

Я инстинктивно откатываюсь в сторону. Острие лопаты вонзается в песок.

Человек слегка пошатывается, теряя равновесие; лопата уходит очень глубоко.

Я вскакиваю на колени и, пока он пытается выдернуть из песка свое оружие, поднимаю руки.

– Стойте, стойте! – кричу я.

Он замирает на месте. Его хватка чуть ослабевает, и он окидывает меня любопытным взглядом:

– Так ты… живая!

– Еще немного – и умерла бы, – говорю я, косясь на его лопату и потихоньку отползая в сторону.

Вдруг краем глаза я замечаю какое-то движение: прямо на незнакомца бежит Нечестивая с всклокоченными волосами.

– Берегись! – кричу я.

Он разворачивается и отточенным движением срубает Нечестивой голову. Та медленно оседает на землю.

Незнакомец снова поворачивается ко мне и начинает что-то говорить, однако я его не слышу: перед глазами все плывет, голова идет кругом. От полоски песка, на которой мы стоим, до самого горизонта тянется огромный водный простор.

– Океан, – шепчу я. И вдруг со всей ясностью вспоминаю минувшую ночь. – Джед!

Шатаясь, я поднимаюсь на ноги и начинаю носиться по берегу, осматривая тела – в основном они все обезглавлены. Незнакомец успел хорошо поработать лопатой.

– Что ты ищешь? – кричит он.

– Брата! Он был со мной, а теперь…

Пляж усыпан сотнями трупов, и я уже хочу перевернуть тело одного мужчины, чтобы взглянуть на его лицо, когда незнакомец хватает меня за руку и оттаскивает прочь:

– Эй, полегче! Ты что творишь? Я еще не всех Немых обезвредил!

Он отталкивает меня в сторону и переворачивает тело лопатой. Я закрываю глаза руками, а потом смотрю на труп сквозь пальцы. Нет, это не Джед.

Мы поступаем точно так же со всеми остальными телами на пляже. Джеда я так и не нахожу.

– Берег длинный, – наконец говорит незнакомец. Его могло прибить где-нибудь в другом месте. Эту бухту покидать опасно, но, если хочешь, я тебя провожу. А может, твоего брата попозже вынесет. После таких гроз обычно несколько дней всякую дрянь к берегу прибивает.

Я подхожу к краю воды, он идет следом.

– Почему ты называешь их Немыми?

Мой вопрос как будто застает его врасплох. Он даже немного краснеет.

– Да вроде подходящее название, – бормочет он растерянно и пожимает плечами. – Это перевод словечка mudo, которое в ходу у пиратов.

– Где мы? – Я не свожу глаз с линии горизонта, где небо встречается с водой.

– У этого пляжа нет названия. Может, до Возврата и было, а сейчас нет.

Я закапываю ноги в песок. Накатывает очередная волна, и мои ноги погружаются еще глубже. Царапины и порезы сразу начинает щипать от соли.

– Я никогда не видела океан, – говорю я.

Что, интересно, сказал бы Джед, увидь он столько воды разом? А Трэвис? Гордился бы он мной? Все-таки я выжила.

Я падаю на колени. Незнакомец испуганно подскакивает на месте, а потом садится рядом на корточки, и мы вместе смотрим на воду, мерцающую в свете заходящего солнца.

– Странная была буря, – говорит он. – Обычно после таких гроз река выбрасывает в океан ветки да всякий мусор, разве что воду взмутит немного. А столько Немых я еще никогда не видел.

Мне нравится его голос. Низкий и приятный, он напоминает голос Трэвиса; я вспоминаю, как слова легко и звучно срывались с его губ.

– Я живу вон на том маяке, – говорит незнакомец, показывая на вершину холма, где стоит высокая белая башня в черную полоску. – Моя работа после бури отрубать головы всем Немым, которых выносит из леса. Чтобы они, чего доброго, не забрались в город.

Я оглядываюсь по сторонам. Песок вокруг усыпан обезглавленными трупами.

– Такое месиво… Кто же все это уберет?

Он пожимает плечами:

– Прилив. Волны унесут их обратно в море. Часов через шесть никто и не поймет, что здесь, кроме песка и воды, что-то было. Пляж как пляж, ничего особенного.

– Но потом на берег вынесет новых. А потом еще и еще.

Он снова пожимает плечами:

– Такова жизнь. Иной раз просыпаешься утром, а пляж чистый, и тогда невольно забываешь, что нас окружает. А иногда вот такие дела творятся. Никому не ведомо, что принесет прилив. Незнакомец меняет позу. – Но я на жизнь не жалуюсь.

Я подаюсь вперед и окунаю пальцы в воду:

– А там безопасно? В воде?

Он вновь пожимает плечами:

– Более или менее. Сейчас отлив, новых Немых можно пока не ждать.

Я плавно вхожу в воду и, борясь с волнами, иду дальше. Наконец мои ноги отрываются от дна.

Незнакомец стоит на берегу и молча смотрит, воткнув лопату в песок и сложив руки на черенке. Ждет моего возвращения.

Я ложусь на спину и качаюсь на волнах. Касаюсь пальцами губ и слизываю соль.

Несколько минут я просто лежу на воде, плавно поднимаясь и опускаясь. Смотрю на небо, облака, солнце, снующих высоко над головой птиц. Я жду, что на меня наконец снизойдет душевный покой, но могу думать лишь о Трэвисе, Гарри, Кэсс и Джейкобе. О навеки утраченном. Стыд и раскаяние мешают думать о Джеде, о том, как он бросился мне на помощь, как умер, спасая мою жизнь. И все же где-то в глубине души я уверена, что он бы мной гордился. Что он прекрасно знал, на что идет, когда отправился за мной в Лес.

Теперь у меня есть долг: я не должна терять надежду на лучшее.

Я поднимаю голову и замечаю, что меня отнесло довольно далеко в сторону. Борясь с отливом, я выхожу на берег и иду обратно к незнакомцу. Руки и ноги после воды кажутся свинцовыми. Когда я подхожу, он улыбается, и я невольно улыбаюсь в ответ.

– Можно спросить, откуда ты? – спрашивает незнакомец.

Несколько секунд мы смотрим, как волны разбиваются о берег.

– Из Леса, – отвечаю я. – Из Леса Рук и Зубов.

Он удивленно косится на меня:

– Я всегда гадал, есть ли там жизнь. Но название это слышу впервые. Довольно меткое, впрочем.

– Есть ли там жизнь?.. В каком смысле?

– Ну, я вырос здесь, на краю леса. Мне с детства говорили, что за рекой, за теми заборами нет ни единой живой души. Поэтому давным-давно, еще когда мой дедушка был маленький, люди убрали все огороженные тропы, что вели из леса в город. А то дети часто забредали по ним в глушь и пропадали. Мост над водопадом сохранился, но он заканчивается воротами, за которыми ничего нет.

Я вспоминаю ворота. Из-за грозы мы не услышали рев водопада, а темнота стояла такая, что дальше своего носа ничего не разглядишь. Мы думали только о Нечестивых и побеге. Я вздрагиваю при мысли о том, как близко мы были к цели, но мокрая, скользкая темнота сбила нас с пути.

– Народ не очень-то любит про это говорить, – продолжает незнакомец, заслоняя глаза рукой и осматривая мир вокруг нас.

– Немудрено.

Я думаю о Кэсс, Гарри и Джейкобе. Должен быть какой-то способ вытащить их из Леса Рук и Зубов. Я вспоминаю Аргуса, как он сладко спал и видел сны о счастливых временах, дергая задними лапами, а по утрам бил хвостом и глядел на нас преданно, навострив одно ухо. Я думаю о Джеде и его последней улыбке. Как светились его глаза, когда он говорил о лучшем будущем.

Потом я вспоминаю, как Трэвис прижал меня к себе и велел не терять надежды. Его голос тихим эхом звенит в голове. Стоит ли мне нести бремя этих воспоминаний? Для чего?

Океан уже подбирается к Нечестивым на берегу и затягивает их обратно в воду, а я стою и смотрю, как пустеет пляж. Потом мой новый знакомый берет меня за руку и ведет к маяку.