Текст книги "Лягушки Манхэттена (ЛП)"

Автор книги: Кэрри Ааронс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Через двадцать минут мы сидим в бургерной и пускаем слюни на красное меню, полное мясных блюд.

– Разве мы только что не убивали себя на протяжении часа, чтобы сбросить вес? – Сэм глядит на нас с негодованием.

Я даже не отрываю взгляда молочных коктейлей, которые ставят на наш столик.

– Нет. Мы чудовищно трудились, чтобы прийти сюда и наесться, как свиньи.

Мира хихикает, а её помолвочное кольцо переливается на солнце, свет которого проникает через открытую дверь ресторана. За последние два месяца моя зависть стала менее пожирающей, но, когда она размахивает им перед моим лицом, у меня все равно сводит желудок. Оно изумительное, и Мира постоянно произносит слова «а-ля жених». Словно она какая-то французская модель, использующая фразу из родного языка к месту и не очень.

Думаю, я буду вести себя так же, когда какой-нибудь парень встанет передо мной на одно колено.

– Теперь, когда у меня есть парень, мне нужно питаться вредной едой только наедине или с подругами. Зачем мне притворяться, что я ем только салаты? – обиженным тоном произношу я.

Мира смотрит на меня с удивлением.

– Я как-то съела ведерко мороженого на ужин, а Джейс только посмеялся. Он решил, что это мило. Пошли на три буквы альтер-эго крутой девчонки и дни поедания салатов. Ты должна быть выше этого.

Огромный зеленый монстр снова показывает свою уродливую голову. Ей так хорошо в ее отношениях, что во мне закипает раздражение.

– Поэтому я и не связываю себя ни с кем. И могу поглощать еду из «Макдональдса» на диване и мастурбировать, сколько захочу. Никто не говорит мне носить сексуальное белье или три раза в день питаться сбалансированной едой.

Плохо ли, что я завидую и Сэм тоже? Я так давно хотела быть с кем-то в отношениях. И когда желание сбылось, одиночество стало казаться куда более заманчивым.

Ну или теперь мне хочется быть с тем, с кем было бы уютно. И из-за подобных мыслей в голове в ту же секунду возникает образ Оливера.

На протяжении последних двух месяцев я предпочитала не думать о нем. Но как обычная женщина, фантазировала о том, кто был для меня недоступен. И неважно, что наши взаимоотношения и отношениями назвать было нельзя, и мы не ходили на свидания. Мои разум и сердце отказывались принять, что во время нашего соглашения он не желал обременять себя обязательствами. Он меня игнорировал неделями и звонил по ночам, только чтобы переспать. Понимаю, таковы были наши правила, но, если бы Оливер правда хотел быть со мной, он бы предпринял что-нибудь, пока я была его.

Однако почему-то было сложно вспоминать о минусах, когда я грезила о том, что могло бы быть. О часах, проведенных в постели за сексом и разговорами. Как он схватил меня и поцеловал на игре «Янки». Как на Оливере не стало лица, когда я сообщила в кафе, что разрываю соглашение.

– Ты видела последний пост Ланы Мэйер в «Инстаграм»? Боже, ее жизнь кажется охренительно идеальной! – вырывает меня из моих мыслей Мира, которая одновременно листает ленту новостей и закидывает в рот картошку фри.

– «Инстаграм» – обитель лжи. Люди показывают только то, благодаря чему мы поверим, что их жизнь идеальна, – говорит Сэм резко, оспаривая очевидный бред.

Я киваю, счастливая смене темы.

– Да, разве ты не знала, что у знаменитостей есть кураторы страниц в социальных сетях? Им платят за то, чтобы клиенты выглядели круто онлайн.

Мира указывает на меня вилкой.

– Вот бы у меня был такой человек. Когда я делаю селфи, у меня глаза постоянно в кучу. А когда делаю фото комнаты, на заднем плане всегда валяется куча грязного белья, которую я не заметила, но о которой уже оставили комментарий: «Тебе пора бы заняться стиркой».

Я хохочу с набитым бургером ртом.

– Или если ты следишь за сексуальным парнем, на видео и фото с тренировками которого пускаешь слюни, и случайно ставишь «лайк» на его посте пятимесячной давности. Я бы хотела, чтобы был тот, кто исправит эту ошибку!

Сэм как будто аж воздуха перестает хватать.

– Следишь за сексуальным парнем? Прямо в точку! Я в «Инстаграм» слежу за девчонками. За теми, которые делают уроки создания причесок или накладывания макияжа, где в начале видео кожа героини похожа на пиццу, а в конце – она вылитая Ким Кардашьян. Я хочу знать, как делать вот так.

Я с улыбкой на лице продолжаю сплетничать на бранче с подругами. Может, я чего-то не понимаю, когда дело касается любви и брака, но с подругами мне повезло.

Пока у меня есть они, я могу дать своему мозгу расслабиться на денек и перестать искать ответы на странные вопросы.

Глава двадцать третья

ДЖЕММА

Сегодня я увидела тридцать две голые девицы. Это на тридцать две безволосые вагины больше, чем мне бы хотелось узреть в этой жизни.

Когда я хожу на модные показы, то есть довольно часто, учитывая мою работу, я думаю о том, сколько же моделям приходится делать для подготовки. Они невероятно похожи на лысых кошек, а это много болезненных эпиляций воском или лазером. Что они делают, чтобы их волосы были такими блестящими? Накачивают их химией? Почему они такие тощие? Однако, думаю, если бы внешняя красота была моей единственной работой, и у меня был бы портной и тот, кто готовил бы мне еду, я бы тоже могла так выглядеть.

– Джемма! Вопросы для интервью у тебя? – с шипением интересуется Медуза, и я тут же обращаю на нее внимание, приглаживая платье-пальто в стиле кейп, которое выбрала для сегодняшнего мероприятия.

Зачем ей нужно перепроверять мои вопросы – выше моего понимания. У меня за плечами сотни интервью с дизайнерами и визажистами. Я отличный выпускающий редактор, и она об этом знает, но обожает все контролировать. Ну, по крайней мере, я могу посмеяться над ее отклеившимися ресницами, из-за чего одно ее веко кажется нависшим. И нет, мне и в голову не придет рассказать ей об этом.

– Да, они со мной. Я думала спросить ее об акцентах хайлайтером, которые стали дизайнерским концептом.

Медуза награждает меня ледяным взглядом, после чего смотрит на протянутый мною розовый блокнот «Кейт Спэйд». Невзирая на популярность планшетов и рекордеров, мне не удается отучить себя записывать вопросы от руки и записывать ответы на диктофон.

Она потирает свой заостренный бледный подбородок.

– Неплохо. Но не забудь спросить о концепте показа – бабочках. И спроси, какими она пользуется продуктами. Ой! И об отличиях типов кожи моделей.

Мне едва удается не закатить глаза. Почему начальники или авторитетные личности общаются так, словно у тебя мозг, будто у морковки? Я знаю, как выполнять свою работу.

Сообразив, что она больше не фыркает в мою сторону, я ускользаю и занимаю свое место в третьем ряду. Третий – потому что первый забронирован для знаменитостей категории А, а второй для менее известных людей. Но они все еще куда более знамениты, чем жалкий представитель прессы.

– А «Крэббер и Фонг» и правда выложились по полной, да? – Уитни усаживается рядом со мной и достает свой фотоаппарат. Она должна снимать мероприятие и потому находится здесь, как и я.

– Новая коллекция называется «Куколка». Похоже, концепт выражается в эволюции одежды, которую легко носить с чем угодно и можно изменить, отсоединив некоторые детали. Посмотрим, получится ли у них что-нибудь, и будет ли это стильно.

Я уже побывала за кулисами, понаблюдала за подготовкой моделей. Их волосы уложены гелем в тугие пучки, что должно символизировать кокон. А их макияж выполнен в пастельных тонах: фиалковых и голубых. Именно такими я рисовала бабочек, когда мне было шесть.

Если спросите меня, концепт довольно сырой, но мне хочется дать ему шанс.

Свет в помещении приглушается, зал гудит от возбуждения. Я замечаю девушку из «Хора» и красивого музыканта, чьи треки постоянно крутят на радио. Рядом с ней сидит актер, который встречается со знаменитой моделью, закрывающей показ. Все это довольно гламурно, но мне нужно быть в курсе всех событий, чтобы не выпасть из рабочего процесса. Но это все искусная игра. У этих людей те же проблемы и сомнения, что и у нас, просто у них есть агенты и менеджеры, которые скрывают подобное за них.

На подиум выходит первая модель, и одежда на ней… ну, такое себе. Однако сами показы меня еще никогда не разочаровывали. Атмосфера на них потрясающая, и я наслаждаюсь каждой минутой.

Но тут происходит нечто необычное: я краем глаза замечаю одного человека. Даже более того – мой взгляд прикован к тому, кого я избегала почти два месяца.

Тот, кто сидит в центральном ряду со знаменитой в этом месяце королевой телевизионной драмы, не кто иной, как Оливер Андерс.

– Твою же мать, – бормочу я, как мне кажется, под нос, но, судя по поворотам голов сидящих передо мной людей и взгляду Уитни, похоже, выругалась слишком громко.

– Все хорошо? – шепчет Уитни.

– Да, просто в восторге от коллекции. – Я притворяюсь, что что-то царапаю в блокноте, но знаю – она смотрит на меня так, словно у меня две головы.

Дважды «твою мать». Я поднимаю голову, прикидываясь, что смотрю показ, но чувствую прикованный к себе взгляд сего-голубых самонаводящихся ракет. Оливер меня заметил, может, даже раньше, чем я поняла, что он всего в паре метров от меня – прямо за подиумом. Мне даже не удается сделать вид, будто я его не заметила, потому что непроизвольно перевожу взгляд туда, где он сидит, положив руку на спинку стула, который занимает длинноногая блондинка.

– Это Джина Продур? – Я толкаю Уитни локтем в бок, хоть и должна следить за показом.

– Ш-ш-ш. И да. Видимо, она завела себе нового красавчика. Он сексуальный, похож на Адама Броди. – Она не скрывает, что раздражена моим поведением, и продолжает снимать мероприятие.

Значит, он с ней. Я пытаюсь не дать ревности пробраться мне под кожу, опасаясь, что просто придушу людей, сидящих рядом. Боже, как же жалко я реагирую. Я даже не могу найти силы не компрометировать себя перед Оливером или не дать ему скомпрометировать меня. Я слабая и глупая, потому рискую снова бросить на него взгляд.

И стоит мне поднять на него глаза, меня охватывает такой огонь, будто я нахожусь в самой жаркой капсуле для загара, сделанной руками человека. От его ответного взгляда на коже появляются невидимые ожоги третьей степени. Оливер прислоняется к спинке кресла, не расслабляя мышцы спины, и смотрит на меня, как охотник, который вот-вот застрелит добычу. Я потею, руки, вцепившиеся в блокнот, становятся влажными, а по шее сзади катятся бисеринки выступившей испарины.

Оливер кажется ошеломленным, но радостным, его губы растягиваются в улыбке в миллион ватт. Он без звука говорит мне: «привет», и впечатление такое, будто в помещении кроме нас никого нет. На нем темно-синий, идеально сидящий полосатый костюм, и его волосы куда длиннее, чем я запомнила. Эти шоколадные кудри заправлены за его уши и подают ему на лоб. Оливер отпустил приличную сексуальную бороду. Я отчаянно хватаюсь за край своего сидения, делая очередной шаг, а потом реальность в лице Уитни бьет меня локтем по ребрам.

– Тебе нужно делать записи о нарядах! Какого черта с тобой творится?

Черт. Последние пять минут я не обращала внимание на коллекцию, а потому понятия не имею, что происходит на подиуме. Придется воспользоваться ее фотографиями, чтобы написать статью для сайта. И я злюсь на себя за то, что, вместо того чтобы делать работу, по поводу которой у Медузы были возмутившие меня замечания, я фантазирую о чертовом парне.

Остаток показа я не отвожу взгляда от подиума, невзирая на болезненное желание поглядеть на Оливера, и чем он занят. Перед глазами мелькает разная одежда, пока я убеждаю себя сфокусироваться на показе и только на нем. Нахрен это девчачье дерьмо и тупую хрень о любви. Я сильная женщина, которая строит свою карьеру, и мне стоит не забывать об этом.

После окончания шоу я пробегаюсь по вопросам, прежде чем пойти в бэкстейдж и провести несколько интервью.

«Потрясающий показ, что послужило вдохновением?»

«Макияж был безупречным и вписывался в концепт, почему вы решили остановиться на этих образах?»

«Смогут ли покупатели приобрести образы на этапе доработки?»

Я помечаю вопросы соответствующими знаками и настраиваю себя на предстоящие интервью и работу. В голове нет места миллионеру из мира технологий и его длинноногой блондинке.

Завершив интервью с Вадимом Крэббером, я благодарю мужчину, отворачиваюсь, и меня тут же кто-то хватает за руку. Мне не нужно смотреть, чтобы понять, кто с силой тянет меня за локоть. Меня окутывает его запах, и мне кажется, здесь не хватает воздуха. Так вот как себя чувствуют люди в саунах? Я там никогда не была, но сухой жар, лижущий мое горло, вот-вот убьет меня.

Поворачиваясь, я лицом к лицу сталкиваюсь с мужчиной, вторгавшимся в мои сны последние пару месяцев. С тем, о ком я пыталась не думать, когда занималась сексом со своим парнем.

Как же я влипла, и это даже не смешно.

Глава двадцать четвертая

ОЛИВЕР

Видеть спустя какое-то время того, кто для тебя много значил, – всегда неловко.

Джемма стоит передо мной так, словно я паук, поймавший ее в свою сеть. Я же пробираюсь к ней, участвуя в бессмысленных разговорах. Люди слоняются то тут, то там, занимаются интервью или просто собираются уйти.

Мне вдруг трудно решить, что делать с руками. Прижать их к бокам или убрать в карманы? Стоит ли пожать ей руку? Нет, тогда все станет еще более неловко. Я мог бы как нормальный человек просто подойти и сказать: «Привет». Но мы бывшие любовники, и хоть меня от этого коробит, мы должны исполнить свои партии в этом придуманном общественностью «предразговорном» танце.

Наконец мое терпение заканчивается.

– Привет, Джемма.

Она поворачивается, притворяясь, будто не пялилась на меня на протяжении всего показа.

– О боже мой, Оливер, ты как?

Ее улыбка едва ли не фальшивее сисек половины присутствующих здесь барышень, и я, стискивая зубы, близок к тому, чтобы, заскрежетав, стесать с них слой эмали. Я бы предпочел запихнуть руку во фритюрницу, чем участвовать в этой дикой постановке.

– Ты видела меня. Я сидел прямо напротив, – говорю я с каменным выражением лица, и Джемма начинает хохотать раньше, чем успевает прикрыть рот рукой.

– Думаю, видела. Мне никогда не удавалось быть достойной лгуньей. Что ж, я давно о тебе не слышала. Как поживаешь? – С уверенностью заявляю, что в ее словах скрыт намек. Она указывает на то, что я не связывался с ней.

Если говорить откровенно, а в случае с ней я пытался иначе и не поступать, я не в настроении притворяться или играть в вежливость. Я слишком долго был в одиночном странствовании: мирился со сдержанным флиртом и полуправдой. Мне это осточертело, и нет никакого желания продолжать в том же духе.

– Нормально. Ты не хотела, чтобы я давал о себе знать. Не прикидывайся, будто хотела быть друзьями. – Я не собираюсь тратить время на бессмысленные светские беседы.

– Как скажешь, Оливер. – Джемма фыркает. – Не прикидывайся, будто хотел, чтобы я была твоей девушкой.

Мы общаемся, как дети, и уходящие с показа люди таращатся на нас. Но мне чхать. У меня два месяца не было возможности поговорить с ней лицом к лицу. Я не собираюсь тратить время на корректные высказывания и показное спокойствие.

– Вообще-то, мне кажется, я поделился своими чувствами, а ты меня оттолкнула. Давай не будем искажать произошедшее ложными воспоминаниями. Не было никаких причин прекращать то, что у нас было.

Даже споря с ней, я не могу отвести от нее глаз. Она сияет, ее безупречная кожа покрыта загаром, а тело так и молит о моих прикосновениях к тем местам, что прикрыты этим черным кожаным платьем.

– У нас должен был быть только секс! – кричит она на меня.

– Ну, очевидно, что все переросло в нечто большее. Ты разве этого не понимаешь? – Я прижимаю ее руку к своей груди в надежде, что она почувствует учащенное биение моего сердца. Глупый шаг, похожий на действие героя бестолкового романтического кино. Я тут же чувствую себя идиотом. Но это искренний шаг, она должна почувствовать, как мое сердце хрипит для нее.

– Потому что мы, мать твою, сглупили, Оливер! Мужчина и женщина не могут заниматься сексом без последствий. Само определение секса подразумевает задействование самых интимных частей тела. Тех, что обычно скрывают под одеждой, но показывают тем, кому доверяют настолько, чтобы разделить с ними безумный, сексуальный акт! Даже не знаю, почему согласилась на это. Подобное никогда не заканчивается хорошо. Мужчина и женщина не могут быть друзьями с привилегиями. Чувства оргазмами и грязными разговорами не задушить.

Джемма отводит взгляд в сторону и пожимает своими тонкими плечами так, словно ей не удается убедить даже себя, что между нами ничего нет. Когда она взмахивает своими волосами цвета шоколада, до моего носа доносится запах ванили.

– Так давай не будем вертеться вокруг секса. Давай уберем со сцены все физическое. Я покажу тебе, что не прекращал о тебе думать с того дня в кофейне.

Я лезу в карман за телефоном и запускаю приложение «НеПишиЕй». Выделяя единственный занесенный в него номер, я передаю сотовый Джемме. Она берет мобильный, и ее карие глаза подсвечиваются экраном телефона. Знаю, чтобы понять, на что она смотрит, у нее уйдет несколько минут. Но мне прекрасно видно, когда ее осеняет.

– Ты… ты заблокировал мой номер? Что же ты за двадцатилетка? – Левый уголок ее губы изгибается в едва заметной полуулыбке.

– Парень делает то, что должен, даже если он старикан. Но да, я заблокировал тебя. Я почти сорвался… однажды. Тогда было много текилы. – Я подхожу к ней на шаг, врываясь в ее личное пространство.

– Когда на столе текила, всегда жди срыва. – Она не отстраняется, но и не допускает большего.

– Я свожу тебя на свидание. И это не вопрос. Так что скажи день и время, и я буду там.

Развернувшись на каблуках замшевых туфель, я ухожу из зоны бэкстейджа и устремляюсь на улицы Нью-Йорка, пока она не успевает сказать мне «нет».

Глава двадцать пятая

ДЖЕММА

К ап. Кап. Кап.

Что такого таится во вместилище, полном воды, из-за чего ваши мысли начинают блуждать? Будь то бассейн, джакузи, долбаный океан или даже ванна… Есть нечто эфемерное и провоцирующее погрузиться в глубины собственного Я.

Или, может, это оттого, что ваши поры съеживаются, а пальцы становятся такими сморщенными, что начинаешь размышлять о том, какой будет жизнь, когда кожа на самом деле станет испещренной морщинами. Кто знает?

Оливер гребаный Андерс. Джемма гребаная Морган. Не знаю даже, на кого хочу накричать больше. С чего вдруг он появился на долбаном показе модного дома, за чьей коллекцией следили все модные журналы? Зачем он преследовал меня? Зачем произнес все те слова?

И почему у меня, девушки, у которой наконец есть парень, способный обращаться со мной должным образом, в голове безостановочно крутится то, что сказал Оливер? Эта ванна слишком маленькая для той вселенной мыслей, что роится в моей голове; и я наглаживаю бокал вина так, словно тот лекарство от душевной боли.

Тут раздается стук в дверь.

– Ты мне расскажешь, что случилось?

Я могла напугать Сэм, когда в полдень ворвалась в квартиру и даже не поздоровалась. Я схватила бутылку мерло и заперлась в ванной два часа назад. Она, вероятно, решила, что я режу вены или что-то типа того.

– Я в порядке, Сэмми. Мне просто нужно время подумать. – Я абсолютно не в порядке. Мы, женщины, просто обожаем использовать эту фразу, чтобы предупредить людей, что с нами все совсем не в порядке.

С другой стороны двери доносится отдаленный звук, напоминающий стук головой о дерево.

– Ладно, но не превращайся в Мередит Грей и не пытайся утопиться в ванной. У меня нет очаровательной прически Патрика Демпси.

Отсылки к сериалу «Анатомия страсти» – ее способ рассмешить меня и дать знать, что она рядом.

– Люблю тебя, – шепчу я и делаю очередной долгий глоток вина.

Вздыхая, исследую малюсенькую, крошечную ванную комнату. Мое тело и сама, собственно, ванна – два самых больших объекта в этом помещении, и впервые я в какой-то степени допускаю, что в некотором роде презираю Манхэттен. Я живу в обувной коробке, окруженная миллионами посторонних людей. Здесь громко и отвратительно. Мне часами приходится работать на износ ради слишком низкой зарплаты. И все равно я не променяю его ни на один другой город мира.

То же можно сказать об Оливере. Он не сексуальный красавчик в традиционном понимании – вам не снесет крышу с первого взгляда. Он слишком самоуверенный и отстраненный, у него слишком много денег для одного человека. Обязательства и привязанность его никогда не интересовали, и я понятия не имею, вышло бы у него поддерживать отношения между нами или нет.

Однако, даже прокрутив все эти мысли, я все равно не хочу быть ни с кем, кроме него. Боже, ну разве это не клише?

Взяв мобильный в руки и решив держать его за пределами ванной, учитывая, что предыдущий был утоплен именно таким способом, я открываю сообщения.

Джемма: «Какой же ты мудак».

На ответ у него уходит меньше секунды, словно он девочка-подросток из пятидесятых, сидящая у телефона и ждущая моего звонка.

Оливер: «Без тебя знаю. Я мудак, каких свет не видывал. Можешь наказывать меня, как посчитаешь нужным. Никакого секса? Согласен. Хочешь новые «Лабутены», просто скажи цвет. Сколько пар?»

Вот ублюдыш. Он знает, что дорогая обувь мой чертов криптонит. Они словно арахисовое масло для ребенка, которому нужен эпинефрин. Я готова рискнуть, лишь бы почувствовать его вкус во рту.

Джемма: «У меня есть парень. Тот, кто мне на самом деле подходит. Который считает тебя своим другом».

Оливер: «Ты сказала: «Подходит мне». Не добр к тебе. Не что ты его любишь или он тебе нравится».

Я кладу мобильный на крышку туалета и откидываю голову на плиточную стену, бросая взгляд в потолок. Конечно, он прав, и преподнес он эту правду с присущей Оливеру Андерсу честностью.

Джемма: «Это низко».

Оливер: «Это победа. И я бы не занимал свое положение, если бы не умел идти по головам. Я говорил о тебе серьезно, Джемма. Я абсолютно серьезен относительно нас».

Мне хочется закричать, потому что, разумеется, он произносит правильные слова. Глубоко в душе женщины не хотят правильных парней. Они хотят хулиганов, которые в итоге изменятся ради них. Им хочется услышать, что кто-то ради них пойдет на край света. Сразит дракона. Одолеет монстра. Потому что, откровенно говоря, любовь не эволюционировала, она осталась той же, какой была в сказках, что нам рассказывали, когда мы были девочками. Я мечтаю о невозможном счастливом конце, где они жили долго и счастливо. О принце, который наденет на мою ногу хрустальную туфельку. Чтобы все мои мечты и надежды слились воедино и воплотились в том, с кем я хочу быть, но в то же время не могу.

Джемма: «И что прикажешь делать? Коди хороший парень».

Я написала это искренне. Я в таком смятении, что даже моя грудь опала под тяжелым грузом вопроса. Она болит по бокам. Однако причиной могут быть приближающиеся месячные.

Оливер: «Но я тот самый. Для тебя. Позволь сводить тебя на свидание. Одна ночь».

Джемма: «Не раньше, чем я приму решение. Я так не поступлю, не хочу водить кого-то за нос».

Оливер: «Так сделай выбор. И позвони мне».

Снова отложив телефон, я создаю в ванной водоворот и надуваю пузырьки, взвешивая решение. Коди безопасный вариант, он парень, с которым мы повстречаемся год или два, и он поведет мою лучшую подругу выбирать для меня кольцо в ювелирном магазине с ценником выше среднего. Он будет открывать двери и возить меня с собой на семейные мероприятия. Мы поженимся, разродимся парой или тройкой детей, после чего будем уютно сосуществовать, устроившись в разных комнатах с телевизорами, чтобы заплыть жиром. Коди простой вариант, он никогда меня не удивит.

И, само собой, я подпишусь на риск. Потому что мои сердце и разум уже с Оливером. У которого острый язык и хитрый ум. И который умеет обращаться со мной в постели.

Я словно иду на внеклассные занятия, но не собираюсь останавливать то, что грядет.

Ветер пробирается сквозь петли вязаного свитера, вызывая мурашки по коже. Я отогреваюсь тыквенным латте, который сжимаю в руках, а тем временем по моим венам течет октябрь. В бежевом ансамбле, коричневых ботинках и оливково-зеленой шляпе я точное описание натуральной суки. И я настолько счастлива, что дальше некуда.

Любовь к тыквенным напиткам ставит меня в ряд с обывателями, но я ничего не могу с собой поделать.

– Привет, красавица.

Коди садится рядом со мной на скамейку в парке Брайант. Я подставляю щеку и, лишь бы отвлечься от ощущения, как ёкает сердце, фокусируюсь на студенте, выходящем из нью-йоркской общественной библиотеки. В его сумке полно книг, и я вижу торчащий ноутбук.

Я бросаю взгляд на Коди, и он само олицетворение осеннего великолепия. Он выглядит, как модели «Ральфа Лорена». Он мог бы оседлать каштановую лошадь посреди парка, ветер развевал бы его светлые волосы, и все были бы в восторге от явленного им зрелища.

– Привет. – Я улыбаюсь и делаю глоток кофе.

Неважно, насколько ужасно было расставаться с Оливером несколько месяцев назад, сейчас все еще хуже. Коди заботится обо мне, и я пыталась заботиться о нем. Может, я не все время была искренна на сто процентов, но он отличный парень. И заслуживает лучшего, чем это.

– Прекрасная идея прийти сюда, пока не стало слишком холодно. Однако я обожаю рождественскую деревню, которую здесь сооружают в Рождество. Нам нужно будет сходить на каток.

Он строит планы, а я собираюсь расстаться с ним быстрее, чем крем для автозагара окрасит кожу моего тела в оранжевый.

– Коди… – Я слишком труслива даже для того, чтобы достойно начать отступную речь.

Парень, который, наверное, никогда в своей жизни не слышал отказа, сгибается в три погибели с тяжелым выдохом.

– Ты расстаешься со мной, не так ли?

Меня разрывают стыд и чувство вины. Я сейчас использую худшие реплики для расставания в истории, но иначе не могу.

– Ты идеальный, Коди. Серьезно, у тебя всё при тебе. Просто… Я не идеальный выбор для тебя.

Он приоткрывает рот, а мне хочется впитаться в скамейку.

– Ты только что использовала на мне реплику: «Дело не в тебе, дело во мне»? Это охренительно отстойно, Джемма.

Он отворачивается, склоняется над коленями, и меня пронизывают все чувства, что сейчас испытывает он. Коди пытается держать себя в руках.

– Мне жаль, мне правда жаль. Я серьезно, ты отличный парень, а я долбаная тупица. Мне с тобой было очень хорошо, и сейчас… я чувствую себя скотиной.

Я протягиваю руку, чтобы хоть частично передать, каким же дерьмом я себя чувствую. Вдруг меня осеняет, что я такая же сволочь, как и все те мужчины, что обманывали меня. Коди был заменой того, с кем я хотела быть, но слишком этого боялась.

Из его идеальной груди вырывается выдох.

– Я так и знал. Черт подери, я думал, если дам тебе немного времени… Если завоюю тебя. Но ты никогда не была со мной на сто процентов, ты где-то витала. Дело в ком-то другом, так?

Это расставание напоминает срывание пластыря, который никак не закончится.

– Я… да. Ты прав. – Мне остается лишь быть с ним честной. Я не хотела углубляться в детали, но Коди заслуживает правду. – Я не хотела тебя обидеть, и это звучит, как клише. Я знаю, Коди. И понимаю, насколько тупо… Нет ничего, что могло бы облегчить всё это. Я пыталась, я правда хотела, чтобы все получилось. Но есть другой, и я не хочу, чтобы это был он, но так сложилось.

Коди яростно кивает, словно пытается урезонить внутренний голос, настоятельно спрашивающий у него, накричит ли он на меня или попытается сгладить ситуацию.

– Этот другой… это Оливер, да?

Ощущение, будто он бьет меня по лицу. Я в буквальном смысле дергаюсь назад и проливаю несколько капель горячего латте на джинсы.

– Что… что?

– Я видел вас на игре «Янки». И я не идиот, Джемма. В некотором роде было немного очевидно, почему ты пришла на тот корпоративный пикник.

Я прикусываю нижнюю губу, и очень сильно.

– Я не хочу, чтобы всё было так.

Коди смеется, но слишком громко и раздражающе.

– Но всё именно так. Просто… не дай ему разбить тебе сердце, ладно?

Как будто это уже не было на повестке дня. Будто я не прекратила всё, что было, лишь бы вытащить себя из беды. Когда я поворачиваюсь, чтобы попытаться сказать еще какие-то слова утешения, Коди уже на пути из парка. Его руки убраны в карманы, а плечи поникли.

Несмотря на то, что я рассталась с ним, он все равно проявил заботу. Зачем я так поступила?

Мне нужна бочка крылышек «баффало» и салфетки. Я собираюсь сделать нечто настолько глупое и рискованное, что, позвони я маме, она бы использовала мое среднее имя, чтобы отругать меня как следует.

Глава двадцать шестая

ОЛИВЕР

Каким хреном техногении выходят на сцену перед огромной толпой и умудряются не вывалить содержимое своего желудка – выше моего понимания.

Как же я, мать вашу, волнуюсь.

Я избавляюсь от неприятного запаха изо рта и умываюсь холодной водой в уборной огромного конференц-зала, который мы забронировали в центре Манхэттена. И журналисты, и предприниматели, и знаменитости, и другие ведущие специалисты в области технологий… сидят перед сценой и ждут, когда я поднимусь и расскажу о последнем продукте. О проекте, идее, которая не покидала мою голову в течение последних двух лет. Я добивался реализации этого продукта кровью и потом, весь последний год я горбатился над концептом, дизайном, маркетинговой кампанией и устранением неполадок.

И вот мы здесь. На презентации продукта. В считанные часы моя новая система «Умный дом» будет на обложке каждого журнала в сфере разработок, на каждом сайте страны, не говоря уже о всем мире.

Пока я размышляю над тем, как подняться на сцену и не свалиться в обморок, дверь уборной открывается, и в мужской туалет заходит Коди.

Твою мать. Это будет неловко. Всю прошлую неделю я чувствовал себя семнадцатилетней девчонкой, которая избегает парня, посмевшего расстаться с ней по смс. Коди мой подчиненный, и он отлично работает, но я знаю, что именно я вбил клин между ним и Джеммой. Я сделал свой ход, и почему бы она ни поступила так, как поступила, – может, по велению сердца, – Джемма решила бросить Коди. Знаю, я сам просил ее принять решение и надеялся, что она выберет меня.

Никто из тех, кто когда-либо просил объект своей страсти сделать выбор, не хочет, чтобы тот человек выбрал вариант, который сделает его счастливым. Я многому научился благодаря ведению бизнеса, и эгоизм – один из лучших инструментов в вашем арсенале. Так что, когда я дал знать Джемме, что желаю быть с ней, и попросил решить что-то насчет Коди, я не надеялся втайне, чтобы она была счастлива при любом раскладе. Хрен там было. Я почти что люблю эту девчонку и не расскажу ей об этом, но проявлю себя истинным мазохистом, если захочу, чтобы она была с кем-то другим.