Текст книги "Преступление при дворе королевы"

Автор книги: Кэролайн Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

МНОГО ШУМУ ИЗ-ЗА КОЕ-ЧЕГО

Перечитав еще раз записку, Нэнси содрогнулась. Она обмотала правую кисть длинным рукавом своего кремового платья и осторожно вытащила кинжал из двери, стараясь не стереть возможные отпечатки пальцев. Записку и кинжал она взяла с собой в дом.

Войдя в гостиную, Нэнси села и задумалась. Теперь она не сомневалась, что именно она была мишенью для стрелы на пикнике. Со вздохом облегчения она поблагодарила судьбу за то, что прицел у сочинителя был не слишком точен. Но по последней записке было ясно, что автор знает, кто она и где живет. А также то, что человек, ломившийся в окно ее спальни, имеет какое-то отношение к переполоху на фестивале. Скорее всего, автор записки и взломщик – один и тот же человек, или, по крайней мере, они сотрудничают.

«Написано пять записок, – подумала Нэнси. – В каждой – зарифмованная угроза. И каждая сопровождалась неприятным происшествием, цель которого – причинить кому-то вред и нарушить ход фестиваля».

Из тех, кого она знала, злоумышленниками могли быть по крайней мере три человека – Мартина Деври, Дин Бетлен и Луис Ромеро. Все они не скрывали, что весьма обижены на фестиваль, вернее, на его директора.

Но Нэнси никак не могла понять, почему угрожают ей. Вряд ли кто-то из них знает, что она еще и детектив. «Кроме того, – думала она, рассеянно передвигая туда-сюда кольцо на пальце, – Дин или Мартина никак не могли быстро добраться до ее дома после спектакля, чтобы приколоть записку». А ведь Нэнси и Бесс уехали с фестиваля сразу после конца представления. Записка же была сюда доставлена в промежутке между выстрелом из арбалета и приездом Нэнси домой.

«Это мог успеть сделать Луис Ромеро», – размышляла Нэнси. На представлении «Ромео и Джульетты» она его в этот вечер не видела. Но тогда следовало предположить, что именно Ромеро ломился к ней в дом ночью во вторник. А ведь в среду она беседовала с ним, и в его поведении не было ничего подозрительного. «Может быть, Ромеро хороший актер?» – подумала она. Но и другие подозреваемые тоже хорошие актеры, и это еще больше затрудняет дело.

Нэнси встала с кресла и поднялась в спальню. Ее не покидало ощущение, что она все время упускает что-то важное… Но вот что?.. Это ей больше всего хотелось понять, и понять как можно скорее.

В пятницу днем небо было ясное, без единого облачка.

«Актерам Ее Величества повезло, что всю неделю стоит такая чудная погода», – подумала Нэнси, подъезжая к дому Бесс.

Несколько минут спустя Бесс и Джорджи, весело приветствуя подругу, уже садились в «мустанг». Прежде чем Нэнси отъехала от обочины, она показала на кинжал, который выдернула из двери. Теперь он был вложен в прозрачный пластиковый пакет.

– Узнаешь? – спросила она у Джорджи. Пока Джорджи рассматривала кинжал, Бесс изумленно воскликнула:

– Кинжал? О, Нэнси, я даже боюсь спрашивать, откуда он у тебя.

– Да, это действительно кинжал. Вчера вечером он торчал в двери моего дома.

Джорджи и Бесс прочли записку, написанную все тем же старомодным почерком.

– Ну что ж, – подняв глаза от записки, спокойно и твердо проговорила Бесс, – этого достаточно. Надо вернуть им наши костюмы и сказать фестивалю «прощай».

– Я не всегда соглашаюсь с Бесс, – сказала Джорджи, – но думаю, теперь она, пожалуй, права. А ты, Нэнси, разве не считаешь, что возвращаться на фестиваль нам уже не безопасно? Дело принимает серьезный оборот.

– Вряд ли этот тип перестанет пакостить, если я откажусь от участия в фестивале. А пока он будет продолжать свои фокусы, опасность грозит всем участникам фестиваля. Я собираюсь заглянуть в полицейский участок и передать им кинжал. Возможно, полиции удастся опознать преступника по отпечаткам пальцев. Кстати, Джорджи, тебе не приходилось видеть кого-нибудь с таким кинжалом на фестивале?

– Нет. К тому же клинок этого кинжала – настоящий, – заметила Джорджи. – А все кинжалы, которые я видела на фестивале, были бутафорские.

– Согласна, – сказала Нэнси. – Интересно все же, каким образом наш сочинитель заполучил его.

– Я даже думать об этом не хочу, – содрогнулась Бесс. – Будем надеяться, что там, где этот человек его взял, больше таких нет.

– Джорджи, не могла бы ты вместе с Дж. З.. проверить – вдруг в чулане у Шоттера чего-то недостает? – спросила Нэнси.

– Это очень просто, – кивнула Джорджи.

Пока Нэнси ходила в полицейский участок, Бесс и Джорджи ждали в машине. Нэнси рассказала главному инспектору Мак-Гиннису, что полицейские Дель Рио и Уилкерсон на этой неделе зарегистрировали попытку взлома и что кинжал, возможно, имеет отношение к тому происшествию. Через несколько минут она уже была в машине и везла подруг на фестиваль.

Бесс и Джорджи, выйдя из машины, остались посмотреть выступление клоунов, а Нэнси отправилась искать трейлер Дина Бетлена. Она давно уже собиралась разузнать как можно больше об этом человеке.

Она без труда нашла небольшой трейлер с именем Дина на табличке. Нэнси постучала. Никто не ответил. Чуть подождав, она опять постучала.

– Мистер Бетлен! – позвала она.

Выждав еще несколько минут и оглядевшись, Нэнси попробовала повернуть дверную ручку. К ее удивлению, дверь легко открылась. Неужели Дин, по примеру Шоттера, тоже оставляет дверь незапертой? Просунув голову внутрь, Нэнси позвала:

– Дин!..

Никто не отвечал, и она вошла в трейлер, прикрыв за собой дверь.

В глубине трейлера был дощатый чуланчик. Напротив находилась кухонька с небольшим холодильником и плиткой, а рядом с кухонькой ванная.

У одной стены стояла койка, на ней была разбросана одежда. У другой стоял туалетный столик с большим зеркалом. Там были флаконы с театральным гримом, рекламные фотографии и несколько напечатанных на машинке листков с текстом роли Дина в «Ромео и Джульетте». Нэнси отметила, что рекламные фотографии изображали только Дина и были уже с автографами. Внезапно ее внимание привлекла большая черная папка.

Нэнси открыла ее и стала просматривать лежавшие там бумаги. В папке, очевидно, хранились документы Дина и его личные записи. Нэнси перебирала вырезки из газет с театральными рецензиями, старые контракты, деловые письма. Она заметила, что большинство документов были пяти-, а то и десятилетней давности. Видимо, Бетлен имел успех именно в эти годы, и с тех пор он не мог похвалиться ни одной значительной актерской работой.

Нэнси уже собиралась закрыть папку, когда ей бросилось в глаза знакомое имя. Это было письмо, подписанное Луисом Ромеро.

Нэнси только начала читать письмо, как за окном раздались тяжелые шаги. Она глянула в окно и быстро отшатнулась. Дин Бетлен возвращался домой.

Захлопнув папку, Нэнси в отчаянии стала озираться вокруг. В маленьком трейлере спрятаться было негде, и она уже приготовилась встретиться с Дином лицом к лицу, надеясь, что он поверит, будто она по ошибке попала не в тот трейлер.

Но в следующий миг снаружи донесся вопль. Нэнси подбежала к окошку и увидела, что Дин Бетлен со всех ног несется туда, откуда слышался крик.

Нэнси не стала терять времени. Она выскочила из трейлера и побежала вслед за Дином. На бегу она заметила, что в этом направлении спешат и другие члены труппы.

Добежав до середины первого ряда трейлеров, Нэнси едва не столкнулась с Мартиной.

Глаза Мартины были вытаращены от страха, она стояла, обхватив обеими руками свою шею.

– Кто-то пытался меня убить! – кричала она.

ИГРА ВСЕРЬЕЗ

Нэнси, Дин и другие участники фестиваля окружили обезумевшую от страха Мартину. Актриса кашляла и прерывисто дышала.

– Я не знаю, откуда он выскочил…

– Он? – спросила Нэнси.

– Думаю, что это был он. Мне не удалось увидеть его лицо. Он был очень сильный, – добавила она, переводя дыхание.

– Успокойтесь и расскажите толком, что произошло.

– Я вышла из трейлера, и вдруг кто-то схватил меня сзади за шею. Этот человек стискивал руками мою шею все сильней и сильней, он хотел задушить меня. Его руки наткнулись на брошь, что была на мне, и брошь врезалась мне в шею. – Мартина пощупала круглую брошь с небольшими сапфирами. – Слава Богу, она на месте, – сказала актриса, трогая изящную блестящую вещицу.

– А потом что было? – с нетерпением спросил Дин.

– Ох, я едва дышу, вы же видите! – рассердилась Мартина. – Он сдавил мне горло так сильно, что я думала, вот-вот конец. И тут я изо всех сил Ударила его локтем в грудь. Он отпустил меня, тогда я попыталась крикнуть. Но звука не было. Тогда я пустилась бежать, потом голос наконец-то появился, и я крикнула. – Мартина умолкла, вид у нее был испуганный и усталый.

– А что стало с нападавшим? – мягко спросила Нэнси.

– Наверно, он убежал. После того как я двинула его локтем, я успела взглянуть на него. По-моему, он был в черном и на лице, кажется, была черная маска из тех, что хранятся в трейлере с бутафорией.

– Вы вполне уверены, что это был мужчина?

– Ну, знаете, он был явно крупней и сильней, чем я. Думаю, что это был мужчина, но хорошо рассмотреть мне не удалось, – ответила Мартина.

Мартину проводили в ее трейлер, а Нэнси направилась ко второму ряду трейлеров, куда, по мнению Мартины, побежал нападавший. Но, побродив несколько минут, Нэнси отказалась от своего намерения. У преступника был слишком большой выигрыш во времени.

Нэнси повернула обратно, решив заглянуть к Мартине. Сомневаться в искренности актрисы не приходилось. Мартина, бесспорно, была крайне взволнована, а ее прерывистое дыхание и багровое пятно на шее подтверждали, что она говорила правду.

Войдя в трейлер, Нэнси увидела, что Мартина сидит на кровати. Хотя она выглядела несколько менее возбужденной, но от потрясения явно не оправилась. Она беседовала с недавно пришедшим к ней Шоттером, и глаза ее были полны слез.

– Я не понимаю, что здесь происходит, – тихо говорила Мартина, – но вам, Филипп, надо бы что-то с этим сделать. Пока положение не прояснится, я не стану участвовать ни в одном номере.

– Мартина, я знаю, вы напуганы, – сочувственно сказал Шоттер. – И, по чести говоря, меня это тоже тревожит. Я очень огорчен случившимся. Но мы же не можем просто спрятаться или уложить чемоданы и уехать…

– А я не намерена снова подвергать себя опасности. Стоит мне появиться на спектакле или даже просто выйти на площадь, как со мною что-то случается…

– На самом деле, в театре вы были бы в большей безопасности, – вмешалась Нэнси. – Там вас окружают другие актеры и добровольцы. Злоумышленнику труднее добраться до вас в таких условиях. Подумайте сами, – со значением прибавила Нэнси, – ведь напали на вас тогда, когда вы были одна в вашем трейлере.

Мартина хотела было возразить Нэнси, но тут вмешался Шоттер.

– Нэнси права, – поспешил он поддержать девушку. – Безопасность вам будет обеспечена обществом. Мы сделаем так, чтобы вы никогда не оставались одна.

– Хорошо, – сказала Мартина, немного подумав над словами директора. – Я пойду на спектакль, но я войду вместе с публикой. И, как только спектакль закончится, меня кто-нибудь проводит. Вы согласны? – спросила она Шоттера.

– Согласен. – Шоттер поднял вверх обе руки. – Никаких процессий, никаких громогласных объявлений, просто одна из публики. Сейчас я иду к себе в трейлер и сообщу в полицию о нападении на вас. И не огорчайтесь – я уверен, все будет хорошо… – Но в голосе его было куда меньше уверенности, чем в словах.

Нэнси едва слушала беседу Шоттера и Мартины. Мысли ее унеслись к трейлеру Дина Бетлена. Ведь она уже держала в руках письмо Луиса Ромеро и могла узнать, о чем он писал Дину Бетлену, если бы не вопль Мартины. Теперь Нэнси ужасно захотелось опять взглянуть на это письмо.

Попрощавшись с Мартиной, девушка побежала к трейлеру Дина. Опасливо озираясь, Нэнси откры-Да дверь и вошла внутрь. Дверь она оставила приоткрытой, чтобы видеть всех, кто подходит к дому.

Проворно схватив черную папку, Нэнси отыскала письмо с подписью Луиса Ромеро. Она отметила, что письмо датировано понедельником. Когда она прочла несколько коротких абзацев, удивление ее усилилось. Луис Ромеро предлагал Дину Бетлену работу на средневековой ярмарке.

Нэнси еще раз перечитала письмо. Ромеро действительно просил Дина подписать с ним контракт. В конце страницы Нэнси разглядела написанную карандашом пометку: «Поговорить с Филом». Нэнси уставилась на эту запись, и сердце у нее забилось так сильно, что ей казалось, будто удары его слышны на улице.

И тут до нее донеслись голоса. Нэнси резко захлопнула папку, положила ее на туалетный столик и вышла из трейлера.

Полагая, что никто ее не заметил, она направилась в противоположную сторону. И очень удивилась, когда позади нее раздался громкий голос Дина Бетлена:

– Эй, вы-то что здесь делаете?

– Вы это мне? – обернувшись к нему с самым невинным видом, спросила Нэнси.

– Конечно, вам, – прогремел Дин. – Что вы делали в моем трейлере?

– В вашем трейлере? – спросила Нэнси еще более удивленно. – Ох, извините, мистер Бетлен, я и понятия не имела, что это ваш трейлер. Я просто спутала – мне казалось, что это трейлер-костюмерная. Все эти трейлеры такие похожие, а я и так уже опоздала. Ох, еще раз извините, если бы я знала, что это ваш, я бы и близко к нему не подошла, – смущенно выпалила Нэнси.

Она улыбнулась Дину и побежала дальше, прежде чем он успел что-то сказать.

Отойдя на достаточное расстояние, Нэнси замедлила шаг и облегченно вздохнула. Она надеялась, что Дина обмануло ее притворство. «Во всяком случае, – думала она, – у Дина есть более важные дела для размышлений – например, предложение Ромеро».

Она догадывалась, что слова «Поговорить с Филом» написаны Дином. Фил – это наверняка Филипп Шоттер. Но собирается ли Дин всерьез принять предложение? Возможно, Дин хотел доказать, что его, Дина, ценят и готовы платить ему большие деньги. И даже если Дин решил отклонить предложение, ему выгодно, чтобы Шоттер думал, что оно его заинтересовало. Это хороший способ убедить Шоттера, что он, Дин, ценный актер и стоит дороже. Конечно, Дин ведет себя очень подозрительно. «И все-таки нападал на Мартину не он», – рассуждала Нэнси. Ведь она слышала его голос как раз перед воплем Мартины. И когда Мартина рассказала о нападении, он еще долго оставался возле нее и вид у него был искренне озабоченный.

Нэнси заглянула за кулисы, чтобы повидаться с Бесс и Джорджи. Обе сестрички сидели в углу, подкрепляясь сандвичами и запивая их лимонадом.

– Знакомое выражение лица. Ты уже что-то разгадала, – взглянув на Нэнси, сказала Джорджи.

– Ты уверена, что умеешь читать мои мысли? – рассмеялась Нэнси.

Она подсела к подругам и рассказала о нападении на Мартину и о визите в трейлер Дина.

– Атаки становятся все более опасными, – испуганно сказала Бесс. – Сперва выпустили стрелу в тебя и воткнули в твою дверь кинжал, а теперь чуть не задушили Мартину.

– Похоже, что оба покушения совершил один и тот же человек, – сказала Джорджи. – Правда, судя по словам Нэнси, нападение на Мартину не предварялось запиской. Возможно, что это особый случай. Я знаю тут немало людей, которым временами очень бы хотелось задушить Мартину.

– И ты думаешь, что кто-то из них действительно мог на это решиться? – спросила Нэнси.

– Нет, я так не думаю, – покачала головой Джорджи. – Мартина бывает невыносимой, но все же большинство относится к ней с уважением.

– Выходит, это все-таки один и тот же человек, – медленно произнесла Бесс. – Но ведь это не Дин? – спросила она у Нэнси.

– С Дином, возможно, связаны другие загадки, пока для меня неясные, – огорченно вздохнула Нэнси. И после паузы прибавила: – Нет, скорее всего, Дин здесь ни при чем.

Кто-то из членов труппы заглянул в шатер, извещая всех, что спектакль сейчас начнется. Девушки пошли занимать свои места в первом ряду.

Мартина сидела слева от Нэнси. Актриса очень нервничала, и Нэнси ее за это не осуждала. Но когда поднялся занавес, Мартина заметно успокоилась. Ее, похоже, увлекла массовая сцена, в которой горожане и члены семейств Монтекки и Капулетти затевают драку. Нэнси же чувствовала, что совершенно не способна сосредоточиться на спектакле. Недавние события не выходили у нее из головы.

Она снова и снова прокручивала в памяти все события, пытаясь уловить между ними какую-нибудь связь. Кто-то вполне умышленно выпускает в нее стрелу, кто-то набрасывается на Мартину… Рухнувшая стойка с оружием, подпиленный шест паланкина, записка с угрозами в адрес королевы, подвинченные перила балкона и падающая с него Джульетта…

Упавший во время спектакля балкон мог быть опасен только для Джоанны Мессерман, игравшей Джульетту. Однако в записке, найденной Нэнси на балконе, не упоминались ни Джоанна, ни Джульетта. Там просто была угроза погубить весь фестиваль. И в записке, оставленной на площадке после несчастного поединка, тоже никто конкретно не был упомянут.

Итак, единственными бесспорными адресатами угроз, видимо, были Нэнси и Мартина. Но почему кому-то понадобилось преследовать именно их?

Нэнси краем глаза наблюдала за Мартиной. Актриса спокойно обмахивалась веером, устремив взор на сцену. Нэнси усмехнулась. С тех пор, как нашлась драгоценная рукоять, Мартина не расстается с веером. Рубины на рукояти красиво сверкали и переливались при каждом движении.

Вдруг Нэнси, не вставая с места, резко выпрямилась. Схватив руку Бесс, она крепко ее сжала.

– В чем дело? – прошептала Бесс.

– Кажется, я знаю, почему кто-то преследует Мартину!

ИСТИННАЯ ПРИЧИНА?

– Ты о чем, Нэнси? – прошептала Бесс.

Нэнси изо всех сил старалась сдержать волнение, чтобы не обращать на себя внимание публики. Положив правую руку на плечо Бесс, она посмотрела на рубиновое кольцо на своем среднем пальце, затем снова на Бесс.

– Драгоценности, Бесс. Что, если они настоящие? – прошептала она.

– Настоящие? – также шепотом переспросила Бесс. – Но это же бутафория…

– Да, так все думают, – сказала Нэнси. – После спектакля я тебе расскажу, что думаю я.

Она посмотрела на изумрудные серьги в ушах Бесс. Потом перевела взгляд на брошь Мартины и рукоять веера. А что, если эти украшения вовсе не искусная имитация? А именно поэтому они и были спрятаны в металлическом ларце в чемодане?

И именно поэтому душивший Мартину преступник схватился за брошь. Кто-то охотится за этими украшениями!

Конечно, не нужно торопиться с выводами. Но ее догадка многое проясняет. И к ней в дом преступник наверняка приходил за кольцом. Да, но как тогда объяснить рухнувший балкон и упавшую стойку с оружием? Ведь тогда еще драгоценности не были обнаружены.

Неужели кто-то был настолько помешан на драгоценностях, что собирался физически уничтожить тех, кто их носил?

Во время спектакля Бесс то и дело загадочно поглядывала на Нэнси, а после заключительной сцены схватила Нэнси за руку.

– Что ты еще надумала? – спросила Бесс, когда стихли аплодисменты.

– Через минуту скажу, – ответила Нэнси. Публика начинала расходиться. Мартина поднялась со своего места, и Нэнси подошла к ней.

– Извините, Мартина, – вежливо сказала она. – Я все любуюсь вашим веером и его рукоятью. Не дадите ли мне их до завтра? Разумеется, я верну их вам очень скоро, но я…

– Нет, – резко ответила Мартина. – Я вам не девчонка, чтобы обмениваться безделушками.

И она направилась к выходу. Нэнси была огорчена. Она пока не хотела говорить Мартине о своей догадке. Она собиралась завтра с утра отнести рукоять веера и другие драгоценности к ювелиру-оценщику.

Однако Мартина уже удалялась из зала. Нэнси со вздохом повернулась и увидела, что Бесс, подперев бока руками, стоит и смотрит на нее.

– Не скажешь ли ты мне наконец, что там происходит с этими драгоценностями? – спросила Бесс, и в голосе ее звучало раздражение.

– Скажу, но не здесь. Пойдем захватим Джорджи и поговорим в машине.

Девушки нашли Джорджи за кулисами, и через несколько минут все трое направлялись к стоянке. Они сели в машину, и тут обе кузины с изумлением выслушали предположение Нэнси, что драгоценности, возможно, настоящие.

– Да, на вид они прекрасно сработаны, – согласилась Бесс, сняв серьги и разглядывая их.

– Но это только предположение, – предупредила Нэнси. – Чтобы его подкрепить, мне нужны факты – и поскорей. Завтра последний день фестиваля.

Она попросила у Бесс разрешения взять ее изумрудные серьги к себе домой. Затем девушки условились завтра утром по пути на фестиваль заехать к оценщику.

Придя домой, Нэнси положила изумрудные серьги и рубиновое кольцо в отцовский сейф. Она не хотела рисковать – ведь за драгоценностями мог явиться другой взломщик. Если ее догадка верна, то преступник теперь будет с особой дерзостью пытаться ими завладеть, зная, что они пробудут в Ривер-Хайтсе еще только один день.

На кухне Нэнси нашла записку о том, что ей звонили из полиции. Увы, новости были нерадостные. Из-за вычурного узора на рукоятке старинного кинжала никаких отпечатков пальцев обнаружить не удалось.

Проснувшись на другое утро, Нэнси попыталась вспомнить, когда она заснула. Последнее, что она помнила, было то, что она думала о последних событиях на фестивале.

После душа она позвонила Бесс, которая сообщила, что Джорджи уехала на фестиваль с утра пораньше.

Примерно через полчаса Нэнси и Бесс уже сидели у прилавка ювелира-оценщика миссис Бейли. Молодая женщина в скромном сером костюме рассматривала серьги и кольцо при свете сильной настольной лампы. Она очень внимательно изучала их сквозь специальный, вставленный в глаз окуляр. Нэнси и Бесс, сидя на краешке стула, нервничали в ожидании ее мнения.

Наконец миссис Бейли вынула из глаза окуляр и посмотрела на девушек.

– Это превосходные вещи, – сказала она, – и весьма ценные. Камни великолепны.

– Вы хотите сказать, что они настоящие? – вырвалось у Бесс.

– О да, – с легким недоумением ответила миссис Бейли. – Нет никакого сомнения, что драгоценности настоящие. И в камнях почти нет дефектов.

Пока Бесс пыталась скрыть свое изумление, Нэнси задала вопрос:

– Могли бы вы нам сказать, сколько лет этим драгоценностям? Мы полагали, что они, возможно, елизаветинских времен.

– Вполне возможно. – Миссис Бейли все еще осматривала драгоценности. – Я сразу заметила, что оправы камней в обеих вещицах весьма необычны. На первый взгляд я бы сказала, что им можно дать несколько сот лет.

Бесс тихонько охнула и схватила Нэнси за локоть.

– Но решительно утверждать это прямо сейчас я не могу, – прибавила миссис Бейли. – Надо пригласить специалиста для детальной научной оценки.

– Не согласитесь ли вы это сделать?

– С удовольствием, – кивнула миссис Бейли. – Я могу прямо сейчас обзвонить нескольких человек и пригласить их сюда. – Тут оценщица слегка заколебалась. – А эти украшения – фамильное наследство? – вежливо спросила она.

– О нет, – ответила Нэнси. – Они были подарены елизаветинскому фестивалю, который проходит в нашем городе. Нам, добровольцам, разрешили поносить их с костюмами той эпохи.

Миссис Бейли выслушала ответ с явным удивлением.

– Я подержу их у себя в сейфе, пока не будет произведена оценка. А сейчас я выдам вам квитанцию.

– Благодарю вас, – сказала Нэнси и с оттенком тревоги прибавила: – Нам очень важно получить эти сведения как можно скорей. – Она написала на клочке бумаги свою фамилию и номер телефона. – Буду очень признательна, если вы сможете мне позвонить, как только что-либо выясните.

– Разумеется, – улыбаясь, заверила ее миссис Бейли.

Она пожала руки Бесс и Нэнси, и обе девушки вышли из офиса.

– О Нэнси, ты была права! – воскликнула Бесс, когда они снова сели в машину. – Кто-то все время охотился за этими драгоценностями!

– Ну, этого мы утверждать не можем, – нахмурясь, сказала Нэнси. – Мы же не знаем, известно ли еще кому-нибудь, что драгоценности подлинные.

– Но кто-то должен это знать! Иначе почему сокровища были спрятаны в трейлере? На этот вопрос Нэнси не ответила.

– Ты не против сделать еще одну остановку? – Нэнси достала из сумки листок бумаги. – Я узнала фамилию женщины, подарившей драгоценности фестивалю. Ее мне сообщила Донна Васкес, костюмерша. Дарительница – миссис Пеллуорт. Я хочу с ней поговорить.

– Миссис Пеллуорт? – переспросила Бесс: фамилия показалась ей знакомой. – О, я о ней слышала. По-моему, она уже не раз дарила всякие вещи для городских художественных мероприятий. У нее репутация очень щедрого человека.

Нэнси подъехала к справочному телефону и узнала адрес миссис Пеллуорт. Немного спустя ее машина уже катила по старому, с причудливой застройкой, району Ривер-Хайтса. У двухэтажного кирпичного дома Нэнси остановила машину, и обе девушки направились к нему по дорожке хорошо ухоженного сада.

Дверь им открыла сгорбленная старушка с приятным лицом.

– Чем могу служить? – спросила она, и в глазах у нее загорелся огонек любопытства.

Нэнси назвала себя и Бесс и объяснила, что обе они добровольно работают на елизаветинском фестивале.

– Чудесно! – улыбаясь, воскликнула старушка. – Нынче я, знаете ли, сама хочу побывать на фестивале.

Она провела девушек в просторную, окрашенную в пастельные тона гостиную и пригласила садиться. Когда все трое уселись в удобные, очень мягкие кресла, в гостиную вошла опрятно одетая светловолосая женщина в белом переднике.

– Вам что-нибудь требуется, миссис Пеллуорт? – спросила она, подозрительно глядя на Нэнси и Бесс.

– О нет, Сусанна, – успокоила ее старушка. – Эти две юные леди – добровольцы на елизаветинском фестивале.

– Меня зовут Сусанна, я помощница миссис Пеллуорт, – сказала женщина уже более спокойно. Она предложила гостьям чаю, но они вежливо отказались.

– Приношу мои извинения, что сама не предложила вам, – смутилась миссис Пеллуорт. – К сожалению, я в последнее время стала так забывчива! И мне становится все труднее управляться с хозяйством. Сусанна очень помогает мне.

Она с благодарностью улыбнулась своей помощнице, которая села с ней рядом. Нэнси сразу перешла к делу.

– Миссис Пеллуорт, нам как добровольным участницам разрешили временно поносить драгоценности, подаренные вами фестивалю.

– Они такие красивые, – вставила Бесс. – Эти вещицы очень украшают наши костюмы.

– Очень рада, что кто-то может ими пользоваться, – улыбаясь, сказала миссис Пеллуорт. – Они так долго пылились у меня на чердаке.

– Вы эти вещи покупали сами или это фамильное наследство? – спросила Нэнси.

– О, они были у нас в доме, сколько я себя помню, – сказала старушка. – Я даже вспоминаю, как надевала их еще моя прабабушка. Но, понимаете ли, детей у меня нет и мне некому оставить, их по наследству. Вот я и решила отдать эти безделушки фестивалю, чтобы люди носили их и радовались.

– Это очень мило с вашей стороны, – улыбнулась Нэнси и немного помолчала, прежде чем задать следующий вопрос. – Вы когда-нибудь показывали их кому-то, чтобы проверить, настоящие ли они? – спросила она как бы невзначай.

– О, об этом я никогда не думала, – махнула рукой миссис Пеллуорт. – Они у меня так давно валяются, и я думаю, единственная их ценность – сентиментальная память о старине. В нашей семье их всегда считали чисто декоративными побрякушками.

– А не знаете ли вы, каково их происхождение?

Миссис Пеллуорт с несколько смущенным видом покачала головой.

– Право же, я о них ничего не знаю. Мне кажется, они были в нашем доме всегда.

После этих слов старушка откинулась на спинку кресла – казалось, она внезапно устала. Сусанна вскочила, побежала на кухню и принесла стакан воды.

– Извините, миссис Пеллуорт, – быстро поднимаясь, сказала Нэнси, – мы, наверное, утомили вас. Мы только хотели поблагодарить вас за щедрый дар. – И она сделала глазами знак Бесс.

– О, да, да! – вскочила на ноги Бесс. – Очень-очень вас благодарим, миссис Пеллуорт.

– Что ж, мне всегда приятно знать, что людям нравятся мои смешные старинные вещицы, – сказала миссис Пеллуорт. – Надеюсь увидеть вас обеих сегодня на фестивале.

Нэнси и Бесс сели в машину и поехали на фестиваль.

– Ты не хотела говорить миссис Пеллуорт, что украшения настоящие? – спросила Бесс.

– Думаю, что она мало смыслит в драгоценностях, не стоит морочить ей голову, пока мы не выясним это окончательно, – ответила Нэнси.

– В конце концов кто же, по-твоему, гоняется за драгоценностями? – снова спросила Бесс, немного помолчав.

– Ну что ж, Мартину тут, несомненно, следует исключить. Она была по-настоящему потрясена, после того как кто-то пытался ее задушить. И если она знала, что драгоценности настоящие, и хотела ими завладеть, она имела полную возможность отобрать их у нас, – напомнила Нэнси. – И хотя она так дорожит рукоятью веера, она ведь ни капельки не старается скрывать ее от чьих-то глаз.

– А как насчет Дина? Разве он не говорил, что намерен погубить фестиваль.

– Вот именно, – сказала Нэнси. – До вчерашнего дня я думала, что кто-то устраивает этот кавардак из-за того, что имеет зуб против фестиваля. И это подтверждали записки. Так что Дин казался мне наиболее подозрительным. – Тут Нэнси сделала паузу. – Но если предположить, что кто-то охотится за драгоценностями, то этот кто-то явно не Дин. Возможно, что записки сочинялись только для отвода глаз. И я не уверена, способен ли Дин отличить настоящие елизаветинские ювелирные изделия от поддельных или хотя бы поинтересоваться ими. Ведь Джош всегда критикует его за то, что он так плохо знает эту эпоху. – Вдруг Нэнси широко раскрыла глаза. – Ох, вот оно что! – воскликнула она. – Джош!

– Что – Джош? – спросила Бесс.

– Джош! Он-то разбирается в драгоценностях елизаветинской эпохи, так ведь? И он не упускал ни одного случая присвоить их.

Нэнси въехала на территорию фестиваля и повернула машину к стоянке.

– Не понимаю, как я раньше об этом не подумала, – сказала Нэнси. – Бесс, нам нельзя терять время. Мы должны найти Джоша и…

Закончить фразу Нэнси не успела. В тот момент, когда она подъехала к ряду припаркованных машин, с находившейся по правую сторону площадки, где стояли трейлеры, вдруг выскочил серебристый седан. Нэнси думала, что, заметив ее, водитель притормозит, но вместо этого седан рванулся вперед, прямо на «мустанга» Нэнси.