Текст книги "История Османской империи. Видение Османа"

Автор книги: Кэролайн Финкель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 58 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Действия османской армии в Венгрии всегда были сопряжены с большими трудностями. По равнинам Центральной Европы течет множество больших рек (крупнейшая из которых Дунай), благодаря которым почва на протяжении значительной части года была раскисшей от воды и только в современную эпоху дренажные системы облегчили передвижение по этим землям. Предпринятый в 1529 году поход на Вену изобиловал трудностями, связанными с вопросами снабжения, что было вызвано проливными дождями и паводками. По этой причине войскам султана потребовалось четыре месяца, чтобы преодолеть расстояние от Стамбула до Буды, и еще две недели, чтобы подойти к Вене, куда они прибыли в последние дни сентября. Коммуникации османской армии были слишком растянуты, а сами войска измотаны. Хотя перед осадой стены города были лишь слегка отремонтированы, они выдержали натиск османской армии, но только через три недели Сулейман отдал приказ об отступлении. Его промокшая, испачканная грязью армия вернулась в Белград, а затем и в Стамбул. Для современников, как и для более поздних комментаторов, эта осада Вены (как и та, которая была предпринята в 1683 году во время войн, положивших конец османскому владычеству в Венгрии) стала символом агрессивной политики мусульман в отношении христианского мира и определила их отношение к мусульманскому соседу, которым являлась Османская империя.

В 1532 году Сулейман возглавил проведение еще одной военной кампании в Венгрии, но чтобы подойти к Вене, его войскам надо было взять находившийся в 80 километрах к югу от столицы городок Кёжег (Гюнс), который капитулировал только после трех недель осады. Сулейман согласился оставить во владении Фердинанда северную и западную Венгрию (тогда эта местность называлась «Королевской Венгрией»), но не отказался от своих интересов в этом районе. Летом того же года османская эскадра, находившаяся у берегов Пелопоннеса, подвергалась постоянным атакам армады Габсбургов, под командованием находившегося на службе у Карла талантливого генуэзского адмирала Андреа Дориа, который захватил порты Нафпактос и Корон. Эти неудачи заставили Сулеймана усилить свой флот и назначить главным адмиралом Хайреддина-реиса (его из-за рыжей бороды называли «Барбароссой»), корсара с острова Лесбос, который совершал набеги из Алжира и поступил на службу к Селиму I незадолго до его смерти. Вскоре Нафпактос и Корон были отвоеваны.

После состоявшихся в 1533 году переговоров о перемирии с Фердинандом султан Сулейман направил Ибрагима-пашу на восток. В 1524 году умер шах Исмаил из династии Сафавидов, политика и действия которого так раздражали Селима 1. Тогда же его десятилетний сын и наследник Тахмасп стал жертвой борьбы за власть, разгоревшейся между вождями секты кызылбашей, поддержкой которых пытались заручиться Сафавиды. Эти распри и частые набеги узбеков на территории Сафавидов ослабили государство, построенное Исмаилом, и уменьшили возможность вторжения Сафавидов в османскую Малую Азию. Османы и узбеки понимали, что их общей целью является раскол державы Сафавидов. В 1528 году губернатор Багдада заявил о том, что он подчиняется Сулейману, но вскоре его убили, и власть Сафавидов была восстановлена. Конфигурация границы между Османской империей и государством Сафавидов изменилась, когда персидский губернатор провинции Азербайджан перешел на сторону султана, а курдский эмир находившегося западнее озера Ван Битлиса переметнулся к шаху. Но когда в конце 1533 года Ибрагим-паша со своей армией прибыл в этот регион, Битлис снова был в составе Османской империи.

Зиму Ибрагим-паша провел в Алеппо, а летом 1534 года он взял столицу шаха Тахмаспа, город Тебриз. Столкновению с османами Тахмасп предпочел бегство. Он, как и его отец, избегал противостояний, и эта тактика делала военную кампанию в Иране еще более неопределенной. Совершив трехмесячный переход через опаленную летним зноем Малую Азию, султан Сулейман прибыл в Тебриз, где находились Ибрагим и его армия. Они решили начать преследование шаха. Через два месяца, после долгого марша по заснеженным нагорьям юго-западного Ирана, османская армия подошла к Багдаду, и город капитулировал. Поскольку с середины VIII столетия и до 1258 года, когда моголы убили халифа, Багдад являлся столицей халифата, он представлял большое значение для османской династии, которая пыталась узаконить свои притязания на главенствующую роль в исламском мире. В те месяцы, которые Сулейман провел в Багдаде, он сделал чудесное открытие, которое было сродни открытию, сделанному султаном Мехмедом II, обнаружившим во время завоевания Константинополя гробницу мусульманского святого, Айюба Ансари. Религиозный правовед Абу Ханифа, основатель правовой школы, которую османы ценили выше трех других правовых школ суннитского ислама (Малики, Шафии и Ханбали, которые в арабских провинциях продолжали функционировать наряду со школой Ханафи), умер в Багдаде в 767 году н. э. Сулейман «повторно открыл» его гробницу и, подтверждая свою сакральную власть над Багдадом, восстановил ее, а рядом построил мечеть и богадельню. [18]18
  Тюрбан, который, как считалось, принадлежал Абу Ханафи, демонстрировался в сокровищнице дворца Топкапы в первые годы XVII столетия.


[Закрыть]Кроме того, Сулейман построил купол над гробницей теолога и мистика Абд аль-Кадира аль-Гилани, тем самым внеся его в число святых, почитаемых ортодоксальным исламом, и завершил начатое шахом Исмаилом строительство мечети, которая таким образом стала суннитской, а не шиитской. В ходе этой кампании, которую называют «кампанией двух Ираков» (т. е. «Ирака арабов» или Нижней Месопотамии и «Иранского Ирака» – горного района на востоке), самые главные святыни шиитского ислама (Наджаф, где был погребен зять Пророка Али и Карбала – место где находилась гробница сына Али, Хусейна), также оказались в руках осман. В письме Франциску I, Сулейман описал свое посещение этих святынь. Светское право Сулеймана на Багдад вскоре было оформлено посредством обнародования свода законов новой провинции, получившей такое же название, как и город. Во многом он напоминал кодекс Сафавидов, но бремя налогов стало легче, а те положения, которые победители-османы сочли незаконными, были отменены. Целью Сулеймана было показать то, что османское правосудие превосходит правосудие побежденных Сафавидов.

Столкновения осман с Габсбургами происходили в западной части Средиземного моря, а также в Венгрии и на Пелопоннесе. Еще в начале XV века Португалия стала создавать свои аванпосты на побережье Северной Африки, а Испания, захватив Гранаду и ее порты, сразу же сосредоточила свои усилия на осуществлении собственных агрессивных планов в отношении местного мусульманского населения. Крестовый поход Испании в Северную Африку назывался реконкистой на том основании, что эти земли когда-то были христианскими. Вступив в 1530 году на трон Священной Римской империи, Карл V считал, что это укрепляет его моральное право продолжить консолидацию испанской державы. Оказавшееся в изоляции мусульманское население Северной Африки взывало о помощи к султану (как к защитнику мусульман), и в результате, между Габсбургами и Османской империей началось яростное противоборство. В основе османской военно-морской стратегии в этих водах лежал многолетний опыт и навыки корсарских капитанов побережья Северной Африки, которых Османская империя нанимала на службу, чтобы перенаправить их энергию на борьбу с Испанией. Барбаросса был лишь самым известным из этих капитанов. Иногда корсары низвергали тех, кто нанимал их на службу, ради собственной защиты. Так в 1534 году Барбаросса захватил Тунис, которым правила мусульманская династия Хафсидов (в ответ на это Карл направил эскадру, которая должна была вернуть этот порт, и добился, чтобы на Лa-Голетте была построена большая крепость, которую защищал гарнизон, состоявший из христиан). Когда Османская империя стала постепенно распространять свое влияние на внутренние районы Северной Африки, местные мусульманские династии поняли, что степень их независимости определяют как Стамбул, так и Мадрид. Возможность аннексии Османской империей была столь же нежелательной перспективой для многих из них, как и для тех, кто правил в пограничных районах восточной и юго-восточной Малой Азии.

Сулейман и его советники приобрели большой опыт использования в своих целях длительного соперничества и вражды между Карлом V и Франциском I. В 1536 году имел место эпизод, который один современный историк назвал «фарсом противодействия туркам», имея в виду данное другим христианским монархам обязательство Франциска 1 оказать содействие защите Италии в случае высадки турок на ее территории. Еще до завоевания Константинополя турки предоставили венецианским и генуэзским купцам привилегии, которые назывались «капитуляциями», благодаря им позволялось основывать торговые сообщества. При мамлюках (а после их падения и при османах) французские, венецианские и каталонские купцы пользовались этими привилегиями в пределах Сирии и Египта, а в 1536 году французы вели переговоры о распространении действия своих привилегий на всю территорию Османской империи, взамен гарантируя предоставление туркам таких же привилегий на французских территориях. Такое подтверждение наличия особых отношений с Францией было одним из последних начинаний Ибрагима-паши, которого через месяц казнили. Но помимо торговли, цель данного соглашения состояла в том, чтобы боровшаяся с Габсбургами Османская империя получила союзника. Сулейман направил в Венецию посланника с предложением присоединиться к турецко-французскому союзу, но получил отказ. Венецианцы больше опасались Габсбургов, чем турок.

В целом, отношения Османской империи с Венецией по-прежнему не зависели от превратностей европейской политики, но постоянные столкновения сухопутных сил в Далмации и кораблей в Адриатике говорили о том, что эти отношения вступают в новую фазу. К тому же с казнью Ибрагима-паши Венеция лишилась друга при дворе султана. В 1537 году Сулейман выступил со своей армией в направлении находившегося на побережье Адриатики города Влёра, с явным намерением обрушиться на Италию с двух направлений, так как с юга ему должен был оказать содействие Барбаросса со своей эскадрой. Могла возникнуть возможность завоевать Рим, к чему, как опасались его жители, стремился Сулейман. В 1531 году во время беседы с венецианским послом при французском дворе Франциск I сказал, что цель Сулеймана состоит в том, чтобы подойти к Риму. Барбаросса опустошил местность, прилегавшую к Отранто, а султан Сулейман напал на венецианский остров Корфу, но когда стало ясно, что только длительная осада заставит крепость капитулировать, турки отступили. Прежние отношения взаимопонимания между венецианцами и турками были разрушены, и Венеция согласилась стать участницей Священной лиги, в которую входили Карл V и папа римский, и вступить в борьбу с Османской империей. 27 сентября 1538 года союзный флот под командованием Андреа Дориа столкнулся с османским флотом, которым командовал Барбаросса. Это случилось неподалеку от городка Превеза, нахолившегося на побережье Ионического моря, южнее Корфу. Победа Барбароссы выявила относительную слабость морских держав западного Средиземноморья. В 1539 году, после того, как прекратилась торговля с турками, которая была важнейшим условием процветания (в особенности закупки зерна, необходимого для того, чтобы накормить граждан Республики), Венеция запросила мира. Рухнули ее надежды на то, что союз христианских государств будет способствовать достижению стоявшей перед ней стратегической цели: защите уязвимых прибрежных аванпостов Венеции от нападений осман. Для Карла важнейшей целью была оборона западного Средиземноморья и Испании от опустошительных набегов североафриканских корсаров, которых поощрял и которым оказывал содействие Хайреддин Барбаросса. Для Венеции ценой мира, заключенного в конце 1540 года, стала передача османам крепостей, которые еще оставались у нее на Пелопоннесе (некоторые из них она удерживала на протяжении трех столетий), и выплата значительной контрибуции.

В то самое время, когда османский флот вел активные действия в Средиземном море, губернатор Египта, Хадим Сулейман-паша (незадолго до этого вернувшийся в Египет после участия в «кампании двух Ираков»), отплыл со своей эскадрой в Аравийское море, чтобы оказать помощь одному мусульманскому правителю. В 1535 году султан Гуджарата, Бахадур-шах, потерпел поражение от императора Великих Моголов Хумаюна и призвал на помощь португальцев. Он позволил португальцам построить крепость в Диу, на южной оконечности полуострова Гуджарат, которая стала перевалочным пунктом для доставки пряностей из Индии на Запад. Но как только опасность нападения Хумаюна миновала, он обратился к туркам, призывая их оказать ему помощь в борьбе с португальцами. Хадим Сулейман отплыл из Суэца с флотом из 72 судов и после девятнадцати дней плавания появился у берегов Гуджарата. Тем временем португальцы казнили Бахадур-шаха, а их прочная крепость устояла под обстрелом турецких пушек. Известие о том, что на помощь крепости спешит португальская эскадра, заставило Хадима Сулеймана снять осаду и отправиться домой. Несмотря на то что его военная экспедиция закончилась неудачей, она оказалась поворотным моментом турецко-португальского соперничества в этом регионе, продемонстрировав, что османский флот способен пересекать Аравийское море. По пути в Диу Хадим Сулейман взял порт Аден, и на юге Аравийского полуострова была создана провинция Йемен, которая имела важное стратегическое значение. Впрочем, Османская империя довольно слабо контролировала эту провинцию.

Вскоре, благодаря дипломатическим усилиям, турки получили контроль над морскими путями в Красное море. Вслед за окончанием кампании 1538 года Османская империя и Португалия обменялись посланниками; были признаны сферы торговых интересов этих двух государств и достигнута договоренность о безопасности их купцов.

После 1532 года ситуация в Венгрии зашла в тупик: неудачной оказалась вторая попытка осман захватить Вену, но и Фердинанд находился не в том положении, чтобы помышлять о нападении на Османскую империю. Вассал султана, воевода Молдавии Петр Рареш подозревался в сговоре с Габсбургами, и в 1538 году султан во главе армии, которая была направлена против него, взял бывшую молдавскую столицу Сучаву и временно сместил Рареша. Он также аннексировал южную Бессарабию, обширную часть побережья, протянувшуюся от устья Дуная до устья Днестра, которую турки называли Букак, и оккупировал северный берег Черного моря от Днестра до Бугае фортом Канкерман (который стоял на том месте, где сейчас находится Очаков) в устье Днепра. Контроль над этой территорией имел стратегическое значение для перехода из Крыма татарской кавалерии, являвшейся важнейшим компонентом османской армии. На Днестре стояла крепость Бендер, украшенная надписью с поразительно самоуверенным обращением Сулеймана к покоренным (или частично покоренным) государствам, Сафавидам, Византии и мамлюкам: «В Багдаде я шах, в византийских пределах кесарь, а в Египте султан».

В 1538 году Иоанн Заполья и король Фердинанд заключили пакт. Они договорились о том, что каждый из них должен носить титул короля в своей части Венгрии, но когда Иоанн умрет, его территория перейдет к Фердинанду. Иоанн Заполья умер 22 июля 1540 года, через две недели после рождения своего сына, которого назвали Иоанном Сигизмундом. Спеша извлечь выгоду из этой неожиданной ситуации до того, как на нее последует реакция турок, Фердинанд взял город Буда в осаду. Поскольку Фердинанд был братом Карла V, его восхождение на трон Венгрии привело бы к расширению Священной Римской империи, что не могло понравиться Сулейману, поэтому он пообещал свое покровительство инфанту Иоанну Сигизмунду и весной 1541 года приступил к урегулированию спорных вопросов с Фердинандом. Сняв осаду Габсбурга с Буды, он передал центральную Венгрию под прямое управление Османской империи. Фердинанд сохранял за собой западную и северную части бывшего Венгерского королевства, а Иоанну Сигизмунду (с епископом Георгом Мартинуцци в качестве регента) была передана Трансильвания, которой он должен был править как вассал Османской империи.

Отношения Стамбула с вассальной Трансильванией весьма отличались от отношений с такими давними вассалами, как Молдавия и Валахия. Первоначально, в середине XVI века, никакие османские войска в Трансильванию не вводились. Воевода Трансильвании избирался местным законодательным собранием и его кандидатуру утверждал султан, тогда как воеводы Молдавии и Валахии назначались султаном. К тому же, от воеводы Трансильвании не требовалось посылать своих сыновей ко двору султана в качестве заложников. Величина ежегодной дани для Трансильвании была меньше, чем для дунайских княжеств, и в отличие от них, ей не надо было предоставлять Стамбулу товары или услуги.

Первые годы правления Сулеймана были отмечены необычными праздненствами и триумфальными шествиями, которые во многих отношениях противоречили прежней практике. Стамбульский ипподром снова стал ареной развлечений и пышных зрелищ, каким он и был во времена Византии. Здесь проводились все самые значительные церемонии, связанные как с жизнью, так и со смертью: от свадеб представителей правящей династии и торжеств по случаю обрезания до публичных казней инакомыслящих проповедников. Первым таким событием было состоявшееся в 1524 году бракосочетание сестры Сулеймана, Хатидже и его фаворита, Ибрагима-паши. Публичные празднования продолжались пятнадцать дней. В 1530 году вслед за проведением обряда обрезания младших сыновей Сулеймана, Мустафы, Мехмеда и Селима (будущего султана Селима II), начались торжества, которые продолжались сорок дней. Этот последний случай представил несравненную возможность недвусмысленно заявить о могуществе османской династии. Шатры побежденных соперников (Аккоюнлу, Сафавидов и Мамлюков) выставили напоказ толпе, а во время пира являвшиеся заложниками принцы из правящих династий Аккоюнлу, Мамлюков и Дулкадира были демонстративно посажены рядом с султаном.

Будучи великим визирем и зятем султана, Ибрагим-паша руководил и наслаждался этими дорогостоящими представлениями, а возложенные на него обязанности по надзору за проводившимися с 1525 по 1529 год работами по обновлению дворца Топкапы позволили ему проявить еще большую расточительность. Построенный при Мехмеде II зал заседаний совета и сокровищница были разрушены, а на их месте были построены гораздо более вместительная восьмикупольная сокровищница и примыкавший к Башне Правосудия трехкупольный зал заседаний совета. Заметным улучшением планировки дворца стала масштабная перестройка Зала Прошений, расположенного на входе в третий двор. Это отдельно стоящее строение и ныне препятствует прямому доступу посетителей к центральной части дворца. Роскошный декор и мебель этого зала были отмечены современниками, которые видели в нем изысканную гармонию серебра и золота, драгоценных камней, вычурных тканей и мрамора. Прибывший в Стамбул вскоре после того, как с Францией было подписано соглашение о капитуляциях, французский антиквар Пьер Жиль описывает, как султан принимает послов, сидя на низком диване «…в небольшом помещении из мрамора, украшенном золотом и серебром и наполненном сверканием бриллиантов и драгоценных камней. Это помещение для парадных приемов обрамляет галерея, которую поддерживают колонны из прекрасного мрамора, капители и подножья которых полностью покрыты позолотой».

Султан и великий визирь были хорошо осведомлены о том, что происходило на Западе, и в 1530 году они быстро получили подробное описание великолепной церемонии, в ходе которой папа Клемент VII возложил на голову Карла V корону императора Священной Римской империи. Столь же быстро они истолковали это как стремление подкрепить притязания императора Священной Римской империи, который видел себя новым цезарем. Султан Мехмед II стремился стать владыкой мира. В нем видел своего соперника Матиаш Корвин, который в свое время был самой могущественной фигурой в Центральной Европе и считал себя новым Геркулесом или Александром Великим (с последним сравнивал себя и сам Мехмед, а также, по свидетельствам венецианских послов XVI века, Селим I и Сулейман). Сулейман не мог оставить этот явный вызов без ответа. В Венеции Ибрагим-паша заказал золотой шлем с четырьмя накладными коронами, увенчанными плюмажем. В мае 1532 года, когда султан во главе своей армии двигался в направлении Венгрии, этот шлем был доставлен в Эдирне из платившего Османской империи дань портового города Дубровник на Адриатике. Этот шлем с коронами изредка демонстрировался на приемах, которые давал Сулейман, и играл свою роль в тщательно продуманных триумфальных парадах, проводившихся во время военных походов: к удовольствию иностранных послов и других наблюдателей, султан любил производить впечатление своей мощью. Посланники Габсбурга, которых Сулейман принял в Нише, судя по всему не знали, что тюрбан является головным убором султанов, и сочли, что эта безвкусная регалия и является османской имперской короной. Ни выбор времени, когда Ибрагим-паша заказал этот шлем, ни его форма не были случайными. Шлем-корона имел черты сходства с короной императора, а также с папской тиарой. Но самое главное, он символизировал вызов их могуществу.

Ибрагим был султану как брат, являлся его личным советником и высшим государственным чиновником, но вследствие этой близости он нажил себе врагов. В 1525 году его дворец на Ипподроме был разграблен во время мятежа янычар в Стамбуле, который, возможно, был спровоцирован его соперниками. В отношении шлема-короны государственный казначей критиковал Ибрагима за расточительность, которую тот проявил, заказав шлем во время проведения дорогостоящей военной кампании. Отсутствие упоминаний шлема-короны в турецких письменных источниках того времени и в художественных миниатюрах указывает на то, что его покупка вызывала неодобрение. Государственный казначей сделал Ибрагиму выговор за то, что расширение «кампании двух Ираков» обошлось слишком дорого, и Ибрагиму пришлось использовать все свое могущество и положение, чтобы добиться казни государственного казначея.

Отношения между Сулейманом и Ибрагимом напоминали отношения между султаном Мехмедом II и его фаворитом, великим визирем Махмуд-пашой Ангеловичем. Сулейман сумел оказаться таким же безжалостным, как его прадед, и Ибрагим, как и Махмуд-паша, был неожиданно казнен по прихоти своего господина. Это случилось в марте 1536 года, вскоре после того, как он вернулся с «кампании двух Ираков». Султан предоставлял ему, как великому визирю, полную свободу действий, как в общественной, так и в личной жизни, теперь же он был погребен в безымянной могиле. При жизни Ибрагима называли «Макбул» (т. е. «Фаворит»), но после смерти игра слов сразу же изменила это прозвище на прозвище «Мактул» (т. е. «Казненный»). Его мало кто оплакивал: после его смерти толпа разбила три классические бронзовые статуи, которые в 1526 году он привез из дворца Матиаша Корвина в Буде и установил возле своего дворца на Ипподроме. Казнь Ибрагима ознаменовала окончание первого этапа правления Сулеймана.

В годы своего пребывания на посту великого визиря у Ибрагима-паши была соперница, которая так же, как он, претендовала на привязанность Сулеймана. Это была девушка-рабыня Хюррем Султан, родом из Рутении, [19]19
  Рутения – историческое название славянских земель Австро-Венгрии: Галиции, Буковины, Закарпатья. – Примеч. перев.


[Закрыть]известная на Западе под именем Роксолана. Для Сулеймана она стала хасеки,то есть фавориткой. Первого ребенка она родила Сулейману в 1521 году, а в 1534 году, уже после того, как она произвела на свет шестерых детей, пятеро из которых были сыновьями, он женился на ней, причем в очень торжественной обстановке. Вот как описывает эту свадьбу один европейский очевидец:

Церемония проходила в Сераглио, и празднества были вне всяких сомнений великолепными. При стечении народа совершалось шествие тех, кто преподносил подарки. Вечером главные улицы ярко освещены, везде звучит музыка, и повсюду пируют. Дома украшены гирляндами, и везде есть качели, на которых люди могут часами качаться, получая от этого большое удовольствие. На старом ипподроме установлена большая трибуна: это место зарезервировано для императрицы и ее дам, скрытых за позолоченной решеткой. Отсюда Роксолана и придворные дамы следят за большим турниром, в котором участвуют христианские и мусульманские рыцари, за выступлениями акробатов и жонглеров, а также за шествием диких зверей и жирафов, у которых такие длинные шеи, что, кажется, они достают ими до небес.

Согласно описанию одного венецианского посла, Хюррем Султан была «молода, но не отличалась красотой, хотя и была привлекательной и изящной». Сулейман был серьезно влюблен в нее, и однажды она заменила ему все остальные привязанности, и он стал верен ей одной. Его женитьба на освобожденной рабыне была таким же нарушением обычаев, как и быстрое выдвижение Ибрагима-паши на пост великого визиря.

Приобретение женщин (либо в качестве военной добычи, либо через работорговлю) для частного хозяйства султана и других состоятельных и могущественных турок имело много общего с набором юношей, посредством которого османы снабжали империю солдатами и администраторами. Слово гарем,под которым и понималось это частное хозяйство (с арабского языка это слово буквально переводится как «место, которое освящено и защищено»), в то время обозначало как покои, отведенные женщинам во дворце, так и самих женщин, в собирательном значении. Поскольку их империя была «в большей степени исламской», османы взяли на вооружение практику других мусульманских династий и стали позволять своим наложницам, а не законным женам, вынашивать потомство султана. Репродуктивная политика османской династии обладала одной уникальной чертой, которая состояла в том, что со времени правления Мехмеда II, если не раньше, наложницам разрешалось произвести на свет только одного сына. Впрочем, они могли рожать дочерей, но только до тех пор, пока рождение сына не пресекало их детородную функцию. По всей вероятности, это достигалось с помощью полового воздержания или предохранения, впрочем мы не знаем, какие именно методы могли использоваться. Простое происхождение и «необремененное» материальными заботами положение наложниц означало, что в отличие от невест султанской крови, которые в ранний период Османской империи преследовали собственные династические цели, наложницы таковых не имели и не могли стать потенциальными проводниками политики иностранных держав или устремлений гипотетических соперников османских султанов. Логика политики «одна-мать-один-сын» заключалась в том, что поскольку все сыновья умершего султана теоретически имели равные шансы унаследовать трон отца, решающей становилась та степень, до которой матери могли повысить шансы своих сыновей. Пока османские принцы служили в провинциях в качестве принцев-губернаторов, их матери играли первостепенную роль в подготовке их восхождения на трон. Однако если наложница производила на свет сразу двух принцев, ей надо было выбрать, с кем из них она вступит в союз и будет вести неизбежную борьбу за престолонаследие.

Брак Сулеймана с наложницей был довольно скандальным событием, но еще более скандальным оказалось его пренебрежение к правилу «одна-мать-один-сын». Хюррем обвинили в том, что она его околдовала. После заключения брака она со своими детьми переехала из Старого дворца во дворец Топкапы, где ее покои в гареме примыкали к покоям султана, что стало еще одним нововведением, которое многими было встречено с неодобрением. Помещения дворца Топкапы, отведенные прежними султанами под гарем, были сравнительно небольшими, и Ибрагим-паша осуществлял надзор за расширением помещений, в которых должна была разместиться новая «султанская семья» и ее слуги. Когда они были в разлуке, Хюррем писала Сулейману письма, как в прозе, так и в стихах, и когда он находился на войне, она снабжала его ценными сведениями о дворцовых делах. По всей видимости, в 1525 году она написала ему следующие строки:

Мой Султан, нет границ сжигающей меня тоске разлуки. Пощадите несчастную и не откажите ей в Ваших великодушных письмах. Дайте моей душе получить хоть какое-то утешение от письма… Когда читают Ваши великодушные письма, Ваш слуга и сын Мир Мехмед и Ваша рабыня и дочь Михримах плачут и стонут от тоски по Вас. Их плач сводит меня с ума, и все мы словно в трауре. Мой Султан, Ваш сын Мир Мехмед и Вашадочь Михримах и Селим-хан и Абдулла посылают Вам множество и поклонов, и падают лицом в пыль, по которой ступали Ваши ноги.

Хотя Хюррем Султан занимала в жизни Сулеймана совершенно недосягаемое для других место, она ревновала его к Ибрагим-паше, поскольку тот был в близких отношениях с наложницей Махидев-ран, матерью старшего сына Сулеймана, Мустафы. Когда Хюррем узурпировала то место, которое занимала Махидевран, положение Мустафы, который был явным наследником престола, изменилось в пользу сыновей Хюррем. Заключение брака между Сулейманом и Хюррем окончательно решило судьбы Махидевран и Мустафы, и у Хюррем остался только один соперник – Ибрагим. Ее подозревают в причастности к принятию решения о казни Ибрагима, и в пользу этих подозрений приводятся убедительные косвенные доказательства.

Победа османской армии над войсками Сафавидов при Багдаде и победа османского флота над флотом Священной лиги при Превезе, перемирие с португальцами после военной кампании в Диу и аннексия значительной части Венгрии – все это обеспечило лишь временный перерыв в военных действиях. Не прошло и нескольких лет, как активные действия на всех фронтах возобновились. В 1542 году Габсбург предпринял атаку на Пешт, находившийся на другой стороне Дуная, напротив Буды, но она была отражена местными турецкими силами, а в следующем году Сулейман снова выступил в поход на запад и взял несколько стратегически важных крепостей, которые затем вошли в состав провинции Буда. Успехи османской армии заставили Фердинанда просить мира, и в 1547 году великий визирь Рустем-паша (который в 1539 году женился на дочери Сулеймана, принцессе Михримах) заключил с австрийцами пятилетнее перемирие. Хотя Фердинанд все еще удерживал самые северные и западные районы бывшего Венгерского королевства, перемирие накладывало на него унизительное обязательство платить султану ежегодную дань.

В течение некоторого времени перемирие 1547 года оставалось в силе, но благодаря интригам фактического правителя Трансильвании, епископа Мартинуцци, эта область была передана Фердинанду, который таким образом присоединил к своим владениям значительную часть средневекового Венгерского королевства. Возмездие Османской империи не заставило себя долго ждать. Губернатор Румелии, Соколлу Мехмед-паша, со своими войсками вошел в Трансильванию, чтобы взять в осаду столицу этой области, Тимишоару. По пути он взял несколько важных крепостей. Прибытие подкреплений и окончание благоприятного для военных действий времени года на некоторое время спасли город, но в 1552 году он пал и стал центром новой османской провинции Темешвар, включавшей в себя западную часть Трансильвании. В том же году турки, несмотря на яростный штурм, не смогли взять находившуюся северо-восточнее Буды крепость Эгер, но другие крепости, которые они заполучили, надолго укрепили их владычество в этом регионе. Теперь две провинции (Буда и Темешвар) находились под прямым управлением Османской империи, и впервые Османская Венгрия стала компактным территориальным образованием, защищенным непрерывной цепью крепостей, некоторые из которых были недавно построены, но большинство было захвачено у венгров.