Текст книги "Песня для двоих"

Автор книги: Кэрол Мортимер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Я не собираюсь растрачивать силы на пустяки, – лишь холодно ответила Мэгги. – А ты всегда был таким.

– Я твой муж, – коротко заметил он.

– Ты никогда не был мужем.

– Мы были женаты два года…

–  Ябыла замужем два года, – решительно поправила она. – А ты всегда оставался Адамом Кармайклом, племенным жеребцом!

Его рука больно сжала ее запястье, слишком сильно, чтобы вырваться.

– Не верь всему бреду, который вычитала обо мне…

– Мне не нужно читать, Адам, я пережила этот «бред»! – Ее глаза потемнели от ярости. – И будь добр, отпусти мою руку, Адам. Люди смотрят.

– Мне плевать…

– …на чувства кого угодно, кроме себя, любимого, – презрительно закончила она. – Но по-другому, ты не можешь. А я могу. И я живу здесь. Итак, не затруднит ли тебя убрать руку?

Мэгги многозначительно посмотрела на пальцы, сжимавшие ее запястье.

Не отпуская ее, он лишь слегка ослабил хватку и большим пальцем погладил то место, где бешено стучал ее пульс.

– Я всегда любил прикасаться к тебе, Магдалина.

Его голос сейчас был удивительно нежен.

И она всегда любила, когда он прикасался к ней, всегда была готова растаять от его прикосновения. Мэгги со стыдом признала, что и сегодня ничего не изменилось…

Мучительные воспоминания нахлынули на нее: вот они двое, обнаженные, в постели, их тела сплелись, ничто не разделяет их, ее волосы рассыпались по его груди, его руки касаются ее, ласкают ее так, как не умеет никто, все ее тело пылает от горячего желания, которое Адам медленно, и с удовольствием удовлетворяет…

О Боже, никогда больше не узнать его поцелуев, его ласк! Никогда не узнать того полного слияния…

Мэгги внезапно встала, высвобождая свою руку.

– Мне нужно идти, Адам, – проговорила она. – Мне совершенно не хотелось приезжать сюда. Я согласилась только… ты знаешь, почему я согласилась. – В этот миг она не могла, не смела смотреть на него. Она давно не теряла самообладания, и не желала делать этого сейчас, перед Адамом. – Мне нужно идти, – равнодушно повторила она, развернулась, и покинула кафе.

Ее машина находилась на стоянке через дорогу, но пройти, казалось, нужно целую милю, ноги словно налились свинцом. Андреа предупредила, что у нее будут хорошие и не очень хорошие дни, – сегодня определенно не самый хороший! Она даже не уверена, дойдет ли до машины, пот заливал глаза, каждый шаг давался с трудом.

Мэгги вздрогнула, когда почувствовала сильные руки Адама, поддерживающие ее за талию. Так они вместе пересекли дорогу.

– Сама справишься? – спросил Адам, взглянув на ее искаженное болью лицо. – Или мне отвезти тебя?

Отвезти ее? Да она бы добралась до своей машины хоть на четвереньках! Этого человека не было рядом, когда ей действительно нужно было на кого-то опереться, и сейчас она не желает его помощи.

– Справлюсь, – проговорила Мэгги сквозь сжатые зубы. – Отпусти, – приказала она, с облегчением заметив, что они уже на стоянке.

– Ты упадешь, если я…

– Нет! – уверила она, пытаясь действительно не рухнуть, если он отпустит ее.

Оказаться у него под ногами на мостовой было бы действительно непереносимо. Ее душили слезы отчаяния. Уж кому-кому, а этому мужчине она не желала показывать слабость.

Адам все-таки помедлил, внимательно вглядевшись в ее лицо, затем медленно отпустил ее. И она не упала. Мэгги стояла, покачиваясь, жутко кружилась голова, но она не падала!

– Видел? – Мэгги улыбнулась улыбкой победителя. – Я говорила, что справлюсь.

Его лицо оставалось хмурым.

– Именно из-за возвращения на сцену тебе стало намного лучше.

– По сравнению с беспомощным состоянием в инвалидном кресле? Это ты называешь лучше.

Снова ходить, водить машину, делать все, что она привыкла, хотя и не так быстро, для нее равносильно чуду!

– Но я думал…

– Что ты думал, Адам? Что доктора заштопали меня, и я стала как новая? Что я снова поющая и ходящая Мэгги Феннел? – Она покачала головой и с отвращением посмотрела на него. – Именно поэтому ты, наконец, вернулся в мою жизнь, Адам? Потому что решил, что с моим возвращением на сцену все вернется на круги своя?

– Я думал, твое появление на музыкальном фестивале означает, что ты снова хотя бы в форме, – тихо признал он.

– И именно это важно для тебя, Адам? – Она чувствовала, что ее силы медленно прибывают за время этой словесной баталии, и знала, что сможет преодолеть небольшое расстояние до машины, когда они расстанутся. – Ты что же, считаешь, что последних трех лет не было? Что мы сможем, как ни в чем не бывало, снова петь вместе – раз я снова в форме?

Ее гнев нарастал с каждой новой фразой.

– Как обычно, ты все усложняешь, Магдалина…

– А ты, как всегда, увиливаешь, Адам! – отрезала она. – Неписаное правило Адама Кармайкла, никогда не отвечай на вопрос прямо, чтобы нечего было инкриминировать. Да, последние три года, я работала над той формой, которая у меня сейчас. Я не знаю, чем ты занимался это время, – и, честно говоря, не желаю знать. Ты и твоя жизнь меня совершенно не интересуют.

Она намеренно не думала о нем, не желала мучить себя мыслями, где он и с кем. Но в последние две недели, это было уже не так просто, она знала, с кем он сейчас связан. Одна мысль о нем и о той красавице актрисе, и о ее двух сыновьях – о, этого вполне достаточно, чтобы сердце Мэгги разрывалось на части…

Нет, она не желает знать о его жизни, не желает, если намерена сохранить рассудок!..

– И тебя не интересует, что яделала эти три года, Адам?

– Нет! – отрезал он.

– Почему нет? – с горькой усмешкой спросила она. – Не желаешь слышать о…

– Да, не желаю слышать! – резко проговорил он.

Жилка пульсировала на его сжатой челюсти.

– Вот как? Тогда не говори мне, что у тебя есть сердце!

– Конечно, у меня есть сердце, черт возьми! Я любил…

– И бросил меня, – насмешливо закончила она. – Нет, не совсем так. Ты никогда по-настоящему не любил меня!

Он глубоко вздохнул и с горечью закрыл глаза.

– Это неправда, ты сама знаешь. Я любил тебя, жил ради тебя. Все изменилось только после аварии…

– Конечно, изменилось! – Ее голос снова наполнился гневом. – Я не могла ходить!

– Я не имел в виду…

– У меня были сломаны обе ноги и тазовые кости, – взволнованно напомнила она. – Я не могла быть с тобой, петь с тобой. Быть тебе подходящей женой!

И Адам, она уверена, легко нашел другую женщину, которая выполняла все эти обязанности. А, как часто в то время, она мечтала, чтобы он просто поддержал ее…

Как это было нелегко! Те долгие месяцы в больнице, пока срастались кости, а потом недели и месяцы дома, каждое прикосновение вызывало у нее боль. Но это не значит, что все это время она не хотела, чтобы Адам был рядом, не желала прикоснуться, приласкать его. Как томилась, она по всему этому, как жаждала снова почувствовать себя женщиной в его руках, заставить молчать боль и думать только о том, как они любят друг друга, знать, что все остальное неважно.

Но Адам отдалился от нее, постоянно был на работе. Он определенно не жаждал прикасаться к ней, как жаждала она, ведь другая охотно утоляла его любую жажду.

– Я говорил совсем о другом, черт возьми! – огрызнулся Адам. – Перестань выворачивать мои слова наизнанку, Магдалина. Все изменилось после аварии, потому что я не мог оставаться рядом с тобой…

– Я была в больнице, Адам, в окружении врачей и медсестер.

– В иные времена, рядом могла быть сотня врачей и столько же медсестер, и это ничего не значило бы для нас. – Его глаза сверкали. – Я не мог пробиться к тебе, не мог поговорить с тобой. Ты оттолкнула меня. Похоже, даже взгляд на меня доставлял тебе боль.

– Это неправда… – Она нахмурилась, задумавшись о его чувствах. Те первые недели в больнице, она провела словно в тумане, состоявшем из боли и бесконечного отчаяния. Временами ей почти хотелось умереть, лишь бы не терпеть эти ужасные мучения. А когда она узнала о предательстве Адама, ей захотелось умереть по-настоящему.

– Говорю тебе, правда! – резко бросил он. – Я чувствовал твою обиду на меня каждый раз, когда приходил в больницу.

– Обиду? – эхом откликнулась она. – Я не чувствовала обиды на тебя, Адам. – Другие эмоции, да! Страх потерять его, желание быть с ним, любовь, которая пропадала, но вернулась к тому времени, и ненависть, когда она, наконец, узнала о его предательстве. И глубокое отчаяние. Но обиду?.. Нет, она уверена, что никогда не чувствовала обиды на Адама. – Никогда! – подчеркнуто произнесла она.

– Даже за аварию? – прищурился он.

– Я никогда не винила тебя в аварии. Полиция сказала, что ты ничего не мог сделать. Мальчишки в той машине были пьяными – ты не мог избежать столкновения, когда водитель потерял управление, и машина выехала на встречную полосу. Я никогда даже не предполагала, что катастрофа – твоя вина.

– Но то, что случилось потом? – воскликнул он.

Что случилось потом? Что он?..

Она отвернулась, не в силах больше смотреть на него, зная, что боль отразится в ее глазах, и не желая, чтобы он это заметил. Его не было рядом, чтобы разделить ту боль, ему определенно, не нужно показывать сейчас и эту!

– Мне нужно возвращаться, Адам, – еле проговорила Мэгги. – Я сказала родителям, что уеду на час…

– Тебе уже двадцать шесть лет, и тебе определенно не нужно ни перед кем отчитываться! – презрительно начал он. – У нас важный разговор, который, думаю, следовало начать три года назад!

– Этот разговор мне не с кем было вести! – холодно напомнила она. – Такой занятой, Адам Кармайкл! Ты прав, я не должна отчитываться ни перед кем – в первую очередь перед тобой! Я…

– Почему вы с Марком до сих пор не поженились? – решительно продолжил он. – Потому что, подозреваю, ты потеряла ребенка, а других детей не могло быть?

Если несколько минут назад она чувствовала слабость, то сейчас наступило полное крушение. Никто, никто даже не упоминал больше о ребенке! На момент аварии, она была на пятом месяце и уже достигла того периода беременности, когда обычная одежда стала тесна, уже чувствовала движения малыша, и начала присматривать кроватку, и детское приданое.

А потом – пустота! Никаких движений внутри нее, никаких пробуждений среди ночи от радостных мыслей о ребенке Адама, никаких гаданий, сын это или дочь.

Это был сын, крошечный мальчик, слишком маленький, чтобы выжить, когда у Мэгги начались преждевременные роды сразу после ночной аварии, три года назад. Ее внутренние травмы означали, что еще один ребенок вряд ли появится.

Но никто больше не говорил об этом!.. И меньше всех – Адам. Адам, который был с ней, когда их сын умер. И который никогда больше не был по-настоящему рядом.

– Ты ошибаешься, Адам! Мы с Марком не поженились, потому что я, к сожалению, замужем за тобой!

Марк и Андреа простят ей эту ложь. Она просто хотела ударить Адама, как он не раз ударял ее. Ее дружба с Марком самое подходящее оружие.

– Но теперь все изменится, Адам. Жди известий от моего адвоката. Я хочу развода. Сейчас!

Она развернулась и направилась к машине. Слабость прошла, ненависть к этому мужчине наполнила ее силой.

– Когда замерзнет ад!

Голос Адама донесся до нее через всю стоянку.

Мэгги даже не покачнулась. Когда Адам проигнорировал ее требование о разводе два года назад, она решила, что это неважно, что ей и не слишком нужен развод. Но сейчас она жаждала его, мечтая полностью избавиться от этого человека. Раз и навсегда!

Последнее, что увидела Мэгги, выезжая со стоянки, была бойкая дама средних лет, явно требующая у Адама Кармайкла автограф…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Мэгги, милая, что происходит?

Мэгги рассеянно взглянула на отца, стоявшего посреди столовой. Она сидела, положив гитару на колени, весь стол занимали ноты.

Как и в прошлом, музыка была ее спасением, особенно когда требовалось сбежать от обыденности. В музыку она удалилась и сейчас, сразу после вчерашнего разговора с Адамом.

Правда, до этого она связалась со своим адвокатом, и попросила вторично послать документы на развод. Через студию звукозаписи, если не сможет связаться с Адамом другим способом. Ад замерз,если говорить о ней!

Мэгги улыбнулась отцу.

– Не так плохо, да?

Отец рассеянно смотрел на нее. Потом покачал головой, нахмурился.

– Мэгги, ты видела утреннюю газету?

– Ее еще не принесли, возможно, мама…

– Зато я видел! – отрезал отец. – И знаю, где она. Мне хотелось бы услышать от тебя, что происходит.

Мэгги отложила гитару на стол и, не мигая, посмотрела на побледневшее лицо отца. Как он напряжен и взволнован! Ответ, должно быть, в газете…

– Я не видела ее.

– Тогда, думаю, следует посмотреть, – мрачно проговорил он. – Сейчас принесу тебе…

– Нет, я схожу сама, – прервала она, вставая и вытирая внезапно вспотевшие руки.

Возникло ужасное предчувствие…

Предчувствие подтвердилось, как только она взглянула на первую полосу. Там были две фотографии, на обеих она и Адам. Заголовки «До» и «После». Невозможно не понять «до» и «после» чего!

На первой фотографии они с Адамом сидят в кафе, улыбаясь. Как раз во время их ужасного разговора. Но Мэгги не могла припомнить, чтобы улыбалась Адаму! Затем, при более внимательном изучении фото, Мэгги сообразила, что улыбаются они не друг другу, а кому-то не поместившемуся в кадр. Кто бы ни был фотограф, он весьма хитер, картина совместного счастья совершенно сбивает с толку. Они оба улыбались Салли, извиняясь, что не заказали ленч!

Фотография «После» намного правдивее, Мэгги шагает от Адама по стоянке, волосы развеваются, губы сжаты, а Адам – позади нее, лицо просто бешеное. Никаких шансов, что ад замерзнет от столкновения тех неистовых эмоций, что заполнили пространство между ними!

Мэгги взглянула на родителей, сидевших тут же, за кухонным столом. На их лицах была тревога, особенно на лице матери, ведь она знала о вчерашнем визите Адама, о том визите, о котором они обе решили не говорить отцу.

Но хитроумный фоторепортер позаботился за них!

Мэгги не могла даже представить, как это случилось, как она не заметила репортера, как тот вообще узнал об их встрече. Она сама не знала о встрече, пока не появился столь неожиданно Адам… Не он ли отвечает за это?.. Адам Кармайкл способен на все – это она знает лучше других. Но так подставить ее!

– Мэгги?

Она тревожно взглянула на отца, с трудом удерживая на нем внимание.

– Не представляю, как умудрились сделать эти фотографии.

– О, Мэгги, дело не в фотографиях. – Отец вздохнул. – Просто не знаю, как сказать. Адам вернулся, да? После всего, что ты говорила о нем? Не понимаю, что происходит…

– Ничего не происходит! Адам не вернулся! – закричала в сердцах Мэгги. – Но дело не в этом. От него одни неприятности, и на фотографиях это слишком хорошо видно. – Она с отвращением бросила газету. – Эта игра в явление Христа народу, Адаму быстро наскучит. Мы все знаем, какой у него низкий порог надоедания, – с горечью добавила она. – И как только игра надоест, он снова исчезнет!

– Успокойся, Мэгги, – проговорил отец. – Я просто размышлял вслух, зачем Адаму потребовалось возвращаться в твою жизнь…

Она пожала плечами.

– Похоже, все из-за того, что он хочет выпустить со мной альбом. Остальные его мотивы, такая же загадка для меня, как и для вас. Как обычно! – с иронией прибавила она.

Отец поднял брови в недоумении.

– Ну, на этот раз он разворошил осиное гнездо. Марк уже звонил сегодня утром. Как твой агент, он оглушен звонками из газет и с телевидения. Все хотят эксклюзивного интервью с тобой. Не волнуйся! – успокоил отец, заметив ее тревогу. – Марк позаботится обо всем. Я говорю лишь, что могут быть временные затруднения.

Затруднения! Мягко сказано! Телефон начал звонить, едва они закончили разговор. Звонил репортер и продолжал названивать в течение часа, пока отец не положил трубку рядом с аппаратом.

Но когда он вскоре собрался на работу, обнаружилась большая группа репортеров, дожидающихся у выезда на дорогу, готовых броситься на каждого пытающегося выйти или войти в дом!

К облегчению Мэгги, доктору Феннелу все-таки удалось пробиться к своей машине и успешно скрыться. Он позвонил позже, чтобы узнать, там ли репортеры – несмотря на неоднократные требования Мэгги убраться! – и решил не приезжать на ленч.

Мэгги чувствовала себя в доме как в тюрьме! Успокаивало лишь то, что Адам, наверное, испытывает те же неудобства. Возможно, даже сильнее, его популярность лишь нарастала за три года сольной карьеры, тогда как она, Мэгги Феннел, прозябала в неизвестности.

Марк приехал, когда Мэгги с матерью ели салат, и сразу протопал на кухню.

– Мир перед лицом напасти? – подзадорил он, наклоняясь, чтобы поцеловать в щеку Марию. – Нет, есть я не буду, – отклонил он приглашение, – а вы продолжайте. Я заварю чай.

Он двигался по кухне с уверенностью старого друга дома.

Мэгги наблюдала за ним, продолжая есть. Было в Марке какое-то сдерживаемое возбуждение, которое она не могла понять. Несомненно, он расскажет ей, когда придет время… Она подождет. За три года она научилась терпению в обстоятельствах, когда нет выбора!

– Думаю, я выпью чай наверху и лягу, вздремну, – извиняющимся голосом проговорила мать, когда они покончили с салатом. – Сиеста сегодня не помешает, – с чувством прибавила она.

– Ну? – подсказала Мэгги, как только они остались одни.

– Среди прочего, сегодня мне звонили со студии, – без обиняков начал Марк. – У них новое предложение.

Мэгги звонила на студию вчера после возвращения из кафе и сообщила, что дальнейшие переговоры следует вести с Марком, она не намерена больше иметь дело с Кармайклом. Как же скоро поступило предложение!

– Какое? – настороженно спросила она.

– Они согласны записать и выпустить альбом твоих собственных песен…

– Согласны? – Мэгги подпрыгнула от восторга, возможно Адам уступил ей после вчерашнего разговора! – Превосходно! Когда я…

– Твоих собственных песен, Мэгги, – твердо повторил Марк, не отводя от нее взгляда, – но под аккомпанемент Адама Кармайкла.

Ее восторг улетучился, как воздух из проколотого шарика. Ловушки, повсюду ловушки – и неминуемо Адам…

– Не отвергай эту идею, – начал успокаивать ее Марк, заметив разочарование в ее глазах. – Главное – они согласились делать альбом твоих собственных песен…

– С Адамом! – Мэгги покачала головой, отказываясь даже говорить. – Никогда, Марк! Ни за что!

Она с отвращением вздрогнула. Петь свои песни с Адамом? Разделить с ним чувства, которые заставили ее написать эти песни? Нет, рядом с ним она работать больше не будет!

– Ты не известна как композитор, Мэгги, – убеждал Марк. – Адам согласился исполнять их с листа.

– Интересно – почему?

– Для знатоков твои песни могут быть хламом.

– И ты, и я знаем, что это не так! – заняла она оборону.

– Я только говорю…

– Я знаю, что ты говоришь, Марк, и ответ прежний – нет! Контракт со студией не продлится вечно.

– Но в данный момент ты связана.

– Я лучше не запишу больше ни одной песни, чем буду петь с Адамом, – разъяренно объявила Мэгги. – Честно говоря, я удивлена твоей перемене.

Марк вздохнул.

– Никаких перемен. Я просто…

– Передаешь точку зрения Адама!

– Нет, не Адама, а студии звукозаписи. Возможно, это наилучшее предложение для нас.

– Нет, – непреклонно объявила Мэгги.

Она не сомневалась, работать с ним, делиться своими чувствами, рассказывать, почему написала каждую из песен, – нет, на это она не пойдет!

Марк пожал плечами.

– Другого предложения может не поступить.

– Наплевать! Я просто буду давать концерты, когда захочу. Буду петь мои песни. Мне это не важно, Марк! – пресекла она возможный протест. – Будет так или никак. Я слишком много работала, слишком много преодолела, чтобы позволить Адаму разрушить все. Я… – Раздался звонок в дверь. – Репортеры! – Мэгги наморщила нос от отвращения. – Они разбудят маму, если продолжат в том же духе, – прибавила она, когда звонок повторился.

– Я разберусь, – произнес Марк. – Просто попрошу их уйти – по-хорошему!

Мэгги благодарно улыбнулась, и Марк пошел открывать дверь, но ее улыбка тут же растаяла, как только тот вернулся. Это Адам виноват, что репортеры столпились у ее порога! Это Адам виноват, что студия звукозаписи не воспринимает ее как солистку! Это Адам!..

– Это Адам!

Слова Марка настолько совпали с ее мыслями, что Мэгги не сразу поняла, о чем тот говорит. Но глаза тут же уперлись в темную мощную фигуру позади Марка, и Мэгги окаменела. Это Адам. Мрачный, как ее жизнь.

Она быстро собралась с мыслями, и ее рот насмешливо искривился.

– Пришел посмотреть на свое творение, Адам?

– Мэгги… – Марк попытался что-то сказать.

– Я пришел не «посмотреть». – Ярость в голосе Адама соответствовала выражению его лица. – Я…

– Только не говори, что сегодняшнее фиаско – не твоих рук дело, – отрезала Мэгги. – Где ты вчера прятал фоторепортера, Адам? Парень не промах…

– Магдалина, я пришел не выслушивать твои фантастические обвинения, – оборвал он. – Твой отец в больнице с подозрением на сердечный приступ, и ты…

– Папа? – тревожно воскликнула она. – Не понимаю, о чем ты говоришь. – Она потерла лоб. – Откуда ты знаешь?

– Твой отец заехал ко мне, – отрывисто ответил Адам. – Когда мы разговаривали, он свалился с болью в груди. Он точно знал, что с ним, он же врач. Я отвез его в больницу, и сейчас снимают кардиограмму, чтобы определить, инфаркт это или серьезный приступ стенокардии. Он просил меня приехать сюда и убедиться, что с тобой и Марией все в порядке, прежде чем вы в панике помчитесь в больницу!

У Мэгги последнее известие никак не укладывалось в голове. Она не понимала, зачем отец поехал к Адаму – откуда он узнал, где сейчас тот живет, ведь этого не знает даже она! И о чем они разговаривали? Боже, отец в больнице! Нужно бежать наверх – сказать маме…

О Господи, что с ними происходит?

– Пойду, скажу Марии, – проговорил Марк. – Не обижайся, Мэгги, но твоей матери стоит только взглянуть сейчас на тебя, и у нее начнется истерика. Думаю, я смогу сообщить ей поделикатнее, если это вообще возможно… А ты лучше собирайся, Мэгги! – Марк тронул ее за плечо. – Я недолго.

В этом она не сомневалась. Как только мать услышит новости об отце, она будет здесь мгновенно. Сама она почти готова. Что ей нужно? Жакет? Да. Сумка? Тоже может потребоваться. Что еще?..

– С ним все будет в порядке, Магдалина, – нежно произнес Адам.

Она пыталась гнать его из своих мыслей. Похоже, где бы она ни была последнее время, он оказывался там же. Но она не желает думать о нем сейчас! Нужно сконцентрироваться на отце.

– Хорошо, – откликнулась она.

– А что касается фотографий, я ничего не мог поделать…

– Не сейчас, Адам, – взволнованно проговорила Мэгги. – В какую больницу ты отвез отца?

Она внезапно сообразила, что это может быть не местная больница, потому что приступ случился в доме, где жил Адам.

– Он сам настоял ехать в Мелчестер.

Тогда это недалеко! Только бы ничего серьезного!

– Я отвезу тебя, Магдалина, – отрывисто произнес он. – Тебя и твою мать. Марк, если хочет, может ехать на своей машине, но я обещал твоему отцу привезти вас двоих.

Последние слова он произнес почти с вызовом.

Мэгги не стала спорить. Какая разница, кто повезет их в больницу, главное – доехать туда. Их жизнь вообще полна неразберихи с тех пор, как вернулся Адам, и сейчас она хочет только побыстрее увидеть отца, и убедить себя и мать, что с ним все в порядке.

Мария была очень бледна, когда через несколько минут спустилась вниз, но держалась стойко. Она сохраняла самоконтроль и в машине, всю дорогу поддерживая светскую беседу с Адамом. Честно говоря, Мэгги была поражена спокойствием матери, но решила, что для нее, видимо, это единственный способ справиться с ужасающим шоком.

Спокойствие, однако, полностью оставило мать, когда их проводили в отделение интенсивной терапии. Доктор Феннел лежал на кровати неподвижно, присоединенный к нескольким мониторам, и совсем не напоминал того жизнерадостного мужчину, каким его все знали.

Мария разразилась целым потоком темпераментной испанской речи, слишком быстрой, чтобы можно было хоть что-то понять, и припала к руке мужа.

Причина подобной реакции была налицо: отец выглядел таким постаревшим, таким изможденным! Мэгги почувствовала, что сейчас разрыдается.

– Пойдем, поговорим с доктором! – Адам крепко взял ее за руку и вывел из палаты. – Не мешайся, Марк! – Он сильнее сжал руку Мэгги, когда увидел за дверью кузена, которого не пустили в палату, потому что он не приходился ближайшим родственником. – Если хочешь быть полезным, пойди, найди нам всем кофе!

Марк, похоже, был готов взорваться от такого приказа, но, взглянув на напряженное лицо Мэгги, решил спрятать гнев и подчиниться Адаму.

– Я буду здесь, когда потребуюсь, Мэгги.

– Ты не потребуешься, – отрезал Адам. – Кофе!.. – многозначительно напомнил он Марку, когда тот не шевельнулся.

Марк бросил на Адама еще один злобный взгляд, но Мэгги сейчас не интересовалась их перепалкой. Она хотела знать одно, будет ли с отцом все в порядке?

Ничего конкретного им пока не сказали. В объяснениях лечащего врача было слишком много «если» и «но». Следующие сутки – критические. Еще несколько дней потребуется интенсивная терапия. Затем анализы. Дополнительные анализы. И снова анализы. После этого, возможно, больного отпустят домой долечиваться. Если только ему будет обеспечен отдых. Никаких стрессов, никакого напряжения, никаких беспокойств…

Последняя инструкция показалась Мэгги совсем ненужной. Конечно, никто из них не хочет доставлять отцу беспокойств. Просто нелепо лишний раз напоминать об этом дочери врача! Что этот врач…

– Спасибо, доктор Стокс, – закончил беседу Адам, пожал врачу руку и вывел Мэгги из кабинета. – Он делает свою работу, Магдалина, – тихо проговорил он, как только они оказались в коридоре. – Описывает ход лечения, дает советы, как бы он сам поступил в подобных обстоятельствах.

Мэгги тяжело вздохнула и прикрыла на мгновение глаза.

– Наверное, так. Я просто… Это… это так ужасно, – призналась она.

– Понимаю, – кивнул Адам. – Я хорошо знаю это чувство, когда жизнь любимого человека висит на волоске. – (Она вопросительно посмотрела на него.) – Я говорю о тебе, Магдалина! – нетерпеливо проговорил он.

О ней? Но…

– Думаю, это не относится к делу, Адам, – покраснев, выдавила она. – То в прошлом, это сейчас.

Он кивнул в знак согласия.

– Но прошлое всегда связано с настоящим. Я не…

– О, мама! – воскликнула Мэгги, когда ее мать вышла из палаты отца.

Женщины бросились в объятия друг друга.

– С ним все в порядке, – уверяла Мария, безуспешно пытаясь улыбнуться. – Он хочет поговорить с тобой. И Адамом, – многозначительно прибавила она, напоминая Мэгги, что Адам снова поддерживает ее.

– И Адамом?..

Зачем отцу потребовался Адам? Сама она не желает видеть его!

– Нельзя расстраивать отца, Магдалина, – лишь спокойно напомнил Адам.

О, это она прекрасно знала и сама – но не Адам ли причина расстройства? И не разговор ли с Адамом привел отца сюда?

– А, вот и Марк с кофе! – бодро произнес Адам. – Мы с Магдалиной пойдем к Теду, а ты позаботься о Марии.

Марк, казалось, не меньше Мэгги был напуган таким поворотом событий. Он нахмурился и поставил поднос с пластиковыми стаканчиками.

– Да, но…

– Выполняй, Марк! – отрывисто произнес Адам. – Ты здесь, чтобы помогать, а не вносить хаос!

И Мэгги посочувствовала Марку. Он, должно быть, в бешенстве от такого обращения, однако сейчас помочь ему нечем. Она просто хочет видеть отца. С Адамом или без!

Слава Богу, она выросла в семье врача, иначе обстановка в больнице показалась бы ей еще ужаснее. Хотя положение было достаточно плохо! Отцу только пятьдесят три, как могло с ним случиться подобное? Не шло из головы, что приступ случился во время разговора с Адамом…

Отец по-прежнему был бледен, но выглядел немного бодрее. Мэгги подошла к кровати, и он даже улыбнулся, посмотрев на дочь.

– Довольно драматический способ получить отпуск, – проговорил он.

– О, папочка!

Она слегка улыбнулась в ответ на его попытку пошутить, и слезы хлынули из ее глаз.

– Не выплескивай на меня свои эмоции! Мать уже промочила насквозь все мои простыни!

Она вытерла слезы, зная, что он прав. Кто-то должен оставаться сильным – как ее родители, что провели в больнице рядом с ней долгое время…

– Лично я думаю, что ты просто хотел избавиться от осенних работ в саду.

– Возможно… – Он улыбнулся с облегчением, что дочь не будет рыдать на его груди. – Адам, я уверен, ты знаешь, почему я хотел поговорить с вами обоими.

– Отложим на потом, Тед, – грубовато проговорил тот.

Отец покачал головой.

– Слишком долго откладывали. Я не…

– Боюсь, вам придется уйти, – произнесла медсестра, скромно стоявшая в глубине палаты. – Мистер Феннел начинает волноваться, – объяснила она, грустно взглянув на мониторы.

Пациент недовольно поморщился.

– Я не волнуюсь, юная леди. Я хочу поговорить с дочерью и ее мужем…

– Возможно, в следующий раз, – успокоила медсестра, умоляюще глядя на Мэгги и Адама, поскольку линии на мониторах начали выписывать крутые зигзаги.

– Я – врач, юная леди…

– Тогда вы прекрасно знаете, что она делает свою работу, – твердо произнес Адам. – Мы с Магдалиной придем в следующий раз.

– Но мне нужно поговорить с Мэгги…

– У вас будет целая жизнь, чтобы говорить с Магдалиной, – сказал Адам. – И я никуда не исчезну. Мы побеседуем, когда вам станет немного лучше.

Мэгги была потрясена. Отец назвал Адама ее мужем! Давным-давно родители перестали говорить о нем, и если возникал разговор, то называли его «Адам» или «этот человек». «Ее муж»… Нет, он – не ее муж!

– Адам прав, папа, – выдавила из себя Мэгги. – Сейчас придет мама и посидит с тобой.

Она погладила его руку. Каким беспомощным выглядит отец на больничной койке!

Похоже, доктор Феннел собирался спорить дальше, но потом вздохнул и сдался.

– Вы обещали вернуться, Адам, – напомнил он.

– Обязательно! Просто сосредоточьтесь на выздоровлении. Остальные позаботятся о себе сами. Я проверю, чтобы с ними все было в порядке, Тед.

– Спасибо. На тебя всегда можно положиться в момент кризиса. С двумя своевольными дамами, оставленными в доме, ничего не случится!

Снова попытка пошутить.

Оказавшись в коридоре, Мэгги была все еще не в себе и даже с трудом узнала спокойно беседовавших мать и Марка.

– Тед зовет вас, Мария, – проинформировал Адам. – С ним все хорошо, – прибавил он, заметив ее панику. – Но слишком много людей вокруг, сейчас ему не на пользу.

– Подходил врач и сказал нам то же самое, – ответил за нее Марк. – Возможно, в этих обстоятельствах лучше сидеть с ним по очереди.

– Хорошая мысль, Марк! – поддержал его Адам. – Предлагаю тебе остаться здесь с Марией, чтобы потом отвезти ее домой…

– Я не брошу Теда, – непреклонно отрезала мать Мэгги.

– Никто и не предполагает подобное, – парировал Адам. – Но если вы посидите с Тедом, пока он не спит, то будет очень хорошо. Сейчас я отвезу Магдалину домой на несколько часов, и мы вернемся позже, когда вам потребуется отдых.