Текст книги "Ты веришь в судьбу?"

Автор книги: Кэрол Мортимер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Нет, Ребекка, исключено; я не смогу – Син была непреклонна. Она строго смотрела на сидевшую напротив девушку и не знала, верно ли поступила, вновь приняв ее приглашение позавтракать вместе…

Ребекка позвонила рано утром и предложила встретиться в городе, чтобы обсудить «нечто очень-очень важное», полагая в своем юношеском высокомерии, что у Син просто не может быть никаких других важных дел. Син же, напротив, была безумно занята и сейчас, и на ближайшее время: заказы на свадьбы сыпались как из рога изобилия, и предлогов уклониться от встречи было более чем достаточно. Однако их прошлые отношения не позволили Син отказать Ребекке, о чем она сейчас сожалела.

Прошло больше месяца, как Вульф, хлопнув дверью «кукольного» домика, казалось, навсегда ушел из ее жизни. Если не считать механика, забравшего машину Вульфа и, заодно, все им оставленные вещи; да еще роскошного букета от Ребекки со вложенной в него изящной карточкой: «С искренней благодарностью за понимание и поддержку», – можно сказать, что она ничего больше не слышала ни о Хэркуортах, ни о Вульфе…

Могла ли она подумать, что поводом к тому, чтобы все они опять встретились, послужит… просьба Ребекки взяться за организацию свадьбы, которая… по-прежнему должна состояться в августе!

Син понятия не имела, что же случилось за это время: отчего Ребекка так и светится счастьем, куда подевались ее неуверенность и нервозность, что развеяло терзавшие ее сомнения, спасением от которых совсем недавно ей виделось только бегство?..

Как бы то ни было, все возвращалось на круги своя, и Ребекка горела желанием вернуть «Счастье без изъяна».

– Твой отец знает о нашем разговоре? – Едва ли Джеральд одобрит затею дочери после того, как наверняка составил весьма нелестное мнение о Син, побывав в ее доме тем жутким утром.

– Конечно, знает! – Ребекка была беспечно счастлива. – Когда я сказала ему, что собираюсь позвонить тебе, он заявил, что ему безразлично, кто будет всем заниматься, – лишь бы свадьба на этот раз состоялась, представляешь?! – Ее голос звенел от смеха. – Ах, да я ни о чем другом и думать не могу, – с мечтательной серьезностью призналась она.

Пристально вглядываясь в Ребекку – она была совершенно непохожа на прежнюю испуганную девочку, прямо-таки излучала покой и радость, – Син не могла подавить в себе смутную тревогу: насколько прочна эта нынешняя безмятежность? У Вульфа есть прошлое, и пусть одно – Син – больше не в счет (да Син никогда и не заикнется о том, что случилось между ними шесть недель назад!), но другое – Барбара – застилает черной тучей настоящее и, возможно, будущее Ребекки… Ее беззаботное счастье…

– Ребекка, ты абсолютно уверена в том, что делаешь? – Син самахотела быть в этом уверена.

– Совершенно! – не задумываясь, ответила Ребекка.

– А Вульф и твой отец, как они? Когда мы виделись в последний раз, они… не слишком хорошо ладили. – Син болезненно поморщилась от неприятных воспоминаний.

– О, сейчас уже все в порядке. В бизнесе всякое случается! – Ребекка небрежно повела плечом. – Вульф давно забыл, какой дурочкой я была, и не сердится больше.

Должно быть, так оно и есть! Син горько усмехнулась про себя. Интересно, сумела бы Ребекка, знай она обо всем, с такой же легкостью простить им с Вульфом тот безумный секс?

– Он так мил, – продолжала щебетать Ребекка. – Даже согласился быть шафером Глена!

Син подумала, что ослышалась. Шафер… Глена?..

– Это была моя идея! – Ребекка и не догадывалась, что сейчас переживает Син. – Я знала, что это будет здорово: он ведь с таким пониманием отнесся к тому, что я расторгла нашу с ним помолвку. Глен сначала был против – боялся, что Вульф набросится на него, едва он заикнется об этом, – но я уговорила его: ведь Вульф джентльмен. И все вышло по-моему! – Голубые глаза Ребекки искрились торжеством. – Знаешь, что он сказал? Что он счастлив быть мне полезным, если уж не в качестве жениха, то хотя бы как его шафер! А я что говорила?! – Ребекка звонко рассмеялась. – Вот это истинный джентльмен!

Так Ребекка выходит замуж за Глена? Не за Вульфа?! Господи, а она-то ни минуты не сомневалась… Разоблачение собственной ошибки принесло Син несказанное облегчение. Да, наверное, ей не следовало принимать близко к сердцу все, что делает сейчас или когда-либо сделает со своей жизнью Вульф. Разумеется, ей должно быть все равно. Но ей не все равно… И что толку отрицать очевидное… Никогда не будет все равно!

Син столько раз пыталась убедить себя не думать, не вспоминать о Вульфе… Ей это почти удавалось, пока не позвонила Ребекка и не сообщила о том, что свадьба в августе все-таки будет. И острая боль утраты, уже окончательной, ножом полоснула по сердцу. Она приготовилась смириться с тем, что казалось ей невозможным и неправильным, приготовилась жить с этой болью… как вдруг выясняется, что жених вовсе не Вульф!

Правда, это тоже никак к ней не относится; у него отдельная жизнь – есть и будет! Но, видит Бог, ей не вычеркнуть его из своейжизни…

И то обстоятельство, что Ребекка выходит за другого, никак не повлияет на ответ, который она сейчас даст этой безоблачной счастливице, ибо знает, что ее встреча с «истинным джентльменом» не сможет состояться ни в августе, ни в какое иное время…

– Твой отец примирился наконец с Гленом? – Син не забыла, с каким негодованием Джеральд отвергал всякую вероятность продолжения отношений дочери с садовником.

– Теперь – да. – Лицо Ребекки на секунду затуманилось тенью былой печали; Син поняла, что убедить Джеральда дать согласие на этот брак было куда как непросто. – Он предложил ссуду, и Глен намерен взять ее, чтобы начать собственное дело – садовый дизайн; но только как ссуду, с тем чтобы потом вернуть. Это – его условие. Он вообще очень щепетилен, особенно если речь идет о деньгах моего отца. Вот почему было так сложно убедить Глена, что деньги ни при чем, что главное – это наши чувства и мне всегда будет с ним хорошо!

– Я рада, что все так благополучно закончилось, Ребекка… – Син не кривила душой.

– Но? – Ребекка напряженно выпрямилась на стуле, догадавшись, что сейчас последует.

– Ведь я сразу предупредила. – Син не хотелось огорчать Ребекку отказом, но она должна была! – Август уже весь расписан. – И это была, слава Богу, чистая правда. Нет, будь это чья-нибудь еще свадьба, Син сумела бы выкроить для нее время, но… ей ни при каких обстоятельствах нельзя было снова увидеться с Вульфом!

– Тогда, может быть, в сентябре? – Ребекка была разочарована и расстроена и не хотела терять надежду.

Сентябрь тем более отпадает!

– Ты думаешь, Глену понравится отсрочка? – мягко уколола Син.

– Возможно, он как раз согласится повременить, – неожиданно легко рассмеялась, признаваясь, Ребекка. – Ведь на такой спешке настаиваю именно я: не хочу, чтобы он передумал; боюсь, что он струсит. – Она лукаво взглянула на Син.

– Как это уже было с тобой? – снова осторожно напомнила Син, не опасаясь, впрочем, что Ребекка может передумать во второй раз: ей явно не терпелось выйти за Глена.

– Единственное, что может заставить Глена пойти на попятный, – серьезно объяснила Ребекка, – так это если он решит, будто он не совсем то, что мне нужно. У меня с Вульфом все было совсем иначе.

Син в этом не сомневалась. У нее с Вульфом тоже все должно было быть иначе!..

– Ну, раз уж мы все выяснили… – Син ласково смотрела на Ребекку. – Я действительно очень за тебя рада. Надеюсь, вы с Гленом будете по-настоящему счастливы. Жаль только, что без моей помощи, – добавила она, мысленно прося у Бога прощения за эту полуправду. Впрочем, не будь у нее правдивой отговорки, она пошла бы на любую ложь, только бы не встретиться с Вульфом снова…

– И мне жаль, – тепло и просто сказала Ребекка. – Я так тебе благодарна! Не знаю, как у меня хватило бы храбрости признаться отцу и Вульфу, что я совсем не хотела той свадьбы, если бы не ты.

– Только не говори об этом Вульфу! – заговорщицки подмигнула Син.

– Боишься? – Ребекка также в шутку понимающе кивнула. Знала бы она, как серьезна сейчас Син!..

– Как его нога? – решила Син сменить тему. – Лучше?

– Уже здоров, – ответила Ребекка. – И опять слишком много работает. – Голос звучал озабоченно. – Возможно, я недостаточно любила его, чтобы стать его женой, но я беспокоюсь о нем. Он несчастлив.

Насколько могла судить Син, Вульф вполне обходится без чьего бы то ни было сочувствия и заботы. Ребекке вряд ли стоит так волноваться!

– Он только что потерял невесту, – решила она напомнить.

– Вульф тоже не любил меня той любовью. – Ребекке не откажешь в логике. – Просто рассудил, что время идет, и надо когда-то жениться, и почему бы не на мне… Ведь Торнтонам обязательно нужен наследник.

– Очень романтично! – не удержалась от колкого замечания Син.

– Но и не так расчетливо, как кажется. – Ребекка лишь снисходительно улыбнулась. – Брат Вульфа, Алекс, погиб в авиакатастрофе несколько лет назад. Детей у него не было, так как его жена не могла их иметь. Вот Вульф и решил, что на нем теперь двойная ответственность перед семьей, – терпеливо объясняла она.

Понятно, почему Вульф не женился на Барбаре: Торнтоны не могли лишиться наследника… Сложилась головоломка, так долго не дававшая Син покоя!

Только от этого не стало легче; наоборот, теперь она боялась Вульфа по-настоящему.

И этот страх был сильнее всех прочих чувств…

– Теперь я ученый, – пробормотал Вульф, входя под крышу «кукольного» домика и пригибая голову.

Син почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Она недавно вернулась с работы и собиралась приготовить что-нибудь поесть, когда раздался требовательный стук в дверь…

Она никого не ждала, а Вульфа менее, чем кого-либо! Что ему надо? И почему сегодня? Трудно поверить, что ее завтрак с Ребеккой и вечерний визит Вульфа – все в один день! – простое совпадение. Но что его привело? В последний раз, когда они виделись, он недвусмысленно дал ей понять, что не желает иметь с ней никаких дел… И вот он снова здесь! Син, не мигая, смотрела на него, чувствуя, как цепкий страх не отпускает тревожно забившееся сердце.

– Ребекка рассказала мне о вашей утренней встрече, – заговорил он наконец.

– Да, мы завтракали вместе, – подтвердила Син, не понимая, к чему этот разговор.

– Она пожаловалась, что ты слишком загружена в августе и потому не сможешь помочь ей и Глену. – Он усмехнулся, видя, с каким недоуменным подозрением она смотрит.

– Я и правда очень занята. – У Син уже спину сводило от напряжения. – Если ты с деловым визитом, мое агентство открыто с девяти до…

– Это частный визит, Син, – проговорил он с еще более подозрительной, чем уже привычная ей неприязнь, мягкостью.

Но и не визит вежливости! Вульф никогда их не любил!

– Ребекка сказала, ты спрашивала обо мне, – смущенно кашлянул он.

– Не о тебе. О твоем здоровье, – поправила Син, чтобы сбить с него спесь: пусть не воображает, что она хотела выведать у Ребекки какую-либо личную информацию. – Если быть точной, меня интересовал даже не весь ты, а твоя щиколотка!

– Мне приятно твое внимание и ко мне, и к моим составляющим. – Он картинно поклонился: – Благодарю.

– Вульф, послушай…

– Ты вернула мне мои вещи, которые я оставил у тебя тогда… – Он намеренно сделал долгую паузу. – Так вот, кое-что я не получил. – Опять мучительная пауза.

– Не получил?.. – Син старалась выиграть время, чтобы переждать приступ подкатившей дурноты. – А, это ты, должно быть, о красках? Но ты так взъярился на меня, когда я их привезла, что я и подумать не могла, что ты их хватишься. – Она слегка пожала плечами, чтобы безразличие выглядело более убедительно.

Ей не надо было оставлять у себя этот ящик! Но она не устояла перед соблазном сохранить хоть какую-то частичку того Вульфа, которого знала и любила… И которого больше нет… Лучше бы она не была столь сентиментальна – Вульф не стоял бы сейчас здесь.

А все же, почему прошло так много времени, прежде чем он обнаружил пропажу?..

Син вскинула голову, решив побороть свой страх перед ним; волосы цвета новой луны тяжело всколыхнулись и снова успокоились на плечах.

– Почему ты перестал рисовать, Вульф? – спросила она без обиняков.

– По той же причине я руковожу теперь «Торнтон Индастриз». – Ответ дался ему с трудом, хотя он и старался не показать Син своего напряженного волнения.

– Деньги? – предположила она, и сама не вполне веря в то, что причина в этом: едва ли Торнтонам грозит нищета!

– Разумеется, нет! – отмел он сразу неверную посылку. – Тебе известно, что деньги меня не интересуют.

– Если ты к ним так равнодушен, чего ради тратить жизнь на то, чтобы их становилось все больше? – Она смотрела на него вопросительно.

– Ради того, что заставило меня бросить живопись, – был ответ.

– Мы движемся по кругу. – Син раздражалась на себя за неспособность понять, что же он имеет в виду.

– Однажды ты сама произнесла слово, ставшее причиной всему. – Он тяжело вздохнул. – Виноват. И живу с этим. – Он говорил о своей вине как о чем-то давно выстраданном и решенном. – Ненавижу «Торнтон Индастриз». Всегда ненавидел. И буду ненавидеть всегда.

Син напугал огонь, вспыхнувший в янтарных глазах; она физически ощущала его несвободу от чего-то, ей неизвестного. Вина? За что и перед кем? За связь с женой брата? Но сама по себе (и то, сколько это тянется!) такая вина не могла безвозвратно стереть улыбку с его лица, отучить его смеяться; отнять у него то дело, которое он любил больше жизни и ради которого в эту жизнь пришел, – его картины.

– Не смотри на меня так, Син, – не попросил, а потребовал он. – По этой же причине семь лет назад ты разорвала нашу помолвку. – В его глазах плеснулась та же самая боль, которую так остро чувствовала Син.

– Семь лет, – повторила она. – Это очень долго, Вульф. Ты столько раз мог все изменить, если бы захотел. – В ее словах звучала неподдельная горечь.

– Алекса было не вернуть, – покачал он головой.

– Но можно было хотя бы попробовать порвать с его женой! – буквально прокричала ему Син, отпуская на волю сдерживаемые до сих пор – столько лет! – эмоции. – Ты давно должен был это сделать, Вульф, а не вовлекать все новые жертвы в вашу грязную интригу… Слава Богу, Ребекка оказалась умнее; ей тоже требовалось для счастья гораздо больше того, что ты предлагал! И даже если она ничего не знала а тебе и Барбаре, она верно почувствовала, что из вашей свадьбы ничего путного не выйдет. Ей повезло, что она вовремя спохватилась! – Син дышала трудно и тяжело; грудь высоко вздымалась при каждом вздохе, как после подъема в гору. Отчасти так оно и было: она долго шла к этому разговору с Вульфом.

Как он посмел явиться сюда, зачем разбередил старую рану?! Поправить уже ничего нельзя, а призраки прошлого – ее горечь, отчаяние и боль – вырвались из небытия, чтобы завладеть душою Син именно тогда, когда ей так важно было думать о том, каким будет завтрашний день…

Вульф стоял и смотрел на нее так, словно видел впервые.

– О чем ты говоришь, Син? – И что-то странное было в его голосе. – Син… – Ему не хватало воздуха; он звал ее, но она не слышала…

– Не знаю, зачем ты явился. – Слова, будто льдинки, впивались в сердце Вульфа. – Но я хочу, чтобы ты ушел и дал мне по крайней мере шанс попытаться наладить жизнь. Уйди, Вульф!

– Син, но разве семь лет назад ты решила вернуть мне кольцо не из-за того, как я обошелся с Алексом? – Вульф говорил очень осторожно, чтобы не вызвать у нее новый срыв. – И не потому разве, что, как я понял тогда, ты… любила Роджера? – Последнее было непросто выговорить.

– Роджера я любила и люблю, Вульф. Он заменил мне семью, стал тем братом, о котором я всегда мечтала и которого у меня никогда не было. – Она была спокойна, чересчур спокойна.

– И это все, что он для тебя значит? – Вульф замер в ожидании ее ответа.

– Это немало, Вульф.

– Повтори, повтори это снова, – как заклинание, твердил Вульф.

– Я не понимаю…

– Син, пожалуйста!

Она испугалась лихорадочного блеска его глаз.

– Да, Роджер всегда был моим другом, моим домом, моей семьей. Только это. Впрочем, все иное было бы невозможно: Роджер – гомосексуалист, – втолковывала она ему, как неразумному несмышленышу.

– Ну, а в чем я, по-твоему, был виноват перед Алексом?

– Не по-моему, а просто виноват; я узнала обо всем!

– О чем – обо всем? – настаивал он. Он хочет непременно услышать это от нее?

– Если ты помнишь, в тот вечер я пришла к тебе, застала там Барбару, и она мне все рассказала. Знаешь, она могла и не трудиться. Ее наряд – ночное неглиже – и то, что она вышла из твоей спальни, говорили сами за себя. – Син прикрыла глаза рукой, то ли пряча их выражение от него, то ли защищаясь от воспоминаний. – Впрочем, нет; я была так глупа и наивна, что ей пришлось разложить все для меня по полочкам. И даже когда до меня дошло, зачем она там, я не могла поверить, что вы собираетесь провести вместе ночь того самого дня, когда погиб ее муж – твой брат!

– Барбара сама тебе об этом сказала?.. – снова каким-то особенным голосом переспросил Вульф.

– Довольно притворства, Вульф. Барбара рассказала мне все: и о вашем давнем романе, и о том, что Алекс начал что-то подозревать, и как ты решил воспользоваться мною в качестве прикрытия, чтобы развеять его подозрения.

– Иными словами, отвести их от нас с Барбарой… – почти про себя заключил Вульф.

– Еще бы; а какой шанс разнообразить заурядный романчик с очередной моделью, посулив ей помолвку и настоящую свадьбу – красивое платье, и свадебный торт, и нарядный экипаж, и венчание, и!.. – Син вспомнила, что эти же слова Вульф произнес тогда, в доме Хэркуортов: он не забыл, о какой свадьбе она мечтала, и знал, как больнее ранить ее! Слезы навернулись на глаза, подступили к горлу, не давая говорить… Ей стало ужасно жалко себя, и она разревелась так, как плакала когда-то маленькой девочкой – всхлипывая и вытирая глаза руками.

– Господи, не могу поверить! – Вульф не просто побледнел: его лицо стало белым, как бумага; дрожащие губы, посиневшие – как это бывает при сердечном приступе, – без устали шептали ее имя… – Син, мне плевать, что наговорила тебе Барбара, но ты должна знать, что я никогда не был с ней близок, слышишь, ни-ког-да! И не помышлял об этом! – Вульфа передернуло от брезгливости. – Да, она была в моей квартире. У мамы случился обширный инсульт, когда ей сказали, что Алекс мертв, и я должен был находиться при ней. Барбара просила разрешить ей провести одну ночь в моем доме – она не хотела и боялась оставаться одна… Всего однуночь! – Вульф резко замотал головой, силясь отогнать наваждение. – Подумать только, мы говорили о разных вещах, и заподозри я тогда неладное, не было бы этих семи лет… – Вульф рухнул в кресло, словно ноги отказывались его держать.

Пришел черед Син поломать над всем услышанным голову. Тойночью у его матери случился удар? Так вот что он имел в виду, говоря, что она слегла… Понятно, почему он был сам не свой, разговаривая с Син по телефону: просто не знал, к кому кидаться на помощь, кому он нужнее – тяжелобольной матери или раздавленной горем вдове брата!..

Ладно, все, что наговорила Барбара, не в счет; но ведь не столько ее слова, сколько покаяние самого Вульфа сыграло роковую роль! Онпризнал свою вину перед братом – не приснилось же ей это!

– Вульф, ты сам сказал, что виноват и никогда не простишь себе того, что ты сделал с Алексом, разве нет?

Она изо всех сил старалась быть сильной: не слабеть, только не слабеть! Ослабеет – поддастся ему, и… конец!

Вульф вскочил с кресла и опять заходил по комнате.

– Но я сейчас говорю не о Барбаре! – Он остановился прямо над Син. – Это ядолжен был сидеть в вертолете, ядолжен был погибнуть!

Она не могла понять, о чем он говорит.

Вульф схватил ее за плечи и легонько встряхнул.

– Син, в ту проклятую поездку должен был отправиться я, а не Алекс! – простонал он раненым зверем.

– Почему?!

– По долгу старшего, как ты не понимаешь?!

И вдруг она все поняла. Разом и отчетливо! Она всегда считала, что старший – Алекс и что Вульфу, как младшему, позволено самому решать, какой путь выбрать. Но старшим-то как раз был Вульф, и, следовательно, именно ему надлежало заниматься компанией после смерти отца. Однако Вульф мечтал рисовать, и Алексу не оставалось ничего другого, кроме как взять на себя управление «Торнтон Индастриз»!

У Син снова слезы застлали глаза. Но теперь она плакала от глубоко пронзившего ее чувства жалости к Вульфу. Бедный, с какой тяжкой ношей ему пришлось жить все эти годы и постоянно корить себя за то, что не он, а Алекс поднялся в вертолете, чтобы… погибнуть вместо него?..

– Как ты ошибаешься, Вульф, – заговорила она, смахивая со щек слезы. – Алексу нравилось руководить компанией, и он не вышел бы из дела, даже решись ты возглавить правление. Он был бизнесмен до кончиков ногтей и получал от этого удовольствие. – Син нисколько не сомневалась в справедливости своих слов. – Ничего не изменилось бы, останься ты тогда в компании. Я верю, что у каждого из нас свой срок, Вульф. Он истекает, и человек умирает – в авиакатастрофе или как-то иначе, но неизбежно. Семь лет назад пробил час Алекса, только и всего. Это ужасно, но ничто из того, что ты мог сделать или сказать, не повлияло бы на ход вещей.

Он закрыл глаза и медленно раскачивался в такт ее успокаивающим словам.

– Где ты была семь лет назад? – Он глубоко вздохнул, словно выздоравливая после тяжелой болезни. – Почему все это ты не сказала мне раньше?

Потому, что находилась под гипнозом Барбары, – вот почему! Нет, она не верила ей больше: чары рухнули. Син уже не та наивная девочка, на неопытности которой так умело сыграла Барбара, так ловко использовав страх Син потерять Вульфа, лишиться его любви… Но что в этом проку? Она опоздала на семь лет!..

– Ты не представляешь, как я жалею, что меня не было рядом. – Син смотрела на него глазами, готовыми вобрать и растворить в своей глубине любые его печали. – Какие же мы дураки, Вульф!

Он ослабил свою хватку и теперь очень бережно, лишь слегка удерживал ее за плечи, осторожно поглаживая большими пальцами нежную кожу в основании шеи.

– Скажи, что еще не поздно, Син. – Он не отрывался от ее все простивших и принявших глаз. – Ведь мы сможем повернуть время вспять?

Боясь поверить тому, что слышит, и – не дай Бог! – спугнуть наконец случившееся с ней чудо, Син смогла только позвать охрипшим от слез голосом:

– Вульф…

– Я ни на минуту не переставал любить тебя, хорошая моя. – И глаза его снова стали похожи на теплый от солнца янтарь. – Увидев тебя в доме Джеральда, я словно с ума сошел. Мне годился любой предлог, чтобы увидеть тебя, услышать твой голос, коснуться тебя… Так было и сегодня, когда Ребекка обмолвилась, что ты спрашивала обо мне. Я должен был сегодня же вернуться в твой «кукольный» домик!

– И я всегда любила тебя, тебя одного, Вульф… – И, не дожидаясь, пока он решится обнять ее покрепче, Син прижалась к нему, ища его силы… его близости и любви… Как приятно было хотеть его и знать, что он принадлежит только ей – весь и всегда!..

Он тоже хотел ее; об этом говорили его ненасытные губы, покрывающие поцелуями – легкими, как крылья бабочки, – ее лицо, шею, плечи… Наконец он приник к ее рту, как к живительному источнику, единственному спасению для него, измученного долгими скитаниями по пустыне нелюбви…

– Ты выйдешь за меня, Син? – спросил он, едва отдышавшись после поцелуя. – Сделай меня счастливым!

– Да… Да! Иначе я сама никогда не буду счастлива. – Она снова спрятала пылающее лицо у него на груди; она никому не даст разлучить их опять, потому что ни дня не сможет прожить без него…

И еще она думала, что всегда будет хотеть его так же, как хотела сейчас, воском плавясь в его жарких руках, истекая горячим соком…

Он выкрикнул ее имя, как победный клич, и, подняв, как пушинку, отнес драгоценную ношу на диван, усадил к себе на колени и снова принялся целовать…

Она не помнила, как они срывали друг с друга одежду, как – после бесконечных мытарств – соединились впервые по-настоящему прочно, потому что каждый из них знал про другого: это навсегда!.. И Син снова любила Вульфа и весь мир; и Вульф опять и опять был готов любить Син, потому что слишком долго был вдали от нее…

– Значит ли это, что мы снова помолвлены? – Когда они наконец пришли в себя, Син, с наслаждением ощущая всем своим телом тепло и тяжелую мощь Вульфа, провела нежным пальчиком по его бедру.

– Нет уж, хватит с меня помолвок. – Вульф сказал это таким тоном, что Син поняла: он уже все решил, ее любимый! – На этот раз будем умнее и начнем со свадьбы! – Он перевернул ее на себя.

– А Ребекка говорила, – Син насмешливо смотрела на него сверху вниз и теребила завитки волос на широкой груди, – что ты хотел жениться, только чтобы обзавестись наследником.

– Гордиться нечем, но в случае с Ребеккой это и впрямь было так, – не стал отпираться Вульф. – Но сейчас мы говорим о нас, и я хочу тебя,именно тебя. Даже если у нас никогда не будет детей.

– Боюсь, это несколько запоздалое признание. – Син улыбалась.

Вульф вопросительно смотрел на нее. Она смущенно кивнула и опустила глаза. Проследив за ее взглядом, он онемело уставился на нежную выпуклость ее живота…

– Да, Вульф. – Она, смутившись еще больше и не находя нужных слов, просто взяла в ладони его крупную руку и прижала к себе. – Вот здесь я ношу нашего ребенка.

Она разволновалась, видя, как волнуется он. В конце концов, он даже не успел толком свыкнуться с мыслью о скорой женитьбе, а тут надо сразу же готовиться к отцовству!..

Узнав, что беременна, Син растерялась. Поначалу это было лишь догадкой; она думала, что организм просто среагировал на все пережитые ею за последнее время стрессы. Но дни шли, ничего не менялось, и она решилась купить в аптеке один из современных тестов, помогающих развеять (или подтвердить!) сомнения в домашних условиях. Она не вдруг поверила положительному результату, а потом ругала себя за наивность: разумеется, и одного раза достаточно! Син побывала у врача, который не сказал ей ничего нового, и уже безоговорочно приняла свою беременность.

Вот почему она не взялась организовывать свадьбу Ребекки и Глена: в августе и, тем более, в сентябре ее тайна перестанет быть таковой, и если бы Вульф увидел Син тогда, он сразу догадался бы, что отец – он!..

Но почему сейчас он молчит и не говорит ни слова?

Отвечая на ее немой вопрос и торопясь рассеять ее тревогу, Вульф сел на импровизированном ложе любви и, склонившись к Син, благоговейно прикоснулся губами к колыбели их малыша.

– Я не стану спрашивать, собиралась ли ты когда-нибудь рассказать мне о ребенке, если бы я не пришел сегодня. – Он не сводил с нее страстного взгляда. – Слава Богу, он появится на свет в родительской любви и узнает, что такое – любить кого-то больше жизни. Именно так я люблю тебя, Син. – Он взял ее лицо в ладони и, глядя, казалось, в самую глубину глаз Син, очень торжественным голосом произнес свою главную клятву: – Сейчас и навеки.

Син поверила этой клятве тоже – раз и навсегда. Ее больше не пугали ни Клаудиа, ни Барбара. Первая, как знать, может, и примет наконец Син, узнав, что совсем скоро ей подарят внука.

А вторая… вторая не в счет, как и всегда…

– У тебя есть мы и твое искусство,Вульф. – Син мягко взъерошила его волосы. – И потом, у тебя наверняка много помощников. Думаю, ты без труда найдешь кого-нибудь, кто быстро подучится и сможет освободить тебя от управления «Торнтон Индастриз»? А ты займешься тем, что так любишь…

– Я люблю любить тебя. – Тело Вульфа постепенно наливалось желанием. – Но я сумею выкроить несколько минут в день, чтобы сделать на холсте пару мазков.

Син счастливо засмеялась. Уж она-то точно сумеет вернуть его к мольберту. У их сына будет отец-художник, и непременно знаменитый! Имя Вульфа Торнтона узнает весь мир!

А пока он так увлечен своей главной любовью и так искусен в любимом деле… У нее на груди вновь затрепетали бабочки его поцелуев, и Син блаженно закрыла глаза…

Они могут поговорить позже. О, много, много позже… Рука Вульфа с мягким, но властным нажимом скользнула в ее сокровенность, и Син опять подхватили чувственные волны.

Вульф прав: все – ничто в сравнении с тем главным, что одно лишь венчает мужчину и женщину. С бесконечной любовью, которая и есть судьба…