Текст книги "Ты веришь в судьбу?"

Автор книги: Кэрол Мортимер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Ты должна понять, что мне некуда больше ехать. – Вульф сумел с помощью костылей забраться в кабину и теперь сидел рядом с Син.

Скажи это любой другой, Син поверила бы и посочувствовала. Но не Вульфу, у которого – она точно знала – было немало мест, где за ним с радостью присмотрят.

– Пора трогаться, – сказал он, глянув в боковое зеркало. – Мы мешаем «скорой».

В своем зеркале Син видела, как карета «Скорой помощи» пытается припарковаться, и понимала, что Вульф прав.

– О'кей, грузовик уберу, – она повернула ключ зажигания, – но к себе тебя не повезу.

Машина стояла у самого входа в травматологическое отделение; Син специально подъехала так близко, чтобы сократить Вульфу непростой путь… Отогнав грузовик на стоянку, Син всем корпусом развернулась к Вульфу. Он спокойно встретил ее взгляд.

– Я серьезно, Вульф, – она заряжалась его спокойствием, – ты не можешь вернуться в мой дом. Я… я готова отвезти тебя к матери, если хочешь, – предложила она с видимым усилием. Но даже предполагаемая встреча с Клаудией и Барбарой была сейчас предпочтительней, чем реальная угроза иметь Вульфа в качестве гостя.

– Как великодушно, – протянул Вульф. – И поверь, я ценю твое великодушие, ведь я помню, что ты всегда не ладила с моей матерью.

– Я довольно долго пыталась поладить с ней, – с внезапной горячностью возразила Син. – Но я никогда ей не нравилась.

– Не потому ли?.. Впрочем, оставим это. – Он не дал себе договорить. – К ней нельзя. Она расстроится, увидев меня в таком виде.

У Син было свое мнение на этот счет. Она-то как раз была уверена, что Клаудиа Торнтон будет счастлива заполучить сына в полное свое распоряжение.

– Она так до конца и не оправилась после удара, который случился с ней, когда погиб Алекс. – От Вульфа не укрылась скептическая усмешка Син. – У нее уже были микроинсульты, и повторного удара она просто не выдержит. Поэтому я не собираюсь ее пугать, – решительно закончил он.

Син ничего об этом не знала. Она вообще не могла себе представить беспомощную Клаудию Торнтон. Эта миниатюрная женщина производила впечатление – абсолютно обманчивое, как убедилась Син, – изящной хрупкости и нежности, при том что жестко и властно держала в руках и «Торнтон Индастриз», и всех членов семьи.

Выбор сына Клаудиа не одобрила, хотя предусмотрительно никогда не демонстрировала этого, чаще вынуждая Син обнаруживать перед другими их взаимную неприязнь. Син, напротив, не умела так себя контролировать и к тому же пребывала в уверенности, что никакая сила в мире не способна изменить мнение матери Вульфа о ней…

– Мне очень жаль. Я ничего не знала. – Син ощутила неловкость.

– Откуда же тебе было знать, если ты попросту сбежала от всего? Разве ты поймешь, через что мне пришлось пройти… весь этот треклятый ужас… Забудь! – Он помотал головой, отгоняя от себя призраки былых дней. – Ты права, прошлое должно оставаться прошлым.

Однако Син видела, что сам он пока ничего не забыл. Вульф прибегал к ругательствам, только когда бывал сильно чем-нибудь расстроен. Да и не все еще стало прошлым. Барбара Торнтон, например! Син не могла не думать о ней и о том, какую роль эта женщина сыграла во всех ее несчастьях, память о которых и сейчас леденит кровь…

– Тогда едем к Барбаре, вот уж кто примет тебя с распростертыми объятиями. – Син ощутила укол ревности.

– Она переехала к моей матери после гибели Алекса и с той поры живет в Торнтон-Хаус. – Вульф выпрямился на сиденье. – Поскольку ты готова на все, лишь бы от меня избавиться, можешь подвезти меня до моей квартиры. Как-нибудь справлюсь.

Син украдкой взглянула на его жесткий профиль. Господи, ну какой у нее выбор – и есть ли он вообще?

– В конце концов, в случившемся виновата я, мне и отвечать. Едем ко мне. – Мотор грузовичка заработал снова.

– Изысканное приглашение.

(Ох уж эта его манера растягивать слова!..)

Но неужели он не понимает, чего ей стоит согласиться делить с ним кров, пусть даже и недолго – кажется, медсестра говорила о двух-трех днях? Син прежде и не подозревала, как это долго – три дня… Вдобавок ко всему уикенд; значит, у нее не будет возможности сослаться на работу и придется быть при нем неотлучно. О Боже!.. – то ли ругалась, то ли молилась она…

– Мне кое-что нужно из моей квартиры. – Вульф был хмур и серьезен. – Рубашки, смена белья, кое-какие мелочи. И, разумеется, мой кейс, – добавил он с тяжелым вздохом.

Они наконец добрались до дому. И там начались проблемы. Вульф уже неплохо приноровился к костылям, но ему было слишком тесно в «кукольных» комнатах, заставленных мебелью: что-то постоянно попадалось на пути, стесняло движения. Низкие потолки также не сулили ничего хорошего, и приходилось перемещаться по дому пригнувшись. Чтобы Вульф мог хоть как-то устроиться в гостиной, Син передвинула половину мебели к стенам, отчего комната сразу сделалась неуютной, нежилой, а Син почувствовала себя не дома и не хозяйкой. А теперь он еще ждет, что она отправится за его вещами?! При мысли, что ей надо будет вернуться в его квартиру, Син пробирала нервная дрожь.

– Ты живешь все там же? – спросила она, надеясь услышать «нет».

– Разумеется, – ответил он и посмотрел на нее долгим изучающим взглядом. – Какие-то проблемы?

Для него – нет, но ей вернуться туда, где они впервые любили друг друга, где провели столько счастливых дней – вместе хозяйничали, много смеялись, много занимались любовью… были вдвоем.

– Все в порядке, – задумчиво проговорила она. – Никаких проблем.

Может быть, там ей удастся наконец узнать, что стало с его картинами, цела ли еще старая студия, или он избавился от нее, как отказался от столького в своей жизни: от улыбки… и радости… и от себя самого!..

– Так я поехала? – Она была готова отправиться тотчас.

– Не терпится сбежать от меня еще на несколько часов? Что ж, держи. – Он достал из кармана и бросил ей ключи, откинулся на спинку кресла, устало закрыл глаза.

Син медлила. Сжимала в руке ключи, не зная, уйти или остаться. Она смотрела на него. Он выглядел усталым, очень усталым; может, устал от боли, может, были другие причины…

– Вульф, – тихо окликнула она.

– Если идешь – иди! – Он открыл глаза. – Мне не нужна нянька!

Чем больше он хорохорился, тем очевидней была для нее его беспомощность.

– Вульф, – позвала она снова и тут же прикусила губу.

– Дай мне газету с кроссвордом, ручку и стакан сока, чтобы я не умер от жажды. – Он скривил рот в саркастической усмешке. – И…

– Сок неудачная затея, когда туалет на улице, – не осталась в долгу она и улыбнулась язвительно.

– О'кей, обойдусь безсока и безкроссворда, буду спать до твоего возвращения, устроит? – раздражался он все больше.

– Я только хотела…

– Мне все равно, что тыхотела, Син. – Он начал терять терпение. – Яже просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Понятно?

Куда яснее! Она на удивление легко училась понимать перепады настроения нового Вульфа; сейчас ему ничто и никто не нужен, и меньше всего ее хлопоты.

Все-таки она заглянула на кухню, приготовила бутерброды, немного сока и поставила все это рядом с Вульфом: как-никак он с утра не ел. И потом, насколько она знала прежнего Вульфа и успела познакомиться с нынешним, – если его прижмет, он найдет выход из положения!

Вульф задремал; очевидно, сказалось действие болеутоляющего. Лицо во сне помолодело, разгладились морщинки горечи и боли, и Вульф стал совсем прежним… Нет! Она ошибается, ей ничего не известно об этом человеке. Единственное, что она знает наверняка, так это неизменность присутствия в его жизни Барбары, хотя Син предпочла бы навсегда вычеркнуть из памяти эту женщину. Кстати, почему они так и не поженились? Все годы, прошедшие с того дня, когда Син вернула Вульфу обручальное кольцо, она регулярно просматривала газеты, ожидая (и боясь!) найти в них объявление о скорой свадьбе. Понятно, что, овдовев, Барбара не могла сразу выйти замуж повторно; но позже, когда истекли все приличествующие сроки?.. Син не находила этому объяснений, как не могла понять и то, чего же стоят тогда чувства Вульфа к Барбаре.

Она приказала себе не думать об этом и, не разбудив Вульфа, торопливо покинула комнату. Ей нужно было выйти отсюда как можно скорее – подальше от болезненных воспоминаний о своем беззаботном неведении и горьком позднем прозрении…

Разумеется, визит на старую квартиру Вульфа был не самым лучшим способом изгнать воспоминания. Она поняла это по все нарастающему нервному напряжению и, уже нажав кнопку вызова консьержа, окончательно уверилась в полной абсурдности затеи. Они с Вульфом начисто забыли, что подъезд охраняется; а что, если, проделав долгий путь, она вынуждена будет возвратиться ни с чем, потому что никто не пустит ее дальше входной двери?

Дверь распахнулась, и Син, к немалому своему изумлению, увидела, что консьерж остался прежний. Слегка постаревший, чуть полысевший, заметно раздавшийся в ширину – время сказывается на всех! – это все-таки был Джордж Крослей. Син помнила его с тех времен, когда была здесь настолько частой гостьей, что имела свой ключ и от подъезда, и от квартиры.

– Мисс Смит! – Джордж приветствовал ее с неподдельной радостью. – Вы ведь мисс Смит, не так ли? – Он не переставал широко улыбаться.

– Она самая, Джордж. – Син тепло улыбнулась в ответ. – Дело в том, что мистер Торнтон попал в небольшую аварию…

– Надеюсь, он не сильно пострадал? – Вопрос был задан с искренним волнением.

– Нет-нет, ничего страшного, – поспешила успокоить его Син. – Но ему придется некоторое время пробыть у меня, и он попросил привезти кое-что из вещей. Вы позволите мне пройти?

– Ну разумеется, мисс Смит, – не колебался Джордж. – Мистер Торнтон приказал пропускать вас к нему в любое время.

Должно быть, подобное распоряжение имело место семь лет назад, но если Джордж до сих пор с ним считается, с какой стати Син сомневаться? И она вошла внутрь. Правда, на всякий случай – вдруг Джордж спохватится! – не стала задерживаться в холле, а, приветливо помахав пожилому консьержу рукой, прошла прямиком к лифту.

По мере того как лифт поднимал ее все выше, усиливалось неприятное посасывание под ложечкой, и Син испугалась, что сейчас ей станет дурно. Она не могла представить, что на нее так подействует возвращение через семь лет туда, где она пережила огромное блаженство и… самое жестокое унижение!..

Нынешнее убранство квартиры отличалось от прежнего, хотя так же мало соответствовало вкусам самого Вульфа; скорее всего, идея принадлежала той, кто уже занимался квартирой однажды. Темно-зеленый толстый ковер на полу, черная мебель с бежевой обивкой, обои в зеленоватых тонах… Да, во всем чувствовалась Барбара, все превосходно гармонировало с ее обликом – изумрудные глаза, иссиня-черные волосы.

Впрочем, Син интересовало совсем другое. Быстро пройдя через гостиную и лишь мимолетным взглядом окинув спальню, она толкнула ту заветную дверь…

Син нашла, что искала! Студия была на месте. И, как отметила с бьющимся сердцем Син, в ней все осталось по-прежнему. Законченные картины – на привычных местах, у одной стены сложены начатые; на подрамнике натянут все тот же холст, над которым Вульф работал еще тогда… Син помнила этот пейзаж, который ей так нравился, а потому сразу поняла, что ни один мазок не прибавился на нем с той поры. За последние семь лет Вульф не брался за кисти!

Невероятно. Ужасно! Неправильно. И как горько! К глазам подступили горючие слезы; Син повернулась, чтобы уйти, но увидела… свой портрет – сирена на скалах. Не заметный непосвященному входящему, портрет висел в полном одиночестве; для оптимального освещения над ним была укреплена специальная лампа, оживлявшая краски, обострявшая восприятие зрителя, делавшая почти осязаемыми брызги волн, бьющих в скалистый берег…

Вульф сохранил ее портрет… И не просто сохранил, а позаботился, устанавливая этот особый свет, чтобы портрет жил – и была бы жива их тяга друг к другу, которая безошибочно читалась в любовно и мастерски выписанных глазах.

Син не могла дольше выносить эту пытку свидания со своим разрушенным, разбитым, как волны о скалы, прошлым. Она щелкнула выключателем, вернулась в спальню и принялась открывать ящики встроенных шкафов, отбирая одежду, которая может пригодиться Вульфу, и стараясь не думать о том, как легко и естественно она находит все его вещи.

Чемодан был уложен, а Син все не уходила. Одна мысль не давала ей покоя…

Вульф давно забросил живопись, и она может лишь гадать о причинах столь внезапного охлаждения. А что, если все дело в нехватке времени? Как бы Син ни относилась к бизнесу и к тому, что он делает с людьми, она не может не понимать, сколько сил отнимает руководство гигантской компанией вроде «Торнтон Индастриз». Допустим, что ему не до рисования в обычных условиях, но эти несколько дней в уединенном коттедже, вдали от всего и всех…

Больше ни минуты не сомневаясь, Син вернулась в студию и взяла так хорошо знакомый ей ящик, который Вульф вечно таскал за собой, куда бы они ни отправлялись. Его содержимое она знала наизусть: угольные карандаши, кисти, краски, этюдник. Син не забыла прихватить и чистый холст.

Если Вульф не захочет ко всему этому притронуться – его право, но, если захочет попробовать, она даст ему такую возможность!

Син очень пригодилась помощь Джорджа. Без него ей пришлось бы выносить вещи в два захода, а она не хотела опять тревожить уснувшую было боль. К тому же в этой квартире слишком ощущалось присутствие Барбары, а Син и так чересчур хорошо помнила, что той всегда находилось место в жизни Вульфа.

– Так, говорите, несколько дней, мисс Смит? – Джордж добродушно подмигнул ей, поднял руку в прощальном приветствии и стоял так, пока грузовичок Син не вырулил на проезжую часть и не растворился в потоке машин…

– Что это такое?!

Син подняла голову и, встретив яростный и недоумевающий взгляд Вульфа, приказала себе сохранять спокойствие.

– Я, кажется, задал вопрос! – Ледяной тон не оставлял сомнений, что Вульф настроен вовсе не миролюбиво.

– Твои вещи, что же еще. – Она не намеревалась пасовать перед ним. – Последние пару часов я потратила на то, чтобы их привезти.

– Уточним. Я просил привезти мне смену белья, тройку рубашек, кейс. Но об этих вещах я, кажется, не упоминал, – указал он небрежным кивком головы на деревянный ящик, который Син пристроила между диваном и буфетом.

У Син был долгий и тяжелый день, она смертельно устала и проголодалась. Ей было не до споров, но она начала заводиться.

– Я хотел бы получить ответ на мой вопрос, – не меняя тона, потребовал он.

– А я хотела бы пообедать! – Ее терпение лопнуло. – Весь день я только и делала, что занималась тобой, и сейчас я – хочу – есть! – отчеканила она по слогам. – И не вздумай срывать на мне зло: я устала, я голодна и у меня плохое настроение, мне не до тебя! – Последние слова вырвались у нее совершенно непроизвольно, но они-то и задели за живое.

– Я всего лишь просил тебя, – начал он нарочито спокойно, – привезти мне кое-что из вещей. Но я не сказал, что ты можешь расхаживать по всей квартире и совать нос куда не следует. Ты не имела права! – Он таки повысил голос почти до крика. – Никто не заходит в мою студию. Никто, слышишь!

Что он о себе воображает? Син подбоченилась и пошла в наступление:

– Даже ты сам, так?

Вульф весь напрягся, как перед прыжком, и только подрагивающий уголок рта выдавал, что он из плоти и крови, а не из гранита.

– Даже я сам, – подозрительно мягко повторил он за ней. – И что бы ты там себе ни напридумывала, можешь с тем же успехом отвезти все эти вещи обратно.

– Вульф… – Син уже не рада была своей затее.

– Я не шучу, Син. Эти вещи не нужны мне здесь. Они мне вообще не нужны!

Син и сама видела, что он не шутит. Видела, что присутствие этих вещей – и холста, и красок – причиняет ему почти физическую боль.

Похоже было, что он возненавидел все то, что некогда составляло для него смысл жизни…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Мне кажется, ты ведешь себя как ребенок. – Син укоризненно покачала головой.

– Меня не интересует, что тебе кажется. – Вульф вскочил, опираясь на костыли. – Ты не имела права брать эти вещи и тем более привозить их сюда.

– Ах, простите, ведь единственное мое право – угадывать любое твое желание, исполнять каждую прихоть и слепо повиноваться, – проговорила она с горькой издевкой.

– Больше тебе это не грозит. – Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Я передумал оставаться у тебя, Син; пожалуй, мне лучше вернуться в свою квартиру.

Син не верила своим ушам. Онзаставил ее привезти его сюда. Онотправил ее за своими вещами. А теперь онзаявляет, что, видите ли, передумал!.. Что ж, в таком случае ему придется хорошенько подумать еще раз!

– А мне плевать на то, что ты надумал, Вульф! – Слова звучали хлестко и зло. – Ты хотел остаться, и ты остаешься, черт тебя побери!

Такая агрессия его ошеломила. Наверное, не часто ему перечили. Ничего, он не у себя дома и не в «Торнтон Индастриз», так что пусть не устанавливает свои порядки! К тому же к матери он ехать отказался; одному в квартире ему делать нечего, пока не научится справляться с костылями… А значит, все останется как есть!

– Ты ведь не можешь меня заставить, Син. Не силой же меня удерживать, – сменил он тактику и попробовал свести все к шутке.

– Вот как? – Она не была расположена шутить, но посмеяться над ним – с удовольствием… – И ты уже продумал свой отъезд? Может быть, хочешь вызвать такси? Только помни, что телефон не работает. Или ты решил отправиться в путь на костылях?

Она видела, что стрела попала в цель: он совсем упустил из виду, что телефон испорчен, и этот промах не улучшил его настроение.

– Жаль разочаровывать тебя, Вульф, но, боюсь, своим ходом ты не скоро доберешься до квартиры!

Он не пожелал оставаться в долгу.

– Постой, ты что же, надумала держать меня в заложниках?

– Ну что ты! Я просто пытаюсь тебе объяснить, что для того, чтобы уехать отсюда, тебе придется кого-нибудь найти. Лично я тебя не повезу!

И в подтверждение своих слов она отправилась на кухню – готовить ужин. На двоих.

…Грибы с луком тушились, распространяя аппетитный запах. Син почувствовала спиной его взгляд. Минутой раньше она услышала скрип костылей и поняла, что надо быть готовой к продолжению разговора.

– Как насчет спагетти по-болонезски?

Она предлагала ему мировую, но он и не заметил этой попытки.

– Когда-то я мечтал оказаться с тобой в таком вот уединенном месте, где мы будем только вдвоем и нам никто не сможет помешать. Каким же я был дураком!

– Вульф… – Син нахмурила брови.

– Ужинать не буду, – не дал ей сказать Вульф. – Я иду спать.

Она отложила в сторону пакетик с приправой и повернулась к нему.

– Ты ведь только что проснулся и, наверное, хочешь есть.

– Хочу… только не есть. – Он не рассчитывал, что она услышит последние слова, произнесенные им практически про себя.

Она и не была уверена, что расслышала правильно.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что был круглым идиотом. – Он начал подниматься по ступеням, ведущим на второй этаж, где Син устроила гостевую комнату. – Ты права, Син, не надо тревожить прошлое.

Она почувствовала, что лучше не уточнять, говорит ли он о живописи или о чем-то другом; и помощь ему предлагать сейчас не стоит, хотя очень хотелось подстраховать его подъем по крутой и узкой лестнице…

И Син благоразумно промолчала, вернувшись к готовке.

Господи, открываемый заново Вульф был так сложен и непредсказуем! Она многого в нем не понимала и о многом хотела спросить, но никогда бы не осмелилась…

– Проклятье! – Сковорода, стоявшая на огне, зашипела, разбрызгивая масло, и Син поторопилась убавить огонь.

Она не должна забивать голову мыслями о Вульфе; хватит с нее прошлой головной боли. К старому нет возврата! И она не повторит однажды сделанных ошибок, не будет больше думать о нем вместо того, чтобы просто жить…

И начнет она с ужина! Она его вполне сегодня заслужила. Правда, ожидаемого удовольствия еда не принесла, так как Син все время помнила о присутствии в доме Вульфа.

Его багаж по-прежнему стоял у подножия лестницы, и Син решила поднять и чемодан с вещами, и ящик с принадлежностями для рисования наверх: может быть, если они не будут то и дело попадаться на глаза, ей будет легче притвориться, что он не имеет отношения к не покидающему ее беспокойству…

Син тихонечко приоткрыла дверь в комнату для гостей и… застыла на пороге, увидев Вульфа, раскинувшегося на голом матрасе. Как же она забыла застелить постель?.. И конечно, Вульф счел ниже своего достоинства попросить ее об этом. А еще вероятнее – просто не хотел ее больше видеть.

Господи, какая глупость все их ссоры и перебранки, думала Син, глядя на мирно спящего Вульфа. Оба они вели себя по-детски, а ведь ему уже тридцать пять, ей – двадцать семь!

Она оставила принесенные вещи у двери, села в плетеное кресло – лицом к Вульфу. Почему все у них разладилось? Что было не так? На оба вопроса можно было ответить одним словом – Барбара…

…Син считала, что Клаудиа Торнтон, будучи недовольна выбором сына, никогда не покажет этого открыто, ибо лучше всех знает характер Вульфа, знает, что отговаривать его от уже принятого решения бесполезно.

Но могла ли Син представить, каковы истинные причины, побуждающие властную леди к смирению?.. Откуда ей было знать, что Клаудиа примет абсолютно любуюпретендентку, чтобы только не дать разразиться скандалу вокруг имени Торнтонов. А скандал был бы неминуем, узнай свет о том, что Барбара Торнтон настаивает на разводе с мужем, чтобы выйти замуж за его брата!

Син во всей этой истории отводилась незавидная роль ширмы, пригодной лишь для того, чтобы скрыть от посторонних глаз интрижку Вульфа с невесткой.

…Жизнь сама нашла решение этой проблемы, пусть и трагическое: гибель Алекса Торнтон а разрубила тутой узел…

Помнится, Вульф тут же позвонил Син и сообщил ей печальную новость. Син была застигнута врасплох, подавлена, хотя и не знала Алекса Торнтона близко. Как и мать, он был против Син; как и она, ни разу этого не показал. Напротив, в их редкие встречи был безукоризненно любезен, что, как догадалась позднее Син, и было верным признаком его неприязни. И все-таки несправедливо, чтобы молодой человек, полный жизнелюбия, погиб так нелепо. К тому же он – брат Вульфа, и, хотя они были не слишком привязаны друг к другу, братская любовь не была для них понятием чисто теоретическим. Раскованный, обаятельный Вульф и застегнутый на все пуговицы Алекс никогда не переставали быть братьями – даже сохраняя дистанцию.

В общем, Син не могла оставаться в стороне, притворяясь, что к ней эта трагедия не имеет отношения.

– Я отпрошусь с работы и приеду, хорошо? – предложила она.

– Не стоит, – не оценил он ее готовности. – Я буду занят с мамой и Барбарой. Это надолго.

Разве, как его невеста, она не должна быть с ним рядом? У нее никогда не было своей семьи, родных ей людей, и она могла только представить бесполезность утешений при такой потере, но Син точно знала, что ее помощь может понадобиться.

– Как они? – сочувственно поинтересовалась она.

– А как по-твоему? – Вульф упорно не хотел ее сочувствия. – Обе в ужасном состоянии. Мама слегла, Барбара в истерике – словом, кошмар.

– И все-таки я приеду, Вульф… – Она чувствовала, как ему плохо.

– Нет! – Он был непреклонен.

– Но я уверена, что могла бы… – Син растерялась, угадав его раздражение и злость.

– Я запрещаю тебе, Син. – Решение было окончательным. – Мне пора идти, – заторопился он. – Поговорим позже. – И повесил трубку.

Она еще долго сидела и слушала короткие гудки. Он просто очень расстроен; иначе он никогда бы так ее не обидел, не позволил бы себе взять и выбросить ее из своей жизни! Глупо обижаться на него сейчас, когда ему и так достается… Хватит с него хлопот с Барбарой и матерью!

Уговаривая себя, выгораживая Вульфа, Син еле доработала до конца смены.

Все вокруг знали, что она помолвлена с Вульфом Торнтоном, и радовались за нее, хотя и не понимали, почему она не бросает работу. Она же, выросшая в сиротском приюте, познавшая нужду, просто не могла себе позволить зависеть от кого бы то ни было.

Вульф понимал и уважал ее независимость, хотя и предупредил, что, возможно, не будет столь же терпим, когда они поженятся…

Син заскочила в магазин неподалеку от квартиры Вульфа и купила кое-что к ужину. Конечно, вряд ли ему будет до еды, но накрытый стол так успокаивает…

Она открыла дверь своим ключом и ступила в тишину пустоты. Теперь она проводила гораздо больше времени здесь, чем у себя; здесь же держала почти всю свою одежду – и сейчас направилась в спальню, чтобы переодеться.

К ее удивлению и радости – слава Богу, Вульф уже дома! – дверь открыли изнутри, прежде чем она успела повернуть ручку.

– Это ты, милый? – спросил полумрак голосом… Барбары Торнтон!

Дверь открылась шире, и Син не только услышала, но и увидела Барбару, а увидев, попятилась назад: встретившая ее женщина была одета в бледно-зеленый пеньюар, сквозь который просвечивало изысканное неглиже. Син ощутила предательскую слабость во всем теле. Что Барбара здесь делает? Да еще в таком виде?

– Я думала, Вульф вернулся. – Зеленые глаза равнодушно скользнули по Син.

– Так «милый» – это… Вульф? – спросила Син чужим голосом.

– А что тебя так удивило, Люсинда? И пожалуйста, не смотри на меня с таким ужасом. – Барбара, обойдя Син как неодушевленное препятствие, перешла в гостиную. При движении шелк любовно облегал ее формы. – Я называю Вульфа «милый» с незапамятных времен, – снизошла она до пояснения.

Барбара открыла золотую сигаретницу – а Син еще постоянно удивлялась, зачем некурящему Вульфу держать «бесполезную вещь» на кофейном столике! – достала изящную дамскую сигарету, зажгла ее и не спеша затянулась. И это истерика, о которой говорил Вульф?! Более уравновешенной и владеющей собой женщины она не видела! Син ничего не понимала.

– Ну как, пришла в себя? – спросила Барбара, выпуская кольца дыма.

– Мне очень жаль Алекса, – совершенно некстати сказала Син и опять не узнала свой голос.

– Мне тоже, – сухо ответила Барбара, слегка скривив губы при упоминании о муже. – Смерть – это так… слишком. Я все иначе себе представляла.

О чем она говорит? Что она имеет в виду? Син была как во сне.

– Где Вульф? – задала она вопрос, стараясь отогнать подступившую к сердцу тревогу.

– С матерью, – пожала плечами Барбара, выпуская очередное колечко дыма. – Он приедет, как только освободится.

– Так ты ждешь его? – Син стало трудно дышать.

– Разумеется. – Голос Барбары стал слаще меда. – Он обещал не оставлять меня надолго. Ведь он знает, как нужен мне сегодня.

Итак, Вульфа ждет в его спальне другая женщина. Все опасения, которые Син гнала прочь, материализовались. Она вспомнила его дневную холодность и резкость: и то, что он был почти груб с ней, и то, как – до обидного просто – дал ей понять ее ненужность… Может быть, теперь, когда Барбара… свободна, Син вообще ему не нужна?..

Нет, это не так. Вульф любит ее, он просил ее руки! А сомнения становились все отчетливей и сильнее. Син снова почувствовала, что ей не хватает воздуха.

Все это время Барбара с выражением снисходительной жалости наблюдала за ней, сидя в кресле, картинно закинув ногу на ногу.

– Я передам ему, что ты заходила. – Она явно наслаждалась произведенным эффектом.

– Я… – Син облизнула разом пересохшие губы, – я дождусь его.

– Тебе кажется это разумно? – Барбара была полна «участия».

– Разумно? – как эхо откликнулась Син. Барбара подавила нетерпеливый вздох.

– Пора повзрослеть, Люсинда! – Она стряхнула пепел. – Как можно быть столь наивной! Ты ведь уже поняла, что у нас с Вульфом роман, причем давний…

– Нет! – Син зажала уши руками, чтобы не слышать, как эта самоуверенная женщина облекает в слова то, о чем страшно было даже подумать. – Вульф любит меня. Он… мы помолвлены! – Син поднесла к груди левую руку, где на безымянном пальце вспыхнуло всеми цветами радуги кольцо – подарок Вульфа.

– Ах, это… – понимающе протянула Барбара. – Не более чем умный ход со стороны Вульфа. Видишь ли, Алекс начал догадываться о нас двоих, и тут так удачно появилась ты. Поначалу Вульф задумал просто нарисовать тебя, но мы все обсудили и решили, что ты – лучший способ отвлечь Алекса и развеять его подозрения…

– Вот как? – Син изо всех сил старалась держаться.

– Вульф так или иначе переспал бы с тобой, как спал со всеми своими натурщицами, – невозмутимо продолжала откровенничать Барбара. – Но эти связи ничего для него не значат, потому что есть я, и я – единственная постоянная привязанность в его жизни. Попроси его как-нибудь показать мой портрет. Думаю, ты сразу все поймешь.

По ее тону Син легко могла представить, о живописи какого рода шла речь. И что толку было говорить, что она не верит ни единому слову этой женщины, когда она поверила ей не колеблясь, ибо этот рассказ объяснял все: и лихорадочность, с которой Вульф уговаривал ее позировать, и поспешность решения жениться, и сегодняшнее раздражение в ответ на просьбы разрешить ей помочь ему…

– Мне лучше уйти. – Син почувствовала необходимость глотнуть свежего воздуха. – Передайте это Вульфу. Мне оно больше ни к чему. – Она сорвала с пальца кольцо.

– Нельзя быть такой трусихой, Люсинда, – мягко укорила ее Барбара, явно не собиравшаяся даже протянуть руку. – Простая учтивость требует, чтобы ты вернула его Вульфу сама.

Син положила кольцо на кофейный столик.

– Скажите ему, что я… скажите, что я передумала, что… поняла… что вовсе не хочу за него выходить. – Она говорила сбивчиво, торопливо, пытаясь справиться с душившими ее рыданиями и… с собой, той, что вопреки всему готова была умолять Вульфа не бросать ее, обещать, что только с ней он может быть счастлив, хотя их будущее уже было похоронено…

– Передайте, что я возвращаюсь к Роджеру! – Она поспешно отвернулась, чтобы слезы не выдали ее.

– Кто это – Роджер? – Барбара свела брови. – Нет, даже запоминать не стану. – Она едко усмехнулась. – Но, зная Вульфа, смею тебя заверить, что он не тот человек, который потребовал бы вернуть кольцо теперь, когда между вами все кончено. Все кончено, – торжествующе повторила она, – можешь мне поверить!

– Разумеется. – На щеках Син запылали гневные пятна. – Не хочу иметь ничего общего с мужчиной, который способен использовать женщину и ее чувства в качестве прикрытия своей грязной интрижки.

– Полагаю, что и ты не осталась при этом внакладе, – небрежно повела плечом Барбара.

Син уже не слышала ее; она выскочила из квартиры, не помнила, как вызвала лифт, спустилась вниз, выбежала на улицу и направилась к единственному на земле человеку, который примет ее всегда и любую: к Роджеру.