Текст книги "Невеста миллиардера"

Автор книги: Кэрол Маринелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

    – Оставь свои замечания при себе. Ты уже недвусмысленно дал понять, что моя безопасность тебя не касается.

    Войдя в прачечную, Табита на секунду в темноте потеряла равновесие. Завье поддержал ее, инстинктивно подставив руку, и она устояла на ногах, но ее сердце сорвалось и полетело вниз.

    Весь мир на миг замер. Она подняла глаза и выдержала его пристальный взгляд.

    – Мне надо идти.

    – Знаю. – Всхлипнув, Табита сняла с пальца рубин. – Вот, забери.

    – Оставь себе.

    – Он мне не нужен. Ты говорил, что он должен остаться в семье... – Она в ужасе замерла, глядя, как Завье взял и выбросил кольцо через дыру в разбитом стекле.

    – На кой черт оно мне теперь?

    Ошеломленная Табита стояла в потемках и прислушивалась к звуку удалявшихся по дорожке шагов. Хлопнула дверца, глухо заурчал мотор, и машина Завье исчезла в ночи.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

    Шесть месяцев. Это все, чего она хотела.

    Шесть месяцев, чтобы показать, какую радость дарит любовь, если впустить ее в свое сердце.

    Возвращаясь с работы домой, она размышляла о том, что ее страдания, отдающиеся в каждом шаге, и гнетущая тяжесть на сердце не заметны окружающим.

    Даже выполнение самой обычной, рутинной работы в эти дни требовало от нее нечеловеческих усилий.

    Ей все напоминало о Завье: и минеральная вода, и ежедневные газеты, пестревшие сообщениями о том, что Джереми Чемберс, ко всеобщему удивлению, идет на поправку.

    Добравшись до дома, Табита задержалась на подъездной дорожке, отыскивая в сумочке ключи. Ситуация была до боли знакомой. Ей вдруг показалось, что стоит только поднять голову – и около своего дома она увидит Завье за рулем собственной машины. Табита отперла дверь, и ей на миг почудилось, что она слышит его запах. Она с равнодушным видом принялась разбирать почту и среди корреспонденции наткнулась на послание, надписанное броским, размашистым почерком Завье. Ее сердце замерло.

    Трясущимися руками Табита надорвала конверт и поспешно развернула письмо. На чек, выпавший из конверта, она даже не взглянула. Читать, собственно, было нечего – на листке значилось всего три слова:

    Как условлено.

    Завье.

    Это были вовсе не те три слова, которые Табите хотелось бы прочитать.

    Когда Табита протянула служащему банка заполненный бланк на получение денег, его брови едва заметно приподнялись. Не говоря ни слова, Табита предъявила свои водительские права, чтобы можно было сличить подпись.

    – Обычно, когда со счета снимают такую крупную сумму, требуется предварительное уведомление, поскольку в банке не всегда имеется столько наличности.

    Табита была настроена решительно. Она знать ничего не хотела о банковских трудностях.

    – Я могу получить деньги сейчас? Да или нет?

    – Мне нужно время. Будьте любезны, подождите, пожалуйста.

    Табита усмехнулась.

    – Подождать – подожду, но быть любезной не обещаю.

    Когда она оказалась перед высотным зданием, в котором располагалась компания "Финансисты Чемберсы", собирался ливень. Не то в походке Табиты было что-то особенное, не то в ее глазах отражалась неколебимая решимость, но секретарша в приемной Завье пропустила ее без лишних слов.

    Ну так что же, что ей не назначено?

    Завье не удивился появлению Табиты, но, когда она вошла в его кабинет, не поднялся навстречу. Указав жестом на стул возле стола, он молча ждал, пока она, в своей слишком короткой юбке и чересчур просторном пиджаке, усядется.

    Кабинет оказался громадным. В нем мог бы преспокойно разместиться дом Табиты и осталось бы место для дворика. А чего еще можно было ожидать? Такова территория Чемберсов.

    – Чем могу быть полезен? – Такой теплый прием заставил Табиту почувствовать себя одним из его клиентов. Завье, по-видимому, тоже стало не по себе от такого нарочитого официоза, и он сменил тон:

    – Прости. Как жизнь?

    – Хорошо, – солгала Табита. – Много работы.

    Завье слегка сдвинул брови.

    – У тебя был дневной спектакль?

    Табита покачала головой.

    – Я устроилась в билетную кассу. В анкете это место работы выглядит более представительно.

    Недовольное выражение не сходило с лица Завье.

    – В чем дело? – осмелилась поинтересоваться Табита, краснея под его пронизывающим взглядом.

    – Просто... ты другая, вот и все.

    Рыжие волосы Табиты были собраны сзади.

    Темно-синяя одежда скрывала ее великолепную фигуру. Казалось, даже зеленые глаза потускнели. Но во что одеваться и чем заниматься – ее личное дело. Это никого не касается. А что до ее жизни, так об этом Завье поинтересовался только из вежливости...

    – А почему ты больше не танцуешь? Если у тебя трудности и тебе не дают новую партию из-за вынужденной паузы в работе, то я мог бы замолвить за тебя словечко.

    – Хочешь сказать, что ты можешь об этом позаботиться?

    Завье неловко заерзал на стуле.

    – Ну что-то вроде того. Мне не хочется, чтобы твоя карьера рухнула из-за того, что между нами произошло.

    Табита тихо рассмеялась.

    – Как ты сам не раз любезно напоминал: карьерой это, пожалуй, не назовешь. Но не важно.

    Я надеюсь открыть собственную школу танцев в следующем году. Работая в кассе, я получу такую возможность.

    – Каким образом? – Завье ухмыльнулся. Ведь торговать билетами – это не ракеты строить.

    – А ты все такой же надутый всезнайка. Реплика Табиты нарушила ход его мыслей и заставила замолчать. В это время Табита открыла сумку и перевела дух. – Вот это пришло ко мне по почте. – Табита подсунула Завье чек, живо вспомнив, как он в свое время сделал то же самое.

    Как и она тогда, Завье сейчас даже не взглянул на него.

    – Да, верно. Это то, что тебе причитается. К этому прилагалось сопроводительное письмо.

    Поскольку контракт нарушил я, ты не лишаешься права на получение денег.

    – Мне не нужны твои деньги.

    Завье, равнодушно махнув рукой, повернулся к своему компьютеру.

    – Как хочешь.

    Дрожа всем телом, Табита поднялась, раскрыла сумку, вынула оттуда пачку денег и положила ее перед Завье.

    – Что это?

    – Здесь твоя предоплата. – Табита развернулась, намереваясь уйти, но Завье окликнул ее:

    – Не надо, Табита. Где ты ухитрилась достать такую сумму?

    – Разве не помнишь? Бабушка дала мне деньги, – А как же школа танцев?

    – Будет и школа танцев, – уверенно ответила Табита. – Возможно, не так скоро, как хотелось бы, но, несомненно, будет. – Ее рука лежала на ручке двери, и Табита уже повернула ее, чтобы выйти.

    – Но почему ты не выписала чек?

    Табита на секунду застыла, а потом медленно обернулась. Ее усталые глаза были исполнены каким-то особым достоинством.

    – Чтобы не дать тебе возможности снова унизить меня и с удивлением спросить, почему это я его не обналичила.

    Табита очень долго смотрела на Завье, стремясь как можно подробнее запомнить его черты, запечатлеть в памяти синеву его глаз, красоту лица. Она словно сканировала все это и сохраняла в своих файлах, чтобы потом увидеть в чудесных снах. Ведь ей теперь придется жить только ими.

    – Ну что ты раздражаешься? Мы же оба знали, на что шли.

    – Ты, может быть, и знал, – тихо ответила Табита. – А моей наивности, наверное, хватило бы на двоих.

    Вот и все. Дверь за ней закрылась – и Завье навсегда исчез из ее жизни. И самое ужасное он даже не окликнул ее.

    Табита и не надеялась.

    – Табита? – Из лифта ей навстречу вышел Эйден. Он вымок до нитки, а его волосы были взлохмачены. – А ты что здесь делаешь?

    – Да так, надо было кое-что уточнить. – Табита принужденно улыбнулась, заставляя себя говорить спокойно. – Я знаю из газет, что с твоим отцом все хорошо, его уже отключили от аппарата искусственного дыхания.

    – Скажу тебе больше: сегодня его переводят из отделения интенсивной терапии. Кардиологи только руками разводят. Они не перестают удивляться тому, что отец выдержал операцию. – Взяв Табиту под локоть, Эйден отвел ее в сторону, чтобы не мешать снующим по коридору людям. Оказывается, отец все знал. Ну, то есть о том, что я гей.

    – Знал? – Табита была потрясена.

    – Ага. Когда медсестры готовили его к операции, он вызвал меня к себе. Наверное, думал, что это прощальный разговор у смертного одра.

    Оказывается, всякий раз, призывая меня повзрослеть, он на самом деле хотел, чтобы я сказал правду.

    – А мама знает?

    – Ага. – Эйден негромко рассмеялся. – Очевидно, она всегда знала. Она просто не желала расстраивать отца, опасаясь, что это для него будет ударом. Сама она не видит в этом ничего предосудительного. В наши дни иметь сына-гея даже модно. Теперь у нее появилась еще одна тема для обсуждения в теннисном клубе, а мне не надо ни от кого прятаться. Нужно как-нибудь отпраздновать это событие.

    Табита промолчала, и Эйден с грустью посмотрел на нее.

    – Бедная Таб. Я так виноват перед тобой.

    – Чем?

    – Да тем, что у меня все хорошо – отец еще поживет, моя тайна больше не тайна и трагедии в этом никакой не оказалось, – а ты страдаешь.

    Ты ведь любишь Завье, правда?

    У Табиты из глаз безудержным потоком хлынули слезы. Обняв за плечи пытающуюся успокоиться Табиту, Эйден совал ей свой носовой платок.

    – Прости.

    – Это ты меня прости за все, что из-за меня перетерпела. Таб, я же предупреждал тебя. Я же говорил, что он только...

    – ...сломает мне жизнь, – закончила за него Табита. – Довольно точное описание нынешней ситуации.

    – Ты справишься, – уверил ее Эйден. – Ты всегда справлялась...

    – Но не на этот раз. – Табита громко высморкалась.

    – Я пытался поговорить с ним, рассказать, какая ты чудесная женщина, но он не пожелал слушать. Может, мне еще раз попробовать...

    – Нет. – Табита твердо покачала головой. Оправдания его не интересуют. Он по-прежнему уверен, что все было из-за денег.

    – Как это, черт возьми, на него похоже, – отозвался Эйден.

    – Я его понимаю, – сказала Табита. – Впрочем, это не имеет никакого значения. Все кончено.

    – Но мы с тобой по-прежнему друзья? Я не заходил, боялся, что ты запустишь в меня тарелкой или еще чем-нибудь.

    Табита выдавила смешок, но не сдержалась и снова расплакалась.

    – Конечно, друзья. Просто теперь все по-другому. Какое-то время я не смогу видеться с тобой, Эйден, поскольку, глядя на тебя, не могу не думать о нем. Ты понимаешь меня?

    Эйден печально кивнул.

    – Я буду скучать.

    – Знаю. Слушай, сейчас мне надо идти. Я позвоню тебе сама.

    – Таб, погоди. На улице ливень, мой водитель отвезет тебя домой. Позволь мне сделать хотя

бы это.

    Табита отрицательно покачала головой.

    – Я лучше пройдусь.

    – Но ведь льет как из ведра.

    – Вот и хорошо: никто не заметит моих слез.

    Эйден посадил Табиту в лифт и остался стоять, наблюдая за поочередно загоравшимися номерами этажей, пока кабинка не остановилась внизу, а затем направился к Завье.

    "Ведь я предупреждал".

    Оттого, что он оказался прав, Эйдену было не легче.

    Ничуть.

    На какое-то время ему действительно показалось, что у них все может получиться. Мрачнее тучи он вошел в кабинет Завье. Тот сидел за столом и работал как ни в чем не бывало. Это еще больше разъярило Эйдена.

    "А может, он вовсе и не притворяется, – решил про себя Эйден. – Может быть, Завье и правда все безразлично".

    – Я только что встретил Табиту. Она ушла отсюда вся в слезах. – Эйден щелкнул пультом дистанционного управления от телевизора.

    Завье даже не потрудился поднять голову и при звуках, донесшихся из телевизора, лишь нахмурился.

    – Она вернула мне деньги. И это ее, видимо, очень расстроило. – Он ожидал, что Эйден в ответ на эти слова рассмеется, но тот молчал. Тогда Завье, оторвавшись от своих бумаг, взглянул на него. Эйден отряхивал свой мокрый пиджак, собираясь повесить его на вешалку. – Признаюсь, я никогда ее не пойму. Ради чего, спрашивается, она все это делала, если намеревалась возвратить деньги?

    – Иногда ты бываешь таким идиотом!

    Завье сощурился. Ему вдруг показалось, что всегда добрый и веселый Эйден сейчас ударит его.

    – В чем дело?

    – Я гей! – выкрикнул Эйден.

    – Ну и что?

    – Я гей, – повторил Эйден. – Но даже я обо всем догадался.

    Завье в крайней растерянности уставился на брата.

    – Сам подумай, ради чего Табита все это делала. Да она же любит тебя, идиот, бог знает почему.

    – Мы заключали сделку, – угрюмо отозвался Завье. – И она участвовала в ней из-за денег.

    – Почему же они тогда здесь? – Эйден жестом указал на банкноты, лежавшие на столе. Почему она, вся растрепанная, без следа косметики на лице, рыдала в коридоре?

    – Она всегда растрепанная.

    – Нет, не всегда. К тому же Табита всегда накрашена. Всегда. Подобные вещи я замечаю.

    – Потому что ты гей? – спросил Завье в замешательстве.

    Эйден закатил глаза.

    – Потому что я не слепой.

    – Так, значит, ты хочешь сказать... – медленно начал Завье, вставая, – что Табита любит меня? Табита действительно любит меня?

    – Наконец-то дошло. – Эйден снова закатил глаза и опустился на одну из роскошных кожаных кушеток.

    – И что мне теперь делать?

    – А вот этого я не знаю. Однако полагаю, будет лучше, если ты сейчас же поедешь к ней.

    Она с безразличным видом подошла к дорожке, ведущей через сад. Намокшая от дождя одежда пристала к телу, а со слипшихся вьющихся волос капала и стекала по спине вода. Но Табите было все равно. Она понимала, что глубокое уныние со временем пройдет, но, пока в ней теплится жизнь, а ее сердце бьется, она будет любить Завье.

    Выглянувшее из-за тучи солнышко не порадовало ее: без Завье белый свет стал не мил.

    Вдруг в траве что-то блеснуло. Табита нагнулась и подняла кольцо. На глаза навернулись слезы.

    – Табита.

    Табита замерла. Она настолько не ожидала услышать голос Завье, что буквально окаменела.

    – Завье? – Табита выпрямилась и полной грудью вдохнула прохладный воздух, чтобы остудить жар в своей груди. – А я собралась в ломбард. Как ты думаешь, сколько мне дадут за него?

    – Табита, не надо.

    Она шмыгнула носом, вытирая его тыльной стороной ладони. Не самое изящное движение, что и говорить.

    – Конечно, нужно будет как следует отмыть его, но я уверена, что несколько тысяч мне удастся за него получить. Я еле нашла это кольцо.

    – Табита, ты можешь минуту помолчать и посмотреть на меня?

    – Это еще зачем? – резко отозвалась она.

    – Посмотри на меня, пожалуйста.

    Однако Табита не могла этого сделать. Она не могла посмотреть на Завье и не разрыдаться, а потому уставилась куда-то поверх его плеча.

    – Я знаю, что ты любишь меня.

    Табита ничего не ответила.

    – И еще я знаю, что люблю тебя.

    Она все еще стояла неподвижно.

    – Разве ты не хочешь ничего сказать?

    – А что я могу сказать? – медленно произнесла она. – Я уже говорила, что люблю тебя.

    Ты сказал, что тоже любишь, то есть, прости, любил меня. Но это не помешало тебе бросить меня.

    – Я струсил.

    Табита очень медленно подняла глаза на Завье.

    – Но почему? Как ты, такой сильный, мог испугаться меня?..

    Завье приставил палец к ее губам.

    – Мои дела идут успешно, потому что я не боюсь работы. Знаешь, почему мне это легко дается?

    Табита помотала головой, и мокрые кудри взметнулись и вновь упали на плечи.

    – Это легко потому, что не имеет значения.

    По крайней мере для меня. Я могу заработать миллион или потерять его, но в конечном счете это всего лишь деньги, и больше ничего. Любовь же... – Завье тихо засмеялся, но в его смехе слышалась горечь. – На деньги мне плевать, Таб, но обмануться в любви и быть бессовестно использованным, впасть в отчаяние и жить с разбитым сердцем... Этого я не вынесу. Сердце мне говорит одно, а голова – совсем другое. Такой брак, как у моих родителей, меня никогда бы не устроил. И вот я встретил тебя, Табита, рыжеволосую красавицу. Я почти убедил себя, что защищаю Эйдена и свою семью, а на самом деле защищал только себя.

    – От чего защищал? – Табите необходимо было услышать ответ, увериться в том, что она не насочиняла бог знает чего, услышав в его словах то, чего там в действительности не было.

    Ожидая ответа, она зажмурилась.

    – От любви. – Завье прильнул губами к губам Табиты.

    – Мне кажется, я с самого начала знала, что люблю тебя, – прошептала она, когда он оторвался от ее губ. – Эйден уж точно знал. Но я понимала, что любви быть не может: ведь она не была частью соглашения. Я пыталась рассказать тебе про азартные игры...

    – Я знаю, – прервал Завье поток ее слов. – Я знал об этом задолго до того, как ты призналась, что не играешь. Я просто не хотел об этом слышать.

    – Так ты знал? – Это предположение шокировало Табиту. Она полагала, что никаких сюрпризов Завье ей больше не преподнесет, и вот тебе на – очередное потрясение.

    – Эта ночь в казино... – (Табита резко опустила глаза, а затем снова устремила их на Завье, умоляя об ответе.) – Мои подозрения подтвердились. Ты даже не умела играть, – заметил Завье.

    – Но там, на пляже, ты так рассердился, когда я сказала тебе об этом. Ты просто рассвирепел...

    – Я не хотел терять тебя, Табита. Разве ты сама не понимаешь? Я просто стремился выиграть время.

    – Как раз его-то мы и потеряли, – тихо промолвила Табита. – Что ты делаешь? – Она рассмеялась сквозь слезы, потому что Завье опустился на одно колено прямо в грязное болото, в которое превратился ее сад. – Соседи увидят.

    – Ну и хорошо. – Завье расхохотался, радуясь ее смеху и смущению. Глаза Табиты вновь заблестели. – Публика, знаешь ли, нужна не только тебе. На этот раз мы не будем медлить. – Завье посерьезнел и протянул кольцо – ее кольцо с рубином. – Табита Рис, будьте моей женой.

    Табита приняла кольцо и надела на палец.

    Рубин возвратился к ней, чтобы остаться навсегда.

ЭПИЛОГ

    – Смотреть на это неловко, – заявил Эйден, подбрасывая маленького Дарси на своем колене. – Правда, радость моя? Неловко было смотреть, как дедушка с бабушкой миловались на твоих крестинах, словно пара подростков. Эйден внимательнее всмотрелся в личико племянника. – Таб, что это он краснеет? Ну вот, а теперь стал вообще пунцовым. И что это за жуткий запах?

    Табита с улыбкой взяла у него сына.

    – А я думаю, это замечательно. Марджори и Джереми потребовалось сорок лет и сердечный приступ, чтобы проникнуться нежностью друг к другу, но теперь видеть их вместе одно удовольствие. И в этом нет ничего постыдного.

    Мне надо переодеть Дарси. Спасибо тебе за чудесный подарок, Эйден, хотя не стоило беспокоиться.

    – Стоило-стоило. Скажи ему, пусть он хранит эту картину. Через несколько лет она будет стоить целое состояние. А вообще-то, Завье... понизил голос Эйден. – Можно тебя на пару слов?

    Завье закатил глаза.

    – Ну и сколько на этот раз?

    – Для тебя это сущие пустяки, – ответил Эйден, оправдываясь. – Если так дальше пойдет, отец будет жить вечно. Может быть, мои картины и продаются, но доходы, которые они приносят, по сравнению с твоими просто гроши. А ты знаешь, какие сейчас цены на шампанское?

    Табита расхохоталась, оставив их вдвоем разбираться со своими проблемами. Она поменяла Дарси подгузник. Малыш радостно сучил пухлыми ножками, и Табита залюбовалась им.

    Дарси был самым очаровательным ребенком на свете. Она бережно положила малыша в кроватку и застыла, глядя, как он переворачивается на живот. Подняв кверху свою толстую попку, Дарси пытался найти свой большой палец.

    – Спит? – спросил бесшумно прокравшийся в комнату Завье.

    – Он лег прямо на живот. Не знаю, может, перевернуть его.

    – Он перевернется. – Видя, как Табита напряглась, Завье улыбнулся. – Вот. – Табита наблюдала, как он своей сильной рукой нежно перевернул ребенка на спину, и не переставала удивляться, до чего же мягким и терпеливым был со своим сыном Завье. – Он страшно устал.

    У него был насыщенный день.

    – Очень насыщенный, – согласилась Табита.

    Она прижалась к груди Завье, и они замерли, глядя на спящего ребенка. – Твой отец так гордился. А ты видел, как улыбалась моя бабушка?

    – Кажется, она счастлива. Наверное, Брюс повлиял на нее положительно. По крайней мере с азартными играми покончено. А знаешь, они здорово играют в снап. Мне никогда не доводилось видеть такую собранность. Сомневаюсь, что, когда они придут на обед в следующий раз, мама вытащит карты. Ну ладно... Пойдем, там, внизу, для тебя есть кое-что.

    – Но мы ведь уже распаковали все подарки, сказала Табита, следуя за Завье. – Что это?

    – Это тебе. Открой. – Завье вдруг отчего-то заговорил хриплым голосом. Он не решился посмотреть ей в глаза, когда она, щелкнув замочком, раскрыла большой бархатный футляр, который он ей вручил.

    – Завье, это восхитительно. – Перед ней лежало изящное колье тонкой работы, усыпанное рубинами разных размеров. – Да их тут, наверное, несколько сотен, никак не меньше.

    – Сорок, – отчеканил Завье. – По одному на каждый год совместной жизни. Мой дедушка изготовил его для бабушки на сороковую годовщину свадьбы.

    – Ведь ты должен был подарить мне его через тридцать девять лет, сказала Табита, и Завье слегка насупился. – Я буду с тобой, Завье. Я никуда не денусь. Это навсегда, – улыбнулась она.

    – Знаю. – Завье перестал хмуриться и посмотрел на Табиту. – Наверное, мне просто хочется слышать это постоянно. К тому же жаль прятать ото всех такую красоту, когда ее можно носить.

    Бережно застегнув на шее Табиты колье, он подвел ее к большому зеркалу над камином.

    – Можно тебя спросить кое о чем?

    – Спрашивай, – лениво проговорил Завье.

    Расправив и откинув назад ее непослушные рыжие кудри, он осыпал поцелуями плечо Табиты, а потому слушал вполуха.

    – Почему бы тебе не продать свой бизнес?

    Родители в порядке, у меня есть школа танцев, а у Эйдена своя галерея. Не хочешь теперь воплотить свои мечты?

    – Какие мечты? – Завье целовал ее ключицу, зубами отодвигая тонкую бретельку на платье.

    – Твои. – Табита мысленно вернулась к их давнему разговору. – Те, о которых ты говорил в вечер нашей помолвки.

    – Не помню, чтобы мы тогда много разговаривали. – Рука Завье скользнула вниз по телу Табиты.

    – В вечер нашей первой помолвки ты сказал, что у тебя тоже есть мечты...

    – Ах, в тот вечер. – Завье легко подхватил Табиту на руки и понес через холл в спальню, дверь которой нетерпеливо открыл ногой. – Ты слишком много разговариваешь.

    – Завье, я серьезно. Я хочу знать, какие у тебя мечты...

    – Моя мечта уже сбылась. Такой ответ тебя устраивает?