Текст книги "Сладостный плен"
Автор книги: Кэрол Финч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
Глава 20
В десятый раз покрутившись перед зеркалом, Эрика решительно вздохнула и, выйдя из каюты, направилась к юту. Как только она там появилась, облаченная в одно из самых элегантных платьев, которые приобрел для нее Данте, все матросы как по команде бросили свои дела и с восхищением уставились на нее.
Легонько подтолкнув локтем Данте, чье внимание тоже было приковано к богине, грациозно ступающей по палубе, Рид Эшер, хмыкнув, проговорил:
– Похоже, эта красотка обворожила и команду, и капитана. Я всегда думал, что твоя первая любовь – это море, а оказывается, эта расфуфыренная девица сумела-таки завоевать твое сердце.
– Можно подумать, ты сам остался равнодушен к ее прелестям, – поддел его Данте. – Видел я, как ты из кожи вон лез, пытаясь обратить на себя ее внимание!
Рид равнодушно пожал плечами:
– А я и не стану этого отрицать. Забавно только, что какая-то немощная женщина может крутить сильными мужиками так, как ей хочется.
– А тебе не приходило в голову, что у этой, как ты говоришь, немощной женщины ума больше, чем у всех нас, вместе взятых? – проворчал Данте. – Она прекрасно знает, как сделать, чтобы эта разношерстная команда смотрела ей в рот.
Облокотившись о перила, Эшер окинул соблазнительную фигуру Эрики оценивающим взглядом. «Чудо как хороша!» – подумал он.
– Меня мало волнует ее ум, – заметил он. – Когда перед тобой такая красотка, меньше всего об этом думаешь.
– И напрасно, – ухмыльнулся Фаулер. – Пока ты распускаешь слюни, глядя на Эрику, и мечтаешь о том, как бы заманить ее в постель, она, в свою очередь, прикидывает, как бы заставить тебя плясать под свою дудку. Так что берегись, Рид. – Данте бросил на влюбленного первого помощника многозначительный взгляд. – И вообще, в твоем возрасте вредно терять голову.
– Это в каком таком возрасте? – возмутился Рид. – Мне еще не поздно влюбиться!
– Не сомневаюсь, – рассмеялся Данте и добавил: – Сдается мне, ты уже успел это сделать.
Когда Данте, перестав подшучивать над Ридом, подошел к Эрике и предложил ей руку, взгляд его упал на двух джентльменов, поджидавших ее на пристани Пуэнт-а-Питра.
– Я рассчитываю на тебя, Эрика, – тихонько проговорил Данте, помогая ей сойти по трапу.
Выбрав из своих многочисленных обворожительных улыбок самую, по ее мнению, ослепительную, Эрика подошла к поджидавшим ее господам и бойко залопотала с ними по-французски. Данте криво усмехнулся, заметив, какими жадными взглядами смотрят они на Эрику. Похоже, клюнули.
Когда двое уже успевших потерять от нее голову французов повели Эрику к экипажу, Фаулер скептически нахмурился, однако Эрика тут же дала понять, что находится в надежных руках. Это-то Данте и беспокоило. Молодой француз, которого звали Шарль Кадо, человек учтивый и обходительный, был явно покорен Эрикой. Данте едва не расхохотался, видя, как он увивается вокруг нее, а когда экипаж погромыхал по набережной Пуэнт-а-Питра, досадливо поморщился.
Подавив раздраженный вздох, Данте обернулся: облокотясь о поручни трапа, на него смотрел Рид. На лице его играла издевательская ухмылка.
– Так что ты там говорил насчет того, что влюбляться мне уже поздновато? – с издевкой проговорил он. – Лучше за собой смотри, капитан. Я-то уже достаточно стар, чтобы делать глупости, а вот ты пока что нет. – Рид весело хмыкнул, когда Данте одарил его яростным взглядом. – Ты влюбился в эту девицу. Это ясно как дважды два.
– Что-то не припоминаю, чтобы я тебе об этом говорил, – раздраженно проворчал Данте.
– А мне и не нужно ничего говорить. Я еще на пароходе заметил, что ведешь ты себя как-то странновато. – Рид задумчиво нахмурился. – Ты все долдонил, что хочешь отомстить своему дядюшке, а по-моему, это просто слова. На самом деле тебе все время была нужна эта дамочка.
Не проронив ни слова, Фаулер повернулся и направился в свою каюту дожидаться возвращения Эрики, кляня себя на чем свет стоит за то, что не настоял на том, чтобы сопровождать ее. Этот чертов француз, похоже, всерьез заинтересовался красоткой. И хотя Данте взвалил на хрупкие плечи Эрики нелегкий груз забот по продаже хлопка, ему вовсе было ни к чему, чтобы ради денег, какими бы большими они ни были, она жертвовала собой.
– Мне это абсолютно не нравится! – хмуро бросил Данте, бегая по каюте взад-вперед. Эрика же в это время спокойно прихорашивалась. – Я не доверяю этому французскому донжуану.
Легкая улыбка тронула губы Эрики, когда она, глядя в зеркало, увидела, как Данте мечется по ее каюте.
– Ты бы предпочел отвезти хлопок обратно в Новый Орлеан?
– Нет! – выдавил из себя Фаулер. – Я бы предпочел, чтобы ты устраивала свидания с этим французиком и его папашей на борту этого корабля!
Эрика медленно обернулась к нему, удивленно вскинув свои тонкие брови.
– Они пригласили меня отужинать с ними сегодня вечером. Там будут еще несколько их друзей. Я же не могла отказаться, когда на карту поставлен твой груз! Или у тебя на этот счет другое мнение?
Однако Данте обладал одной странной особенностью: в те минуты, когда он бывал охвачен гневом, он совершенно переставал мыслить логически.
– Еще как могла! – едко бросил он, окидывая Эрику придирчивым взглядом.
Для сегодняшнего вечера она выбрала довольно откровенное платье бледно-лилового цвета. В нем Эрика была похожа на изящный цветок, который любой с удовольствием сорвал бы, и этот мерзавец Кадо в том числе. Но Данте не собирался предоставлять ему такой возможности.
– Не смей никуда выходить из каюты! – бросил он Эрике.
– Но… – едва успела произнести она, как за Данте захлопнулась дверь.
Эрика раздраженно всплеснула руками.
– Нет, он просто спятил! – воскликнула она, обращаясь к стенам за неимением другого слушателя. – Самому на меня наплевать, но и других не подпускает. Ну почему он так себя ведет?
Через несколько минут дверь распахнулась и в каюту вошел Данте. Эрика рот открыла от изумления при виде этого изящного джентльмена. Черный шелковый жилет, черные панталоны, плотно обтягивающие ноги… Приняв изящную позу, Фаулер склонился перед ней в галантном поклоне:
– Карета подана, мадам.
– Право, Данте, ты меня опекаешь, как отец родной, – проворчала Эрика, потянувшись за шалью. – Я вполне в состоянии самостоятельно справиться с Шарлем, если вдруг возникнет такая необходимость.
– Тогда я просто посижу и понаблюдаю за вами, – заверил ее Данте и, взяв под руку, помог спуститься по трапу.
Когда Шарль увидел шествовавшую по пристани обворожительную пару, лицо у него вытянулось. Кадо не ожидал, что за право владеть вниманием Эрики придется побороться. А он-то рассчитывал после ужина побеседовать с дамой наедине. Тем не менее, выдавив из себя улыбку, он кивнул Данте и тотчас же переключил свое внимание на Эрику.
– Я, вне всякого сомнения, ничуть не разочарован тем, что вместо Джейми к нам прибыли вы, моя дорогая. Вы сегодня выглядите просто обворожительно. Бог мой, как же вы хороши! У меня просто дух захватывает! – пробормотал он, припадая к ручке Эрики.
– Если бы и в самом деле захватывало, вы бы слова вымолвить не смогли, – проворчал Данте, отрывая руку Эрики от его губ. – Похоже, у твоего французского воздыхателя словесный понос! – тихонько бросил он, подводя Эрику к экипажу.
– Веди себя прилично! – нахмурилась она, выдергивая руку из его цепких пальцев. – Помни о том, что поставлено на карту. Если не умеешь вести светскую беседу, сиди и помалкивай. Будешь язвить – вообще ничего не добьешься.
С трудом взяв себя в руки, Данте отодвинулся от Эрики, тем более что Шарль, стоявший у них за спиной, уже предпринимал отчаянные попытки вклиниться между ними. Чего он добивался, было яснее ясного, и Данте ничего не оставалось делать, как в очередной раз попытаться сохранить хладнокровие. Помимо всего прочего, Фаулера раздражало еще и то, что он почти ничего не понимал из того, что говорит Кадо, поскольку этот мерзавец продолжал болтать по-французски. И хотя Данте об этом языке имел весьма смутное представление, он не сомневался, что Шарль нашептывает Эрике на ушко всякую милую чепуху. Нет, каков наглец! Ему и дела нет до того, что, кроме Эрики, в экипаже имеется и еще один слушатель! В общем, уже через несколько минут Данте устал от господина Кадо до чертиков, а ведь придется созерцать его физиономию в течение всего вечера.
– C’est magnifique![7]7
Это восхитительно! (фр.).
[Закрыть] – воскликнула Эрика, когда Шарль повел ее по мраморным ступенькам к своему особняку.
Раскинувшийся вокруг дома сад поражал своей ухоженностью. Похоже, им занимались методично и дотошно. В сад вели украшенные витиеватой резьбой и покрытые позолотой ворота. Ничего более экстравагантного, чем особняк Кадо, Эрике еще не доводилось видеть. У нее было такое ощущение, словно она вошла в прекрасный дворец.
– Этот дом, естественно, выстроил ваш отец, – язвительно заметил Данте и тут же поморщился от боли: Эрика изо всей силы ткнула его локтем под ребра, в очередной раз напоминая таким варварским способом, что нужно вести себя прилично.
Одарив Фаулера снисходительной улыбкой и глядя на него холодными дымчато-серыми глазами, Шарль воскликнул:
– Ну что вы! Напротив, мсье. Это я построил этот огромный дом, после чего пригласил отца жить здесь вместе со мной. – Кадо произнес свою тираду с таким апломбом, что Данте едва сдержался, чтобы не ткнуть кулаком в самодовольную физиономию француза. – Торговля с Европой, которой я занимаюсь уже довольно продолжительное время, приносит очень неплохой доход, и я только счастлив поделиться моим огромным состоянием с отцом.
– Очень мило с вашей стороны, – вмешалась Эрика, бросив на Шарля восхищенный взгляд.
«Тот еще франт!» – с неприязнью подумал Данте. Кадо, похоже, всего в жизни добился сам. Он способен бросить к ногам Эрики весь мир, и, судя по тому, как он вокруг нее увивается, с радостью сделал бы это, если бы она ему позволила.
– Сюда, малышка, – тихонько прошептал Шарль, обняв Эрику за талию.
Пока капитан предавался своим невеселым раздумьям, мсье Кадо провел Эрику в столовую, и Данте потащился за ними следом, словно заблудившийся щенок. Ничего другого ему не оставалось. Пригласив Фаулера сесть за стол, Шарль, подойдя к его противоположному концу, вытащил стул и жестом показал Эрике, чтобы она садилась.
Эрике стоило огромного труда не расхохотаться, когда она бросила взгляд на Данте: тот, стоя у стола с кислой миной на лице, вертел в руках серебряные столовые приборы. В этот момент он напоминал маленького мальчика, которому не позволили поступить так, как ему хочется. Эрика прекрасно понимала, каково Фаулеру, человеку сильному и своевольному, терпеть подобное к себе отношение. Но на карту было поставлено все его будущее состояние, и Данте, в очередной раз сдержавшись, сел на указанное ему место.
После ужина Шарль провел Эрику в танцевальный зал, где, заключив в объятия, закружил в вальсе. Данте, примостившись у стенки, хмуро смотрел на эффектную пару. Совершенно очевидно: этот Кадо привык получать то, что ему хочется, а Эрика только рада этому щеголю услужить. Черт подери! Да это не деловая встреча, а откровенное ухаживание! Данте уже начал уставать от сладких, словно патока, улыбок француза, которые тот щедро расточал Эрике. Наконец капитан не выдержал и, отойдя от стены, направился через весь зал к парочке, которая в этот момент как раз прекратила танцевать: Шарлю вздумалось увести свою партнершу на террасу, чтобы побеседовать с ней при лунном свете.
– Прошу прощения, я хотел бы пригласить мадемуазель хотя бы на один тур вальса, – настойчиво проговорил Данте, нагоняя их у двери, и, взяв Эрику под руку, снова потащил ее в танцевальный зал. – Думаю, вы могли бы на несколько минут оторваться от этой очаровательной молодой леди и позволить другим мужчинам насладиться ее обществом.
На губах Фаулера играла такая вежливая улыбка, что если бы Шарль вздумал протестовать, он уронил бы себя в глазах окружающих. И он не стал этого делать. Но когда Данте чересчур крепко, по мнению француза, прижал Эрику к себе, Кадо почувствовал, что закипает от злости.
– Язык мой – враг мой, – язвительно проговорила Эрика по-французски.
– Очень тебя прошу, говори со мной по-английски, – проворчал Данте. – Мне сейчас не до переводов. Так что прибереги французские словечки для своего французского roue![8]8
пройдохи (фр.).
[Закрыть]
– Ты ведешь себя просто вызывающе! – заметила Эрика, высвобождаясь из его крепких объятий. – Ты что, хочешь все испортить? У Шарля от твоих выходок уже лопается терпение.
– У меня уже лопнуло, – недовольным голосом заявил Данте. – То, что от тебя хочет этот Кадо, не имеет никакого отношения ни к продаже хлопка, ни к его покупке. В данный момент мсье скорее всего ломает голову над тем, как бы затащить тебя в спальню и продемонстрировать свое шикарное постельное белье.
Бросив на Фаулера испепеляющий взгляд, Эрика раздраженно вздохнула.
– Ты лезешь в мои дела, и я…
– Дела? – передразнил ее Данте, криво усмехнувшись. – Значит, теперь это так называется? Если бы я знал, что у вас уже дошло до этого, я бы ни за что не позволил тебе танцевать с этим распутником!
– Он не больший распутник, чем ты! – поддела его Эрика, чувствуя, что словесная дуэль с Данте доставляет ей массу удовольствия. – Ты не имеешь никакого права презирать человека за то, что он пытается соблазнить понравившуюся ему женщину, ведь ты сам поступаешь точно так же. Мне ли этого не знать! Ты же всю дорогу от Нового Орлеана до Натчеза оттачивал на мне свою технику обольщения!
Подавив желание сказать Эрике все, что он о ней думает, Данте галантно поклонился:
– Отлично, мадемуазель. Вы поставили меня на место, дав понять, что оно находится где угодно, только не на этом балу. Надеюсь, ваш воздыхатель доставит вас обратно на корабль, когда вы с ним закончите ваши так называемые дела. Que dites-vous de cedre?[9]9
Как вам понравился кедр? (фр.).
[Закрыть] Всего хорошего.
И, круто развернувшись, он направился к двери. Эрика едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Право, Фаулеру следует подучить французский. Видимо, он хотел поинтересоваться ее мнением о сидре, но перепутал последний с кедром![10]10
Cеdre – кедр, cidre – сидр (фр.).
[Закрыть] С таким слабым знанием французского он наверняка вообразил себе, что Шарль весь вечер нашептывает ей на ушко всякие сальности. Данте являлся живым доказательством того, что недостаток знаний может сослужить человеку плохую службу. Мало того что Фаулер ничего не разобрал из их разговора, он, очевидно, вбил себе в голову, что все понимает. И если бы он сам не был распутником, то не стал бы считать таковым и Шарля, решила Эрика. Что ж, что хорошо для одного, то хорошо и для других. Данте, когда они плыли на «Натчез бель», не пропускал ни одну хорошенькую женщину, за каждой ходил хвостом, пока она, Эрика, давала отпор всевозможным мерзавцам. Теперь пришел ее черед праздновать победу. За ней ухаживает один из самых богатых и красивых мужчин Гваделупы.
– Ну наконец-то! Слава Богу, вы отослали своего сторожевого пса, – послышался у Эрики за спиной довольный голос Кадо.
– Прошу прощения, мой друг, – проговорила Эрика, одарив Шарля улыбкой. – Вообще-то он очень милый человек, но вообразил себя моим ангелом-хранителем. И когда ему кажется, что мне что-то угрожает, грудью бросается на мою защиту.
Ухмыльнувшись во весь рот и сразу став похожим на голодную акулу, Шарль заключил Эрику в объятия и закружил ее по залу, скользя в такт музыке. Ощущая под руками восхитительное тело Эрики, Кадо почувствовал приятное волнение. Воображение подсовывало ему картины одну сладострастнее другой, и француз охотно наслаждался их созерцанием. Ему хотелось, чтобы с обворожительной Эрикой Беннет его связывали не только деловые отношения. У нее есть что предложить мужчине, и, до того как они завершат деловые переговоры, Шарль был намерен узнать, много ли выпадет на его долю.
– Боже правый! Что это с тобой? – воскликнул Рид, глядя, как Данте идет, пошатываясь, по палубе: шелковый жилет переброшен через плечо, цилиндр на взъерошенной черноволосой голове сидит набекрень.
Капитан попытался сосредоточить затуманенный взгляд на своем первом помощнике, но ничего не получилось. Перед глазами все расплывалось. К горлу подступала мерзкая тошнота, палуба ходила под ногами ходуном, словно корабль не стоял на месте, а шел по бурному морю. Прислонившись к перилам, Данте глубоко вдохнул свежий морской воздух и с шумом выдохнул его.
– Я долго и серьезно размышлял, – едва ворочая языком, поведал он.
Обхватив пьяного в стельку капитана за талию, Рид криво усмехнулся и потащил его к каюте. От Фаулера за версту разило ромом, табаком и дешевыми духами. Нетрудно было догадаться, что сегодняшний вечер Данте провел не только в раздумьях. Вспомнив, что несколько часов назад расфранченный капитан вместе с Эрикой сошел со шхуны, Рид обеспокоенно нахмурился.
– А где Эрика? Ты что, забыл про нее и где-то ее оставил? – спросил он.
– Я предпочел бы забыть, где я ее оставил, – пробормотал Данте. – Эта баба – настоящая ведьма, – тщательно выговаривая слова, произнес он раздраженным голосом.
– Ну еще бы, – ласково отозвался Рид.
– Я был совершенно нормальным человеком, пока меня не угораздило познакомиться с этой вздорной девицей, от которой одни неприятности. Я дал себе зарок обходить женщин за три версты.
Данте попытался горделиво выпрямиться, но его опять качнуло в сторону.
– Очень мудрое решение, капитан, – заверил его Эшер, сдерживая ухмылку.
– Знаешь, где эта фурия? – прорычал Данте, ввалившись в каюту и рухнув на койку. И, прежде чем Рид успел вымолвить хоть слово, сам ответил на свой вопрос: – Развлекается с этим французским Казановой в его шикарном особняке!
– Может, это и к лучшему? – улыбнулся Эшер, стягивая с Фаулера ботинок. – Оставим ее на берегу – и дело с концом. Ты же сам хотел от нее избавиться раз и навсегда.
– Ты что, думаешь, я оставлю ее на этих дурацких островах и отчалю, после того как прошел сквозь адовы муки, чтобы вырвать ее из лап моего дядюшки?! – с негодованием выпалил Данте и насмешливо фыркнул. – Нет, черт бы тебя побрал! Я не оставлю ее прозябать в роскоши! После такого поведения она этого не заслуживает! Я спас ее от Сэбина, а она мне хоть спасибо сказала? Я вытащил ее из-под носа этого беспощадного дьявола накануне свадьбы, а она выказала мне хоть малейшую благодарность? Нет! – Данте помотал головой и рухнул на подушку. – Она соблазняет меня, потом поднимает меня на смех и уходит с первым же встречным только потому, что у него денег – куры не клюют!
– Может, она любительница повертеть хвостом? – высказал предположение Рид, стаскивая с капитана второй ботинок и отбрасывая его в сторону.
– Повертеть хвостом, говоришь? – переспросил Фаулер хриплым голосом. – Это еще мягко сказано. Она поиграла со мной, а потом отбросила в сторону, как надоевшую игрушку. Обращается со мной так, как будто мы чужие друг другу. А ведь она была моей женой! Неужели это для нее ничего не значит? Что она от меня хочет? Я дал ей свою фамилию, предложил защищать ее, накупил дорогих нарядов. Черт подери! Что еще может предложить женщине мужчина?
– Ты меня об этом спрашиваешь? – бросил Рид и, встав руки в боки, скептически уставился на Данте. – Этот вопрос задают себе мужчины уже не одно столетие. Если найдешь на него ответ, дай мне знать. Я не прочь его услышать, даже в мои годы.
Когда за Ридом закрылась дверь, Данте уставился в темноту, кляня себя за то, что позволяет Эрике над собой измываться. Он был настолько зол на нее, что отправился искать другую женщину, которая удовлетворила бы его потребности, не затрагивая при этом его чувств. Однако в глубине души он прекрасно понимал, что никакой другой женщины ему не нужно. Он хочет Эрику, а все остальные женщины способны дать ему лишь подобие тех умопомрачительных ощущений, которые он испытывает с ней.
Эрика… Перед Данте снова замаячил ее образ, полный очарования и изящества. Свет фонаря освещает прекрасное лицо с тонкими, безупречными чертами. Таинственно мерцающие глаза так и манят, чувственные губы приоткрылись в зовущей улыбке. Вот она смотрит на Данте, стоя у дверей публичного дома в Новом Орлеане с каким-то странным выражением на лице… Вот она мчится по палубе, глаза горят яростным огнем, щеки пылают… Вот плещется в реке, и ее восхитительное тело переливается в лунном свете… Вот она резвится на лугу, и ветер теребит ее пышные волосы, бьет в лицо, и оно восторженно сияет: какое это удовольствие – бежать ветру навстречу… Вот она опускается на колени рядом с Данте, ее трепетные руки ласкают его жаждущее нежных прикосновений тело, воспламеняя безудержной страстью его душу.
Ласковая улыбка тронула губы Данте, когда милый образ Эрики медленно поплыл к нему, унося его далеко-далеко от действительности, к фантазиям и воспоминаниям, согревающим его тело и душу.
