Текст книги "Сладостный плен"

Автор книги: Кэрол Финч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Глава 3

Твердо решив не попадать больше ни в какие переделки, Эрика быстро шла по улице, стараясь держаться в тени. Путь ее лежал к пристани. Ей повезло: добралась она без приключений. Эрика обвела гавань встревоженным взглядом и, увидев то, что ей хотелось увидеть, с облегчением вздохнула. Все в порядке, пароход стоит у причала. Это судно, носившее название «Натчез бель»,[6]6
  Natchez belle – «Натчезская красавица».


[Закрыть] выглядело настолько величественно, что казалось плавучим дворцом.

Стеклянная рулевая рубка возвышалась над рекой футов на пятьдесят. Чуть ниже рулевой рубки размещалась легкая навесная палуба, обнесенная белыми решетчатыми перилами, на которой находились каюты капитана корабля и его помощников. Вдоль выкрашенных белой краской перил обычно прогуливались пассажиры, любуясь потрясающими видами величественной Миссисипи.

Внимание Эрики привлекла главная палуба, на которой обычно размещали груз. По ней взад-вперед сновали люди. Много раз доводилось ей видеть пароходы, груженные хлопком настолько, что за тюками почти не видно было ни рулевой рубки, ни дымовой трубы. Но сегодня, похоже, на «Натчез бель» нашлось место для пассажиров – иммигрантов, направлявшихся вверх по реке в надежде найти новые места обитания и новую работу; коробейников и плотовщиков, которые, доставив сосновые бревна из Висконсина и Миннесоты в Новый Орлеан на самодельных плотах, возвращались домой на пароходе. Эти грубые, неотесанные люди фланировали по главной палубе, то и дело подкрепляясь виски и во всю глотку горланя залихватские песни, заглушавшие спокойные церковные гимны, исполняемые иммигрантами.

За последние годы Эрике не раз доводилось наблюдать подобные сценки. Когда она ездила к тете в Натчез, то часто бродила по палубам, знакомясь с судном, изучая расположение его многочисленных кают. Во время этих вылазок она обычно испытывала приятное волнение, знакомое любому первооткрывателю. Но сегодня ничего подобного Эрика не ощущала. После всех своих приключений она была словно выжатый лимон. Однако бросаться в реку Эрика уже передумала. Еще не было такого случая, чтобы она сдавалась без борьбы. Не сдастся и на этот раз.

И она решила запрятать сегодняшние неприятные воспоминания в самый дальний уголок памяти и начать новую жизнь. Она научится скрывать свои чувства, и никто никогда не догадается, что она когда-то позволила своей слабой плоти взять верх над сильным разумом. «Все люди в жизни делают ошибки, – размышляла Эрика. – Только, к несчастью, все свои я совершила в один вечер».

И, сурово сжав губы, Эрика принялась пробиваться сквозь толпу к портовому служащему, который торговался с немцем-иммигрантом, пытаясь содрать с него за проезд втридорога. Дело шло туго, поскольку немец практически не говорил по-английски, а служащий не знал ни слова по-немецки. Эрике некогда было ждать, пока они до чего-нибудь договорятся. Если она хочет остаться в живых, необходимо уехать из Нового Орлеана, и как можно скорее.

– Сэр, я хотела бы занять каюту на нижней палубе, – прервала она затянувшийся диалог, дернув клерка за рукав и оттеснив в сторону иммигранта.

– Сожалею, мисс, но все каюты заняты. Почти все пассажиры, приехавшие на праздник, купили обратные билеты.

Настроение Эрики резко упало.

– Ничего, я могу поспать и на палубе, – заверила она служащего.

Тяжело вздохнув, тот уставился на чумазую красавицу.

– Хотел бы вам чем-нибудь помочь, мисс, да не могу. Все эти люди уже несколько дней просидели на берегу, дожидаясь парохода, а некоторым из них придется ждать еще. Другой пароход отправится вверх по течению в четверг. Может, вы могли бы…

– В четверг?! – ахнула Эрика. – Нет, это слишком поздно. – Она беспомощно огляделась по сторонам, и внезапно ей на ум пришел совет отца: если хочешь добиться результата, не трать время на подчиненных, иди прямо к начальнику. – Я хотела бы поговорить с капитаном. – Он наверняка сможет мне помочь.

– Капитан на берегу, мисс, – сообщил клерк. – Боюсь, вам придется ждать следующего парохода. Наш и так уже перегружен. Вот я пытаюсь втолковать этому бедолаге, что мы не можем запихнуть его семью да еще семью его брата в одну крохотную каюту, а он никак в толк не возьмет.

Черт подери! Ну почему ей сегодня так не везет! Эрика, вне себя от негодования, пробиралась сквозь галдевшую на пристани толпу. Ее волосы и лицо были обсыпаны мукой, нарядное платье – грязное и мятое. От пережитого кошмара дрожали руки и ноги. На пристани была ужасная грязь, Эрике приходилось идти, проваливаясь по щиколотку в мерзкую жижу, и в довершение ко всему ее отказались везти в Натчез.

Заскрежетав зубами от ярости, Эрика притопнула ногой и тут же выругалась: грязь брызнула ей на платье, вымазав весь подол. Эрика чуть не расплакалась с досады, но уже через секунду, взяв себя в руки, решила, что все равно доберется до Натчеза, даже если ей придется туда добираться вплавь. Внимательно оглядев стоявшее перед ней величественное судно, Эрика лукаво усмехнулась. Что ж, за дело!

Раздевшись до сорочки, Эрика выбросила нижние юбки в воду и, скатав свое замызганное платье в трубочку, завязала его вокруг талии, чтобы не мешало, когда будет плыть, после чего прыгнула в реку.

Стараясь грести как можно тише, Эрика подплыла к борту парохода, подальше от толпы иммигрантов, и уцепилась за гребное колесо. Осторожно ступая по его спицам, она добралась до легкой навесной палубы и, ухватившись за перила, вскарабкалась на нее.

Ориентироваться ей оказалось нетрудно. Эрика за свою жизнь побывала на многих пароходах, а устроены они приблизительно одинаково. Она и с закрытыми глазами смогла бы найти капитанскую каюту.

Довольно улыбаясь, она дошлепала босиком до капитанской каюты, которая, если верить портовому служащему, будет свободна вплоть до завтрашнего утра, когда «Натчез бель» отшвартуется от причала и возьмет курс вверх по течению реки. И этот идиот еще осмеливается говорить, что все каюты на судне заняты! Эрика радостно хихикнула. Она была чрезвычайно довольна собой. Когда судно пустится в плавание, ни один капитан, если он, конечно, настоящий джентльмен, не осмелится вышвырнуть ее за борт. Она объяснит ему, в какое отчаянное положение попала, обратится к его чувству порядочности, заплатит ему из тех денег, что дал ей Данте…

При воспоминании о красивом подонке, который так бесцеремонно отнял у нее девственность, Эрика недовольно поморщилась. Но как бы она к нему ни относилась, все-таки не могла уйти, не узнав, как его зовут. Она боялась, что образ этого прекрасного незнакомца, с которым она занималась любовью, будет преследовать ее еще сильнее, если имя его так и останется для нее неизвестным.

Приглушенные голоса и звуки шагов вывели ее из задумчивости, и она поспешно спряталась за стулья, поставленные в ряд на палубе. Затаив дыхание, смотрела она, как мимо прошли два матроса. Эрику они не заметили. Когда они скрылись из виду, Эрика, плотно прижавшись к стене, шаг за шагом медленно приблизилась к двери каюты. Радостно улыбаясь – какая она все-таки молодец! – взялась за ручку, и – о ужас… Дверь оказалась заперта.

Эрика в сердцах выругалась. Вот уж не везет так не везет! Ну ничего, она все равно добьется своего, попадет в эту проклятую каюту. Поднатужившись, она открыла окно, забралась через него в помещение и только тогда перевела дух. Теперь можно и подумать.

В последующие несколько часов Эрика прикидывала так и эдак, как ей выйти из того затруднительного положения, в которое она попала, и наконец, придя к выводу, что придуманный ею план очень неплох, откинулась на подушку и задремала. Однако все ее благие порывы оказались тщетны: образ Данте вновь возник у нее перед глазами. Эрика словно наяву видела, как этот красавец мужчина ложится с ней рядом, легонько касаясь губами ее губ. Он нашептывает ей ласковые слова, говорит, что еще ни разу не встречал такой женщины, как она, что она просто обворожительна, прелестна. Ласкает своими умелыми пальцами ее трепетное тело, и она с радостью отзывается на его ласки и прижимается все крепче и крепче к его мускулистой груди…

* * *

Данте шел по улицам Нового Орлеана, внимательно оглядываясь по сторонам и вслушиваясь в громкоголосое пение подвыпивших мужчин и женщин, продолжавших праздновать Марди-Гра, хотя было уже далеко за полночь.

– Где же ты, темноволосая нимфа? – грустно шептал он.

Данте перевернул вверх дном весь город, и все безрезультатно. Ни один человек не видел его Золушки в золотистом платье и золотистых туфельках. Пришлось возвращаться в гостиницу. Фаулер вышел на балкон и, взявшись руками за перила, глянул вниз. Острым взглядом ощупал он густую толпу гуляющих, надеясь увидеть среди них свою таинственную незнакомку. Увы! Ее не было…

– А может, ты и права, милая, – проговорил он. – Даже если я тебя найду, что это даст? Что я скажу тебе?

Ответить на этот вопрос Данте не мог. Вряд ли после всего того, что между ними произошло, эта очаровательная красотка разрешит за собой поухаживать, размышлял он.

Кто она? Дочь какого-нибудь богатого аристократа? Заблудшая овца, которую злодейка-судьба сначала заставила потеряться в людской толпе, а потом привела в этот злосчастный бордель?

Данте обреченно пожал плечами. Короткое и прелестное приключение кончилось так же быстро, как и началось, и нужно выбросить его из головы.

– Данте? Какого черта ты здесь делаешь? – послышался голос брата Данте, Корбина Фаулера, а через секунду и сам он появился на балконе.

– Ищу ангела, – пробормотал Данте, вновь возвращаясь мыслями к своей темноволосой красавице.

– В этой грязной толпе? – фыркнул Корбин и отхлебнул из своего стакана. Но, не услышав ответа, обеспокоенно спросил: – Неужели в кого-нибудь влюбился? Ты же поклялся держаться от женщин подальше.

– От женщин – да, а от ангелов – нет, – усмехнулся Данте.

– И как же зовут эту очаровательную богиню? – пьяненьким голосом спросил Корбин и, пошатнувшись, чуть не упал, но вовремя прислонился к дверному косяку. – Может, я с ней знаком?

– Я не знаю, как ее зовут, – признался Данте и, подхватив брата под руку, повел в комнату.

– Безымянная красотка? – хихикнул Корбин, одарив Данте кривой усмешкой. – А по-моему, ты все это выдумал, чтобы заморочить мне голову.

– Сделать это несложно, – насмешливо пробормотал Данте, ведя брата к кровати.

Однако Корбин насмешки не уловил. Споткнувшись по дороге о ножку стула, он едва не растянулся на полу, однако успел ухватиться за лацкан сюртука Данте и удержался на ногах.

– Уложи-ка меня в постель, братишка, – проговорил он. Язык у него заплетался от выпитого. – Сегодня я уже достаточно напраздновался. Расскажешь мне историю о неуловимых ангелах завтра, когда я немного приду в себя.

– Мне больше нечего рассказывать, – заверил брата Данте и, сняв с него галстук, подтолкнул к кровати.

Едва Корбин опустился на подушку, как тотчас же погрузился в темноту, охваченный одним желанием – поскорее провалиться в сон.

При виде распластавшегося на кровати братца Данте сокрушенно покачал головой.

– Это счастье, что Леона сейчас тебя не видит, – заметил он. – Она бы тебя не узнала.

– А вот и узнала бы, – пробормотал Корбин и застонал. Тошнота подступала к горлу, и казалось, что кровать под ним так и ходит ходуном.

Раздраженно пожав плечами, Данте разделся и растянулся на другой кровати, стоявшей в самом дальнем углу комнаты. Вечер прошел не так, как он рассчитывал. Он оставил Корбина в казино, а сам отправился на поиски какой-нибудь девчонки, чтобы поразвлечься, однако нашел больше, чем ожидал. Телесный голод он удовлетворил с лихвой, а вот душа была неспокойна. И почему он никак не может выбросить эту черноволосую девицу из головы, недоумевал Данте. Закинув руки за голову, лежал он на кровати, всматриваясь невидящим взглядом в темноту. Обворожительная незнакомка по-прежнему стояла у него перед глазами, не давая заснуть.

– Боже правый! – простонал Корбин, с трудом приоткрывая налитые кровью глаза. Оказывается, уже наступило утро. – Почему ты не задернул шторы?

Услышав хриплый, как у старого бульдога, голос брата и окинув взглядом его растрепанную фигуру, Данте усмехнулся.

– Пора вставать, – жизнерадостным тоном возвестил он.

Голос его отозвался в бедной головушке Корбина такой болью, что он мучительно застонал.

– Нечего так кричать, не глухой, – пробормотал он, осторожно усаживаясь на постели. – Прошу тебя, выполни последнее желание умирающего, принеси чашечку горячего кофе.

– А может, стаканчик бренди? – поддразнил его Данте и, вытащив пробку из бутылки с остатками бренди, поднес ее брату под нос.

Он был счастлив, что представилась такая великолепная возможность поиздеваться над старшим братом, ведь тот сколько раз проделывал с ним то же самое.

Брезгливо поморщившись, Корбин оттолкнул его руку:

– Перестань надо мной насмехаться. Принеси лучше кофейку, очень тебя прошу. Через час я должен быть как огурчик, а ты меня задерживаешь.

Насмешливо поклонившись, Данте выскользнул за дверь и изо всех сил хлопнул ею. Вдоволь насладившись в коридоре руганью несчастного Корбина, Данте спустился вниз за живительной влагой, которую с таким нетерпением ждал его бедный братец.

– Наверное, я того заслуживаю, – проворчал Корбин, когда брат возвестил о своем появлении, распахнув дверь с такой силой, что она стукнулась о стену.

– Это тебе за то, что ты меня мучил, когда я был в таком же состоянии, – насмешливо бросил Данте, протягивая Корбину чашку с дымящимся кофе.

Обхватив ее обеими руками, тот с трудом поднял тяжелые веки и взглянул на брата.

Данте был всего на два года моложе Корбина, однако казался старше его и умудреннее опытом. Когда-то младший братишка был веселым и беззаботным, но теперь улыбка редко озаряла его лицо. Работал он как вол, без устали, отказывая себе в каких-либо маломальских удовольствиях. И Корбин настоял на том, чтобы брат поехал с ним в Новый Орлеан немного поразвлечься. Целых три года Данте бороздил моря и океаны, переплывая с одного континента на другой, из Китая в Англию, из Англии в Вест-Индию. В промежутке между этими путешествиями он, правда, попробовал управлять плантацией, но вскоре понял, что это не для него, душа его принадлежала морю.

Загадочная смерть отца изменила Данте: он возмужал и сделался циничным. Когда Корбин взял на себя смелость заявить брату, что нужно забыть о том, чего не в силах изменить, Данте не ответил. И Корбин почувствовал: нужно придумать что-то, что отвлекло бы Данте от тягостных мыслей и необдуманных решений, но вот что именно, он пока не знал. Так что вдохнуть в брата новую жизнь ему до сих пор не удалось.

Корбин, покачиваясь, осторожно встал с кровати и заправил в брюки выбившуюся рубашку.

– Ну, похоже, теперь выживу. Когда я проснулся, не был в этом так уверен, – заметил он и, припомнив обрывки вчерашнего разговора с Данте, озадаченно нахмурил свои темные брови. – О чем это ты мне говорил вчера, когда я вернулся? Что к тебе спустился с небес ангел? Или мне все это приснилось?

Хмыкнув, Данте махнул рукой в сторону двери.

– Наверное, приснилось. Ну что, пойдем? Насколько я помню, ты мне говорил, что сегодня утром тебе предстоят кое-какие дела.

Выйдя следом за братом в холл, Корбин отчетливо припомнил, что брат говорил ему что-то об ангелах, но вот что, он напрочь забыл, а Данте, как всегда, держал свои мысли при себе.

– Ну что, нашел Эвери Беннета? – спросил Корбин, внимательно следя за тем, как отреагирует Данте.

– На этот раз я решил его не искать, – равнодушно бросил тот, но тут же досадливо поморщился. – Но когда-нибудь я с ним встречусь, помяни мое слово, и потребую от него объяснений, хотя ты считаешь, что делать этого не следует.

– Для всех же будет лучше, если ты оставишь прошлое в покое, – возразил Корбин, многозначительно глядя на брата.

– Пока я не получу ответа на все свои вопросы, и не подумаю это сделать! – выпалил Данте, и голос его прозвучал резче, чем он желал. – Я хочу знать всю правду, а не только то, что говорит Сэбин.

Корбин промолчал, осознав, что затронул щекотливую тему. Как было бы хорошо, если бы Данте оставил в покое неприятные воспоминания и больше никогда их не трогал. И в то же время Корбину было ясно, что Данте никогда ничего не поймет и не научится прощать, пока не преодолеет своего циничного отношения к женщинам. Да, положеньице не из легких, размышлял Корбин, догоняя брата и шагая с ним рядом. Для Данте прошлое и настоящее переплелись друг с другом. И если он приоткроет завесу тайны над прошлым, то станет совсем другим человеком.

Данте окинул главную палубу «Натчез бель» зорким взглядом и тут же выругался. Надо же такое придумать! Искать прекрасную незнакомку среди разношерстной толпы иммигрантов, расположившихся среди груза!

– Капитан Фаулер! – Братья обернулись на окрик одновременно. К ним направлялся портовый служащий по кличке Грязнуля. – Жаль, что у вас обоих одна фамилия, – усмехнувшись во весь рот, добавил он.

Корбин был не из тех, кто оставляет подобную наглую реплику без внимания.

– Когда Данте женится, возьмет фамилию жены, и дело с концом, – отрезал он. – А пока к кому ты обращаешься? К первому капитану корабля или ко второму?

Видя, что Корбин не в том настроении, чтобы реагировать на шутку, Грязнуля тотчас же взял деловой тон.

И Корбин, и Данте оба были владельцами корабля «Натчез бель» и оба выполняли обязанности капитана. Корбин командовал пароходом обычно во время первой половины плавания, а после Сент-Луиса, когда старший брат сходил на берег и возвращался домой, к жене и детям, во главе парохода вставал Данте. Но когда оба брата были на корабле, члены команды всегда путались, кто из них главнее.

– Лес уже погрузили и билеты собрали. – Грязнуля сунул в руку Корбину увесистую сумку. – Как видите, все пассажиры уже на борту, машинист затопил котлы, все готово к отплытию, ждем только вашей команды.

Доложив обстановку, Грязнуля отошел. Прозвище свое он получил за то, что на каждой стоянке, занимаясь погрузкой леса и тюков с хлопком, вынужден был сходить на берег и топтаться по колено в грязи. Данте смерил брата укоризненным взглядом:

– Не кажется тебе, что ты разговаривал с парнем уж слишком сурово? Похмелье – еще не повод, чтобы на всех бросаться.

– Обойдусь как-нибудь и без твоих нравоучений! – хмуро огрызнулся Корбин. И, взойдя на трап, обернулся к брату, обозревающему толпу, которая сгрудилась на палубе: – Не думаешь ли ты отыскать своего ангела среди этого сброда?

– Я ее не искал, – солгал Данте.

Корбин самодовольно ухмыльнулся:

– Так значит, все-таки кем-то увлекся в Новом Орлеане.

Данте что-то пробормотал себе под нос и, оглядев измятый костюм брата, предложил:

– Пойду принесу тебе из каюты чистую куртку. А то, боюсь, ни пассажиры, ни команда не признают в тебе капитана.

– Буду тебе очень за это благодарен, – ответил Корбин, потирая живот. – А то я еще не совсем в форме. – И, когда Данте направился по трапу на палубу, бросил вдогонку: – И скажи лоцману, чтобы готовился. Через несколько минут отшвартовываемся.

Часть вторая

В перемене, даже если она происходит от плохого к еще более худшему, всегда есть какое-то разнообразие. Путешествуя, я обнаружил, что частенько сам переезд с одного места на другое приносит человеку успокоение, даже если он знает, что на новом месте ничего хорошего его не ждет.

Ирвинг

Глава 4

Услышав, как в замке поворачивается ключ, Эрика вскочила и, схватив свое грязное платье, бросилась со всех ног к шкафу, где успела укрыться до того, как дверь распахнулась. Сердце ее колотилось так отчаянно, что она не сомневалась: вошедший слышит этот неистовый стук. Затаив дыхание, прислушивалась она к размеренным шагам.

Хотя Эрика и намеревалась переговорить с капитаном, но проспала и теперь боялась, что ее обнаружат в его каюте, да еще не в самом лучшем виде. Сочувствие в капитане, может быть, и можно вызвать, а вот убедить его в том, что она порядочная девушка, которая в состоянии заплатить за свой проезд, – вряд ли. Он наверняка вышвырнет ее с парохода, а встречаться с Сэбином ей сейчас ни в коем случае нельзя, по крайней мере до тех пор, пока она не претворит в жизнь свой план.

Бросив взгляд на неприбранную кровать, Данте недовольно нахмурился. Что-то здесь не так. Корбин вряд ли покинул бы каюту, не заправив постели. Пожав плечами, Данте направился к шкафу за курткой Корбина и распахнул створки, но в ту же секунду отскочил как ужаленный: из глубины шкафа на него смотрело то же лицо, что не давало ему покоя всю ночь и все утро.

– Черт! – воскликнул он, глядя во все глаза на прелестную незнакомку и чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть из груди. – Разве можно так пугать? Так и помереть недолго!

Эрика стояла в оцепенении и, разинув рот, смотрела на нежданного гостя.

– П… простите, – обрела она наконец дар речи.

Данте не раз размышлял над тем, как поведет себя, доведись ему снова увидеть эту обворожительную девицу. И вот это произошло, они встретились, и единственное, чего ему хочется, – это начать все сначала, с того момента, на котором они остановились.

Эрика так и ахнула, когда мужчина, поспешно заскочив в шкаф, захлопнул за собой дверцы. Он порывисто обнял ее и прижал к своей мускулистой груди с такой силой, что Эрике стало нечем дышать. Губы его коснулись ее губ, вызвав уже привычное головокружение. Эрика была потрясена: перед ней стоял тот самый красивый негодяй, с которым она распрощалась, надеясь никогда больше не увидеться.

Может, он сумасшедший? Ни один нормальный мужчина не станет закрываться в шкафу с полуодетой женщиной и зацеловывать ее до смерти. Этот мерзавец лишил ее невинности и опять тут как тут, появился неведомо откуда и пользуется ее беспомощностью! Эта мысль повергла Эрику в сильнейшее негодование, но больше всего она разозлилась на себя за то, что ее своенравное тело принялось с готовностью отвечать на ласки незнакомца. Сердце сладко заныло в груди, а потом забилось так неистово, что Эрика даже испугалась, что оно может вырваться наружу. Страстное объятие незнакомца и его губы, властно завладевшие ее губами, совершенно лишили Эрику способности что-либо понимать. Она лишь чувствовала, как в ней разгорелся огонь желания, когда незнакомец прижал ее к себе.

Внезапно Данте разжал руки. Эрика чуть не упала. Чтобы удержаться на ногах, она уперлась руками в стенки шкафа, но, когда дерзкая рука Данте скользнула за ворот ее сорочки и принялась поглаживать розовый сосок, у Эрики подкосились ноги.

– Что вы делаете? – пронзительно вскрикнула она, придя наконец в себя.

– А как вы сами думаете, милая? – прошептал Данте, охваченный столь сильным желанием, что губы его невольно вновь потянулись к губам прелестной незнакомки.

Он снова притянул ее к себе, ощущая волнующую мягкость и тепло восхитительного женского тела. Руки его прошлись по спине Эрики, спустились ниже, на округлые ягодицы. Воспоминание о том, как он лежал в кровати рядом с этой красоткой и ласкал ее шелковистое тело, захлестнуло Данте волной блаженства.

Однако в глубине души Данте чувствовал: с ним происходит что-то не то. Никогда еще он не вел себя с женщиной настолько безрассудно, чтобы закрываться с ней в шкафу и целоваться до умопомрачения. А вот поди ж ты, никак не может оторваться от этой обворожительной нимфы, хотя даже не знает, как ее зовут.

За последние полсуток Эрике столько всего довелось пережить, что нервы у нее вконец расшатались. Так что последний инцидент показался ей необыкновенно смешным. Если бы кто-нибудь зашел сейчас в каюту и увидел их в шкафу, впившихся друг в друга поцелуем, он наверняка покатился бы со смеху. И, не отрываясь от губ этого любвеобильного типа, Эрика хихикнула. Услышав ее нервный смешок, Данте чрезвычайно удивился. Что это с ней? Неужели его страстные объятия и поцелуи перестали оказывать на очаровательную незнакомку какое-либо воздействие? Быть того не может!

Глубоко вздохнув, Эрика попыталась взять себя в руки и немного успокоиться, и это ей наверняка удалось бы, если бы не хмурое лицо Данте: увидев, как он огорчен, она снова зашлась звонким смехом. Смех ее оказался настолько заразительным, что через секунду Данте уже хохотал вместе с ней, абсолютно не понимая, над чем, собственно, смеется.

– Кто-то из нас явно сошел с ума, только вот выяснить бы кто, – задыхаясь от смеха, вымолвил он и открыл дверцу шкафа, чего делать не следовало бы, и очень скоро Данте это понял. Сорочка Эрики настолько плотно облегала ее великолепно сложенное тело, открывая взору бархатистую кожу цвета сливок, что все благие намерения Фаулера тут же испарились, как утренний туман. Все, чего ему хотелось, – это коснуться шелковистой кожи его божественной нимфы, пройтись рукой по ее черным, цвета воронова крыла, волосам, прильнуть к мягким розовым губкам. Однако Данте тут же взял себя в руки. Да что с ним такое происходит? Неужели длительное воздержание подействовало на него таким непостижимым образом, что он готов броситься на любую женщину, не говоря уж о такой красотке? А она наверняка считает его таким же негодяем, как и ту троицу, что воспылала к ней омерзительной похотью. Девушке удалось сбежать от тех трех подонков, чтобы на свою беду столкнуться с ним, очередным насильником.

Заметив, что глаза мужчины лихорадочно поблескивают, Эрика тотчас же догадалась, что это означает. Прошлым вечером ей уже приходилось видеть в этих бездонных изумрудных озерах откровенное желание, так что было ясно: оно охватило стоявшего перед ней незнакомца и на сей раз. Однако перспектива оставаться все утро в шкафу ее отнюдь не радовала. Поэтому, схватив свое жалкое платье, Эрика оттолкнула незнакомца и гордо прошествовала мимо него, а потом, повернувшись к нему лицом, с достоинством, вернее, с тем, что от него осталось, проговорила:

– Полагаю, вы объясните мне, сэр, по какому праву вы ворвались в эту каюту?

– Что?! – Данте с изумлением воззрился на красавицу и чуть не задохнулся от избытка чувств, когда она нагнулась, выставив на его обозрение обворожительные ягодицы, стащила с кровати простыню и завернулась в нее, соорудив нечто вроде тоги. – Я имею полное право здесь находиться, а вот почему вы спите в моей постели? И вообще, что вы делаете на моем пароходе?

– В вашей постели? Так это вы капитан «Натчез бель»?!

– Вернее, мы с братом, – пояснил Данте и, заметив недоверие в глазах нежданной гостьи, добавил: – Мы оба являемся владельцами этого парохода, только вот обязанности выполняем разные. Честно говоря, одновременно на его борту мы бываем редко. – Решив, что удовлетворил любопытство собеседницы, Данте направился к ней. – Но вы так и не ответили на мой вопрос. Что вы делаете в моей каюте и почему находитесь на борту «Натчез бель»?

– Я ищу мужа, – заявила Эрика.

– Му… – поперхнулся от изумления Данте.

Выходит, он переспал с чужой женой? Нет, она лжет! Эта красотка, когда он ее впервые увидел, была девственницей, а ни один мужчина, будучи в здравом уме, не оставил бы эту обворожительную девицу нетронутой, тем более имея на нее законные права.

– Я вам не верю. Вчера после вашего ухода я обнаружил доказательства того, что был у вас первым мужчиной, хотя в силу сложившихся обстоятельств был вынужден поверить в то, что вы…

Голос его прервался: Данте не хотел произносить слова «проститутка». Не собирался он и извиняться за то, что овладел этой красоткой, поскольку ничуть не сожалел об этом.

Эрика покраснела и повернулась к красавцу капитану спиной. Черт бы его побрал! Мог бы по крайней мере извиниться за то, что лишил ее девственности. Но этому грубияну, похоже, такое и в голову не приходит. Видно, занес ее в свой длинный список побед, да и делу конец.

– Дело в том, что я ищу жениха, но пока его не встретила, – неохотно пояснила она.

Данте нахмурился. Выражение его лица стало жестким и циничным.

– Значит, охотитесь за богатством, – презрительно процедил он сквозь зубы.

Так он и знал: эта юная богиня слишком хороша, чтобы быть настоящей. Да и не богиня она вовсе, и не ангел – скорее, злая ведьма, скрывающаяся под маской неискушенной красавицы. А что, если, распознав каким-то образом, кто он такой, она проникла в его каюту, чтобы заставить жениться на ней после всего того, что произошло между ними прошлой ночью?

– Я и не знал, что охотничий сезон на мужчин уже открылся, – насмешливо бросил он.

Эрика вздрогнула, будто от удара, и круто обернулась: на загорелом лице незнакомца играла язвительная усмешка.

– Я вовсе не стремлюсь завладеть чужим богатством. У меня и свое состояние есть, причем немалое. Только получить его я смогу, лишь выйдя замуж. Если бы у меня была другая возможность обрести независимость, уверяю вас, я не стала бы связываться с мужчинами. – И, окинув Данте быстрым взглядом, она презрительно фыркнула. – До сих пор я всегда считала их недостойными созданиями.

В изумрудных глазах Фаулера вспыхнули веселые искорки. Прислонившись к стене, он скрестил руки на груди и оценивающе взглянул на растрепанную красавицу, которая и в таком виде умудрялась вызывать в нем желание.

– Понятно… – задумчиво протянул он. – И какого же мужа вы подыскиваете, мисс… – Он замолчал, надеясь, что незнакомка произнесет свое имя и фамилию.

– Эрика, – пробурчала та, не называя фамилии. Она не могла рисковать: а вдруг этот мошенник, узнав, как ее зовут, тотчас же отправит ее домой, к отцу? – Я ищу такого мужа, который согласился бы получить некоторую умеренную сумму в обмен на то, чтобы я на какое-то время воспользовалась его фамилией. Такого, который не мешал бы мне идти своей дорогой, после того как я получу причитающуюся мне долю наследства.

– А почему вы испытываете такое отвращение к замужеству, Эрика?

Имя ее он произнес не спеша, словно пробуя на вкус и смакуя.

– Мужчины считают, что предназначение жен – выполнять все их прихоти. Я такого отношения к себе не потерплю и никогда ничьей рабой не стану! – заявила она. – Если я до сих пор и испытывала к мужскому полу маломальское уважение, то после вчерашней ночи потеряла и его.

Ну и ну! А она, видно, здорово разочаровалась в мужчинах, и нетрудно догадаться почему. Поразительная красота этой девицы и ее безукоризненная фигура наверняка неотразимо действуют на представителей сильного пола, и они начинают давать волю рукам. Ему ли этого не знать! Нахмурившись, Данте шагнул к Эрике.

– Вы очень независимая особа, – заметил он. – Если я правильно понял, вашему супругу будет даже отказано в первой брачной ночи? И как только вы выйдете замуж, вы тотчас же отправите своего супруга на все четыре стороны?

– Вы поняли правильно, – ответила Эрика, отвернувшись к стене и постепенно заливаясь краской стыда. Она не привыкла так откровенно разговаривать об интимной жизни, да еще с мужчиной.