355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Керен Певзнер » Смерть пилигрима » Текст книги (страница 6)
Смерть пилигрима
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 11:15

Текст книги "Смерть пилигрима"


Автор книги: Керен Певзнер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

8. отборный рог, искусное изделие, узорной формы, в золоте, серебре и драгоценных камнях..."

Таких перечислений был не один десяток страниц. И все – золото, серебро, драгоценные камни. Изредка попадалось белое золото и белое железо. Что это было – не ясно. Но одно мы понимали – перед нами список драгоценностей храма. Потому что в списке фигурировали: чаша для жертвенного вина, блюдо для жертвенного агнца – все чистого золота с инкрустациями.

Первой опомнилась Дарья:

– Мам, что это такое? Это Денис написал?

Глянув на Анжелику, я сказала:

– Вот за чем приходил наш разлюбезный доктор, а ты – волосы, волосы...

– Ну и что? – заупрямилась она. – Мы, харамиты, противники богатства. Мне эти списки ни к чему. Я все равно поеду в Магдалу.

– А с этим что будем делать? – я ткнула пальцем в экран. – Ты сюда посмотри, здесь же не только список, здесь и места указаны!

Действительно, между загогулинами можно было прочитать на иврите "Гат, Йерихо, Шомрон".

– Это карта! – не могла успокоиться я. – И именно из-за этого погиб Илья. Он приехал в Израиль, чтобы отыскать сокровища Храма. А чтобы никто не заподозрил, подкинул Барбаре идейку с саркофагом. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что информация просочилась и сейчас твои "на круги своя" гоняются не за волосами в цисте, а вот за этим.

Анжелика молчала, насупившись. Видимо ей не хотелось расставаться со своей мечтой. И то, что ее муж скрыл от нее то, зачем приехал в Израиль, било по самолюбию еще больнее.

– Ну ладно, не дуйся, – похлопала я ее по плечу. – Поедем мы в твою Магдалу, хоть будет, что рассказать потом в России. А то ты, бедненькая, ничего практически не видала. Вот только нога выздоровеет.

– Мам, давай я этот файл сожму. Он много места занимает.

– Ладно, – согласилась я, – давай, только сбрось мне его копию на дискетку

Небольшую черную дискетку с надписью "Валерия, переводы" я спрятала среди сотни дискет с документами из моего архива.

x x x

Денис задерживался в своей командировке. Посоветоваться было не с кем, и я отправилась в центр города прошвырнуться по магазинам. Начала с "Машбира". Именно там моей подруге Марине Левиной делали сногсшибательный макияж.

Приценившись к сумочкам из натуральной кожи, я решила вступить в общество охраны животных – так дорого они стоили. Потом, в парфюмерном отделе, я брызнула на себя широко разрекламированными духами "Лолита Лемпиньски" и тут же об этом пожалела: сладкий пряный запах был не из тех, которые я обожала. Он скорее подходил нашим восточным мадам, обожающим мускус и пачули.

Пока я стояла и соображала, стоит ли взять пилинг и получить в подарок питательную маску для увядающей кожи, позади меня остановился мужчина. Я не придала этому значения и пришла к выводу, что о своей коже думаю слишком плохо, если решила, что ей нужна такая маска.

– Валерия... – позвал он меня.

Обернувшись, я увидела перед собой совершенно незнакомого человека. Примерно пятидесяти лет, с седой аккуратной бородкой и в массивных очках. В общем – типичный служитель умственного труда.

– Мы знакомы? – спросила я надменно.

– Нет, к сожалению, но тешу себя надеждой, что это произойдет, ответил он, улыбнувшись.

– Вы знаете, я вышла из того возраста, когда знакомятся в общественных местах, – продолжала я держать марку.

– Валерия, – заторопился он, – это очень важно! Я решился обратиться к вам только потому, что дело не требует отлагательства.

– По делам я принимаю у себя в кабинете, с девяти до шестнадцати, пробормотала я, выбираясь из магазина. Нет, это невозможно! Оторвать меня от созерцания! Я, можно сказать, медитировала, наполнялась энергией, стоя у полки с кремами, а этот пришел и все опошлил.

Наконец, я вышла из "Машбира". Мужчина следовал за мной. Поняв, что от него так просто не отделаешься, я остановилась посреди площади рядом с дядькой грузином, истошно вопящим: "Доллари, доллари!"

– Нет, здесь очень шумно, – сказал "интеллигент", с неодобрением глядя на грузина. Тот принял этот взгляд за интерес и, понизив голос, прошептал:

– Отдам по хорошему курсу, не пожалеешь...

– Прошу вас, присядем за столик.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросила я, усаживаясь и расправляя юбку на коленях.

– О! Мне известно не только это, – уклонился тот от ответа и заказал у подскочившего официанта два бокала свежевыжатого сока. – Мне известно также то, что вы вошли в контакт с женой, то есть вдовой, ученого. А она, надо признать, является абсолютной владелицей всего наследства Ильи Долгина. Ведь детей у них нет.

– Ну и что? – пожала я плечами. – А вам какое дело? Не вы же вдова.

– Помогите мне, – вдруг страстно зашептал "интеллигент". Он наклонился и схватил меня за руку. – Мне очень нужно то, что Долгин передал супруге. Ей эта информация ни к чему, она ни бельмеса не смыслит в компьютерах, а я сделал такой длинный путь и не успел...

– Да что вы ко мне прицепились? – возмутилась я, вытаскивая свою руку из потной ладони непрошеного собеседника. – Какое я имею отношение к наследству вдовы? И вообще, оставьте меня в покое!

Схватив сумочку, я попыталась встать, но тут официант принес сок и я шлепнулась обратно на стул.

– Не беспокойтесь, Валерия, я достаточно обеспеченный человек и я могу заплатить весьма солидную сумму. За пустяк... Только за несколько скопированных файлов. Десять тысяч вас устроят?

– Десять тысяч чего? – осторожно спросила я.

– Долларов, разумеется, – ответил он, не отрывая от меня глаз.

– А почему бы вам не предложить эти деньги вдове? – я избегала называть имя Анжелики.

– Вы что?! Этой фанатичке? Да она разобьет вдребезги компьютер, если узнает, что информация в нем не соответствует верованиям ее секты!

Значит этот тип что-то знал об Анжелике, уж больно точно он обрисовал ее характер. Опять же, он знает, что она принадлежит к секте.

– Мне до сих пор неизвестно ваше имя, и вы не ответили на вопрос, откуда вы меня знаете.

– Извините... – он немного пришел в себя и отпил сок. – Называйте меня Дмитрием Петровичем.

– Но у нас не принято так обращаться.

– А я и не израильтянин, я – российский подданный. Меня сюда занесло только желание получить дополнительную информацию к той, которой я уже владею. Как вас зовут, мне известно от Ефима, работающего на раскопках. Он сказал, что дважды видел вас в обществе Анжелики.

– Понятно, – кивнула я, хотя все, что говорил этот российский подданный, могло оказаться блефом, – так что вам от меня нужно?

– Апокриф Марии Магдалины. Те новые отрывки, которые расшифровал Долгин.

– А-а! Так вы из этой компании, подождите, дайте вспомнить... – я потерла лоб и выпалила: – "Те, кто хотят вернуться на круги своя". Или что-то в этом роде. Верно?

– Ну зачем вы так, Валерия... Нас, действительно, объединяет любовь к науке и мы не хотим, чтобы ценные исторические документы были уничтожены фанатиками-изуверами.

– Может быть, по профессии вы биолог-генетик? – спросила я.

– Да, – кивнул он, – действительный член Британского и Австралийского обществ генетики и бионики.

– А почему вы заговорили о себе во множественном числе?

– Так я не один, я выполняю миссию! – он поднял палец и ткнул им вверх. – Не только я заинтересован в этом историческом документе, нас много, просто я владею русским и поэтому именно меня откомандировали на поиски.

– Простите, ничем не могу помочь, – я поднялась с пластмассового стула, – никакой информации не существует. Илья перед смертью отформатировал жесткий диск компьютера. Вам понятно, что это значит?

И не дав ему опомниться от такого ужасного известия, я покинула оторопелого генетика.

x x x

Утром я всегда слушаю местные новости, собираясь на работу. Меня интересует погода, скидки в супермаркетах и информация о культурной жизни Ашкелона. Именно так я узнаю о том, что билеты на "Камерату" подешевели или лосося можно купить два по цене одного. Очень полезная передача.

Сегодня, суетясь между приготовлением бутербродов Дарье в школу и поисками, что бы надеть к помаде, которую я вчера купила, а сегодня наложила на губы, я чуть не пропустила очередную сводку новостей. Радио вещало: "Вчера, на центральной площади Ашкелона, в кафе "Меридиан", был убит выстрелом в голову гражданин России Дмитрий Образцов. Образцов прибыл в нашу страну в составе группы паломников, собирающихся посетить святые места. В его карманах обнаружили российский заграничный паспорт и большую сумму денег. Полицией установлено, что вчера он оторвался от своей группы, проживающей в Иерусалиме и приехал в Ашкелон, где был застрелен неизвестным снайпером. Полиция ведет следствие и принимает все меры к тому, чтобы обеспечить всем паломникам спокойное пребывание в нашей стране."

У меня подкосились ноги, и я оперлась на стенку, чтобы не упасть. Из этого состояния меня вывел дашкин голос. Она собирала сумку:

– Мам, ты сделала бутерброды? Давай, а то я в школу опаздываю!

– Возьми на столе, – я попыталась придать голосу спокойствие, но, видимо, у меня это плохо получилось.

– Что с тобой? Тебе плохо?

– Нет, все в порядке. Видимо, резко упало давление, – помотала я головой.

– Это потому, что ты пьешь чай с сукразитом вместо сахара, – сказала моя рассудительная дочь. – Сядь и выпей чаю с лимоном. Положи четыре ложки сахара – все пройдет.

– Хорошо, ты иди, у меня уже все в порядке.

– Ладно, бай, приду в три, – крикнула она уже из-за двери.

Дрожащими руками я набрала телефон Михаэля, но тут же положила трубку. Что я ему расскажу? Что переписала информацию, а ему не рассказала? Что владелец машины, на которой за нами гнались и стреляли, захаживает ко мне, как к себе домой, а я опять не сообщила? И, наконец, что человека, иностранного гражданина, убивают через пять минут после того, как я покидаю место происшествия? Тогда мне одна дорога – сидеть вместе с убийцами, как соучастница в недонесении. Нет, надо бежать! И я набрала номер Иннокентия Райса.

– Доброе утро, можно поговорить с Анжеликой?

– Это я, Валерия.

– Анжелика, ты хотела поехать на Север, в Магдалу? Так вот, у меня сегодня выпал свободный денек, так что, если хочешь, буду ждать тебя через полчаса у твоего дома.

– Буду, – коротко ответила она и отключилась.

Собрав со стола, я сделала себе несколько бутербродов, сунула в объемистую сумку термос с чаем, натянула джинсы и написала Дарье записку: "Буду поздно. Придешь домой – тут же собирайся и иди к Элеоноре. Я позвоню туда. Сотовый телефон взяла с собой. Целую, мама."

Погрузив сумку в машину, я поехала за Анжеликой.

x x x

Анжелика уже ждала меня около дома. Одета она была как обычно – темный платок до глаз и бесформенная юбка. Просто чучело какое-то, а не женщина. В руках она держала объемистую сумку.

– Привет! А ты молодец! – сказала я ей. – Быстро собралась.

– Куда поедем?

– Как прикажете, хозяйка, – засмеялась я и развернула машину.

Ехать было сплошное удовольствие. Мы обе чувствовали себя, как школьницы, вырвавшиеся из-под родительской опеки на свободу. Мы проезжали огромные шарообразные кусты мимоз, похожие на всклокоченную прическу перегидроленной рок-звезды, цветущие апельсиновые и манговые плантации, авокадовые деревца, украшенные метелками.

– Смотри, Валерия! – закричала Анжелика.

На маленьких длинных грядках, вытянутых вдоль дороги, краснела клубника. До горизонта тянулись километры клубничных лент, тщательно укутанных полиэтиленом. Хотелось остановить машину, лечь на грядку и ползти, собирая губами сочные ягоды.

Но мы продолжали свой путь. За три часа мы преодолели расстояние от Ашкелона до озера Кинерет. Пейзаж изменился, и вместо мимоз и колючих кустов алоэ, вдоль дороги росли бугенвилли – лианоподобные растения из Южной Африки с крупными лиловыми и оранжевыми цветками. Мы доехали до развилки. На большом щите было написано: "Здесь река Иордан вытекает из Кинерета. Место крещения Иисуса. Только в нашем ресторане рыба святого Петра. Посетите и получите незабываемое впечатление! Организованным паломникам скидка 10%".

– Скажи, Анжелика, мы можем считаться организованными паломниками? спросила я.

Она с сомнением покачала головой:

– Думаю, что нет. Но заехать надо.

– Попробовать рыбу святого Петра? Кстати, я проголодалась.

– Я хочу креститься... – она сказала это таким тоном, будто соглашалась со мной полакомиться рыбкой.

Мне ничего не оставалось делать, как молча свернуть на ухоженную дорожку, ведущую к центру паломников.

Оказалось, что вся затея с крещением обойдется в приемлемую сумму. Кибуц, которому принадлежало это место, несмотря на свое полное отсутствие религиозности, предложил сервис на высшем уровне. Тут был и магазинчик, полный сувениров, правда раза в два дороже, чем в Назарете у арабов, и прокат белых балахонов, в которых желающие креститься входили в воды Иордана, и продажа пустых бутылок для тех, кто захочет взять с собой святую воду.

Меня умилила надпись на раздевалке, выполненная на русском и английском языках: "Для соблюдения особой атмосферы этого места просьба не входить в воду в купальниках. Пользуйтесь специальными рубашками из нашей прачечной." И ниже: "Прокат рубашки – 15 $". Видимо на иврите не было необходимости писать, так как ни одному израильтянину в голову такое придти бы не смогло. Я имею в виду креститься.

Анжелика кинулась было в раздевалку, но тут же остановилась:

– Ой, Валерия, я совсем забыла...

– Что?

– Без священника погружение не будет иметь смысла.

– Не переживай, тут такой сервис, что священника мы тебе сейчас раздобудем, – бодро сказала я, оглядываясь в поисках служителя культа.

Долго искать не пришлось. Из раздевалки гуськом вышло около тридцати старичков и старушек, говорящих по-английски, одетых в белые балахоны. Их сопровождал священник в полном облачении, в рясе и с епитрахилью. Они направились к спуску в реку, огороженному перилами, а Анжелика подошла к священнику и заговорила с ним. Он кивнул, и она опрометью бросилась в раздевалку. Через пару минут она вышла оттуда, тоже в белом балахоне и с распущенными русыми волосами, которых я до сих пор не видела – уж больно тщательно она прятала их под платком. В таком виде босая Анжелика напоминала еще не искупанную русалку, но дело было за малым.

Встав около перил, я наблюдала сцену крещения. Все было бы чинно-благородно, если бы не одно "но": в двух шагах от крестящихся в воде резвилась стая сомов гигантских размеров. Дети прикармливали их булками, и сомы прыгали из воды, извивались как каучуковые бревна и шевелили усами. Я только боялась, что они перепутают и укусят какого-нибудь баптиста за мягкое место. Что-то в Евангелие про сомов в Иордане ничего не было написано. Видимо, это кибуцники развели их тут для вящего удовольствия гуляющей публики.

Тем временем, крещение в священных водах Иордана шло полным ходом. Священник, стоя по пояс в воде, окунал голову очередного баптиста, лежащую у него на ладони лицом вверх и громко нараспев читал молитвы. Я много лет занималась плаванием и знаю, что при таком положении головы вода с силой устремляется в ноздри и бьет по перегородке, поэтому я жалела баптистов, испытывающих неприятные ощущения в носоглотке. Но все выныривали довольные, только шумно отфыркивались.

Настала очередь Анжелики. Священник пробормотал что-то над ней, окунул, и она через минуту вышла на берег довольная и просветленная. Хотя вид у нее был еще тот – она вполне могла бы участвовать в конкурсе "Мисс мокрая майка".

– Ну что? Ты довольна? – встретила я ее на берегу.

– Ох, Валерия! Это такое чувство! Это, это...

– Иди переоденься, простудишься, не лето ведь, – остановила я ее. Не хватало ей только цистита...

Переодевалась Анжелика дольше, чем разоблачалась. Когда же она вышла, по прежнему закутанная в платок, я уже совсем проголодалась и готова была съесть сома под видом рыбы святого Петра.

Но мы не были обмануты в своих ожиданиях: каждой из нас досталась свежеприготовленная форель с лимоном и кучей бесплатных салатов. Главное оплатить рыбу, а салаты и десерт можно было есть от пуза.

– Что теперь? Куда едем? – спросила я Анжелику, когда от рыбы остался один хребет.

– Конечно, в Магдалу! – убежденно ответила она. – Ты знаешь, Валерия, у меня такое чувство, что именно сегодня у нас все получится! Я уверена!

Тем временем я оглядывала зал, но ничего подозрительного не заметила. Никто не приставал к нам с сомнительными предложениями, не гнался за нами на машине и не дышал в затылок, пока Анжелика крестилась, а я развлекалась, глядя на сомов. Может быть у меня развилась уже мания преследования?

Перед выходом из ресторана я спросила официанта:

– Где вы берете такую вкусную рыбу? В Кинерете?

– Нет, что вы, – улыбнулся он, – из прудов нашего кибуцного хозяйства. Они там, вдоль Кинерета, с водой, обогащенной кислородом.

Мне оставалось лишь еще раз порадоваться за развитое социалистическое хозяйство израильских кибуцов.

Когда мы выходили с территории заповедного места, из автобуса высыпалась еще одна группа паломников и гид зачастила по-русски:

– Вы видите перед собой комплекс под названием "Крещение в реке Иордан". На самом деле, в Евангелии описано крещение Христа не в месте истока Иордана из Тивериадского или Генисаретского моря, а в месте впадения ее в Мертвое море. Это место находится в Иудейской пустыне. Но там крутые берега и граница с Иорданией. Так что оно недоступно...

Да уж, Анжелика поторопилась со своими оптимистическими предчувствиями...

x x x

Город Магдала получил свое название от ивритского слова "мигдаль", что в переводе обозначает башня. Городок небольшой, несколько улиц, но в центре, на базарной площади возвышалась старая полуразрушенная башня, давшая название городу. Здесь каждый житель знал историю своей знаменитой соплеменницы, но говорили о ней с легкой долей иронии.

Мы с Анжеликой зашли в сувенирный магазинчик, центр местного бизнеса. Со всех сторон на нас смотрели Марии Магдалины Тициана и Веронезе. Некоторых Марий я знала, но определить, кисти кого они принадлежат, не могла – уж больно копии были аляповаты. Здесь предлагались брелки и алебастровые шкатулки, подсвечники и фаянсовые чашки и на всех – портрет знаменитой раскаявшейся блудницы с рукой, прижатой к пышной груди. По магазину бродило несколько очумелых туристов, прицениваясь к товару. Мария и сейчас шла за презренное серебро, как и во времена своей древнейшей профессии.

Выбрав чашку, на которой взгляд Магдалины был особенно умоляющим (я решила подарить ее Денису, присовокупив: "Не пей, козленочком станешь"), я расплатилась с хозяином магазинчика и спросила:

– А что, дом, в котором жила Мария Магдалина, сохранился?

– Ну конечно! – воскликнул хозяин. – Пройдите направо за угол, а потом еще раз направо. На нем вывеска.

Мы поблагодарили хозяина и вышли из магазина. Чашка была упакована в пакет с той же фотографией.

Когда мы завернули за угол, Анжелика схватила меня за руку.

– Что такое? – недоуменно спросила я.

– Ты на себя посмотри! Можно ли в святое место идти в таком виде?

– А какой у меня вид? – я осмотрела себя со всех сторон, но ничего особенного не увидела. Помню, как я в школу однажды пришла в домашних тапочках, так первая же учительница, встреченная мною, выговаривала мне так же, как сейчас Анжелика.

Она порылась в своей объемистой сумке.

– На, надень, – моя спутница протянула мне какое-то тряпье.

Это оказались длинная юбка на резинке и платок.

– Как? – удивилась я. – На джинсы?

– Что ж такого? – пожала она плечами. – Женщина должна юбки носить. В нее благодать снизу входит.

– Не знала, что это сейчас называется благодатью, – проворчала я, влезая в юбку, как в штаны, снизу.

– Теперь платок, и чтобы ни одного волоса не было видно!

– Ты чего раскомандовалась? – пыталась я сопротивляться, но Анжелика сама завязала мне платок и подоткнула пряди, норовящие вылезти наружу.

– Вот теперь самое то! – удовлетворенно заметила она, оглядывая меня со всех сторон.

– Ага, такое же чучело, как и ты, – огрызнулась я. – Пошли.

Мы подошли к дому. Это был ничем не примечательный двухэтажный особняк. От других домов его отличала лишь высокая каменная стена с укрепленной на ней вывеской. На ней по-английски было написано: "Частное владение. Просьба соблюдать тишину. Вход для паломников с 15.00 до 17.00, кроме воскресенья."

Посмотрев на часы, я увидела, что до трех осталось всего ничего и решила подождать. Но Анжелика была другого мнения. Она решительно нажала кнопку звонка.

Долго никто не отвечал. Наконец, приоткрылось окошечко в калитке и кто-то произнес на иврите недовольным голосом:

– Еще рано, приходите в три.

– Что он говорит, Валерия? – спросила моя спутница.

– То, что и следовало ожидать – еще рано.

– Послушайте, – Анжелика обратилась к хозяину на английском, – мы не туристы.

– Какое мне дело, кто вы? – перешел он тоже на английский. – Я открываю дом в три, тогда и впущу.

– Мы пришли забрать то, что положено нам по праву! – голос Анжелики стал торжественным и она произнесла знакомую мне фразу на арамейском. Натра! Теадэр нутар!

Признаться, я опешила. Мне и в голову не приходило, что Анжелика знает эти слова, которые Денис расшифровал в компьютере Ильи. Хотя, почему бы и нет? Илья вполне мог посвятить жену в секреты своей миссии. И то, что не удалось ему, продолжила Анжелика.

Ворота заскрипели и отворились. На пороге стоял пожилой человек, небритый, одетый в домашние брюки и шлепанцы. Он с сомнением оглядел нас.

– Заходите...

Мы вошли в небольшой тенистый дворик. Вдоль стен стояли деревянные, грубо сколоченные скамейки. Посередине двора расположился небольшой бассейн с краниками в виде золотых рыбок. Несколько рыб плавали в зеленой воде. Рядом с бассейном из земли торчал толстый обрубок оливкового дерева, весь покрашенный известкой. Из него тянулись свежие побеги. На обрубке висела табличка: "Этой маслине – 2000 лет. Она ровесница Иисуса и Марии Магдалины". Видимо, здесь все было предназначено для туристов.

В доме царил прохладный полумрак. В большой гостиной пахло ладаном и все напоминало небольшую молельню. Свечи, правда, были погашены, но как я поняла, до трех оставалось еще время, чтобы привести все в рабочее состояние. На стене висела большая икона. На ней была изображена все та же Магдалина, но более строгого рисунка. Под стеклом, в открытых ящиках, лежали пожелтевшие рукописи и предметы старины. Впечатляло.

Но старик не задержался в этой комнате – видимо, здесь все было на публику. Он открыл небольшую дверь, спрятанную за бархатным занавесом и пригласил нас следовать за ним. Мы вошли и очутились в обыкновенной израильской комнате с квадратной мраморной плиткой на полу и пластмассовыми жалюзи на окнах.

– Присаживайтесь, – сказал хозяин. – Меня зовут Шимон.

Мы сели за стол и не знали о чем говорить.

– Я знал, что это произойдет скоро, – Шимон глотнул, как будто ему трудно было говорить. – Но думал, что у меня в запасе есть еще немного времени...

– Вы знали, что мы придем? – спросила я.

– И даже знал, когда, – ответил он совершенно серьезно. – В одном из посланий святого Петра сказано: "Когда сравняется имя твое, Магдалина с годами твоими..."

– Что это значит? – мы с Анжеликой переглянулись.

– Каждого первенца в нашей семье называют Шимоном, в честь святого Петра, изменившего свое имя с Шимона на Петра. И ему, по достижении совершеннолетия, открывают тайну хранения.

– Не рано ли, в тринадцать лет? – с сомнением покачала я головой.

– Нет, – твердо ответил хозяин. – В тринадцать лет мальчик допускается к Торе. Он достаточно умен, чтобы читать священную книгу.

– Так вы иудей? – спросила изумленная Анжелика.

Шимон кивнул, а я не понимала, чему она так удивилась. Христос тоже не эфиопом родился...

– Что обозначали слова святого Петра? – напомнила я Шимону.

– Год 2000 от рождества Христова обозначается двумя латинскими буквами ММ – то есть инициалами Марии Магдалины. Значит за хранимым пришли бы только в этот год. А вы оказались здесь раньше.

– Ну и что? – возразила я. – Погрешность на две тысячи лет в несколько месяцев – очень небольшая. Ну так как, вы отдаете нам цисту?

– Я не могу противиться тому, чего ждали все поколения нашей семьи. – И добавил совсем другим тоном. – Как вы обе похожи на Марию и сестру ее Марфу!

Значит, не зря Анжелика напялила на меня этот идиотский наряд!

Шимон подошел к шкафчику, утопленному в стену и поэтому практически невидимому, достал из кармана ключ и открыл его. Потом вытащил какой-то предмет и аккуратно положил его на стол.

Больше всего это походило на армейскую фляжку. Только размером побольше и всю изукрашенную гравировкой. Металл подернулся зеленоватым налетом, но циста смотрелась на все сто – то есть на все две тысячи лет.

– А что внутри? – спросила Анжелика?

– Не знаю, – ответил Шимон. – Хранителям запрещено под страхом смерти открывать ее.

– И за все это время никто из вашей семьи не поинтересовался, что там?

– Нет, конечно! – испугался он. – Мы только хранители!

Раздался звонок. Шимон посмотрел на часы и увидел, что уже три.

– Мне нужно открыть ворота сказал он и исчез за дверью.

– Знаешь, Анжелика, нам надо уходить отсюда, – сказала я ей. – Сколько можно здесь торчать.

– Да ты что? – возразила она. – Уйти и не узнать, что внутри? А вдруг это подделка? Вдруг там ничего нет? Хотя она тяжелая...

Из своей сумки она достала крепкий нож и стала поддевать им пробку.

* Анжелика! – взмолилась я. – Не лучше, если это сделают специалисты? Барбара, например?

* Моя несносная подруга ковыряла старинный металл с завидным упорством. Все-таки две тысячи лет не шутка. Мне показалось, что она сейчас возьмет и откусит зубами пробку, залитую окаменевшей смолой. А Шимон все не возвращался.

* Я снова принялась взывать к ее совести, но Анжелику охватил азарт золотоикателя.

– Отстань, у меня уже получается...

Пробка поддалась под ее усилиями и отлетела прочь. Я нагнулась за ней, а Анжелика тем временем вытащила из цисты нечто длинное, пропитанное маслом с резким запахом. Нашим глазам предстала черная прядь волос примерно длиной тридцать сантиметров с завитками. А циста была наполовину заполнена этим маслом.

– Это они, святая книга не соврала! Волосы Иисуса! В мирровом масле, которым Мария умастила его ноги! – воскликнула она и благоговейно поцеловала прядь.

Вдруг в комнату ворвался Шимон. Увидев содержимое цисты, он инстинктивно закрыл глаза руками и проговорил:

– Уходите, уходите немедленно, за вами гонятся!

Схватив сумку Анжелики, я не раздумывая, бросила туда цисту, предварительно завинтив пробку и аккуратно положила во внутренний карман волосы, завернутые в полиэтиленовый пакет от бутербродов.

– Бежим!

Шимон открыл нам дверь с другой стороны комнаты, провел нас по длинному коридору и выпустил наружу. Мы оказались совсем на другой улице. Куда идти?

За стеной раздались крики: "Где они?", звук выстрела и предсмертный стон. Хранитель увидел то, что скрывала циста...

Мы бежали сломя голову не разбирая направления. На наше счастье, через пару минут такого бега мы выскочили на главную площадь Магдалы, туда, где я припарковала машину.

– Вот наша машина! – закричала я. – Едем!

Одиночные прохожие недоуменно глядели на двух монашек, (так выглядели со стороны мы с Анжеликой), потерявших всякое степенство и несущихся огромными шагами по площади сонного городка. А у меня еще джинсы торчали из под юбки.

Прыгнув в машину, я попыталась ее завести, но на это потребовалось время.

– Скорее, давай! – торопила меня Анжелика.

– Сейчас, сейчас! – уф... Наконец машина тронулась с места и мы помчались прочь из города.

На автостраде мы оказались спустя считанные минуты. Бросив взгляд назад, я увидела, что за нами несется темно синяя "Вольво".

– Держись, Валерия! – закричала Анжелика и содрала с меня платок.

Далее она достала из сумки свой огромный нож, которым вскрывала цисту.

– Ты что, сдурела?! – заорала я и машину вильнуло.

– Волосы, я хочу отрезать у тебя прядь волос!

– Зачем?

– Они такие же, как у Иисуса, – ответила она и чуть ли не под корень отхватила у меня солидную прядь.

Свернув ее жгутом, Анжелика открыла цисту и сунула в масло мои волосы. Потом снова туго завязала на мне платок.

"Вольво" настигало нас. Как назло, дорога была пустынной, ни одной машины не следовало ни в каком направлении.

Вдруг из-за поворота медленно выехала черная "Мицубиси-Галант" с красными занавесками и остановилась поперек трассы. Затормозить я успела. Но все равно – нос моей несчастной "Сузуки" уткнулся в боковые двери "Галанта".

– Вылезай! – крикнула я Анжелике и выскочила из машины.

Мы побежали в сторону форелевых прудов, надеясь, что там найдется кто-нибудь, кто защитит нас от бандитов.

Завизжав всеми четырьмя колесами, остановилась "Вольво". Из нее по "Мицубиси" раздались выстрелы. Оттуда ответили.

– Слава Богу! – заметила я. – Конкуренты!

Но радость была недолгой. Обменявшись выстрелами словно визитными карточками, обе банды, выскочив из машин, бросились за нами.

Большой пруд преградил нам дорогу. Через него шел хлипкий мостик. Если его огибать, мы потеряли бы фору и поэтому мы бросились бежать прямо по мостику.

Бандиты избрали ту же тактику. Но когда несколько здоровых мужиков сделали несколько шагов по хрупким досточкам, мостик не выдержал и они рухнули прямо в пруд с рыбой.

Анжелика зацепилась юбкой за колесо, добавляющее в воду кислород. Еще одно мгновение и лопасти затянули бы ее.

– Снимай! – заорала я. – Скидывай юбку!

– Но я не могу! У меня там ничего нет!

– Зато у меня есть!

Сбросив свою юбку и оставшись в привычных джинсах, я набросила ее на Анжелику, стоявшую в одних трусиках на мостках. Бандиты были в восторге. Они, увертываясь от форели, свистели и улюлюкали.

Мы благополучно пересекли пруд, но наши преследователи не отставали. Кто вплавь, кто пешком по дну, они приближались к нам, а вокруг словно вымерло...

Анжелика упала на колени и взмолилась:

– Господи, будь милостив к нам! Спаси нас!

Вначале я не могла понять, что произошло. Словно темная туча надвинулась на нас. В воздухе послышалось хлопанье крыльев, резкие крики и на пруд с неба опустилась огромная стая пеликанов. Здоровенные птицы набросились на рыбу, а заодно и на бандитов, видимо, посчитав их соперниками. Шестеро мужчин отбивались от птиц, как могли, но оказалось, что четверо других не упали в воду и, обогнув пруд сзади, напали на нас.

Мы с Анжеликой дрались, как могли – кусали их, царапали, но все было напрасно. Один из них, самый удачливый, обшарил сумку, нашел цисту и радостно завопил по-русски: "Вот она!".

Вдалеке послышались выстрелы, но по звуку они весьма отличались от сухих пистолетных шелчков.

– Ребята, бежим! – закричал один из бандитов. И те, кто смог отбиться от пеликанов, бросились наутек.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю