Текст книги "Лилия под дождем"

Автор книги: Кэндис Кэмп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Что случилось? – Рейд мгновенно оказался рядом с ней и подхватил под руку.

– Я… я ступила в грязь. – Она почувствовала его прикосновение и собрала волю в кулак, чтобы скрыть замешательство. – Это мои любимые башмаки, – сказала она.

– Пойдемте, я их почищу.

Он повернулся к хлеву, не выпуская ее руки, и Мэгги пошла за ним.

В хлеву было темно, но Рейд быстро достал лампу, зажег ее и повесил на крючок одного из стойл. Затем открыл ящик для инструментов и вынул из него металлический скребок. Закрыв крышку, он снял пиджак и положил его поверх сундука.

– Садитесь.

Мэгги опустилась на сундук, собираясь расшнуровать свои высокие башмаки и передать ему, но, к ее удивлению, Рейд наклонился и одной рукой взял ее ногу, а другой стал отскребать грязь с подошвы. Она посмотрела на него и увидела густые лохматые волосы, сильные плечи и крепкие мускулы, перекатывающиеся под рукавами рубашки. Его руки всегда зачаровывали ее. Такие быстрые в движениях, мускулистые, с кустиками темных волос на тыльной стороне. Когда она видела, что его руки касаются ее, у нее перехватило дыхание, и она представляла себе эти руки, скользящие по ее обнаженным плечам и нежно ласкающие грудь.

Мэгги знала, что думать об этом грех, она была замужней женщиной и не могла позволить прикасаться к себе другому мужчине. Да и с чего бы Рейду захотелось этого? Ведь она уже не милая молодая девушка. Ей скоро исполнится тридцать, и у нее есть ребенок. Такой красивый мужчина, как Рейд Прескот, мог иметь любую понравившуюся ему женщину. Волнение, которое она ощущала, глядя на него, не означало, что он чувствует то же самое. Наверняка ему не приходилось душными жаркими ночами лежать и грезить о ней, изнывая от желания.

Мэгги с трудом сглотнула слюну, чувствуя, что приходит в возбуждение. Она надеялась, что Рейд не поднимет головы, не увидит румянца на ее щеках и лихорадочного блеска глаз.

Рейд вытер скребок и вновь принялся отчищать оставшуюся грязь пучком соломы. Его движения были медленными, и Мэгги казалось, что прошла уже целая вечность. Она подумала, не сошла ли она с ума, или Рейд действительно замешкался с работой. Она сказала себе, что ей это кажется, что он не может испытывать такой же трепет, какой испытывает она от его прикосновений. В этот момент Рейд взглянул на нее. Даже сквозь загар было видно, что он раскраснелся. На мгновение что-то блеснуло в его глазах, и по телу Мэгги пробежала дрожь. Он был возбужден не меньше, чем она! Это было ясно без слов. Мэгги почувствовала, что он готов протянуть к ней руки, обнять ее и начать страстно целовать. На мгновение оба замерли, охваченные борьбой между желанием и чувством долга. Затем Рейд опустил ее ногу и начал медленно подниматься, не спуская с нее глаз. Эти его движения как бы вывели ее из транса, и Мэгги вскочила на ноги.

– Спасибо, – сказала она срывающимся голосом и поспешила прочь из хлева. Выйдя во двор, она подобрала свои юбки и понеслась к дому, как будто за ней гнались сто тысяч чертей.

Рейд поднялся на ноги, раздираемый противоречивыми чувствами, застонал и с силой швырнул металлический скребок в стену хлева.

ГЛАВА 9

На следующее утро Мэгги рассматривала себя в зеркале. Выглядит ли она старой? Была ли она еще привлекательной? Она не думала о таких вещах давно, но сейчас это стало ее интересовать. Наклонившись вперед, она изучала свое лицо в поисках предательских складок и линий. Но она всегда предусмотрительно защищала себя от горячего летнего арканзасского солнца, не позволяя своей коже грубеть, как это бывает у некоторых женщин с годами. Ее кожа все еще была нежной и мягкой. Успокоившись, она отступила назад, чтобы посмотреть на себя во весь рост. Благодарение небесам, ее тело было по-прежнему крепким и стройным.

Мэгги не была красивой, как Тэсс или Линнет Конвей, она это знала. У этих женщин была такая внешность, что сразу сбивала мужчин с толку. Но родители всегда уверяли ее, что она была привлекательной по-своему, и конечно же, ее большие глаза, полные губы и густые, ровные брови создавали вокруг нее экзотическую ауру, которая часто привлекала мужчин. Когда она была уже взрослой девочкой, у нее был свой круг поклонников. И, к счастью, она обладала такой внешностью, которая не увядала с уходом юности. Напротив, легкая полнота зрелости придавала ее внешности неуловимую прелесть.

Мэгги посмотрела на свое старое, выцветшее платье и вздохнула. Вся ее одежда, даже церковные платья, были поношены. Она задумчиво посмотрела на свое отражение в зеркале еще раз, затем стала рыться в комоде, пока не нашла там вышитый воротник, приколола его брошью и опять посмотрела на себя. Более красивая прическа также может выручить женщину. Поэтому она причесала волосы, заколола их вверх, в более пышную и свободную прическу, которая смягчила черты лица.

Мэгги не думала, почему она все это делает, она не хотела знать. Просто было забавно посмотреть на себя, почувствовать небольшое воодушевление и убедиться, что она все еще довольно привлекательная женщина. Она слишком давно не смотрела так на себя, жила в тоскливой пустоте.

Мэгги легко сбежала вниз по лестнице. Этим утром она чувствовала себя слегка возбужденной. Небольшое смущение смешивалось у нее с любопытством, так как она не была уверена, что Рейд думает о том, что произошло прошлой ночью в хлеве. Но потом она решила, что ничего необычного и не произошло. Ничего не было ни сказано, ни сделано, о чем бы можно было сожалеть.

Поэтому, когда Рейд пришел на завтрак вместе с Уиллом и Ти, она непринужденно улыбнулась всем троим и сделала все возможное, чтобы вести себя так, как вела себя всегда. Тем не менее, она бросала взгляды на Рейда в течение всего завтрака. И заметила, что Рейд тоже все время смотрит на нее.

После завтрака Мэгги с мальчиками поехала в город, в церковь. Как это было принято, после службы к ним присоединились Тэсс и Джинни, и все вместе они отправились на ферму Тиреллов на воскресный обед. Иногда к ним присоединялась мать Тэсс, но на этот раз Аманда поехала на обед к своей сестре. Джинни, Уилл и Ти сидели, смеясь и играя, в задней части повозки Мэгги, а подруги болтали на переднем сидении.

Тэсс посматривала на свою невестку. Она не рассказала Мэгги о нарушившем ее покой визите Бентона Конвея, который произошел несколько недель назад. Ей не хотелось говорить об этом ужасном визите даже с Мэгги. Кроме того, она надеялась, что все его угрозы – это пустое хвастовство.

Но затем, два дня спустя, она получила предупреждение от налогового инспектора. Налоги на их дом взлетели астрономически, именно так, как угрожал Бентон. Поняв, что не сможет собрать необходимую сумму денег, она села на ступеньки лестницы и разрыдалась.

Она не видела выхода из создавшегося положения. Мэгги была человеком, которому можно довериться, но все же она не решилась. Она знала семью Тиреллов. Они могут попытаться взять на себя ответственность за нее, даже не спросив. Они могут подумать, что им следует помочь ей собрать средства, чтобы заплатить налоги, или, не дай бог, Гидеон вздумает разрешить проблему при помощи кулаков, а потом друзья Бентона бросят Гидеона в тюрьму.

Это было дело, которое она должна уладить сама. Ей необходимо набраться сил ради Джинни и своей матери. Поэтому вместо того, чтобы поведать Мэгги о том, что ее тяготило, Тэсс улыбнулась и весело спросила:

– Как работает наемный работник?

Мэгги, которая сосредоточилась на повороте дороги к церковному двору, быстро взглянула на нее.

– Рейд? – Мэгги покраснела, вспомнив прошедшую ночь, и понадеялась, что Тэсс ее смущения не заметит. – Мистер Прескот? Ну, он… я… – Мэгги начала запинаться. – Фактически я не знаю, – призналась она.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, он умеет рубить дрова и чинить забор и так далее, но не умеет выращивать помидоры из семян, не умеет доить корову и не имел никакого представления, как кормить свиней, пока Ти и Уилл ему не показали. Он собирался распахать целину для огорода, но не знал, как впрячь мула в плуг.

– Это не очень похоже на навыки наемного работника, – с сомнением сказала Тэсс.

– Но он никогда не заявлял о себе как о фермере. Он из города Саваннаха. Но и это еще не все. Я думаю, что он не занимался физическим трудом. Я подозреваю, что у него были деньги, которые он потерял во время войны.

– Ах, понимаю. Ты имеешь в виду, что он никуда не годится.

– Как раз этого, Тэсс, я никогда не говорила.

– Я знаю, ты слишком добра, чтобы так говорить, но я видела удивленное выражение на твоем лице, когда ты показывала мне, как перелицовывать перьевой матрац.

Мэгги не могла не захихикать.

– О, Господи, я забыла про это. Ну да, примерно так и мистер Прескот выполняет работу. Но, правда, он очень быстро все осваивает, ему ничего не нужно объяснять дважды.

– Что ж, хорошо, что он сообразительный.

– Да, но ты знаешь, он очень странный. Очень хорошо образован. Помогает Ти заниматься, и заметно, как много он знает. Но я не пойму, почему он не пользуется своим образованием. Нашел бы себе работу учителя или что-нибудь в этом роде. Он мог бы спокойно служить чиновником или изучать право. Почему он просто бродит, не доводя ничего до конца?

– Может быть, он чувствует себя слишком опустошенным, потеряв свое счастье? Или же слишком горд.

– Так горд, что ему лучше быть бродягой, спать в хлеву и не знать, где добыть кусок хлеба?

– Хорошо, я признаю, что это бессмысленно. Разве ты не спрашивала, почему он стал бродягой?

– Нет, у меня не хватает мужества. Он явно не хочет говорить о своем прошлом. Он ответит, если ему задать прямой вопрос, но сам никогда не проявляет инициативу и не говорит больше, чем спрашивают. Я знаю только, что он из Саваннаха и родители его умерли.

– А ты не боишься, что он скрывает что-то страшное? – Глаза Тэсс заметно расширились. – Что, если он преступник и опасен?

– Ты сейчас говоришь, как Гидеон. Прескот – не преступник, я уверена в этом. Когда ты увидишь его, поймешь это. Просто он неохотно говорит о себе. И мне кажется, что он не очень любит людей.

– Из твоих слов я делаю вывод, что он не очень приятный человек.

– Ах, нет, это не так. У тебя создалось неправильное впечатление о нем. Он не грубый и не неприятный, он просто… отчужденный. Он не очень много улыбается, но может быть очень приятным в общении. И он добр с мальчиками. Явно, он джентльмен. Кроме того, он очень красив.

– Красивый? Правда?

– Да. – Мэгги представила себе лицо Рейда, его светло-карие глаза, опушенные густыми, темными ресницами.

– Почему, Мэгги, ты мне не сказала об этом, – слегка пожурила Тэсс. – Ведь об этом надо было сказать в первую очередь.

Мэгги скривила гримасу.

– Тэсс, ведь я замужняя женщина!

Тэсс весело рассмеялась.

– Да, но это не значит, что ты мертвая.

– Тэсс! – резко сказала Мэгги.

Не подозревает ли ее невестка что-нибудь? – встревожилась Мэгги. Но как она может? В том, что она ей рассказала, не было ничего, абсолютно ничего подозрительного, вспоминала Мэгги. Странное, удушливое чувство появилось в груди у Мэгги. Она замечала такое состояние у себя и раньше. Она не знала, что это значит, просто ей сжимало горло, и она чувствовала, что задыхается.

– Что ты, Мэгги! Я не хотела тебя расстраивать. – Тэсс наклонилась к ней. – Не будь строгой и колючей со мной. Я не хотела тебя задеть, а просто сказала глупость. Извини.

Мэгги выдавила из себя улыбку.

– Ты тоже извини меня. Иногда я веду себя, как старая брюзга. Мне не следовало резко говорить с тобой.

Они сейчас приближались к ферме, и Мэгги натянула поводья, чтобы придержать мула. Через несколько минут впереди замелькал дом, знакомый и родной.

Мэгги обычно чувствовала душевный подъем каждый раз, когда въезжала на ферму в ожидании встречи с матерью и Гидеоном. Но сегодня обычное воодушевление ее оставило, и ей показалось, что ком в груди стал плотнее при мысли, что она сейчас увидит свою мать и Гидеона. Он наверняка спросит ее, что она узнала о происхождении Рейда Прескота. Гидеон будет вести себя как старший брат и прочитает ей лекцию о том, как опасно нанимать незнакомых людей. Мэгги испуганно поняла, что уже не ждет с нетерпением воскресного визита домой. Что же с ней происходит?

Мрачно сжав челюсти, она хлестнула мула по спине.

Гидеон в четвертый раз спускался вниз и выглядывал в открытую дверь. Тележки Мэгги все еще не видно. Он повернулся и хмуро посмотрел на часы в холле. Наверняка они показывали неправильно. Ему казалось, что они с матерью вернулись из церкви уже давным-давно. Ему просто очень хотелось, чтобы Тэсс приехала сюда побыстрее, ну и Мэгги, конечно, тоже, он любил свою сестру. Но именно приезд Тэсс заставлял его сердце биться в груди быстрее.

Он побрел назад в кухню, где мать нарезала картошку в кастрюлю с кипящей водой. Она взглянула на сына, и лицо ее смягчилось.

– Ну, что ты, не беспокойся о них, – сказала она. – Ты похож на наседку со своими цыплятами.

– Ма… – Гидеон выглядел обиженным.

– Правда, ты всегда присматриваешь за остальными.

Будучи старшим ребенком трудолюбивых родителей, Гидеон смотрел за младшими братьями и сестрами, чтобы они что-нибудь не натворили. В школе защищал их от хулиганов, починил фарфоровую куклу Мэгги, когда Хантер, дразня ее, выхватил и уронил игрушку. Именно он покрывал Шелби, когда тот тайком приходил поздно ночью с запахом виски и не мог подняться на следующее утро и выполнять домашнюю работу. Он был немного отцом, братом и другом для всех.

– Недостаточно хорошо, – произнес он огорченно.

Жо нахмурила брови.

– Гидеон… это не твоя вина. Ты не мог повлиять на то, что случилось. Ты не мог остановить войну или не дать умереть Шелби. Ты не мог вылечить Уилла и сделать Мэгги счастливой.

– Я знаю. – Они затрагивали эту тему и раньше, но Гидеон все равно не мог не чувствовать себя виноватым за своих братьев и сестер. Он не смог защитить их и сохранить в безопасности. А сейчас он еще больше чувствовал свою вину, влюбившись в Тэсс.

– Тогда так не волнуйся. Ты сделал все возможное, никто не смог бы сделать большее.

– Ты права. – Гидеон уставился на спинку стула, бессознательно отковыривая засохшую краску. – Но ма…

– Что?

Он пожал плечами.

– Нет, ничего. Просто я не из тех, кто плачет над пролитым молоком, но иногда я страдаю, вспоминая, как Шел смеялся. Ты помнишь?

– Да, я помню. – Глаза у Жо затуманились. – Это было так заразительно.

Гидеон кивнул головой.

– Жаль, что я не смогу снова услышать его смех. Жаль, что я сказал ему, что он безответственный дурак, что побежал на войну, имея жену с ребенком на руках, которая полностью зависела от него. Он иногда сводил меня с ума. Я только хотел, чтобы он остановился и подумал о том, что делает.

– Ты не единственный, кто так думал, – уверила его Жо. – Его многие пытались переубедить, но я не знаю никого из семьи Тиреллов, кто бы отступился от задуманного. Ничего не могло остановить Шелла. И не твои слова стали причиной его смерти.

– Я знаю… и все же… – Он не мог сказать ей настоящую причину, почему он чувствовал такую вину перед Шелби.

– Послушай, – Жо подняла голову. Гидеон улыбнулся и облегченно выдохнул.

– Ты права. Я слышу повозку.

Он быстро зашагал в коридор к передней двери. На этот раз он увидел повозку Мэгги, подпрыгивающую по дороге.

– Вот они! – закричал Гидеон своей матери, и Жо поспешила навстречу гостям.

Они замахали руками, когда повозка остановилась у дома. Следующие несколько минут все были заняты тем, что выбирались из повозки, здоровались друг с другом и смеялись.

– Господи! Ты сегодня такой красавец! – Говорила Мэгги Гидеону, шагая с ним под руку к дому.

Гидеон насупился и сердито сказал:

– Это оттого, что на мне церковная одежда.

Мэгги покачала головой:

– Ты никогда не любил комплиментов. Тэсс, что нам делать с этим человеком?

– Я не знаю. – Тэсс, шагая с Жо впереди, повернулась к ним, мило улыбаясь. – Он не похож на Шелби. Вот тот любил комплименты.

– Это правда. Бывало, он даже напрашивался на них, – согласилась Мэгги.

Обе женщины улыбнулись, вспомнив Шелби, и ни одна из них не заметила боли, промелькнувшей на лице Гидеона при мысли, как мало у него шансов занять в сердце Тэсс место, которое по-прежнему занимает ее любимый покойный муж.

Как это бывало, когда семья Тиреллов собиралась вместе, обед сопровождался смехом и душевными разговорами, в то же время все с аппетитом ели праздничные блюда. И хотя нынешний стол был проще довоенного и не все присутствовали за ним, сохранялась все та же близость и непринужденность, тот же юмор и любовь.

Они говорили о множестве вещей, начиная с погоды, всегда имеющей первостепенное значение для фермеров, заканчивая последними городскими сплетнями. Мэгги рассказала всем о письме, полученном от Хантера, и о своей надежде на его возможное возвращение в Пайн-Крик.

Жо, задержав вилку на полпути, уставилась на дочь:

– Мэгги, он точно написал?

– Да. Он написал, что скучает по ферме и всему, что напоминает ему весну. Еще он написал, что как от фермера толку от него здесь будет мало. Но если бы он не думал об этом, то, наверное, и не стал бы писать.

– Ах! – Жо выглядела разочарованной. – Что ж, по крайней мере, он скучает без нас.

– Было бы хорошо, если бы Хантер вновь оказался дома, – добавила Тэсс.

Гидеон взглянул на нее. Это была одна из немногих фраз, которую произнесла Тэсс в течение всего обеда. Она сегодня была явно не в себе, и он начал думать, не случилось ли чего с ней. Может быть, она заболела. И почему, единственное, что она сказала, касалось Хантера?

Почувствовав укол ревности, Гидеон в то же время понимал, что смешно делать какие-либо выводы из столь обычного замечания. Хантер являлся членом их семьи, и было естественно, что все они хотят, чтобы он вернулся домой. Вряд ли у Тэсс возник интерес к Хантеру как к мужчине.

Все же он начал думать, что Хантер больше похож на Шелби, чем он, – своим обаянием и горячностью, красивой внешностью, тем, как он завоевывал женщин. Мысль, что Тэсс может что-то испытывать к Хантеру, была как нож в грудь, и на мгновение он эгоистично понадеялся, что Хантер никогда не вернется домой.

Подумав об этом, Гидеон почувствовал отвращение к самому себе. Ревновать к брату, который давно мертв, было нехорошо, но не желать возвращения другого брата только потому, что Тэсс проявила интерес к нему, Гидеон посчитал верхом эгоизма.

Чтобы скрыть свои чувства, он сказал:

– Если Хантер приедет домой, все станет легче. Может, тогда Мэгги не придется нанимать какого-то незнакомца, чтобы он помогал ей по дому.

У Мэгги забегали глаза.

– Ты имеешь в виду Рейда? – спросил Ти, и его брови нахмурились. – Но мне нравится Рейд, и я хочу, чтобы он остался.

– И поэтому было бы лучше, если бы дядя Гидеон ничего не говорил бы на эту тему, не правда ли? – решительно ответила Мэгги, устремив на своего брата строгий взгляд.

Гидеон пропустил мимо ушей как взгляд Мэгги, так и замечание Ти:

– Как он работает? Он ничего не позволяет себе?

– Да, Гидеон, – с сарказмом ответила Мэгги. – Он – настоящий джентльмен.

Гидеон слегка покраснел.

– Я знаю. Ты думаешь, что я придираюсь, – сказал он натянуто. – Но я не могу не заботиться о своей сестре. Я несу за тебя ответственность.

Мэгги наклонилась через стол, чтобы похлопать его по плечу.

– Гидеон, ты берешь на себя слишком много ответственности за чужие проблемы. Но нам всем нужно учиться решать их самим. Разве не так, Тэсс?

– Что? – Тэсс взглянула на Мэгги, затем на Гидеона. – Ах, да, правильно, мы должны сами заботиться о себе. Мы не можем надеяться, что вы будете вытаскивать нас из канавы при каждом падении.

Проклятье, меньше всего Гидеону хотелось, чтобы Тэсс была независимой. Ее надежда на него являлась наиболее важным связующим звеном между ними, и эти слова лишь огорчили его.

– Итак, леди, – сказал он, превращая в шутку свою тревогу, – вы собираетесь сделать мои чувства совершенно не нужными вам. Что мне тогда делать, когда вы обе станете совершенно уверенными в себе?

Мэгги скорчила гримаску, а Тэсс мило ему улыбнулась.

– Боюсь, что вам не следует беспокоиться об этом, – сказала Тэсс. – Иногда я думаю, что навряд ли смогу стать такой.

– Никто таким не станет, – решительно вставила Жо со своего хозяйского места за столом. – Поверьте мне. Вы никогда не сможете быть достаточно богатыми, сильными или взрослыми, чтобы никогда ни в ком не нуждаться. – Она бросила взгляд на Мэгги: – А, вы, молодая леди, должны быть благодарны за помощь брату, а не выражать недовольства по этому поводу.

– Да, мама. – В словах Мэгги чувствовалось раскаяние. – Извини, Гидеон. – Она улыбнулась ему, состроив гримасу маленькой девочки, как бывало в детстве: свела глаза к носу и высунула язык.

Гидеон рассмеялся.

– Я принимаю извинения в таком виде, в каком ты их принесла.

После окончания обеда Гидеон собрал всех детей на улице, а женщины принялись убирать посуду. Позже, днем, разгоряченный и потный от шумных игр в прятки и пятнашки, он отошел в сторону, чтобы спокойно за ними понаблюдать. Ему не терпелось поговорить с Тэсс. Оглянувшись по сторонам, он увидел ее. Она сидела на перекладине крыльца и безучастно глядела в одну точку, очевидно, размышляя. Гидеон вспомнил, какой обеспокоенной и тихой она была во время обеда. Она и сейчас была просто не похожа на себя.

– О чем задумались? – подойдя к ней, спокойно спросил Гидеон.

Тэсс вздрогнула. Раздумывая о проблемах, связанных с налогами, она даже не заметила, как к ней подошел Гидеон.

– Ах, – она попыталась улыбнуться. – Вы испугали меня.

– Извините. Я не хотел. – Он поднялся по ступенькам, стирая со лба пот, неловко себя чувствуя перед ней за свой взъерошенный вид. «Тэсс никогда не видела меня в приличном виде, – печально подумал Гидеон. – Никогда не видела меня приглаженным и чистым, одетым в костюм и с цветами в руках, как она привыкла видеть Шела и других своих кавалеров до замужества». Жаль, что Гидеон не мог прийти к ней с букетом прекрасно пахнущих роз или ирисов на длинных стеблях. Он назвал бы ее мисс Тэсс и сказал бы, как она красива. Он не стал бы говорить с ней о хозяйственных делах.

Они молчали. Гидеон наблюдал за Ти, Джинни и Уиллом, которые играли невдалеке, затем искоса посмотрел на Тэсс.

– Я заметил, что вы за обедом мало что говорили. Что-нибудь случилось?

Тэсс испуганно на него посмотрела.

– Я… ну, нет, конечно, нет. Что может случиться?

– Я не знаю. Я думаю, что вы чем-то обеспокоены, недовольны или больны. Вы совсем не похожи на себя.

– У меня все хорошо, – поспешно сказала Тэсс, но в ее голосе слышалась неестественность, и это обеспокоило его. – Вы слишком много о нас беспокоитесь.

– Я не могу не беспокоиться, – возразил он, – Тэсс, я чувствую, что вас что-то волнует.

Тэсс колебалась, испытывая искушение выложить свои новости этому сочувствующему человеку. Но она покачала головой.

– Нет, правда, Гидеон, этот вопрос я должна решить сама.

– Что?

– Нет, честное слово, Гидеон, вы и так уже много сделали для меня.

– Но я хочу помочь вам, разве вы не понимаете?

Он обеспокоенно посмотрел на нее, и Тэсс очень хотела выложить ему все свои тревоги. Он всегда был таким сильным и находчивым. Возможно, он каким-то образом нашел бы способ помочь ей.

Но Тэсс знала, что этим она проявит свою слабость. Гидеон не обязан принимать на свои плечи ее груз.

– Я знаю, но…

– Пожалуйста, позвольте мне помочь вам. – Его голос звучал тихо и убедительно.

Тэсс устало посмотрела на него.

– Я… это бесполезно. Вы ничем не сможете мне помочь, и никто не сможет.

Гидеон встревожился не на шутку.

– Почему? Что вы имеете в виду?

– Я, ах, Гидеон, – у нее перехватило дыхание, и глаза наполнились слезами. Она опять покачала головой. Тэсс просто не имела права потерять самообладание перед ним.

– Тэсс! – Явно расстроенный Гидеон приблизился к ней.

Она глубоко вздохнула, затем быстро сказала:

– Я боюсь, что потеряю дом.

– Что? – Гидеон уставился на нее. – Что вы сказали?

– Мой дом. Они повысили налоги, и я не могу заплатить их. Они заберут его у меня.

– Но почему?

– Так хочет Бентон Конвей.

– Конвей! – Отвращение исказило черты лица Гидеона.

– Он хотел, чтобы я продала ему дом. Он только наполовину принадлежит мне: папа оставил его нам с мамой пополам, но мама согласится продать его, если я попрошу ее об этом. Я сказала ему, что не согласна. Тогда он намекнул своим друзьям-янки, чтобы они повысили налоги настолько, чтобы я не могла оплатить их. Они отберут дом у меня, а затем он сможет его дешево купить.

– Почему вы не сказали мне этого раньше? Господи, Тэсс, сколько времени вы тащите этот груз на себе, сохраняя его в секрете?

– Я не знаю. Две или три недели, кажется. Я надеялась, что они не сделают этого, но в пятницу получила уведомление о налоге, который так повысился, что я не смогу оплатить его.

– Что ж, этого не случится. Мы не позволим этому произойти.

При виде страха в глазах Тэсс, Гидеон почувствовал ужасное желание разорвать кое-кого на куски. Жаль, что этот скользкий Бентон Конвей не находится здесь прямо сейчас.

– Но как мы можем остановить его? У меня нет таких больших денег. Мы немного получили за плантацию, и потом у нас много долгов. Мы почти все потратили. Я думала зарабатывать шитьем – я довольно прилично умею шить, – но это не может собрать достаточно денег. Кроме того, миссис Боулин уже занимается этим, а она лучшая швея в городе. Беттина Криер открыла пансион. Может, нам тоже так сделать, но я не могу представить, что на это скажет мама. Но все равно мы не сможем быстро заработать столько денег, чтобы оплатить долги.

Тэсс решила не говорить о гнусных предложениях Конвея, которые помогли бы ей сохранить дом. Ее единственным достоянием сейчас были красота и общительность. И сейчас она могла использовать эти качества, чтобы спасти свой дом – нужно было стать любовницей Бентона.

Но она даже думать не могла о том, чтобы этот отвратительный мужчина коснулся ее. Все в нем отталкивало ее. Она не представляла, как Линнет терпит его в постели. Сможет ли она вынести это ради спасения своего дома и спокойствия матери и дочери?

Конечно, это не означает для нее гибели, но могут распространиться слухи, даже если Конвей не будет болтливым, в чем она сомневалась. В городе, таком маленьком, как Пайн-Крик, трудно было что-то скрыть, и его визиты будут замечены. Вскоре все будут знать и начнут избегать ее. Хуже того, начнут не замечать Джинни и ее мать. При мысли, что люди начнут пренебрегать Амандой Колдуэлл или Джинни услышит, как ее мать называют шлюхой Бентона Конвея, у нее скрутило желудок. Она также представила, с каким презрением на нее будет смотреть Гидеон. Нет, ничего не стоило таких жертв, даже дом. Не глядя на Гидеона, Тэсс продолжала:

– Я думаю, что мы сможем продать оставшиеся драгоценности и нашу лучшую мебель. Но этого все равно будет недостаточно.

– Нет! О, господи! Вам не следует ничего продавать из своей собственности! Тэсс, об этом невыносимо думать.

– Но у меня нет иного выбора. Как нам лишиться дома? – Тэсс с трудом говорила. – Там я выросла, он хранит наши самые счастливые воспоминания.

– Я знаю, должно быть, он целая жизнь для вас.

– Да, думаю, что не смогу перенести его потерю! – она начала плакать.

Не задумываясь, Гидеон наклонился, обнял ее за плечи, и Тэсс прильнула к нему, плача у него на груди. Гидеон нежно держал ее в своих руках. Даже жалея ее, он не мог не заметить, как прекрасно Тэсс подходила ему по росту, какими мягкими, с приятным запахом, были ее волосы. Он мог так держать ее бесконечно. Он хотел быть человеком, которому она хотела бы выплакать свою боль и могла бы обратиться с любой бедой.

– Все буде хорошо, – сказал он, когда наконец слезы ее утихли. – Вы увидите, мы найдем выход. Я обещаю. Я помогу вам заплатить налоги.

– Нет, – Тэсс отступила от него, решительно покачав головой. – Поэтому я и не хотела говорить вам, не хочу, чтобы вы платили мои налоги.

– Тэсс, сейчас не время для гордости.

– Вы можете думать все что хотите, – резко сказала Тэсс. – Мы оба знаем, что у вас нет лишних денег. Вы бьетесь так же, как и мы. У вас достаточно хлопот с фермой, а тут еще мои налоги.

– Как я могу терпеть, наблюдая, как у вас отбирают дом? – Гидеон выглядел оскорбленным. – Какой же я тогда мужчина?

– Вы слишком чувствительны. Где вы достанете деньги? Как вы сможете сделать это?

– Я достану их, – резко сказал он. – Я могу продать часть фермы.

– Гидеон, даже не упоминайте о таких вещах! – Тэсс явно была шокирована. – Ферма – ваша семейная собственность. Собственность всей семьи Тиреллов, включая Джинни. И по праву принадлежит вашей матери.

– Она также, как и я, будет рада продать ее часть, чтобы помочь вам.

– Может быть, но я не приму это. Мой дом дорог мне, но не настолько, как ваша земля дорога вам. Я скорее продам дом, чем соглашусь увидеть, что вы продаете хоть часть вашей фермы.

Гидеон уставился на нее.

– Вы очень упрямая женщина… – Он замолчал, затем состроил гримасу. – Ну, конечно, не упрямее моей сестры и матери. Что же за женщины в семье Тирелл, хотел бы я знать, – проворчал он. – Даже те, которые только вышли замуж за мужчин Тирелл.

Тэсс засмеялась.

– Ответ легко найти. Они живут с мужчинами Тирелл. Жизнь с ними делает их такими же упрямыми, как они сами.

Гидеон вынужден был рассмеяться.

– Я считаю, что вы правы. – Перестав смеяться, он вздохнул: – Ах, Тэсс…

Гидеон был полон разочарования. Он желал защитить Тэсс, но ему в этом отказали. Этот штат, этот город – были его домом. Но из-за того, что ни он, ни его семья не присягнули новому правительству, они были лишены гражданских прав. Поэтому правители города не считались с людьми, которых они не признали своими. Все Тиреллы являлись таковыми.

– Не беспокойтесь, Гидеон. Я возьму денег у кого-нибудь. Потерять дом – не самое страшное в жизни. У меня есть Джинни и мама, и мы пока здоровы. У некоторых нет и этого.

Хотя выхода из трудного положения и не было найдено, Тэсс почувствовала себя лучше, чем раньше. Разговор с Гидеоном, казалось, снял часть груза с ее плеч. Кроме того, умерив его пыл, ей удалось и самой успокоиться. Потеря дома будет ужасной, она боялась даже думать об этом. Но это, действительно, еще не трагедия. Вот если она примет предложения Конвея, потеряет свое доброе имя, честь – это будет кошмар.

– Вы не думали поговорить с Линнет? – спросил немного спустя Гидеон. – Она смогла бы повлиять на Конвея. Вероятнее всего, она будет на вашей стороне.

Тэсс пожала плечами.

– Я не знаю, как вообще живет сейчас Линнет. Давно с ней не разговаривала. Мы фактически перестали дружить после ее замужества.