Текст книги "Лилия под дождем"

Автор книги: Кэндис Кэмп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Она неглубоко вздохнула и потерлась своей щекой о его рубашку. Гидеон издал странный звук и крепче обхватил ее. Тэсс подняла взгляд. Он тоже смотрел на нее. Рот его приоткрылся, глаза сверкали. Внезапно сердце Тэсс быстро забилось, и все поплыло у нее перед глазами. Гидеон хотел ее.

Она робко положила руку ему на грудь, ее била дрожь. Перед глазами все еще стоял Бентон и то, как он лапал ее грудь, как прикасался к ее губам своим ртом… Сейчас Тэсс хотела, чтобы Гидеон трогал ее и целовал, чтобы стереть неприятные воспоминания и заменить их горячим, очищающим желанием. Видимо, эти мысли отразились в ее глазах, так как Гидеон прерывисто задышал, не веря в возможное.

– Гидеон… – она ласково произнесла его имя, потянулась к нему, провела указательным пальцем по его лицу, наслаждаясь жаром и бархатной нежностью губ.

– Тэсс, – у него дрогнул голос. Он осторожно захватил зубами ее палец, его губы начали целовать ее ладонь. Он опять прошептал ее имя. Его дыхание обжигало Тэсс, заставляло ее руки дрожать. Она ласково потерлась об него, и он застонал. – Не искушай меня, Тэсс. Я тоже человек. Я могу не сдержаться…

Тэсс приподнялась и приблизила свои губы к его рту. Его руки вдруг сжались, как железные, вокруг ее тела, губы прижались к ее полуоткрытому рту. Он положил ее назад, на кровать и упал на нее свои тяжелым телом. Вся страсть, сдерживаемая им так долго, поднялась в нем, захлестывая его разум. Он потерялся в упоении ее губ, плененный нежностью ее тела.

Тэсс воспламенилась в ответ на его ласку. Страшные события вечера, мерзкое животное поведение Бентона – все исчезло. Она была полна желания и сгорала от нетерпения. Она страстно желала, чтобы Гидеон касался ее; жаждала почувствовать его внутри себя.

Наконец, его рука заскользила по ее телу, пока не дошла до груди. Его пальцы нежно обхватили ее грудь, вызывая у Тэсс еще большее желание. Она застонала и изогнулась, когда его палец коснулся соска, делая его твердым под легким платьем. Ей не нравилось, что их вечерние костюмы стесняли их. Она хотела ощутить его обнаженное тело на своем, и ее охватила безумная страсть. Она целовала его все сильнее, впиваясь пальцами в его спину. Его пальцы нащупали пуговицы на ее платье и – наконец! – он смог стянуть с нее расстегнутый корсаж и скользнуть рукой под белье.

Желание пронзило Гидеона как молния, и он содрогнулся от его силы, чувствуя, что больше не может сопротивляться. Мягкая, податливая, с набухшими сосками грудь отвечала на каждое его прикосновение. Но этого ему было мало. Он хотел оказаться внутри нее, он должен быть в ней. Гидеон начал стягивать с нее платье.

– Нет, Гидеон, подожди, – Тэсс тяжело дышала, расстегивая оставшиеся сзади пуговицы, чтобы облегчить задачу.

Но ее слова оказали на него неожиданное действие – он замер.

– О, господи, – простонал он. Он присел на кровать, запустив руки в волосы. – Тэсс, извини. – Он отшатнулся от нее, ненавидя самого себя. – Извини. Я не хотел… – Он чертыхнулся. – Я, выходит, как он, да? Пытаюсь взять тебя только потому, что хочу тебя, совершенно не думая о твоих чувствах. Я не хотел, клянусь. Я… потерял контроль.

Гидеон вскочил на ноги, и Тэсс протянула к нему руки.

– Нет, Гидеон, подождите! Я не хотела… Не уходите! Не бросайте меня так! Пожалуйста… – У нее навернулись слезы.

Гидеон повернулся и взглянул на нее. В глазах его была тоска и отвращение к самому себе.

– Пожалуйста, – прошептала она вновь. – Не уходи. Останься. Я знаю, что ты не любишь меня, но мне наплевать. Я просто хочу, чтобы ты остался. Я хочу заниматься любовью с тобой.

Ее дыхание участилось, с шумом прерываясь.

– Подари мне эту ночь. Я обещаю, что никогда не упрекну тебя. Я не буду ничего требовать.

Гидеон уставился на нее. Он подумал, что сходит с ума.

– Что? Что вы сказали?

– Останься со мной. – Тэсс встала на колени, протягивая к нему руки. – Пожалуйста. Я знаю, что ты хочешь меня.

– Конечно, я хочу тебя! Господи, Тэсс, в этом вся беда, – сказал он, направляясь к ней. – Я так сильно хочу тебя.

Она схватила его за руки, не сводя с него своих глаз.

– Нет. Ты не очень сильно меня хочешь. – Она улыбнулась, и он не мог оторвать своих глаз от ее рта, немного влажного и распухшего от его поцелуев.

– Тэсс, – простонал он. – Ты убиваешь меня. Я не могу… остаться здесь и взять тебя. Я отказываюсь быть похожим на Конвея!

– Ты совсем не похож на него. – Ее руки потянулись к пуговицам на его рубашке, и она начала их расстегивать. – Ты никогда не сможешь походить на него. Ты не насилуешь меня. Я хочу тебя, Гидеон. Я хочу заняться с тобой любовью.

– Тэсс, – он смотрел на нее, не понимая, что она говорит. – Ты не знаешь, что говоришь.

– Нет. Я знаю. – Она потянулась к нему и стала целовать его в щеки, губы, подбородок.

– Нет. Перестань, – произнес он слабым голосом, не пытаясь сопротивляться.

– Я не могу. Пойдем в постель, – она поцеловала ямочку у него на шее. – Я не прошу, чтобы ты любил меня. Я лишь хочу эту ночь.

– Не любить тебя? – он почувствовал себя совершенно сбитым с толку, его разум погружался в красный туман страсти. – Я уже люблю тебя, Тэсс! Я давно люблю тебя. Как я могу не любить тебя?

Тэсс остановилась, отпрянула от него.

– Что?

– Я люблю тебя. Разве ты не знаешь этого?

Тэсс молча покачала головой.

– Но тогда, когда я поцеловал тебя, ты наверняка поняла!

– Ты не сказал, что любишь меня, – возразила Тэсс. – Ты извинился за то, что сделал это! Ты сказал, что это была ошибка!

– Да, – он от смущения провел рукой по своему лицу. – Тэсс, я поцеловал тебя без всякого уважения к твоим чувствам, как сегодня. Я был… – Он сделал жест в сторону кровати. – На поводу у своей страсти, своего сильного желания! Вот в чем была моя ошибка. Я не обратил никакого внимания на твои чувства.

– Я хотела, чтобы ты целовал меня! Именно этого я хочу давно. Я люблю тебя! В тот вечер, когда ты меня поцеловал, я окончательно поняла, что люблю и хочу тебя… Но ты ушел, сказав мне, что это не должно было случиться.

Мгновение оба смотрели друг на друга в ужасе. Затем Гидеон застонал, и они начали смеяться. Он схватил Тэсс и прижал к себе.

– Ах, Тэсс, Тэсс. Неужели я сошел с ума? Он осыпал поцелуями все ее лицо, шею, грудь, хохоча и катаясь по кровати. Наконец они остановились, Гидеон оперся о локоть и посмотрел на Тэсс.

– Я люблю тебя, – тихо сказал он.

– И я люблю тебя, – ответила она.

Он нагнулся и поцеловал ее.

– Ах, Тэсс, я был дураком.

– Я тоже. – Она покачала головой. Затем улыбнулась и медленно, соблазнительно вытянула руки над головой. – Что ж, тебе не кажется, что нам следует наверстать упущенное?

Его охватил жар. Он был смущен, весел, безумно счастлив… и трепетал от желания. Но он решил поступить по-другому.

– Я хочу жениться на тебе.

– Хорошо. – Тэсс улыбнулась и провела рукой по его волосам. – Я хочу выйти за тебя замуж.

– Но это… Тэсс, я не хочу, чтобы ты о чем-нибудь сожалела.

– Я не собираюсь рассказывать всем, чем мы сегодня занимались. А пожениться мы сможем тогда, когда ты захочешь. – Она встала. Но прямо сейчас я хочу только одного – заниматься с тобой любовью! Я хочу, чтобы ты был моим.

Гидеон не мог думать больше ни о чем, кроме своего желания. Слова Тэсс возбуждали его.

– Я твой, – выдохнул он и подался вперед, чтобы коснуться губами ее рта. Он понял, что не может отказаться от этого блаженства.

Он быстро встал, подошел к двери и повернул ключ в замке. Тэсс облегченно улыбнулась ему, когда он вернулся к постели.

Гидеон начал снимать с себя одежду, не спуская с нее глаз. Тэсс смотрела на него, тяжело задышав, едва увидела его стройное, мускулистое тело. Она стала снимать с себя одежду, которой на ней еще оставалось немало. Гидеон, уже совершенно обнаженный, подошел к ней, чтобы помочь. Тэсс встала с постели, чтобы ему было удобнее ее раздевать. Это очень возбуждало ее – видеть, как его лицо горело от страсти.

Наконец, белье соскользнуло с нее, и она оказалась совершенно обнаженной перед мужчиной, который ее любил. Глаза Гидеона медленно рассматривали ее, его губы тянулись к ее груди, глаза горели. Тэсс нравилось, как он смотрел на нее, но еще больше ее возбуждали его руки. Она упала в его объятия. Гидеон провел руками по ее спине, пока не коснулся округлых бедер. Он притянул ее к себе. Тэсс задохнулась, ощутив прикосновение восставшей плоти к своему животу. Ее глаза закрылись, и она подалась навстречу ему.

Гидеон приподнял ее, положил на кровать и лег рядом с ней. Он нежно ласкал ее, изучая тело, обладать которым он хотел уже на протяжении многих лет. Его губы следовали за руками, разжигая ее страсть и желание, пока Тэсс не начала извиваться и тяжело дышать.

– Пожалуйста, – жалобно прошептала она. – Ну, пожалуйста.

Он со стоном вошел в нее, облегчая восхитительную боль внутри них обоих. Медленно двигаясь в ней, он погружал их в пучину сладостного блаженства, и Тэсс закричала, утонув в томном, сладком забвении страсти. Теряя ощущение времени и пространства, Гидеон последовал за ней…

ГЛАВА 19

Зимние месяцы оказались трудными и длинными для Мэгги. Она пыталась принять участие в счастье Тэсс, связанном с ее планами на замужество, но это ей было тяжело. Мэгги еще больше похудела и побледнела. Она вспоминала Уилла, думала о Рейде, но эти мысли приносили лишь горечь и печаль. Уилл был частью ее жизни очень долгие годы – фактически с тех пор, как она стала что-то соображать, – и казалось, что эта часть ее жизни внезапно исчезла. Мэгги любила Уилла, сначала как мужа, а потом как ребенка, и поэтому ужасно тосковала по нему. К этим чувствам примешивалось и чувство вины, так как ее печаль смешалась с чувством облегчения – она же избежала постоянного беспокойства и возможного позора.

Мэгги считала себя безнравственной женщиной, потому что смерть Уилла вызывала в ней противоречивые чувства. Хуже того, она изменила ему до того, как его не стало. Она отреклась от брачной клятвы, отдав свою любовь другому мужчине.

И она по-прежнему страстно желала Рейда. Даже после всех этих тяжелых и грустных недель, несмотря на то, что ее муж лежал в земле, ее любовь к Рейду разгоралась как никогда сильно и неистово. Иногда она представляла, как они с Рейдом занимались любовью, и чувствовала неослабевающее желание, которое вновь ее стало преследовать. В эти моменты она ощущала жгучий стыд за саму себя, уверенная в том, что стала распутной и грешной.

Мысль о том, что сейчас она свободна, постепенно стала закрадываться ей в голову; она может выйти замуж за Рейда, может любить его, никого не опасаясь. Мэгги намеревалась написать ему письмо по обратному адресу, который был указан на конверте с письмом для Ти. Но она отбросила эту идею. Ей было стыдно думать, что она будто бы рада смерти Уилла, так как это обстоятельство может помочь ей вновь встретиться с Рейдом.

Кроме того, мысль об установлении контакта с Рейдом ее пугала. Что, если он ей не ответит? Что, если ему теперь уже наплевать на то, что она свободна и может выйти за него замуж? Что, если он, обдумав все, посчитал их страсть временной, ни к чему не обязывающей?

У Мэгги и Ти хватало посетителей. Часто приходила Тэсс, заходили женщины из церкви, Жо и Гидеон тоже навещали их, так как дел на ферме зимой поубавилось. И все же Мэгги чувствовала себя одиноко.

Однажды вечером, в конце января, ее разбудил стук в парадную дверь. Она села, растерянно оглядываясь вокруг. Затем до нее дошло, что она задремала на софе в гостиной, где сидела, штопая одежду после ужина. На коленях у нее лежали носки Ти с иголкой, вколотой в штопальное яйцо. Она не поняла, что заставило ее проснуться, пока стук в дверь не повторился.

– Входите! – позвала она и встала, поправляя платье и прическу.

Когда Мэгги подошла к парадной двери, она увидела, что Ти спустился вниз и в нерешительности стоит в коридоре. Он выглядел хмурым, но в его глазах теплилась искра надежды. Мэгги знала, что чувствовал ее сын. Уже было ужасно поздно звать кого-либо и было опасно открывать дверь – но все же… Ее сердце подпрыгнуло от мысли, что это может быть Рейд, который вернулся к ним.

Она подошла и взялась за дверную ручку, но остановилась и нерешительно спросила:

– Кто там?

– Мэгги! Это я, Хантер.

– Хантер? – Лицо Мэгги радостно засияло, и она поспешно открыла замок и распахнула дверь.

Это действительно был ее брат. Он стоял на пороге, и его фигуру было непросто разглядеть в темноте, но Мэгги узнала бы его в любом случае и при любом свете.

– Хантер! – Мэгги бросилась к нему, обхватив руками за шею. Слезы полились у нее из глаз. – Ах, Хантер! Хантер! Ты дома!

Он немного неловко ее обнял и так стоял, пока Мэгги не сделала шаг назад, взяв его за руку и втаскивая за собой в холл.

– Входи. Дай мне лучше рассмотреть тебя. Хантер снял шляпу. Он был красив как никогда, с выступающими скулами и пронзительными зелеными глазами. Волосы у него черные как смоль, а кожа очень смуглая. Он был высоким, худощавым и мускулистым мужчиной. За последние несколько лет в нем ничего не изменилось. Правда, сейчас вокруг рта и около глаз появились морщинки, взгляд стал суров и холоден. Мэгги надеялась, что за годы своего отсутствия, Хантер станет более мягким и доброжелательным. Но сейчас, присмотревшись к нему, поняла, что годы войны, тюрьмы и предательство его невесты оставили в нем глубокий след. Было очевидно, что искренний, смеющийся Хантер ушел навсегда.

– Входи, входи. Ти, иди сюда, посмотри на своего дядю! Дай я возьму твое пальто.

Хантер сбросил с плеча мешковатое пальто и отдал его Мэгги. Ее взгляд скользнул к его бедрам, на которых висел широкий ремень и две кобуры с оружием.

– Хантер! – Она широко раскрыла рот.

– Что? – Он увидел, куда она смотрит, и засмеялся. – А, это? – Он дотронулся рукой до револьвера. – Не волнуйся. Я вернулся не для того, чтобы кого-нибудь пристрелить.

Он казался опасным в ее деревенском доме, в своей грубой западной одежде, с темной небольшой бородой и оружием на боку. Она еще раз взглянула на брата, и он показался ей не похожим на того молодого Хантера, которого она помнила. Ти разглядывал его широко открытыми глазами.

Хантер отстегнул оружейный пояс, повесил его на один из крючков на вешалке, сверху бросил свою шляпу.

– Извини. Я не хотел пугать вас.

– Зачем ты носишь такое оружие? Он пожал плечами.

– На западе все по-другому. Никогда не знаешь, что тебя ждет. – Он посмотрел на перепуганное лицо Мэгги и улыбнулся: – Не волнуйся, я не превратился в головореза.

– Головорез? – Воскликнула Мэгги. – Что это значит?

– Это наемный бандит, убийца. Они обычно носят свою кобуру внизу, на ноге, чтобы можно было быстрее вынуть оружие.

– Где ты живешь, Хантер? – покачала головой Мэгги. – Я никогда не слышала ни о чем подобном…

– Ну, Мэгги. Это неплохое место, просто оно отличается от здешних, к этому быстро привыкаешь.

– Не знаю, захотелось бы мне жить в таком месте или нет, – резко ответила Мэгги.

– Все равно, Мэгс, – он назвал ее так, как называл только Уилл. Лицо Хантера смягчилось от любви к ней, и на мгновение он стал похож на себя прежнего.

– Боюсь, что кто-нибудь там сбил бы с тебя спесь.

– Никогда, – улыбнулась Мэгги. – Ах, извини, Хантер. Я думала, что люди никогда не меняются. Но ты показался мне таким непохожим на себя… Это меня пугает.

Хантер опечалился.

– Иногда даже страшно быть самим собой, – задумчиво произнес он.

– Ах, перестань, – Мэгги шутливо толкнула его. Она повернулась к сыну, который в благоговейном молчании все еще стоял на лестнице и наблюдал за ними. – Ти, иди сюда, посмотри на своего дядю!

– Привет, Ти. – Хантер мрачно протянул ему руку. – Прошло столько лет. Ты помнишь меня?

Ти кивнул головой.

– Да, сэр.

Хантер приподнял брови, глядя на сестру.

– Господи, Мэгс, ты научила его хорошим манерам.

– Что ж, не все мы плохо поддаемся обучению, – ответила шутливо Мэгги. – Ты голоден? Хочешь перекусить?

– Ты шутишь? Неужели ты думаешь, что после недели, проведенной в дороге, я откажусь от домашней пищи?

– Хорошо, тогда пойдем на кухню.

– Я, пожалуй, сначала привяжу лошадь. Конечно, если ты позволишь остановиться здесь на ночь.

– Конечно! – Глаза Мэгги сверкнули от негодования. – И как ты можешь такое спрашивать? Можешь спать в кровати… Уилла.

Хантер посерьезнел и спокойно сказал:

– Ма написала мне об Уилле. Извини.

– Я знаю.

– У тебя все в порядке?

– Как-то свожу концы с концами. Было трудно, – согласилась Мэгги.

– Ах, сестренка, похоже, жизнь никогда не сложится так, как хочется, верно? – Хантер протянул руку и обнял сестру.

Мэгги положила голову ему на грудь. Ей было приятно ощущать поддержку своего сильного брата, вдыхать запах пота и лошадей. Почему-то ей захотелось поплакать.

Она выпрямилась и вновь легонько его толкнула.

– Пойдем. Я покормлю тебя ужином.

Пока Хантер ходил распрягать свою лошадь и заводил ее в хлев, Мэгги в кухне разворошила в печи угли. Она подкинула дров и поставила разогреваться котелок с бобами, а оставшийся от ужина маисовый хлеб тоже поставила в печь. Ти принес масло и молоко из кладовки, а Мэгги достала банку вишневого компота на десерт. Вскоре у нее получился вполне приличный стол. Хантер вошел в кухню через заднюю дверь и направился к умывальнику. На его сапогах, тяжело ступавших по полу, звенели шпоры. Хантер жадно ел, а Мэгги сидела напротив него, потягивая из чашки кофе. Ти поглощал компот.

– Ти! – воскликнула Мэгги, нахмурившись.

– Но, ма… – он с невинным видом смотрел на нее. – Я составляю компанию дяде Хантеру.

Хантер засмеялся. Мэгги бросила на него недовольный взгляд.

– Ах, так ты на его стороне. – Но она тоже улыбнулась. – Ладно, как только закончим с ужином, пойдем сразу наверх. Пора спать.

– Ах, ма…

– Я сказала.

Вскоре Мэгги удалось заставить сына пойти спать. Она вернулась в кухню и села за стол к Хантеру. Мгновение они смотрели друг на друга. Затем она спросила его:

– Ты еще не был на ферме? Мама знает, что ты здесь?

Хантер покачал головой.

– Нет, очень поздно. Я не хотел будить ее. Я поеду туда завтра.

– Хантер…

– Что?

– Ты надолго домой? Он пожал плечами.

– Я не знаю. Пока попробую пожить. Когда ма написала мне об Уилле, я подумал, что тебе может понадобиться помощь по дому, что могу остаться здесь, попробую вырастить нескольких лошадей. Я не фермер, как Гидеон, но я умею выращивать лошадей. Я пригнал небольшой стадо, немного – три кобылы и мой жеребец, но этих лошадей достаточно для начала. Потом я смогу купить еще пару жеребцов.

– Это замечательно! Здесь много пастбищ за последние годы мы сажаем немного в огороде, а земли пустуют.

– А Гидеон, возможно, позволит мне пользоваться лугом, который примыкает к земле Уилла… я хотел сказать, твоей земле. – Он помолчал. – Я не знаю, останусь ли здесь навсегда. Я… не такой, каким был раньше. Я, похоже, не могу долго находиться на одном месте. Это чувство появилось после тюрьмы.

– Я знаю. – Она грустно улыбнулась ему, на глаза навернулись слезы. – Но я счастлива, что ты приехал и хоть немного побудешь с нами.

– Спасибо. – Хантер положил руки ей на плечо. – Ты лучше всех, Мэгс. Что бы ни случилось, я всегда знаю, что ты поддержишь меня.

– Конечно. Я – твоя сестра.

– Да, но и Гидеон – мой брат, но он постоянно со мной спорит, что бы я ни делал.

Мэгги пожала плечами.

– Такой у него характер, Хантер. Но он любит тебя. Он постоянно обо всех беспокоится.

– Я знаю. Но я немного устал от того, как он это делает.

Они сидели, уютно устроившись за столом, и смотрели друг на друга с любовью.

– Мэгги, а с тобой все в порядке? – мягко поинтересовался Хантер.

Мэгги вздохнула.

– Да. Было трудновато – я сильно тоскую по Уиллу.

– Конечно.

– Он не был таким, каким прежде, когда мы поженились, но я все еще люблю его. Правда, не все понимают мое состояние, а некоторые говорят: «Так ей лучше». Но как они могут так думать, не зная в действительности, как дружно мы жили все вместе.

– Возможно, им так хочется думать и только. – Хантер помолчал и затем спросил: – Ты веришь в Бога?

Мэгги уставилась на него. Хантер не был человеком, который любил говорить о Боге.

– Да. Но какие странные вопросы ты задаешь. Отчего это?

– Ну, может быть, то, что говорят люди, означает, что так лучше, потому что Уиллу будет счастливее на небесах. Ты знаешь, что я не из тех, кто ходит в церковь и прочее… но, может быть, Уилл находится сейчас в таком месте, где он не чувствует себя смущенным или потерянным, где никто не смеется над ним и не называет болваном. Что, если он стал таким, как раньше? Разве так не лучше? Разве это тебя не делает счастливее?

– Ты прав, – Мэгги вздохнула. И в первый раз за эти месяцы у нее на сердце стало спокойнее. – Уиллу так должно быть легче и лучше. Знаешь, странно, но перед тем как умереть, он на мгновение стал таким, каким был раньше. Он пожертвовал собой, чтобы спасти Ти. Он поступил как настоящий отец, и в его затухающих глазах было что-то – гордость, удовлетворение, и это было совсем по-взрослому. Я думаю, что каким-то удивительным образом он был счастлив. – Мэгги нахмурилась: – Может быть, мне следует думать, что Уилл, наконец, пришел в мир счастья, вместо того, чтобы постоянно думать о своей печали или потере… Мне кажется, что я была эгоистична.

– Нет. Это нормально, естественно. Когда теряешь кого-нибудь, то ощущаешь боль.

Мэгги посмотрела в глаза брата и увидела в них усталость и печаль, которая говорила о том, что он знал эту боль и испытал ее на себе. Сердце Мэгги стремилось к Хантеру, он ее понимал, хотя она чувствовала, что есть еще кто-то, кто поймет ее скрытую боль.

Она не могла сказать своей матери или Гидеону с Тэсс о том, что случилось между ней и Рейдом Прескотом. Они были слишком хороши, слишком благородны и ожидали того же самого от других. Хантер был другим. Он многое повидал в своей жизни, и его отношение к людям, какие бы они ни были, стало ровным. Он мог лучше понять, что такое любовь, когда кого-нибудь так полюбишь, что это чувство заменяет и здравый смысл, и добродетель, и все остальное.

– Это не все, тем не менее, – тихо сказала она.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно посмотрел на нее брат.

– Я… – Она смутилась. – Все всегда говорят, какой доброй я была с Уиллом. Я… чувствую себя такой виноватой, когда они говорят это.

Хантер бросил на нее недоверчивый взгляд.

– Разве ты не была с ним добра? Что ты, Мэгги. Никто не смог бы быть такой терпеливой…

– Я не была верна ему! – выпалила Мэгги. Хантер, ошеломленный, уставился на нее.

– Я… я была с другим мужчиной. – Мэгги перевела взгляд на свои сжатые руки, которые лежали на столе, и глубоко вздохнула. Она рассказала брату, что у нее произошло с Рейдом Прескотом. Наконец она закончила, и между ними надолго установилась тишина.

– Ах, Мэгги. – Хантер положил руку на нее и спокойно продолжил: – Извини. Ты, должно быть, пережила черт знает что.

Мэгги зарыдала, ее плечи беззвучно сотрясались. Хантер обошел вокруг стола и обнял ее, подняв со стула.

– Я изменила ему! – рыдала она. – Я была неверна ему, и сейчас он мертв! Я никогда не смогу искупить свою вину перед ним.

Хантер поглаживал ее, произнося успокаивающие слова.

– Все в порядке, Мэгги. Не плачь. Все образуется.

– Как же? О, господи, я чувствую себя такой виноватой! Никто этого не знает. Они все думают, что я была добра к нему, но они не знают! – она отстранилась от него, утирая слезы.

– Неважно, что думают другие или что они знают. Ты была добра с Уиллом и что бы ты ни сделала, это ничего не меняет. Ты заботилась о нем, ты помогала ему. Господи, Мэгги, он ведь мог и не жить вовсе, если бы не ты. Ты же это прекрасно знаешь?

– Да, но это не оправдание того, что я сделала!

– В твоей жизни произошло то, что произошло. То, что случилось с Уиллом, – неправильно и несправедливо. Неправильно и то, что ты вынуждена была нести такой груз на своих плечах не один год. Но так рассудила судьба, и ты делала все возможное, чтобы жизнь продолжалась. Ну и что, если однажды ты оказалась слабой? Это же естественно! Ты же полюбила нормального человека. Ты думаешь, что могло быть как-то по-другому, лучше?

– Нет…

– Ты могла быть жестока с Уиллом, Мэгги. Могла не обращать на него внимание. Могла плакать и жаловаться всем на свои тяготы, но ты этого не делала. Ты была добра к нему и внимательна. И Уилл ничего не знал о Рейде. Он не страдал от того, что ты сделала.

– И это меня оправдывает? – насмешливо спросила она.

– Я полагаю, что проповедник этого не сказал бы. Но мне кажется, что у тебя было достаточно веская причина поступить так, как ты поступила. Это не сделало из тебя безнравственного человека. Не ты же в конце концов убила Уилла!

– Я знаю это, но…

– Ты думаешь, что тебе следовало быть идеальной.

– Я никогда не говорила этого.

– И не должна была. Я знаю тебя. Ты должна быть самой лучшей, самой смелой, самой сильной. Ты никогда не знала, что не всегда нужно быть самой-самой… И ты не могла пережить, если совершала ошибку.

– О, ты говоришь обо мне, как о самодовольном человеке.

Хантер засмеялся.

– Ну, нет. Ты – самая лучшая и сильная женщина. Но ты – человек. Никто не застрахован от ошибок. Ты думаешь, что Бог не простит тебя за то, что ты подскользнулась?

– Да. Ты прав.

– Тогда прости сама себя тоже, Мэгс. Она подняла на него глаза, улыбнулась и сделала шаг к нему, чтобы обняться с братом.

– О, Хантер, ты самый лучший брат, какого только можно желать!

Хантер улыбнулся и прижал ее к себе.

– Конечно, и никогда не забывай об этом.

– Не забуду. – Она отпустила его. – Я так рада, что ты вернулся.

– Я тоже.

– Пойдем, я покажу тебе твою комнату. Ты, наверное, очень устал.

– Да. Я выехал сегодня рано утром.

Хантер последовал за Мэгги вверх по лестнице. Она показала на дверь Ти и дала ему свечку.

– Спокойной ночи, – нежно сказала Мэгги и направилась в свою комнату.

– Мэгги…

Она обернулась.

– А ты встречаешь Линнет?

– Да. То есть я иногда вижу ее в магазине. Но она никогда не разговаривает со мной, да и я тоже. Точнее говоря, мы не общаемся.

– Как она?

– Все еще красивая.

Он кивнул головой, его рот исказила кривая усмешка.

– Я так и думал. Если заботиться только о себе, то легко остаться молодой и красивой.

Мэгги почувствовала жалость к своему брату. Было очевидно, что он все еще не мог выбросить Линнет из своей головы. И неважно, любил он ее или ненавидел, он все равно не мог найти себе женщину, пока не потускнеет образ той, которая ему изменила.

– Ах, Хантер… – Мэгги шагнула к нему, желая облегчить его печаль, также, как он только что помог ей.

– Не надо. Я в порядке. – И он пошел прочь, в комнату Ти.

Гидеон только что вернулся с матерью из церкви, где проходила утренняя служба, когда услышал цокот копыт. Удивленный, он вышел из хлева, где ставил в стойло мулов, и посмотрел на дорогу.

Утреннее солнце осветило приближающегося всадника, и, открыв от изумления рот, Гидеон вскрикнул и побежал к дому.

– Ма! – пронзительно закричал он. – Иди сюда!

Из кухни показалось взволнованное лицо Жо.

– Что такое?

– Хантер! Хантер едет!

– Господи помилуй! – Жо исчезла из окна. Гидеон побежал через двор к дому. Хантер остановил лошадь и соскочил с нее.

Его лицо улыбалось.

– Гидеон!

– Хантер!

Мгновение они стояли, неловко улыбаясь друг другу. Потом бросились в объятия и стали похлопывать друг друга по спине.

Жо, несмотря на ее годы, летела вниз по ступенькам парадного входа.

– Хантер! Хантер! – она протянула к нему руки, и по ее щекам потекли слезы.

Хантер отстранился от брата, повернулся и подхватил на руки мать, крепко прижав ее к груди.

– Ма… – Он закрыл глаза. Гидеон увидел, как Хантер с трудом сдерживает слезы.

Жо отступила назад, все еще держа Хантера за руки, и испытующе взглянула ему в лицо.

– Ах, Хантер, ты так похудел. Разве они тебя там не кормят?

На коричневом от загара лице Хантера сверкала белозубая улыбка.

– Не так, как ты, мама.

– Держу пари, что это правда, – многозначительно ответила Жо и снова обняла сына. – Я не могу поверить, что ты опять дома.

– Ну, когда ты написала мне про Уилла, я решил, что должен поехать домой.

– Ты прав. – Жо открыто посмотрела на него. – Именно сейчас ты нужен Мэгги. Ей нужны все мы, но, возможно, ты больше всего. – Она улыбнулась и взяла обоих братьев за руки. – Так хорошо, что все мои дети опять дома.

«Кроме Шелби, – подумал Гидеон, – который никогда больше не придет домой». Но он не сказал это вслух. Пусть его мать чувствует себя счастливой.

– Ты видел Мэгги? – спросила Жо Хантера, когда они вошли в дом.

– Да. Я останавливался у них прошлой ночью. Она поехала в церковь, но просила передать вам, что они с Тэсс приедут сюда позже.

– Ты, как я понимаю, не чувствуешь необходимости пойти в церковь? – сурово спросила Жо.

Хантер, который когда-то ответил бы ей остроумной шуткой и очаровательной улыбкой, на сей раз просто сказал:

– Нет, ма. Я считаю, что церковь не очень нуждается во мне.

– Вот в этом ты ошибаешься. – Жо показала рукой на гостиную. – Вы, мужчины, идите посидите. Я должна посмотреть картошку, иначе она сгорит. И нечего будет поставить на стол в связи с твоим приездом, не так ли?

Братья прошли в гостиную, и Хантер осмотрелся.

– Что ж, не похоже, что многое изменилось.

Гидеон пожал плечами. Он не знал, о чем говорить с братом. Сейчас, когда прошло возбуждение от встречи, он осознал, что его брат был почти незнакомцем для него. Гидеон засунул руки в карманы и неловко топтался на месте.

– Ну, – решился он наконец, – насколько ты приехал на этот раз?

– Ненадолго.

– Ма полагает, что ты приехал домой жить.

– Я никогда не говорил этого. – Хантер посмотрел на брата. – Она так хочет думать.

– Так и надо было бы думать. – Гидеон вздохнул и сел в кресло.

Хантер приподнял бровь.

– Что это значит?

– Ничего. Мои надежды не оправдываются. Но на какое-то время, я думаю, ты почувствуешь, что такое ответственность, пока ты здесь, а не на западе.

– Я не нуждаюсь в этом, – огрызнулся в ответ Хантер. – У тебя ее хватит на всех нас, вместе взятых.

– Проклятье, Хантер. Ты ведь сейчас взрослый мужчина. – Гидеон встал. – У тебя есть мать и сестра, которые могут нуждаться в помощи. И еще эта ферма. Я не справляюсь один. Пришлось оставить половину земли под паром в этом году, потому что у меня не хватило времени ее обработать.

– Я не фермер, Гидеон, – Хантер был неумолим. – Ты должен знать это лучше меня и говорил про это мне уже достаточно часто.

– Я не говорил тебе, что ты – не фермер. Я сказал, что ты можешь быть чертовски хорошим фермером, если…

– Если только постараюсь, – Хантер продолжил фразу вместо Гидеона.

Два брата сердито посмотрели друг на друга. Затем Хантер отступил, качая головой.