Текст книги "Лилия под дождем"
Автор книги: Кэндис Кэмп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА 17
Состояние, в котором находилась Мэгги после ухода Рейда, было сродни ее состоянию, когда она, борясь за Уилла, поняла, наконец, что муж для нее потерян навсегда. Она не могла себе даже представить, как сильно будет переживать его уход. На душе было тоскливо, пусто и горько. Рейд прожил с ними всего несколько месяцев, но за это время стал ей очень дорог. Глубина ее любви к нему поначалу ее удивляла, а потом ей стало страшно от мысли, что с этой внутренней, кровоточащей раной ей предстоит жить. А что, если это не пройдет? В прошлом ей не приходилось сталкиваться с такими сильными чувствами, и она считала, что может все перенести достойно, но сейчас она не была уверена в себе.
Каждый день теперь стал для нее мукой. Она не расставалась с надеждой, что рано или поздно ей станет легче и что со временем образ Рейда уйдет из ее души и памяти. Но надежды ее не сбывались – с каждым днем она все больше и тоскливее переживала крах своей несбывшейся любви.
Усугублял ее положение и сын. Он не простил ей того, что она оставила его без полюбившегося ему человека. Детская душа Ти оказалась ранимой в гораздо большей степени, чем Мэгги могла себе представить. Но самое печальное было то, что он по-прежнему считал мать виновной во всем. Мэгги так и не могла придумать ничего убедительного, чтобы он поверил в ее непричастность к решению Рейда покинуть их. Все, что ей оставалось – молиться за сына, чтобы он не дошел в своей тоске по Рейду до полного отчаяния. Отношения с сыном у нее были тяжелые – он перестал ей доверять, а она жила с постоянным чувством вины перед ним.
Ее волновал еще один момент в этой истории – она боялась оказаться беременной. С каждым днем ее опасения становились все весомее, так как у нее не начинался обычный месячный цикл. Эти дни ожидания были наполнены то паническим страхом, то вдруг нежданной радостью. Мэгги боялась, что если у нее появится ребенок, то в городе о ней поползут обидные и оскорбительные слухи, но мысль о том, что это будет ребенок, зачатый в любви, согревала ее и в какой-то мере иногда успокаивала, несмотря на то, что ребенок будет ей постоянно напоминать о своем отце, которого они больше не увидят. Но неожиданно, почти с месячной задержкой, началась менструация, и Мэгги, забившись в свою комнату, разрыдалась, так и не понимая, от сожаления или от облегчения.
Наступила осень. По утрам на траве лежал легкий иней, а дни выпадали мягкие и приятные. Листья начали менять свою окраску, наполняя окрестности многоцветием красок. Мэгги всегда радостно принимала это время года – волшебное и таинственное накануне прихода зимы. Подобно ребенку она думала, что если проснется очень рано, то сможет увидеть фей, которые танцуют между кристалликами инея и льда на стекле.
Наступила пора сочных яблок, хрустящих и сладких, пора сбора орехов. Приближались праздники.
В октябре Ти получил письмо. Когда Мэгги забрала конверт на почте и увидела на нем небрежную надпись, ее сердце заколотилось. Перевернув конверт, Мэгги прочла: «Рейд Прескот» и, чтобы не упасть от внезапного головокружения, прислонилась к стене. И все же ей стало очень радостно за своего сына. Ведь не каждый мальчишка может получить личное письмо от умного, взрослого мужчины. Она отдала письмо сыну и увидела, как его глаза засветились счастьем.
Мэгги понимала, что любой контакт между ней и Рейдом лишь продлит их муку, и все же она надеялась, что Ти прочитает свое письмо вслух. Но он этого не сделал. Они с Уиллом пошли к повозке, сели в нее и Ти стал внимательно читать письмо. До нее доносились лишь отдельные слова. Некоторое время спустя Мэгги, подавив в себе гордость, спросила Ти, что в письме. Сын презрительно посмотрел на нее и заявил:
– А тебе что? Ведь ты его прогнала.
Мэгги вспыхнула.
– Ти, я не потерплю, чтобы ты разговаривал со мной таким тоном.
Ти глядел в землю, упрямо сжав губы. Уилл смотрел на них с беспокойством. Он не любил, когда Ти и Мэгги ссорились, а за последнее время этих ссор было так много, что Уилл все время ходил растроенный, не в состоянии понять, что происходит.
– Ты не обязан говорить мне, что написал Рейд. Я не собираюсь совать нос в твои письма, но ты должен проявлять ко мне хотя бы уважение. Понятно? – резко сказала Мэгги.
– Да, мэм. – Угрюмо ответил Ти и пошел к дому.
Мэгги с горечью вздохнула. К ней подошел Уилл, чтобы помочь распрячь мула.
– Ти сказал мне, что Рейд уехал в Са… – Он сморщил лоб, пытаясь вспомнить слово.
– Саванну? – подсказала ему Мэгги.
– Да. – Уилл облегченно улыбнулся. – Правильно. Он сказал, что он приводит в порядок дом.
– Правда? Это хорошо. – В глазах Мэгги появились слезы, она дружески похлопала Уилла по руке. – Спасибо тебе, дорогой.
– Это все, что я могу вспомнить, – удрученно сказал Уилл.
– Не беспокойся. Это все, что я хотела узнать. Очень мило со стороны Рейда, что он нам написал, правда?
Уилл кивнул.
– Я хочу, чтобы он вернулся. Мэгги смахнула слезы.
– Я тоже, дорогой, – сказала она и повторила, – я тоже очень хочу.
В этот вечер Мэгги увидела, как Ти за кухонным столом склонился над листком бумаги, царапая что-то по нему карандашом. Конечно же, он писал Рейду. Теперь Ти писал ему почти каждый день и раз в Неделю получал от Рейда ответы. Мэгги часто слышала, как Ти рассказывал Уиллу содержание писем Рейда, и Мэгги благодарила своего любимого за внимание к обоим ее мальчикам, всем сердцем желая получить от Рейда письмо, но она понимала, что, наверное, так лучше для них обоих. Зачем понапрасну терзать свое сердце, зная, что им не быть вместе. А вдруг… В голову Мэгги стали закрадываться мрачные мысли… вдруг Рейд уже разлюбил ее?
* * *
Приближалось Рождество Христово. У Мэгги не было привычного желания и энергии готовиться к этому празднику, но ради Ти и Уилла она должна была постараться. Она чистила орехи, которые собрали мальчики для фруктовых пирогов и других вкусных блюд. В свободное время Мэгги готовила подарки для всех родственников, и эта работа не оставляла ей времени для мрачных размышлений.
Как обычно Мэгги и Тэсс с детьми ездили каждое воскресенье на ферму к Тиреллам на обед. Мэгги эти поездки стали докучать. Каждый раз ее мать обеспокоенно поглядывала на свою дочь, начинала расспросы, почему она выглядит бледной, скучной… Без конца интересовалась ее здоровьем и даже рассудком. Мэгги знала, что за последнее время похудела, выглядела печальной, растроенной. Ей приходилось на этих обедах прилагать много усилий, чтобы быть в настроении и отделываться от бесконечных вопросов матери. Но Жо Тирелл провести было сложно. Она обладала достаточной наблюдательностью и интуицией, чтобы чувствовать в своей дочери серьезные перемены.
Мэгги не любила лгать вообще, а тем более матери, но и рассказывать о своей неудачной любви к Рейду, о его отъезде, об отношении ко всему этому ее мальчиков ей было не под силу. Ее мать была высоких моральных устоев и вряд ли поймет свою дочь в этой ситуации. Мало того: узнав о грехе Мэгги, она станет ее осуждать. Так же, думала она, поведут себя и Гидеон, и Тэсс. Мэгги нелегко будет пережить такое отношение к себе со стороны родственников, особенно сейчас, когда ей так нужна была поддержка. Поэтому эти воскресные поездки стали для нее мукой.
– Мэгги, ты себя хорошо чувствуешь? – однажды спросила ее Тэсс за пару недель до Рождества, когда они ехали в громыхавшей повозке на ферму Тиреллов.
Мэгги удалось выдавить из себя подобие улыбки.
– Почему ты спрашиваешь меня об этом? Конечно, я здорова.
– Просто я вижу, что в последние недели ты ужасно устала, у тебя все время плохое настроение.
– Подготовка к Рождеству утомительна, ты знаешь это. Я измучилась приготовлением пирогов, подарков и всего остального. А ты нет?
Тэсс пожала плечами.
– Немного, но с тобой происходит что-то другое. Мне кажется, с тобой что-то случилось.
– Что же могло со мной случиться, по твоему мнению? – Мэгги попыталась улыбнуться.
– Я не знаю, потому и спрашиваю, – серьезно сказала Тэсс. Она бросила осторожный взгляд на детей и Уилла. Поняв, что дети на них не обращают никакого внимания, разговаривают и смеются, она продолжила: – Ты не похожа сама на себя с тех пор, как уехал твой наемный работник.
Мэгги бросила быстрый взгляд на свою невестку. Тэсс озабоченно смотрела на дорогу. Мэгги хотелось излить ей все, что накопилось у нее на душе. Рассказать ей о своей любви к Рейду, о чувстве безысходной печали с того времени, как он ее покинул. Тэсс была хорошей подругой, и потом, если кто и знает, что такое потерять любимого человека, так это она.
Но ее постоянно что-то сдерживало. Мэгги не любила доверять свои горести кому бы то ни было. Она не могла знать, какая реакция будет со стороны Тэсс на все услышанное ею. Она опасалась презрения Тэсс. В отличие от Мэгги, Тэсс была вдовой довольно давно, поэтому она вправе была спокойно полюбить другого мужчину, но оставалась одна, так как ее преданность Шелби оказалась очень сильной. Не станет ли она осуждать Мэгги за неверность Уиллу? Посчитает ее слабой, похотливой, не достойной ее дружбы? Правда, Тэсс никогда не судит о людях категорически, но все же Мэгги не знала ее отношения к таким греховным поступкам.
– Я… правда, со мной все в порядке, – оживленно сказала Мэгги. – Давай поговорим о чем-нибудь другом. Как обстоят дела с библиотекой?
– Прекрасно. Женщины хотят провести вечер, посвященный открытию. Где-то через месяц. – Тэсс неохотно сменила тему разговора. – Из парадной гостиной, музыкальной комнаты убирают мебель и устанавливают полки для книг. Розмари планирует сделать из кабинета офис библиотеки. Ты знаешь, я часто вижу ее в последнее время; она очень приятная девушка, нравится мне.
– Да. Трудно поверить, что Розмари – дочь Бентона.
Тэсс продолжала.
– Она приятная, интеллигентная и трудолюбивая девушка. К сожалению, она так застенчива, что ее не сразу разглядишь.
Мэгги повернула повозку на дорогу, ведущую к дому.
Обе женщины с минуту молчали, затем Тэсс, вздохнув, сказала:
– Мэгги, я вынуждена попробовать еще раз поговорить с тобой, пока мы не приехали на ферму. Я хочу помочь тебе, если у тебя что-нибудь не так. Я помню свое состояние, когда у меня начались неприятности с Конвеем, а я никому ничего не говорила. Мне от этого было только хуже.
Мэгги посмотрела на нее. Она чувствовала, что Тэсс можно рассказать про Рейда, и она хотела это сделать, но слова застревали у нее в горле. Наконец, она молча покачала головой.
Тэсс вздохнула.
– Хорошо. Я не буду совать свой нос в дела, которые меня не касаются. – Она помолчала. – Но если ты решишься рассказать…
– Я знаю. – Мэгги дотронулась до ее руки и слегка улыбнулась.
Они остановились перед домом и вышли из повозки. Гидеон и Жо стояли на крыльце, встречая и приветствуя всех. Поспешили в уютный, теплый дом, лишь сейчас по-настоящему почувствовав, что на дворе уже холодно.
Это был обычный воскресный обед. Они опять все были вместе, темы разговоров были прежними, а еда, как всегда, замечательной. Но былая непринужденность пропала, случались какие-то неловкие напряженные моменты, когда общий разговор вообще не клеился. Мэгги и Ти вели себя непривычно для окружающих. Они между собой почти не общались, и это всех насторожило. А ведь Мэгги и Ти всегда были очень близки. Лицо Мэгги оставалось печальным даже тогда, когда она пыталась вести себя непринужденно. Жо обеспокоенно хмурилась и бросала взгляды на своего сына. Гидеон вопросительно посмотрел на Тэсс, но та незаметно пожала плечами, давая ему понять, что сама ничего не знает.
Позже, когда женщины стали убирать со стола, Гидеон обратился спокойно к Ти:
– Почему бы нам не прогуляться? Уилл начал прыгать от радости, желая пойти с ними, но Тэсс быстро его отвлекла.
– Уилл, помоги нам, пожалуйста, поставить наверх эту коробку. Полка очень высокая, а я не могу до нее достать. – Уилл поспешил к ней, довольный тем, что в нем нуждаются.
Гидеон и Ти вышли из дома и неспешно пошли по дорожке к деревьям. Ти любил проводить время со своим дядей. С Рейдом, конечно, было интереснее, но в Гидеоне ощущалась мужская, своеобразная сила, и Ти нуждался в дружбе с ним.
– Ти, у тебя возникли проблемы с мамой? – спросил Гидеон напрямик.
Мальчик бросил на него настороженный взгляд.
– Ты поэтому хотел, чтобы я пошел с тобой?
– Как ты думаешь? Ти пожал плечами.
– Я не знаю, но думаю, что ты хочешь сказать мне, что я должен быть добрее к маме за все, что она для меня делает, и все такое прочее…
– Нет. Я считаю, что ты все это давно знаешь.
– Так же сказала мне и бабушка.
– Что ж, бабушка – мать твоей мамы, а всем матерям свойственно защищать своих детей. Ты же знаешь, как ведет себя Мэгги, если к тебе кто-нибудь плохо относится.
– Итак, что ты собираешься сказать мне? – прервал его Ти.
– Я не знаю. Мне подумалось, что мы погуляем, и если у тебя что-то накопилось на душе, то ты, возможно, поделишься со мной. Я же понимаю, что иной раз с женщинами тяжело бывает говорить. Даже с кровной родней.
– Она относится ко мне как к ребенку, – взорвался Ти.
– Да? – Гидеон удивился. – Это мне странно. Я бы сказал, что Мэгги возлагает на тебя очень большие надежды и поручает дела, которое весьма сложны для твоего возраста.
Ти искоса посмотрел на своего дядю.
– Я делаю все, что она попросит. Дело не в этом.
– В чем же она относится к тебе не так, как тебе хотелось бы?
– Она не говорит мне, почему ушел Рейд! – непроизвольно вырвалось у Ти. Он понял, что, наверное, не следовало этого говорить, и напряженно замер, засунув руки глубоко в карманы пальто.
– Может быть, она не знает? – очень осторожно спросил Гидеон.
– Нет. Она знает, – резко ответил Ти. – По крайней мере, чувствую, что она знает. Он ушел из-за нее.
– Рейд уехал из-за Мэгги? С чего ты взял?
– Я догадался. Я понял по выражению ее лица, что это так. Даже потому, что она не хочет мне объяснить этого. Она сказала, что не может мне сейчас сказать, но я должен ей доверять.
– Может, тебе лучше не знать этого?
– Я не верю в то, что она мне говорит, – насмешливо сказал ему Ти. – А ты знаешь, почему человек неожиданно встает и уходит?
– Нет, но я бы тоже хотел знать, – согласился с ним Гидеон. – Но ты знаешь, Ти, – продолжал Гидеон, – матери не всегда вовремя распознают, что их дети становятся взрослыми и что наступила пора с ними говорить как равный с равным.
– Ты знаешь, почему он ушел? – мальчик взглянул на своего дядю, сузив глаза.
Гидеон покачал головой.
– Нет. Я не знал хорошо Рейда, а Мэгги не доверяет мне свои тайны. Я не думаю, что об этом она говорила со своей матерью и Тэсс. Она, очевидно, не хочет рассказывать об этом никому.
– Это ее вина.
– Откуда ты знаешь?
– Она, наверное, что-то ему сказала или сделала, что заставило его уйти.
– Почему?
– Потому что Рейд любил нас! Он говорил мне это. Он и Уиллу это сказал. Я видел, что ему нравится жить с нами. Мы с ним много говорили и занимались, и он сказал, что ему нравится моя любознательность.
– Я верю тебе. – Гидеон посмотрел на своего племянника. Они дошли до края дороги. С одной стороны простирался лес, а с другой начинались поля. Гидеон присел, подобрал небольшую веточку и начал ее разламывать на мелкие кусочки. Ти сел на корточки рядом с ним. Так они недолго посидели, сохраняя молчание. Наконец Гидеон сказал:
– Я не понимаю одного, Ти. Почему получается так, что его должны были прогнать или Мэгги или ты с Уиллом? Почему он так и не мог уйти сам, по собственной инициативе?
– Он не мог, – упрямо настаивал Ти. – Он не вел себя так, чтобы потом просто уйти.
– Ты никогда не думал, что он мог уйти без всякой на то причины? Может, ему настала пора уже куда-нибудь двинуться?
– Должна быть какая-то причина! – закричал Ти с болью в глазах. – Он не мог уйти по собственной инициативе.
– Хорошо. Я хотел сказать, что дело было в чем-то другом, о чем ты не мог знать. – Гидеон минуту помолчал. – Что ж, я не знаю правды, но о некоторых вещах я могу догадаться. Не знаю, что произошло между твоей мамой и Рейдом, но могу сказать одно: Мэгги нравится этот человек. Я думаю, что она не хотела, чтобы он уходил. Но иногда то, чего хочешь ты, не всегда хорошо для тебя. Возможно, поэтому ему лучше всего было уйти.
– Как? Почему?
Гидеон вздохнул и встал. Он посмотрел вдаль, обдумывая свои слова.
– Ты знаешь, Ти, твоя мама – красивая женщина. Мы на это как-то перестали обращать внимание, потому что мы ее родственники и все время видимся. Но она очень привлекательная и добрая женщина. Она из тех женщин, в которых легко влюбляются. Я не знаю, что именно произошло, но я бы не удивился, если бы твой друг Рейд влюбился в твою маму. Так как Рейд находился рядом с ней постоянно, то влюбиться ему было просто.
Ти уставился на Гидеона широко открытыми глазами.
– В маму? Ты думаешь, что он влюбился в маму?
Гидеон пожал плечами.
– Я сказал тебе, что я не знаю, но это возможно. Может быть, Мэгги тоже стала проявлять к нему интерес.
Ти нахмурился.
– Не знаю… – покачал он головой.
– Конечно, ты не можешь знать об этом, я понимаю. Но так может быть. А твоя мама замужем за Уиллом. Что ж тогда делать у вас Рейду? Он же не может любить Мэгги. Он никогда не сможет жениться на ней. Иногда так бывает, что мужчина не может жить с женщиной, которую он любит.
В голосе Гидеона чувствовалось что-то такое искреннее и личное, что Ти во все глаза смотрел на своего дядю. Гидеон почувствовал его взгляд.
– Черт, я не опытен в любви, но знаю одно: может ли кто-нибудь любить тебя сильнее, чем твоя мать. Какова бы ни была причина, права она или нет, она ничего плохого тебе не сделала. А если и сделала, то лишь потому, что хотела, чтобы тебе было лучше. И Уиллу тоже. Она в первую очередь заботится о вас. Я могу поклясться в этом.
– Да. Я думаю, что ты прав. – Ти отвернулся и стал ковырять в земле носком ботинка. – Мда… Тогда это все не исправишь.
– Я знаю это чувство, – мрачно согласился с ним Гидеон. – Эй, послушай, что я тебе скажу. Почему бы тебе не остаться здесь с бабушкой и со мной на несколько дней? Ты и Уилл. Как тебе эта идея? Вы поможете нам подготовиться к Рождеству. Мы будем слушать бабушкины истории о том, как Шелби, Хантер, твоя мама и я были детьми. А дня через три или четыре, вы сможете пешком вернуться на ферму. Это недалеко, если вы пойдете короткой дорогой через лес. Уилл и я, бывало, в детстве ходили этой дорогой.
Ти обрадовался.
– Мне нравится эта идея.
– Хорошо. Тогда решено, а сейчас вернемся домой.
Когда Гидеон передал эту новость Мэгги, она была против. Но увидев довольное лицо сына, Мэгги уступила. С тех пор, как они остались одни, он редко чему-нибудь радовался. Она вернулась домой одна.
Мэгги было одиноко, но в этом ощущался странный покой. Ей не нужно было притворяться веселой и здоровой. Она могла подолгу сидеть и смотреть в окно или плакать ночью в своей кровати, не беспокоясь, что Уилл или Ти ее могут услышать. И впервые она почувствовала слабую надежду на исцеление.
* * *
Через несколько дней, встав рано утром, Ти и Уилл отправились домой дорогой, предложенной Гидеоном. Им предстояло идти через поля Тиреллов и густой лес, разросшийся наподобие широкой стрелы, врезавшейся в земли Уиткомбов и Тиреллов.
Наступил сырой и холодный рассвет. По земле стелился туман и собирался в долине реки. Выпала роса, и ее капельки переливались в скупом осеннем солнечном свете. Иногда на ветвях деревьев попадались белки, которые глядели на путников черными, как бусинки, глазками.
Шли они не торопясь. Лес им был хорошо знаком, но все же было немного страшновато оттого, что лес становился все гуще, и если они сделали неверный поворот, то их поход может закончиться тем, что они безнадежно заблудятся в лесу, где кроме белок и птиц водятся дикие животные.
Через некоторое время мальчики смогли разглядеть опушку леса, на которую выходили окна их дома, и они стали успокаиваться. Уилл, устало тащившийся с серьезным выражением лица, остановился:
– Ти…
– Что?
– Как так случилось, что Рейд ушел? Ти взглянул на него. Этот вопрос Уилл задавал ему уже много раз, поэтому он осторожно ответил:
– Я не знаю.
– Правда?.. – Уилл пытался подобрать слова. – Это случилось… из-за меня?
Ти остановился и уставился на своего отца. Уилл в первый раз высказал эту мысль. Он смотрел на своего сына печальными глазами.
– Из-за тебя? С какой стати… почему ты так думаешь?
Уилл беспомощно пожал плечами и покачал головой.
– Я не знаю точно. Но иногда… он смотрел на меня странно.
– Странно на тебя смотрел?
Уилл нахмурился, отвел глаза в сторону и сел на корточки около тропинки. Потом подобрал какую-то палку и начал бессмысленно ею водить по траве.
– Я не знаю, но похоже… он был печальный. Как будто я был виноват в его печали. Не так, как дядя Гидеон, не строго. Как будто… ужасно печально. – Уилл поднял глаза, и Ти увидел в них слезы.
– Ах, Уилл, нет… – Ти присел рядом с ним. – Не думай так. Я уверен, что он уехал не потому, что ты его расстраивал. Мистер Прескот любил тебя. Каждый знает это.
– Правда? – Лицо Уилла немного посветлело. – Ты так думаешь?
– Я знаю. Послушай, тебе никогда не лгу, не так ли?
Уилл закивал головой.
– И сейчас я тоже говорю тебе правду. Мистер Прескот тебя очень любил.
– Честно? – Уилл, было, улыбнулся, но потом опять нахмурился: – Тогда почему он уехал?
Ти смутился.
– Я не знаю… – Он внезапно понял, что хотел ему объяснить дядя Гидеон в последнем их разговоре. Ти не знал, как сказать своему отцу, что могло произойти между Рейдом и Мэгги. В первый раз в жизни Ти стало неудобно перед своим отцом. Но и пытаться ему объяснить что-то было бессмысленно. Наверное, то, что говорил ему дядя Гидеон, Уиллу говорить было нельзя. Говорить такие вещи тому, кого очень любишь, значит сильно его расстроить. Эта истина вдруг ясно открылась Ти. Но Уилл требовал дальнейшего объяснения.
– Я рад, что Рейд ушел не из-за меня. – Он поломал прутик на несколько частей. – Но мне очень жаль, что он ушел.
– Мне тоже. – Ти сдержал подступившие слезы. Он встал, протягивая руку своему отцу. – Но я считаю, что ни я, ни ты ничего не можем сделать. Пойдем, иначе мы до полудня не придем домой.
Уилл, поднимаясь, взял его за руку, и они направились по тропинке дальше. Уилл шел, шурша опавшими листьями, которые красивым многоцветным ковром лежали на земле.
Ти улыбнулся, вспомнив, как ему нравилось так ходить, когда он был маленьким. Неожиданно Ти увидел большой плоский камень, лежащий недалеко от тропинки. Ти остановился и позвал Уилла.
– Эй, Уилл, посмотри туда, – показал он ему на камень. Уилл быстро подошел. Сколько помнил Ти, Уиллу нравилось рассматривать камни. Оба они опустились на корточки, и Уилл осторожно приподнял камень и перевернул его. В этот же момент они услышали какое-то фырканье.
Ти поднял глаза и замер. В тени деревьев, на расстоянии всего лишь нескольких ярдов [2]2
1 ярд равен 91,44 см.
[Закрыть]от них стоял кабан. Он смотрел на них своими маленькими, злобными глазками. Из его оскаленной пасти торчали два неровных клыка. Ти знал, что эти животные очень агрессивны, и единственным спасением в таких случаях было бегство. Когда Ти случалось гулять по лесу, он всегда внимательно смотрел по сторонам. Но так близко к дому эти животные еще ни разу не подходили. В этом году холода наступили рано, и, видимо, многие животные в поисках пищи стали выходить из лесной чащобы поближе к человеческому жилью.
Дом, который еще минуту назад казался им таким близким, теперь становился недосягаемым. Ти попытался не двигаться, надеясь, что кабан потеряет к ним интерес. Уилл сидел спиной к кабану и не обращал внимания на странные звуки, которые раздавались позади него. Увидев, что Ти прижался к земле, Уилл повернул голову в ту сторону, куда смотрел Ти, и увидел кабана. Он тут же вскочил на ноги и закричал:
– Ти, беги! Беги!
Кабан издал громкое рычание и бросился на них. Ти закричал так громко, как только мог, надеясь, что его крик услышит Мэгги. Но тут же понял, что даже если она и услышит их зов о помощи, то все равно не успеет опередить кабана. Ти теперь надеялся лишь на то, что ему удастся взобраться на дерево. Но рядом стояла сосна с длинным гладким стволом, на которую трудно было залезть. Тогда он со всех ног помчался к дубу, боясь, что взобраться на дерево у него не хватит сил. Уиллу, с его развитой мускулатурой и высоким ростом, это сделать было гораздо проще. Они что было мочи бежали по лесу, но Уилл опередил сына. Ти чувствовал, что кабан буквально наступает ему на пятки и что добежать до ветвистого дуба он не успеет. И он решил попробовать взобраться на ближайшую сосну. Ти подпрыгнул так высоко, как только мог, и обхватил руками ствол. От страха и отчаяния у него прибавилось сил, и он стал карабкаться вверх, извиваясь как червяк. Ти смог подняться по гладкому стволу на несколько метров. Секач набросился на дерево и так сильно ударил его своими клыками, что мальчик чуть не расцепил руки. Он стал скользить вниз по стволу, отчаянно хватаясь за кору дерева. Кора рвала его рубашку и больно царапала кожу, но он ничего не чувствовал. Если бы кабан не отошел от дерева, готовясь к следующей атаке, он вполне мог бы снова схватить Ти за ноги. Из последних сил Ти снова стал карабкаться вверх. Кабан опять разогнался и с большой скоростью мчался к дереву. Но в этот момент появился Уилл с длинной палкой в руках, который бежал наперерез кабану.
– Нет! – вопил Уилл, размахивая своим оружием.
– Уилл, не надо! – закричал Ти. – Нет! Толстая дубина тяжело обрушилась на голову кабана.
– Быстрее! – кричал Уилл. – Взбирайся выше! Взбирайся!
Секач зашатался под ударом и немного отступил назад, мотая головой. Уилл пошел на него, размахивая дубиной. На этот раз он огрел секача по хребту, не причинив ему серьезного вреда, в то время как дубина треснула и переломилась пополам. Уилл повернулся и побежал, но секач пришел в себя и помчался за ним. У Уилла не было времени забраться на дерево, и Ти понял это. Он с ужасом видел, как секач со всей силой ударил Уилла, повалив его на землю.
– Нет! – закричал Ти и, разжав руки, соскользнул на землю. – Па! Нет!
Уилл перевернулся и попытался подняться, хотя кровь била струей из его распоротой ноги. Но кабан вновь набросился на него, нанося удары в бок. Ти пронзительно кричал, слезы ручьем текли по его щекам, он бежал к отцу, хватая с земли все, что попадалось под руку, чтобы запустить в эту мерзкую тварь.
Но сосновые шишки, палки, камни, которые он швырял в кабана, были совершенно бесполезны. Животное полностью было захвачено своей добычей и нападало на распростертое тело Уилла все с большей яростью, топча и протыкая его.
– Перестань! Черт тебя побери, перестань! – кричал Ти. Слезы градом текли по его лицу и, отчаянно швырнув большой камень со всей силой, он попал кабану в глаз. Кабан взвизгнул от боли, развернулся и увидел Ти. Нагнув голову, он бросился на мальчика.
