Текст книги "Все на продажу"

Автор книги: Кэндес Бушнелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

Сейчас, узнав ее, он вожделенно расширил глаза, но не сделал даже шага в ее сторону, поэтому она удостоила его лишь легкой улыбки. Было заметно, что он предпочитает все делать по-своему; что ж, в таком случае она будет ждать. Пусть сам к ней подойдет – Джейни была совершенно уверена, что так и будет.[

Она отвернулась – и чуть не налетела на Крейга Эджерса. Он сидел на краю коричневого диванчика, вытянув перед собой ноги, и мрачно заглядывал в свой стакан. Он провел в Лос-Анджелесе три дня, но уже успел понять, что знаменитый писатель в Нью-Йорке и в Лос-Анджелесе – совершенно разные вещи. В Нью-Йорке он был известен: недавно его узнала молоденькая банковская служащая, запомнившая его фотографию на суперобложке, что было удивительно, поскольку на этой фотографии он был на десять лет моложе. А в Лос-Анджелесе его никто не замечал. Год назад он бы не обиделся, но шесть месяцев успеха приучили его ждать поклонения. В Лос-Анджелесе он был его лишен. Конечно, люди «слышали» про его книгу, «слышали», что она хороша. Но читавших ее пока что не нашлось, а этим утром молодой сотрудник студии «Фокс» даже имел наглость предложить заменить ее главного героя мужчину женщиной двадцати четырех лет…

Его старый приятель Таннер Коул настоял, чтобы он не ложился спать и дождался гостей. Крейг понимал, что молодость позади: после полуночи он начинал дремать. Но, отправившись к себе, он огорчил бы Таннера, который наутро смотрел бы на него с упреком, отчего Крейг почувствовал бы себя неудачником, – нет, только не это! Крейг считал, что Таннер не похож на других: ему была свойственна невероятная, казавшаяся напускной чуткость, которую Крейг после двадцати лет знакомства считал подлинной. Коулу достаточно было одного взгляда, чтобы изменить атмосферу: если у него было хорошее настроение, то и остальным было хорошо, а если ему становилось тоскливо, то и другим казалось, что они очутились в аду…

Крейг поднял голову, чтобы найти глазами Таннера, но вдруг уперся взглядом в Джейни Уилкокс. Удивление его было так велико, что он едва не выронил стакан. Это походило на встречу с пришелицей из страны мертвых. Судя по выражению ее лица, она тоже сильно удивилась.

– Крейг! – пролепетала она. Ей было непонятно, что он делает на приеме у Таннера Коула. В памяти сразу всплыло обвинение Селдена: она загубила Крейгу жизнь. Будет ли он с ней разговаривать? Не давая ему шанса ее проигнорировать, она уселась с ним рядом.

Крейг был очень зол на Джейни Уилкокс. Он убеждал себя, что причина его злости – ее вмешательство в историю со сценарием по его книге, но в действительности не мог ей простить, что она внезапно пропала из его жизни. У нее, конечно, имелось оправдание, но он считал, что она могла бы ему позвонить, даже должна была позвонить и сама объяснить ситуацию. За последние недели он успел ее возненавидеть, решив, что она попыталась его использовать (толком не понимая, как бы она это сделала), и чувствовал себя отвергнутым возлюбленным, не знающим, почему им пренебрегли. В январе и в начале февраля, когда Джейни приходила к нему домой якобы для обсуждения сценария, он баловал себя догадкой, что она в него влюбилась. Невероятность этого предположения не приходила ему в голову: недаром же она твердила ему, что он гений! Он уже стал думать о себе и о ней как об Артуре Миллере и Мэрилин Монро… Крейг не умел скрывать свои чувства. Втайне он радовался, что Джейни к нему подсела (если бы она его демонстративно не замечала, его ненависть вспыхнула бы с еще большей силой), но он не мог утаить, что разочарован ее отношением.

– Здравствуй, Джейни, – сказал он мрачно, цедя коктейль и сурово глядя в пространство.

– Крейг… – мягко произнесла она и подвинулась ближе. – Я так рада тебя видеть! – Она поймала себя на том, что действительно рада встрече с ним. Голливуд – это прекрасно, но… – До чего же приятно видеть знакомое лицо! – сказала она.

– Неужели? – спросил Крейг капризно. – Намекаешь, что все эти люди тебе не друзья?

Крейг никогда не был ей достойным соперником.

– Конечно, нет! – воскликнула она. – Я ни с кем толком не знакома… Я только вчера сюда попала. Вот приехала с приема «Вэнити фэр». – От этого сообщения она была не в силах удержаться. – Там все очень милы, но куда им до нас!

Крейгу это было хорошо известно, и он не мог не согласиться. Он сделал еще один глоток коктейля, чувствуя, что снова подпадает под ее чары, но не желая быстро сдаваться. Она его обидела и заслуживала наказания. Он намеревался встать, но ведь она была здесь единственным человеком, которого он толком знал, и ему очень хотелось с ней поболтать…

– Могла бы позвонить! – буркнул он.

– Я хотела! – гневно заявила Джейни и тут же потупила взор. – Но не вышло. Селден… – Она прижала пальцы к губам, будто была не уверена, можно ли продолжать.

– Селден? – спросил Крейг пренебрежительно. За недели сближения с Джейни он стал воспринимать Селдена как врага, считал его недостойным жены, слишком толстокожим…

Джейни сочла его тон хорошим знаком.

– Знаю, ты один из лучших друзей Селдена, – начала она, намеренно преувеличивая. – Мне не следовало бы тебе это говорить… Но последний месяц я была практически пленницей в собственном доме: Селден никуда меня не выпускал! Даже не разрешал воспользоваться телефоном! – Она сделала паузу, желая убедиться, что ее слова возымели желаемое действие, и осталась довольна возмущением на физиономии Крейга. – Не знаю, слышал ли ты, что мы с Селденом расстались.

Для Крейга это было новостью, но слова Джейни прозвучали для него как чудесная музыка. Предпринять что-либо в связи с этим он не мог (ибо слишком боялся Лорен), но даже теоретическая возможность придала ему сил.

– Жаль, – пробормотал он, не пытаясь казаться искренним.

– И да и нет, – сказала Джейни, демонстрируя пожатием плеч, что жизнь продолжается. – Ты здесь надолго? Я как минимум на неделю. – Она уже думала о ленче у Кенди Клеменс. – Нам надо еще встретиться…

Крейг собирался уехать на следующий день, но сейчас подумал, что в Нью-Йорке у него нет срочных дел, а Таннер предлагал ему погостить, сколько он захочет, хоть целый месяц. Почему бы не воспользоваться этим предложением? Было здорово побыть здесь без жены, погода была прекрасная, а теперь, когда появилась Джейни…

– Возможно, я задержусь тут на несколько дней, – проговорил он, не желая, чтобы она поняла, что он передумал из-за нее. – Пока Таннер меня не выгонит…

– Таннер? – удивленно спросила Джейни.

– Да. Таннер Коул, – подтвердил Крейг и, не избежав соблазна пустить пыль в глаза, добавил:

– Я остановился у него.

– Вот как?! – Джейни постаралась не показать свое воодушевление. В голове у нее уже кружился вихрь планов. Как «хорошая нью-йоркская знакомая Крейга» она вполне могла к нему на ведаться. Будет гораздо лучше, если Таннер Коул убедится, что она не какая-то безмозглая красотка, а женщина, водящая дружбу с признанными интеллектуалами вроде Крейга Эджерса. Комсток Диббл был уже у нее в кармане (наверное, Кенди Клеменс тоже), поэтому ничто не мешало оживить старый проект. Это будет пре красный повод для встречи с Крейгом, а если она произойдет в доме Таннера, то получится вполне невинное совпадение.

Найдя глазами Таннера, Джейни решила, что чем чаще его видит, тем больше он ей нравится. Если она собирается им завладеть, то только целиком, а это значит, что надо сначала как следует поломаться. Она дотронулась до руки Крейга.

– Возможно, это неприятная тема, но мы с Комстоком обсудили наши разногласия, и он говорит, что собирается ставить фильм по написанному мной сценарию. – Крейга это сообщение сбило с толку, но Джейни решила продолжать, не обращая внимания на его реакцию. – Я встречусь с ним на этой неделе и хочу напомнить о проекте. – Она загадочно улыбнулась и, вспоминая свой короткий разговор с Мегвичем и его радость из-за того, что она пока не подписала контракт, добавила:

– Я могу на него повлиять. Если не заинтересуется он, то я знаю главу большой студии, которому это будет интересно.

Она осталась довольна своей наглостью. Не все сказанное ею соответствовало действительности, но интуиция подсказывала: в Голливуде все делается именно так, и она стремилась к успеху. Но Крейг не успел поздравить ее: подошедший Мегвич подал ей стакан.

– Я подумал, что вас мучает жажда. – Он с любопытством поглядывал на Крейга. Джейни жестом предложила ему сесть.

– Это Крейг Эджерс, – представила она писателя. – Мы обсуждали кинопроект, над которым работали в Нью-Йорке…

Джейни Уилкокс действительно была ангелом-хранителем и музой Крейга Эджерса. Мегвич Барон, считавший себя выше голливудских неучей, был одним из немногих, кто прочел книгу Крейга целиком, все 532 страницы. С надлежащим трепетом в голосе, приятным автору, особенно такому, как Крейг Эджерс, он спросил:

– Фильм по книге «В смятении»?

– Совершенно верно, – подтвердил довольный Крейг. Мегвич наклонился над Джейни, чтобы продолжить разговор с Крейгом.

– Вы замечательно описали мужчину средних лет, ищущего в душе молодость. Я после этого три дня не выходил из дому…

Крейг благодарно засмеялся, Джейни довольно улыбалась. Глядя то на одного, то на другого, она думала о том, как полезно сводить людей, доставляя обеим сторонам приятное и открывая новые деловые возможности. Если же они еще оценят и ее связи, то и это совсем не вредно…

Она попыталась поймать взгляд Таннера Коула (ему тоже стоило увидеть ее в таком обществе), но вдруг с удивлением заметила среди гостей поразительно знакомое лицо. Рядом с балконом стоял Билл Уэстакотт собственной персоной.

Билл! Именно тот человек, которого она мечтала увидеть. И вот он предстал перед ней как осуществленная мечта. Неужели почувствовал, что она о нем думает? Неужели поспешил на ее беззвучную песнь сирены?

Она оглянулась на Крейга и Мегвича. Агент как раз сравнивал написанное Крейгом с творчеством смутно знакомого Джейни французского писателя Флобера, и Крейг, внимая лести, так пыжился, что вызывала опасения сохранность швов на его рубашке. Оба были опьянены общением, оба, судя по всему, воображали, что нашли родственную душу. Джейни была им сейчас совершенно ни к чему.

– Простите… – пробормотала она и встала.

Билл удивленно вытаращил глаза, увидев, кто к нему направляется через весь зал.

– Билл! – воскликнула Джейни с искренней радостью.

– Привет, Уилкокс, – отозвался он, прикасаясь губами к ее щеке. Он загородил ее собой от остальных, словно хотел, чтобы она принадлежала одному ему. – Как я погляжу, ты уже подчинила себе Голливуд. – Он поднес к губам бокал, пристально глядя ей в глаза. – Мегвич Барон – малый не промах, он не каждой стал бы уделять столько внимания. Джейни расслышала в его тоне ревнивые нотки, это означало, что Мегвич – именно такой агент, какой ей нужен.

– Он сам вызвался быть моим агентом. – Джейни вовремя вспомнила, какое удовольствие ей раньше доставляло поддевать Билла. – Но я пока не уверена… А ты как считаешь?

Билл усмехнулся:

– Брось, Уилкокс! Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы пытаться снова поймать на удочку. Ты никогда не слушала советов: ни моих, ни чьих-то еще.

– Я ему сказала, – ответила на это Джейни соблазнительным шепотом, – что хочу стать главой кинокомпании…

Билл громко расхохотался. Он представил себе удивление старины Мегвича, считавшего, наверное, что амбиции Джейни не простираются дальше приглашения во фривольное ток-шоу…

– А что он?

– Посоветовал для начала изобразить кретинку. – Джейни нахмурилась. – Не знаю, получится ли у меня.

Билл решил, что она уже вошла в роль, потом подумал, что это не совсем так: она никогда из нее не выходила, вот только не располагала сценой, на которой могла бы блистать…

До сегодняшнего дня.

– Джейни… – Билл не смог спрятать усмешку. – Я уверен, ты способна на все, включая роль идиотки. Кстати, – поспешил он сменить тему, – как там сценарий? Я слышал, продюсером берется быть Комсток Диббл. Ты закончила работу?

– Господи! – Она изобразила неудовольствие. – Неужели об этом знает весь Голливуд?

Джейни поежилась. Билл вспомнил, как они когда-то валялись вдвоем на пляже, как занимались любовью… Тогда она была так красива, так полна жизни (и совершала так много ошибок, приводивших его в бешенство), что он был от нее без ума. Каким же он был глупцом, что ее отпустил! Надо было развестись с женой и жениться на Джейни, потому что тогда она его любила, он это знал…

– Ладно, Билл. – Она вздохнула. Он чувствовал ее раздражение, но замечал в глазах шаловливый блеск. – Ты был прав. – Он изобразил удивление, она огорченно прикусила губу. – Я его не то что закончила, а написала только тридцать три страницы. – Джейни перешла на шепот, приблизив лицо к его уху. – Самое странное, что это теперь не важно. Все считают, что я написала настоящий сценарий. Я не знаю, как мне быть…

– Ничего, разберешься, – хрипло сказал он, сделал шаг на зад и посмотрел ей в глаза. От того, что он увидел, у него защемило сердце. Возможно, на нее повлияли неприятности, но он понял, что она наконец повзрослела, стала настоящей женщиной… Он поспешно отвернулся.

Джейни уже искал Таннер Коул. Билл понял по выражению ее лица, что их разговор завершен.

– Билл… – прошептала она и прикоснулась к его лицу. Он прижался щекой к ее ладони, снова глядя ей в глаза. Все, что они друг о друге знали, все упреки и несбывшиеся надежды – все было в одно мгновение молча перечислено… и прощено.

– Разве не чудесно? – спросила она, словно погружаясь в море восхищения, которым стал для нее этот вечер.

Она медленно вышла на балкон. Он много раз видел, как она проделывает этот фокус на приемах: бежит от толпы, привлекая мужчину. Это его всегда смешило, и он этого не скрывал, но сейчас у него не было желания подтрунивать.

Он снова окинул взглядом зал. Толпа – кинозвезды и продюсеры, сценаристы и агенты, несколько стилистов и инструкторов – достигла точки наибольшего волнения: прием подходил к концу, а гостям еще только предстояло добиться того, ради чего они сюда явились. «Голливуд, – подумал Билл с грустной иронией, – это ярчайшее воплощение американской предприимчивости: здесь цветут самым пышным цветом алчность и честолюбие, ограниченность и бездушие. Нет, – поправил он себя, – это несправедливо. Здесь есть место и для настоящего таланта, даже для блеска. Истинная причина, почему Голливуд до сих пор существует, в том, что под его мишурой скрывается искреннее желание каждого хорошо делать свое дело. Никто не ставит целью ставить плохие фильмы и телепрограммы, большинство обуреваемо самыми лучшими побуждениями. Если успех достигается не всегда, то не в наказание ли за человеческие слабости?» Оглянувшись через плечо на Джейни, застывшую на балконе в одиночестве, он одновременно испугался за нее и испытал гордость. Она все-таки превозмогла себя и сделала несколько шажков вперед. Она могла быть ужасно глупой, но, как у большинства смертных, у нее всего один истинный недостаток – то, что она худший враг самой себе. Билл понимал, что и его можно обвинить в том же.

Было мгновение, когда ему хотелось пойти вслед за ней. Но он остался на месте. Этим вечером она познала большой успех, но это был голливудский успех – внезапный, волшебный и всепоглощающий, способный уничтожить душу победителя. Еще будет время разочароваться, понять, что ее предали, что за днем сверхпопулярности следует день отверженности, когда никто не отвечает на твои звонки…

Краем глаза Билл увидел, как на балкон выходит Таннер Коул. Он не собирался тягаться с кинозвездой, по крайней мере сейчас. Джейни предстояло идти своим путем. Билл с облегчением понял, что она пройдет этот путь без него. «Удачи вам!» – хотелось ему бросить вслед Таннеру Коулу.

Глядя на Джейни, стоящую на балконе, он пришел к мысли, что Голливуд скоро обнаружит: ее нелегко сломить. В ней есть сила духа и надежда, не знающие преград.

Положив одну руку на перила, Джейни повернулась в три четверти оборота, глядя на огни внизу. Потом она закрыла глаза и вдохнула ночной воздух, полный восхитительных ароматов. Она знала, что кажется со стороны очаровательной молодой женщиной, погруженной в раздумья…

Только на этот раз ей действительно нашлось о чем подумать. Ее место было здесь. Весь этот вечер словно был задуман специально для того, чтобы она поняла, что нашла наконец свое место в жизни. Она открыла глаза – и ахнула, отступив назад от радостной неожиданности. Отсюда, с высоты Голливудских холмов, переливающиеся огни Лос-Анджелеса казались золотым огнем, приветственно зажженным в ее честь.