Текст книги "Все на продажу"

Автор книги: Кэндес Бушнелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

– Джейни, вы когда-нибудь задумывались, для чего человек становится богатым?

– Это просто, – тут же ответила она с презрением ребенка, считающего, что ему задали глупый вопрос. – Для секса.

– Так полагают все женщины, – улыбнулся Джордж. – Вы недостаточно цените нас, богачей. Истина в том, что некоторые иногда богатеют для того, чтобы творить добро.

– Бросьте, Джордж! – Джейни шутливо изобразила возмущение. – Какое добро сотворили вы?

– Ага! Вместе с большинством вы презираете богатого чело века. Сами замужем за богачом, а презираете.

– Богатство Селдена с вашим не сравнить.

– А вам не кажется, что начиная с какого-то уровня это уже не имеет значения? – спросил он.

– Имеет, еще какое! Например, такую квартиру Селдену ни за что не купить.

– Я подумывал, не преподнести ли ее в дар городу. Пусть бы здесь устроили школу, – сказал Джордж. – Но, как ни печально, такая благотворительность обычно выходит боком: людям не нравятся богачи, они наделяют их всеми мыслимыми пороками, а партнеры по бизнесу могут принять за умалишенных. Прежде чем совсем разориться, Мори Финчберг пожертвовал огромные суммы на ремонт подземки. И что же? На него набросилось Федеральное налоговое управление, его компанию разорвали на части, а его самого обвинили в смертных грехах…

– Понятно, – произнесла Джейни задумчиво и, слегка хмурясь, медленно подошла к окну, позволяя Джорджу любоваться ее профилем и фигурой. У окна она повернулась и игриво стрельнула глазами. – А вы совсем не такой, каким я вас считала, Джордж, – произнесла она томно.

Он ничуть не удивился. Он знал, что на приемах, вообще при большом стечении людей не производит должного впечатления и открывает свое истинное нутро только самым близким людям. Но ее слова подтвердили, что она невольно превращается в пленницу его чар. Еще немного, и он совсем вскружит ей голову.

Конечно, она была слишком хороша, чтобы он отказался с ней переспать, и он уже решил, что если представится возможность, то не упустит ее, хотя из уважения к Селдену сам не сделает первый шаг. Да ему и не придется проявлять инициативу: будучи миллиардером, он хорошо изучил поведение женщин, когда они сталкиваются с обладателем такого состояния; иногда их реакция даже казалась ему биологической. Сопротивляться богатейшему мужчине могли или молодые идеалистки, не догадывающиеся, какая борьба им предстоит, или молодые таланты, творческие натуры, наделенные кое-чем поважнее денег, или немногочисленные богатые женщины, не испытывающие нужды в деньгах. Наиболее отчаянными он считал так называемых женщин-карьеристок, либо играющих в работу, пока им не попадется богач, либо по-настоящему вкалывающих, знающих на собственном опыте, как тяжко все время трудиться, утомившихся и нуждающихся в перерыве. Женщин обоих последних типов он знал как самых жадных до секса: уже под конец первого свидания они предлагали как минимум минет, ошибочно полагая, что таким способом докажут, что им нравится он сам, а не его деньги. Глазея на Джейни и потирая себе лицо, Джордж думал о том, что ценит Мими за противоположное: она никогда не делала вид, что он ей нравится. Она с самого начала объяснила, что видит в нем законченного хама и будет терпеть его только до тех пор, пока он не разорится.

Джейни Уилкокс он относил к другому типу женщин. Там, где Селден Роуз видел невинность, он распознал хищницу. Джордж не осуждал Селдена за этот брак: Селден еще карабкался вверх по поленнице и, подобно всем неглупым мужчинам, понимал, насколько важно иметь подходящую жену, чтобы не загреметь вниз вместе с дровами. Оставалось надеяться, что Джейни не заставит его страдать – бедняга достаточно настрадался от своей первой жены. Сейчас, встретив ее последнюю реплику теплой улыбкой, Пакстон сказал:

– Вас я тоже представлял другой.

Опираясь на подоконник, он наслаждался тем, что порадовал ее своим ответом, и тем, что если и соврал, то только отчасти. Конечно, она оказалась именно такой, как он предполагал, но под ее холодной и продуманно утонченной внешней оболочкой он угадывал детскую натуру. От этой детской натуры можно было ждать либо тепла и любви, либо требовательности и жестокости, в зависимости от уровня комфорта, в котором она окажется; при определенном побуждении она станет стремиться к удовлетворению любой ценой, даже рискуя саморазрушением.

Он протянул руку и попросил:

– Дайте-ка взглянуть на письмо, из-за которого вы сама не своя.

На лице Джейни появилось выражение не то злости, не то безысходности. Когда она отдавала Джорджу выуженное из сумочки письмо, на ее лице читалось отвращение.

– Мне так неудобно… – начала было она, но он жестом заставил ее умолкнуть и стал читать письмо.

"Дорогая миссис Уилкокс!

С 15 июня 2000 г. мы пытаемся обсудить с Вами вопрос о незавершенном сценарии для «Парадор пикчерс». Сейчас мы предпринимаем четвертую по счету попытку с Вами связаться.

До нашего сведения было доведено, что вы заключили с Комстоком Дибблом устное соглашение о предоставлении оригинального сценария без названия. За эту работу (далее именуемую «Неозаглавленный сценарий») Вы, как явствует из наших документов, получили 23 мая 1999 г. чек на 30 тысяч долларов. По правилам Гильдии писателей Америки устное соглашение вместе с выплатой по нему считается равным стандартному соглашению Гильдии писателей о выполнении Неозаглавленного сценария, и к нему применимы стандарты Гильдии по предоставлению Неозаглавленного сценария и его оплате.

Стандарты Гильдии писателей подразумевают предоставление Неозаглавленного сценария не позднее 90 (девяноста) дней со дня заключения контракта или выплаты, в зависимости от того, что состоялось раньше. Если Неозаглавленный сценарий не предоставляется в 90-дневный срок, то контракт признается аннулированным и недействующим, а Автор – его нарушителем. В этом случае последний возмещает Студии («Парадор пикчерс») все деньги, полученные им, не позднее 30 (тридцати) дней после прекращения действия контракта.

Согласно нашим документам, Вы не предоставили Неозаглавленный сценарий и не предпринимали попыток сделать это. Ввиду истечения 18-месячного срока после получения Вами платы за Неозаглавленный сценарий мы вынуждены просить Вас вернуть все выплаченные Вам деньги по чеку «Парадор пикчерс» в сумме 30 тысяч долларов.

В случае возникновения у Вас вопросов, предоставления Неозаглавленного сценария или недопонимания просим обращаться к нам.

Искренне Ваши…"

Джордж с улыбкой сложил письмо и опустил его на подоконник позади себя. История наверняка была богаче нюансами, чем явствовало из письма. Глядя на Джейни, он гадал, насколько честной она с ним будет.

– А что об этом думает Селден? – поинтересовался он.

– Селден? – Она не смогла скрыть раздражения, но уже в следующую секунду взяла себя в руки и изготовилась к представлению: потупила взор, потом посмотрела на него исподлобья, как ребенок, знающий, что нашкодил. – Дело в том, что я не смогла ничего рассказать Селдену…

– Расскажите мне, раз скрываете от него!

Она присела рядом с ним на радиатор, заставив его сместиться на самый край.

– Если Селден узнает… – И она отвернулась.

– Селден разбирается в контрактах такого рода, – резонно возразил Джордж. – Возможно, ему самому приходилось делать такие заказы.

– В том-то и дело. – Она изящно закрыла ладонями лицо. – Если Селден узнает… – Вся ее поза буквально кричала, что Джордж должен ее утешить.

– Скучные карие глаза Джорджа стали маслеными.

– Теперь понял, – кивнул он. – Тут не только бизнес.

– Так и есть, – сказала она с облегчением, убрала от лица ладони и посмотрела ему в глаза. – Проблема только в том… Вам можно доверять, Джордж? Вы должны пообещать, что никому не проговоритесь, даже Селдену.

– Даю слово, – сказал Джордж.

– Я очень сглупила, – заговорила Джейни, уставившись в пространство. – У меня не было денег, и я не знала, во что ввязываюсь… В общем, Комсток Диббл воспользовался моей беззащитностью.

Джордж удивился: он понятия не имел о связи Джейни с Комстоком Дибблом. Впрочем, почему бы и нет? О ней болтали, что она умудрилась переспать со всеми. Не показывая своего удивления, он попросил:

– Продолжайте.

– Я познакомилась с ним на вечеринке. Это было давно, тог да я… в общем, у меня была черная полоса. Комсток стал за мной ухаживать…

– Он так поступает с каждой женщиной, – сказал Джордж сочувственно.

Джейни кивнула:

– Да, он был очень настойчив. Тогда он мне нравился, я больше ни с кем не встречалась и думала, что он тоже.

– Вас не смутила его репутация? – спросил Джордж, удив ленно приподнимая брови.

– Я сама оцениваю людей, Джордж. Их репутация для меня не имеет значения, – ответила она с ноткой обиды. – Он сказал, что любит меня, я и поверила.

– Мало ли, что он скажет…

– Более того, – крикнула она, – он говорил, что хочет на мне жениться!

А вот это ложь, подумал Джордж, тем не менее спросил:

– А вы что ему ответили?

Что это невозможно, конечно. Мы ведь только познакомились. Откуда мне было знать…

– Что он обручен с другой женщиной?

– Да. – И Джейни отвернулась, будто ей было больно об этом вспоминать.

Джорджа подмывало расхохотаться, но у него было правило не вести себя жестоко без необходимости. И он спросил бесстрастно:

– И вы с ним переспали?

– Джордж! – укоризненно сказала она, изображая смущение. Тогда он посуровел лицом.

– Джейни, вы хотите, чтобы я вам помог. Значит, я должен знать всю правду.

– Так оно и было, да. – Джейни одарила его соблазнительным смелым взглядом, и ему показалось, что она уже готова расстегнуть молнию у него на брюках. – У меня не было причин не переспать с ним. Я думала, он встречается только со мной, что серьезно ко мне относится. А потом он, наверное, почувствовал неуверенность. Хуже всего, когда мужчина становится неуверенным…

– Особенно Комсток Диббл, – поддакнул Джордж.

– Он предложил мне помощь. Идея, чтобы я написала сценарий, принадлежала ему. А тридцать тысяч он мне дал на аренду дома на лето. – Она вдруг зажала себе ладонью рот и наклонилась, словно сдерживая дурноту. – Я только сейчас поняла, как ужасно это звучит. Вы можете подумать…

Джордж оперся о стену и задумчиво покивал:

– Тридцать тысяч долларов – что ни говори, большие деньги.

– Но я ни в чем не виновата! – возмутилась Джейни. – Я понятия не имела… Я действительно считала, что он хочет мне помочь.

– Но сценарий-то вы написали? – спросил Джордж вкрадчиво.

– Дело не в этом! – Она уже сожалела, что рассказала ему все. – Я забросила это занятие, когда узнала на свадьбе своей сестры, что у него есть невеста. И после этого не вспоминала о нем, пока не получила письмо. – Джейни говорила все тише, и Джорджу приходилось к ней наклоняться, чтобы разобрать слова. – Вы богаты и влиятельны, Джордж. Вы понятия не имеете, что значит быть одинокой женщиной. Такие вещи происходят постоянно, а у нее нет никого, кто бы ее защитил. Мне оставалось только пожать плечами и жить дальше.

– Понимаю, – сказал Джордж.

– Он не может вытерпеть, что я вышла замуж, что я счастлива. Увидев меня на вручении гуманитарных премий мэра, он пря мо заявил, что хочет снова стать моим любовником. Я, естествен но, рассмеялась ему в лицо. А потом стали приходить эти письма.

– Так вы подозреваете, что он вас шантажирует?

– Конечно, шантажирует! – Стоило Джейни произнести эти слова, как она поверила в их истинность. – Я бы с удовольствием вступила с ним в бой, – продолжила она, водя пальцем по своему колену, – поскольку знаю, что права. Но тогда это обязательно просочится в прессу. Вы только представьте, как к этому отнесется Селден!

– Представляю, – сказал Джордж. – Его жена будет выглядеть шлюхой.

Джейни ахнула. Раньше она не задумывалась, какой предстает ситуация на взгляд других людей, ведь была полностью поглощена собственными переживаниями. Ее глаза мгновенно наполнились слезами. Она смотрела на Джорджа с выражением потрясения на заплаканном лице.

Джордж не знал, что подумать. Он был склонен считать ее слезы театрально фальшивыми, но представление не оставило его равнодушным.

– Тут вот какое дело, Джейни, – заговорил он. – Какими бы ни были истинные побуждения Комстока, он вправе прислать вам это письмо. Наилучший способ избавиться от Диббла – за платить. Сделайте вид, что возвращаете долг, и дело с концом.

Джейни побледнела и схватилась за живот, как будто ее тошнило от одной мысли о том, чтобы заплатить. Глубоко вздохнув, она встала.

– Да, способ хорош – для вас, – осуждающе проговорила она. – А вот у меня нет денег.

– Бросьте! У вас должны найтись деньги. Вы же знаменитая модель. Уж тридцать-то тысяч наскребете, я полагаю.

– Нет, не наскребу, – ответила она холодно. – Модели зарабатывают не так много, как принято считать. Агентство забирает у меня двадцать пять процентов, потом правительство оттяпывает еще половину. Я считаю везением, когда мой годовой заработок достигает пятидесяти тысяч чистыми. Может, вы запамятовали, но в Нью-Йорке этого едва хватает на аренду жилья.

– Зато я помню, что у вас есть Селден, – спокойно сказал он

– По-моему, женщине не годится полностью полагаться на мужа, – заявила Джейни, многозначительно глядя на него.

Господи, подумал он, приглаживая ладонью волосы. Если она так понимает гордость, то никогда не вернет эти деньги. Глядя, как она нарочито медленно забирает письмо и прячет его в сумочку, он разрывался между желанием ей помочь и побуждением умыть руки.

– Если все сводится к тридцати тысячам… – начал он. Она обернулась.

– Я не приму деньги у лучшего друга моего мужа! – отчеканила она. Ирония ситуации заключалась в том, что раньше она взяла бы, еще как взяла! Сейчас она твердила себе, что дело не в деньгах, а в принципе. Ей осточертели все комстоки дибблы на свете. – И потом, разве не ясно, что если я с ним расплачусь, то ему ничто не помешает снова чего-то от меня потребовать? – И она направилась к двери.

– Есть небольшая загвоздка, – бросил Джордж ей вслед. '

– Да? – Джейни остановилась, но пока не обернулась.

– Одно дело, если бы я сам что-то не поделил с Комстоком Дибблом. И совсем другое – вступиться за другого человека. Если я позвоню Дибблу, он скорее всего пошлет меня куда подальше.

Теперь она стояла вполоборота и поглядывала на него.

– Отлично понимаю, – холодно проговорила она. – И все же хотела бы попросить вас о небольшой услуге, если не возражаете: не могли бы вы сделать вид, что у нас не было этого разговора?

Джордж в ответ засмеялся. Она действительно оказалась не такой, как он представлял: ей не занимать самообладания. Он встал и шагнул к ней.

– Признайтесь, вам просто хочется засветить этому ублюдку промеж ног.

Их глаза встретились. Они отлично друг друга понимали.

– Очень хочется, – согласилась Джейни, опуская голову.

– С этого и надо было начинать, – грубо брякнул Джордж.

– Я бы с радостью, но вы мне не дали.

– Тогда договорились. – И он сунул руку в карман за ключа ми – жест, подразумевавший, что он готов уйти. – Я велю своим адвокатам посоветовать его адвокатам посадить собак на цепь.

Оба замолчали. Он был уверен, что она готовится броситься ему на шею, и предпочел бы, чтобы этого не случилось, поскольку она успела слишком сильно ему понравиться, к чему он оказался не готов. Он зашагал к лифту, она – за ним. Их шаги гулко разнеслись по пустым комнатам.

– Не представляю, как можно жить в таких хоромах, – сказала Джейни, озираясь.

– Наверное, Мими – одна из немногих женщин на свете, которая с этим справится. Это не значит, что вам это не по плечу…

– Нет, я совершенно не разбираюсь в домах и обстановке, – скромно возразила Джейни. – Я владею только одним талантом – демонстрировать бюстгальтеры.

Входя в лифт, он подумал, что если она намеревалась привлечь этими словами его внимание к своей груди, то добилась цели. Джордж решил поменять тему:

– Можно попросить вас о небольшой услуге?

Он собирался попросить ее не рассказывать о квартире Мими, но она решила, что речь пойдет о сексе, подошла к нему вплотную (хотя в тесной кабинке они и так стояли почти впритык) и, чуть ли не касаясь губами его уха, ответила:

– Конечно, я всегда готова, Джордж. Я всегда буду вам благодарна. Вам остается только попросить.

В следующую секунду дверь лифта открылась, и они вышли в холл. Бушвелл распахнул для них дверь.

– Доброй ночи, мистер Пакстон.

– Доброй ночи, Бушвелл. Я загляну на следующей неделе.

Стоя на тротуаре, он протянул Джейни руку, но она подставила ему щеку для поцелуя, потом слегка повернула голову – он решил, что нарочно, – и его поцелуй пришелся почти ей в губы.

– До свидания, Джордж, – сказала она весело и зашагала прочь. Один раз она обернулась, чтобы помахать ему рукой, и у него появилось чувство, что его умело использовали. В данном случае это чувство нельзя было назвать неприятным.

– Не уверен, что это подходящий наряд для поездки в Гринвич, – сказал Селден.

– Этот? – Джейни разглядывала свое платье, изображая невинность. – Чем он плох? – Она наклонилась к зеркалу и повернула голову, укрепляя в мочке уха большое золотое кольцо.

– Просто он немного… – Селден беспомощно смолк, не найдя надлежащих портновских терминов.

– Немного что? Шикарное платье!

– В таких ходят скорее в ночные клубы, – сказал он.

– Туда тоже, – ответила Джейни, хмурясь. – Но я его берегла для особого случая.

– Понимаю. – И Селден, покачав головой, ретировался из ванной комнате. Он не собирался ссориться с женой из-за платья. С другой стороны, он не мог допустить, чтобы его жена вы глядела на корпоративной вечеринке в Гринвиче как русская шлюха. – Может, наденешь что-нибудь сверху? Какой-нибудь свитер? – предложил он.

– Не говори глупостей, Селден. – Она вышла из ванной комнаты в серьгах. – Представь, как нелепо будет выглядеть свитер поверх этого платья! У твоих друзей будет впечатление, что мне стыдно его носить.

«Хорошо бы!» – подумал он и тут же испытал стыд.

Спорное платье было белым синтетическим мини, выпрошенным Джейни несколько дней назад у модельера Майкла Корса. Всего пять таких платьиц сшили в середине восьмидесятых годов; это был выставочный образец, но стоило Джейни его увидеть, как ей приспичило стать его обладательницей. Не обращая внимания на слабые возражения добряка Майкла, она его примерила. Эффект был сногсшибательным: можно было подумать, что платье шили специально для нее. Естественно, у Майкла не осталось выбора: ему пришлось «одолжить» его Джейни – с ее точки зрения, навсегда.

Любуясь собой в зеркале в полный рост, она мысленно называла платье безупречным оружием против других жен из «Сплатч Вернер», способом напомнить им, что она – знаменитая Джейни Уилкокс, модель «Тайны Виктории». Мужья будут пускать слюни, жены – скрежетать зубами. Пусть помучаются!

Только бы Селден перестал нервничать! Думая об этом, Джейни искала в шкафу подходящие сапожки. Хотя так даже забавнее… Найдя сапоги под большой стопкой коробок с туфлями, она в очередной раз порадовалась тому, что ее мужа так просто шокировать. Это неизменно доставляло ей удовольствие, лишний раз подтверждая, что она – рулевой и держит его под контролем.

– Что скажешь вот об этом? – Она показала ему пару белых кожаных сапожек с серебряными пряжками «Гуччи» на подъеме и, не дожидаясь ответа, уселась на кровать, натянула сапоги и застегнула молнию. – Я купила их в девяносто четвертом году. Тогда они показались мне страшно дорогими: восемьсот долларов, а денег у меня было в обрез, но сейчас я так счастлива, что их купила… Коллекционная модель!

– Неужели? – Селден не знал, что еще сказать. Он никогда не испытывал большого интереса к одежде, а Джейни в последние дни только об этом и болтала.

Она встала, демонстрируя весь ансамбль. Теперь, в кожаных сапогах, она была точь-в-точь шлюха с Шестой авеню. Селден злился все сильнее. Он давно предвкушал этот вечер, мечтал, как будет гордиться женой, как продемонстрирует ей образ жизни, которого они с ней достойны, а она снова умудрилась все испортить. Он предпочел бы, чтобы она надела что-нибудь поскромнее Почему она всегда ставит свои желания выше его? Ему виделся в ее поведении умысел: она знала, чего хочется ему, но не собиралась с этим считаться.

Но не умея выразить свои мысли, он всего лишь спросил:

– Сколько стоило платье? – Вопрос был законным, потому что он только что оплатил счет «Американ экспресс» и был поражен суммой, которую она истратила в Милане на одежду, – около 40 тысяч … Он считал, что иметь столько одежды-просто блажь. А она взяла и купила еще одно платье!

– Дурачок! – Она рассмеялась. – Это все, что тебя волнует? Представь, платье досталось мне даром: модельер мне его подарил.

– О! – только и сказал Селден, досадуя, что жена снова оставила его в дураках. Надо было срочно выходить из этого мрачного настроения. – Пора ехать. – Он посмотрел на часы. – Машина ждет внизу.

Видимо, она догадалась наконец, что он ею недоволен, потому что подошла к нему, изобразила покорность и сказала:

– Что с тобой, Селден? Ты не хочешь, чтобы я выглядела сексуально? – Ее тон был дразнящим.

– Да. но…. – Он думал, что сейчас сумеет уговорить ее без слез сменить наряд, но она неожиданно опустилась на колени и быстро расстегнула ему молнию на брюках.

Джейни с рвением профессионалки принялась за дело. После встречи с Джорджем она находилась в приподнятом настроении. Теперь избавившись от страха разоблачения Комстоком Дибблом, она собиралась припеваючи.

Со вздохом, в котором должно было звучать наслаждение, Селден положил руки ей на голову, надеясь, что это быстро кончится и они не опоздают на ужин. Спустя минуту он невольно застонал. Какой же он осел! Любой американец пожертвовал бы правой рукой, чтобы оказаться на его месте: заиметь жену, которая не только вызывает вожделение, но и сама охотно занимается сексом, доставляет мужу наслаждение, даже когда ее не просят!

Марк Макейду и его жена Додо Бланшетт Макейду жили в чудовищном новом доме, прозванном в насмешку Мак-Мэншн. Дом вырос на дорогом мысу, вдающемся в залив Лонг-Айленд. Архитекторы, проектируя его, желали воспроизвести колониальную виллу, если, конечно, таковые когда-нибудь существовали. К парадному входу между четырех колонн вели ступеньки, по бокам которых развевались флаги. В доме было четыре камина, шесть спален, оранжерея (правильнее сказать, пристроенная теплиц выросли пока только два глубоких кресла). Сзади раскинулась главная диковина – современнейшая кухня площадью пятисот квадратных футов.

Посреди кухни в окружении кастрюль, сковородок, медных сосудов, двух кухонных комбайнов, в луже красного вина, от которой к задней двери вела, отклоняясь к раковине, дорожка из муки, стояла Додо Бланшетт, колдовавшая над обедом и напоминавшая сейчас мясника у его колоды-плахи. Додо все в жизни делала решительно и серьезно, как подобает настоящей деловой женщине; не переставая совершенствоваться, она недавно окончила двухнедельные поварские курсы в Американском институте кулинарии. Специализировалась она на телятине, неудивительно поэтому, что кухня сейчас больше всего смахивала на бойню.

Рядом с Додо стояла со смесью ужаса и восхищения на лице Салли Стамак, девочка-подросток, жившая по соседству. Рослая Салли каким-то образом сочетала неуклюжесть и обстоятельную надежность; у нее были длинные светлые волосы в завитушках и очки на носу, которые она носила с независимым видом девушки, твердо решившей не участвовать в конкурсах красоты. Изобретательная Додо «нанимала» Салли себе в помощь, когда готовилась принимать гостей, ценя в ней послушание: она могла безнаказанно помыкать девочкой.

– Салли, сбивалку! – Додо изготовляла маленькие оладьи, которые собиралась увенчать ломтиками копченой лососины с несколькими зернышками икры.

– Где она? – спросила Салли, мечась по кухне, как крупная неуклюжая мышь.

– В раковине? – предположила кулинарша, выливая в миску молоко. При этом она залила молоком каталог «Тайны Виктории», открытый на фотографии Джейни, рекламирующей золотистый купальник. Додо смахнула капли молока со страниц в миску. – Не могу поверить, что Селден Роуз притащит эту модель, – повторила она в пятнадцатый раз.

– Разве она ему не жена? – пискнула Салли. Она выудила сбивалку из мусорной корзины и тщательно ее споласкивала. Додо уже час перемывала косточки Джейни Уилкокс, и Салли мечтала, чтобы она успокоилась. Сама она еще никогда не встречалась с моделями «Тайны Виктории» и предвкушала это событие.

– Дело в том, – не унималась Додо, отнимая у Салли сбивалку, – что эта модель полностью нарушит равновесие сил. На нес будут таращить глаза все мужчины, включая моего мужа. Между прочим, я его предупредила: пусть хоть раз посмотрит в ее сторону – и ему на целый месяц будет отказано в оральном сексе. Мужчины, знаешь ли, как собаки: они четко реагируют на поощрения и наказания.

– Не знаю, что вас так тревожит, – сказала Салли. – Вы не уступаете ей красотой.

– Вот и я толкую Марку о том же. – Приступ взбивания массы в миске был недолог, потом Додо посмотрела на большие круглые часы над двойной фарфоровой раковиной. – Смени меня ненадолго, хорошо? Мне надо пойти наверх и переодеться. – Она вытерла руки фартуком и убежала.

– Я не знаю, что мне делать! – крикнула Салли ей вслед.

– Размешивай! – донесся издалека голос Додо. Пробегая через столовую, она задержалась перед зеркалом, взбила себе волосы и громко сказала: «Хороша!» Додо была молода и уверена в себе, но не красавица: мужеподобное лицо, бледная кожа и веснушки. Впрочем, она была твердо убеждена в своей неотразимости, так что некоторые в итоге даже ей верили и корили себя за слепоту.

В прихожей она столкнулась со своим мужем Марком, только что вернувшимся домой. У Марка была густая курчавая шевелюра, и он до сорока лет успешно сохранял привлекательность и подтянутость, но потом растолстел, выгнал первую жену и через четыре года женился на Додо. Он был импульсивным и чутким, все считали его милым, а он часто сожалел, что женился на сумасшедшей.

– Привет! – сказал он, бросая на столик «Нью-Йорк пост».

– Привет, мой великан! – Великаном его, при росте пять футов пять дюймов, можно было назвать разве что в шутку. – Я быстро – в кухне Салли.

Додо взбежала вверх по лестнице, миновала застеленный ковром холл и метнулась в спальню. Первым делом она заперла на ключ тяжелую дубовую дверь. Потом схватила сумочку и принялась рыться в старых рецептах, клочках салфеток с номерами телефонов, пузырьках с лаком для ногтей, тюбиках губной помады, использованных платках, кисточках для бровей, исписанных и пачкающихся шариковых ручках. Еще она наткнулась в процессе поисков на битком набитый бумажник, четыре отдельно валяющиеся стодолларовые купюры, черную косметическую палочку и щетку для волос, забитую обесцвеченными волосами. В отчаянии она вывалила все это на кровать и, покопавшись, нашла то, что искала: тоненькую пластмассовую пудреницу с белым порошком.

Запустив туда мизинец, Додо извлекла микроскопическую дозу порошка на длинном накладном ногте. Подобно Джейни Додо тайно грызла ногти и тщательно скрывала свои еженедельные сеансы у маникюрши, ухаживавшей за ее фальшивыми ногтями. Зажав одну ноздрю, она сделала вдох, потом другой. Гора барахла осталась на кровати. Додо убрала пудреницу в ящик с бельем и зашла в ванную, чтобы привести в порядок нос.

Додо Бланшетт считала себя очень современной молодой женщиной. Ей было тридцать три года, и она полагала, что добилась в жизни успеха: она не скрывала, что амбициозна, игрива, любит конкуренцию, называла себя неофеминисткой. Додо придерживалась принципа женской взаимопомощи (потому и нанимала себе в помощь Салли) и непрерывно думала о том, как продвинуться в карьере, завоевать мир и попасть в газеты. У нее было много подруг, девиз ее был «Власть – женщинам», и она произносила его с поднятым кулаком. Подобно многим молодым женщинам своего поколения она не имела предрассудков по части использования секса для продвижения вперед и переспала со всеми своими боссами, наткнувшись в конце концов на Марка.

Но все это требовало слишком много сил. Будучи репортером местного филиала Си-би-эс и занимаясь всем, от кинопремьер до лучших салонов искусственного загара и падающих из окон котят, она вставала в шесть утра, мчалась в гимнастический зал, потом час добиралась вместе с Марком до города, читая в машине свежие газеты, в офисе прорабатывала очередной сюжет, занималась прической и макияжем, потом выезжала на съемку, возвращалась в студию для редактирования отснятого материала, выходила в эфир, а затем общалась с подругами, потребляя в модных барах бесчисленные коктейли. За ужином Додо выпивала несколько бокалов белого вина или возвращалась домой готовить ужин для Марка и неизбежных гостей, важных для карьеры обоих супругов.

Она была поборницей упорного труда, считала, что делать все надо только наилучшим образом, и часто повторяла, что с ней за одну неделю происходит больше событий, чем с большинством людей за целую жизнь. При всем этом необходимо было заботиться о внешности и о фигуре, то есть непрерывно находиться в процессе избавления от лишних десяти фунтов.

Телосложение у Додо было спортивное, в школе она играла в женский футбол, а в университете Тафта даже была включена в состав сборной страны. У нее были крупные груди, которые она приподнимала бюстгальтером, чем всю жизнь покоряла мужчин, но этого ей казалось недостаточно, и она уже дважды удаляла жир с талии и бедер. В двадцать два года, стажируясь в «Нью-Йорк Таймс», она открыла для себя кокаин и могущество своих грудей. Через полгода ее уволили. Предлогом увольнения была ее неспособность появиться на работе раньше одиннадцати часов, а истин-ной причиной – роман с женатым боссом, жена которого застукала их и заставила мужа уволить Додо. С тех пор Додо контролировала вое пристрастие к кокаину, но взять под контроль свою сексуальную тягу к влиятельным мужчинам было свыше ее сил.

На подсознание Додо оказывали сильное влияние рекламные изображения красивых женщин, и она старалась на них походить, хотя и ужасалась, думая о власти безмозглых красоток над мужчинами. Одна из ее любимых книг называлась «Красота: как мужские ожидания губят женскую жизнь», и она то и дело цитировала на званых ужинах сентенции оттуда вроде того, что «недавняя приверженность мужчин женской красоте в немалой степени ответственна за разрушение семьи». При этом Додо очень хотелось привлекать влиятельных мужчин собственной красотой…

Стоя перед зеркалом в ванной, она покрасила губы красной помадой, потом приблизила лицо к зеркалу и придирчиво изучила результат, приподнимая пальцем верхнюю губу. Несколько инъекций коллагена – и она сравняется красотой с Джейни Уилкокс, подумала она. Впрочем, о чем беспокоиться? Джейни Уилкокс – самая настоящая безмозглая красотка, к тому же в их кругу красота женщины стоит на втором месте: если она не блистает умом, не способна рассуждать о бизнесе и политике, ничем толком не занята, то мужчины теряют к ней интерес и забывают о ее существовании.