Текст книги "Стервы большого города"
Автор книги: Кэндес Бушнелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)
– Здравствуй, Китти-Кэт. – Нико обняла дочь за талию.
Они очень, очень близки, подумала она. Тогда как Нико и Сеймур не испытывали друг к другу физического влечения, Катрина по-прежнему иногда садилась на колени к матери, а в отдельные вечера, когда они смотрели дома телевизор, Нико намыливала Катрине спину, что девочка очень любила с младенчества.
– Мама, ты знаешь, что тебя назвали одной из пятидесяти самых влиятельных женщин во Вселенной? – спросила Катрина, положив голову на плечо Нико. – Я так горжусь тобой.
Нико засмеялась – это была семейная шутка: когда она «отбивалась от рук», Сеймур и Катрина спокойно говорили: «О, мам, может, ты купишь себе личную Вселенную?»
– А ты откуда знаешь? – спросила Нико, поглаживая дочь по затылку.
– Увидела в Интернете, глупая. – Катрина часами сидела в Интернете в режиме реального времени, постоянно общаясь по сети с друзьями. Помимо школы, верховой езды, кулинарии и разнообразных сиюминутных увлечений, она вела такую напряженную и сложную светскую жизнь, что, по мнению Нико, могла соперничать с пятьюстами крупнейшими компаниями, список которых публиковал журнал «Форчун». – В любом случае я правда тобой горжусь.
– Если не поостережешься, я куплю тебе личную планету, – засмеялась Нико.
Она открыла тяжелую дубовую дверь, и они шагнули под апрельское солнце.
– Не надо. – Катрина побежала к лимузину, поджидавшему у тротуара. – Когда я вырасту, я сама куплю себе планету.
«Уверена, что купишь, моя дорогая», – подумала Нико, наблюдая, как грациозно дочь садится в машину. Катрина была гибкой, как молодая березка – еще один стереотип, но Нико не находила более подходящих слов, чтобы описать дочь. Ее переполняла гордость. Катрина так уверена в себе, гораздо более уверена, чем она в ее возрасте. Но дочь живет в другое время. Девочки ее поколения действительно верят, что смогут все, почему бы и нет? У них есть матери – живое тому подтверждение.
– Думаешь, что получишь этот пост, мама? – спросила Катрина. – Ну, знаешь, госпожи Вселенной?
– Если ты имеешь в виду пост председателя и генерального директора «Вернер инкорпорейтед», то да. Это чуть более реальная цель, чем госпожа Вселенной.
– Мне это нравится, – мечтательно произнесла Катрина. – Моя мама – председатель и генеральный директор «Вернер инкорпорейтед». – Она повернулась к Нико и улыбнулась. – Чудо как важно звучит.
Нико стиснула руку дочери. Она казалась такой хрупкой и уязвимой в ее ладони, хотя Катрина, великолепная наездница, удерживала этими девичьими пальчиками крупное животное. Внезапно Нико обрадовалась, что дочь еще не достигла того возраста, когда дети не хотят иметь ничего общего с родителями, и по-прежнему позволяет матери держать ее за руку, когда они куда-то выезжают. Она все еще ребенок, нуждающийся в защите. Нико убрала длинную прядь волос с лица дочери. Она так любила ее, что иногда поражалась силе этого чувства.
– Моя самая важная работа – быть твоей матерью, – сказала Нико.
– Это хорошо, мама, но я не хочу, чтобы так было, – проговорила Катрина, усаживаясь поудобнее. А потом добавила с той поразительной проницательностью, которой наделены дети: – Слишком сильное напряжение. Я хочу, чтобы вы с папой всегда были счастливы сами по себе. Независимо от меня. Конечно, если вы счастливы со мной, это прекрасно, но вы не должны оставаться вместе из-за того, что у вас есть я.
Чувство вины охватило Нико. С чего Катрина взяла, что они с Сеймуром несчастливы? Неужели внешние проявления ее романа с Кирби так очевидны? Нико старалась вести себя как обычно – более того, она стала гораздо внимательнее и терпеливее по отношению к Сеймуру. Связь с Кирби сняла подспудную напряженность в их отношениях – то, что у них с Сеймуром теперь нет секса, больше не волновало Нико. «А вдруг Катрина узнает? – испугалась она. – Что подумает обо мне дочь?»
По-прежнему будет гордиться своей матерью?
– Мы с твоим папой очень счастливы, милая, – твердо произнесла Нико. – Не беспокойся о нас. – Катрина с сомнением пожала плечами, и Нико спросила: – Ты за нас переживаешь?
– Не-е-ет, – нерешительно протянула Катрина, – но…
– Но что, дорогая? – Нико улыбнулась, но под ложечкой у нее засосало. Если Катрина подозревает или даже знает что-то, лучше выяснить все сейчас, чтобы иметь возможность отрицать. А потом, твердо пообещала себе Нико, она больше никогда не повторит этого.
– Я не должна этого знать, но, по-моему, родители Магды разводятся. – Глаза Катрины расширились. Девочка волновалась то ли от сознания вины, что именно она сообщила эту новость, то ли от страха, что это может оказаться правдой.
«О, слава Богу! – подумала Нико. – Это касается Венди, а не меня…» Неудивительно, что Катрина расстроена. Вероятно, она боится, что, если такое произошло с Магдой, может случиться и с ней. Нико нахмурилась. Тут что-то не так. Венди на съемках. Когда она нашла время для развода?
– У Шона и Венди есть проблемы, но, я уверена, все образуется.
Катрина покачала головой. Подобные разговоры были у них обычным делом, так как Нико и Катрина часто сплетничали (или, скорее, анализировали) действия и ее подруг, и подруг дочери. Но Нико потрясло, что Катрине известно больше, чем ей.
– Они ходили к психоаналитику, – продолжила девочка, – но это не помогло. Конечно, Шон старался держать это в секрете от детей, но в их квартире разве что-то скроешь?
Нико посмотрела на Катрину с удивлением и отчасти с гордостью – откуда, скажите на милость, у нее этот взрослый взгляд на отношения? – но и с некоторой долей страха. Уместна ли для двенадцатилетней девочки осведомленность в подобных делах?
– От кого ты услышала это? – спросила Нико.
– От Магды, – ответила Катрина так, будто Нико следовало самой догадаться.
– Но мне казалось, вы не очень-то дружите.
Катрина и Магда учились в одном классе частной школы и сблизились из-за того, что дружили их матери. Несколько лет они лишь терпели друг друга ради Нико и Венди, но так и не стали подругами, отчасти из-за Нико, считавшей Магду довольно странной девочкой. Она носила только черное, меньше других детей стремилась к общению – во всяком случае, меньше, чем Катрина, – и унаследовала от Венди полное нежелание считаться с кем-либо. Это всегда казалось Нико тревожным симптомом. Взрослый использует подобные особенности характера себе во благо, как сделала Венди, но ребенку они только усложнят жизнь…
– Магда склонна драматизировать, – заметила Нико. – Наверное, она все придумала.
– Да, она точно все придумала, – сказала Нико. Венди не скрыла бы от нее проблему с Шоном.
– Ну, теперь мы с Магдой лучшие подруги, – заявила Катрина, вытягивая прядь волос и очаровательным жестом прикладывая ее к губам. – С тех пор как она стала ездить верхом. Теперь мы через день видимся после школы, поэтому поневоле подружилась.
– Венди – моя лучшая подруга…
– И Виктория Форд тоже, – уточнила Катрина; ей почему-то всегда нравилось, что у матери две лучшие подруги.
– И Виктория, – кивнула Нико. – И мы все рассказываем друг другу… – Ну, не совсем все. Она до сих пор не рассказала Венди про Кирби, но только потому, что той не было в городе. – И я знаю, что Венди мне сообщила бы.
– Ты думаешь, мама? Может, ей стыдно. Магда сказала, что отец ходил к адвокату и в среду сменил замки в квартире. Магда получила новый ключ и беспокоилась, потому что Венди собиралась вернуться домой.
– Ах так… – Нико встревожило это известие. – Уверена, Шон оставил ключ у охранника. А визит к адвокату ни о чем не говорит. Он мог сделать это по разным причинам.
– Мама, – терпеливо возразила Катрина, – ты знаешь, это неправда. Когда родители идут к адвокатам, все понимают: это означает развод.
– Убеждена, что все в порядке. И сейчас же позвоню Венди…
– Только не говори ей, что это я сообщила тебе про развод. Я не хочу, чтобы у Магды были неприятности!
– Не скажу. Я только выясню, где она… Скорее всего Венди еще не вернулась.
Нико набрала номер, но услышала лишь предложение оставить сообщение – доказательство того, подумала она, что подруга не вернулась или как раз в полете.
Автомобиль остановился перед специальным входом в здание «Мэдисон-Сквер-Гардн». Нико с Катриной вышли и пересекли небольшую площадку. У входа, блокированного полицейским кордоном, стояли несколько неряшливых папарацци – выставка собак не считалась суперинтересным событием. Скучающее выражение их лиц говорило о том, что они прекрасно сознают это, но с другой стороны, никто не знает, когда наткнешься на сенсационную новость. А вдруг Дженнифер Лопес полюбит собак?..
– Эй, Нико! – крикнул один из них, поднимая камеру.
Нико покачала головой и инстинктивно обняла Катрину, пытаясь заслонить ее лицо. Дочь вздохнула и, как только они благополучно миновали фотографов, высвободилась.
– Мама! – Она раздраженно поправила волосы. – Ты слишком оберегаешь меня. Я уже не маленькая девочка.
Нико остановилась и натянуто улыбнулась, обиженная словами дочери. Мысль о том, что Катрина способна ненавидеть ее, пронзила как удар ножом. Но она все еще была матерью, а Катрина – маленькой девочкой, ну как бы.
– Как твоя мать я имею право оберегать тебя. Пока тебе не исполнится хотя бы пятьдесят.
– Ну мама… – протянула Катрина.
Она очаровательно надулась… скоро она начнет целоваться с мальчиками, – встревоженно подумала Нико. Ей не хотелось, чтобы дочь общалась с мальчиками. Пустая трата времени. Подростки такие противные… Не отправить ли ее в пансион для девочек, в какое-нибудь безопасное место… например в Швейцарию… но как она проживет, по многу недель не видя дочь?
– Эй, мам? – Катрина смотрела на мать с любопытством и озабоченностью. – Пойдем искать папу. – И, взяв Нико за руку, рванулась вперед.
– Потише, милая, я на высоких каблуках. – Нико показалось, что она говорит в точности как ее мать. Ну и что? Ты невольно напоминаешь свою мать, когда у тебя появляются дети, бороться с этим тщетно. И кроме того, это так приятно…
– Да ты родилась на высоких каблуках, – засмеялась Катрина и остановилась у лестницы, поджидая Нико. – Ты создана, чтобы руководить.
– Спасибо, Китти.
– Я уверена, что Туния победит, а ты, мама? – Катрина взяла мать за руку. – По словам папы, она лучшая миниатюрная такса во всей стране, и если судьи не увидят этого…
Она болтала, снова превратившись в веселую девочку. Нико кивала, слушала и опять думала о том, как сильно любит дочь и как ей повезло в жизни.
Шон надел белые джинсы и красную рубашку. Вишнево-красную в отличие от темно-красного рождественского цвета. С маленьким зеленым аллигатором на левой стороне груди. Рубашку он заправил в джинсы, стянутые коричневым кожаным ремнем с продернутыми в нем полосками розового, желтого и голубого материала, похожими на ленточки. Но бросалась в глаза именно рубашка. Венди до самой смерти не забудет эту рубашку.
– Назад в аэропорт, пожалуйста, – сказала Венди.
Водитель кивнул. Она удивилась, как спокойно и бесстрастно прозвучал ее голос. Будто у робота. Но возможно, ничего удивительного в этом нет. Внутри у нее теперь все умерло окончательно. У нее не осталось ни чувств, ни души. Больше Венди уже ничто не тронет. Она всего лишь машина, ценимая только за свою способность делать деньги и обеспечивать. Платить за вещи. Кроме этого, она ни на что не годна.
Автомобиль остановился у ворот, и Венди поняла, что, как только он минует их и покинет территорию поло-клуба «Палм-Бич», возврата не будет. «Стоп! – прозвучал внутренний голос. – Вернись… вернись!» Но другой голос возразил: «Нет, тебя уже достаточно унизили. Ты должна подвести черту или навсегда потерять их уважение. Возвращение сейчас ничего не изменит, только все ухудшит. Возвращения быть не может. Только движение вперед вместе с ужасной правдой».
Белые металлические ворота открылись, автомобиль тронулся.
Венди вжалась в сиденье, словно боясь, что ее увидят. Что она могла сделать иначе? Что сказать? Каких слов от нее ждали? Как правильно ответить, если тебе говорят: «Венди, я не люблю тебя. И думаю, никогда не любил»?
Если бы только… если бы только рядом с ней, в утешение, были дети. Но им она тоже не нужна. Правда ли это? Или она смотрит на ситуацию упрощенным взглядом ребенка? Они ведь все-таки дети, поэтому не хотели, чтобы их день был испорчен. Венди могла остаться, но не могла находиться рядом с Шоном и его родителями, знавшими правду и украдкой посматривавшими на нее…
…Ты знаешь, он не любит ее. И никогда не любил. Мы никогда не сомневались в этом. Как же она-то не видела?..
…И что она намерена теперь делать? Осторожно. Она опасна. Она плохая женщина. Она может испортить жизнь Шону и детям. Мы только надеемся, что она будет вести себя разумно…
И эта вишнево-красная рубашка и белые джинсы. И коричневые замшевые туфли от Гуччи. Шон стал… одним из них.
Лошадником.
А она – нет. Она вообще не принадлежит к тому миру.
Когда «ситасьон» приземлился в аэропорту Палм-Бич, Венди поехала прямо в отель «Брейкерс», надеясь найти Шона и детей в номере. Но застала там родителей Шона, нарядившихся в бермуды, из которых торчали отекшие бесформенные ноги, напоминавшие сырое тесто. Родители завтракали, и отец Шона, Гарольд, открыв дверь, не скрыл изумления.
«Готова поклясться, вы не ожидали увидеть меня здесь», – подумала Венди, уверенная в своей победе.
– Здравствуй, Гарольд, – сказала она. Гарольд, видимо, решил, что лучше не провоцировать ее, поэтому быстро повернулся и проговорил:
– Мардж, посмотри, кто здесь. Это Венди.
– Здравствуй, Венди. – Мардж не потрудилась встать из-за стола. Ее голос прозвучал холодно. – Как жаль, – вздохнула она. – Ты разминулась с Шоном и детьми. Но по-моему, они не знали, что ты приедешь.
«Ну да, конечно», – подумала Венди.
– Куда они поехали?
Мардж и Гарольд переглянулись. Мардж взяла вилку и вонзила в яичницу.
– Поехали посмотреть на пони.
– Кофе, Венди? – предложил Гарольд, садясь напротив жены. – Судя по твоему виду, тебе не помешает.
– Да, не помешает. Спасибо.
– Я позвоню, чтобы принесли еще одну чашку, – сказал Гарольд. – Здесь отличное обслуживание.
«Если я убью этих двух стариков, поймут ли меня присяжные?» – прикинула Венди.
– Не говори глупостей, Гарольд. Она может взять мою чашку. Вот, Венди. – Мардж подвинула к ней чашку с блюдцем.
– Я не хочу лишать тебя кофе.
– Мардж все равно не пьет его. Никогда не пила, – пояснил Гарольд.
– Пила, – чопорно возразила Мардж. – Ты забыл? Когда мы поженились, я пила по шесть чашек в день. Бросила, когда забеременела Шоном. Акушер сказал, что кофеин вреден. Тогда этот акушер считался очень компетентным.
Венди рассеянно кивнула. Они специально это делают – мучают ее за то, что она была такой плохой женой их дорогому, идеальному сыну? Что им известно? Вероятно, все… они же здесь. Значит, в курсе событий.
– Где они? – Венди налила кофе из белого кофейника.
– Кто? – спросила Мардж.
«Ну будет тебе, – подумала Венди, взглянув на нее. – Ты не настолько стара. Ты знаешь кто».
– Шон и дети. – Она сделала глоток и обожглась. Мардж сосредоточенно наморщилась:
– Как это называется, Гарольд?
– В поло-клубе «Палм-Бич». – Гарольд избегал смотреть на Венди.
– Да, точно, – согласилась Мардж. – Говорят, он очень известный. – Последовало долгое неловкое молчание, которое в конце концов нарушила Мардж. – Ты хочешь поехать туда, чтобы встретиться с ними? – спросила она.
– Конечно. А почему бы и нет? – Венди осторожно поставила чашку на блюдце.
– На твоем месте я бы не стал этого делать, – заметил Гарольд. Мардж взглядом попыталась заставить его замолчать, но он не обратил на это внимания. – Хотя бы позвони сначала. Шон говорил, нужен специальный пропуск.
– Чтобы купить пони? Едва ли.
Венди спустилась в холл и узнала адрес у портье. Поло-клуб «Палм-Бич» находился даже не в самом городе, а в Веллингтоне, штат Флорида, в тридцати минутах езды на запад.
Венди снова села в машину.
Приехав в клуб, она поняла, что Гарольд был прав – для прохода на территорию требовался специальный пропуск. На подкуп охранника она истратила двести долларов – свои последние наличные.
Венди прошла через узкий коридор в живой изгороди, таща за собой чемодан с подарками для детей и все еще надеясь на успех. Оказавшись по другую сторону изгороди, она в отчаянии остановилась. Территория клуба казалась огромной, соотносимой по размеру и очертаниям с полем для гольфа. Справа находились длинная конюшня и огороженное пастбище перед ней, а в отдалении виднелись еще несколько конюшен и паддоков и большие бело-голубые тенты. Как она найдет их?
Венди приблизилась ко входу в ближайшую конюшню. В ней было темно и прохладно, как в туннеле, и, как в туннеле, подумала Венди, здесь может таиться множество неприятных сюрпризов. Она осторожно заглянула в помещение и увидела большую лошадь, привязанную к стене. Животное посмотрело на нее, нагнуло голову и ударило о землю копытом. Венди в страхе отпрянула назад.
Из стойла вышла молодая женщина.
– Чем вам помочь? – спросила она. Венди сделала шажок вперед.
– Я ищу мужа и детей. Они покупают здесь пони.
– Из какой конюшни?
– Простите?
– Из какой конюшни? – повторила женщина. – Здесь сотни людей. Они могут быть где угодно.
– О!
– Позвоните им.
– Да, – кивнула Венди. – Я так и сделаю. – Она попятилась.
– Как фамилия тренера? – поинтересовалась женщина, преисполненная решимости помочь.
«Тренера?» – подумала Венди.
– Не знаю.
– Вы все можете узнать в офисе. Идите по этой дорожке. Контора за углом.
– Спасибо.
Венди обогнула конюшню, и тут ее чуть не сбил гольф-карт. В нем ехали две женщины в козырьках, прикрывающих глаза от солнца. Карт со скрежетом остановился, и женщина, сидевшая за рулем, высунула голову.
– Венди? Венди Хили?
– Да, – отозвалась Венди, подходя к ним.
– Я Нина. А это Черри. – Нина указала на свою спутницу. – Вы не помните нас? Наши дети ходят в школу Сент-Мэри-Элис вместе с вашими.
– Здра-а-авствуйте, – проговорила Венди, как будто только сейчас узнала их.
– Рада вас видеть. – Нина, высунувшись из карта, порывисто обняла Венди, словно вновь обретенную подругу. – Что вы здесь делаете?
– Моя дочь покупает пони…
– А кто ее тренер? – спросила Черри. В ушах у нее висели усыпанные крупными бриллиантами серьги. – Марк Уиттлес? Он лучший. Надо, чтобы при покупке вас сопровождал Марк…
– Я точно не знаю… Только что вернулась со съемок. Из Румынии, – добавила Венди, надеясь, что это все объяснит.
– Боже мой, какая у вас замечательная жизнь! – воскликнула Нина. – Мы с Черри всегда говорим, что это нам нужно было делать карьеру вместо мужей.
– Меньше труда, – согласилась Черри, а Нина, говорившая с легким южным акцентом, хрипло рассмеялась. Нина из тех женщин, решила Венди, которых нельзя, не любить, даже если тебя совсем не устраивает их образ жизни. – Дорогая, – Черри с удивлением смотрела на Венди, – а где ваш гольф-карт?
– Гольф-карт? Я не знала, что он нужен.
– Здесь все так далеко… Вы же не собирались идти пешком? – спросила пораженная Черри.
– Я не знаю точно, где они, – призналась Венди. – Я уезжала, а потом мой телефон…
– О, дорогая, не волнуйтесь из-за этого. Мы постоянно теряем наших мужей и детей! – воскликнула Нина, прерывая объяснения Венди.
– Так оно даже лучше, – добавила Черри. Эти слова вызвали новый взрыв смеха.
– Давайте сначала съездим на конюшню Марка, – предложила Нина. – Запрыгивайте. Мы подвезем вас.
Венди положила свои вещи в металлический контейнер сзади.
– Господи! – удивилась Черри. – Вы, часом, не из Румынии их привезли?
– Вообще-то да. – Венди забралась на заднее сиденье.
– Вы преданная мать, – заметила Черри. – Когда я возвращаюсь из Европы, муж и дети знают, что я три дня пролежу в кровати. Смена часовых поясов.
– Дорогая, да у тебя смена часовых поясов происходит и от подъема на гору Аспен.
Черри по-девчоночьи передернула плечами:
– Такая уж я нежная.
Венди улыбнулась, жалея, что не может разделить их веселья. Нина и Черри очень милые, но совсем другие. Своими трепещущими ноздрями (вероятно, результат исправления носа в начале восьмидесятых, подумала Венди; неприятно теперь узнавать определенные операции по специфическим ошибкам пластической хирургии) и высокими стройными фигурами они напоминали породистых скаковых лошадей. Эти женщины казались абсолютно беззаботными, да и какие у них заботы? У них богатые мужья, и даже если они разведутся, то получат достаточно денег, чтобы никогда не работать… На что, интересно, это похоже? Венди откинула голову назад. Видимо, бесконечно приятно. Неудивительно, что они такие славные. Наверное, в их жизни никогда ничего такого не происходит… И вспомнив о неотвратимой уже встрече с Шоном, Венди крепче вцепилась в бортик карта.
– Кстати, – сказала Нина, – ваш мальчик – Тайлер? – просто очарователен.
– Да, правда, – кивнула Венди. Теперь, когда она наконец поняла, что увидит детей, ее охватила радость.
– А ваш муж Шон такой приятный, – подхватила Черри. – Мы всегда говорим, как вам повезло с мужем, способным заменить мать. Каждый день он забирает детей из школы. Большинство мужчин говорят, что хотят это сделать, но дай им возможность, они оказываются абсолютно беспомощными.
– Мой так и не научился раскладывать прогулочную коляску, – заметила Нина.
– Мы считаем, что вы своего хорошо воспитали, – кивнула Черри. – И всегда гадаем, в чем же заключается ваш секрет.
Если бы они знали правду, с горечью подумала Венди.
– Ну, пожалуй, мне просто повезло, – рассеянно проговорила она.
– Мы приехали! – весело воскликнула Нина, указывая на выкрашенную белой краской конюшню с позеленевшей медной крышей. Перед входом находился огороженный круг, в нем были расставлены разноцветные препятствия. В центре круга каталась на светло-сером пони молодая женщина в черном шлеме наездника. В стороне стояли Шон и Магда, разговаривая с высоким молодым человеком с безупречными, как у киноактера, чертами лица, с другой стороны расположились Тайлер и Хлоя, их держала за руки няня Гвинет.
– Это Шон, – заметила Черри. – А это Марк! Отлично, значит, вы у Марка. Тогда не волнуйтесь, вы в надежных руках. – Она с улыбкой повернулась к Венди.
– Шон, дорогой! – позвала Нина. – Мы привезли вам подарок! Вашу жену!
Венди вышла из карта, и женщины, помахав руками в кольцах, укатили прочь.
Венди стояла – саквояж в одной руке, чемодан на колесиках в другой, – думая, что, наверное, похожа на беженку.
Семья смотрела на нее. Никто, видимо, не знал, что делать.
«Веди себя нормально», – приказала себе Венди. Но что значит – нормально? Она поставила саквояж и сделала приветственный жест:
– Здравствуйте…
– Мама! – театрально закричала Магда, как будто ее кто-то резал. На ней были коричневые брюки-стрейч с манжетами, на ногах маленькие сапожки на шнуровке. – Ты приехала!
Она неуклюже побежала к Венди, протянув руки. «А Магда полновата, – встревожилась Венди. Под белой блузкой угадывались животик и две маленькие, слабо различимые выпуклости грудей. – Я должна купить ей лифчик. Завтра же. – Венди чувствовала себя невыносимо виноватой. – Я ничего не скажу про ее вес – она сбросит его, девочка просто растет». Она раскинула руки и обняла дочь, уткнувшись носом в ее волосы, от которых пахло сладким потом, и подумала, что матери, наверное, могут определить своих детей по одному запаху.
– Я так счастлива видеть тебя! – воскликнула Магда.
И тогда Тайлер, словно решив, что это безопасно, понесся к Венди, разведя руки и выписывая круги, как аэроплан. Маленькая Хлоя начала стучать по краю ходунков, требуя, чтобы ее вынули.
– Вот и она. – Няня Гвинет подняла Хлою. – Вот твоя мама. Наконец-то. – И она улыбнулась Венди испытующе и встревоженно.
Венди посмотрела на Шона, желая убедиться, что он в полной мере оценивает значение данной сцены. Тот покорно улыбнулся, и Венди, отвернувшись, наклонилась к Тайлеру.
– Мама, я потерял жуб. – Он засунул пальчик в образовавшуюся дырку.
– Дай-ка взглянуть, – сказала Венди. – Больно было? А зубная фея прилетала?
Тайлер качнулся всем телом из стороны в сторону.
– Не болело, но кровь текла. А зубная фея подарила мне десять долларов. Поэтому папа сказал, что зуб стоит отдать.
– Десять долларов? Это же большие деньги за маленький зуб. Что ты собираешься с ними сделать?
– О, мамочка! Десять долларов – это немного. На них даже компакт-диск не купишь.
Господи! Чему их учит Шон? Венди выпрямилась и, взяв детей за руки, пошла к нему.
Шон не попытался поцеловать ее. Он взглянул на мужчину, который вблизи не казался таким красивым, как на расстоянии. Тренер выглядел так, словно был сделан из пластмассы. Глаза скрывались за стеклами затемненных авиационных очков, он курил сигарету («Парламент», кто бы мог подумать!) и щеголял копной высветленных волос, будто склеенных лаком. На нем были тугие белые бриджи, черные сапоги до колен и белая рубашка с красными полосками того же самого вишневого оттенка, что и у Шона.
– Это моя жена Венди Хили. Марк Уиттлес. Наш тренер, – сказал Шон.
«Хоть назвал меня женой», – подумала Венди, пожимая Марку руку. И тут ее посетила мысль, не допустила ли она ошибку, может, все нормально.
– Мы не ожидали Венди. – Шон выразительно посмотрел на нее. – Но, думаю, она волновалась за детей.
– Я уезжала… меня не было…
– Куда? – спросил Марк, стряхивая сигаретный пепел со своих белых бриджей. Он скользкий, как агент по недвижимости, отметила Венди.
– В Румынию.
– В Румынию? – Марк презрительно откинул голову. – Что там? На лыжах там не катаются. И уж конечно, не за покупками туда ездить.
– На работу! – отрезала Венди, понимая, что вот-вот выйдет из себя.
– Венди работает в кинобизнесе, – пояснил Шон.
– Она президент «Парадор пикчерс», – добавил Тайлер.
Молодец, обрадовалась Венди и стиснула руку сына.
– Это очень… мило, – протянул Марк, словно прикидывая, чего она стоит. – У нас здесь много людей из мира кино. Так что вы будете совсем как дома.
Венди усмехнулась, показывая, что этого никогда не произойдет.
– Ну вот видишь… – заметил Шон с ноткой торжества. – Дети чувствуют себя прекрасно.
– Да, – натянуто отозвалась Венди. – Я вижу. Они с ненавистью уставились друг на друга.
– Давайте посмотрим пони, – предложил Марк, небрежно бросив сигарету на траву и раздавив мыском сапога.
Магда, схватив Венди за руку, потащила ее к пони.
– Ну разве это не самый красивый в мире пони из тех, что ты видела? – Глаза Магды горели желанием.
– О да, дорогая. Он… он красивый.
Венди никогда не имела дела с лошадьми, и хотя этот пони был не особенно большим («тридцать две ладони», без конца повторяли все вокруг, хотя значения этих слов она так и не постигла), она побоялась подойти к животному ближе чем на несколько шагов. Даже когда его привязали в конюшне – видимо, для того, чтобы не сбежал, – Венди все равно нервничала.
– Идем, мама. – Тайлер потянул ее за руку.
– Тайлер, стой… стой здесь, – приказала она. Но мальчик выдернул ладошку и подошел к пони.
Тот, наклонив голову, стал трепать волосы Тайлера. Венди съежилась от страха, а ребенок завизжал от восторга.
– Он будет и моим пони, да? – настойчиво спрашивал он.
– Мама, это лучше, чем Рождество, – заявила Магда и обняла пони за шею. – Я люблю тебя. Я люблю тебя, Принц. – Принц было то ли имя пони, то ли Магда сама его так назвала. – Можно я буду с ним ночевать?
– Нет-нет, дорогая…
– Но Сэнди Першенки… – А это еще кто такая? – …провела ночь со своей лошадью. Когда у той были колики. Это случилось за три дня до олимпийских соревнований, и она провела ночь в деннике на раскладушке. И лошадь на нее не легла, ничего подобного. Так что это правда безопасно. А если ты упадешь с лошади, она на тебя не наступит. Люди думают, что наступит, но они не наступают. Лошади понимают. Они все понимают…
– Мамочка, – спросил Тайлер, – а ты знаешь Сэнди?
– Нет. Нет, дорогой, не знаю. – Венди взяла сына на руки. Он оказался тяжелым. И одет, как Шон, в белые джинсы и голубую рубашку-поло.
– Тебе нравится Принц, мамочка? – продолжал Тайлер.
– Да, он милая маленькая лошадка.
– Он не маленькая лошадка, мама. Он пони. Это совсем другое. Я все же должна провести с ним ночь, – заявила Магда. – Я не хочу, чтобы он испугался.
– Он не испугается. Здесь его дом, – заверила Венди дочь с наигранной веселостью. – А теперь нам пора возвращаться в наш дом…
– Назад в Нью-Йорк? – с ужасом спросила Магда.
– Все нормально, милая. Ты хочешь домой? – спросила Венди.
– Нет, – ответил Тайлер.
– Но у мамочки есть самолет. Частный самолет, который отвезет нас домой.
– А мы возьмем с собой Принца?
– Нет, дорогая…
– Тогда я хочу остаться, – сказала Магда.
– А как же бабушка и дедушка? – спросил Тайлер.
– Они вернутся домой позже. С Шоном.
– Но бабушка сказала, что в самолете я буду сидеть рядом с ней.
– Посидишь с бабушкой в другой раз.
– Мама, ты все портишь. – Лицо Магды исказили злость и страх.
– Мы покупаем пони, Магда. Этого достаточно.
– Какие-то проблемы, миссис Хили? – Позади Венди появился Марк.
– Нет, все хорошо. Дети не хотят домой.
– А кто захочет? Здесь так чудесно, не правда ли? Клуб «Палм-Бич» – тайный райский уголок.
Нет, это ад, подумала Венди.
– Так что поедем покупать этого пони, миссис Хили. – Марк наклонился. – А вы, дети, хотите посмотреть на малышей? – спросил он.
– На малышей? – Магда была заинтригована.
– На утят и котят. А может, и на щенков. – Марк выпрямился. – Детям это нравится. Джули, грум, отвезет их туда, а потом привезет назад. Магда захочет снова увидеть Принца. – Он понимающе улыбнулся Венди. – Ее первый пони. Это веха в жизни девочки. Момент, который она никогда не забудет.
В этом он прав, решила Венди. Это действительно незабываемо. Дети промчались мимо нее.
– Венди! Давай скорей! – нетерпеливо позвал с пассажирского сиденья гольф-карта Шон.
Вздохнув, Венди потащила свои вещи к карту, с тоской оглядываясь на детей. Она села на заднее сиденье и поставила саквояж на колени. Было жарко, а она в черном, как старая итальянка.
Марк сел за руль и закурил.
– Магда с Принцем поладит, миссис Хили. – Он свернул так круто, что Венди чуть не выпала. – Не удивлюсь, если ее поставят в первые же соревнования. Я все говорил Шону, как вам повезло – такие пони нечасто встречаются.
– Сколько стоит пони? – спросила Венди, сердито глядя ему в затылок.
– Пятьдесят тысяч долларов, – спокойно проговорил Шон.
Венди ахнула и ухватилась за спинку сиденья. Шон обернулся и зло посмотрел на нее.
– Это не так уж много, Венди, – заметил он.
– Это разумная цена, – вставил Марк, как будто люди каждый день покупали пони за пятьдесят тысяч долларов. – Ред Баттонз[12]12
Ред Баттонз – американский киноактер.
[Закрыть] за двести тысяч – вот это неразумная цена. – Он обернулся к Венди и быстро улыбнулся. – И важно то, что Магда любит этого пони. У них уже завязались отношения. Вы сами видите, что она любит пони, а пони – ее. Разве можно не поощрить первую любовь дочери?
