Текст книги "Правда и ее последствия"

Автор книги: Кэмерон Доки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА 3

– Когда–то я любил Джанеллу, – сказал Ник. – Она была пилотом и умела делать надписи в небе.

– Вот оно что. – Фиби отхлебнула кофе. – Значит, та надпись предназначалась тебе.

– Ага, ты тоже видела? – вздохнул Ник. – Как, наверное, и половина города. Она вывела над парком Золотых Ворот: «Ни за что, Ник».

Фиби быстро глотнула, чтобы снова не рассмеяться. За обильным ужином они успели поговорить на множество отвлеченных тем, но Ник неизменно начинал рассказывать о бросивших его женщинах. Его истории были одна фантастичнее другой. Правда, Фиби не верила ни единому слову и хохотала так, что бока заболели.

И благодаря этому всю хандру как рукой сняло. Вечер оказался неожиданно приятным. Впервые после смерти Прю ей удалось от души посмеяться. Ее свидания проходили подобном образом лишь до того, как сестры стали Зачарованными.

Ник вел себя вполне скромно. Он спрашивал, нравятся ли ей блюда, и рассказывал о своих неудачах, будто приглашая ее тем самым рассказать о своих. Но ничего не выходило.

И, если не считать рукопожатия при знакомстве, за все это время Ник ни разу не прикоснулся к ней. Даже не взял за руку в тот момент, когда метрдотель провожал их к столику. И не дотронулся до нее кончиками пальцев, когда она передавала ему солонку или тарелку с хлебом. Он демонстрировал таким образом уважение к воздвигнутым ею границам. То есть уважение к ней самой.

«Он мне нравится, – подумала Фиби. – Жаль, что он не во вкусе Пейдж».

– Я хочу поблагодарить тебя за этот ужин, Фиби, – нарушил повисшее молчание Ник. – Надеюсь, ты не поймешь превратно мои слова, но это было очень… приятно.

– И я того же мнения, – ответила она и подняла бокал. – За все приятное.

– За все приятное, – откликнулся Ник, чокаясь с ней. – Надеюсь, тот, кого ты ждала, тебя простит.

– Простит, – ответила Фиби уверенно и почувствовала неожиданные угрызения совести. За все это время она ни разу не вспомнила о Коуле.

Рядом с Ником Фиби чувствовала себя легко и беззаботно, поэтому на время забыла о своей собственной жизни. И совсем не думалось о несостоявшемся свидании.

– Он точно меня простит, – повторила Фиби. – Потому что у нас не шапочное знакомство, а настоящая любовь.

– Любовь? – откликнулся эхом Ник и пристально посмотрел на нее с каким–то непонятным выражением. – Поздравляю. Вы, наверное, счастливы.

– Да, и еще долго будем.

– Как же его зовут?

– Его зовут Коул! – раздалось прямо у нее над ухом.

– Коул! – воскликнула Фиби и вскочила на ноги, к собственному удивлению ничуть не смутившись. – Дорогой, это замечательно! Ты все–таки приехал!

– Все–таки, – повторил он тихо, глядя ей прямо в глаза. – И, кажется, теперь уж точно не вовремя.

Только тогда Фиби заметила, как он рассержен. В его человеческом облике будто бы проступили прежние демонические черты. Кажется, Коул все неправильно понял.

Он был прямым и открытым человеком старых добрых времен, не скрывавшим своих чувств. А значит, страшно ревнивым.

Фиби села, не касаясь спинки стула, будто в ней были иголки. Она наконец поняла, что произошло. Коул приехал домой и сразу же заподозрил худшее! Но ведь он никогда не сомневался в ней и не думал, что она может изменить!

– Объясни, что ты хочешь этим сказать, – произнесла Фиби, глядя в его холодно блестевшие глаза.

Ник поднялся, желая уладить недоразумение.

– Хорошо, что вы все–таки пришли, – сказал он. – Меня зовут Ник. Ник Джеррард. Мы с Фиби оба поняли, что у нас сорвались свидания, и решили хоть как–то разогнать тоску. Кроме того, не пропадать же двум заказанным ужинам.

Он протянул Коулу руку через стол. Тот посмотрел на нее и демонстративно спрятал руки в карманы. Фиби почувствовала исходившие от него волны ярости. Да, в такие моменты он был не подарок.

– Конечно, – сказал Коул наигранно безразличным тоном. – Вы решили объединить два ужина в один. Интересно, кому это пришло в голову?

«Ну вот, – подумала Фиби. – С меня довольно».

Она поднялась на ноги и махнула рукой официанту. Волны антагонизма, исходящие от Коула, в атмосфере ресторана могли быть скоро замечены.

– Какая разница, кто придумал? – спросила Фиби ледяным тоном. – Ты сам во всем виноват. Разве не ты предложил пойти сюда?

– По–моему, я имею право знать. – Коул подвигал челюстью.

Фиби улыбнулась сладко и в то же время ядовито.

– А я имею право на приятный вечер.

Подошел официант и подал счет на маленьком серебряном подносе. Прежде чем Ник успел опомниться, Фиби взяла бумажку и попросила официанта:

– Подождите минутку.

Она сняла со спинки стула сумочку и достала свою кредитную карточку.

– Что происходит?! – воскликнул Коул. – Неужели это ты его угощала?

– Мы договорились, что каждый платит за себя, Ник, – сказала Фиби, оборачиваясь к нему. Она вовсе не собиралась его обидеть. Он хотел доставить ей удовольствие, и в том, что ужин закончился подобным образом, не его вина.

– Но при сложившихся обстоятельствах, – продолжала Фиби, – позволь мне одной оплатить счет.

– Фиби, – пролепетал Ник беспомощно. – Я…

– Спасибо, – оборвала она, положила счет вместе с кредитной карточкой на поднос и сказала официанту: – Оставьте ее на столике у входа.

– Как скажете, леди, – ответил тот. Неприятная сцена настолько выбила его из колеи, что обязательный для этого заведения французский акцент куда–то исчез. Он повернулся на каблуках и поспешил ретироваться.

Фиби накинула ремешок сумочки на плечо. Тяжело вздохнула и посмотрела Нику прямо в глаза.

– Благодарю тебя за чудесный вечер. Я уже давно так не смеялась. А время от времени нужно смеяться. И знай, что я надеюсь… – Она сделала паузу. Коул, стоявший у нее за спиной, издал угрожающий звук. – Надеюсь, что этот вечер будет значить для тебя столько же, сколько надпись в небе.

К ее облегчению, Ник улыбнулся:

– Мне тоже было очень приятно с тобой. Твой возлюбленный – просто счастливчик, – сказал он, видя яростный блеск в глазах Коула. Ситуация была и так довольно тяжелой, но, если бы Ник разозлился так же, как Коул, она стала бы еще хуже.

– Надеюсь, он это осознаёт, – продолжал Ник негромко и перевел взгляд на Фиби, – и благодарит судьбу. Рад был с тобой познакомиться, Фиби. Всего хорошего. – И, не сказав больше ни слова, он направился к выходу.

– Ну, – подвела итог Фиби, повернувшись к Коулу, когда Ник скрылся из виду, – можешь гордиться собой.

Потом обошла его и тоже направилась к выходу.

– Как это понимать? – воскликнул он, бросаясь за ней. – Это что, одна из ваших бабьих штучек? Уж не собираешься ли ты меня таким образом проучить?

Фиби взяла со столика свою карточку и копию счета и только тогда ответила:

– Ты ошибаешься, Коул.

Она открыла дверь и, выйдя наружу, поежилась. Снова наползал туман. Он окутывал улицу, словно влажный хлопок, и постепенно поглощал ее.

– Что все это значит? – допытывался Коул, выскакивая следом. – Я все–таки вырвался пораньше – и вдруг застаю тебя ужинающей с другим. Как же еще это можно понимать? Ах да, я даже не подумал над возможными объяснениями.

– Ник уже все объяснил, – сказала Фиби. – И довольно логично. Просто ты не обратил внимания.

Она попробовала поставить себя на место Коула. И все–таки смогла найти оправдание своему поступку.

– Фиби, мы должны были провести вечер вместе! – кричал Коул, не отставая ни на шаг. – И я опоздал не по своей вине. А ты наверняка даже не позвонила сестрам. Вместо этого приняла предложение первого встречного.

Фиби вспыхнула. Она остановилась посреди улицы и медленно повернулась к Коулу.

– Как ты смеешь говорить такие вещи? Как ты можешь даже предполагать подобное? Между прочим, мои сестры предпочли остаться дома вдвоем.

Коул недоверчиво рассмеялся.

– Ты собираешься убедить меня, что Пейдж может усидеть дома? Ни за что не поверю! Ты сама всегда утверждала обратное.

– Да, это так, – согласилась Фиби. – Но я ошиблась. Разве я не могу ошибаться? Вот ведь и ты сейчас ошибаешься. Ты увидел меня за столиком с Ником и заподозрил в том, чего не было. И кажется, ты кое о чем забыл.

– О чем же? – спросил Коул все так же резко, но по его голосу стало ясно, что ее уверенность несколько поколебала его.

– О том, что любимым нужно доверять.

– Дело не в доверии, – возразил Коул. – Просто…

– Никаких «просто», – отрезала Фиби. – Все дело как раз в доверии. А если тебе его недостает, то ты, наверное, вовсе не такой, каким я тебя считала.

Повисла гнетущая тишина. Они глядели друг на друга, тяжело дыша и выпуская пар изо рта.

– Ты на что намекаешь? – спросил Коул наконец. – Тебе же известно: все это время я был на людях.

– Мне ничего не известно, – возразила Фиби. – И в любом случае это тебя не оправдывает. Или ты мне веришь, или нет. Дискуссия окончена. Я еду домой.

И, не проронив больше ни слова, она развернулась и зашагала прочь, оставив Коула стоять с раскрытым ртом посреди улицы.

ГЛАВА 4

Окошки родного дома приветливо светили сквозь туман. «Как же здорово вернуться», – думала Фиби, сворачивая на ведущую к дому дорожку. Она заглушила мотор и на мгновение положила голову на руль, почувствовав полную опустошенность.

Она старалась всю дорогу думать лишь о том, чтобы правильно вести машину. Тем более что туман становился все гуще. Ей хотелось орать от отчаяния или реветь от обиды. Даже неизвестно, какое чувство было сильнее.

Фиби повернула переднее зеркальце и, глядя в него, привела себя в порядок. Кажется, она давно не выглядела такой подавленной. Сестры наверняка засыплют ее ненужными вопросами. А ответить ей нечего. По крайней мере, сейчас. Ведь у нее самой появились вопросы к себе. Например, как же они будут дальше жить с Коулом, если он ей не верит?

«Не думай об этом сейчас, Фиби, – приказала она себе. – Лучше подумай о хорошем. До тех пор, пока не поднимешься в свою комнату и… и не придумаешь, что делать дальше».

Фиби выбралась из машины и направилась к входной двери. Коул вел себя слишком по–человечески и обидел ее.

Она вставила ключ в замок и открыла дверь.

– Эй вы, Том и Джерри, я вернулась! – крикнула Фиби с порога.

Ответом была тишина, и это ей совсем не понравилось. Потом она услышала шепот, доносившийся из гостиной. Но его заглушил усилившийся вдруг звук телевизора.

– Она уже забыла, как нас зовут! – раздался голос Пейдж.

Фиби вошла в комнату, слегка растерявшись. Пейдж сидела на кушетке в безразмерной ночной рубашке с надписью: «Я люблю Сан – Франциско». Это был подарок одного молодого клиента, которым она неожиданно увлеклась. Между ней и Пайпер стояла огромная чашка с попкорном, который чуть ли не сыпался на пол.

На Пайпер была ее любимая фланелевая пижама, поверх которой красовался фартук. Не отрывая глаз от телевизора, она пихнула сестру коленкой в бок и взяла полную пригоршню попкорна.

– Да оставь ты ее в покое, – произнесла Пайпер с набитым ртом.

– Она могла назвать нас хотя бы женскими именами, – заметила Пейдж. – А ты убери лапы от моего попкорна.

– Я беру только те хлопья, на которых написано «Пайпер», – возразила та и отправила в рот еще одну пригоршню. При этом ни одна из сестер так и не взглянула на Фиби.

«Ну вот, зря я волновалась, что меня засыплют вопросами», – подумала она.

Одна часть ее сознания обрадовалась этому, и Фиби решила поскорее подняться наверх, пока сестры не заподозрили неладное. Но другая половина считала, что раз сестры не проявляют сочувствия, то дела совсем плохи.

И тут они все–таки обратили на нее внимание.

– Ну, Фиби, – начала Пайпер, отведя взгляд от экрана, – как там твое… – и снова уставилась в телевизор. – О, это мое любимое место!

– Но оно такое грустное! – воскликнула Пейдж, и ее глаза, к удивлению Фиби, наполнились слезами. Она уронила голову на плечо сестре.

– Да, это так, – согласилась Пайпер, и у нее тоже навернулись на глаза слезы. – Но если не пройти через грустное, то не будет и счастливого конца.

– Только уж ищи мораль в этой истории одна, – попросила Пейдж.

«А почему ревете–то? – подумала Фиби. – Будто сегодня все с ума посходили!» Коул вел себя как старый ревнивец, хотя они еще не поженились. Сестры вообще вытворяли черт–те что. Пожалуй, один Лео мог бы объяснить, из – за чего все неожиданно стали чокнутыми, но его–то как раз рядом и не оказалось.

– Я ложусь спать, – объявила Фиби, и ей показалось, что никто этого не услышал.

– Сладких тебе снов, дорогая, – вздохнула Пайпер.

– До завтра, – выдавила Пейдж сквозь слезы.

Фиби стала подниматься по лестнице, потом остановилась и спросила:

– Что же такое вы смотрите?

Пейдж подняла голову с плеча Пайпер:

– «Искатели утраченного ковчега».

Коул ехал по ночному городу куда глаза глядят, лишь бы дорога была не слишком забита. На его мощной и маневренной машине даже в такую туманную ночь можно было гнать на полной скорости. Но чем быстрее он несся, тем яснее становилась правда: он потерпел поражение.

Фиби права – Коул вел себя как ревнивый глупец. Но это еще куда ни шло. Кажется, он действительно был не прав. А значит, Фиби оказалась несправедливо обиженной.

Коул инстинктивно свернул в сторону Золотых Ворот. Почему–то всякий раз, проехав по этому мосту, он чувствовал себя значительно лучше. Ему казалось, что в тот момент, когда над головой вырастают его устремленные ввысь конструкции, машина летит по воздуху в свободном полете.

По дороге Коул размышлял над тем, сколько времени у него уйдет на то, чтобы обдумать вещь, которая для смертных вполне естественна, – как извиниться перед любимой женщиной.

***

Фиби лежала в постели, изо всех сил борясь с желанием натянуть одеяло на голову, как делала в моменты глубочайшей тоски. Да, она сильно расстроилась, но все же не до такой степени.

Или именно до такой?

Фиби села на кровати, взбила подушки и опустилась на них, привалившись к спинке

кровати. Кажется, ей все же нужно натянуть одеяло на голову, иначе не совладать с депрессией.

Она подтянула колени к груди и подумала: «Ну же, ты должна с этим справиться». На нее навалились мысли обо всем тяжелом, что произошло за последнее время – от ссоры с Коулом до смерти Прю.

«Ладно, начнем с Коула», – сказала она себе. Львиная доля ее тоски была связана именно с ним. И вдруг она поняла, что сейчас больше расстроена из–за сестер. Кажется, они вели себя как–то не так.

«Ну вот, – подумала Фиби, – теперь уже я ревную».

Ей очень хотелось, чтобы у Пейдж и Пайпер возникло взаимопонимание. Они были такие разные. Привыкнуть к перестановкам в семье не так–то просто. Но вот теперь, когда ее желание, кажется, сбылось, она осталась в стороне.

Фиби казалась самой себе ненужной и выброшенной. Хотя поведение сестер было странным, интуиция подсказывала ей, что они сошлись так близко не без веских причин. Они явно что–то скрывали от нее. Это ясно, как день.

Но что же это было?

Когда неожиданно всплыл ответ, ее руки отпустили колени, а ноги резко распрямились.

Теперь, когда она смогла четко сформулировать вопрос, ответ показался очевидным. Сестры могли обсуждать лишь одну тему – их с Коулом отношения. Близящуюся свадьбу.

Может быть, они считают, что он ей не пара? Может быть, они видят то, что ускользает от ее глаз? До нынешнего вечера она была влюблена в него без ума. Но теперь он спустил на нее всех собак, и у нее возникли сомнения. А вдруг сестры прячут глаза, чтобы она не могла прочесть в них сомнения?

Фиби крепче прижалась к спинке кровати и натянула одеяло до подбородка. Пайпер горячо одобряла ее отношения с Коулом, особенно после того, какой помог им во многих трудных делах. Но Пейдж его слегка недолюбливала. А что, если ей удалось переубедить старшую сестру? Может быть, они вместе решили переубедить и Фиби? Ее пальцы сжались в кулаки. «Но ведь я не поддамся, правда? – подумала она. – Это просто нелепо. Мы с Коулом обязательно поженимся».

Да, несмотря на события сегодняшнего вечера, это казалось ей правдой. Конечно, реакция Коула сильно ранила ее. Но ее утешало то, что он еще только учился быть человеком. И, раз уж им довелось преодолеть вместе столько препятствий, они, конечно же, преодолеют и это.

Но что же все–таки скрывают сестры?

«Ладно, с меня довольно», – подумала Фиби сердито.

Сколько ни гадай, делу не поможешь. Ее мысли ходили по кругу. Сегодня уже ничего не сделаешь. Утро вечера мудренее.

Оставалось лишь одно. Фиби устроилась поудобнее, выключила свет и все–таки натянула одеяло на голову.

ГЛАВА 5

– Тебе не кажется, что она кое–что заподозрила? – спросила Пайпер, которая сходила наверх, чтобы удостовериться в том, что Фиби заснула. Теперь она вернулась в гостиную. Ее тапочки гулко хлопали по деревянному полу.

– С чего бы это? – возразила Пейдж. – Разве мы вели себя не как всегда?

Пайпер плюхнулась на кушетку так, что попкорн разлетелся во все стороны.

– В следующий раз слушайся старшую сестру, – сказала она. – Я же хотела спрятать брошюры, но тебе приспичило их изучать. И мне пришлось выпроводить Фиби.

– Кстати, о брошюрах, – проговорила Пейдж, глядя на нее с сомнением. – Думаю, лучше их действительно убрать от греха подальше.

– Давай, – согласилась Пайпер.

– Так и знала, что ты это скажешь, – заметила Пейдж. Запустив руку на самое дно чашки, она вытащила оттуда, рассыпая попкорн, глянцевые брошюры.

– Ну что ты вытворяешь, – захныкала Пайпер. – Хоть бы убрала чашку с кушетки.

– Ох! – воскликнула Пейдж, не обращая на нее внимания. Брошюры оказались покрыты жирными пятнами. – Черт! Как теперь быть? К ним даже не прикоснешься.

Пайпер вздохнула и стала собирать рассыпанный попкорн. Она толком не знала, что хуже – хлопья, рассыпанные по комнате, или то, что их тайна может раскрыться.

– Теперь придется убираться всю ночь, – пожаловалась она.

– С мебелью от попкорна ничего не сделается, чего не скажешь о брошюрах, – констатировала Пейдж, поднимаясь и отправляясь на кухню. – Тут нужен пресс для мусора.

– Зачем? – удивилась Пайпер.

– А вот зачем, – ответила Пейдж и, прежде чем сестра успела сообразить, что она делает, скомкала брошюры и бросила их в ведро.

– Не хочу указывать на очевидное, – начала Пайпер, – но как ты теперь собираешься продолжать наши опыты? А ведь мы достали эти брошюры с таким трудом.

– Может быть, методом научного тыка? – предложила Пейдж с надеждой.

– Нет, мы уже все обсудили, – ответила сестра жестко. – Это совершенно бесполезно.

– Ладно–ладно, ты, пожалуй, права, – сказала Пейдж и улыбнулась. – Но мне кажется, это будет весело.

– Да уж, – вздохнула Пайпер. – Но вопрос больше не обсуждается. Мы можем вызвать демонов. Надо придумать что–то еще.

– Тогда все умещается в двух словах, – подытожила Пейдж. – Веб–сайт.

***

– Ты уверен, что ведьма ничего не заподозрила?

Человек сидел в кресле спиной к огромному окну с видом на широкую водную гладь и глядел на ковер в центре комнаты. Все светильники в комнате были включены.

Он знал, что это понравится его ночному гостю.

Контрасты – вот в чем ключ. Единство противоположностей. Ночной гость был высоким и грубо вырубленным, он напоминал колонну. Он медленно поглощал окружавший его свет. Дай ему волю, он мог бы вобрать свет всей Вселенной. Даже свет нерожденных звезд. И тогда Вселенной наступил бы конец.

Собственно, именно к этому он и стремился.

Хозяин комнаты служил могучей силе. Силе, с которой был неразрывно связан. Он превратился из простого смертного в инструмент мести и служил тому, кто никогда не мог почувствовать удовлетворения. Нечеловеческая сила повелителя могла наделить его бессмертием. Его жизнь должна была продлиться до тех пор, пока он будет выполнять соглашение.

Он служил Владыке тьмы.

Ник Джеррард отхлебнул каберне из бокала. Красное вино выделялось как единственное цветное пятно во всем жилище. Все остальное было черно–белым.

– Ты же не хочешь сказать, что я теряю хватку? – осведомился он.

Владыка тьмы разразился смехом. За долгие годы Ник так и не сумел привыкнуть к этому неприятному звуку. Как будто кто–то скреб ногтями по стеклу.

– Нет, нет, – сказал он наконец. – Нет, конечно. Но эта ведьма может оказаться более внимательной, чем тебе кажется.

– Могла бы, – возразил Ник, поставив бокал с громким стуком. – Но не оказалась. Она ни о чем не догадывается. И Белтазор тоже.

– Так, так, – произнес ночной гость негромко, но Ник почувствовал в его голосе нарастающую ярость. – Только он больше не Белтазор после того, что с ним сделали эта ведьма и ее сестры. Точнее, после того, что он им позволил с собой сделать.

Ник склонил голову, усваивая услышанное. Да, это была правда.

– Человек по имени Коул Тернер ничего не подозревает. Его ослепила ревность, – сказал он, а про себя подумал: «Как я и запланировал». Ник заметил, что свет в комнате начал мерцать. – По–моему, эта новость должна тебя обрадовать.

– Итак, – выдохнул Владыка тьмы, – ты прав. Его чувства к ведьме сильны настолько, что он предал нас.

– На этом я и сыграю, – подхватил Ники снова отхлебнул из бокала.

– Знаю, – кивнул ночной гость. – Но даже самый лучший план еще надо осуществить.

Ник осторожно поставил бокал. Он знал, что хозяин ценит его. Пока. Но единственная ошибка может все перечеркнуть.

– Могу я высказаться откровенно? – спросил он.

– Сделай милость, – ответил Владыка тьмы. – Немногие решаются говорить мне правду. Понятно почему.

– Твои планы неизменно оказывались удачными, – сказал Ник. – Но Белтазор, то есть Коул, очень силен. Он всегда настороже. Поэтому я решил действовать обходным путем.

– Через ведьму, – подсказал ночной гость.

– Именно так, – кивнул Ник. – Но это еще не все. Прелесть моего плана в том, что чувства Коула, его собственный выбор, сыграют против него. Он хочет быть человеком. Со всеми присущими людям слабостями. Именно это его и погубит.

– Ты так думаешь?

– Я не просто думаю, – заявил Ник, подаваясь вперед. – Я знаю. Мне прекрасно известно, как смертные переносят измену. Я стал настоящим экспертом по данному вопросу. Благодаря этому я и стал тебе служить.

– Я помню, – сказал Владыка тьмы.

Ник откинулся на спинку кресла и подумал: «А я тем более». В самом деле, разве можно забыть события, которые привели его к нынешней жизни? Даже если жить вечно. Но воспоминания не мешали ему сохранять контроль над собой.

– Тогда поверь мне – если Коул Тернер хотя бы наполовину человек, такой же, как я, то он непременно жаждет мести. И мне известно, насколько далеко он может зайти.

Свет снова замерцал.

– Посмотрим, – проговорил ночной гость через мгновение. – Пока что ты меня порадовал. Если действительно произойдет измена, я еще больше порадуюсь. Я буду доволен настолько, что в качестве награды разрешу тебе самому уничтожить его.

– Он сам себя уничтожит. В этом и состоит мой план, – сказал Ник, и перед его глазами встало лицо Коула Тернера.

Что могло заставить его отказаться от демонической силы? Что могло заставить Коула сделать подобный выбор и так изменить свою судьбу?

Только сила страха или сила любви.

«Он совершенный глупец, – подумал Ник. – Глупец, которому следует преподать урок. И это предстоит сделать мне».

– Но я буду направлять его, – добавил он с улыбкой.

– Я рассчитываю на это, – произнес Владыка тьмы.

И канул в абсолютную тьму.

***

Ник проснулся через несколько часов, перед самым рассветом. В голове пульсировал резкий и прерывистый ритм, который мог означать лишь одно – страх.

«Каждый раз одно и то же», – подумалось ему.

Он мог принять любой человеческий облик, иметь любое лицо, какое только хотел. Но одно ему все же было не под силу. Поступив в услужение к Темной силе, Ник не мог проспать всю ночь.

Ни разу.

В те минуты, когда свет готовился сменить тьму, когда весь мир словно затаивал дыхание, будто опасаясь, что не сможет перейти из ночи в день, Ник просыпался. И это было самое болезненное в его жизни.

Ник спустил ноги с кровати и поднялся. Босиком поплелся в ванную и включил электричество. Ему больше нравились свечи. Их пламя было привычнее и действовало успокаивающе. А этот резкий белый свет бил прямо в лицо, и разглядывать себя в зеркале можно было лишь прищурившись. Впрочем, смотреть себе в глаза ему всегда было непросто.

Но когда лицо в зеркале начало меняться, посмотреть все же пришлось.

Все его черты, кроме глаз, начали постепенно расплываться и исчезать. Вскоре уже ничто не напоминало о человеке по имени Ник Джеррард. Теперь на белом фоне остались лишь глаза. Tabula rasa – чистый лист.

«Чем дальше, тем легче», – подумалось ему.

В первый раз он очень испугался превращения, поскольку не был к нему готов. Но Темная сила заставляла его повторять этот ритуал каждую ночь. Впрочем, после первого раза худшее осталось позади.

Когда лицо начало вновь меняться, он опять уставился в зеркало. Теперь кожа стала съеживаться и сморщиваться. Гладкая секунду назад поверхность покрылась красными пятнами. Рот изогнулся в жуткой ухмылке. Брови почернели и сдвинулись вниз. И теперь он был уже будто и не человеком, а чем–то невероятным. Невообразимо ужасным. Каким–то исчадием ада, не имеющим названия.

«Я могу это сделать. И я это сделаю», – подумал Ник, заставляя себя смотреть.

И все–таки в последнюю секунду он не выдержал и отвел глаза, уставился в пол. Кулаки сжались так, что ногти побелели.

Опять не смог. В очередной раз. Хотя пытался каждое утро после того, как заключил сделку с дьяволом. Полученная сила давала ему практически неограниченные возможности. Но подобные моменты были невыносимы.

Он так ни разу и не смог поглядеть на свое лицо. На свое подлинное лицо. На то, которое он получил при заключении сделки.

Ни разу за двести лет, которые прожил на свете Ник Джеррард, он не отважился увидеть то, чем был на самом деле.

Он повернулся и вышел из ванной, а электрический свет, который был свидетелем его провала, словно улюлюкал ему вслед.