Текст книги "Девятый камень"

Автор книги: Кайли Фицпатрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Глава 36

Блаженны те, кто ищет ее с чистыми руками и не преследует ее с предательством в сердце.

Заповеди блаженства.

Аноним. I век до нашей эры

Посреди ночи Сара проснулась в странном волнении. Ей почудилось, что кто-то пробрался в ее спальню. Она замерла от страха, и у нее возникло ощущение, будто за занавеской балкона мелькнула чья-то светлая одежда. Она ничего не могла утверждать наверняка, поскольку ветерок колыхал натянутую вокруг постели москитную сетку и сквозь нее тени в комнате казались еще более неопределенными. Сара лежала без сна и тревожилась, изобретая все новые и новые ужасы, ведь под ее балконом росли деревья, по которым ловкий мальчишка мог взобраться на балкон и проникнуть в спальню. Однако она так и не сумела придумать причину, по которой кто-то хотел бы причинить ей вред. Потом девушка погрузилась в беспокойный сон, и остаток ночи ее лихорадило в душном застывшем воздухе.

Когда утром Сара проснулась, на краю ее постели сидела Сарасвати.

– Я подумала, что мы можем прогуляться по саду, мисс Сара, пока солнце еще не успело подняться высоко.

– И все же я бы хотела побывать в храме Кали.

Слова Сары не вызвали у Сарасвати ни малейшего энтузиазма, ей совсем не хотелось выполнять данное вчера обещание.

– Это неразумно. Храм очень старый, он пришел в запустение, в нем сыро. И еще там водятся крысы.

– Я все равно хочу туда пойти. Вам вовсе не обязательно меня сопровождать, если вы сами не желаете туда идти.

Сарасвати нахмурилась.

– Я поговорю с чаукидаром, пусть он выделит для нас стражу, – сдаваясь, сказала она.

Когда они уже сидели в паланкине, Сара спросила, не будет ли Сарасвати возражать, если они остановятся возле «Вайшьи». Сарасвати лишь пожала плечами и откинулась на бархатные подушки.

Мистер Эллиот сидел в той же позе, за тем же столиком, в своем обычном костюме из светлого полотна и панаме. Он поднял голову, увидел Сару и явно обрадовался встрече.

– О, доброе утро, мисс О'Рейли! Какой приятный сюрприз. Не хотите ли чаю?

– Я не могу задерживаться, меня ждет одна из рани махараджи. Я пришла попрощаться, на этой неделе возвращаюсь в Лондон.

– Как жаль. Вы не присядете на минутку?

Сара уселась за столик.

– А теперь расскажите мне, – продолжал мистер Эллиот, – куда вы так торопитесь сегодня?

Он изящно поднес к губам чашку, пристально глядя на Сару, словно ждал от нее какой-то каверзы.

– Собираюсь еще раз посетить храм Кали.

– Но зачем? Ведь когда мы побывали там в прошлый раз, вы едва не упали в обморок!

– Именно по этой причине я туда возвращаюсь. Есть нечто…

Сара замолчала и посмотрела на собеседника. Готов ли он услышать правду?

– Я ощутила там какое-то загадочное присутствие, и оно меня заинтриговало, если вы так хотите услышать ответ.

– Но конечно, так оно и есть, моя дорогая мисс О'Рейли.

– Что вы хотите сказать?

– Рискуя выглядеть как дельфийский оракул, все же скажу, что индуизм утверждает: действия, совершаемые без горячего желания, не приводят к результату, но там, где желание есть и оно встречает препятствия, возникает гнев. Так и с Кали. Она стремится получить наши земные дары, она поглощает их все без исключения, но если ее аппетиты остаются неутоленными, гнев богини не знает границ. И в храме Кали вы ощутили ее священный гнев, рожденный неудовлетворенным желанием.

– Но из-за чего?

– Кто знает? Из-за крови, плоти, всемогущества, вечного огня легендарного красного бриллианта… кто знает ответ?

– А что, если она получит красный бриллиант?

– Наверное, некоторое время она будет чувствовать удовлетворение, но разве все мы не стремимся получить недостижимое? Подумайте о Граале, мисс О'Рейли, или о поисках истинной любви. В нашей природе стремиться к таким вещам, но никто из нас не думает, что произойдет после того, как цель будет достигнута.

– Значит, вы не считаете, как многие христианские миссионеры, что в самом желании заключен грех?

– Любопытная мысль. Передо мной не стоит моральной дилеммы, поскольку это приходит в противоречие с моими собственными стремлениями к знаниям. Мне кажется, важнее всего именно природа и суть желания.

Эти философские рассуждения показались Саре знакомыми.

– Я вспомнила одну вещь, о которой хотела задать вам вопрос. Вам известно, что такое наваратна?

– Астрологический амулет, насколько я знаю. Согласно некоторым источникам, наваратна способна выполнить желания человека, если он чист сердцем. Однако с тем же успехом может привести к прямо противоположным последствиям.

– А что, если камни перепутать или заменить их ложными?

– Какой необычный вопрос. Я не индуистский жрец, но могу предположить, что такое деяние могло бы вызвать гнев богов и привести к катастрофам планетарного масштаба. Вы уверены, что не хотите чая?

– Нет, благодарю вас. Я не могу больше заставлять рани меня ждать. С вами было очень приятно общаться, мистер Эллиот.

– Взаимно, мисс О'Рейли. Будьте осторожны в храме. Сегодня вы выглядите немного бледной, а с великой богиней следует встречаться с мечом в руке и в полных доспехах!

Он пожал ей руку, и их глаза на мгновение встретились. Интересно, можно ли находить удовольствие лишь в уме мужчины, не обращая внимания на другие его качества? Если, конечно, ты принадлежишь к тому типу женщин, для которых подобные вещи имеют значение… Сара уже давно пришла к выводу, что романтическая любовь ей недоступна, она была не способна оставаться притворно скромной или почтительной в обществе джентльмена. Но именно такое поведение, если верить общему этикету, требуется от леди. Честно говоря, позднее Сара спрашивала себя, не существуют ли и другие виды любви, ведь влюбился же Франц Коречный в Лили из-за ее ума, а не только из-за других достоинств? И как это, влюбиться? Она не могла себе представить, но ей было любопытно.

– Надеюсь, мы еще встретимся с вами до того, как вы покинете Индию, мисс О'Рейли. Вы позволите мне проводить вас до поезда?

– Конечно. Я буду рада.

Когда Сара вернулась к паланкину, она обнаружила, что Сарасвати заснула или только сделала вид, что спит, что позволило Саре ничего не объяснять и не извиняться. Кроме носильщиков с ними отправилось шестеро стражей, окружавших паланкин со всех сторон. Стражи были в тюрбанах и в свободной бесцветной одежде наподобие той, которую носил Говинда. Сара поняла, что они совершенно сознательно старались стереть все личные черты, чтобы ни у кого не возникло желания более внимательно вглядеться в их лица. Однако она знала, если потребуется, они сразу дадут знать о своем присутствии и тот, кто не отреагирует, об этом пожалеет.

Перед низким дверным проемом храма Сара остановилась. Сарасвати так и не проснулась, и девушка теперь не сомневалась, что именно таким способом рани решила избежать встречи с богиней. Стражи встали спинами к паланкину, так чтобы держать под контролем все выходы из соседних узких переулков. Когда Сара собралась войти в храм, она ощутила на себе взгляд одного из стражей. Это был Говинда. Он тут же отвернулся, но Сару взволновало его неожиданное присутствие.

Ей показалось, что сегодня в святилище горит больше свечей, чем во время ее предыдущего визита, поскольку тогда она не заметила, что похожее на пещеру помещение имеет куполообразный потолок, а его древние балки напоминают скелет животного. На алтаре также горело множество маленьких огоньков, но Сара не обнаружила того, кто за ними следил. Сама богиня плотоядно улыбалась, высунув красный от крови язык, а гирлянда черепов на ее шее сияла жуткой белизной. Сара коснулась висящего на шее кулона и попыталась вспомнить, как описывала Лили последнюю встречу с Кали. Что означал образ, который привиделся здесь миссис Коречной?

Когда Сара ближе подошла к богине, она сразу же ощутила давящую тяжесть, навалившуюся на нее вчера, перед тем как она легла спать. На нее вдруг нахлынули все самые мрачные воспоминания: долгая борьба с бедностью, бремя опекунши Эллен, одиночество во время попыток овладеть профессией журналиста… Каким-то непостижимым образом ее прежние страхи нашли воплощение в стоящей перед ней фигуре. Пока Сара смотрела в лицо Кали, полуприкрытые, налитые кровью глаза богини заглянули в самые дальние уголки ее сердца, и девушка осознала, что падает в пропасть собственной тени. Падая, она видела тысячи блесток света – весь мир стал преломлением отражений огненно-красного бриллианта.

Ее голова ударилась обо что-то твердое, вероятно, она пролежала некоторое время, прежде чем перед ее глазами начало разворачиваться ярко освещенное действие. Вместо раздробленных осколков света заклубился дым, алтарь превратился в погребальный костер, и сквозь его пламя она видела черную фигуру Кали. Перед ней возникла Сарасвати, танцующая, словно нимфа, как в тот день, когда Сара заглянула в ее покои. Она держала по свече в каждой руке, и ее прозрачная желтая вуаль не могла скрыть торжествующего выражения лица. По мере того как жар усиливался, появилась еще одна фигура, хотя Сара и не могла ее разглядеть. Кто-то высокий, одетый в светлые штаны, поднял девушку на руки и унес.

Только два дня спустя Саре стало лучше, и она осмелилась выбраться из постели, хотя все еще чувствовала слабость, сковывающую движения и затуманивающую разум. Сарасвати навещала ее дважды и сидела на краю постели, но Сара не помнила, о чем они разговаривали. Наконец на третий день Сара села и выпила чашку чая, которую ей принесла служанка, постоянно находившаяся рядом с ней все это время. Почти сразу же появилась Сарасвати, из чего Сара сделала вывод, что та попросила сообщить ей, как только больной станет лучше.

– Ты уже совсем неплохо выглядишь, – сказала рани, рассматривая Сару. – Махарани хочет тебя видеть, как только ты сможешь ходить.

– Мне уже намного лучше, только голова еще болит.

– Ты ударилась головой в храме.

– Да, я смутно припоминаю… вы ведь там были, верно?

– Нет, мисс Сара, к сожалению, я спала.

– Но я уверена, что видела вас! Вы танцевали…

– Ты ошиблась, – резко возразила Сарасвати.

– А кто вынес меня из святилища? Англичанин?

– Я не знаю. Пойдем, я помогу тебе одеться.

Пока Сарасвати застегивала пуговицы платья у нее на спине, Сара вспоминала, что происходило в храме.

– Но статуя Кали загорелась!

– Да, Кали становится сильнее благодаря огню, ведь огонь дарует знание. – Сарасвати поделилась мудростью так, словно все это не имело особого значения, и тут же ловко сменила тему разговора. – Я вижу, ты перестала носить сандаловые бусы. Я знаю, что тебе их дал он.

– Кто мне их дал – что вы имеете в виду?

– Если ты знаешь, где он, спроси у него… – Сарасвати смолкла, словно в последний момент передумала. – Пойдем, мисс Сара, махарани ждет.

Сарасвати не стала входить в покои первой жены принца. У двери она сказала:

– Может быть, мы больше не увидимся, мисс Сара, ведь я иногда перестаю следить за течением времени, а ты скоро нас покинешь. Махарани сказала мне, что Говинда отправляется в Лондон, я попрошу его передать послание моему другу.

И рани исчезла, не сказав более ни слова.

Как и прежде, махарани возлежала на подушках, поставив рядом с собой чашу со сластями. Она похлопала по лежащим рядом с ней подушкам, словно манила к себе любимое домашнее животное, и Сара послушно села и устроилась поудобнее.

– Ты помнишь, что я тебе рассказала во время твоего последнего визита?

– Да, Сарасвати танцевала перед махараджей…

– Да-да, – сказала махарани, поднимая руку, чтобы заставить Сару замолчать.

Занан оказался не таким, как представляла себе Сарасвати, ведь остальные женщины придерживались мусульманской веры и им совсем не понравилось, что среди них оказалась красивая индуистка. Когда у нее появилось столько вуалей, чола и золотых браслетов, сколько она хотела, Сарасвати стало скучно. Если ее и призывали в покои махараджи, то только для того, чтобы танцевать перед ним. Он не говорил с ней, а она и подумать не могла о том, чтобы самой обратиться к принцу. Все пошло совсем не так, как она рассчитывала.

А махараджа, хотя он носил ножны и ездил на боевом скакуне, все больше грустил, вспоминая славные времена великих сражений. Его предки покоряли города и правили, как герои, а он мог соревноваться лишь в поло и общаться с представителями британского общества. Тогда Сарасвати еще не знала, что махараджа ищет разноцветные бриллианты, чтобы создать наваратну. Он надеялся, что с помощью могущественного амулета сумеет снискать расположение богов.

Махараджу постоянно сопровождали стражники; среди них неизменно присутствовал воин, который отличался от остальных. У него была более светлая кожа, а красивое мужественное лицо говорило о силе духа. Сарасвати поняла, что он с Гималаев, люди оттуда приветствуют других путешественников словом «намасте», идущим от самого сердца. Он приносил ей счастье и печаль одновременно, поскольку поднимал дух и напоминал о судьбе, которую она искала. Нет, ей не суждено ходить по горным тропам в пыльном плаще и сапогах. Не для нее тяжелые ожерелья из кораллов и бирюзы, которыми украшали себя люди с гор, ей суждено носить шелк, золото и самоцветы.

Слеза сбежала по мягкой пухлой щеке махарани, и Сара поняла, что она плачет о себе, ведь ей уже никогда не ходить по горным тропам, никогда не выбраться из роскошной тюрьмы своего пристрастия к опиуму.

Стража с Гималаев звали Говинда, и махараджа ему доверял. Существовал еще один отряд стражи, который охранял махараджу, когда он ездил по своим владениям. Это были хорошо обученные убийцы, хотя многие из них не выглядели великанами. Они стерегли сокровищницу дворца и всегда сопровождали махараджу, когда он инспектировал опиумные поля; иногда это бывало опасным. Опиум приносил принцу большие доходы, как и речные бриллианты из родной деревни Сарасвати, но опиум гораздо проще воровать. Довольно скоро Сарасвати подружилась с одним из этих стражей. Он не сумел остаться равнодушным к ее красоте, как и многие другие мужчины, и она поняла, что может заставить его сделать все, что пожелает. Она решила, что он должен рассказать махарадже о красном бриллианте, ведь он, как воин Кали, должен служить своей богине. Принц тут же послал за Сарасвати, которая заверила его, что страж рассказал правду; камень спрятан деревенским жрецом на месте третьего глаза Кали.

Вернувшийся из родной деревни Сарасвати страж рассказал ей, что произошло. Он видел, как жреца казнили и как рыдали жители деревни. Сарасвати пришла в ужас. Она не подумала о том, какая опасность грозит жрецу и что произойдет с жителями деревни, когда они лишатся такого мудрого наставника. Она еще не понимала, что бриллиант может отнимать жизни.

В тот день, когда страж вернулся из деревни Сарасвати с камнем, она сидела и ждала, скоро ли принц призовет ее к себе. Она надела шаровары из прозрачной светло-желтой ткани и чола, украшенную золотом. Волосы и лицо она закрыла мерцающей вуалью. После того как махараджа заполучил бриллиант, он обратил свое внимание на Сарасвати. В ту ночь она стала его любовницей, да и потом он часто приглашал ее в свои покои. Она сделала ему замечательный подарок, и он испытывал к ней благодарность. Однако она не знала, считал ли принц ее достойной его заботы. Он всегда был к ней щедр, именно таким способом он демонстрировал свое внимание. Однако оставался холодным и отстраненным – да, теперь он владел девятым камнем, но ему так и не удалось найти ювелира, который согласился бы сделать наваратну и исполнить его мечту.

Каждый день Сарасвати отправлялась в сокровищницу, чтобы взглянуть на бриллианты, однако больше не осмеливалась взять в руки красный бриллиант, ведь к нему прикасалась Кали. Иногда ей казалось, что один только взгляд на него придает ей силы и что Кали улыбается своей служанке; в другие моменты он облегчал ее одиночество и тешил тщеславие. И она старалась забыть, что стала виновницей гибели жреца.

Во дворец часто приглашали гостей, поскольку махараджа любил принимать англичан, в особенности ему нравилось общество английских леди. Когда леди Синтия Герберт прибыла в Бенарес и начала покупать бриллианты, махараджу сразу же поставили об этом в известность. Ее с мужем, лордом Чарльзом Гербертом, пригласили во дворец. Леди Герберт и махараджа разделяли страсть к бриллиантам, и довольно скоро махараджа показал ей свою коллекцию и объяснил, что он хочет создать астрологический талисман, носящий название наваратна. К несчастью, сказал принц, индийские ювелиры отказываются принять такой заказ. Они боятся, что даже золото не может их убедить.

Сарасвати не могла предвидеть, что произойдет дальше, она все еще не знала тайны махараджи. Через два дня после того, как лорд и леди Герберт покинули Бенарес, она в очередной раз направилась в сокровищницу. И только увидев, что бриллиантов больше нет, все поняла. Сарасвати заметила алчное выражение, промелькнувшее на лице Синтии Герберт, когда та в первый раз увидела бриллианты, и со стороны наблюдала тихие беседы, которые вели леди Герберт и махараджа. Махараджа позволил этой бледной британке и ее вежливому скучному мужу забрать ее любимые бриллианты!

Сарасвати тут же призвала своего стража и приказала ему вернуть красный бриллиант, поскольку знала, что Герберты путешествуют медленно, с множеством носильщиков и багажа. Когда страж вернулся без бриллианта, Сарасвати охватила ярость. По ночам безутешная Сарасвати лежала без сна. Она чувствовала, что без камня она ничто. Ей казалось, что именно камень делал ее желанной и совершенной. Как мог махараджа ее теперь любить? И какое значение имело обладание богатствами принца и то, что она могла все время есть сладкую халву? Сарасвати отправилась в храм Кали с дарами; она обещала богине, что будет служить ей всю жизнь, если вернет обратно красный бриллиант. Наконец она сказала стражу, что он должен отправиться в Лондон, она даст ему золото и он сможет взять с собой опиум и сандаловое дерево, чтобы продать там. И если он привезет бриллиант, сказала ему Сарасвати, она станет его служанкой.

Когда махарани вернулась из мира грез, в который погружалась всякий раз, когда рассказывала свои истории, она с удовлетворением посмотрела на Сару.

– Как видишь, мисс Сара, вовсе не обязательно заносить рассказ на бумагу, чтобы быть хорошим писателем. – Она постучала себя по лбу. – Все это находится здесь. А чтобы быть хорошим рассказчиком, нужно найти предмет, которому ты себя посвящаешь. И в моем предмете я вижу себя, какой была прежде, ведь и я начинала жизнь очень скромно. Я хочу, чтобы Сарасвати имела все, что я потеряла, ведь если она найдет счастье, значит, в мире еще существует любовь. А если в мире существует любовь, значит, все хорошо.

Глава 37

Как правило, мужчину больше порадует хороший обед на столе, чем знание его женой греческого языка.

Сэмюэль Джонсон

Сара проснулась, совершенно сбитая с толку: вместо позвякивания серебряных браслетов и шороха ветвей на ветру она услышала хриплый крик уличного торговца. Лишь через несколько мгновений она вспомнила, что вернулась в Лондон, а Бенарес превратился в воспоминания. На секунду ей показалось, что Лили находится рядом, на чердаке дома в Кенсингтоне, ведь в воздухе появилась удивительная легкость, которая всегда возникала в ее присутствии. Эта мысль немного успокоила Сару, пока она лежала в постели, прислушиваясь к щебету дроздов в ветвях яблони.

После ее возвращения прошло немногим более недели – и самым удивительным было ощущение, что все ее путешествие случилось во сне. Сару поразило, что экзотические ароматы специй и цветов, игра света и ставшие привычными звуки дворца теперь казались всего лишь полузабытыми фантазиями. Им на смену пришли так хорошо знакомые запахи, характерные для дома, где хозяйничала Марта: идущий из кухни аромат свежего хлеба, запахи льняного масла на лестнице и чаши с розовыми лепестками в туалете.

Сара и представить себе не могла, что возвращение домой окажется таким приятным. На причале Сент-Маргарет ее встречала не только Эллен, но и Марта. Если учесть, что Эллен не любила экипажи, а Марта редко выходила «в город», предпочитая делать все покупки на Кенсингтонском рынке, это стало особенным событием. Эллен бросилась в объятия Сары, как только та сошла по скрипучим сходням на причал, и не отпускала руку сестры всю дорогу домой.

Отъезд из Бенареса также вызвал у Сары неожиданные эмоции. Она попрощалась с махараджей и махарани, но, когда пришло время садиться в паланкин, чтобы ехать на железнодорожный вокзал, Сарасвати так и не появилась. Сара все еще находилась под впечатлением истории о рани в золотом сари, рассказанной махарани, и того факта, что именно Сарасвати отыскала красный бриллиант. Теперь странности Сарасвати получили новое объяснение, в том числе и значение слов на хинди mera varga. Мой бриллиант. Ко всему прочему, когда мистер Эллиот провожал ее до поезда, он задержал ее ладонь в своей руке немного дольше, чем это было необходимо.

– Я получил огромное удовольствие от нашего общения, мисс О'Рейли. Если вы когда-нибудь вернетесь в Бенарес, я надеюсь, что вы вспомните обо мне.

– А вы намерены вернуться в Лондон, мистер Эллиот?

– Я принял решение никогда больше не возвращаться в это сырое и сумрачное место. Предпочитаю странности Востока.

– Тогда я желаю вам всего наилучшего, сэр. Я всегда буду помнить о вашей доброте.

Сара отвернулась, смущенная эмоциями, неожиданно возникшими в ее душе.

Но ведь это, конечно, не любовь, да?

Наступило утро, Сара еще не полностью проснулась, и у нее возникла удивительная безмятежность, которая казалась неестественной – ведь прошла всего одна неделя с тех пор, как она сошла с постоянно раскачивающейся палубы «Рани». У Сары даже возникли сомнения в здравости собственного рассудка. Она лежала совершенно неподвижно, дожидаясь, когда ее нетерпеливый разум заработает в полную силу. На это ушло несколько больше времени, чем обычно, потому что она не чувствовала прилива прежней энергии. Очевидно, она еще не полностью оправилась после путешествия, ведь на обратном пути их преследовал гнев глубин, сначала в Индийском океане, а потом и в Южной Атлантике. Свирепые ветры и огромные волны швыряли «Рани», словно листок в сточной канаве во время ливня, и Сара именно этим объясняла свою продолжающуюся слабость.

Она отбросила в сторону одеяло и поспешно накинула на плечи шаль. Сара не разрешала Марте разжигать камин в мансарде, поскольку прохлада позднего лета придавала ей сил и напоминала о других временах. Каждый день она ощущала благодарность судьбе за преподнесенные подарки, не позволяя себе забыть, какой холод испытывают те, кто вынужден проводить ночи в подвалах Патерностер-роу.

Сара немного постояла возле скошенного окна, глядя вниз, на лужайку. Там она увидела миссис Веспер, направляющуюся к кухонной двери из задней части сада с корзинкой свежей зелени. В ней чувствовалась энергия молодой женщины, быть может, все дело в том, что экономка все время находится в движении и это сохранило ей силы и молодость. Наверное, возраст просто не может догнать Марту Веспер.

Саре захотелось надеть брюки и башмаки, но сегодня ей предстоял визит в «Меркьюри» – мистер Хардинг собирался поговорить с ней об ее очерках. Нет, он не станет возражать, если она будет так одета, ведь Сара много лет приходила в газету в мужском наряде. Сегодня Сара решила отказаться от маскарада, она собиралась предстать в виде журналистки, пришедшей для деловых переговоров. Вот почему вместо своих любимых брюк Сара выбрала простую коричневую юбку из вигоневой шерсти и белую батистовую блузку. К счастью, сейчас мода допускала менее легкомысленную манеру одеваться, все больше женщин начали работать, а не искали, как прежде, убежища в браке. В результате в моду вошли более практичные вещи и носить соблазнительные наряды стало совсем не обязательным.

Марта накрыла стол в библиотеке, как делала каждое утро, и уже наливала кофе в чашку, словно заранее знала, что наступил самый подходящий момент. Эта удивительная способность Марты очень долго поражала Сару, но теперь она к ней привыкла, как и ко многим другим странностям экономки. Например, она опять повесила веточку шалфея на двери в кабинет Сары, а травы в огороде всегда срезала в те дни, когда луна была полной.

Эллен уже сидела за столом, разложив перед собой свежие газеты, ее золотые пряди, как всегда, торчали в разные стороны, а узкие плечи скрывала зеленовато-голубая шаль. Сестра одарила Сару сияющей улыбкой, словно не видела ее каждое утро в течение предыдущих девяти дней.

– Доброе утро, Сара!

– И тебе доброе утро, Эллен. Ты же знаешь, я никуда не исчезну.

– Я знаю. – Эллен продолжала сиять. – Я знаю. – Она прикусила губу, а потом добавила: – Я должна тебе кое-что сказать.

Сара сразу насторожилась, уловив, что тон сестры изменился, и приготовившись выслушать «неприятности Эллен», как она их называла.

– Дай мне сначала выпить чашку кофе и окончательно проснуться, – попросила Сара, усаживаясь рядом с горкой теплых булочек, лежащих на белой полотняной салфетке, и стеклянным кувшинчиком имбирного джема Марты.

Однако она успела сделать всего несколько глотков превосходного крепкого кофе миссис Веспер и пару раз откусить намазанную маслом булочку – дольше ей не удалось игнорировать нетерпеливый взгляд Эллен.

– Ну ладно, рассказывай.

– Я все время пытаюсь найти какую-нибудь новую тайну для газеты, и так я наткнулась на…

– В чем дело, Элли?

– Иногда я даю фартинг Лу, девушке с рынка в Фаррингдоне, чья мать торгует с тележки возле Биллингсгейт и всех знает. Одна из ее клиенток стала ходить с важным видом, и мама Лу решила, что должна выпытать ее секрет. Оказалось, что у этой женщины есть сын по имени Дейви, который укладывает железнодорожные рельсы и почти совсем не выходит на улицу, он долгие годы провел под землей. Слишком всего боится, и мама Лу решила вызнать, в чем тут дело. Они и спят под землей – как кроты, – ты только представь себе, Сара! Ты никогда не узнаешь путеукладчика, даже если раньше была с ним знакома, потому что они совсем почернели и не платят даже пенни за холодную баню, а продолжают ходить покрытые сажей с ног до головы.

– Так ты считаешь, что нам нужно написать о путеукладчиках?

– Нет, Сара. Я думаю, что Дейви – это Дейви Симмонс, ученик ювелира, исчезнувший после того, как украли бриллианты. Я знала об этом еще до того, как ты уплыла в Индию, но не смогла придумать, как тебе рассказать. А сейчас наступил подходящий момент. С тех самых пор, как ты получила письма Лили и после стольких лет начала снова интересоваться бриллиантами, у меня появилась уверенность: что-то должно произойти.

– Что ты хочешь сказать, Эллен? Что должно произойти?

В этот момент в комнату вошла Марта Веспер, и у Сары возникло ощущение, что она все слышала.

– Марта тоже все знает, верно?

Эллен вопросительно посмотрела на Марту, и та не стала делать вид, что ни о чем не подозревает, а лишь с мудрым видом кивнула:

– Да, что-то происходит.

Только после этого экономка рассказала о событиях, которые случились, пока Сара была в Индии. Через несколько дней после прибытия Сары в Бенарес Марта открыла дверь дома в Кенсингтоне и впустила детектива-инспектора Джерарда из Вестминстерской полиции.

– У этого молодого человека хороший портной, да и взгляд у него острый, – сказала она Саре.

Марта сразу встревожилась из-за Эллен, ведь девочки О'Рейли часто попадали в опасные ситуации, и экономка никогда не признавалась, сколько долгих и беспокойных вечеров ей пришлось провести, дожидаясь, когда они вернутся домой.

Марта спокойно рассказала, как посадила Джерарда, а сама стала готовить кофе, полагая, что полисмену всегда полезно выпить чашку чего-нибудь горячего. Сара давно обратила внимание, что экономка трепетно относится к арабскому кофе, который покупает у смуглого продавца на Кенсингтонском рынке. Она называла его абиссинскими бобами, и в ее устах эти слова всегда звучали экзотично.

Когда Марта вернулась в гостиную, Эллен сидела напротив гостя, и у девочки был такой внимательный взгляд, что экономка сразу насторожилась. Хотя Эллен постоянно пыталась отыскать любопытную историю для своей сестры, Марта уже не сомневалась, что девочка интересуется прошлым. С того самого момента, как Сара уехала, Марта ощущала призрачное присутствие. Сообщив об этом так, словно речь шла об обычной пыли, экономка обменялась взглядами с Эллен, что не укрылось от внимания Сары.

Эллен умоляюще посмотрела на сестру:

– Теперь ты понимаешь, Сара, я должна была рассказать детективу, что Дейви жив и мне известно, где он обитает, однако я не могла ему назвать адрес, чтобы Дейви не постигла участь Джо. Я уверена, что он виновен в убийствах не более, чем Холи-Джо.

– С этого момента все пришло в движение, – добавила Марта, словно ее слова все объясняли, собрала посуду после завтрака и неспешно вышла из комнаты.

Сара с тоской вздохнула, она чувствовала – и далеко не в первый раз, – что не понимает вещей, которые совершенно очевидны для Эллен и Марты Веспер.

– Убийства совершил не он, Сара, – настаивала на своем Эллен. – Я знаю. И считаю, что нам нужно с ним встретиться и выслушать его историю. Понимаешь, детектив пытается его найти, но если мы его опередим, тогда…

Сара поставила чашку на стол и с удивлением посмотрела на Эллен:

– Подожди минутку, Горе Мое. Мы не можем знать, что убийства совершил не он. И даже если он лишь украл бриллианты, но никого не убивал, он может оказаться безумным. Надеюсь, Лу хватило здравого смысла не говорить своей матери, кто интересуется Дейви. Он может быть очень опасным!

– Но я уверена, что это не так, Сара!

– Элли, ты не можешь знать наверняка. Честно говоря, я не понимаю, откуда в твоей прелестной головке возникают такие мысли.

Сара налила себе вторую чашку кофе, взяла ее и задумчиво направилась по коридору в комнату, которая прежде была студией Франца, размышляя над «мыслями» Эллен. Что заставило ее искать Дейви? И если она права и этот человек действительно окажется исчезнувшим учеником ювелира, тогда Джерард обязательно его найдет. Она не могла поверить, что Эллен лучший сыщик, чем молодой способный инспектор.

Сара закрыла за собой дверь студии и вздохнула. В этой комнате присутствие Лили ощущалось гораздо сильнее, чем в других частях дома, а сегодня оно было особенно заметным. Сару это удивило, ведь она единственная из всех обитателей дома не чувствовала других.Однако она совсем не испытывала страха. Как только переступила порог студии, она успокоилась, потому что знала, что стала сильнее после путешествия в Индию, где наконец сумела смириться со смертью миссис Коречной. И еще Сара радовалась тому, что в последние дни своей жизни Лили испытала умиротворение.