Текст книги "Девятый камень"

Автор книги: Кайли Фицпатрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Холи-Джо забрали в тюрьму за убийство смуглокожего мужчины. Но я знаю, что он его не совершал, – Джо не может оказаться плохим человеком. Понимаете, раньше он был проповедником, а потом получил удар по голове; и ворует он только из-за бедности, а не из-за дурных наклонностей.

Когда миссис Коречная спросила, кто такой Холи-Джо, Сара ответила, что он друг Эллен, как и тот парень, которого убили, и Лили задумчиво кивнула.

– В таком случае мы должны еще раз поговорить с инспектором Ларком, чтобы он узнал, как хорошо Хо-ли-Джо обращался с Эллен. Иногда, если удается доказать, что заключенный обладает добрым нравом, закон может проявить милосердие. – Миссис Коречная грустно посмотрела на Сару. – И еще мы должны сообщить школьной учительнице, что Эллен потеряла двоих друзей и что к ней нужно относиться с особой добротой.

В первый раз за весь день настроение у Сары немного улучшилось. Лили скажет полисмену, что он допустил ошибку, и Джо выпустят, и все будет как прежде, только Эллен начнет ходить в школу. Они спустились вниз, и Лили остановилась посреди студии, глядя на голые стены. Потом она подошла к своему стоящему у окна маленькому столику и взяла шляпную коробку. Она заговорила, но Саре показалось, что Лили скорее обращается к себе самой, открывая крышку, чтобы посмотреть на бумаги.

– Наверное, мне нужно взять их с собой, тут собраны записи, с которыми я не могу расстаться…

Сара могла только кивнуть. В дом вошла раскрасневшаяся Эллен с букетом цветов горошка и немного кривоватым венком из маргариток на голове. Она вручила букет Лили и снова убежала в сад. Лили посмотрела на Сару и улыбнулась ей своей чудесной улыбкой.

– Не грусти, Сара, и, что бы ни случилось, помни, что мы с тобой друзья.

Глава 19

«Ватерлоо, 3 октября 1864 года

Моя дорогая Барбара!

Я получила комплимент от джентльмена, но совершенно не представляю, как себя вести, поскольку не привыкла к подобным проявлениям внимания. Должно быть, мысль о том, что я покину эти берега перед приближением зимы, вернула „цветение“ на мои щеки и „сияние“ моим глазам – именно с такими словами обратился ко мне инспектор Ларк. Мы оба поджидали Септимуса Хардинга возле его кабинета, и инспектор заметил, что он рад видеть заметные улучшения в моем здоровье. Потом мы заговорили о том, что интересовало нас обоих; речь пошла о пребывании в тюрьме дурачка Холи-Джо. Джон Ларк сказал, что обратил внимание на кроткий характер заключенного и на этом основании пытался добиться его освобождения. Кроме того, улик против Джо недостаточно. Однако весь Лондон – от прессы до суда – так хочет засадить за решетку убийцу, что инспектор оказался бессилен.

Кроме того, я поговорила с инспектором о девочках О'Рейли. У меня появилось материнское отношение к этим сиротам, а кроме того, я с огромным удовольствием провожу время в обществе Сары, у которой, как мне кажется, есть все задатки, чтобы стать писательницей. Я не жалею, что у меня нет детей, дорогая Барбара, ни я, ни Франц не хотели создавать семью. В отличие от многих супружеских пар мы оба прекрасно себя чувствовали, находясь рядом друг с другом. Инспектор Ларк также обратил внимание на положение, в котором оказались девочки, и признался, что восхищается Сарой. Он сказал, что трудности часто вызывают противоположный эффект и что только благодаря твердости характера Сары девочки не нарушают закон и до сих пор не попали в работный дом.

Спасибо тебе за то, что ты держишь меня в курсе успехов Эллен в Вестминстерской школе, а также за то, что дала инструкции старшему учителю обращаться с девочкой особенно внимательно. Сара уже говорила мне, что маленькая Эллен будет иногда пропускать школу, а во время занятий может не проявлять необходимого внимания. В ее тетради не найдешь записей уроков, все страницы заполнены рисунками церквей и русалок. Я склонна согласиться с твоим коллегой – у девочки есть проблемы, если она больше склонна беседовать сама с собой, чем с другими детьми. Конечно, по большей части дети не самые чуткие существа и порой слишком подражают взрослым в восприятии происходящего. Мне кажется, что в короткой жизни Эллен было столько горя, что ее впечатлительная натура не сумела его переварить, и я боюсь, что это негативно сказывается на ее здоровье. Проблема с образованием состоит в том, что каждый ребенок обладает особой природой, и меня тревожит, что необычное поведение Эллен может вызвать ненужный интерес инспекторов. В Лондоне есть ужасные заведения для детей, которые не соответствуют установленной модели поведения, и нам необходимо избавить Эллен от них.

Во время поездки в Индию меня будет сопровождать индус по имени Говинда, который прежде постоянно находился с леди Герберт. Поначалу я решила, что он исполняет обязанности слуги, но потом обнаружила, что он состоит на службе у махараджи. Мне очень хочется расспросить его о бриллиантах, украденных во время убийства на Хаттон-Гарден. Я полагаю, что они остаются собственностью махараджи, который, конечно же, рассчитывает на их возвращение – ведь он отправил их вместе с леди Герберт в Лондон, чтобы местные ювелиры сделали для него амулет. Я все время размышляю о том, какой будет реакция махараджи, когда он узнает о краже бриллиантов. Он наверняка придет в ярость и может во всем обвинить Говинду. Не вызывает сомнений, что Говинда был хранителем камней и, по словам леди Герберт, именно он придумал, каким должно быть ювелирное изделие. Кстати, Говинда сделал для меня рисунок траурного амулета. Теперь я постоянно ношу кулон с волосами Франца и чувствую, что могу черпать от него силы. Кулон очень красив, а работа просто превосходна, несмотря на то что миссис Веспер он не нравится.

Пока у меня не было возможности спокойно поговорить с мистером Говиндой, он лишь однажды навестил меня, чтобы получить подтверждение моих намерений отправиться в Индию, однако отказался зайти в дом. Инспектор Ларк беседовал с ним, поскольку на Говинду падает подозрение, а потому мне не очень удобно говорить с ним на эту тему. Тем не менее я не испытываю никаких опасений, так как успела проникнуться уважением к этому молчаливому человеку и почувствовать, что в нем нет зла.

Однако я должна спешить, моя дорогая, наступило время завтрака (Марта не позволит мне его пропустить), а я вдруг обнаружила, что у меня еще столько запланированных на сегодня дел. Я обязательно подробно напишу тебе обо всем, что произойдет со мной во время путешествия.

Как и всегда, остаюсь твоим верным другом,

Лили».

Глава 20

Она сидела у камина в красивом атласном платье, на столике рядом с ней стояла зеленая лампа с абажуром. Там же лежали немецкие книги, брошюры и ножницы для бумаги из слоновой кости.

Вирджиния Вулф.

Из эссе «Джордж Элиот», 1919 г.

Миссис Веспер разожгла огонь и задвинула шторы, чтобы с Ватерлоо-стрит внутрь не проникал свет газовых фонарей. В свете камина на обоях мерцали яркие хвосты павлинов. Она купила белые лилии на рынке Ватерлоо и поставила их в зеленовато-голубую веджвудскую вазу на фортепиано. Со дня смерти хозяина в доме не было лилий, но он любил эти цветы, и их аромат часто витал в гостиной в течение летних месяцев. Как только хозяйка вошла в комнату, она сразу же заметили лилии.

– А я думала, эта ваза разбилась, Марта. Я уже довольно давно ее не видела.

– Нет, мадам. Она просто была неуместна.

Нет нужды объяснять, что голубая ваза исчезла вскоре после смерти мистера Коречного и что Марта нашла ее спрятанной в шкафу, в буфетной. Хозяин никогда не любил английской керамики, считая, что она уступает посуде из Богемии. Хотя Марта больше не видела его призрака с тех пор, как он на прощание поцеловал хозяйку, она сможет вздохнуть с облегчением, только если дух хозяина окончательно покинет дом; после этого можно будет наконец находить вещи там, куда их положили.

Лили продолжала держать в руках свою накидку и поглаживать черный мех, словно это была кошка. Марта сразу поняла, что Лили чувствует себя в гостиной неуверенно. Она вошла в комнату и вздрогнула, хотя в доме было довольно тепло и еще не пришло время разжигать в камине огонь. Однако Марта все же его развела и принесла цветы, поскольку ее госпожа проводила последнюю ночь на Ватерлоо-стрит перед отплытием в Индию и во всех комнатах вскоре станет пусто и холодно. У Марты возникло предчувствие, но она не понимала, что оно может означать; и все же знала: что-то изменится в доме после того, как миссис Коречная его покинет. Она поправила булавки на своем чепце, как делала всегда, когда у нее бывало такое настроение, а ее госпожа уже знала экономку достаточно хорошо, чтобы легко разгадывать любое ее движение.

– Я буду по тебе скучать, Марта. Я написала письмо в свой банк и моему адвокату, чтобы поставить их в известность, что на время моего отъезда ты становишься моим доверенным лицом. Мысль о том, что отец начнет вмешиваться в мои дела, для меня невыносима, а я уверена, что ты прекрасно справишься с домом и другими проблемами, которые могут возникнуть в мое отсутствие.

– Можете не волноваться, и я буду с нетерпением ждать вашего возвращения, мадам. – Марта еще раз поправила чепец и взяла в руки кочергу, чтобы навести порядок в камине.

– Я хочу попросить тебя еще об одном одолжении. Я сказала Саре О'Рейли, что она может обратиться к тебе, если у нее или у ее сестры возникнут какие-то проблемы. Чем дольше Холи-Джо сидит в тюрьме, тем больше уходит в себя Эллен. Остается утешаться тем, что его до сих пор не повесили. Я верю, инспектор Ларк делает все от него зависящее, чтобы люди с Боу-стрит держались подальше от Джо, однако он считает, что если они допросят его сейчас, то Джо сознается в чем угодно, он рыдает, как ребенок, всякий раз, когда кто-то из них к нему приближается.

– Отвратительная история, тут нет ни малейших сомнений, мадам.

– У них всего одна улика – его рогатка. У всех трех жертв имелась одинаковая метка на лбу, и полиция утверждает, что она от камня, выпущенного из рогатки. Они полагают, что сначала преступник оглушает жертву, чтобы потом раздавить ему трахею. Страшно подумать, что настоящий убийца продолжает разгуливать на свободе.

– Значит, вы не верите, что этот простак и ученик ювелира совершили убийства вместе, чтобы украсть камни, мадам?

– Нет, не верю. Такого же мнения придерживается инспектор Ларк. История об украденных бриллиантах стала настоящей сенсацией, и мне хорошо известно, что все эти преступления связаны между собой. Кто может утверждать с уверенностью, что леди Герберт не успела забрать бриллианты или уже готовое ювелирное изделие, которое она заказала? И хотя бриллианты так и не удалось обнаружить, леди Герберт перед смертью не сообщила в полицию о том, что они украдены, из чего может следовать, что она уже отослала их в Индию или отдала кому-то на хранение. Я верю, что инспектор способен распознать убийцу и хитрого вора, когда их увидит, а из того, что рассказала мне Сара, следует, что их «опасный» подозреваемый не более чем кроткий идиот.

Когда хозяйка спокойно сообщила ей, что собирается отплыть в Индию на борту первоклассного судна «Кеньон» и что ее будет сопровождать человек леди Герберт, Мартой овладели смешанное чувства. Ей казалось, что мистер Говинда должен был следить за бриллиантами махараджи – так почему же он не доложил об их краже? И если он действительно состоит на службе у махараджи, чьи камни исчезли, то почему не встревожен из-за их пропажи? Марта не сомневалась, что инспектор Ларк тщательно допросил мистера Говинду и пришел к выводу, что индус невиновен. Или слишком умен, чтобы полиция могла найти улики, указывающие на его участие в краже. Когда мистер Говинда навестил ее госпожу, Марта попыталась оценить его характер, но этот человек оказался совершенно непроницаемым. Ей редко приходилось сталкиваться с подобным.

Когда экономка спросила, собирается ли миссис Коречная держать дом открытым, пока она будет отсутствовать, Лили возмутилась.

– О Марта! Если ты спрашиваешь, нуждаюсь ли я в твоих услугах, то мой ответ – да. Я буду отсутствовать лишь зимние и весенние месяцы, и я бы хотела, чтобы ты все это время присматривала за домом.

«Она права, – подумала Марта, – дом должны согревать жизнь и смех, в противном случае он будет гостеприимным только для призраков». Если ее хозяйка хотела, чтобы она оставалась на Ватерлоо-стрит, то Марта с радостью будет здесь жить. И если девочки О'Рейли пожелают ее навестить, тем лучше, поскольку кому-то необходимо за ними присматривать, в особенности за младшей. Она отличается поразительной чувствительностью – про таких говорят, что у них на один слой кожи меньше, – и Марта думала, что Эллен обладает способностью видеть призраков, хотя и не могла знать наверняка.

– Я с радостью присмотрю за девочками, мадам, – сказала Марта, отвечая на заданный прежде вопрос. – Обе полюбили шоколад, и я убеждена, что они будут появляться здесь время от времени. Можете не сомневаться, все у нас будет хорошо.

– Я и не сомневаюсь, Марта. А теперь мне пора в постель, ведь завтра рано утром я должна быть на борту «Кеньона», он стоит у пристани Святой Катерины.

В следующее мгновение экономка увидела тень своей госпожи, и в душу ее закралось сомнение в благополучном исходе плавания.

– Будьте осторожны, мадам, ведь вы отправляетесь в страну со странной верой, и я слышала, что одиноким женщинам там грозит опасность.

– В мире мужчин одинокая женщина повсюду подвергается опасности! Но не бойся – меня будет охранять Говинда, он сумеет меня защитить. Спокойной ночи, Марта, тебе также придется завтра рано встать.

– Я проснусь еще до рассвета, мадам, ведь я не могу допустить, чтобы вы уехали без завтрака!

Когда Лили повернулась, чтобы выйти из гостиной, кто-то постучал во входную дверь. Она нахмурилась и посмотрела на Марту:

– Кто может прийти в такой поздний час?

У Марты Веспер возник такой же вопрос, пока она отпирала дверь. Оказалось, что это инспектор с улицы Мальборо. Он побрился, надел новый плащ, но теперь кроме его обычной отрешенности Марта уловила в нем печаль.

– Я прошу прощения за визит в столь позднее время, миссис Веспер, но мне необходимо поговорить с вашей хозяйкой перед ее отъездом.

Час и в самом деле был поздним и совсем неподходящим для светских визитов, и Марта могла бы отказать любому другому джентльмену, навестившему вдову после девяти часов. Однако складывалось впечатление, что дело инспектора связано с его профессиональными обязанностями, поэтому Марта кивнула и предложила инспектору Ларку пройти в гостиную. Здесь Ларк еще раз принес свои извинения и пожелал Лили доброго вечера. Марта Веспер постаралась не отходить далеко от двери в гостиную. Этого требовали приличия, решила она. В свете горящего в камине пламени инспектор казался даже красивым, все недостатки его внешности скрадывали тени. Он хорошо подходил к глубоким тонам освещенной свечами гостиной, казалось, ее элегантность оказывает на визитера успокаивающее воздействие.

– Я постараюсь не задерживать вас надолго, миссис Коречная. Я пришел в столь поздний час, чтобы сообщить о дальнейшем развитии дела обвиняемого в убийстве Холи-Джо. У меня нет для вас хороших новостей, но будет лучше, если вы обо всем узнаете от меня. Я пришел сюда из камеры в Ньюгейте, где он признался в совершении трех убийств. При таких обстоятельствах я больше не в силах настаивать на его невиновности, и, если не произойдет чуда и мы не найдем истинного злодея, беднягу повесят в следующий понедельник.

Глава 21

Приличное общество наслаждается кларетом и мягкими коврами, приглашения на обед расписаны здесь на шесть недель вперед, не говоря уже об опере и танцевальных залах… зачем ему вера и яркость чувств?

Джордж Элиот

Сара знала, что никогда не забудет этот день, хотя он начался так же, как и любой другой. Она отвела Эллен в школу и подождала у только что выкрашенных ворот, пока строгая леди-учительница возьмет за руку ее маленькую сестру и уведет в аккуратное здание, состоящее из одной комнаты. Сара помахала рукой на прощание, сделав вид, что не замечает скорбного выражения в круглых голубых глазах Эллен, а потом быстро зашагала по Стрэнду к Патерностер-роу, тревожась о том, проведет ли маленькая Эллен в школе весь день. Иногда она оставалась, а иногда сбегала. Теперь, после всех этих убийств, Сара редко ходила вдоль реки. Кроме того, вода напоминала ей о недавно пережитом страхе, когда она подумала, что Эллен вошла в воду, стараясь разыскать маленькую Русалочку.

На ходу Сара размышляла о миссис Коречной. Сейчас она уже была в море, ведь корабль отплыл ранним утром. Какие чувства испытывает человек, оказавшийся на борту корабля, плывущего в далекую страну? Сара еще не привыкла к мысли, что Лили Коречной больше нет на улице Ватерлоо, поскольку она уже давно стала навещать ее всякий раз, когда поручения приводили ее на противоположный берег реки. Затем мысли Сары обратились к замечательной вещи, которая появилась у нее совсем недавно. В последний день в Кенсингтоне Лили вручила ей маленький сверток, и Сара провела весь вечер в «Белом олене», поглаживая ладонью гладкие страницы своего первого настоящего подарка. Пергамент пах совсем не так, как легкая бумага из эспарто, на которой печаталась «Лондон меркьюри»; он обладал собственным чистым ароматом. Бутылочка чернил и две красивые ручки из эбенового дерева с серебряными перьями казались Саре такими роскошными, что она боялась к ним прикоснуться.

Сара еще не совсем овладела искусством письма при помощи перьев, ведь до сих пор она писала только карандашом или мелом на грифельной доске Эллен, которую выдали в школе. Девочка долго практиковалась на старой газете, прежде чем осмелилась вывести чернилами на чистой пергаментной бумаге свои первые буквы.

Сара вошла в редакцию газеты одновременно с инспектором Ларком, который так торопился, что заметил ее только после того, как она сказала:

– Доброе утро, сэр.

– Доброе утро, Сара.

– У вас все в порядке, сэр? – Она старалась не задавать ему один и тот же вопрос при встрече, так как он сам обещал рассказать все новости о Холи-Джо.

– Я хотел с тобой поговорить, – начал он.

Сара поняла, что у него плохие новости, иначе он рассказал бы все сразу. Сара ничего не ответила.

– Пойдем со мной, я хочу навестить мистера Хардинга.

Мистер Хардинг повязал на шею салфетку и ел пирог со свининой. Он выглядел так, словно провел за столом всю ночь, поскольку не побрился и не расчесал бакенбарды. Газовые лампы зажигались в здании «Лондон меркьюри» с наступлением сумерек и горели до самого утра, но редактор редко проводил в редакции всю ночь вместе с ночными печатниками и репортерами.

– Доброе утро, доброе утро, Сара, Джон.

Он откусил еще кусок пирога и жестом предложил им присесть у догорающего камина.

– Неожиданно наступила осень, не так ли? – обратился он к Саре, которая села поближе к огню.

– Да, сэр. – Сара поняла, что сейчас ей сообщат что-то плохое, так как Септимус Хардинг и инспектор Ларк отводили глаза в сторону. Обычно они не обращали на нее внимания и сразу начинали разговаривать друг с другом. – Холи-Джо повесят, ведь так?

Ларк вздохнул, и его плечи дрогнули, а редактор отодвинул на край стола недоеденный пирог и снял салфетку.

– Да, – ответил Ларк.

– Но он же никого не убивал!

Сара почувствовала, как паника начинает распространяться в ее груди, словно яд.

– Мы ничего не можем сделать, – тихо проговорил редактор.

– Но вы позволили мистеру Мелвиллу писать его лживые статьи, сэр.

Редактор ошеломленно молчал. Саре было все равно, ведь она сказала правду.

– «Лондон меркьюри» не печатает лжи. – Лицо Септимуса Хардинга стало испуганным, но голос звучал ровно. – Мистер Мелвилл является одним из ведущих репортеров нашей газеты, и хотя я готов признать, что его слог бывает чересчур… красочным, вовсе не пресса судит обвиняемых и выносит им приговор.

Ларк шагнул вперед и положил руку на плечо девочки.

– Холи-Джо признался в убийствах, Сара.

Это переполнило чашу ее терпения.

– Нет! Вы лжете! Он никогда…

Она вскочила, выбежала из кабинета в коридор и через несколько мгновений оказалась на улице. Мистер Парсиммонс позвал Сару, когда она пробегала мимо его конторки, но она не останавливалась до тех пор, пока не оказалась на мосту Ватерлоо. Тут только она сообразила, что идет в сторону дома Лили Коречной, которой там уже нет. Сара едва не повернула обратно, но ей было некуда больше идти.

Миссис Веспер обрадовалась, увидев ее, и Сара облегченно вздохнула, поскольку не была уверена, что ее визиты доставляют экономке радость. На этот раз миссис Веспер не повела Сару в библиотеку, они сразу направились на кухню; там на плите стоял большой медный чан, где кипятилось постельное белье. Добрая женщина не стала задавать никаких вопросов, а принялась готовить шоколад. Потом она начала расспрашивать Сару об Эллен.

– Она совсем мало говорит, поэтому мне приходится следить за выражением ее лица, но она часто встает по ночам.

– Значит, малышка мало спит? – спросила миссис Веспер.

– Она всегда была немного странной, но сейчас это усилилось.

– Почаще приводи ее сюда. Теперь, когда госпожа уплыла в Индию, у меня появилось много свободного времени, а вам обеим не помешало бы получше питаться.

Сара улыбнулась и вдруг вспомнила, что ее сюда привело.

– Они собираются повесить Джо.

Экономка молча кивнула, продолжая размешивать шоколад.

– Вы уже знаете?

– Полисмен заходил к нам вчера вечером и все рассказал миссис Коречной.

Сара опустила голову и посмотрела на свои пыльные башмаки. Значит, в следующий понедельник возле Ньюгейта соберется толпа. Она почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

– Эллен ничего не знает.

– Нам нужно найти подходящее место и время, чтобы осторожна рассказать ей об этом, и постараться увести подальше от Ньюгейта в день казни. Пожалуй, самое подходящее место моя кухня, после горячего ужина. До того, как об этом начнут кричать мальчишки, разносящие газеты.

Вернувшись на Патерностер-роу, Сара поднялась наверх по главной лестнице, чтобы обойти кабинет редактора. Она понимала, что ни мистер Хардинг, ни Ларк не могли спасти Джо, но по-прежнему сердилась на них и чувствовала, что ее предали, а винить ей больше было некого. Когда она проходила мимо мистера Парсиммонса, он поднял голову и вместо того, чтобы отругать Сару, как обычно делал, широко улыбнулся, показав свои гнилые зубы. Вероятно, мистер Хардинг сказал, чтобы он ее не ругал, что уже само по себе было удивительно. На третьем этаже никто не проявил к ней особого сочувствия, она позаботилась, чтобы наборщики не узнали, что Холи-Джо ее друг. Рано или поздно это перестанет быть тайной – когда работаешь в газете, все секреты выплывают на поверхность.

Как Сара и предполагала, сообщения о признании Холи-Джо и времени его казни появились уже в следующем выпуске «Лондон меркьюри». Лишь с огромным трудом она удержалась, чтобы не стукнуть Джека Тислуайта, который заявил, будто с самого начала знал, что Холи-Джо опасный злодей, и не может дождаться, когда его наконец повесят. Больше всего на свете ей хотелось подбежать к Джеку и разорвать листок со статьей Мелвилла на мелкие кусочки. Она почти на это решилась; Сара представила себе, как хорошо себя почувствует, когда увидит выражение лица Мелвилла после того, как он узнает, что его «сенсационный материал» не выйдет в завтрашнем номере газеты. Но потом она представила лицо мистера Хардинга, когда он сообщит ей, что она больше не работает в газете, и вспомнила, что он дал ей шанс уйти с улиц. К тому же она не сомневалось, что очень скоро он устроит ей разнос за ее поведение сегодня утром.

Однако редактор не вызывал ее к себе весь день, и она уже собирала в узелок свои вещи, чтобы отправиться домой, когда его массивная фигура появилась на пороге. Как только наборщики его увидели, наступила мертвая тишина.

– Добрый вечер, джентльмены.

– Добрый вечер, сэр, – хором ответили наборщики.

– А, вот и ты, Сара. Зайди ко мне в кабинет.

Она кивнула, прошла мимо наборщиков и зашагала вслед за редактором вниз по лестнице. Мистер Хардинг молчал до тех пор, пока они не оказались в кабинете и Сара не закрыла за собой дверь.

– Не бойся, я не стану тебя ругать за то, что ты ушла сегодня утром, поскольку обстоятельства были… необычными.

– Я не боюсь, мистер Хардинг.

– Да, я не сомневаюсь, хотя и не уверен, что это так уж хорошо. – Он помолчал, а потом прищурился, словно пытался понять, что происходит в душе Сары. – Я очень доволен твоей работой и по рекомендации миссис Коречной намерен поручить тебе набирать более… серьезные тексты.

Сара обрадовалась.

– Я бы этого хотела, сэр.

Мистер Хардинг откашлялся и потер чернильное пятно на указательном пальце.

– Надеюсь, ты не станешь плохо думать о газетчиках после этой истории, ведь может наступить день, когда ты увидишь, что газета может предложить тебе нечто достойное.

– Не стану.

Септимус Хардинг посмотрел на нее долгим пристальным взглядом.

– Хорошая девочка. Ну а теперь я расскажу, зачем тебя позвал. Днем я получил письмо от экономки миссис Коречной, которая, как мы знаем, не боится высказывать свое мнение. Она попросила, чтобы я предоставил тебе выходной в понедельник, в день… – Он замолчал.

– В день казни, сэр.

– Да. В день казни. Я ответил, что ты можешь провести этот день так, как посчитаешь нужным. Я также хочу тебе рассказать, что она послала письмо инспектору Ларку с просьбой посетить ее при первой же возможности. Однако я подозреваю, что она увидит его только после казни, так как это проклятое дело отнимает все его время. Насколько я понял, твоей маленькой сестре стало хуже?

– Да, пожалуй, она не совсем в порядке, мистер Хардинг.

– Ну, тебе нужно за ней присматривать. Тебе повезло, что такие женщины, как миссис Коречная и миссис Веспер, проявляют к тебе живой интерес.

– Я очень этому рада, сэр.

В последнее время у Сары не было особых поводов для радости, и ей приходилось напоминать себе, что у нее есть крыша над головой, еда и работа.

И все же всякий раз, когда она думала о Холи-Джо, который одиноко сидел в своей камере и ждал смерти, внутри у нее все сжималось и ей хотелось плакать. Она с ужасом думала о предстоящем вечернем разговоре с Эллен: нужно рассказать девочке о том, что ждет Холи-Джо.

Когда Сара вернулась в «Белый олень», Эллен не было на кухне у Руби, а потому Сара отправилась на причал, где и нашла сестру, сидевшую на плоском камне. Эллен смотрела, как чумазые мальчишки швыряли камни в воду. У одного из них была рогатка, и он пытался подстрелить чайку, клюющую рыбные кости. Саре пришло в голову, что любой из них мог болтаться в переулке с рогаткой Джо в ту ночь, когда убили Викрама, потому что Холи-Джо всегда разрешал детям играть с вещами, которые они могли отыскать в его карманах. И на него было очень похоже взять всю вину на себя, не понимая, какими неприятностями это ему грозит. Между тем Эллен вскочила и подбежала к чайке, чтобы спугнуть птицу и спасти ее от выстрела из рогатки.

Потом, когда они шагали по мосту Ватерлоо, Эллен выглядела довольной и даже улыбнулась, когда медник приветственно поднял шляпу. А вот Сара не получала никакого удовольствия от прогулки, хотя закатное небо стало розовым и золотым. Ее мысли путались, и, если бы Эллен ее не предостерегла, Сара наступила бы в большую навозную лепешку. К тому моменту, когда они сидели на кухне у миссис Веспер, Сару подташнивало, и она даже не почувствовала вкуса свиной отбивной, горошка и пудинга на сале [29]29
  Запеканка из муки, хлебных сухарей и почечного сала; подается со сладким соусом в качестве третьего блюда.


[Закрыть]. А еще миссис Веспер приготовила запеченные в тесте яблоки – она сказала, что это самое подходящее блюдо, чтобы они обе немного прибавили в весе. Когда миссис Веспер вынимала из духовки вишневый пирог, в дверь постучали. Это был инспектор Ларк. Сара подумала, что он не захочет ее видеть после того, как она убежала сегодня утром, но у нее появилась надежда. Вдруг он еще сумеет помочь Джо.

Ларк уселся рядом с Эллен и принялся за вишневый пирог, пока Марта Веспер убирала грязные тарелки. Эллен не сводила глаз с полисмена с того самого момента, как он появился на кухне, а как только он закончил есть пирог и произнес несколько любезных слов, отдавая должное кулинарному искусству миссис Веспер, девочка спросила:

– Они не отпустят Джо, да?

Сара уронила вилку на пол, но Ларк продолжал стряхивать крошки со своего камзола.

– Почему ты так думаешь, Эллен?

– Потому что вы грустный и Сара грустная и никто не говорит о Джо. Вы пришли сюда из-за этого, да?

И Ларк своим низким ровным голосом объяснил им все как есть: как только обвиняемый признает свою вину, то больше уже ничего нельзя сделать – никто не станет доказывать, что заключенный не совершал преступления.

– Он же никого не убивал! – воскликнула Сара, чувствуя, как ее охватывает паника, но изо всех сил стараясь сдержаться, чтобы этого не увидела Эллен.

Эллен сохраняла поразительное спокойствие, и это было намного хуже, чем если бы она расплакалась. Когда девочку что-то огорчало, она становилась молчаливой и еще больше уходила в себя.

Когда Ларк провожал их до дома, Эллен взяла инспектора за руку, и Сара заметила, что поначалу он смутился, а потом на его лице появилось довольное выражение. На мосту Ватерлоо они остановились, чтобы посмотреть на рыбачьи лодки, которые с зажженными фонарями отправлялись на ночную рыбную ловлю. Сара рассказала инспектору о своих догадках относительно мальчишек и рогатки Джо. Может быть, он спустится к реке и поговорит с ними. Он сказал, что обязательно так и сделает, но Сара понимала, что уже слишком поздно. Эллен думала так же; на ее личике появилось странное выражение, словно она что-то видела.

Казалось, Ларк догадался, о чем они думают.

– Мне очень жаль, – сказал он, и Сара поняла, что он говорит искренне.

– Но почему Холи-Джо признался в том, чего не делал?

– Может быть, он слишком напуган, чтобы сказать правду, Сара. Иногда люди вроде Джо бывают чересчур доверчивыми. Они становятся инструментами в руках опасных преступников. Джо мог не знать, что делает что-то плохое.

– Холи-Джо не слабоумный. Вы его не знаете – он умеет отличать хорошее от плохого.

– Однако он был вором, Сара.

– Но воровство совсем не то же самое, что убийство. К тому же лучше украсть краюшку хлеба, чем смотреть, как твоя семья голодает. Мне повезло, что я не оказалась в таком положении, но везет не всем. Похоже, у Джо черная полоса.

Сара прикусила губу и отвернулась, чтобы Ларк не заметил ее слез.