Текст книги "Сила её любви (СИ)"

Автор книги: Кая Север

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Звон снаружи усиливается. До моего слуха доносятся просто невыносимые звуки: грохот, стук о стены повозки, истошные крики, обрывающиеся слишком резко, лязг, скрежет, боль. Смерть. Много смертей.

Дверь кареты распахивается, и я на мгновение подаюсь вперед, ожидая увидеть Кассара, но внутрь врывается нечто ужасное, заставляющее меня вскрикнуть от страха. Незнакомец, полностью облаченный в черное. Вместо лица жуткая, красная маска с клыками. Я и без того готова упасть в обморок, а тут и вовсе готова в одно мгновение лишиться чувств, потому что в первые секунды мне кажется, что я вижу самого настоящего монстра.

– Девчонка? – раздается глухой голос из-за маски.

12. Каменная стена

Я не знаю, что ему нужно. Но вряд ли у него на уме что-то хорошее. В следующую же секунду мои опасения воплощаются в жизнь – и монстр в маске, ничуть не церемонясь, выбрасывает руку в мою сторону. Я не успеваю увидеть оружие, инстинктивно бросаюсь влево, поближе к выходу, и сверкнувшее в темноте лезвие успевает ошпарить жуткой болью мое правое плечо, разрывая рукав платья и оставляя глубокую рану.

Я пытаюсь хоть как-то защититься – обхватить пальцами рукоять кинжала, что оставил мне Кассар, и замахнуться. Неумело, наотмашь, почти зажмурив глаза, и ожидаемо попадаю лишь по воздуху. Но нападающий, кажется, совсем не ожидает от меня такого рвения – а потому, пошатнувшись, падает на скамью напротив, а я, воспользовавшись этим, спешу юркнуть мимо него, чтобы выбраться из этой узкой, тесной клетки. Да, Кассар приказал ни в коем случае не высовываться... Но я не справлюсь с убийцей. Все, что я могу – только бежать.

Стоит мне прорваться к двери, как меня тут же сцапывает сзади за волосы железная, невероятной силы хватка – и я снова кричу от боли. Я борюсь изо всех сил, и моя попытка вырваться приводит к тому, что мужчина прикладывает меня о деревянную дверцу – перед глазами тут же все темнеет и плывет от такого сильного удара. Нет, Чароит. Ты должна бороться. Стараюсь сжать пальцами кинжал еще крепче, и снова выбрасываю руку вперед – на этот раз стараясь попасть. На долю секунды лезвие встречается с препятствием, а после проскальзывает дальше, так легко, словно бы я вонзила вилку в кусочек фрукта.

Замираю снова. Пальцы обидчика разжимаются, а его тело вдруг наваливается на меня со всей тяжестью. Запаниковав, я отстраняюсь, и только сейчас чувствую обжигающую влагу, что заливает мне грудь. Кровь. Много крови.

Кажется, я его убила.

На этот раз я не могу даже закричать от ужаса, что охватывает все мое тело. Только зажимаю рот рукой, словно так могу хоть немного унять эмоции. А после – отстраняюсь, вылезая из кареты, касаюсь земли, пошатываюсь, но все же стараюсь удержаться на ногах, пусть перед глазами все до сих пор плывет.

Окончательно не упасть мне помогают крепкие, сильные руки. Слышу глухой звон от меча, брошенного на землю. Я точно знаю, кому принадлежит тень, заслоняющая луну – а потому позволяю ей сгрести меня в свои объятия. Кассар. Он жив. И он рядом.

– Родная моя, – кажется, на мгновение я все же проваливаюсь в темноту, потому что в следующую секунду чувствую, как уже сижу на земле, а пальцы мужчины легонько хлопают меня по щекам, возвращая в реальность, – Драгоценная... Чароит, не смей. Ты слышишь меня? Слышишь?

Его голос врывается в мое подсознание теплой волной, заботливой, нежной, слова, что Кассар произносит, удивительным образом придают мне сил, помогая справиться с волнением и пережитым ужасом.

– Со мной все в порядке, – тихо говорю я, пытаясь сфокусировать взгляд. – Они... Они...

Вокруг тихо. Слышится только беспокойное ржание лошадей и ворчание Гилберта, что их успокаивает. Запах стоит отвратительный... Сколько их было, этих монстров? Зачем им понадобилось нападать на нас? В голове роится столько вопросов... Сильные, умелые пальцы Кассара тем временем разрывают на мне верхнее платье, ощупывают грудь, шею, ключицы – все места, на которые попала кровь врага. Я издаю сдавленный писк боли лишь тогда, когда он касается плеча.

– Все позади, Чароит, – глухо отзывается Кассар, и я замечаю, как он сжимает губы почти что в тонкую линию, не в силах оторвать взгляда от моей раны. – Они.... Кто бы это ни был, они тебя больше не тронут. Я обещаю.

Мне больно видеть, как он страдает из-за моего ранения. А потому я тянусь пальцами к лицу мужа, поглаживаю щеку, чтобы мягко развернуть к себе, заставить посмотреть мне в глаза, и даже улыбаюсь, сквозь боль и слабость, но все же – Кассар должен поверить, что со мной все в порядке.

– Я должен...

Я не позволяю ему договорить. Подаюсь вперед и накрываю его губы своими, прижимаясь отчаянно, крепко, словно его любовь и близость единственное средство от боли и страха. Да так оно и есть, мне жизненно необходимо чувствовать Кассара, ощущать его тепло, ласку, нежность, знать, что он рядом. В крови все еще бурлят отголоски пережитого ужаса и неожиданно проявленной смелости, душа никак не желает успокоиться, равно как и сердце, а оттого ощущения обостряются как никогда.

Я слышу запах крови. Ощущаю вкус соли на его губах. Жар его тела, силу, что Кассар сдерживает до сих пор. Она прорывается по капле в том, как он дрожащими пальцами вцепляется в основание моей шеи, привлекая к себе, как властным движением языка размыкает мои губы, впивается в них так же отчаянно, как и я в его, голодный до ласки и неспособный насытиться. Он чувствует все то же, что и я. Необходимость раствориться друг в друге, стать опорой, защитой, каменной стеной, и вместе с тем – райским садом, что дарит негу и умиротворение. Боль сходит на нет, остается лишь желание, такое же невыносимое и жгучее, опаляющее нутро, сметающее все на своем пути, и вот уже в следующее мгновение я сама прижимаюсь к Кассару, запускаю пальцы ему в волосы, приподнимаюсь на коленях и не позволяю ему ни на долю секунды отстраниться. Нехватка воздуха разрывает легкие, а я не могу и не хочу прерывать поцелуя – хочу провалиться в эту бездну неизведанных ощущений до конца, вечность ощущать жар его губ, сильных пальцев, щекочущее чувство в груди, затуманивающее рассудок целиком и полностью.

– Господин! – раздается откуда-то сбоку глухой голос Гилберта, и мы наконец отстраняемся друг от друга, но становится слишком поздно.

Монстр в маске, что напал на меня, на последнем издыхании вытаскивает клинок из своей груди, резко поднимается и с жутким, булькающим рыком делает рывок в нашу сторону. Кассар только и успевает, что заслонить меня собой.... Длинное изогнутое лезвие вонзается ему прямо в грудь.

Сердце пропускает удар.

Время словно бы останавливается, а уже в следующую секунду я издаю громкий крик, чувствуя, как по лицу мгновенно начинают течь горячие слезы. Мой вопль отчаяния тут же заглушается нечеловеческим ревом, и Кассар, в мгновение ока обернувшись зверем огромным, рогатым, с клыками, полностью покрытым огненными всполохами магии, выдергивает клинок из своей груди, словно занозу, отбрасывает в сторону, а после – обхватывает тело убийцы лапами, разрывая его на части.

Мне стоило бы отвести взгляд, но я вижу все. Каждую секунду произошедшего. Как кровь стекает на землю, как окровавленные куски человеческого туловища оказываются отброшены в грязь... Кажется, мое сердце останавливается от ужаса в то же мгновение. Грудь сжимает тугим кольцом отвращения, в висках стучит, а желудок готов вывернуться наружу из-за внезапного, острого приступа тошноты.

Я успеваю взглянуть в лицо Кассара, когда он разворачивается ко мне, – точнее, того существа, кем он стал, полудракона– получеловека, обезумевшего, грозного, страшного. По моему лицу все еще текут слезы, но это оттого, что я успела поверить, что он убит. Но он жив... Жив. Я очень хочу успокоить его, и прижаться самой, потому что нуждаюсь в утешении, помочь обернуться обратно в человека, сказать, что все в порядке, что все позади, что я рядом...

Но темнота оказывается сильнее меня. Беспросветным мороком она заполоняет мой разум, лишая всего. Я падаю без чувств, сраженная болью, потерей крови, пережитым ужасом и волнением, ровно в то мгновение, как Кассар пытается меня удержать, обхватив когтистой лапой, и поднимает в воздух.

Последнее, что я замечаю, это боль в его глазах.

13. Слово дракона

Кассар

– Худшие опасения подтверждаются. Лихорадка усиливается... Рана заживает с трудом. Яд плохо выводится из организма, но я сделал все возможное, везер.

Я не смотрю на лекаря. Только на нее. На бледное лицо Чароит, ее впалые скулы, испарину на лбу. Я доставил ее во дворец так быстро, как только смог – но все равно может оказаться слишком поздно. У меня нет сил думать о чем-то еще, кроме ее выздоровления... И, судя по словам врача, оно может так и не наступить.

– Выяснили, каким ядом были смазаны лезвия?

– Боюсь, что нет, везер хен Демир... Но, по опыту, клан Красных масок использует сложные составы, от которых нет противоядия. Аконитум, серолист, парабелла... Учитывая, что эти яды способны убить дракона, человеческому организму достаточно даже капли.

– Но она до сих пор жива, – пустым голосом отвечаю я, продолжая смотреть на девушку.

– Даже если госпожа выживет, неизвестно, как яд воздействует на ее организм. Сердце, легкие, репродуктивная система...

– Достаточно, – я даже поднимаю ладонь, чтобы дать знак лекарю замолчать.

– Утро покажет... Молитесь богам, чтобы она до него дожила.

Скрипнув зубами, я делаю шаг к постели Чароит, не в силах даже сесть рядом с ней. Тот яд предназначался мне. Разумеется, я выясню, кто нанял убийц из Красных масок совершить вероломное нападение на карету везера посреди императорского тракта – но сейчас для меня это не имеет никакого значения. Интриги, преследования, чьи-то коварные замыслы... Какой в этом смысл, если девушка может не пережить эту ночь? Самое чистое, светлое, невинное создание из всех, которое заслуживает жить больше, чем каждый из нас. Радоваться каждому новому дню, не встречать на своем пути ни невзгод, ни боли... Вот чего она достойна. Безоблачного счастья без потрясений и препятствий.

А я лишил ее всего. Своим существованием в этом мире, магией, который мы повязаны, проклятием истинности – всем этим я приближаю Чароит к неминуемой гибели. И хуже всего в этом то, что монстр внутри меня, голодный, свирепствующий дракон – он не позволит мне ее отпустить.

Прикрыв глаза, делаю глубокий вдох. Даже сейчас в подсознание врезается ее запах. Раньше я думал, что это аромат цветочных духов, которыми пользуется девушка... Но теперь начинаю подозревать, что нет. Это она сама. Самый сладкий и влекущий цветок на свете, какой только можно представить. Зверь внутри меня найдет ее по этому запаху, где бы она ни была. Он считает, что Чароит принадлежит ему, целиком и безраздельно, по праву истинности, но человек, которого я в себе дрессировал десятками лет, отвергает это чувство, как низкое, ничтожное и недостойное.

Не выдержав, опускаюсь рядом с девушкой на постель, беру ее маленькую, безжизненную ручку в свою. Слишком горячая... Все бы отдал за каплю целительной магии. Как Чароит удалось меня излечить? Не имею ни малейшего представления.

Перед глазами невольно встает момент, когда она увидела меня настоящего, за секунду до того, как потерять сознание. Не сказочное существо с крыльями, на котором она однажды летала, нет.... Нечто иное, куда более злое, яростное, ненасытное и жестокое. Ипостась, которая всегда со мной. И которая шепчет мне, что я поступил правильно. Что боль в глазах Чароит, страх и слезы – цена, которую придется заплатить, чтобы владеть ей. Я же, человек Кассар хен Демир, готов умереть, лишь бы никогда больше не видеть того ужаса в глазах любимой.

– Прости, что напугал тебя, – тихо произношу я, невольно, поддаваясь какому-то внутреннему порыву, и чуть сильнее сжимаю пальцы Чароит в своих.

«Слабак», – шепчет дракон, – "Ты же знаешь, что она никогда не поверит в то, что ты такой. Галантный, вежливый, учтивый... Она все о тебе знает, Кассар. Сколько еще ты намерен притворяться ничтожеством?”

– Ты не можешь умереть, – говорю я уже более твердым голосом, снова поддаваясь каким-то неясным внутренним инстинктам.

По кончикам пальцев проходит странная дрожь, отдаваясь мурашками по всему телу. Я замираю, боясь дышать, прислушиваясь к ощущениям. Отдаленно похоже на обычное применение мною магии.... Но все же это что-то другое.

– Я отвечу на все твои вопросы, Чароит, – если мне и предстоит раскрыть перед ней свое сердце, то сейчас самое время. И пусть даже она не услышит, плевать. – Я и впрямь женился на тебе, потому что сам так захотел.

Покалывание в кончиках пальцев усиливается, и я позволяю своей магической энергии соединиться с потоками Чароит. Если ей это поможет – значит, я все делаю правильно, пусть и инстинктивно, нащупывая путь во тьме, совершенно не понимая, каким будет мой следующий шаг. 

– Это было самым обыкновенным проявлением слабости, – пожалуй, прежде я не признавался в этом даже себе. – Я считал, что выручаю тебя из беды... А на деле спасал самого себя. От гнетущего одиночества, пустоты, которую могла заполнить лишь ты.

Я всегда считал, что не создан для подобных слов. Но сейчас они превращаются во фразы признания сами по себе, и вместе с этим – в едва заметные, тонкие всполохи золотистого света, окутывающих ладонь Чароит.

– Пожалуйста, не оставляй меня, – никогда бы не подумал, что стану просить о таком, но стоит мне произнести свою просьбу, как сердце вдруг сковывает такой сильной болью, что я даже вдохнуть не могу.

Резко вскакиваю со своего места и достаю из-за пазухи флакон с аконитовым настоем, мне нельзя позволять себе настолько сильные эмоции. Будь моя воля, я бы сам себе вонзил в сердце кинжал, смазанный ядом, лишь бы избавиться от всего этого. Пара последних глотков этого слишком мало, пекло!.. Со злости отбрасываю стекляшку в угол, и та со звоном разбивается об стену.

Чувствую, как пыл поднимается в груди, грозя вырваться наружу неконтролируемым обращением, как в эту же секунду с постели Чароит доносится тихий стон.

– Кассар...

Я тут же бросаюсь к кровати жены, опускаясь прямо перед ней на колени и беру ее руку снова в свою, а другой ласково касаюсь лица. Все еще приходит в себя.... Может, мне послышалось? Впрочем, жар уже не такой сильный...

– Ты будешь жить, Чароит, – говорю я ей уже более уверенно. – Даю тебе слово.

В это же мгновение из коридора вдруг доносится гулкий голос стражи, оповещающий о приближении правителя.

– Склонитесь! Солнце Империи Тангар!

14. Солнцеликий

Чароит

Даже блуждая во тьме, я все равно иду на его голос. На золотистый свет, что источает его душа. Мой якорь в этом мире, моя любовь, мое сердце. Без него я уже никогда не буду цельной, равно как и он без меня. Здесь, в бессознательном, находясь на пороге смерти, я ощущаю это наиболее остро и сильно. Нить, что соединяет мои душу и тело, истончается, дрожит, словно на ветру, но магия Кассара не позволяет ей оборваться. Каждый новый вдох я делаю благодаря ему. Ощущаю тепло его пальцев на своей щеке... Слышу его запах и сбивчивое, тяжелое дыхание. "Я здесь, любимый", – хочется сказать мне, – "Я с тобой, и никогда тебя не оставлю".

В подсознание врываются чужие голоса, а тепло и присутствие Кассара вдруг исчезает. Все мое существо тянется к нему, и я наконец нахожу в себе силы попытаться открыть глаза. Любое движение отдается в теле жуткой болью. Не представляю, что со мной.... Даже дышать больно. В горле саднит, свет слишком яркий, ослепляет и режет глаза, но мне очень-очень нужно прийти в себя. Поднять голову, прислушаться, суметь позвать мужа...

– Повелитель...

– Я рад тебе, Демир. Жаль лишь, что радость от встречи омрачена такими новостями.

– Все виновные понесут наказание.

– О, я не сомневаюсь. Ты привез во дворец жену? Я слышал, она при смерти?

Я не знаю, кому принадлежит второй голос. Но когда слышу его последние слова.... При смерти? Что? Нет-нет-нет! Я живее всех живых!

– Нет, – выдыхаю я, стараясь не морщиться от того, что грудь и горло все еще сковывает жуткой болью. – Нет, со мной все...

"...В порядке", – хочу закончить я, но тут же захожусь кашлем. Кассар в то же мгновение оказывается рядом, помогая мне приподняться – ведь именно это я и пытаюсь сделать – и придерживает мне голову, чтобы я могла опереться на его руку.

– Ты должна лежать, – строго говорит мне он, но я пропускаю его слова мимо ушей. Пытаюсь сфокусировать взгляд на фигуре напротив... Длинные белые одежды, расшитые золотом, распущенные по плечам серебристые волосы...

– Подумать только, не успела прийти в себя – и сразу ставит под сомнение слова императора.

До меня слишком долго доходит смысл происходящего. А когда я наконец понимаю.... Быть не может!

Подумать только... Впервые оказаться перед взором Солнцеликого – и при этом в столь непотребном виде. Я слышала, его подданные при дворе взглянуть не смеют без дозволения на своего повелителя. А я целую вечность смотрю ему прямо в лицо, не в силах ничего ответить на его слова...

– Да, это на нее похоже, – отвечает Кассар вместо меня, как ни в чем не бывало. Поправив подушку повыше, и осторожно уложив меня обратно, он поднимается на ноги.

– Простите меня, – наконец нахожу в себе силы выдавить хоть что-то. – Повелитель, я не думала...

– Береги жену, Кассар, – острый, цепкий взгляд. – Непозволительно погибнуть такой красоте по нелепой случайности.

– Разумеется.

Я украдкой смотрю на мужа – его лицо удивительно непроницаемо. И он смотрит на императора совершенно открыто и прямо, не опуская взгляда, так, словно бы они...на равных? Ничего не понимаю. Особенно – как мне реагировать на подобные слова.

Тем временем сам император проходит ближе и, нисколько не стесняясь, садится на край постели, из-за чего я невольно отстраняюсь, словно бы стремясь вжаться в изголовье, и натягиваю покрывало повыше, чуть ли не до самого подбородка.

– Повелитель, если вы ко мне с важным разговором... – слышу по тону Кассара, как он напряжен.

– О, нет. Всего лишь хотел убедиться, что вы уцелели.

– Тем не менее, я бы хотел вашей аудиенции. Наедине, если позволите.

– Не позволю, – взгляд императора холодный, жесткий, несмотря на легкую полуулыбку на губах.

– Как вам будет угодно.

Он смотрит на меня, не отрываясь. Мне становится не по себе. Напряжение, которое на мгновение повисает в комнате, обретает почти что физическую форму.

– Не время беспокоиться о делах, Демир, – тут же добавляет он мягче, оборачиваясь к моему мужу. – Подождет до завтра.

– Конечно.

Дела... В сердце вонзается укол беспокойства, потому что я вспоминаю, зачем я вообще направлялась во дворец. И тот, кто может решить мою главную проблему – передо мной.

– Мой брат... – прикрыв рот ладонью, боясь снова не закашляться, начинаю я, но тут же оказываюсь перебита заинтересованным возгласом Солнцеликого:

– Ваш брат?

– Эрландо Энджелли, – мрачно вмешивается Кассар. – Один из ваших гвардейцев. Чароит прибыла во дворец просить вас отменить приказ о его назначении в пограничные войска.

– Это правда? – император снова растягивает губы в улыбке, глядя на меня.

– Да, – осторожно отвечаю я. – Прошу вас...

– Подумать только! Красота и смелость.... Опасное сочетание. Не слишком ли она хороша для тебя, Демир?

Мне снова становится слишком неуютно. Не знаю, как реагировать на подобное. В горле усиливается боль – потому что ко всему добавляется еще и ком слез. Как там Кассар говорил? "Учись не реагировать на провокации, Чароит”. Только вот это сложно сделать, если тебя провоцирует самый влиятельный и сильный человек на свете.

– Боюсь, Чароит была бы слишком хороша для любого в этом мире, – умело парирует Кассар, наполняя стакан водой и возвращаясь к моей постели.

– В самом деле? – с этими словами император встает, оправляя полы своих одежд.

Что за противостояние ведут эти двое? Неужели это замечаю только я, напряжение и ненависть, что буквально сквозят от обоих? И, самый главный вопрос – как мне на все это реагировать?..

Отвлекаюсь на стакан с водой, что заботливо дает мне Кассар. Пальцы дрожат, поэтому ему приходится мне помогать. Могу заставить себя сделать не больше пары глотков. Сознание снова становится мутным, а глаза начинают закрываться словно бы сами собой.

– Прошу, отмените приказ о назначении Эрландо, – совсем тихим и слабым голосом говорю я, видя, что император собирается уходить.

– Мы это обязательно обсудим. Назначим аудиенцию.... Как ты там говорил, Демир? Ах да. Наедине.

– Нет, тихо и спокойно отвечает Кассар.

– Что?..

– Нет.

– Ты говоришь "нет" своему императору?

15. Птичка в клетке

– Чароит должна отдыхать и восстанавливаться. Я говорю "нет" ей, и не позволяю тратить силы на дела, с которыми могу справиться и сам.

– Твоя забота трогает меня до глубины души. Не забывай и о себе подумать, Демир.

– Разумеется.

Усталость и недомогание практически погружают меня в сон, но я все еще нахожу в себе силы следить за их разговором... До этого момента.

На утро я прихожу в себя, даже не веря, что все это и впрямь произошло со мной. Боль, отравление, тяжелый взгляд императора, беспокойство Кассара – все это теперь кажется страшным сном. Может, мне и впрямь все это приснилось? Сажусь на постели, удивленно оглядываясь вокруг. Таких богатых покоев у меня даже в родном поместье не было... Я уже во дворце? А та ночь и разговор... Они были на самом деле? Осторожно ощупываю плечо – оно больше не болит, совершенно. Шевелю руками, ногами, сажусь, пытаюсь найти взглядом своего мужа.

– Кассар?

На мой голос из-за тяжелого полога сразу же входят двое богато одетых служанки. На их шеях блестят золотые обручи... Рабыни императора.

– Госпожа, мы рады, что вы пришли в себя.

– Как ваше самочувствие, госпожа?

– Может, вы желаете умыться?

– Завтрак почти готов, госпожа.

Они говорят со мной, не поднимая голов. Внимательно прислушиваясь к своему самочувствию, я осторожно встаю с постели, ожидая, что у меня будет кружиться голова, как после любой болезни и сопутствующей слабости. Но я и впрямь чувствую себя на удивление прекрасно. Что за чудо такое? И сколько вообще я провела времени без сознания?

– Я хочу видеть своего мужа. Везера Кассара хен Демира, – на всякий случай я стараюсь говорить потверже, чтобы мое  желание точно было услышано. – Никаких трапез и умываний, пока я его не увижу.

Одна из рабынь кивает другой, после чего та выходит наружу. Первая же подходит ко мне и жестом раскрытой ладони указывает на разложенные возле позолоченного умывальника туалетные принадлежности, косметические средства, ароматические масла и краски для макияжа... На сердце становится неспокойно, но я стараюсь не показывать этого чувства. В моих силах сейчас умыться и привести себя в порядок. На большее времени и надобности сейчас нет.

– Я сама, – я стараюсь говорить вежливо, но все равно получается несколько резковато, когда рабыня пытается заняться моими волосами.

В доме моего отца были только слуги. Да и они редко с нами нянчились – несмотря на свое благородное происхождение, мы с детства с сестрами были приучены к самостоятельному уходу за собой. А уж рабы... Такая привилегия есть только у императора и его самых важных чиновников. Возможно, будь Кассар богаче, у него они бы тоже были. Но я бы не приняла подобного даже в таком случае.

К тому моменту, как я на скорую руку расправляюсь с утренним туалетом, возвращается вторая рабыня. В голове мелькает мысль, что она отчего-то слишком долго отсутствовала... Искала Кассара? Но я все равно жду от нее хоть каких-либо новостей. И почему она все время шушукается о чем-то с другой, первой?

– Император ждет вас на аудиенцию, госпожа, – говорит мне наконец одна из девушек.

– Мы должны вас подготовить, – вторит ей другая.

– Нет-нет, – улыбаюсь я, даже несколько снисходительно, думая, что они ошиблись и что-то неверно поняли, – Сперва мне нужно увидеться с мужем...

– Прошу прощения, госпожа, Солнцеликий ждет вас.

– Да что же это такое... – я начинаю злиться.

Наверняка эти две бестолковые девицы что-то напутали. Не может меня ждать никакой император. Или?.. Кажется, теперь я припоминаю, что хотела поговорить с ним об Эрландо. Но неужели светило империи Тангар, император Тамали, готов отложить все дела, лишь бы удовлетворить мое прошение о судьбе брата? Бред какой-то...

– Вы наверняка что-то путаете, – я стараюсь говорить спокойно и сдержанно, и снова отмахиваюсь от назойливой служанки, которая зачем-то подходит ко мне сбоку, распыляя мне на волосы ароматическое масло. Ну и нравы у них тут во дворце...

– Приказ есть приказ, госпожа.

– Следуйте за нами...

Еще один приглашающий жест – на сей раз за тяжелые бархатные занавески, и внутри меня встречает огромное множество роскошных, расшитых драгоценными нитями и камнями платьев. К нарядам и украшениям я отношусь еще более настороженно. Мне хорошо известны все существующие правила приличия, этикета и гостеприимства. И ни в одном из аристократических домов старых взглядов, принимая гостей, хозяин не станет одаривать их ничем подобным. Останавливаю свой выбор на самом скромном наряде: длинные просторные одежды с тугим поясом. Он похож на тот, что носит сам император. На платья с глубоким декольте и открытыми плечами я не решусь. Жаль, мое так и осталось изорвано... А на вопрос о том, где мои вещи, что я собирала с собой в дорогу, рабыни слишком неопределенно опускают голову и разводят руками. Что же... Придется действовать по ситуации. Платка и шали тоже нет – во дворце, я слышала, никто не покрывает волосы. Потому я убираю их в скромную прическу, заплетая повыше.

– Позвольте... – одна из рабынь подносит к моей шее богато переливающееся ожерелье из драгоценных камней.

– Нет, – тут же отрезаю я, жестом останавливая ее.

– Но все это – подарки от императора...

– Подарки? Это по какому поводу? – хмурюсь я.

Ну вот теперь я все еще больше в растерянности и недоумении. Я, конечно, слышала, что во дворце ничего не слышали о приличиях и манерах... Но чтобы настолько?! Впрочем, это правитель. Солнце империи. С него станется вести себя так, как ему хочется, не заботясь о моей чести. Нужно будет при встрече аккуратно намекнуть ему, что моя семья придерживается старых взглядов, и мое строгое воспитание не позволяет мне пользоваться его излишне роскошным гостеприимством.

– Все, что вы видите здесь – милость императора лично к вам, госпожа, – рабыни снова склоняются передо мной в почтительном поклоне. – Как и мы с Далилой.

– Вы?! – вся моя сдержанность и благоразумие тут же рассыпаются в пух и прах.

Я тут же направляюсь обратно в комнату, а оттуда – к выходу. Императору повезло, что он сам мне назначил аудиенцию. Самое время сказать ему все, что я думаю о его "щедрости”! Уму непостижимо!

Мой пыл несколько угасает, когда прямо на выходе из покоев меня встречает стража. Двое императорских гвардейцев почтительно склоняют головы в поклоне и жестом приглашают следовать за ними. "Что, мне вас тоже подарили?" так и хочется съязвить, но я вовремя прикусываю язык. Мое воспитание все еще не позволяет мне заговаривать без приглашения с незнакомыми мужчинами, а уж тем более – столь непочтительным образом.

Делая шаг за шагом по коридору, я чувствую, как мне становится все неуютнее. Взгляды придворных, гвардейцев, рабынь... Они все смотрят. Прямо у входа в широкие двери, обитые золоченым металлом, я понимаю, что это кабинет повелителя. Мне встречается выходящая оттуда женщина в богато расшитом платье, чье лицо и волосы скрыты белоснежной вуалью. Ну хоть кто-то здесь одевается, согласно старым заветам.... Она буквально проплывает мимо, изящно, словно бы плывет по воздуху, а не шагает по земле.

– Солнце империи Тангар ожидает вас, – из некоторого оцепенения, с которым я смотрю вслед таинственной женщине, меня выдергивает звучный голос стражника, после чего тяжелые двери распахиваются передо мной.

От прежнего пыла во мне не остается ни следа, как только я вижу императора Тамали, сидящего на подушках перед обеденным столом, что ломится от разных блюд. Я невовремя? Помешала его трапезе? Но, судя по тому, как он улыбается...

Вздрагиваю, когда двери за мной громко захлопываются.

– Доброго дня, повелитель, – почтительно склоняю голову. – И приятной трапезы. Простите, если я....

– Благодарю, птичка. Проходи, я ждал тебя.

Сердце пропускает удар и болезненно замирает в груди.

Как он меня назвал?

Что вообще все это значит?

16. Общий враг

Кассар

Я ненавижу проявлять слабость, и уж тем более – показывать её. И уж тем более – быть слабым перед ним. Одно дело – пускать пыль в глаза всему высшему обществу, притворяясь нищим, ни на что не способным инвалидом, ветераном давно закончившейся войны... Другое – смотреть в глаза повелителя и читать в них не только пытливый интерес, присущий ему, но и знание о моем самом уязвимом месте. А ведь я всегда был человеком, у которого нет уязвимых мест.

Повелитель все же удостаивает меня аудиенции, вызвав меня через несколько часов после того, как Чароит засыпает. Я сам ощущаю жутчайшую усталость, но не могу отойти от её постели. Но когда тебя вызывает к себе император – его волю необходимо исполнять, несмотря ни на что.

– Я всегда думал, что ты станешь последним из моих советников, который женится по любви.

Одна колкая, меткая фраза – и всю мою грудь словно бы охватывает раскаленный обруч, мешающий сделать вдох. По любви... Это же неправда, хочется воскликнуть мне, и женился я вовсе не поэтому.... Но не могу промолвить ни слова.

– Оставим сплетни женщинам, Солнцеликий, – цежу я сквозь зубы.

– Присядь уже, Демир, – указав на место рядом с собой, Тамали приглашает меня за стол, и я не могу отказать ему снова. Приходится опуститься на мягкие подушки, стараясь не думать о боли в ноге, которая отчего-то разгорается с дикой силой, равно как и жуткая мигрень. До чего не вовремя.

– Ты вообще представляешь, как звучишь со стороны? Мой отец отрубил бы тебе давно голову за дерзости, которые ты себе позволяешь.

– Выходит, мне повезло, что я служу вам.

– А до чего мне повезло с тобой, Демир! Ты голоден? Раздели со мной трапезу, а я окажу тебе честь и сам наполню твой бокал... – подняв кувшин с вином, Тамали переходит от слов к делу, но я тут же перебиваю его и останавливаю, тронув за рукав.

Да, неслыханная дерзость. Но у меня не то настроение, чтобы играть в дворцовые игры.

– Прошу, Солнцеликий, я хочу вернуться к своей жене.

Поменявшись в лице, император отставляет вино и смеряет меня суровым взглядом. Все благодушие и любезность тут же сходят на нет, уступая место хладнокровию и расчету.