Текст книги "Мерле и повелитель подземного мира"

Автор книги: Кай Майер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

7

Собор Сан-Марко со всеми его золотыми куполами буквально утонул в объятиях сокола – птицы, которая была больше любого живого существа на земле, выше самой высокой башни, массивнее изваяний Фараона в его родном Египте.

У этой птицы-исполина – в сто раз выше человека – были черные круглые глаза и клюв как венецианская гондола. Ее золотое оперение, сверкавшее под луной на фоне ночного неба, казалось объятым пламенем.

Таков был Хорус, бог-сокол.

Развернув свои крылья, как золотые паруса, он охватил ими с обеих сторон собор, совершенно закрыв фасад с византийскими орнаментами и лепниной, с фронтонами, окнами и барельефами. Концы крыльев, сошедшихся над порталом, накрыли друг друга, и весь собор оказался словно завернутым в покрывало из золотой огненной лавы.

Так демонстрировал бог-сокол свои сокровенные желания и притязания.

Он показывал всем, кто ныне истинный хозяин Венеции, которая теперь становится частью Египетской Империи, вассальной землей наивысших богов.

На крыше здания, что напротив собора, стоял Сет, верховный жрец Хоруса и визирь Фараона, слегка склонив голову и скрестив руки на груди. На его лбу выступила испарина, капли ее были крупные, как жемчужины, а его роскошное одеяние было мокрым от пота. В эти минуты он создавал зримый образ сокола, ибо считался непревзойденным творцом иллюзий.

Еще несколько мгновений Сет держал в поле зрения присутствующих это волшебное видение, потом распростер руки и сделал резкий выдох.

Видение исчезло, гигантский сокол обратился в фонтан сверкающих искр, осыпавших собор на площади Сан-Марко, подобно звездам, падающим с небосвода.

Многочисленные жрецы, собравшиеся на площади, зашумели, завопили в экстазе и восхищении. Только несколько дюжин воинов-Майер мумий, окружавших площадь, остались немы и недвижимы, безучастно устремив в пространство свои мертвые глаза или пустые глазницы.

Сет не нуждался в восторженных воплях и всеобщем одобрении, чтобы лишний раз убедиться в своих чудодейственных способностях. Он был слишком уверен в своей силе и умении распоряжаться, когда нужно, своим волшебным даром. Сотворение на глазах у всех золотого бога-сокола было всего лишь умелой мистификацией и иллюзорным воспроизведением одного из символов победоносной Империи, что иной раз приводило Фараона в детский восторг. Хорошая забава для ребенка.

«Какая же пустая трата сил, – думал с досадой и презрением Сет. – Какая профанация истинной мощи, достоинства и веры».

Он, верховный жрец и второй человек в Империи, он, сам достойный поклонения, растрачивает свою чудотворную энергию на исполнение прихотей самодура Аменофиса. Но любой из верных ему жрецов знал, что у него нет иного выбора в ту пору, когда военачальники-сфинксы прибирают власть в Империи к своим рукам, стараясь лишить жрецов благосклонности верховного властителя. Надо было во что бы то ни стало угождать Фараону – хотя бы до тех пор, пока проклятые сфинксы больше не будут угрожать могуществу жрецов.

При этой мысли Сет крякнул от злости. Империя праздновала величайшую победу, взятие Венеции после трехвековой осады, и это в первую очередь был триумф его, Сета, его личная победа над Королевой Флюирией. Но он не ощущал никакой радости. Его довольный вид был напускным, всего-навсего маскарадной личиной.

Виной тому были те же сфинксы и, конечно, сам Фараон.

Аменофис был явным недоумком, пустым самовлюбленным глупцом на троне из золота и человеческих костей. Жрецы Хоруса возвели его на трон и сделали первым лицом Империи только потому, что считали слабым, податливым и легко управляемым. «Настоящее дитя», – думали они со злорадством, когда вытаскивали его из усыпальницы ступенчатой пирамиды Амун-Ка-Ра и возрождали к новой жизни.

«Он – наше творение, наша кукла», – говорили они. В некотором смысле так оно и было, и продолжало оставаться поныне.

Но только в некотором смысле.

Сет молча позволил облачить себя в длинную мантию и взял платок, поданный одним из младших жрецов. Он вытер пот на своем голом черепе, не снимая золотого сетчатого убора, прикрывавшего ему голову не только для красоты, но и для поддержания его духовной мощи. У других жрецов подобная сетка была просто вытатуирована на голове цветными красками, а для него она была сплетена из золотых нитей мастером из Пунта, из Южной Америки.

Размеренным шагом спускался Сет по лестнице в сопровождении жрецов. Для его охраны было выделено много воинов-мумий. Слишком много. Сет спрашивал себя – кто отдал этот приказ? Во всяком случае, сам он не просил об усиленной охране.

Когда он вышел на площадь, к нему приблизился младший жрец, трижды поклонился, поцеловал ему руки и ноги и попросил позволения передать ему распоряжение Фараона: Аменофис желает видеть Сета, сию же минуту, в своих новых покоях во Дворце дожей.

Сет едва сдерживал ярость, когда, бросив всех ждавших его жрецов, переходил площадь Сан-Марко и вступал во Дворец. Аменофис позволил себе вызывать его как какого-нибудь раба-телохранителя. Его – верховного жреца Хоруса, духовного главу Империи. И перед лицом всего жреческого духовенства. К тому же через посредство самого низшего жреца!

Сет вошел во Дворец через роскошную дверь «Порта делла Карта», настоящий шедевр готического стиля. По другую сторону просторного внутреннего двора между двумя огромными скульптурами богов наверх вела устланная коврами лестница. Марс и Нептун холодно взирали на верховного жреца сверху вниз. Ему так и хотелось сбросить их наземь и поставить на их место изображения Хоруса и бога Ра.

Сет шел по широким коридорам через многочисленные залы и наконец приблизился к дверям, за которыми находились личные покои Фараона. Апартаменты властелина располагались на верхнем этаже Дворца, непосредственно под чердачными помещениями. Там, наверху, под цинковой крышей, раньше держали узников в крохотных каморках. Ныне, как слышал Сет, страшные камеры пыток пустовали. Он их позже осмотрел и решил, что это самое подходящее место для неблагонадежных людей и смутьянов, каковые, конечно, найдутся и среди бывших дожей-правителей.

Дело в том, что не все городские дожи-правители участвовали в пленении и выдаче египтянам Королевы Флюирии. Трех главных предателей – вместе с советником Анджелисом – Аменофис приказал казнить в тот же вечер на площади Сан-Марко. Он был им благодарен за помощь, но не терпел в своем окружении людей, которым нельзя доверять полностью. Остальные советники были заперты где-то во Дворце, лишенные своей лейб-гвардии. Большинство гвардейцев тоже подверглось заключению. Позже египтяне попытаются переманить их всех на сторону Империи. Аменофису очень нравилось, что солдаты имеют в своем распоряжении могучих каменных львов. Особенно – летучих каменных львов, которыми пользовалась лейб-гвардия дожей-правителей и которые вызывали большой интерес Фараона.

Сет, напротив, считал, что лучше всех этих львов умертвить, даже если это окажется не так легко, – при необходимости можно будет пожертвовать и несколькими дюжинами воинов-мумий для убийства каждого каменного зверя. Было слишком опасно оставлять их в живых. Аменофис видел во львах только зверей, которых вполне можно укротить и использовать в своих целях, но Сет придерживался иного мнения. Львы не казались ему тупыми животными, которые легко поддаются дрессировке. Он чувствовал в них какую-то сверхъестественную силу, знал, что они разумны и обладают древнейшими познаниями, и спрашивал себя, не было ли такое намерение подсказано Фараону именно военачальниками-сфинксами? Они сами наполовину львы, и вполне вероятно, что они гораздо ближе к каменным львам, чем кажется.

А может быть, сфинксы состоят даже в родстве с каменными львами? Если да, то какую роль играет это родство в тайных замыслах военачальников-сфинксов?

Тут Сет должен был прервать ход своих мыслей. Слуга Фараона уже доложил о его появлении. И верховному жрецу предложили войти.

Фараон возлежал на диване, покрытом ягуаровыми шкурами. На нем было широкое одеяние, сотканное из человеческих волос и расшитое золотыми нитями. Сотня рабынь трудилась над этим нарядом почти десять лет. У Аменофиса было несколько дюжин таких одеяний, которые он в гневе рвал на куски, если какая-нибудь нить была чуть искривлена или узор немного нарушен.

Фараон встретил Сета с улыбкой. Он был один, и это казалось более чем странным. Обычно Фараона окружали рослые телохранители из Нубийской пустыни, успевшие к этому времени снести своими серповидными ятаганами голову не одному подданному Империи.

Удивляло и то, что на лицо Фараона были наложены более яркие краски, чем всегда. Но и под румянами можно было различить детские черты, лицо мальчика, которому нет и тринадцати. Три или более тысяч лет тому назад юный Фараон пал жертвой отравителей, угостивших его ядом. После того как жрецы Хоруса вернули его к жизни, он лишь ненамного повзрослел. Уже тридцать с лишним лет Аменофис управлял Египтом, но выглядел, как и прежде, избалованным красноносым ребенком.

Правда, едва ли можно было свалить его прихоти и причуды только на возраст. Сету давно пришла в голову мысль, что яд юному Фараону могли подсыпать его, Сета, предшественники, жрецы Хоруса, которым больше не захотелось терпеть самодурства жестокого недоростка.

Сет побаивался и того, что Аменофису могла прийти на ум та же догадка и что именно это могло быть одной из причин его явного желания избавится от опеки жрецов и приблизить к себе военачальников-сфинксов.

– Входи, Сет, – сказал Аменофис и небрежно махнул ему рукой в знак приветствия.

Верховный жрец согнулся в глубоком поклоне и ждал, когда Фараон позволит ему выпрямить спину и подойти ближе. На этот раз позволение последовало позже, чем обычно; Аменофис не торопился, но Сет ничем не выказывал своего недовольства. Когда-нибудь обстоятельства изменятся, и тогда он, Сет, заставит Фараона ползать перед ним на коленях… Эта весьма утешительная перспектива вызвала у него довольную усмешку.

Аменофис велел ему приблизиться.

– Вы желали меня видеть, Ра?

Фараону нравилось, когда к нему обращались как к богу-солнцу.

– Вернее сказать, мы желаем, чтобы ты сам кое-что увидел.

Брови у жреца полезли на лоб.

– Что же это такое?

Аменофис запрыгал на своем ягуаровом диване и заулыбался. Под его глазами размазалась золотая тушь, но было не похоже, чтобы он только что плакал от горя. Скорее всего, он до слез хохотал, но почему?

Сета охватили мрачные предчувствия.

– Что такое, Ра?

– Подойди к окну, – сказал Фараон.

Сет подошел к одному из высоких окон. Перед ним раскинулась ночная площадь Сан-Марко. Она все так же была освещена бесчисленными факелами и горящими плошками, но в мерцающем свете теперь разыгрывалось другое действо.

Воины-мумии с ятаганами наголо сгоняли жрецов, – более сотни фигур в длинных балахонах – к тому месту, где несколько дней назад разверзлась земля и из-под брусчатки вылез посланец Ада. Арестом руководил огромный сфинкс, сцена разыгрывалась в полнейшей и зловещей тишине. Среди арестованных Сет увидел своих ближайших соратников, людей, с которыми он некогда замыслил и осуществил оживление Фараона; людей, которые его давно предостерегали и опасения которых он не принимал во внимание. Каким же он был идиотом!

Теперь за эту его глупость жрецы должны поплатиться жизнью. В этом нет никакого сомнения.

Медленно, не теряя достоинства, Сет обернулся к Фараону.

Аменофис был уже не один. Абсолютно беззвучно, мягко переступая своими бархатистыми львиными лапами, к нему приблизились два сфинкса и встали по бокам. Их торсы были как у мускулистых мужчин, а нижняя часть тела – как у львов. У обоих в руках были тяжелые я таганы, которые обычному человеку поднять не под силу.

– Но почему, Ра? – спросил Сет тихо и так настойчиво, что сам удивился. – За что ты казнишь жрецов?

– Жреческие служители Хоруса виновны и будут наказаны, – бросил в ответ Аменофис, не переставая улыбаться, – Мы благодарим тебя и твоих людей, Сет. Вы нам хорошо послужили, и мы этого не забудем.

Фараон любил говорить о себе во множественном числе. Но в данную минуту Сету покаталось, что Аменофис имеет в виду действительно многих – и себя, и своих новоявленных советников, военачальников-сфинксов.

– Это – измена, – с трудом проговорил Сет.

– Кому? – Аменофис широко раскрыл гла-;ia в наигранном изумлении. – Только не Фараону. И не ботам.

– Мы сделали тебя тем, кто ты есть. – Сет отбросил условности этикета и перестал стесняться в выражениях, – Без нас ты сейчас лежал бы трупом в одной из замшелых гробниц, был бы всего лишь еще одной мумией в саркофаге. Тебя так ненавидели те, кто тебя отравил, что даже не положили в гроб ни одного золотого предмета. Как ты думаешь, почему за тысячи лет ни один грабитель не покусился на твою усыпальницу? – Он презрительно усмехнулся. – Грабители знали, что они могут там найти. Всего лишь трупик капризного ребенка, чью дурь не смогли стерпеть даже его приближенные. Всего лишь тельце глупого мальчишки, который…

Один из сфинксов шагнул было к Сету, но Аменофис его остановил.

– Сет, – внешне спокойно промолвил он, хотя жрец видел, что его глаза сузились от злости, – Замолчи, будь добр.

– Я говорю правду. И твои новые… Твари-военачальники вскоре это тоже поймут.

Он намеренно оскорбил сфинксов, но они не ответили на вызов. Один насмешливо усмехнулся, другой остался стоять с каменным лицом. Вывести их из равновесия было невозможно, и Сет это знал.

– Мы не намерены тебя убивать, – сказал Фараон. Его губы скривились в недоброй ухмылке. – Тебя – нет.

– Чего же ты хочешь?

Сет снова взглянул в окно на плотную толпу своих жрецов. Ятаганы их стражей поблескивали в свете факелов.

Аменофис снова усмехнулся и сказал:

– Во-первых, хочу их смерти. Во-вторых – твоего смирения и покорности.

Сет выпрямился, и сфинкс снова угрожающе шагнул вперед. На этот раз Аменофис его не остановил.

– Их незачем убивать, – сказал Сет.

Ему хотелось прибегнуть к волшебству, к какой-нибудь мистификации, чтобы подчинить Фараона своей воле, но он знал, что это бесполезно. Магия сфинксов была так же сильна, как его собственная, и они вполне могли ее тут же применить. Если и не оба, то один из них – наверняка; или кто-нибудь из тех, кто прячется за стенами зала и присматривает за ним.

– Незачем? – повторил Аменофис тонким детским голосом. Он погладил свои намазанные золотой краской щеки и стал с интересом разглядывать кончики пальцев, заблестевшие, как диковинные жучки. – Мы делаем тебе предложение, Сет. И тебе не следует отказываться. Мы очень хорошо знаем, что за нынешнюю победу надо благодарить только тебя и твоих жрецов. Это вы нашли способ изгнать Королеву Флюирию из Лагуны… Хотя она и теперь еще где-то скрывается. Так что не думай, что мы не умеем благодарить.

– Да, – с трудом проговорил Сет. – Я это вижу.

Аменофис ткнул золотым пальчиком в сторону одного сфинкса. Тот быстро приблизился и даже бровью не повел, когда Фараон на каждой его щеке провел по две золотых черты. Знаки войны.

– Мы – Верховный властитель Империи, Единственный, Величайший и Могущественнейший, – сказал Аменофис, – Или не так?

– Точно так, Ра, – смиренно ответил сфинкс.

Фараон отпустил его кивком головы, и тот занял свое место возле дивана.

– Ты упомянул о каком-то предложении, – сказал Сет.

– Да. Мы знали, что это тебя заинтересует, – Аменофис погладил ладонью ягуаровую шкуру. – Мы хотим от тебя еще большего подвига.

Сет в недоумении взглянул на него.

– Тебе надо, чтобы я… ловил ягуаров?

Фараон залился громким ребячьим смехом.

– Ох, Сет, старый дурак! Конечно, нет. Мы думаем, что можем всегда кого-нибудь найти, кто сдирал бы для нас шкуры с этих зверьков. – Он еще долго смеялся, но постепенно успокоился. – Речь идет вот о чем, Сет. Наши новые советники… Наши друзья, с их безграничной мудростью, предвещают мне…

Все знали, что сфинксы действительно обладают древнейшими знаниями и даром прорицателей. Сет многое бы дал за то, чтобы узнать, как им это удается. Он не мог постичь их премудрости, и его тщеславие было задето.

– …предвещают мне смерть, – закончил Аменофис.

– Жрецы Хоруса никогда не допустили бы твоей смерти.

– Ты хорошо сказал. Только мы оба знаем, что ты лжешь. Может случиться, что кому-то из жрецов мы станем не по нутру. Кто тогда занял бы наше место на троне? Скоре всего, ты, Сет? Да, мы думаем, что так и было бы.

Сет старался казаться невозмутимым и не выдавать своего вдруг возникшего беспокойства.

– Чего же ты хочешь?

– Сфинксы считают, что сила, которая нам угрожает, исходит не из этого мира. Во всяком случае – не с земной поверхности.

– Из Ада?

– Да, оттуда. Сфинксы предвещают, что некто придет из Ада и нас уничтожит. Красивая сказка, верно? – Он снова рассмеялся, но па этот раз не очень весело. – А кто там правит, в Аду?

– Лорд Свет.

– Ах, этот выродок! Этот подонок! Да, помню, – Лорд Свет. Он уже пытался натравить на нас жителей Венеции. Верные нам дожи-правители помешали его затее и сумели убить посланца Ада. Но Лорд Свет не утихомирился, мы знаем об этом, предсказание сфинксов – тому подтверждение. – Глазки Фараона сузились, – Вопреки всему, мы не умрем, Сет. И неважно, что там против нас замышляет Лорд Свет, – ему нас не одолеть. Мы вырвем зло с корнем.

Теперь и Сет не мог не рассмеяться. Он хохотал так громко, что Аменофис засомневался, не сошел ли верховный жрец с ума.

– Ты хочешь убить Лорда Света? – наконец проговорил он, все еще давясь смехом и отдуваясь. – Ты серьезно говоришь?

– И да, и нет. Потому что его убьешь ты, Сет. А не мы.

– Это же самоубийство!

– Возможно. Но это твое самоубийство.

Сет затряс головой. Он ожидал чего угодно, только не такого оборота событий.

Он взглянул на сфинксов. Они же должны знать, что подобный замысел – безумство. Если требуется убрать его, верховного жреца, зачем устраивать спектакль? Ведь его можно попросту зарубить ятаганами!

Ответ нашелся сам собою и поверг его в полную растерянность: «Сфинксы внушили эту мысль Фараону. Аменофис не врет. Их видение – не выдумка. Сфинксы страшатся Лорда Света».

Сет с трудом овладел собой и спросил:

– А что именно видели сфинксы?

– Ничего, – сказал один из сфинксов, впервые заговорив без спроса. Аменофис его не перебил и не обругал.

– Ничего?

– Наши видения – это не картины, – сказал сфинкс со всей серьезностью. – Нам открывается истина. Мы испытываем предчувствия. Но наши видения смутны, мы не даем никаких конкретных советов.

Сет снова рассмеялся, но гораздо тише.

– Значит, у кого-то из вас появилось дурное предчувствие и потому вы желаете убить Лорда Света? Развязать войну с Адом? – Он в волнении сделал несколько шагов взад и вперед. И снова замер на месте. – Все это – полнейшее безумие!

Сфинкс не обратил внимания на его слова и продолжал:

– Некто явится из Ада и уничтожит Фараона. Таково предсказание. И ты должен воспрепятствовать его исполнению.

Фараон махнул рукой. В одной из стен отрылась дверца, там что-то зашуршало, и оттуда кто-то выскользнул. Через минуту отрывисто протрубила труба.

Сет поспешил к окну и увидел, что воины-мумии, высоко подняв ятаганы, надвигаются на плотную толпу жрецов.

– Остановитесь! – Голос Сета прозвучал глухо и подавленно.

Снова – взмах руки и еще один трубный сигнал. Воины-мумии замерли на месте.

Какие-то мгновения царила мертвая тишина. Даже снизу, с площади, не доносилось ни звука.

– Я сделаю то, что ты требуешь, – сказал Сет.

– Мы это знаем, – Фараон снисходительно улыбнулся. – Мы в этом не сомневались. Ведь жрецы тебе как родные дети.

– Верховный жрец несет за них ответственность. И Фараон тоже.

Аменофис скривился.

– Хватит пустой болтовни! Ты выступаешь в поход сегодня же.

– Почему – я?

– Потому что ты нам предан. Только по этой причине. – Аменофис, казалось, был искренне удивлен вопросом. – Потому что мы можем на тебя положится. В нынешнее время никому нельзя доверять. Но тебе, Сет, можно. Мы это знаем. И ты быстро справишься с поручением.

Ярость Сета грозила выплеснуться наружу, но он сдержал себя и спокойно сказал:

– Как мне добраться отсюда до Оси Земли?

– Один наш друг доставит тебя во владения Лорда Света, – сказал Фараон. – К самому его трону.

Дверь распахнулась, и в зал вошел такой огромный сфинкс, каких Сет еще не встречал. Его длинные, отливавшие медью волосы были связаны на затылке в пучок и ниспадали на спину «конским хвостом». Его большие мускулистые руки не уступали по силе его мощным нотам-лапам, и Сет поклялся бы, что в жизни не видывал такого могучего торса ни у одного человека. Лицо сфинкса тоже выглядело необычно: на подбородке торчала светло-рыжая бородка, как на морде у льва. Это казалось тем более удивительным, что все остальные сфинксы были безбородыми. Его зрачки мерцали, как у дикой кошки.

Сфинкс улыбнулся Сету, обнажив острые клыки. Он будто ненароком напружинился и раскрыл свои громадные крылья, обшитые кожей с легким желтоватым пушком.

«Такого не бывает, – пронеслось в голове Сета, – У сфинксов нет крыльев. И глаза и зубы у них как у людей».

Но перед ним было совсем другое существо, от которого веяло силой и жестокостью, как близкой угрозой от темной тучи.

– Это Искандер, – сказал Аменофис и – невероятно! – склонил перед ним голову и, обратившись к Сету, тихо прибавил: – Он будет тебя сопровождать.