Текст книги "Садовница (СИ)"
Автор книги: Катя Зазовка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
– Но почему…
Внезапно в кармане завибрировал телефон. Я вытащила его и вгляделась в экран – вызов исходил от Веры Сергеевны. Неприятно засосало под ложечкой.
– Да?
– Виточка, милая, приезжай, пожалуйста.
– Что случилось?
– Дочери совсем худо.
Такси прибыло через пятнадцать минут. За это время я вся извелась, переживая и упрашивая небеса чуточку подождать. Нужно было упросить Гавриила отнести меня к Вере Сергеевне, так нет же, кофе уселась пить. Я прыгнула на заднее сидение, пообещав позвонить Розалии, как только выдастся лишняя минутка. Дорога тянулась нескончаемо. Все встречные деревья и машины были пересчитаны, но это не помогало отвлечься ни на секунду. Только когда такси въехало в знакомый двор – из груди вырвался короткий вздох облегчения. Я, чуть не забыв расплатиться, бросилась в подъезд и со всех ног понеслась на пятый этаж – дожидаться лифта терпения не осталось.
Дверь открыла тощая женщина с темными кругами под глазами на измученном лице. Грешным делом даже подумалось – уж не заболела ли Вера Сергеевна сама.
– Виточка, спасибо, что приехала. Какая ты красивая.
Я обняла зарыдавшую женщину, но в квартиру мы заходить не спешили – не стоило больной видеть лишних переживаний.
– Ей сейчас лучше, намного. Она даже целую тарелку каши съела. А еще вчера могла только дольку лимона сосать. Надеюсь, это добрый знак. Видимо, утром был криз – и она его успешно преодолела.
– Дай бог, – кивнула я, закрывая за собой дверь.
– Она сейчас спит, пойдем на кухню.
Было трудно сохранять самообладание, слушая рассказ про дочь Веры Сергеевны. Но еще труднее это оказалось, когда я своими глазами увидела больную. В женском скелетике, едва угадывавшемся под одеялом, почти невозможно было узнать дородную даму, что еще года три назад заставляла весь подъезд ходить по струнке. Изменился даже характер. Из сварливой бабы она превратилась в полную надежд, улыбчивую женщину. И от этого становилось еще тяжелее. Вот когда человек полностью переосмысливает свое бытие…
Каждый взгляд на хрупкое тельце приводил к неизменному результату – на глаза наворачивались слезы. Я положила на тумбочку рядом с кроватью цветок гортензии и осознала удивительную вещь – кроме меня «Исцеление» никто не видел.
День пролетел незаметно. Все это время больная бодрствовала, шутила и хорошо ела. На изможденном желтоватом лице даже румянец проступил. Цветок прекрасно делал свое дело. Я позволила себе не только порадоваться, но и увериться, что болезнь ушла. И действительно, когда настал черед покинуть квартиру, больная заметно посвежела и дважды повторила, что, похоже, идет на поправку. Я тепло распрощалась с бывшей соседкой и, пожелав ее дочери скорейшего выздоровления, пообещала на днях снова заглянуть.
Вечерняя улица встретила кружевным закатом и теплым ласковым ветерком. На душе было легко как никогда прежде.
– Привет, еще раз.
– Ты? Что ты здесь делаешь? – удивилась я, узнав в, поднимающейся со скамейки фигуре, Гавриила.
– Присматриваю за тобой.
– С чего бы это?
– Погоди, – из нагрудного кармана ангела выскочил крохотный блокнотик. Пока мужчина вчитывался, я заметила появившуюся словно из ниоткуда гвоздику в его руке, ту самую, с примятым листом.
– Что пишут? – замечательное настроение не могли испортить даже воспоминания о странной замкнутости Гавриила в последнее время. Все, даже пророчество, посвященные ему размышления и догадки казались сейчас чем-то совершенно никчемным. Что способно заглушить радость от исцеления?
– Прости мне нужно отлучиться, – поперек лба мужчины пролегла глубокая складка. – Пожалуйста, побудь тут, я быстро.
– Ладно, – как же легко дышится!
Вопреки обыкновению ангел не расправил крыльев, а растворился в воздухе прямо на глазах. Вот только что стоял передо мной – и бах – исчез! Здорово! Но не прошло и минуты, как он вновь стоял на прежнем месте, только уже без блокнотика и гвоздики.
– А где «Смерть»?
Гавриил пожал плечами – мол, сама знаешь. Знаю, конечно, знаю… Но сейчас не хочу об этом думать.
– Телефон.
– Что?
– Твой телефон звонит.
Я замерла – действительно в кармане вибрировал телефон. Я нажала кнопку ответа и от полученного известия едва не упала.
– Дочь Веры Сергеевны только что скончалась, – севшим голосом произнесла я вслух, но не для ангела, для себя, словно пыталась убедиться, что это не сон. – Но как? Почему? Я ведь оставила ей «Исцеление».
– Пути Господни неисповедимы.
Я перевела невидящий взгляд на Гавриила и с трудом сфокусировалась на черных глазах. И тут до меня дошло:
– Ты… Ты отнес ей гвоздику.
– Гвоздику?
– Не говори так, будто не понимаешь в чем дело!
– Но…
– Гвоздику, черт тебя побери! Цветок смерти! Это ты! Ты ее убил! – я бросилась на Гавриила и стала изо всех сил бить его кулаками в грудь. – Как ты мог? Как ты мог?! Убийца! Убийца!!!
Ангел ловко и безболезненно (а, может, боли просто не чувствовалось из-за накативших эмоций) скрутил меня одним движением. Попытки высвободиться ни на йоту не привели к успеху. Скоро ярость и ненависть потеснились рыданиями. Силы иссякли – я обмякла и, наверное, упала бы, если бы не крепкие объятия.
– Убийца… Палач… – прорывались сквозь плач обвинения.
– Я не убийца, я – вестник смерти, – прошептал ангел, когда рыдания поутихли, и, приподняв мой подбородок, заставил заглянуть к себе в глаза. – Каждому отмерена своя длина жизни. Я ничего не могу с этим поделать.
Его невозмутимость и спокойствие снова воспламенили уже затухающее негодование:
– А, может, тебе просто это нравится? Может, ты просто получаешь удовольствие от смерти?!
– Я нахожу в смерти красоту… наверное потому, что много столетий мечтаю о собственной. Ибо проклят и не могу умереть.
Внезапно его губы накрыли мои. От жаркого поцелуя перехватило дыхание. Я попыталась оттолкнуть наглеца, но Гавриил лишь сильнее сжал меня, полностью лишая возможности шевельнуться. Он целовал жадно и неистово, словно пытался выпросить прощения, убедить в своей правоте и заставить почувствовать свою боль одновременно. На такой поцелуй невозможно было не ответить. И я отвечала. Сначала нехотя, потом со все возрастающей страстью. Скоро слияние губ больше походило на противостояние, борьбу за правоту. Казалось, поцелуй длился целую вечность – и ничто не могло его прервать. Разве что…
– Кхе-кхе… Что за молодежь пошла? Никого не стесняются.
Губы разомкнулись. Но объятия оставались почти такими же крепкими. Прохожая старушка поковыляла прочь, без устали понося современные нравы, понатыканные, где ни попадя, машины, и с теплотой в голосе вспоминая «свое время». Я перевела взгляд с медленно удаляющейся сгорбленной фигурки на бледное лицо ангела. В глубине бездонных глаз затаилось напряженное, почти болезненное ожидание.
– Нужно помочь Вере Сергеевне.
Гавриил кивнул и нехотя опустил руки. Я, не оборачиваясь, побрела в подъезд. Дальше все происходило будто в тумане: вызов скорой, снование милиции вокруг удивительно красивой и казавшейся нетронутой болезнью покойной женщины… Гортензия все также лежала на тумбочке. Даже не завяла. Когда Вера Сергеевна буквально выпроваживала меня домой, мелькнула мысль, что, возможно, стоит попробовать поменять премию на тот гибрид Розалии. Но вместо этого «Исцеление» было тихонечко подложено в кровать хозяйке, которая в последнее время слишком часто хваталась за сердце и принимала горстями таблетки от гипертонии.
Вечер уже полностью вступил в свои права, расстелился по аллеям, превратил сильно полинялые, но все еще яркие деревья в безликие коряги. Растушевал все краски заката, смазав район в сплошное темное пятно.
– Почему ты не ушел? – я не сразу заметила почти растворившуюся в слабо освещенной улице фигуру в черном пальто. Фонари здесь разбивали почти с систематической маниакальностью.
– Решил, что тебе не помешает компания.
Он был прав. Совершенно не хотелось сейчас оставаться наедине со своими мыслями, подобно ночным страхам, полезшим наружу из самых потаенных уголков души и сердца.
– Прогуляемся? – предложил мужчина.
– Да.
Я толком и не заметила, как мы оказались в том самом парке, где произошла первая встреча с Гавриилом. Слабо освещенная аллея прятала свои хвосты в кромешной тьме, отчего становилось не по себе, а из памяти выплывали пугающие образы.
– А это случайно не тот самый боярышник?
Я готова была поклясться, что в поредевших кустах светятся две красные точки и на подрагивающее пятно фонарного света медленно выплывает кабанья туша размером с легковой автомобиль. Тело невольно подалось назад и уперлось в Гавриила. Выдох облегчения. Наваждение исчезло.
– Не бойся, пока я рядом, никто не посмеет тебя тронуть.
«Разве что смерть…» – захотелось добавить, но воцарившаяся между нами шаткая идиллия так и осталась нетронутой. К тому же, спорить с тем, что рядом с ангелом постоянно возникало ощущение полной безопасности, было просто глупо.
– Скажи, а кто был тот кабан? Ой… прости… я забыла, что у тебя «связан язык».
Лицезрения вытягивающихся трубочкой губ Розалии и Липка было более чем достаточно. Увидеть таким и Гавриила совершенно не хотелось.
– Все нормально, – улыбнулся мужчина. – Это был Хильд.
– Хильд? А кто это? – знавала я одного Хильда. Перед глазами предстала пара здоровенных провожатых.
Я плюхнулась на лавочку, слишком поздно осознав, что та мокрая – джинсы мгновенно напитались водой. Резко вскочила, но это уже не помогло. Просто великолепно: достойное завершение ужасного дня.
– Оборотень.
– Кто? – откровение заставило позабыть о намокших брюках и бессмысленных попытках избавить их от впитавшейся влаги.
– Оборотень. Наполовину человек, наполовину кабан.
Вдруг над головами что-то мелькнуло – нас накрыла большая тень. Я шарахнулась в единственное доступное укрытие – к Гавриилу. Не припомню, у нас водились птицы такого размера. Но, к удивлению, обнаружилось, что тень человеческая. Ангел? Но тогда где крылья? Когда же удалось разобрать хозяина тени – я вообще едва не «выпала в осадок». На ветке сидела хищная птица (вроде сокол, причем совсем небольшой), недобро взирающая на нас человеческими глазами. Игра воображения?
– Встань за мной, – скомандовал Гавриил, обнажив меч. Чего это он? Птицы испугался? И все же, то ли дело в инстинкте самосохранения, то ли в интуиции, но я послушно юркнула за широкую спину. – Даже не думай приближаться.
– Да я и не собиралась, – осознание, что ангел уже обращается не ко мне пришло с опозданием.
– Это будет стоить тебе жизни, – баритон звучал слишком спокойно, но так и сквозил неприкрытой угрозой, вынуждая ни на каплю не усомниться в том, что слова вмиг превратятся в действия. В ответ послышался высокий холодный женский смех. Совсем как в моем сне. А невольный взгляд по влажному асфальту привел в шок – птица отбрасывала тень женщины. Снова оборотень? Я вжалась в спину спасителя.
– Посмотрите-ка, ангел смерти переквалифицировался в ангела-хранителя.
Наблюдать, как из птичьего клюва льется человеческая речь, было довольно странным зрелищем. Гавриил сильнее стиснул меч.
– Отдай мне девчонку – и я обещаю…
– Мне не интересны твои обещания, девушку ты не получишь, – спокойно ответил ангел.
– Ты был дураком и остался им! – никогда не слышала, чтобы птицы шипели. – Взять!
Я судорожно огляделась.
– Гавриил! – вырвался тоненький писк. В злосчастных кустах боярышника горели две пары красных глаз.
– Ничего не бойся, – шепнул он. Тело словно по собственной воле сильнее прижалось к спасителю. А на свет уже вылезало здоровенное рыло.
– Оживите! Оживите! Оживите! – тихонько затараторила я, не сводя расширенных глаз с чудовища. К радости, как и в прошлый раз, ветви встрепенулись и принялись скручивать мощное тело чудища. По парку пронесся кабаний визг, но тут же претворился в ужасающий хохот – боярышник перестал повиноваться. А я ощутила в теле такую слабость, словно сутки разгружала вагоны. Еще пара попыток призвать на помощь куст не увенчалась успехом. Кабан выбрался наружу, а следом за ним и верзила с мясистым носом на пол-лица. Гал?! На миг я решила, что это какая-то ошибка – и мужчина случайно тут оказался и сейчас нам поможет. Но неприятная улыбка и здоровенная булава в не менее здоровенной лапе хоть и не объяснили в чем дело, однако четко дали понять – громила заодно с кабаном и подчиняется птице.
– Это все чему ты научилась? – фыркнула соколица. – Убейте ее!
Дальше я успела лишь заметить, как зверюга и гигант ринулись прямо на нас. А в следующее мгновение услышала хлопок и ощутила, как екнуло сердце, будто от катания на американских горках. Ноги больше не касались земли, под ними расстилался парк, с парой световых пятен от фонарей.
– Гавриил, мы летим!
– Летим, – согласился ангел, и по его тону стало ясно – он улыбается.
– Но если они нас достанут?
– Не достанут…
Вдруг ангел вздрогнул как от резкого удара, застонал, а в следующее мгновение я увидела, как неумолимо приближаются верхушки деревьев. Хватка вокруг пояса стала сильнее, но мы все равно падали. Где-то внизу прозвучал раскатистый гогот.
– Гавриил!
– Все хорошо, не бойся, – слова давались ангелу с трудом. Но мы действительно снова стали подниматься.
– Ты главное отлети подальше от них, а там… там я скорую вызову!
Мужчина хрипло рассмеялся, а я почувствовала, что моя куртка промокла насквозь. Странно дождя-то ведь не было. О, Господи, наверное, это его кровь! Я боялась шелохнуться и тем самым сделать ангелу еще больнее.
– Все нормально, малышка, правда, – куда более твердо произнес Гавриил, – я ведь не врал, когда говорил, что не могу умереть.
Очень хотелось верить, но беспокойство все равно никуда не исчезло.
– А ангелы вообще могут умереть?
– Они могут перейти в иное состояние – ведь мироздание циклично. Вот почему так важно сохранять равновесие.
– Кто те, что напали? – вопрос сам слетел с губ.
– Гефра со своими слугами, – голос становился все увереннее, хрипота пропала совсем. Я мысленно порадовалась проклятию. Идиотизм, да. Но только благодаря нему мы остались живы.
– Гефра? Богиня? Но откуда ты знаешь?
– Мое прежнее имя Од.
Ответ словно хлестнул по щеке. Перед глазами калейдоскопом завертелись картинки из той легенды, что поведал дневник садовницы. И собрались вместе, сложив пазл…
– Она хотела убить меня, чтобы завладеть садом?
– Да, – ангел чмокнул меня в макушку, – но я ей этого не позволю.
– Спасибо, – грустно улыбнулась я, понимая, что это была всего лишь отсрочка. Столкновение неминуемо – и единственная, кто способен ей противостоять – недоученная садовница. – Погоди, почему ты так спокойно отвечаешь на мои вопросы?
– Испытания пройдены – Печать Молчания снята – у знающих «развязаны» языки.
– Вот как? – не могу сказать, что это сильно обрадовало. В неведении было куда лучше. Жила себе, восхищалась дивными растениями, с удовольствием работала в саду. Стоп! Нельзя так малодушничать. Если дать волю мыслям и страхам, так я при первом же удобном случае забьюсь куда-нибудь в угол и фиг меня кто вытянет оттуда… Но и храбриться плохо получалось – достаточно было всего лишь представить кабанье рыло и двухметрового Гала. – Постой, но почему же Гал и Хильд не убили меня тогда, при первой встрече, а признавались в любви до гроба и возносили до небес?
– Они пытались, но им помешал Брисингамен.
– Кто? – название показалось знакомым.
– Брошь твоей бабушки. Некогда за ночь любви четверо гномов даровали Гефре волшебное ожерелье Брисингамен. Это украшение делало богиню в глазах окружающих еще прекраснее, сводило мужчин с ума от любви. Никто не мог противиться его чарам, – вот на этом моменте стало особенно жаль потерянного наследства. – Кроме одного человека.
– Кого же? – сорвался вопрос, хотя ответ уже был отгадан.
– Меня. Позже, когда я узнал, как Гефра завладела моим сердцем, вернее половиной, – тяжело вздохнул ангел, – когда узнал, что своим ненамеренным предательством погубил собственную жену, я попытался уничтожить Брисингамен, но не вышло. И тогда я решил его спрятать. Выковырял камни, один за другим (именно в них и заключалась колдовская сила) и сделал брошь. Позже я подарил ее твоей бабушке.
– Бабушке? А она знала о ее силе?
– Она знала обо всем.
– И о саде?
– Да.
– Но почему же тогда бабушка ничего мне не рассказала раньше?
– Она собиралась, ведь она была хранительницей, единственной, кто мог рассказать тебе обо всем, но не успела. А я не успел спасти ее от Хильда.
– Но ты же разносишь смерть.
– Ее душу выпила Гефра.
– Господи… Да эта Гефра – просто чудовище, – по спине пробежал холодок. – Что же она сотворит с миром, если завладеет садом?
Гавриил промолчал. И от этого стало еже жутче.
– Наше столкновение неизбежно? – тихонько спросила я спустя какое-то время, хотя ответ на этот вопрос мне тоже был известен.
– К сожалению.
– А ты можешь ее убить?
– Нет, я приношу смерть только смертным, – еще один поцелуй, на этот раз в шею, заставил ночь стать чуть светлее. – Не бойся, малышка, я буду рядом до последнего. Луна смелее выглянула из-за туч, словно тоже обещала свою поддержку. Я поглубже вдохнула запах Гавриила и на мгновение представила, что этот полет не закончится никогда.
Глава 16. Тайны раскрываются
Внизу, словно на ладони расстилался город, переливающийся мириадами огней. Свежий воздух ласкал лицо. Ветерок, возомнивший себя стилистом, путал волосы. Лунный диск едва выглядывал из-за набежавших туч, словно пытался скрыть странную пару в небе от случайных свидетелей. Я старалась насладиться каждым мгновением этого странного единения. Ведь как ни закончится столкновение с Гефрой, с Гавриилом мне все равно вместе не быть: проиграю – стану кормом для кровожадной богини, выиграю… Он – ангел, а я – всего лишь человек…
Почему?.. Почему только сейчас пришло осознание этого всепоглощающего чувства, что, оказывается, все это время жило в моем сердце? Пытаясь отвлечься от грустных мыслей, я теснее прижалась к любимому.
– Гавриил.
– М-м?
– А почему цветы смерти именно гвоздики?
– Для тебя гвоздики.
– В смысле?
– Ты их видишь такими. Смерть ведь многолика, – он говорил смерти с такой теплотой, что я и сама почти перестала ее бояться.
– А еще вопрос можно?
– Давай, уже в саду. Мы почти добрались.
Сердце ухнуло в пятки, когда Гавриил резко устремился вниз.
– А почему не сразу в сад? – удивилась я.
– Только ангелы и демоны способны появляться в саду, минуя врата.
– А-а-ой!
Когда мы оказались на земле, я первым делом попыталась осмотреть рану Гавриила. Он с улыбкой продемонстрировал бок. Под разорванной окровавленной одеждой бледнела неповрежденная кожа.
– Чем это они тебя?
– Гал. Булавой.
Я поморщилась, представив, какую боль испытал Гавриил от «соприкосновения» с тем средневековым орудием убийства.
– Ну, здравствуй, Вита, – раздался знакомый голос. – Значит, я с ума схожу: что с тобой случилось, почему ты не пришла на встречу, а ты с новым ухажером развлекаешься!
– Андрей. – Я выпрямилась. Он похудел еще больше, щеки ввалились, глаза словно стали больше. – Прости, пожалуйста, я совсем забыла о нашей встрече. Просто у Веры Сергеевны сегодня умерла дочь, пока неотложку вызвали…
– Вижу я твою неотложку, – фыркнул Андрей, стискивая кулаки. – Видимо, одного горбуна тебе недостаточно?
– Перестань, как ты можешь такое говорить? – Неожиданно я рассмотрела, что его грудь окутана полупрозрачными ветвями. Растение показалось смутно знакомым.
– Могу! А я еще переживал, из-за связи с Анькой. Да ты сама – обычная шала…
Договорить он не успел. Гавриил молнией метнулся вперед – и уже в следующую секунду мой бывший возлюбленный летел прочь от забора. Из пакета, что он до сего момента нервно теребил в руках, вывалилось что-то тяжелое и глухо брякнуло о камень. Похоже, мой новый ноут. Точно. Монитор неестественно выгнувшегося компьютера покрылся паутиной трещин. Именно в это мгновение я осознала, что больше ничего не чувствую к Андрею. Вернее, мне дорого то, чтоб было между нами, но это в прошлом.
– Ах ты – урод! – вскрикнул поверженный, вскочил на ноги и бросился на ангела. Гавриил ловко увернулся – и атакующий снова упал, прочертив на земле широкую борозду.
– Пожалуйста, перестаньте! – я встала между мужчинами. – Андрей, тебе лучше уйти.
– Вот ты, значит, как? На свадьбу хоть позовешь? – криво хмыкнул он, ярость в светлых глазах уступила место боли.
– Андрей…
– Можно поговорить с тобой наедине? – Бывший возлюбленный волком посмотрел на ангела, который в свою очередь совершенно не изменился в лице.
Я кивнула. И мы отошли на несколько шагов от забора. Почему-то казалось, что это все равно не поможет – и Гавриил останется в курсе беседы с глазу на глаз.
– Да, пойми, что им от тебя нужно…
– Я знаю, что им от меня нужно.
– А как же условие контракта?
– Там нет ничего такого!
– Значит, ты плохо читала!
Я закатила глаза.
– Если я покажу тебе договор, ты успокоишься?
– Да, – прохрипел Андрей в ответ. Полупрозрачный куст вокруг груди шевельнулся словно в противовес его словам.
– И оставишь меня в покое, – добавила я.
Боль в светлых глазах утроилась.
– Но…
– И. Ты. Оставишь. Меня. В покое, – отрывистая фраза прозвучала с базальтовой твердостью.
– Ты, правда, этого хочешь?
– Хочу. – Теперь это казалось очевидным. А еще я осознавала необходимость, во что бы то ни стало, разорвать наши отношения. Андрей не должен подвергаться опасности. Не дай бог, Гефра решит использовать его в своих целях.
Он тяжело выдохнул, а я, наконец, вспомнила название растения, что обволокло его грудь и особенно густо разрослось в области сердца. Сомнения.
– Подожди немного, сейчас вернусь.
– В сад, значит, не приглашаешь.
– Он мне не принадлежит, – бросила я через плечо и отворила калитку. Гавриил зашел следом, но остался у домика Розалии.
– Эй, Виолетта! Ты куда? – окликнул Липок. Наместница возвела ко мне пытливый взгляд.
Гавриил еле заметно махнул – мол, иди, сам все им объясню. И я поспешила за документом. Чем скорее со всем этим разберусь, тем лучше. Пожалуй, стоит еще деньги взять – верну за ноут. И ножницы. Вряд ли, конечно, удастся незаметно состричь весь куст Сомнений, но хотя бы пару ветвей отсечь просто необходимо. Я неслась к домику по восхитительно сияющей аллее. Этим вечером свечение сада походило на волшебную радугу. На душе было так странно. Она одновременно переполнялась счастьем и радостью, но при этом находилась в смятении. Этот круговорот событий и откровений… А сколько еще предстояло… Впрочем, прежде всего сейчас нужно отправить восвояси Андрея, а уже потом переходить к более сложным вопросам.
Ножницы нашлись быстро, деньги тоже. А вот документ пришлось поискать. Из-за спешки я вывернула, наверное, половину содержимого тумбочки, но собрать решила по возвращению.
Гавриил проводил меня пристальным взглядом. Розалия ограничилась вздохом, Липок хмуро напомнил, что ужин стынет.
Андрей топтался у забора, подковыривал и пинал камешки, что-то тихонько бормотал и оглядывался по сторонам. Он всегда активно волновался – не мог спокойно находиться на одном месте. Завидев меня, засуетился еще сильнее.
– Вот. – Я сунула бумагу в чуть подрагивающие руки.
Пока Андрей вчитывался в свете фонаря в ровные строки (удивительно, но за пределы сада свечение почему-то не проникало), я попыталась незаметно срезать Сомнения. Три ростка упали на землю без трудностей, а вот на четвертом движении ножницами, когда я параллельно отвлекающим маневром ткнула в одну из строк и прочла ее вслух, Андрей одарил меня странным взглядом.
– Виолетта, давай кое-куда съездим.
– Куда? – не поняла я и попыталась-таки срезать самую густую ветвь.
– Что ты делаешь? – насторожился он.
– Ничего. – Ножницы незаметно юркнули в карман куртки. Пожалуй, позже стоит собрать все эти ветки. Сомнения – самосей. Не хватало еще, чтобы его разнесло на всю округу. – Ну, что, прочел?
– Виолетта, давай кое-куда съездим, а потом я верну тебя обратно, – его тон вдруг приобрел нотки заботливого родителя.
– Куда? – Может попытаться обрезать еще вон ту веточку?
– В кафе. Неужели я не заслуживаю нормального расставания?
– Не вижу смысла. – Пожала я плечами. – Ты прочел?
– Что?
– Документ. Удостоверился, что никакого условия про свадьбу нет?
– Э-э-э…
– В чем дело?
– Вита, тебе нужна помощь. Позволь, я окажу тебе ее.
– Глупости, – я старалась сохранять спокойствие. Помощь мне действительно не помешала бы. Но в сражении с Гефрой Андрей – последний человек, который смог бы мне действительно пригодиться. – Езжай домой. И, пожалуйста, не пытайся больше искать встреч, – в последнюю фразу я вложила максимум уверенности.
– Вита, прочти мне сама этот документ.
– Зачем? – Похоже, тянет время.
– Прочти, пожалуйста. И тогда я уеду.
Я выдохнула и забрала бумагу. Во время чтения несколько раз ловила на себе сочувствующий взгляд бывшего возлюбленного. Это казалось странным, ведь в этой ситуации жалеть следовало его. Где-то под конец, Андрей не выдержал:
– Вита, я все понимаю: смерть любимой бабушки, отобранная квартира, увольнение, а еще я… Но все не так плохо, правда. Вместе мы справимся.
– Ты о чем?
– М-м-м…У меня есть хороший знакомый, у него клиника частная. Я договорюсь, что лечение в твоей карте не отметят…
– Лечение? – очумело уставилась я на его. И тут до меня дошло. – Ты что решил, что я спятила?
– Нет, нет, конечно. Ты просто переутомилась, слишком много пережила.
– Андрей! – я возмущенно вскрикнула. – Я не сумасшедшая!
– Я этого и не говорил…
– Уходи!
– Не волнуйся, Вита…
– Не говори со мной, как с ребенком. Я в этом не нуждаюсь! Уходи!
– Но…
– Уходи! – еще громче повторила я и развернулась к калитке.
– Я должен тебе помочь. Ты мне потом сама «спасибо» скажешь. – Он подхватил меня на руки и потащил в машину.
– Отпусти! – заорала я и попыталась вырваться. К счастью, Андрей не обладал такой силой, как ангел или Липок – и довольно быстро я оказалась распростертой на сырой земле. Поднялась. Рванула к спасительной калитке, но бывший возлюбленный быстро догнал и потащил обратно к машине.
– Гаври… – Широкая ладонь накрыла мой рот. К своему ужасу, я поняла, что уже нахожусь в салоне. Фиксаторы дверей опустились, серебристый БМВ задрожал.
– Вита, поверь, так будет лучше, – извиняющимся тоном произнес Андрей. Я кошкой бросилась на «спасителя» и принялась царапать его лицо. Сначала он уворачивался, а потом, поняв, что так далеко не уедет, резко развернулся и занес кулак:
– Прости, но это необходимо.
Тупая боль… В глазах потемнело. Мир покачнулся.
* * *
Я шла по чудесному саду, вокруг звучали заливистые трели диковинных птиц, порхали разноцветные бабочки и стрекозки. Удивительно чистый воздух то и дело наполнялся все новыми пряными примесями, соперничающими между собой. Трудно было ими надышаться, и тем более устать от подобной красоты. Но внезапно, мирное стрекотание и жужжание перекрыл дикий рев. Земля задрожала, растения поникли, насекомые и птицы – затаились. Полуденный тихушник набрал полные легкие злости и, выдыхая, уже ничем не напоминал легкий игривый ветерок. Он превратился в настоящий ураган. Откуда-то я знала, что бежать бесполезно – нет на свете места, где можно было бы скрыться от надвигающейся бури. А еще внутри жила уверенность, что если не попытаться утихомирить ее – всему настанет конец…
– Виолетта…
Откуда этот голос? Такой знакомый…
– Виолетта, очнись…
Но я не сплю.
– Открой глаза.
Веки не то налились свинцом, не то склеились. Лишь невероятным усилием удалось их раскрыть. Первыми, на что наткнулся взгляд, оказались две черные бездны. Гавриил. Из-за его спины выглядывали взволнованные Розалия и Липок. От попытки сесть затылок пронзила нестерпимая боль, голова закружилась, и снова потемнело в глазах. Мир снова пошатнулся. Серость распахнула объятия, готовясь спрятать меня от неприятных ощущений. Крепкие руки ангела удержали за плечи. Я ухватилась за его запах, как за веревочку, соединяющую с реальностью.
– Сейчас, Фиалка, – послышался голос наместницы. – Вот выпейте это.
Я сделала глоток из поднесенной к губам кружки. Как горько. Невольно поморщилась.
– Выпейте все до капли, – пояснила женщина. Действительно, стоило осушить кружку до дна, как мгновенно полегчало. В тело вернулась уверенность и сила. Я коснулась ноющего затылка. Источником угасающей боли служила огромная шишка. Ничего себе!
– Твой бывший, – встрял Липок, – хотел увезти тебя и, чтобы ты не позвала на помощь, трусливо ударил по голове. Я почти догнал его! – досадливо топнул ногой горбун.
– Перестань, малыш, – остудила его горячий пыл Розалия.
– Он решил, что я сошла с ума. – Пожала плечами я и с радостью отметила, что этот жест не причинил боли. Гавриил осторожно помог встать. – Не пойму, в чем дело. Разве что… он все-таки заметил, как я срезала с него Сомнения.
– Не только. – Розалия подобрала с земли перепачканный лист бумаги. – Вы показывали ему это?
– Да.
– Пока вы не выполнили главное условие завещания, его не может видеть обычный человек.
– Вот как? – Теперь понятно, почему Андрей сделал такие выводы.
– И все равно это не дает ему никакого права, так обращаться с тобой! – вскрикнул Липок. Гавриил хранил молчание, не сводя с моего лица внимательного взгляда.
– Пойдемте в сад. Самое время отужинать.
Я посмотрела на дорогу. Но ее хвост, скрытый темнотой, не позволил ничего разобрать.
– Он давно уехал, – ответил на незаданный вслух вопрос ангел.
– Что с ним?
– Пара синяков и ссадин – слишком мало для наказания, – хмыкнул Гавриил.
Наместница уже скрылась за забором. Липок топтался рядом.
– Пойдемте, поужинаем, – запоздало согласилась я.
* * *
Серебристый БМВ во всю прыть несся к старинному дому на окраине города. Это было единственное место, где могли помочь. Андрей смахнул с лица злую слезу, невольно задев огромный фингал, расползшийся вокруг левого глаза. Черт! Но боль, ссадины и синяки сейчас его мало волновали. Куда страшнее было за Виолетту. Ведь очевидно, что она помешалась. Режет ножницами воздух, уверенно читает с абсолютно чистого листа! Да ее спасать надо! И как можно скорее. Андрей дважды пытался вызвать бригаду из психиатрической больницы, но ему четко дали понять, что для того, чтобы отправить человека в психушку, должны быть веские основания. Даже знакомый не сумел обнадежить.
В душу все чаще прокрадывалось нехорошее предчувствие, что виной помешательству Виолетты – Розалия. Вернее те снадобья, которые она варит. Ведьма! Ведь, если она без труда сумела избавиться от Евдокии, и даже вскрытие толком ничего не показало, что ей стоило одурманить убитую горем простушку? Остается только один выход действовать быстро. И единственный, кто тут может помочь – Гефра. Самое время объединиться и силой ворваться в этот чертов сад!
