Текст книги "Садовница (СИ)"

Автор книги: Катя Зазовка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10. Легенда

Около минуты Гефра разглядывала золотой ларчик у себя на коленях. Тонкие пальцы любовно обвели руну беркана из изумрудов на крышке. Женщина вздохнула. Ее последнее сокровище. То немногое, что осталось от прежней славы и величия. Золотой ключ провернулся в замке – и ларец обнажил свои недра. Последние три зернышка – зеленое, бурое и черное – всего лишь напоминание о былом всевластии. Совсем недавно их было еще семь. Но одно ушло на демонстрацию силы для Розалии, другое – на вызов сиюминутной страсти, и третье – на оболванивание тщедушного начальничка и мерзковатого юриста. Гефра взяла бурое семечко, покрутила в пальцах и вернула обратно. Конечно, сад из них не вырастить. Но при правильном и разумном применении, его можно вернуть. Нужно только выманить эту простушку.

– Госпожа, – тихий, но неожиданный оклик испугал. Крышка закрылась с громким хлопком.

– Гал! Что тебе нужно? – зашипела Гефра.

Гигант попятился и, заикаясь, проблеял:

– Время к закату. Друиды ждут.

– Хорошо, – слегка расслабилась женщина, – жди снаружи.

Пока мужчина двигался к выходу, взгляд пробежался по искушающе гладкой поверхности старинного зеркала. Нет. Нужно подождать. Сейчас нельзя быть слабой, она и так на грани истощения. Хильд вернется и сам все расскажет. Женщина поднялась с трона и, оставив ларец на круглом столике возле зеркала, кликнула мальчишек. Трое неестественно бледных подростков мгновенно появились перед госпожой, словно выросли из каменного пола.

– Не допускать к ним ни одной души. Никто не должен знать, что в ларце.

Мальчики поклонились и, заключив зеркало и столик в круг, замерли словно статуи.

Гефра неспешно прогуливалась по зеленому лабиринту, окутанному туманом. Алый подол волочился за хозяйкой, задумчиво осматривавшей идеально подстриженные кусты-стенки, которые даже солнце отказывалось освещать. А ведь раньше все было по-другому. Когда-то здесь был дивный сад, восхищавший своей красотой и силой. Сад Всевластия – ее кров, ее дом, ее обитель. Дарованный и несправедливо отобранный. Как изменились времена, как изменилось значение в мире Гефры. Осталось только желание вернуть прежнее могущество. Желание затмевающее все прочие. Следом за госпожой вздыбливал тропу шофер-гигант. Его усилившееся сопение сильно нервировало и мешало размышлениям.

– Ну, говори, – раздраженно велела Гефра.

– Госпожа, почему бы вам просто не внушить Андрею, что он вас любит? Тогда он пойдет на все!

– Именно так бы я и поступила, – фыркнула женщина на бестолковость слуги. – Но у меня нет прежних сил. Возможно, с Брисингаменом получилось бы. Но и он мне недоступен!

– Но вы же сумели заставить Андрея изменить девчонке.

– Лучше бы ты безупречно выполнял мои приказы, тогда и советы бы не понадобились!

Слова били не хуже пощечин – гигант поник. Гефра обернулась и, заметив, как съежился Гал, смягчилась:

– Да, я смогла заставить его пойти на поводу страсти и совершить измену. Но это лишь сиюминутное помешательство – все, на что я… – выдохнула Гефра, вспомнив одно из потраченных зернышек, – сейчас способна. Думала, что предательство разорвет девчонке сердце. Но теперь, к сожалению, не в моде кончать жизнь самоубийством из-за несчастной любви. Не то, что раньше… – длинные пальцы скользнули по жестким листьям, в которых не осталось ни капли былого величия. Обычные кусты… Кажется, именно на этом месте росло главное сокровище сада – «Любовь». Дивный куст с крупными алыми розами, никогда не вянущий, никогда не подводящий. Ну, разве только с Одом. Единственный раз, когда «Любовь» подвела… Сердце захлестнула волна ярости. Разве способна эта недосадовница вырастить хоть что-то подобное?!

– К сожалению, настало время, когда малейшее воздействие на чужие чувства требуют от меня слишком много энергии. Поэтому, единственное, что я могу сейчас сделать – вынудить поверить Андрея, что Виолетта попала к злодейке.

Гал почесал голову:

– А что если он не поверит?

– Уже поверил, – Гефра вспомнила четвертое подгнившее зернышко, что лишь коснулось благодатной почвы в душе Андрея, тут же дало всходы. – Мне нужно, чтобы он выманил девчонку из сада – а там… – женщина умолкла и возобновила движение к капищу.

Гал понял, что должно последовать после того, как Виолетта покинет убежище и кровожадно улыбнулся. Ведь место возле госпожи после предательства Ода было по-прежнему свободно. И Гал был достоин его. Куда более достоин, чем Хильд! Ну, а Двалина вообще не имело смысла брать в расчет. И хотя когда-то давно он даже удостоился чести провести с Гефрой ночь, вряд ли в будущем это может повториться. Тем более, теперь у него нечего предложить госпоже. Ведь Брисингамен у девчонки. А вот Гал обязательно вернет его хозяйке.

– Госпожа! – на колени перед Гефрой упал непонятно откуда взявшийся Хильд. Вот ведь свинья! Так и тянет в пыли вываляться! Гал злобно улыбнулся и утер мясистый нос.

– Говори, – приказала женщина.

– По дороге он несколько раз останавливал машину. Пытался кому-то звонить. Безрезультатно. Затем отправил несколько сообщений. Двалин следует по пятам.

– Хоть какие-то приятные новости, – улыбнулась Гефра и в награду протянула руку слуге. Хильд с упоением прижался губами к тыльной стороне ладони. Гал изошелся ядовитой слюной. – Достаточно. Поспешим. Если удача нас не оставит, возможно у меня уже сегодня появится шанс вернуть сад!

* * *

В шутках и забавных рассказах мы дошли до теплицы с «Любовью». Дурманящий аромат роз послышался еще за несколько метров. Когда же цветы оказались в поле зрения – волна теплого чувства буквально захлестнула с головой.

– Дивный запах… дивный запах «Любви»! – проворковала Рони и так посмотрела на Пьера, что мне стало чуточку неловко – я будто оказалась свидетелем чего-то слишком личного. Впрочем, именно сейчас ребята показались еще милее. Всего за неполный час они мне стали как родные. И я снова благодарила судьбу, что попала в это удивительное место. Такое родство душ в своей жизни я ощущала в лучшем случае раза три. Два из которых обратились предательством, но сейчас о плохом думать совершенно не хотелось. Хотелось любить все и вся. Вернее я любила все и вся в этом сказочном саду: от каждой травинки, источающей ночью голубоватое свечение, до неординарных французов. А еще эти глаза – две черные бездны… Стоп! Конечно, чувствовать себя переполненной любовью – это куда лучше, чем быть под воздействием «Смерти» или смотреться в зеркало после отравления «Уродством». Но любовь к черным глазам – это слишком. Я усиленно потрясла головой, сбрасывая наваждение. Снова припомнила слова Розалии, о том, что растения попытаются воздействовать. Ну, уж дудки! У моих чувств есть только один хозяин, вернее хозяйка. Это я! И никаких помощников мне здесь не нужно.

– Сколько? – решительно уточнила я. Молодые люди переглянулись и кивнули друг другу, словно о чем-то договорились.

На этот раз вместо однозначного ответа Рони затянула довольно длинный рассказик с кучей пояснений. На какой-то момент даже почудилось, что голова снова пухнет. Однако детальное обследование пальцами, к счастью, подтвердило: показалось. Я порадовалась лишь озвученному количеству: всего пять. Не знаю, чтобы делала, попроси Рони штук сто. Да даже двадцать. По дороге к теплице я попыталась прокрутить в памяти все, что говорила девушка, но довольно быстро поняла – половина информации прошла насквозь, не задержавшись, остальная и вовсе пролетела мимо. Хорошо хоть названия запомнила. Кто бы мог подумать, что у сорта могут быть еще какие-то подвиды?

Я покрепче прижала к себе дневник и, тихонько открыв дверь, вошла внутрь. На меня обрушился поток неземного аромата и словно закружил в водовороте. Мир качал на волнах любви. С трудом, но я все-таки отогнала наваждение. А когда вернулась в реальность, ужаснулась – ну как же их различить? И тем более выбрать из такой массы нужное? Ведь тут тысячи тысяч цветов. И это, кстати, немного странно. Снаружи теплица была метров десять в длину и ну, может, пять в ширину. Какое-то необъяснимое расширение пространства. И с садом то же самое…

К тому же, все розы как на подбор: алые, красивые. Разве что та очень крупная, а у той чуть примят лепесток, а вон там стебель густо усеян шипами. Я согнулась к пышному красному бутону и вдохнула его аромат, понюхала соседний, потом еще два. Надо же! А пахнут-то они по-разному. Чудеса-а-а. Может, их по аромату и следует различать? Ну, тогда я и до следующей недели не справлюсь. Так, какая там первая «Любовь»? Кажется «Безответная»? Я растерянно огляделась, не зная с чего начать.

Внезапно дневник дрогнул. Я ослабила хватку – и тетрадь, спрыгнув на землю, раскрылась. По страницам побежали руны. Взгляд жадно впился в письмена. И уже после первого слова дышать стало немного легче:

«Бутон «Безответной «Любви» повернут к другим цветкам, но они его старательно не замечают.»

Я медленно пошла меж грядами, внимательно вглядываясь в алые головки. К концу ряда в глазах уже рябило. И все же в самом уголке заметила одну невысокую розу. Она словно встала на цыпочки, стараясь казаться заметней, и поворачивала бутон то к одной соседке, то к другой, но те ее игнорировали.

– Привет, малышка, – я потянулась за цветком, который с радостью прыгнул в раскрытую ладонь.

Так, на очереди «Крепкая». Позади снова зашелестел дневник. Я подбежала к нему и прочла следующее:

«Крепкая «Любовь» имеет сильный аромат, очень твердый бутон, толстый стебель и мощные корни.»

Я опять принялась за поиски. Минут через пять обнаружился целый пятачок роз, запах которых действительно перебивал прочие. Их бутоны заметно отличались от остальных крепостью, так же как и стебли…

– Ой! – резко отдернула руку и облизала кровоточащую подушечку указательного пальца. И шипы, похоже, самые острые.

Легче всего отыскалась «Любовь» С первого взгляда». Ей оказалась та самая роза, на которую я обратила внимание еще в самом начале. Крупная, высокая. Название подходило ей идеально. «Странную» тоже не пришлось долго выискивать. Причудливо изогнутый стебель и алый бутон с белым лепестком. А вот с «Неземной «Любовью» пришлось повозиться. Я долго рыскала между рядами в поисках цветка, парившего над почвой, согласно инструкции дневника. И лишь случайно задрав голову, дабы размять затекшие мышцы шеи, обнаружила несколько порхающих цветков. И все бы ничего, да прыжки в высоту, никогда не были моей сильной стороной, тем более на два метра, но, к счастью, у стены нашлась стремянка.

Скоро с улыбкой до ушей и букетом из пяти роз я предстала перед клиентами. Ребята внимательно оглядели цветы и захлопали в ладоши:

– Merveilleux!!! Вы просто умница! – Пьер снова поцеловал мне руку, а я приобрела цвет лица, ни в чем не уступающий собранным розам.

Когда французы упорхнули (практически в буквальном смысле: вот только что прощались, а уже в следующий миг – два хлопка – и словно в воздухе растворились), я, напевая песенку, побрела в сторону дома Розалии. Через полчаса должен был состояться ужин, а пустой желудок уже в третий раз напомнил о себе протяжным урчанием. Похоже, хозяйка была не так уж и не права. Легкий перекус и, конечно, чай точно не повредят.

Замечательное завершение дня! Я справилась с работой на «ура», познакомилась с прекрасными людьми, избавилась от уродства. Но самое главное, впервые за последнее время снова почувствовала себя счастливой. Внезапный вывод даже заставил резко остановиться и прислушаться к себе. Ну, да, счастлива! Правда, где-то шевельнулся червячок, попытавшийся напомнить о бедах, свалившихся на мою голову, но он был нарочито проигнорирован. Нет. Не сегодня. Вдохнув поглубже чудесный аромат, я направилась к хозяйке через сад. За полчаса вполне можно познакомиться с еще несколькими диковинками. Последние успехи буквально окрылили и подарили надежду, что все непременно должно получиться.

Я не прогадала, решив пойти через сад. Пушистенькие шарики «Ласка», хищные гигантские трехстворчатые щупальца «Опасность» и россыпи маленьких серо-фиолетовых глазок «Безразличие» добавили впечатлений. Усталая, но переполненная радостью я подошла к дому хозяйки. Липок и Розалия вернулись точно в срок. К цветочному аромату кружевной веранды примешивался запах пищи, будоражащий аппетит.

– О, милая, а вот и вы! – обрадовалась женщина. Мне показалось или она несколько хм… помолодела? – Поздравляю вас!

– С чем? – на всякий случай уточнила я, усаживаясь в плетеное кресло. Липок широко улыбался в соседнем.

– Как же? Мы встретили Рони и Пьера, они так вас хвалили! – Розалия расставила голубенькие мисочки с разноцветным салатом и добавила заговорщицким тоном. – Признались, что даже я так быстро и безошибочно не собирала «Любовь».

– Спасибо, – зарделась я, – но, думаю, до настоящего мастерства садовника мне как до луны.

– Не скажите, – подмигнула Розалия и села напротив. Нет, определенно количество морщинок на ее лице заметно сократилось.

– Ну, просто, я думаю, что с таким дневником и учителем как вы, каждая девушка могла бы стать садовницей, – ох, как же вкусно!

– Нет, милая, тут, прежде всего, нужно чутье и врожденный талант. Много вам известно людей, способных оживить боярышник? Лично мне – нет.

– Откуда вы знаете?.. – я ошарашено уставилась на женщину. Вилка с очередной порцией салата застыла в воздухе. Розалия лишь пожала плечами – мол, знаю и все. Я припомнила, как неестественно вытянулись губы хозяйки, когда она попыталась мне рассказать то, что не должна была, и все-таки донесла прибор до рта, чудом ничего не рассыпав. Пока жевала, задалась еще одним вопросом, а затем решилась его озвучить. – Неужели это все-таки я оживила боярышник?

Розалия, с наслаждением потягивавшая чай, кивнула. Довольный Липок переводил взгляд с меня на хозяйку и обратно. А я пришла в еще большее недоумение. Значит, кабан в парке и мужчина с крыльями – все это не было плодом воспаленного воображения? И сама себе поддакнула. Где-то в глубине души жила уверенность, что все это было правдой. Более того, теперь произошедшее не казалось таким уж неестественным. Наверное, все дело в этом цветочном пологе. Я уже давно подозревала, что эти сиренево-фиолетовые кружева далеко не обычные растения.

– Скажите, а как называются эти цветы?

– «Спокойствие и смирение».

Тогда все понятно. Я с удовольствием доела салат и даже попросила добавки.

– И как только вы все успеваете?

– Само собой получается, тем более теперь, когда у меня появилась помощница, – пояснила Розалия и снова отпила чая. Я присмотрелась к ее лицу. Ну, точно! К концу ужина сеточка морщинок стала еще меньше. И хотя так пристально кого-то рассматривать – верх неприличия, взгляд все равно снова и снова возвращался к наместнице. – Мое преображение так заметно?

Я покраснела до кончиков волос.

– Не тушуйтесь, – Розалия ни капельки не сердилась на проявленную невоспитанность, наоборот, довольно улыбнулась. – Значит, действует настой.

– Простите, о каком настое вы говорите?

– Помните, я упоминала, что «Молодость» вот-вот поспеет?

– Да.

– Она поспела, – улыбка стала еще шире и еще хитрее. – И настой получился на редкость действенный. Кстати благодаря вам в том числе.

– Мне?

– Ну, вы же перемешивали удобрение.

– А-а, – отступила я, считает, что я помогла – пусть. Сейчас меня куда больше занимал другой вопрос. – То есть, вы хотите сказать, что все эти названия не случайны? – может, в этот раз ее рот не вытянется утиным клювом? Но женщина так посмотрела на меня, что слов не понадобилось. Выходит, я была права – и все здешние растения намного больше, чем просто растения. Сад Всевластия… В размышления грубо вторгся громкий удар ладони по столешнице. Посуда отозвалась жалобным звяканьем. Я посмотрела на Липка. Перекошенный не то от злости, не то от обиды, юноша вскочил на ноги и в сердцах закричал:

– Почему вам можно, а мне нельзя?!

– Липок, перестань, – ровно, даже успокаивающе произнесла Розалия. – Ни к чему снова возвращаться к этому разговору. Тебе и так все хорошо известно. Таковы правила. Не я их устанавливала, не мне их менять.

– Плевать мне на эти правила! Вам хорошо – пару глотков – и вы снова молодая и красивая. А я?! А я?!!! – задыхался от негодования юноша. – А я как был уродом, так им и остался!

– Малыш, перестань…

– Не называйте меня «Малышом»! Неужели вам жалко зернышка «Красоты»? Всего одного?!

– Малы… Липок, ты несправедлив. Если бы это было в моих силах, то я бы обязательно подарила тебе это зернышко. Но ты же знаешь, это не в моей власти.

– Тогда уговорите Рони и Пьера! – голос юноши сорвался.

Розалия лишь развела руками, показывая, что и здесь она бессильна. Липок вытер рукавом набежавшие на глаза слезы, и умчался в самую гущу сада. Хозяйка проводила мигом затерявшуюся среди экзотических растений горбатую фигурку грустным взглядом и тяжело вздохнула.

– Никак не может смириться со своей внешностью, – опередила она мой вопрос. Мое сердце скрутило от жалости к юноше.

– А я могу чем-нибудь помочь? Возможно, Рони и Пьер меня послушают?

Женщина помотала головой:

– Они тоже не имеют на это право.

– Но они мне сегодня подарили одну «Красоту».

– Значит, это было предрешено.

– Предрешено? Кем?

– А вы еще не догадались?

Я промолчала. Догадалась, вернее догадывалась. Но для окончательного твердого и неоспоримого вывода мне все еще не хватало какой-то небольшой, но значительной детали.

– А если он сам сорвет цветок?

– Ничего не выйдет. Это должен быть дар Рони и Пьера или… – снова губы Розалии вытянулись утиным клювом.

Как жаль, что я этого не знала раньше. Тогда бы непременно уступила свой цветок Липку. Ведь отравление «Уродством» было временным, а у него это постоянно… И что значит «или»? Выходит, есть кто-то еще, способный помочь юноше? Вот бы узнать кто именно.

– Что ж, Фиалка, пора нам всем отдохнуть. Завтра новый день. И много новой работы, – Розалия опять посмотрела в сторону, куда убежал Липок, будто надеялась, что он вот-вот вернется.

– Вам помочь, убрать со стола?

– О, нет, милая, спасибо.

Опасаясь помощи воздушного потока и напоследок покосившись на мягкие кусты у входа, я попрощалась с женщиной, подхватила дневник, и отправилась домой. Внезапно возникла идея поискать Липка. Но тут же была отвергнута. Слишком уж велик сад. А в том, что сегодня юноша заночует под открытым небом, я ни капельки не сомневалась. Да и усталость после еды почувствовалась еще сильнее. Захотелось добрести и до кровати и уснуть.

Однако контрастный душ быстро вернул в тело бодрость, и спать перехотелось. Испорченное «Уродством» платье отправилось в стирку. Хотя надежды на его достойное «возвращение» в гардероб практически не осталось – даже после длительного замачивания, пятна лишь едва заметно побледнели. Нужно будет завтра взять у Розалии порошок, она же говорила, что ее средства справляются с любыми загрязнениями.

Понаблюдав с минуту за кручением барабана, я подалась в комнату. Жаль, что нет ни телека, ни компа. Надо бы хоть ноут приобрести. Все ж кое-какие деньги имеются. И кофе. Обязательно нужно купить кофе. Чай у Розалии, конечно, очень вкусный, но пряный аромат, пенка… М-м-м.

Чтобы отвлечься, я решила позвонить Вере Сергеевне, рассказать о том, как устроилась, само собой разумеется, без подробностей. Ибо провести остаток жизни в дурдоме совершенно не хотелось. Но уверить добрую женщину, что ей не нужно волноваться за бывшую соседку, следовало. Полностью разряженный мобильник отыскался в сумке. Пришлось подключать его к сети.

Что ж, пока заряжается – пойду-ка на свежий воздух – вдруг горбун где-нибудь поблизости бродит. Глупая надежда, но мало ли.

Набросила куртку и вышла…

– Обалдеть! – в общем-то, я ожидала, что раз стемнело, то сад будет светиться… Он и светился. Розовым. Сердце птицей забилось в груди, пока взгляд жадно пыталась объять окружающую красоту. Трава, кусты, деревья, цветы – все источало розовое сияние. Восхитительный пейзаж! Какое великолепие! Я с удовольствием вдыхала, усилившийся к вечеру и слегка изменившийся, аромат сада, когда услышала верещание мобильника. СМС-ка! Ой, и не одна. Посыпался целый град коротеньких мелодий, словно заело пластинку. Интересно, от кого столько сообщений? Бабушка ведь мобильником не особенно пользовалась. В основном со мной и говорила.

Я поспешила обратно. Взяла телефон в руки и почувствовала, как брови от удивления поползли вверх. Двадцать сообщений, около сотни неотвеченных звонков – и все от Андрея! Щеки вдруг запылали, а, успевшее успокоиться, сердце забилось так, словно грозилось вот-вот выскочить из груди. Его бой даже заглушал работающую машинку. Душа заметалась, руки задрожали, дыхание участилось. Я «вскрыла» первый желтый конвертик. Всего шесть слов: «Виолетта, прости меня. Я люблю тебя», но к концу короткого сообщения я почувствовала себя такой измотанной, что еле отцепила телефон от зарядки, дотащилась до затухшего камина и плюхнулась в кресло-качалку. Наверное, минут десять память прокручивала прочитанное, однако мозг будто отказывался принимать эту информацию. И тем более отказывался верить словам. Зато ощущение предательства стало острее. Перед глазами появилась картинка, в которой полуголый Андрей и Анька… Нет! Я принялась судорожно удалять конвертики и то, что было внутри них.

А через пять минут уже жалела, что не прочла все. Еще через десять внутри поселилась непоколебимая уверенность: все сделано правильно. Вот только стало так грустно, так тоскливо, что не помогла даже прогулка по розовому саду. Словно все здешнее волшебство куда-то испарилось. Настроение не улучшило даже прекрасно отстиравшееся платье. И хоть физически я вымоталась, все же понимала, что сон ко мне сейчас ни за что не придет. Поэтому разожгла камин, заварила остатки чая Розалии и уселась в кресло. Эх, сюда бы сейчас Липка… Доверительная беседа или разговор о пустяках здорово бы помогли. Но юноша, наверное, блуждал на пару с обидой где-то в самых дебрях. А мне по-прежнему было нечем отвлечь себя. Звонок Вере Сергеевне автоматически перенесся на завтра – вряд ли теперешнее настроение поспособствует убедить женщину, что у меня все замечательно. К сожалению, впервые чай Розалии подвел, так и не вернув в душу умиротворение. Осталась последняя надежда. Я взяла дневник и вздрогнула, оказавшись не готовой к его моментальному отклику. Обложка раскрылась. По страницам снова побежали письмена. На этот раз не было никакого заголовка – типа «Инструкция» или «Правило». Руны появлялись одна за другой и словно не собирались заканчиваться. Я охотно принялась за чтение:

«Давным-давно, когда боги еще жили среди людей, а люди могли помериться красотой и мощью с богами, явилась в мир восхитительная богиня. И была она столь добра и прекрасна, что никто не в силах был устоять перед ее чарами. Мир не мог нарадоваться на явившуюся и даровал ей дивный Сад Всевластия. Богиня всегда выполняла единственное условие: использовала растения только по предназначению, не смея брать себе даже семечка. Со временем хозяйка стала душой сада, мудро и справедливо деля урожай меж людьми и богами.

Но однажды довелось богине повстречать юношу по имени Од. Он один мог сравниться с ней по красоте и доброте. Полюбила его богиня и тут же открылась в своих чувствах. Да только юноша на чувства не ответил. Ибо сердце его всецело принадлежало жене. Не помогло даже ожерелье Брисингамен, дарованное искусниками-гномами за ночь любви, и делавшее богиню еще прекрасней. Осерчала богиня. Никогда и никто не смел отвергать ее любовь! Ни боги, ни люди! Вырастила она в своем саду два цветка: «Молодость» и «Вечную жизнь» – и подарила Оду, понадеявшись, что когда юноша увидит, как его любимая из красавицы превращается в немощную старуху, то разлюбит жену.

Шли годы, но нестареющий Од по-прежнему смотрел на свою уже немолодую жену глазами, полными любви. И тогда богиня вырастила в саду розу «Любовь» и даровала ее Оду. Юноша не подозревал, какая сила сокрыта в алом цветке и принял его. Но лишь стебель коснулся пальцев, а в нос ударил чарующий аромат, как вмиг позабыл Од о любимой и признался в пылких чувствах богине.

Увидела жена Ода в объятьях богини, услышала слова любви, льющиеся с юношеских уст, но не ей предназначавшиеся, и почувствовала, как сердце пошло трещинами. Бросилась женщина к озеру и утопилась, успев напоследок прошептать имя предателя. Подхватил ветерок тот шепоток и донес до ушей неверного. И в тот миг понял Од, что натворил. Возродилась любовь к жене. Но перерасти любовь к богине так и не смогла. Рвалось сердце пополам, мучило. Но ничего не мог поделать юноша. Вода, огонь, земля отказывались принимать ставшего бессмертным человека.

И тогда он подсмотрел, как богиня выращивает «Смерть». Украл одно семечко и вырастил из него цветок для себя. Долго убивалась и горевала богиня, но Од стал ей недоступен. Мир разгневался на богиню и лишил ее Сада Всевластия, повергнув в забвение.»

Я отстранилась от «погасших» страничек, чистоте которых теперь можно было лишь позавидовать. Легенда меня несколько озадачила… Легенда ведь? Или? Но этот сад и его название… Наверное, все это правда. А богиня? Действительно существовала?.. Ох… Я положила дневник на пол и уставилась на первобытный танец огня в камине. Яркие лепестки то разделялись, то собирались воедино. Водили хоровод, изгибались и двигались в такт одному им известному ритму. Вот уж отвлеклась, так отвлеклась! Надо же Сад Всевластия! И я без пяти минут могу стать его владелицей… Но почему я? Почему именно у меня есть, как сказала Розалия, некий врожденный талант и чутье? Может, я потомок той богини? Рот произвольно растянулся в улыбке. Конечно, это абсурд! Я расхохоталась. Потом снова посерьезнела. Или не абсурд? Про отпрысков богини ничего сказано не было, и Ода… И его жены… Как же плохо, что по неведомым мне причинам Розалия ничего не может рассказать. Я сделала еще пару глотков уже остывшего, но по-прежнему вкусного чая, надеясь, что он поможет размышлять здраво.

– Ну, а ты? – я снова посмотрела на неподвижную тетрадь. – Ты не можешь рассказать все разом? Вечно эти короткие заметки.

Трудновато находиться в неведении или вернее в частичном неведении… А Липок? Липок может рассказать? На внезапную мысль сердце отозвалось чуть участившимся дыханием. Но тут же успокоилось – вряд ли. Ну, зато теперь я уверена в том, что именно тут выращивается. Осталось понять, кто такие покупатели. И в особенности Гавриил. Вот же запал в душу. Хотя, наверное, это все из-за того, что он меня спас. Ну и его необычных глаз… «А еще высоких скул, губ, широких плеч, сильных рук…» – дополнил внутренний голос. Я вспыхнула. Причем тут это? Глупости, какие! Ни о чем таком я не думала!..

Настойчиво задребезжал мобильник. Я покосилась на стол и решила не отвечать. Но надоедливый продукт современных технологий никак не желал угомониться, вновь и вновь затягивая мелодию заново. Пришлось покинуть нагретое местечко. И кому там не спится? Я глянула на экран – и краска снова прилила к лицу. Андрей! Что ему нужно? Глупый вопрос, конечно. Прочитанное ранее СМС все прояснило. Но… не хочу! Ни видеть, ни слышать! Решительное нажатие красной кнопки не только заставило нокиа замолчать, но стерло ненавистное имя с экрана. Вот только жаль, что на сердце такой кнопочки не было.

Вся моя сущность противилась даже одной мысли о возможном воссоединении нас как пары. Но при этом (чего себе врать?) я все еще его любила. Любила и ненавидела. Любила и презирала. Надеялась, что больше никогда в жизни его не увижу. И уповала на судьбу, чтобы она позволила хотя бы издали взглянуть на этого предателя. Еще один глубокий вздох – и кресло снова приняло меня в теплые объятия. Чашка опустела – и реальность незаметно для сознания отпустила намаявшуюся душу, бережно вручив Морфею. А тот, окутав сладкой дымкой, закрутил, завращал и унес в мир, полный фальшивого, но такого приятного дурмана. Мне снился прекрасный бесконечный сад, в котором не существовало горя и страха, лжи и предательства. Только радость и покой, любовь и доброта. Я наслаждалась каждым мигом сновидения, пока ядовито-желтые колючки «Ехидство» не превратились в куст боярышника, а в глубине его не засветились две красные точки. Но потом явился Андрей с глазами-безднами и, расправив крылья, выхватил меч и бросился на кабана.

* * *

Андрей резко распахнул входную дверь и с силой захлопнул ее за собой. Естественно, остыть это не помогло. Конечно, Виолетта имеет полное право никогда не прощать его, никогда не подпускать к себе, никогда не разговаривать и не отвечать на телефонные звонки! Мужчина пнул изящную банкетку – и та, кувыркаясь, улетела в комнату. Снова не полегчало. Вот если бы сейчас кому-нибудь морду набить! И лучше всего той горбатой образине! Да, кто он такой, что не пустил в сад к Виолетте?! А еще и эта чучундра с манерами английской леди! В последнюю попытку хоть немного успокоиться Андрей вложил всю свою силу – и кулак опустился на стену. Послышался отвратительный хруст, затем пришла боль, огнем охватившая кости. Но легче не стало. Надо признать силищи этому горбуну не занимать – все равно, что идти против каменной стены. Андрей скривился и, сбросив пальто, прошел на кухню. Вытащил аптечку и принялся фиксировать ноющую кисть эластичным бинтом. Похоже, он поспешил заверить Гефру, что уже сегодня переговорит с Виолеттой. Черт, даже Сан Саныч не помог. Если уж тот не нашел лазейки, как проникнуть в этот сад, то вряд ли кто-нибудь еще справится. Андрей подошел к зеркалу. Откуда смотрел помятый мужик с налившимся фонарем. Черт! Придется брать неделю за свой счет.

Андрей снова взял в руки мобильник и набрал заветные цифры, потом еще раз. И еще. А, может, на этот раз повезет? От слабой надежды сердце дрогнуло. И тут же ухнуло вниз, когда абонент опять оказался вне зоны действия сети. Ладонь снова сжалась в кулак, взметнувшийся вверх и нацелившийся на стену. Но на полпути был остановлен. Лучше просто выспаться. Но прежде… Андрей плеснул в стакан виски и залпом осушил. А вот теперь спать.