355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Катя Саммер » Mayday. Я влюбляюсь (СИ) » Текст книги (страница 5)
Mayday. Я влюбляюсь (СИ)
  • Текст добавлен: 5 января 2022, 08:32

Текст книги "Mayday. Я влюбляюсь (СИ)"


Автор книги: Катя Саммер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 9

Ника проснулась с чужим запахом на теле. И нет, это был не воротник рубашки – тот источал едва уловимый аромат одеколона. И не постельное белье – оно отдавало приятным кондиционером с морской свежестью. Так откуда взялся этот оглушающий запах, что оживлял призраков ночи и образ Белозерова без майки? Непонятно, но ей казалось, будто он повсюду. Им был пропитан воздух и ее мысли.

Уже в следующую секунду, сжимая в руках джинсы и другие вещи, Ника кралась в ванную, чтобы его смыть. Смыть и больше никогда не пробуждаться с мыслью об Алике. Довольная, она защелкнула дверь и собралась нырнуть в душевую, но чуть не взвыла от разочарования, заметив полное отсутствие полотенец. Видимо, кто-то и вправду затеял вчера «большую стирку».

Ника надела джинсы, чтобы не повторять ночной ошибки, и тихо пробежала по коридору. Осторожно выглянула из-за двери в зал, где понадеялась найти сушилку – все остальные уголки вчера исследовала. Она побаивалась встретиться лицом к лицу с Аликом, хоть и понимала, что это неизбежно. Но вместо Белозерова нашла смятое одеяло на диване. И никакой сушилки. А нет, увидела – ее просто вынесли на балкон.

В комнате играла музыка. Приглушенный голос надрывно пел, заполняя пространство. Ника узнала песню, только слышала ее прежде в исполнении не Джо Кокера, а кого-то другого.

– And they could never tear us apart, – подпела она, оглядываясь по сторонам и подмечая красивые картины с абстракцией, что хорошо вписывались в стильный интерьер.

Птицы за окном мелодично зазывали на небо солнце, спрятавшееся за мрачными тучами, а Ника размышляла о том, что делать дальше. Сейчас с утренним светом страх немного отступил. Теперь казалось, что вернуться к нормальной жизни, выйти на работу и не привлекать лишнего внимания – лучший вариант из всех возможных. Не лезть на рожон, утонуть в рутине и ждать, сможет ли Белозеров выяснить что-то новое. С этими мыслями Ника и открыла балкон.

Рыжее шерстяное чудовище неожиданно прошмыгнуло внутрь, Орлова даже вскрикнула. Попыталась поймать наглого кота, но тот уже скрылся под диваном.

Ника упала на колени, заглядывая в темную щель над полом. Два бесстыжих глаза блестели в дальнем углу.

– Это бесполезно.

Девушка замерла. Не хотела, но обернулась и тяжело сглотнула. Сверху вниз на нее смотрел Белозеров. Уже бодрый и в повседневной одежде. Она представила недвусмысленную позу, в которой ее застали, и залилась краской.

– Этот соседский гаденыш чувствует себя здесь хозяином.

Ника тотчас вскочила на ноги, лихорадочно поправляя рубашку, пока Алик пожал плечами и, как ни в чем не бывало, прошел к шкафу. Белозеров старательно отводил глаза, чтобы не выдать озабоченный интерес, не пялиться откровенно на соблазнительные формы. Ночное виде́ние ее тонких голых ног, выглядывающих из-под короткой рубашки – его, между прочим, рубашки, стояло перед глазами и сейчас.

Он достал пачку кошачьего корма и железную миску, заполнил ее и поставил на пол.

– Соба-ака, кс-кс-кс, – позвал он по привычке кота.

– Собака?

Ника вопросительно выгнула бровь.

– Долгая история.

Четырехлапый гость высунул нос наружу и с опаской огляделся по сторонам. Но яркий запах еды перевесил страх перед посторонними. Рыжее чудовище с прокушенным ухом жадно набросилось на куриный паштет.

Было что-то в этом животном до невозможности милое, Ника наклонилась погладить его. Алик хотел предупредить ее, что лучше воздержаться, потому что у котяры был крутой нрав. Тот царапал и кусал всех, иногда и самого парня, но у этих двух вообще были особые отношения, что подразумевали запрет на нарушение личного пространства друг друга. Тем не менее, на удивление, кот даже не зашипел. Только чуть недовольно отстранился, понюхал руку девушки, а затем, громко мяукнув, потерся о ее ладонь всем телом и продолжил завтрак.

И ты, Брут, – подумал Алик, задаваясь вопросом, есть ли предел чарам Орловой.

Как раз в ту секунду, когда она разогнулась и предстала перед ним во всей красе. Ответ был очевиден – предела нет.

Балконная дверь все это время оставалась приоткрытой, утренняя свежесть проникала в комнату и под рубашку на Нике. Она, мать ее, была без белья! В его квартире. В его одежде.

Белозеров почувствовал напряжение в паху. Потерялся как мальчишка.

Ника заметила его прищур и насторожилась. Из-за шкодливого кота позабыла всю неловкость между ними, но проследила взгляд и снова покраснела – ткань ничего не скрывала.

Алик сделал шаг, Ника вытянулась струной. Знала бы она, как он боролся с собой, чего ему стоило сдержаться, когда вот она, здесь, как и мечтал, просто бери и не отпускай. Вот только Орлова хоть и находилась близко, ни черта ему не принадлежала, даже частью. У нее была своя жизнь, которая каким-то случайным и непостижимым образом на короткое время переплелась с его. У нее явно был парень, к которому он Нику лично отвозил и который обрывал ей весь вечер телефон. А еще Орлова не давала ни единого повода помыслить о взаимных чувствах. И сейчас, застывшая с приоткрытыми губами и бегающим взглядом, больше походила на испуганную.

Приехали, блин.

– Мне нужно в душ. И на работу. Домой, за вещами, а-а потом… – Ника сбивчиво бормотала под нос несвязные предложения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она кляла свою глупость. И трепет перед ним. Ну почему рядом с Аликом она так терялась?

– Полотенце. Мне нужно полотенце, – почти прошептала она.

Алик понимал, что, если прикоснется к ней, то не остановится. Приближался медленно, неотрывно смотрел на ее дрожащие губы. Оттягивал момент, когда она даст отпор. Наклонился ближе, и Орлова перестала дышать. Зато он дышал тяжело и часто.

Ника ощутила его совсем рядом, горячее дыхание опалило щеку. Мысли в голове перемешались – ей хотелось унестись отсюда со всех ног и навсегда остаться здесь. Она запуталась окончательно и бесповоротно.

Когда Алик понял, что девушка не убегала с диким ором, не била пощечины и не зарывалась в раковине, он внезапно остановил себя сам. Нечто внутри подсказало, что сейчас так будет правильно. В очередной раз позволил себе упустить шанс. Оказалось, он совсем не изменился. Ну, если дело касалось Орловой. Алик потянулся и снял махровое полотенце с сушилки для белья.

– Возьми зубную щетку за зеркалом, там много одноразовых наборов, – хрипло произнес он, увеличивая между ними пространство. – И собирайся потом, я тебя подкину.

Ника кивнула и выскочила из зала. Только спрятавшись в душе, немного пришла в себя.

Что это вообще было?

Пока не могла найти объяснений. С наслаждением ловила прохладные капли и отбивалась от сотни вопросов в голове.

А чуть позже, после поездки, показавшейся целой вечностью, когда у подъезда Никиного дома Алик делал отзвон на ее телефон, спрашивала у себя – откуда Белозеров знал, куда везти, если ни разу в жизни у нее не бывал?

– Будь осторожна, – поймав Нику за руку уже на выходе, произнес он, а затем добавил: – Пожалуйста. Я позвоню, как выясню что-то.

Ника шепнула «хорошо» и сбежала, но вместо того чтобы спокойно позавтракать и не спеша собираться на рейс, пролежала два часа без дела. А потом впопыхах гладила блузку и укладывала волосы в прическу, между делом покусывая толстый бутерброд.

На улице стояла премерзкая погода, срывался дождь, а градусник застыл на отметке в плюс четыре. Цены на такси взлетели до небес, а ждать снижения не позволяло время, поэтому Ника закуталась в теплый пуховик, который уже не собиралась надевать в этом году, и спустилась вниз.

А вот за содранную сумму машинку могли прислать и получше разбитого Соляриса.

Уже на подъезде к аэропорту Ника заметила неладное. Толпа зевак растянулась на площадке перед входом в терминал – она никогда не видела здесь столько людей.

– Привет, что происходит? – поинтересовалась у бородатого парня, работающего в представительстве их компании.

– Заминировали аэропорт, вроде, хрен его, – пожал плечами, – там саперы с собаками работают. Говорят, серьезно все.

Ника взглянула на второй этаж здания аэровокзала, где мелькали темные силуэты, а затем повернула к службе бортпроводников в надежде, что там сумеют прояснить ситуацию. Народ же, завидев девушку в шарфе с эмблемой авиакомпании, тотчас стал шептаться, указывать пальцами, а самые смелые даже пытались разузнать, когда вылетят в Тюмень. Смешные – готовы рискнуть зайти в заминированный аэропорт, лишь бы скорее сесть в самолет и начать капать на мозг стюардессам: когда будет обед и почему им не хватило пледа. Человеческая сущность в некоторых случаях казалась Нике до жути непостижимой.

Девушка отбилась от навязчивых пассажиров и, противостоя нешуточному ветру, добралась до служебной курилки, где зябли пилоты.

– Здравствуй, Никуся, – улыбнулся ей командир-инструктор, который имел непреодолимую слабость к бортпроводницам: носил за них аптеки и вечно угощал конфетами.

– Здравствуйте, товарищ командир, – поздоровалась, останавливаясь рядом и пытаясь удержать капюшон, слетающий с головы. – Полетим?

– Да что-то прогнозы нерадужные. Поднимайся пока, кофе попей. Если не сложно, и старика порадуй, – ответил, явно напрашиваясь на комплимент.

Старым мужчина точно не был, но лишний вес возраста ему добавлял.

– Для вас – что угодно, Виктор Сергеевич, – бросила Ника зардевшемуся командиру, поздоровалась со вторым пилотом и, простучав зубами чечетку, скользнула в тепло.

В Центре управления полетами стоял такой шум, что отголоски доносились еще в лифте. Диспетчеры спорили между собой, кричали в телефонные трубки, со злостью метали компьютерные мышки по столу. Ника старалась не привлекать лишнего внимания, тихо поздоровалась с бригадой ребят, которые должны были улететь еще несколько часов назад в Таиланд, а затем подошла к своим бортпроводникам.

– Все плохо?

Она посмотрела на местного донжуана Игоря Старикова, растянувшегося на коленях у блондинки. Тот лениво пожал плечами. Ника удивлялась, как на приторного красавчика велись такие разные девчонки. И самое главное, что надолго связало его с Машкой Чеховой, которая бросила ради него какого-то депутата, а в результате осталась ни с чем.

– Аэрофлот вернули прямо со взлетки. Кто-то сообщил, что на борту бомба, подробностей не знаю.

– Давно?

– Утром.

– Но это полбеды, – чуть слышно добавила худенькая блондинка, поглаживая голову стареющего ловеласа. – Полчаса назад объявили, что аэропорт заминирован.

– Теперь вообще непонятно, когда полетим, – выдал недовольно парень.

– Понятно, что ничего непонятно, – сказала Ника и взяла ключи от пустующего в выходной день кабинета начальника, где можно было заварить хороший кофе.

Выпила чашку сама, не забыла угостить и командира, важно расхаживающего по коридору. Подслушала его переговоры с работниками ЦУПа о саперах, съехавшихся в аэропорт со всей области, и, догадавшись, что вылет в Дубай в ближайшие часы лучше не ждать, спряталась с наушниками и новой подборкой музыки в кабинете.

И не заметила, как задремала прямо в кресле. Робко коснувшись плеча, ее разбудила та светловолосая девчонка, имени которой она не помнила.

– Нас отпускают.

– А? Что?

Ника выпрямилась, поймала выпавший наушник и глянула за окно: небо затянуло тучами, шел дождь. Шея беспощадно ныла из-за неудобной позы. Сколько она проспала? Посмотрела на наручные часы – прошло три часа.

Черт!

– Аэропорт до сих пор обыскивают, пассажиров расселили в гостиницы. Наш рейс объединяют с ночным, там загрузка всего восемьдесят человек. Надеюсь, хоть ребята полетят без задержки. А мы можем ехать домой.

– Отличные новости, – пробурчала Ника под нос.

Налет в этом месяце был и без того маленький, а с вечной весенней непогодой и отменами рейсов вместо следующей зарплаты ей, кажется, вручат дырку от бублика.

Она взглянула на телефон – десяток сообщений от Макса, в которых признания в любви чередовались с обвинениями во всех смертных грехах. Видимо, он совершенно искренне недоумевал, чем заслужил подобный бойкот. Тем самым только больше злил Нику.

Она не знала, что делать дальше с отношениями, зашедшими в тупик. Все бросить и спустить в водосток целый год пути? Или оставить, как есть, и продолжить биться в дверь в надежде, что тебе откроют? Запуталась. Макс постоянно твердил, что она не требовала бы доказательств и огласки, если бы в самом деле любила его. Ника имела десятки доводов, что опровергали подобную мысль, но сегодня впервые засомневалась. Может, их чувства и правда не такие настоящие, как они считали?

Ника постоянно выбирала не тех парней, и это сводило ее с ума. В каждом была червоточина. И ей вдруг ни с того ни с сего стало страшно отыскать ее и в Алике Белозерове. Так же страшно, как и признать, что ее тянуло к нему.

Жаль, рейс отменили, работа хорошо помогала Нике забыться, а вот ее отсутствие – только ворошить прошлое.

– Не особо вышло.

Случайно брошенные слова Алика о школьных экзаменах поселили зерно сомнения в очень благодатную почву. Ника и так всегда сомневалась: что-то в ее детском прошлом не стыковалось, не сходилось. Не забывались эпизоды, которые она списывала на случайные совпадения или невероятное везение, но Ника просто не позволяла развернуться одной смутной догадке в ее смышленой голове.

Нет, она была уверена в себе и способности написать Единый государственный экзамен по русскому языку на «отлично». Но слишком хорошо помнила косые взгляды одноклассников, не получивших проплаченный проходной балл, скандалы их состоятельных родителей с педагогическим составом, намеки директрисы и, наконец, еще один железный аргумент, который с годами Ника списала на стресс и собственную невнимательность: сразу после экзамена Орлова сравнила свои ответы с учебником, обнаружила две глупые ошибки в части «А» и подсчитала баллы – максимально она могла заработать девяносто два. Но по итогам на общегородской линейке выпускников ее награждали как одну из десяти ребят, набравших полные сто баллов.

Тогда она чувствовала себя обманщицей, но сумела задушить голос разума. А сейчас привет из прошлого в лице Белозерова снова вернул ее к безумной мысли, что кто-то все же был причастен к ее везению. И, по всей видимости, это он.

Размышления прервал звонок с городского номера, который Ника знала наизусть.

– Привет, мелкая! – услышала она довольно бодрый голос Леши, парня из ее прошлого, который не давал жить в настоящем. – Я звонил братишке, но, кажется, Макс снова перебрал, а мне позарез нужны сижки, я тут уже на стены лезу. Выручишь?

Ника взбодрилась – внезапно подвернулся прекрасный повод поговорить наедине с Лешей, который, по словам его лечащего врача, активно шел на поправку. Она могла рассказать ему обо всем. Сделать то, что Макс делать трусил. И будь что будет.

– Повезло тебе, что у меня рейс отменили. Хорошо, приеду через час, – ответила она, собираясь с силами, и пошла узнавать, сможет ли кто-то подбросить ее до города.

Глава 10

Когда Ника приехала в психиатрическую больницу, она была решительно настроена рассказать Леше о них с Максом. И когда санитары досматривали ее пакеты с провизией тоже. Даже когда она предъявляла документы и ставила подпись в журнале посещений. Но вся ее смелость была стерта одним простым словом возрастной медсестры, которая попросила молодых ребят проводить в комнату встреч «невесту». Так ее назвал Макс, когда Нику не пускали к Леше в самый первый раз. Невеста, которая пришла сообщить, что целый год спала с братом жениха.

– Приве-ет, мелкая, – услышала она Лешин голос, пройдя, как в тумане, по длинным коридорам, и неприятное чувство скрутило желудок до тошноты.

Почему «мелкая», Ника не знала: большой разницы ни в возрасте, ни в росте между ними не наблюдалось. Но как единожды прилипло, так и осталось.

Ника подняла взгляд, встречаясь с зеленью знакомых глаз. Леша отложил в сторону книгу, которую читал, и широко улыбнулся.

Орлова замерла на пороге и залюбовалась им. Он выглядел гораздо лучше. Сейчас перед ней был почти тот самый Леша Быков, которого она знала. Которого встретила на рейсе в Нижний Новгород, которому, нарушая все жизненные установки, дала номер телефона. Тот самый Леша, который тем же вечером ждал ее в холле гостиницы с огромным букетом пионов, а через неделю встречал в аэропорту Южного с заметно отросшей щетиной и нездоровым блеском в глазах, болтал что-то про нескладывающиеся алгоритмы. Именно тот, в кого она влюбилась без оглядки.

Ника не спеша подошла к Леше, разглядывая и узнавая каждую черточку: аккуратно очерченные брови и небольшой нос, длинные пушистые ресницы, белоснежные зубы, светлые волосы, спадающие на лоб, и немного торчащие в стороны уши. Он был точно Кен, мужская версия куклы Барби, даже сейчас в простой больничной одежде.

Орлова села напротив парня, но не смогла удержать его взгляд, из-за которого ее затопило чувство вины. Она ощутила себя ужасно, придя сюда с намерением обрушить на Лешу бомбу. Даже после всего, что он ей сделал.

Она опустила глаза в пол, а потом стала с притворным интересом оглядываться по сторонам. Здесь, в общем отделении, было гораздо лучше, чем в предыдущем стационаре с интенсивным наблюдением, где Лешу держали как «опасного для себя и окружающих». Прошлое место до жути пугало Нику: режимный объект с высоким бетонным забором и карцером для провинившихся. Ее редко пускали, чаще она часами разглядывала этот замок Иф снаружи, но эмоций хватало: в те несколько встреч с Лешей он больше походил на овощ.

Здесь же было иначе, приятнее. Даже сама комната для посещений – просторная и светлая, с телевизором и книжками, а не голая коморка «два на два» под надзором цербера.

Леша нетерпеливо нырнул в пакет, который Ника поставила на стол, выудил оттуда блок сигарет и довольно выдохнул.

– Там еще твои любимые конфеты и орехи.

– Спасибо, только если я прямо сейчас не покурю, то окончательно сойду с ума! – твердо заявил парень, но Ника уловила иронию.

Даже легко рассмеялась над его словами. Видимо, он и правда шел на поправку, раз шутил подобным образом.

Леша всучил пакет одному из парней, что направлялись после свидания в палату, а затем подкурил у медбрата сигарету и повел Нику на крыльцо, аккуратно придерживая за талию. Она невольно ускорила шаг, только бы избежать контакта. Его прикосновения по-прежнему больно обжигали, но Ника очень старалась не показывать этого. Леша ведь ничего не помнил о том дне. Врачи сказали – это защитная реакция мозга на полученную травму. Орлова же винила энное количество запрещенных веществ, обнаруженных в его крови.

Они еще некоторое время прогуливались под хмурыми тучами молча, пока Леша курил, а день клонился к закату. Ника с трудом пересилила себя, чтобы заговорить.

– Как дела? Как ты?

Она мазнула по Быкову взглядом. Тот шел уверенно, спрятав одну руку в кармане, и прямо на ходу подкуривал новую сигарету от первой.

– Вроде ничего. Психоз позади, спасибо «святой троице».

Ника вопросительно взглянула на парня.

– Феназепам, аминазин, галоперидол – и ты больше никогда не захочешь вернуться в буйное.

Она поджала губы, ведь помнила, как долго восстанавливался Леша после крайнего обострения. И до сих пор никто точно не мог сказать: расстройство личности стало следствием употребления наркотиков или наоборот послужило причиной пристрастия, но проблемы у Быкова оказались серьезные и вполне реальные.

– Чем сейчас занимаешься?

Ника задавала дурацкие вопросы, но это лучшее, что она могла придумать, пытаясь увести тему разговора подальше от себя.

– Помогаю в буфете, – Леша пожал плечами, – самое выгодное место в психушке – ешь, сколько хочешь, кури еще больше, полная свобода. Ну, почти.

У Ники внутри все переворачивалось от его оговорок. Но они свернули на задний двор, полный людей, и Леша неожиданно оживился, стал рассказывать о попаданцах, которых встречал по пути. Особенно тонко и пронизывающе их истории звучали в декорациях обшарпанных скамеек и запустелой спортивной площадки с волейбольной разметкой и поржавевшими столами для настольного тенниса.

Ника совершенно искренне не понимала, как в таких условиях всепоглощающей тоски можно было выкарабкаться из болезней и апатий. Но, слава богу, Лешины врачи давали положительные прогнозы, да и прогресс был заметен невооруженным глазом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – А вон Михалыч.

Леша указал на широкоплечего мужика суровой внешности, который помогал медсестре тащить ящики с какими-то медикаментами.

– Прошел две Чеченские войны. Жена из-за квартиры траванула лошадиным транквилизатором, когда тот товарищей поминал. Кукует здесь теперь который месяц. Вот так и живем.

– Да уж, не соскучишься.

Ника тяжело вздохнула.

– Может, удастся через полгода получить перевод на амбулаторное да съехать из этого дурдома.

Орлова улыбнулась Леше. Она слышала от Макса о планах их адвоката – настоять на переводе на домашнее лечение с еженедельным контролем и даже возможном сокращении срока лечения, так как одна из жертв аварии, отец погибшего мальчишки, вышел из комы.

– Это замечательно.

– Может не получиться.

– Но пытаться надо.

Леша остановился и резко обернулся к Нике. От спокойствия на его лице не осталось и следа. Он заглянул девушке в глаза, будто искал там что-то. Потянулся к ней, занес руку, но так и не коснулся ее лица.

– Леша, – прошептала надломившимся голосом Ника, медленно отступая на шаг назад.

Его близость действовала на нее разрушающе. Воспоминания, самые болезненные, всплывали в памяти одно за другим.

И когда все полетело под откос? Сейчас со стороны казалось, что первые тревожные звоночки появились еще после повышения Леши до регионального директора по разработке ПО в «Омеге»: срывы, резкие перемены настроения, пустой блуждающий взгляд, загулы и бесконтрольные траты больших сумм денег. А по факту глаза Ники были закрыты вплоть до февраля две тысячи семнадцатого года, когда Леша под действием ЛСД свернул с пустой дороги на встречную полосу и на большой скорости въехал в автомобиль, а потом ходил по железному ограждению моста с разбитой головой и громко смеялся, заглядывая вниз.

Нике так и не сказали, сколько денег стоило стереть из анализа его крови наркотики, которые бы увеличили срок вдвое, и судебно-психиатрической экспертизой признать Лешу «невменяемым» в момент совершения «опасного деяния». Но все наследство Быкова-старшего, в том числе коллекционная «Волга» и дачный участок за городом, бесследно исчезли.

Суд вынес постановление об освобождении от уголовной ответственности и о применении принудительной меры медицинского характера в отношении Леши сроком на три года – эталон содержания человека в изоляции, как сказал адвокат Быковых.

Вот такая история.

Ника стояла на расстоянии полуметра от Леши, но ощущала бесконечную пропасть между ними. Она понимала, что лучше момента не будет, что нужно признаваться во всем здесь и сейчас. Но язык онемел, слова отказались связываться в строчки, и Ника сдалась. Представила на мгновение сестру на его месте и тотчас возненавидела и себя, и Макса. Нет, Ника точно не смогла бы поступить так с Мирой. Неправильно все это было, изначально нехорошо.

– Говори то, что хочешь сказать, – набатом прозвучали его слова.

– У меня кое-кто появился, Леш, – Ника выпалила на одном дыхании и отвела взгляд.

Едва-едва удавалось сдерживать подступившие слезы и слушать гнетущее молчание. Хотелось бежать со всех ног. Но Ника вдавила каблуки в землю, чтобы устоять. И в ожидании ответа сжала зубы так крепко, что заболела челюсть.

– Я не надеялся, что будет как-то иначе, – наконец произнес он.

Ника выдохнула. Губы задрожали, и она, не сумев справиться, все же расплакалась.

– Прости меня, – прошептала Ника, громко всхлипнув.

– Это ты меня прости.

Леша протянул руку и сжал ее плечо. И так много было в его взгляде.

Дорогу обратно по узким коридорам, пропахшим болью и сумасшествием, Ника не запомнила. Моргнула раз, два, и оказалась почти у выхода. Она не избавилась от чувства вины «недопризнанием», но поставила жирную точку в их с Лешей истории. Давно было пора. С ее плеч свалился груз, больше не нужно было изображать атланта.

Но все же не могло пройти так гладко, да?

В десяти шагах от себя Ника заметила Макса. Он шарил по карманам, выворачивая те наизнанку, ронял на пол мелочь, ключи – именно такой, как всегда. Видимо, он все же проверил телефон и услышал послание брата.

Орлова засмотрелась, осознавая, что так все и началось в прошлом году – в долгих ожиданиях и мерцающих лампах. Когда после очередных Лешиных психозов они снова оказались вдвоем наедине, а алкоголь, не заглушавший тупую боль, подтолкнул их навстречу. Видимо, и правда что-то ненормальное витало в атмосфере подобных лечебниц, в самом деле они немного сошли с ума. Ибо любовью весь этот бред назвать Ника уже не могла.

Макс обернулся, но Ника вовремя скользнула за дверь. Понимала, что объяснений не избежать, но сегодня с этим справиться просто не могла. Она пообещала себе подумать и подобрать слова. А пока решила прогуляться по вечернему городу и выветрить сумасшествие из головы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю