Текст книги "Mayday. Я влюбляюсь (СИ)"

Автор книги: Катя Саммер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 3

Ника

Нике пришлось пятнадцать минут торчать на лестничной клетке этажом выше, пока соседки Быковых вдоволь наговорятся, перемывая косточки всем жителям сталинки, в том числе и Леше с Максом, которые «довели мать до инфаркта и сослали на грядки». И почему люди так любили лезть не в свое дело? Ника несколько раз предлагала Нину Александровну и в санаторий отправить, и даже в Турцию, та сама выбрала любимый огород.

Зашла в квартиру Орлова уже совсем без сил – длинный, тяжелый день, настоящая эмоциональная мясорубка. Коридор встретил ее душной темнотой. Макс, по всей видимости, еще гулял на свадьбе Пашкиных. У Ники в запасе было время, чтобы приготовить вкусный ужин, иначе курица в скором времени собиралась стухнуть.

Через час квартира без вытяжки пропахла чесночным ароматом запечённой птицы, бутылка шампанского наполовину опустела, а глаза Ники распухли от слез. И непонятно по какой причине – то ли от горькой судьбы Уильяма Трейнора из фильма «До встречи с собой», то ли от осознания, что билась головой о бетонную стенку.

Макс утверждал, что не верил в такую любовь, о которой нужно кричать на каждом углу. Ника тоже не верила. Речь шла совсем о других чувствах: не бояться взять любимого человека за руку, не скрывать телефонные звонки, поделиться счастьем с самыми близкими. Да, наконец, не ошиваться в подъезде каждый раз, как приходила в гости! Об этом она мечтала.

Слегка отвлеклась, вспомнив о загадочном блокноте, и достала его из сумки. Просмотрела несколько раз вдоль и поперек, опустошая игристое. Бо́льшую часть она перевела, не прибегнув к помощи словаря: алкоголь делал свое дело. Что-то все же осталось непонятным набором букв и фраз, но в целом Орлова не нашла в книжке ничего криминального. И это показалось странным.

В первом часу Ника стала медленно проваливаться в сон и незаметно для себя скатилась от самобичеваний к мыслям об Алике. Заплетающимися пальцами открыла приложение «ВКонтакте», но имя Алика Белозерова в поисковой строке не дало нужных результатов. Также как и в «Одноклассниках», и в «Инстаграме».

Уснула она, вспоминая, где у мамы лежали старые школьные альбомы. Зачем? Ответ на вопрос утонул в объятиях Морфея.

Алик

Алик приехал домой в смешанных чувствах, поэтому не сразу заметил съежившийся комок несчастья у двери. Яна. Он предупреждал прошлую консьержку, чтобы не впускала ее в дом, совсем забыл, что на работу взяли новую. И чем Яна убеждала их, что все велись на ее сказки?

Девчонка вызывающе вскинула подбородок, пытаясь уловить фокус блуждающим взглядом. В тусклом свете энергосберегающих ламп она смотрелась жалко: прежде любимые скулы торчали резкими линиями на осунувшемся лице, нос воспален, а руки бил легкий тремор. Казалось, она обнимала себя, чтобы не рассыпаться окончательно. Девушка, что могла стать его женой, походила на породистую кошку, которую выкинули на улицу, и та прошла все круги ада.

Яна, пошатываясь, встала на цыпочки и потянулась к Алику. Его губы тотчас сжались в ровную линию, девчонка почувствовала и громко разрыдалась. Мимо. Ее сцены давно не трогали.

Алик вошел в квартиру, но дверь все-таки оставил открытой.

– Заходи, – тихо бросил он через плечо.

Услышав шипение сбоку, Алик включил свет. Рыжий встал на дыбы, в неизменной манере приветствуя непрошеную гостью.

Тоже мне хозяин.

Котяра совсем обнаглел. Все чаще захаживал в гости через балкон, стал метить территорию. Алик даже подумывал кастрировать его, пока хозяева в отъезде, но решил повременить с вопросом из мужской солидарности.

Белозеров не хотел выяснять, каким ветром занесло к нему Яну. В общем-то, он догадывался. Знал, что с утра даст ей денег, знал, что она исчезнет вновь. Ушел в комнату и закрылся. Слышал, как тарахтела на кухне ложками, и даже думать не хотел, чем она там занималась. Думал о другом. О другой.

Черта с два он забыл ее! Как будто и не было этих долгих лет. Психанул, сбежал, испугался. Его чувства вспыхнули, как облако тополиного пуха от спички. Разогнали кровь, только ощутил этот запах – горький цитрус, колючий, почти как в детстве, когда она килограммами поглощала апельсины и выслушивала от буфетчицы нотации, мол, станет оранжевой и покроется коркой. Но теткой та была хорошей, ни разу не сдала Алика, когда он перед большой переменой забегал в столовую и искал на витрине фрукты, а если не находил, подкидывал из рюкзака свои. Тетя Люба только загадочно улыбалась и молчала.

Алик не видел Орлову почти десять лет, а она показалась такой родной. Совсем не изменилась, пусть и старалась убедить его в обратном. Как бы ни держалась выбранной роли, Алик видел ее насквозь – как девушка задерживала дыхание, прежде чем придумать колкость в ответ, как нервно заправляла за ухо прядь волос, как старалась незаметно вытирать ладошки о брюки – они у нее всегда потели, когда переживала, особенно на контрольных.

Алик сквозь дрему услышал, как дернулась ручка в его комнату. Подумал о том, что предусмотрительно закрыл дверь на замок. Вставил наушники и провалился в бездонную темноту, впервые за долгое время встречая яркий сон.

Ника

Макс не пришел ночевать. Ника открыла глаза и, заметив непримятую подушку, сразу поняла это. Проверила телефон, но не увидела пропущенных. Голова гудела после пузырьков в игристом. Черт, неужели она случайно защелкнула дверь, а не закрыла на ключ? Вообще не помнила.

Ноги опережали мысли. Она подбежала ко входной двери, попыталась провернуть ручку на замке, но та не поддалась. Значит, Макс просто не пришел. Ника выругалась. Женщины странные создания – спешат винить себя, оправдывая дураков, которых любят.

Часы показывали девять утра.

Да где же он?

Так и написала в сообщении: «Где ты?». Ведь разное бывало, Ника и сама не раз гуляла до утра, но ночевала всегда дома.

Боже, только бы не влип ни во что.

Поймав все углы и стены, добралась до кухни, выпила воды прямо из графина и посмотрела на сморщившуюся за ночь одинокую курицу.

Только ты и я.

Макс пришел ближе к двум часам дня, когда Ника уже действительно разволновалась и почти решилась позвонить его друзьям. Он едва стоял на ногах и дышал… даже принюхиваться не надо было.

– У-у-у, у тя все на лице напис-но. А я ниче криминального не делал. Уснул. У ребят, на ихней даче. В восмь утра тока перестали пить.

Его монолог прервал громкий гудок с улицы, Макс засмеялся. Так неприятно, будто захлебывался.

– М-ня ждут. Где мои плавки?

Ника ничего не ответила. А что тут можно было сказать? Все слова застряли в горле от его наглости.

Макс минут десять переворачивал комнату вверх дном и вышел, победоносно держа перед собой старые плавательные шорты с затертым рисунком пумы. И снова выплюнул тот смех.

Он наклонился к Нике, застывшей статуей в коридоре, и мазнул сухими губами по ее щеке. Она отступила на шаг. В голове свербела мысль, что, не пригодись ему плавки, он не приехал бы и к вечеру.

– Я, кстати, у Жеки даж спросил – че б он сделал, если б я с его бывшей этой… – Макс потыкал несколько раз указательным пальцем в воздух, силясь вспомнить. – Наткой! Да, с Наткой замутил, вот че б он сделал?

Он как будто ждал от Ники ответа.

– Зубы он бы мне пересчитал, вот че! А ему на Натку-то… с высокой колокольни. Да и хрен с ним. Покедова!

Серьезно?

У всех своя точка кипения. Несгибаемые законы дворов стали для Ники апофеозом, полилось через край да так, что было не остановить.

Она схватила чемодан, с которым летала в командировки, запихнула туда форму и те немногие вещи, что хранились в ванной комнате. Из вредности забрала бутылку рома и выбросила еду.

Бедная, бедная курочка.

Такси не вызывала: на улице стояла теплая погода, а чемодан легко поспевал за ней. Можно было и прогуляться, до дома родителей всего пятнадцать-двадцать минут пешком. Вот так всегда – вся жизнь в маленькой коробке на четырех колесах.

Рядом с домом Макса был парк, Ника вдруг решила сделать крюк и пройти через него – чуть дольше, зато по красивым аллеям. Субботним днем здесь было непривычно тихо. Солнце ласково обжигало апрельскими лучами, но умеренный ветер то и дело напоминал, что на дворе не лето, и обнимал прохладой. И все же запах весны уже витал в воздухе. Зеленая трава проглядывала из-под земли тонкими росточками, деревья в большей степени еще нагие и костлявые уже обрастали почками. Так хорошо оказалось просто стоять посреди поляны. Что странно, не было даже грусти. И обиды тоже. Одно стойкое ощущение, будто порвался пластилин, который она растягивала.

Мелодия Билли Айлиш, рвущая все хит-парады, быстро спустила Нику с небес на землю. Она увидела номер начальника службы бортпроводников и удивилась.

– Орлова, здравствуй, – сказал он и сразу перешел к сути, – тут тобой полиция интересуется.

Ника нахмурилась. Ну вот именно их ей для полного счастья и не хватало.

Она все же вызвала такси. Забросила вещи домой, переоделась и совсем не оценила отражение в зеркале – лицо выглядело припухшим, а волосы потеряли объем. Забралась в холодильник и искренне обрадовалась прилипшим ко дну кастрюли макаронам с соусом болоньезе, перекусила на ходу.

Ника уже безбожно опаздывала, пока завязывала непослушные волосы в колосок, который каждый раз выходил все более криво. Бросила гиблое дело после очередной попытки, схватила документы, собираясь уходить, только снова столкнулась с отражением при дневном свете.

Нет, так дело не пойдет.

Она срочно кинулась мыть голову.

Приехала в участок Ника на час позже назначенного времени и просто надеялась, что за это не посадят. Но пришлось полчаса ютиться в коридоре, прежде чем ее пригласили в тесную комнату, где находился следователь Макаров, как представился он, и еще двое прилипал в штатском.

В комнате горел тусклый свет, от которого болели глаза. Ника пыталась отвлечься от давления во время длинных речей про опасного преступника, что находился в международном розыске за подозрение в террористической деятельности и сбежал из-под стражи вчера. Она оглядывала коморку по кругу и сходила с ума от гнетущей атмосферы – потрепанная карта района, спутанный клубок проводов на полу, жужжащий старый кондиционер, надоедливые мухи и облезшие стены. Кружка с застарелыми пятнами кофе, выпуклые древние мониторы, диван с ужасным цыганским покрывалом и побитый временем сейф.

Следователь с неприлично большим лишним весом смотрел на нее, как на виновную. А сыпавшиеся вопросы вжимали в стул – в разной формулировке, под разным углом, как будто сотрудники только и ждали прокола, неосторожной фразы о рейсе и вечере после. У Ники от страха сводило живот, но она стойко выносила расспросы. Ей не о чем было лгать – разве что о красном блокноте, который, к ее ужасу, она забыла выложить из сумки.

Только бы не проверяли на детекторе лжи!

– …Потом мы вышли из магазина и уехали.

– На чем? – вдруг спросил помощник со светлыми волосами, когда Ника в третий раз повторила рассказ.

И здесь она запнулась. Ведь не врала: не договаривала правду, чтобы не впутывать Белозерова, который случайно оказался рядом.

– На такси, – ответила после промедления.

Брови следователя взлетели вверх.

– Мы уже беседовали, – такой тонкий намек, что этот разговор – цветочки, – с вашей коллегой Соней Голубкиной. Она рассказала, что вас подвез друг.

Сонька, блин! Ника любила ее, но иногда хотела подрезать той язык.

– Не друг, – все, что сумела выдать Ника, прежде чем заладить пересказ в четвертый раз.

Благо их главному позвонили, и она смогла перевести дух. На рингтоне у того, кстати, стояла мелодия из «Бумера», а говорили – стереотипы врут. Два парня в это время переговаривались между собой, и один, что с короткой стрижкой и родинкой на носу, обронил в потоке слов «пропал» об испанце. Ника вдруг насторожилась.

– Так этот мужчина сбежал или пропал? – спросила она.

По ее мнению, это была большая разница.

Ее вопрос, по всей видимости, оказался неуместным, потому как следователь быстро завершил телефонный разговор и сверкнул злым взглядом на парнишку, а затем выпроводил Нику за дверь.

Орлова и рада была сбежать, вышла из кабинета раскрасневшаяся и измотанная, да еще с мыслью, что Белозеров будет свою помощь долго вспоминать: как стало понятно из слов «супердетективов», парня тоже вызвали в участок и даже уже успели опросить.

Ника, наконец, выдохнула, но напряженно. Все же новость о побеге – или исчезновении – пассажира, устроившего в уборной самый настоящий пожар, рождала множество вопросов и один главный – чем заслужил он столько-то внимания?

Ника, вся в мыслях, завернула за угол и тотчас приросла к земле. Алик. Глядел на нее хмуро из-под выступающих бровей. Приблизился в два шага и нервно взъерошил пятерней спутанные в пружины волосы.

– И за что ты свалилась на мою голову?

Глава 4

Ника глубоко вдохнула, чтобы ответить. Чтобы этим ответом приложить кое-кого рыжего. И наплевать хотела, что они в полиции. Но Алик как-то странно сощурил глаза, а затем резко толкнул боковую дверь в подсобку, увлекая Нику за собой.

Внутри было темно, сыро и катастрофически тесно. Ника от возмущения безмолвно хватала воздух ртом. Она была в ярости и жаждала задать Алику хорошую трепку. За то, как заставал врасплох, пугал ее, смешивал чувства. За эту чертову подсобку, за вчерашнюю грубость, да за все! Но застыла, боясь пошевелиться. Руки повисли в воздухе. Слишком опасно было бы, убрав ладони, прижаться к Алику теснее грудью. Еще сложнее – пересилить и коснуться тонкой ткани футболки, почувствовать его ровное сердцебиение и лишь молить, чтобы не выдать свое.

Она подняла глаза наверх, но разобрать в темноте хоть что-то на лице Алика было невозможно.

– Тс-с-с, – шепнул он, притягивая к себе.

О боже.

Ника резко отвернулась и сосредоточилась на том, что происходило снаружи, только бы перестать думать о приятном аромате мужского парфюма.

– Нет, никакого багажа, но… Нет, и при себе не было ниче.

Снаружи кто-то без остановки расхаживал назад-вперед. Некоторые части фраз было не разобрать, слова глушило расстояние.

– Но… Да, конечно. Принято. Твою ж! – выругались глухо. – Змей! – мужской голос нервно позвал шепотом. – Нельзя эту бабу трогать.

– Да она же мутная, жесть, брать надо, пока не сбежала.

– Ты слышал приказ! – железный тон оглушил Нику.

Липкое чувство ужаса пробралось под ребра – она догадывалась, о ком шла речь.

– Хрень какая-то, не кажется? Ясно же, что скрывает сучка что-то. А эти полицаи хрен кого расколют.

– Согласен, но приказ – держаться на расстоянии. Полезнее будет. Багаж испанца надо найти. Но сначала тело.

– Ненавижу быть чернорабочим, – звук голоса к концу фразы стал намного тише.

– А не надо было…

Дальше не разобрать. Ушли. Ника отчетливо слышала удаляющиеся шаги. Кто бы там ни был за дверью, он ушел.

Орлова даже не заметила, как крепко сжала пальцами мужскую майку, не ощутила жар больших ладоней на спине. Страх парализовал ее, но ненадолго. Очнувшись, Ника быстро отпрянула, рывком распахнула дверь и почти вывалилась из подсобки, споткнувшись о швабру, что преградила путь. И все же не остановилась.

Она неслась, а паника подгоняла ее. Следователь сказал, что мужчина сбежал!

«Но сначала тело»

Боже, что им от меня надо? Я же ничего…

Ника остановилась, будто ноги в землю вросли.

«Нет, никакого багажа, но… Нет, и при себе не было ниче»

Был. Ведь был багаж! По крайней мере, багажная бирка на том самом посадочном талоне, который упал на пол, а сейчас лежал в том самом красном блокноте, который она забрала у того самого «испанца». И эти люди, что говорили о «теле», как только избавятся от него, будут искать именно этот багаж. Что они там несли – полезнее на расстоянии будет? Они собирались за ней следить?

Страх перемешался со злостью. Нику взбесила собственная глупость – на кой черт она взяла тот блокнот? Что она, блин, увидела такого во взгляде незнакомца? Что слышала за его тихим «помоги»?

Ника не знала, во что вляпалась, но собиралась это выяснить. Метровыми шагами бросилась через дорогу к обочине, где ждали звездного часа припаркованные такси со стертыми шашечками и оплатой налом по суровой таксе.

– Орлова, да постой же ты! – крик вырвал ее из размышлений.

Ника обернулась. Оказалось, Алик следовал за ней. Он перемахнул через затормозившее прямо в него авто и подбежал, забив на посланный ему десятиэтажный мат. Судя по лицам косящихся вокруг, звал ее он не первый раз.

И вроде выдохнула с облегчением, но тотчас пришла в бешенство.

– Они говорили обо мне?

Алик не отвел взгляд, не смягчил правду.

– Скорее всего, да, – ответил просто, но явно что-то умолчал.

Не зря они ютились в той коморке.

– Белозеров, говори, и ежу понятно, что…

– Я видел их уже.

Ника замерла с открытым ртом.

– Вчера на Цирковой. Когда вышел из магазина, заметил. Мне не понравилось, как они смотрели на тебя с подругой, поэтому я предложил вас подвести.

Еще минуту назад Ника думала, что хуже быть не могло. Ошиблась. Значит, правда вляпалась.

– Как они выглядели?

– В черном, однотипные такие, и не опишешь их, как…

– Как из американских боевиков.

Твою ж мать!

Значит, она действительно зря взяла блокнот. Значит, те люди все знали еще вчера. Значит, не показалось – они правда не из полиции. И, скорее всего, хозяин записной книжки уже мертв.

Все было гораздо хуже, чем она предполагала. И что теперь? Даже если прямо сейчас пошла бы к тому противному следователю, как объяснить, откуда у нее взялся этот дурацкий блокнот? Что кто-то подбросил его в сумочку?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Бред.

Оставался другой вариант. Еще более безумный.

– Мне нужна твоя помощь, – Ника глухо выдавила из себя, подняв только глаза.

Она ждала вопросов. Может, криков. Или простого «да пошла ты» тем же суровым тоном, каким Белозеров причитал, откуда она ему свалилась.

– Что от меня нужно? – просто спросил, удивив.

Спустя минуту они подошли к стальной капсуле – по-другому эту приземистую долговязую тачку с двумя дверьми Ника не сумела назвать. Она мало что понимала в машинах, но изящная обтекаемость и надпись «GT-R» на красивой автомобильной заднице не обещали ей тихой, спокойной езды.

Алик заметил, как Ника напряглась. Быстрее сел в салон «Ниссана» и открыл девчонке дверь.

Долго упрямиться она не стала, Алик хотел помочь – все вопросы были бы лишними. Поэтому уже через пару мгновений Ника кусала губы на крутых поворотах, которые автомобиль, увозя ее все дальше от полицейского участка, проходил с излишней плавностью.

– У тебя есть влажные салфетки? – перебирая пальцами ручки сумки, спросила Ника.

Она с подозрением поглядывала на Алика, все еще не веря, что он так просто согласился ей помочь, искала подвох.

– Посмотри в бардачке, – отозвался, как будто ничего и не скрывал.

Но Ника не верила. Она его совсем не знала. Ни тогда, гораздо раньше, в школе, ни тем более сейчас. Она его откровенно боялась. Только из двух зол нужно было выбрать меньшее, а тех головорезов Орлова опасалась все же больше. По крайней мере, Алик никого не убивал.

Наверное.

Ника нервно усмехнулась.

Порывшись в поисках салфеток, нашла кое-что интереснее – его водительские права. Посмотрела на дату рождения. Цифры за пару секунд сложились между собой, в голове возникла таблица. Это была та нужная крупица информации, которую она могла узнать об Алике здесь и сейчас.

Спокоен, «миротворец», удачлив и смышлен, с сильным чувством долга, хороший семьянин – в принципе во все это Ника могла поверить, кроме разве что «прекрасного чувства юмора». Лишь сочетание «стабилен-импульсивен» вызвало вопрос, но она привыкла полагаться на общую картину.

Судить людей, разобранных по формулам таблицы Пифагора, – ее детская забава, что прочно засела в голове и настырно перекочевала с ней во взрослую жизнь. И пусть казалось слегка наивно, но эта «помощница» частенько выручала Нику в работе и ненужных связях – и дружеских, и не очень. Ведь в отличие от гороскопов и гаданий, нумерология была вещью точной и обнажала истины пусть и простые, но не всегда явные.

– Все в порядке?

Ника встряхнулась, достала документы с рейса, аккуратно сложенные в файл: инструктор попросил занести в службу вместо Зябликовой, та улетала на курсы повышения квалификации. Затем раскрыла пачку салфеток и выудила из сумки красный блокнот. Она протирала обложку, помня, как жадно лапала ее вчера, выискивала хоть что-то необычное, оставшееся после сожжения многих страниц. Вряд ли это могло спасти ее, но даже такой мелочью Ника не хотела рисковать. Стараясь не думать о том, что листы бумаги уже впитали ее отпечатки.

Ника сняла тонкий шарф и теперь с помощью него держала записную книжку. Аккуратно поддевала листы ноготками и просматривала страницы одну за другой. Те двое считали, что она завладела чем-то важным, но хотелось кричать, что они ошиблись. Ночью Ника досконально изучила весь блокнот и ничего не нашла. Она хоть и подзабыла испанский после университета, поняла большую часть. Скорее всего, это был дневник, в котором твердили о неразделенной любви и жалели о содеянном. Только одна страница привлекла ее внимание – несколько номеров телефонов. Ей еще показалось такой глупостью хранить их в двадцать первом веке на бумаге.

– Что за язык? – решил все же потревожить ее Алик.

– Испанский.

– Это то, о чем я думаю?

Алик бросил в ее сторону хмурый взгляд.

– Не знаю, – честно призналась Ника.

Она достала из блокнота посадочный на имя Хавьера Гонсалеса.

Которого, возможно, больше нет.

Ника сглотнула, а затем перевернула талон, чтобы взглянуть на багажную бирку. Не привиделась, действительно была. Только на ней красовалось другое имя – Павел Третьяков.

Какого черта?

Она высыпала документы из файла на колени и скинула сумку на пол. Зашелестела бумагой. А затем, выудив пассажирский манифест с нужного рейса, просмотрела список фамилий и нашла обе.

Значит, оба пассажира были на рейсе. Теперь понятно, почему те двое не нашли багаж, оформленный на другого человека. Багаж, который… где?

Ника почувствовала себя чертовой Нэнси Дрю. Достала телефон и набрала номер авиакомпании, а затем четыре добавочные цифры, которые соединили ее с департаментом отдела качества.

– Здравствуйте, это Вишневская Юлиана, – заговорила она ровным тоном с придыханием. Делала так сотню раз, когда инструктора спихивали на нее работу, зная, что она разберется с жалобами гораздо лучше них. – Пришла претензия по рейсу, – она назвала номер, – по дефекту багажа, нужен телефон для связи с пассажиром, место 5F, Павел Третьяков, отчеты предоставим по завершении служебного расследования. Ага, да-да.

Ника ждала. Молчала. Чувствовала, что Алик сверлил ее взглядом. Он даже съехал на обочину. Наверное, хотел каких-то объяснений.

– Да, – снова включившись в разговор, показала на мобильный Алика и записала цифры под диктовку. – Спасибо, всего доброго. Как скрыть номер телефона? – уже к Белозерову обратилась она.

Парень сделал несколько нехитрых манипуляций с ее айфоном и протянул обратно. Ника все еще настырно избегала его взгляда. Боялась увидеть там то, что прогонит ее. А куда теперь идти?

– Здравствуйте, это авиакомпания «АэроЮг», ваш багаж прибыл, ожидает в аэропорту.

Единственным вариантом сейчас было идти ва-банк. Правда, Ника не знала, что делать дальше, скажи собеседник, что чемодан у него.

– Какой багаж? – устало и даже как-то обреченно пробормотал в ответ мужчина, не поздоровавшись.

– Опять тебе звонят? Может, уделишь время мне? – раздалось на фоне. – Это она, да? Дождался бы, пока уйду, ублюдок!

Кажется, Ника звонила не вовремя.

– Какой багаж? – громче повторил мужчина. – Я всегда путешествую без него.

Ника назвала рейс и дату с направлением.

– На ваше имя оформлен багаж, который вы не получили.

– А-а, меня мужик попросил, точно! – немного повеселел голос в трубке. – Итальяшка, кажется, еле по-русски говорил. У него билет только с ручной кладью был, доплачивать пять косарей пришлось бы за багаж, вот он и попросил меня взять чемодан.

– Скотина! Ни стыда ни совести! Дай мне трубку! – кричала по ту сторону дама.

– Короче, – мужчина разозлился. – Багаж не мой, мне на него плевать, хоть выбрасывайте!

И длинные противные гудки ударили Орловой в ухо.

Никакого воспитания.

Алик молчал, а Ника глядела в телефон. Долго.

– Куда ехать?

Ника, наконец, осмелилась встретить его взгляд. Кажется, он не вышвыривал ее из машины, наоборот держал руку на коробке передач, готовый следовать маршруту. Разве это не хороший знак?

– Наверное, в аэропорт.