Текст книги "Я признала хаос (СИ)"

Автор книги: Катти Карпо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

В общем, от такого расклада некоторая гордость все же берет. Выходит, ему меня вполне достаточно для общения. Значит, я не такая уж пропащая для общества.

Хотя Иммора наверняка ужаснутся.

Интересно, насколько болезненно они восприняли то, что Сэмюэль взял на попечение никому не известного человеческого ребенка? Про мое происхождение все умалчивали, но, наверное, само мое пребывание в доме главы рода в статусе члена семьи многих выводило из себя.

А теперь я как будто заарканила себе его единственного сыночка.

Очередные баламутящие внутреннюю чашу спокойствия мысли настигают меня во время перерыва между парами в последний учебный день на этой неделе. Притянув колени к груди, занимаю целую скамейку и распространяю вокруг себя невидимые волны тяжелой мрачной сердитости. Делить со мной скамейку никто не осмеливается, а, впрочем, подобные планы у всех заворачиваются еще в шагах тридцати от места моего пребывания. Мой взгляд устремлен на главные ворота университета, однако в голове красуются совершенно иные картины.

Я. Соблазнила. Наследника. Люминэ.

А, поправка. Теперь уже главу рода.

Нормальная такая расстановка. Лично я бы увидела все со стороны именно так. И плевать на то, что человек и Иммора не могут делать то и это, и то тоже, а также то самое.

Прячу лицо в ладони и издаю вопль, плавно переходящий в визг, а затем снова в вопль.

Чем больше думаю обо всем сразу, тем ощущаю себя сильнее погруженной в глубокое вонючее болото.

Чего делать-то?

У меня явные сложности.

А когда не вижу ясной дороги, как я обычно поступаю? Агрессивно пробиваюсь вперед.

Клятвенно обещаю, что Виви еще не раз бросит в пот от моих безумств!

Решив, что учебы на сегодня хватит, я вскакиваю со скамьи и уверено топаю к выходу.

‒ Далеко бежишь? ‒ Роки равняется со мной и без труда подстраивается под мою скорость.

Ой, я же обещала его подождать, пока он книги в библиотеке оставит. А сама рванула в неизвестность.

Жаль мальчика. Подобрал себе непредсказуемую личность в подружки.

‒ Собираюсь прогулять оставшиеся пары, ‒ честно признаюсь.

Самое время делать ноги, если не хочу попасться на глаза Фрэнсису или быть перехваченной ответственным Рашелем. В одиночку шастать по городским улицам мне наверняка не позволят.

‒ Хорошо. Позволишь сопровождать тебя?

У Роки периодически проскакивают фразочки, от которых создается впечатление общения с учтиво-уважительно-галантным молодым господином. По ходу, с воспитанием у него все круто. Нашему взаимодействию это нисколько не мешает, но мое воображение настойчиво накидывает картиночки Роки в каком-нибудь роскошном официальном костюме или просто белой рубашке.

В общем, настроение из разряда «сделать фоточку красавчика для коллекции Тамары».

‒ Позволю, ‒ даю разрешение, а сама втихушку радуюсь, что я настолько важна моему другу, что он готов по одной моей дурацкой прихоти пропустить учебные занятия. А ведь мальчик у нас здесь очень и очень обязательный.

‒ И куда пойдем?

‒ Хмм… На экскурсию по городским улочкам!

Не проверяю, следует ли Роки за мной, а действую по своему сумасшедшему уразумению. Перво-наперво выглядываю из-за угла и проверяю, нет ли поблизости автомобилей под управлением моей личной стражи. Затем жмусь к университетской стене и, осторожно ступая, продвигаюсь вперед по бортику между клумбами. Преодолев значительное расстояние до следующего угла, я пробегаю через узкую дорогу и ныряю в проулок. Наклоняюсь, упираюсь ладонями в колени и с умиротворением выдыхаю.

‒ Предполагаемые преследователи опасны? ‒ спокойно уточняет голос за моей спиной.

Роки стоит неподалеку, прислонившись спиной к кирпичной стене. В отличие от меня он ничуть не запыхался. А еще факт того, что он находится рядом, говорит о том, что он в точности следовал моему маршруту. То есть тоже через клумбы прыгал.

Представив, как этот солидный серьезный мальчик перескакивает через розовый куст и устремляется за мной, торопливо ухватываю смешок на подходе и ограничиваюсь тихим смешливым фырканьем. Но, судя по открытому и внимательному взгляду Роки, юноша понимает, что он и есть причина моего веселья.

‒ Преследователи не опасны, ‒ заверяю я. ‒ А точнее, они не совсем преследователи. Просто персоны, которые, так скажем, чересчур волнуются за меня.

‒ Хорошо, когда есть те, кому ты не безразлична. ‒ Роки покосился на выход из проулка. ‒ Не стану останавливать тебя. Но очень попрошу быть у меня на виду.

‒ Думаешь, опять шлепнусь в беспамятстве?

‒ Всего лишь хочу присмотреть за твоими конечностями, которые, как ты говорила, иногда ленятся работать.

‒ Хех, ну ты точно заметишь, если я вдруг перестану шевелиться.

Знаю, что звучало это не слишком обнадеживающе. Но мне вовсе не хотелось, чтобы Роки чувствовал за меня ответственность и совсем не мог расслабиться, пока мы гуляем.

‒ Тогда я тебя понесу.

После мимолетом брошенной фразы Роки направляется в другой конец улочки, кивком головы предложив проследовать за ним. Пялюсь в его спину и напряжено оглаживаю подаренный им браслет на запястье, проводя плетение между подушечками пальцев.

С дыханием жуткие неполадки, хотя я давно уже успела отдохнуть от пробежки. И сердце устраивает звучный концерт на ударных, а на щеках чувствуется жар. Интересно, так бы чувствовался вкус первой любви? Где-то лет семнадцать назад?

‒ Можем прокатиться на аэровагончике. ‒ Роки указывает на многоступенчатое возвышение, выложенное плитками пастельных оттенков и лентами с вяло мигающими огоньками. В ночное время те наверняка горят намного ярче.

Раньше ‒ в мою первую жизнь ‒ такого транспорта в городе не было, поэтому я согласно киваю и почти с детской непосредственностью мчусь к возвышению первой. Подскакиваю, виляю в сторону, смеюсь, выравниваю траекторию бега и вновь беспричинно хихикаю. Меня вдруг накрывает волна радостного возбуждения. Без стен, надсмотрщиков и навязанных статусов ‒ легко и свободно. Я словно парю. Чувство напоминает то, что я ощущала давным-давно, осознав, что Сияющий Спаситель вырвал меня из лап мрачного существа ‒ смрадного города, беспорядочно пожирающего своих жителей.

Свобода, порождающая веру в замечательное будущее.

Что же происходит со мной сейчас?

На верхней платформе пусто. Где-то внизу деловито снуют люди.

Задираю голову и в нетерпении слежу за приближающимся одиноким вагончиком. Он словно плывет по воздуху ‒ компактная конструкция, похожая на гигантскую вытянутую корзину для цветов. Солнечные лучи то и дело отмечаются на поверхности шустро скачущими бликами, рассеивая иллюзию хрупкости и выдавая в материале металл. Вагончик снижается прямо по воздуху, как по невидимой горке, но разоблачающее магию солнце и здесь проявляет себя, отражаясь радужными отблесками от едва видимых глазу тросов.

Мою талию внезапно обвивает рука, и Роки осторожно отодвигает меня на шаг дальше от края платформы, за ограничительную линию. Перестаю дышать. Спина упирается в юношескую грудь, а рука с моей талии не пропадает вплоть до того момента, как вагончик останавливается перед нами и приглашающе открывает двери.

‒ Пойдем? ‒ Роки обходит меня и встает у ступеньки в транспорт, как надежный камердинер, ожидающий свою госпожу.

Точно, лучше уж я буду сравнивать его с услужливым мальчиком на побегушках, чем с заботливым парнем, ухаживающим за своей девушкой. Только вслух, конечно же, ничего не скажу.

Залетаю в вагончик и плюхаюсь на двухместное сиденье в середине. Всего в транспорте восемь рядов таких мини-скамеек, окна открывают восхитительный вид на панораму города. А в кабине ‒ ни души. Водителя тоже нет, вагончик работает автономно.

Кривлюсь, смущенно наблюдая, как зашедший за мной Роки невозмутимо отбивает два билета на передней панели по приложенной карточке и идет ко мне. Пропускаю момент начала поездки, потому что мучительно размышляю, каким образом максимально деликатно вернуть ему деньги за свой билет и отчего его прижавшееся ко мне бедро настолько пламенно горячее?

‒ Похоже, многое изменилось, пока ты была в изоляции, ‒ замечает он.

Отлипаю от спасительного окна, на котором сосредоточилась, избегая слишком уж непрошенных мыслей по поводу близости Роки. И секунд пять изучаю лицо юноши.

Говорит так, словно знает некие подробности о моей «изоляции». Но ничего лишнего я ему точно не рассказывала.

‒ Продолжительная болезнь, ‒ напоминает он наконец, как-то по-своему истолковав гнетущее молчание. ‒ Ее последствия ‒ отказ конечностей. Помнишь?

‒ А, да, точно-точно…

Издаю смешок и отворачиваюсь к окну, чтобы стереть с лица переизбыток ненужных выражений эмоций и заодно отодвинуться от соседа подальше. С мимолетной мнительностью справиться удается, а вот с соприкосновением наших бедер ничего поделать не выходит. Слишком мало места. Да и я, по-моему, все же не особо стараюсь…

‒ Больше рекламных конструкций появилось, ‒ уклончиво отзываюсь я, решив не встречаться лишний раз с ним взглядом.

По правде сказать, Высотный Город разжился сотнями новых громадных зданий, скребущих небеса, однако такое не за пару недель воздвигают. Пробурчи я что-то подобное, стопроцентно натолкнула бы Роки на нехорошие мысли. Только бы не поймал меня на лжи. Жаль, что не получится быть с ним искренней полностью.

Никто ведь не захочет иметь под боком оживший труп.

Разве только безрассудный и аморальный Император всех Иммора.

* * *

Вареное мяско, соленые огурчики, несколько видов мелко порезанного сыра. Щедро накидываю на длинную мягкую булочку ингредиенты и заботливо укрываю их красивым листом салата. Улыбчивый продавец помогает сдобрить все это роскошное дело соусами и передает мне упакованный шедевр.

‒ Угощаю! ‒ заявляю я и величавым жестом укладываю упакованный бутерброд на стол перед Роки. Рядом уже стоит стаканчик с чаем.

В середине буднего дня в торговом центре не слишком людно, поэтому нам без труда удается отыскать свободный столик в уголочке, уставленном вазонами с сочной растительностью.

В какой-то момент нашей прогулки меня вдруг накрыла ностальгия по нашим с Тамарой зависаниям в магазинах. Я ни черта не смыслила в шопинге и просто тянулась за подругой, ожидая, что в один прекрасный день вдруг и правда превращусь в обычную человеческую девчонку, а воспоминания о ничтожном детстве ограничатся прекрасными снами о Четыреста пятой.

В порыве вдохновения я просто потащила Роки за собой, и мы оказались в торговом центре. И о чем я только думала? Парням явно не по вкусу подобное времяпровождение.

Что ж, ура, я и правда становлюсь обычной девчонкой, подтупливающей на пустяках.

‒ Спасибо. ‒ Роки, с интересом наблюдавший, как я увлеченно сооружаю ему съестную конструкцию у прилавка, теперь, приподняв верхнюю булочку, с не меньшим любопытством изучает выбранные составляющие. ‒ Похоже, очень вкусно получилось.

‒ Я старалась. ‒ Сжимаю собственный стаканчик с чаем и лучусь гордостью, хотя и радоваться особо нечему.

‒ Тогда и я для тебя создам что-нибудь вкусное.

Мои отказы не принимаются, и через минуту на столе оказывается вторая упаковка с бутербродом.

‒ Половина овощей, половина мяса. Для восстановления здоровья.

Его быстрый, но обстоятельный подход к приготовлению бутерброда ‒ за минуту он успел слегка умучить продавца расспросами по поводу продуктов ‒ меня крайне насмешил. И умилил.

Из-за того, что он так старался, не могу признаться, что у меня проблемы с поглощением пищи, не пребывающей в жидкой форме.

‒ Прости, что приволокла тебя сюда. ‒ Шуршу упаковкой и вооружаюсь бутербродом. Надеюсь, не сдохну от его поедания. ‒ Коротенькая у нас экскурсия получилась.

‒ Главное, быть вместе. ‒ Роки неспешно принимается за свой бутерброд. ‒ Я не против находиться здесь.

Надо же, и ест аккуратно. И милые вещи без всякого смущения говорит. Образцовый юноша.

Возникает шкодливая мысль сделать провокационную фотку с обнимашками и отправить ее Тамаре.

Интересно, у тридцатилетних возникают подобные мысли? А то лично мои не сильно прогрессируют от тех, что были в мою первую жизнь.

Ну, и ладно. Я здесь для того, чтобы чуть-чуть расслабиться.

‒ Как поживает твоя тяга к знаниям?

‒ Ты про то, что я ‒ фанат конспиративных личностей? ‒ Откусываю большой кусок бутерброда и, прикрывшись на всякий случай рукой, принимаюсь жевать. Получается с трудом, но я стараюсь. Из-за крайней сосредоточенности не удается прочувствовать вкус еды.

‒ И это тоже. ‒ Роки радует меня своей чудесной улыбкой. Устроив локоть на столе и удобно прижав к кулаку щеку, он смотрит на меня так, словно ожидает нечто замечательное просто от одного моего присутствия рядом.

Чтобы отвлечься от мыслей о привлекательности друга, вспоминаю о предположении, что Роки ‒ поклонник Виви и его деяний.

Вот же! И тут в моей голове главенствует один лишь белобрысый гад.

Следующая фраза вылетает сама:

‒ Мне больше нравится Криспин Шимоза, чем Вацлав Люминэ.

Роки прищуривается и выдает иной вид улыбки, которую до этого успешно прятал в своих запертых на тысячу замков эмоциональных запасах. Мягкое едва ощутимое отражение одобрения, сокрытое в уголках дернувшихся губ и в плавном движении бровей.

‒ Как ты можешь испытывать такие чувства к Иммора, личность которого тебе не известна?

Вопрос не особо вяжется с выражением, которое только что удерживало его личико. Разве он не хвалил меня за выбор, хоть и делал это молча?

Настает мой черед прищуриваться. Может, я напортачила со считыванием его эмоций? Трудная персона и ужасно противоречивая.

‒ Шимоза не показушничает, в отличие от Люминэ, ‒ даю ответ и продолжаю наблюдение.

Но, к слову, с кем еще поругать известных личностей, если не в беседе с приятелем?

‒ Считаешь, Вацлав Люминэ красуется на публику, открыто участвуя во всех этих урегулированиях конфликтов?

Хитро сформулированный вопрос. Ну, точно фанатеет от Виви. Защищать его удумал?

‒ Полезное дело он, несомненно, делает. ‒ Откусываю еще кусок от бутерброда, но челюсть отказывается работать с пищей, поэтому приходится на время оставить недожеванное за щекой. ‒ Но лезет буквально во все трещины и щели. Его семье наверняка несладко приходится из-за его длительных отсутствий и поездок. Заставляет всех волноваться без веской на то причины.

‒ Говоришь так уверено, словно не сомневаешься ни в одном своем утверждении. ‒ Роки ловит каждую мою фразу. ‒ Часто общаешься с детьми Люминэ? Они скучают по отцу?

Внимание, угрожающие моему спокойствию вопросы!

Сама виновата, что затронула опасную тему.

Ух, что-то меня повело. Несу полную чушь.

Кошусь на свои сжатые в кулаки пальцы и про себя еще разок проговариваю то, что только что вывалила на Роки.

Ну и убожество. Если бы кто-то следящий со стороны и знающий о нашей с Виви настоящей связи послушал мой бред, мог бы решить, что это я тут схожу с ума от беспокойства, пока его Высокомерное Величество разруливает ситуацию с доверчивым человечеством.

‒ Не, я уже давненько не виделась с малявками Люминэ. ‒ Мои пояснения сопровождаются остервенелым жеванием листа салата. ‒ Но, полагаю, они по нему скучают. Или как там в полноценной семье обычно происходит?

В детстве Виви не особо расщедривался на эмоциональные высказывания, так что насколько сильно он переживал о Сэмюэле, который беспрестанно лез в паршивый уклад жизни Клоаки, я могла только догадываться. А кто еще был способен стать моим объектом для наблюдения в те годы? Разве что Тамара ‒ один большущий эмоциональный сгусток. А та не только о матери волновалась, но и суетилась и беспокоилась о любой незначительной детали, выдавливающей ее из защитного кокона бытового комфорта.

‒ Разве в твоей семье не принято волноваться о близких? ‒ Роки, уже разобравшийся с незатейливой трапезой, неспешно попивает чай. Но даже ароматная горячая жидкость не имеет власти над его вниманием. Им всецело владею я: его взгляд, будто приклеенный, сопровождает каждое мое движение. ‒ И разве чрезмерно опекающие близкие не дают тебе представление о полноценной семье?

‒ Ух ты, в дебри моей личности углубляешься. Какой проворный. ‒ Приподнимаю повыше стаканчик с чаем, будто предлагая закрепить торжественность момента славным чайным чоканьем. ‒ Если без подробного психоанализа, то я как бы довольно далека от тех, кто причисляет меня к своей семье. И старательно избегаю навязанной ими игры в блистательную ячейку славного общества. Вот и все. Мини-откровенность на то же самое. Бартер. У тебя что, приятель?

Роки подносит свой стаканчик к моему и под мое хихиканье «чокается» с ним.

‒ У меня нет семьи. Я одиночка.

‒ Сиротка?

Укол в спящую совесть напоминает, что большинство относится к собственному статусу сироты не так пренебрежительно, как я к своему. Да, я запросто к себе на уничижительной ноте обращаюсь и с легкостью плюю на свои потребности. Однако это вовсе не дает право принижать чувства других.

Вдруг Роки обидится, решив, что мне наплевать и на него?

То, что нормально для меня, ненормально для нормального.

Парадокс бывших изгоев.

‒ Сиротка, ‒ невозмутимо подтверждает Роки.

Сказать «мне жаль»?

Лично мне была бы по барабану такого рода жалость.

‒ Здорово, что это не сломило тебя, ‒ единственное, на что решилось мое нечуткое самосознание.

Я ‒ паршивый утешитель. Даже не стоит мне о чем-нибудь плакаться. Мне легче действовать, чем трепаться. В нашей с Тамарой паре за болтовню отвечала она. Я же, как правильно недавно заметил Фрэнсис, «внушала идею» и да, немедленно приступала к ее реализации.

Э-э-э? Так Фрэнсис прав? Я действительно «манипулятор»?

Только уровень у меня слабоват, а по сравнению с прокачкой Виви и его детенышей ‒ вообще убог и ничтожен.

‒ Спасибо, что так воспринимаешь меня, ‒ вдруг благодарит Роки.

Вылупляюсь на него, не понимая, за что такая честь быть обласканной словами.

‒ Без условностей и преград, ‒ добавляет он.

Надо же. А ведь я так радовалась, что наши отношения строятся на чистом восприятии личностей друг друга без второстепенных деталей. И, оказывается, у Роки были те же мысли.

Выходит, я тоже для него как чистый лист!

Восхитительно.

‒ Побродим по магазинам? ‒ Роки указывает через плечо на отделы этажом ниже.

Парень, который сам предлагает пошопиться. Со слов Тамары, таких не существует. Как же хочется притащить его к ней в кафе и просто понаблюдать за ее чудесной реакцией на красавчика.

Что будет сначала? Писк или визг? Судя по нашему общению, взросление так и не одарило ее сдержанностью по части выражения эмоций.

Настроение прекрасное, самочувствие сносное, если не считать тошнотворного привкуса бутерброда. Сидя на скамейке, болтаю ногами, радуясь мелочам: конечности не капризничают, повреждения на лице почти зажили.

А жизнь-то классная!

Жду возвращения Роки, отправившегося прикупить нам водичку. В очереди в продуктовом стоять не хотелось, так что я выбрала праздные посиделки на прохладном этаже, на котором располагались отделы с одеждой.

Заскучав за наблюдением за фонтаном в самом низу, поворачиваюсь на скамье и упираюсь взглядом в магазин прямо передо мной. Нижнее белье. Давным-давно я мечтала повзрослеть, надеть соблазнительное платьишко и полностью заграбастать себе Сэмюэля.

Однако мои чувства к нему не тянули даже на первую любовь.

И с Роки сейчас то же самое, хотя и чувства явно отличаются. Так это первая любовь, наконец, или нет?

Ни в чем не могу разобраться.

Какая несуразная и нелепая Лето.

Поднимаюсь и медленно подбираюсь к входу в отдел. На витринах модели еще ничего, а вот в глубине магазина уже видны очень даже откровенные вещички.

Оглядываюсь по сторонам, а затем ныряю в отдел. Удостоверившись, что помощь с выбором мне не нужна, консультант с видом человека, выполнившего свой наивысший жизненный долг, уплывает за прилавок. А я бреду вдоль полок и с любопытством рассматриваю бельишко на манекенах.

Ну и ну. И куда натягивать, к примеру, вон те ниточки крест-накрест? Не, я, понятное дело, знаю, но… все же на ветру остается!

Замираю около вешалки с коротенькими сорочками. Провожу пальцами по невесомой полупрозрачной ткани верхнего слоя и касаюсь легкой ткани теплого небесного цвета под ним. Немного белого кружева, призванного прикрывать грудь, и игривый беленький цветочек в середине лифа.

Короткая. Наверное, чуть выше коленей будет.

… У нашего господина день рождения. Что думаешь?..

Отгоняю прочь вертящийся в разуме вопрос, которым зачем-то озаботил меня Тео. И хватаюсь за ткань обеими руками.

Вещичка не для моего болезненного и по-прежнему тощего тела. А для кого-то намного красивее.

Поджимаю губы и гипнотизирую цветок на сорочке.

Я сплю только в пижамах. Можно же разнообразить свой дурацкий сон?

Ровно через пять минут выхожу из магазина с пакетиком, где ютится аккуратная упаковка. И с постным лицом иду навстречу Роки, уже терпеливо ожидающего своей свинтившей спутницы. Стремительное перемещение его взгляда на витрину и обратно на меня дает сразу несколько вариантов для предположений насчет мыслей, которые у него возникли по поводу моей уединенной эскапады.

Но уверена, среди них нет ни одной непристойной. Знаете ли, я ‒ негодный объект для бесстыдных юношеских фантазий. Крайне не аппетитная особа. И с каждым безумным поступком превращаю себя в еще более несъедобное блюдо…

Только у Виви на все собственное мнение. И слизывать пудинг с моих пальцев он очень даже не прочь.